Страница:
Под вой сирен Брим натянул шлем боевого скафандра - кажется, он и жил в нем последнее время - и бросился в центр управления, где Барбюс уже взял на себя командование. Но не успел он пробежать и полпути, как палуба встала дыбом и сбила его с ног - это ударил тяжелый разлагатель. По обе стороны коридора автоматически закрылись герметические двери, и Брим оказался заперт. Он не успел подняться на ноги, как воздух наполнился дымом - который с мощным ревом тут же рассеялся, вытянувшись через пробоину корпуса в космос вместе с воздухом. Одновременно погас свет, сразу сменившись тусклым боевым освещением. Загерметизировав визор, Брим поднялся на ноги и стал пробираться к настенному телефону, когда спутник потряс еще один свирепый удар, вырубив местную гравитацию и отбросив Брима в сторону в дверь каюты, где мокрая и почти голая женщина пыталась натянуть боевой скафандр - очевидно, она была в душе, когда начался налет, и услышала тревогу слишком поздно. Молча ловя ртом воздух, она уже теряла сознание, когда Брим подобрался к ней, схватил ее шлем и натянул ей на голову, тут же включив подачу воздуха - успев за считанные тики до того, как рядом с ее койкой взорвался и вскипел в вакууме космоса графин с какой-то жидкостью.
Женщина перестала дергаться, и вытаращенные в ужасе глаза ее затуманились. Брим узнал одну из операторов станции БКАЕВ и подумал, сколько еще обитателей спутника только что погибли такой же смертью. Сняв с женщины шлем, он бережно закрыл неподвижные глаза и натянул на нее скафандр - тяжелая работа, когда тело распухло от вскипания жидкостей не меньше чем на треть, как дурацкий воздушный шар. Когда он поднялся, то безмолвно сказал госпоже Удаче спасибо, что женщина не очнулась в тот момент, когда закипела ее кровь. Однажды он такое видел. Смотреть на это невозможно.
Когда атака стихла, он включил систему голосовой связи скафандра. Шлем тут же заполнили стоны и крики выживших.
- Барбюс! - позвал он сквозь какофонию звуков. - Ты меня слышишь? Как ты там?
- Слышу вас, капитан, - донесся голос Барбюса. - У меня порядок. Где вы?
Помотав головой от удивления еще одному чуду, Брим дал Барбюсу общее направление, где его можно найти после того (как он потребовал), когда команды спасателей позаботятся о раненых. Сидя под лампой аварийного освещения, он задумался, как это он - Вилф Брим, карескриец, так долго остается в живых, попадая в такие частые переделки. Глядя на плавающий в невесомости раздутый труп почти два метацикла, пока Барбюс и спасатели наконец к нему пробились, он разумного ответа не нашел.
***
Как оказалось, спутник получил шестьдесят попаданий, каждое с такой точностью, в которую Бриму до сих пор было тяжело поверить. И пусть он даже был уверен, что теперь частично знает, как у них это получается, в этом знании было мало толку, пока кто-нибудь не придумает, как этому противостоять, или того лучше - обратить на благо Империи. Облачники повредили мастерские, ремонтные ангары, склады, жилые помещения - даже кабинеты, вскрыли сервисные отсеки, перерезали главные кабели - в общем, раздолбали спутник как следует. Шестьдесят пять человек были убиты или тяжело ранены - среди них пять летных экипажей. Разрушили наконец причал, где раньше стоял трофейный "Горн-Хофф". Но при всем при этом своих целей они не достигли. Кораблик уже несколько дней был в безопасности в подземельях Протея.
К концу дня в Силах Обороны был зафиксирован рекорд: 1054 боевых вылета предыдущий рекорд продержался только шесть стандартных дней. Более того, еще до конца последней вахты еще 109 рейдеров нанесли удар по Мелии и Гелиосу это не считая мелких налетов почти повсюду. Соотношение потерь было тридцать шесть у Лиги и двадцать пять у Империи, но Брим и остальные доблестные имперцы явно приближались к пределу своих сил и стойкости, стараясь поддержать свою боеспособность и защитить Авалон среди перекрученных обломков Порта 30.
***
В последний день октада налеты облачников на имперские базы шли без перерыва и в них принимали участие не менее восьмисот звездолетов всех типов. Порт 30 пострадал еще сильнее, чем прежде, но каким-то чудом большой спутник продолжал действовать, хотя ни одна из оставшихся баз "Звездных Огней" и "Непокорных" не работала в полном объеме. Бриму часто приходилось летать с неполным вооружением и тягой, извлекая все возможное из оставшихся скудных ресурсов. Из очень нечастых свиданий с Евой Картье он знал, что то же самое творится на Порту 19 и, как можно было заключить, во всех Силах Обороны. Единственным утешением ему служило то, что облачникам тоже приходится несладко.
Однажды вечером гастрольная труппа - все ребята храбрые - дала концерт в кое-как залатанном зале совещаний Порта 30. Очень благодарную публику составили двести пятьдесят свободных от вахты звездоплавателей, в том числе Брим. Во время исполнения одной из самых популярных баллад завыли сигналы тревоги, сообщающие о налете. Исполнение прекратилось, пока актеры и публика натягивали боевые скафандры, затем спектакль продолжался, будто Гот Оргот и его Флот Глубокого Космоса были не более опасны, чем клоуны.
Не прошло и метацикла после концерта, как Брим уже сидел за штурвалом собранного по частям "Звездного", более или менее способного к полету. Повреждение кристалла гипердвигателя лишило корабль возможности двигаться на сверхсветовой скорости, но на субсветовых он был еще вполне способен нормально драться. Брим уже собирался взлетать, как на базу обрушилась еще одна атака, куда сильнее предыдущей. В хаосе взрывов стоящий слева от Брима "Звездный" завертело колесом и понесло неуправляемой болванкой, а потом рама треснула и все три корпуса взорвались клубом огня. Неподалеку еще один "Звездный" вертелся волчком с отломанными обоими понтонами. Сжав зубы и почти ожидая, что станет следующей жертвой, Брим дал аварийное питание на гравидвигатели и ушел от беды - пока что. Прямо по курсу его ждали эшелоны атакующих кораблей Лиги, и канониры Брима открыли огонь из разлагателей по двум ГА-88 подряд, но облачники уже завершили налет и возвращались в гиперпространство, куда Брим за ними последовать не мог. Оставив другие корабли разбираться с ними, он вернулся на базу, где царило такое бешенство, что даже Барбюс не мог найти слов для его выражения.
***
Пришла еще одна цепочка гравитационных бурь, типичных для центра галактики, и Брима вызвали на Авалон доложить о ситуации. Вначале он резко отказался покидать передовую, но Колхаун настаивал. Так что Брим, ворча, сел на шаттл, идущий на планету, и через несколько метациклов приземлился на озере Мерсин - в разгар яростного налета. Выпрыгивая из люка в укрытие, он обернулся на звук пикирующего на скорости звездолета. Тут же звездолет вынырнул из дымки, направляясь точно к озеру. Башни были скошены, и в первый момент Брим принял его за ГА-87Б. Звездолет медленно, как-то лениво повернулся, появился его полный силуэт, и Брим узнал "Звездный Огонь". На высоте иралов пятьсот башни чуть качнулись, и не успел корабль достичь поверхности, как гравитаторы его, казалось, взорвались и разлетелись в пыль. Обреченный корабль исчез в озере каскадом отдельных всплесков, оставив лишь клуб цветного дыма, отметившего братскую могилу сорока с чем-то Синих Курток, да и этот дым развеялся раньше, чем Брим успел дойти до укрытия.
Наконец облачники отошли. Глайдер Брима выехал на усеянные обломками улицы и взял курс на Адмиралтейство, где докладчики подтвердили то, что Брим и без того знал: имперские космические базы повсюду несут страшный урон. Но еще до конца заседания все базы сообщили, что готовы к работе. - кроме его собственной, которая могла кое-как действовать только за счет сверхчеловеческих усилий. Вообще же условия на всех космических базах были плачевные - особенно на Порте 19. В ответ на настойчивые вопросы Колхауна и штабистов Брим высказал мнение, что если такие имперцы, как он сам, в крайнем напряжении, то в таком же напряжении - если не большем - находятся и облачники. Согласно ранее доложенным на заседании сообщениям, последние два дня стоили Готу Орготу семидесяти семи звездолетов. Хотя имперцы тоже потеряли шестьдесят пять кораблей, многие из членов экипажей были спасены и могли снова пойти в бой (спаслось и некоторое количество облачников - в качестве военнопленных).
Устало шагая по коридору Адмиралтейства после заседания, Брим заметил, что значков КМГС очень мало, а когда-то шикарный кабинет Амхерста превращен в куда более необходимый буфет.
***
Он уже собирался заказать себе место после ужина на отправляющемся к шаттлу глайдере, как его окликнула музыкальная нота знакомого голоса:
- Шкипер, эй, шкипер! Капитан Брим! Брим устал настолько, что ему уже все было все равно, но, обернувшись, мгновенно расплылся в улыбке от уха до уха. Он уже почти забыл, как это делается.
- Труссо! - завопил он миниатюрной женщине. - Ты-то что, во имя Вута, делаешь в этом гадючнике? Я думал, умные люди просто скрылись и отсиживаются на передовой, пока мы тут за них отдуваемся.
Несколько голов в просторном вестибюле обернулись на звук сочного поцелуя, который Надя ему влепила прямо в губы. Потом она схватила его за руки и покачала головой.
- Вилф Брим, - сказала она, не отвечая на шутку, - вид у тебя просто отвратительный.
Брим крепко держал на лице улыбку - он не хотел терять ощущение прилива радости, охватившее его, когда он ее увидел.
- Все путем, Надя, - усмехнулся он. - У тебя просто было время забыть, какой у меня вообще мерзкий вид.
- И насколько ты набит всякой чушью, Вилф Брим, - буркнула она, глядя ему в лицо. - Ты себя доведешь до смерти, просто и ясно. Видел бы ты свои глаза или лучше не надо. В них красного больше, чем белого.
- Не только у меня такой вид, - сказал он. - Каждый звездолетчик из Сил Обороны сейчас в том же виде - я имею в виду тех, кто еще жив.
- Судя по твоему виду, шкипер... - начала она и вдруг остановилась, закусив губу.
- По моему виду - что? - спросил Брим настойчиво.
- А ничего, - твердо ответила она. - Слушай, сколько времени прошло, как ты отдыхал с женщиной? Я имею в виду - голой. Он рассмеялся.
- Последний раз, когда я что-то в этом роде попробовал, мы оба заснули раньше, чем смогли заняться чем-нибудь другим. А с тех пор.., в общем, облачники не давали мне особо расслабиться.
- Что ты делаешь сегодня? - спросила она.
- Собираюсь где-нибудь перекусить и вернуться на Порт 19 к возвращению патруля рассветной вахты. Когда в регионе гравитационная буря, только самые крутые из облачников летают.
- Значит, тебе не надо возвращаться прямо сейчас? Он изобразил, что переводит плотоядный взгляд с ее груди на ее ноги.
- Ну, - сказал он со значением, - вернуться я должен...
Она флегматично покачала головой.
- На сегодняшний вечер мы ничего в этом роде не планируем, шкипер. Когда мы с тобой попадем наконец в постель, спать ты там особо не будешь, рассмеялась она. - А сегодня я предлагаю организовать тебе нормальный ужин одетыми. По крайней мере частично.
Брим театрально вздохнул.
- Кажется, когда бы мы ни встретились, у нас на пути встает преграда.
- Ага, - усмехнулась она. - Правильно кажется. Ладно, - добавила она, глядя бесстыжим взглядом. - Если у тебя есть настроение, можем после ужина потискаться.
- Сначала посмотрим, доживу ли я до конца ужина, - устало усмехнулся Брим.
Вообще-то мысль о нескольких часах с этой красивой - и очень привлекательной - женщиной средних лет действовала.., да, стимулирующе. Ему было в свое время очень хорошо служить с ней, и сейчас обещание вечера, наполненного пикантными разговорами, вызвало прилив Вут знает откуда взявшейся энергии.
- Ладно, - согласился он. - Скажи куда.
***
Она выбрала тихий бар с деревянными панелями в большой старой гостинице. Бриму сразу стало там уютно, и он даже взбодрился - относительно. За консолью массивного инструмента сидел единственный музыкант, извлекая из его глубины мелодии расслабляющие, но не усыпляющие.
- Тут чудесно, старпом, - сказал Брим. - Мои комплименты. Она улыбнулась:
- А наверху тоже есть прекрасные комнаты.
- Я почему-то думаю, что ты одну-две из них видела.
- Ну, - отшутилась она с улыбкой, - если бы я ждала, что ты меня туда отведешь, я бы вообще забыла, как это делается. Я не имею в виду ходьбу по лестнице.
- Ну, невелика опасность, что ты это забудешь.
- Верно, - признала она. - Это как ездить на детском гироцикле.
- Только еще приятнее.
- Ага. Намного...
Они взяли бутылку приемлемо дорогого логийского к ужину из фруктов, чатни, сыра и свежего хлеба с хрустящей корочкой. Как всех звездолетчиков, служивших когда-то на одном корабле, их связывала особенная дружба, выкованная длинными вахтами, суровыми гравитационными бурями и глубокой, загадочной любовью к самому космосу. Разговор шел легкий, он только касался старых знакомых и их судьбы. Слышал ли он что-нибудь о Марго Эффервик? Посчастливилось ли какой-нибудь даме завоевать сердце Тоби Молдинга или для маленьких седеющих коммандеров еще есть шанс? По-прежнему ли заправляет всем хозяйством Утрилло Барбюс?
- А с кем это ты теперь спишь, Вилф Брим? - вдруг спросила она. - Я не в буквальном смысле, конечно. - Она застенчиво улыбнулась. - Эта длинноногая карескрийка - Ева Картье, если помню - успела затащить тебя в постель раньше меня?
- А это вообще не твое дело, - огрызнулся Брим, но невольная улыбка и краска на щеках его выдали.
- Ага! - возликовала Труссо. - Да можешь не говорить, я и так знаю. - Она улыбнулась. - Хотела бы я обнимать мужчину такими же длинными ногами.
- Я уверен, что ты вполне достигаешь той же цели другими средствами, усмехнулся Брим.
- Можешь мне поверить, - ответила она с улыбкой, но потом нахмурилась. Картье настоящая карескрийка, правда? Я так понимаю, что она летала на одном из колхауновских каперов, как он их называет.
- Так и было, - подтвердил Брим. - Тогда мы с ней и познакомились. Но что ты имеешь в виду - "настоящая карескрийка"?
Теперь уже Труссо стала серьезной.
- Не знаю, - ответила она. - Просто слово само выскочило. - Склонив голову набок, она поглядела на него, будто видела в первый раз. Потом подняла брови. - А может, знаю. Она не такая, как ты. Она гордится тем, что она карескрийка. А ты никогда даже об этом не говоришь.
- Да, - ответил он. - Я над этим сейчас работаю.
- Вот как?
- Вот так, тыть его черт! Я начинаю ощущать, что быть карескрийцем - это нормально. Но я еще - и прежде всего, наверное, - имперец. Имперец родом из Карескрии, вот и все. Можешь мне поверить, мы с ней вдвоем об этом не раз говорили.
Труссо потянулась через стол и взяла его за руку, - Рада это слышать, мой будущий любовник, - сказала она. - Никогда не ставила под сомнение твою "имперскость" - если есть такое слово. И представить себе не могу, кому бы это могло прийти в голову - разве что Пувису Амхерсту. Тыть его черт, с твоими двумя Имперскими Кометами и связями с троном ты несомненный имперец, Вилф Брим. Но между вами двумя есть одна большая разница - и не та, что у вас между ногами.
- И это?
- Ева Картье гордится, что она родом из Карескрии.
- Да кто сказал, что это я один такой "бездомный"? - с напором спросил Брим. - Ты тоже, как я помню, никогда не говорила о своей родине.
Она рассмеялась:
- А это потому, что я никогда свою родину не покидала, Вилф Брим.
- Не понимаю, - ответил он. - Я думал, ты родилась в провинциях Лампсон.
- Родилась, - ответила она с легкой улыбкой.
- Так почему ты никогда о них не говоришь?
- Потому что мы уехали оттуда, когда мне еще года не было, - объяснила она и потом перестала улыбаться. - Вилф Брим, - сказала она, чуть помолчав. - Ты не слишком много времени тратил на изучение личных дел персонала, когда мы вместе служили, а то бы ты знал, что я - флотское отродье. И мать, и отец у меня - Синие Куртки. Моя родина - Флот, и я этим горжусь. А ты вот ведешь себя так, будто у тебя вообще родины нет.
- Чертовски близко к тому, что говорит Ева.
- Хмм. Чем больше я слышу об этой женщине, тем больше она мне нравится несмотря на ее тытьчертовски длинные ноги.
- А дальше ты мне скажешь, что я одинок, - сказал Брим.
- Нет. Напомню только, что я тебе уже это говорила год назад, когда мы мотались в космосе на старом нашем "Звездном".
- Кажется, помню, - кивнул Брим.
- Чем больше ты стараешься забыть, кто ты, тем больше отсекаешь от себя людей. Ты же знаешь, Карескрия теперь очень популярна.
- Можешь мне поверить, когда я начинал службу, все было наоборот.
- А, это я все знаю, - отмахнулась она. - Но годы войны и люди вроде тебя, Вилф Брим, Колхауна и этой чертовски длинноногой Евы Картье изменили это навеки.
- Все равно такое трудно забывается, - ответил он, поняв, что его затаскивают на ту же дорогу, по которой недавно водила его Ева Картье. - Ты не была в Академии и когда я там учился. Тебе не пришлось иметь дело с целым флотом Пувисов Амхерстов, которые относятся к тебе как к грязи, что бы ты ни делал. - Он скрипнул зубами. - В те дни карескрийцем быть было сурово, и забывается это нелегко.
- Но ведь ты, отказываясь от Карескрии, направляешь эту злобу не на тех, кто мешал тебе жить, а на самих карескрийцев.
- Знаю, - ответил он. - Она мне и это говорила.
- А не говорила она тебе, что эта злость и есть причина твоего одиночества?
- Нет, - признал он. - Этого она не говорила. Но кто может подтвердить, что ты права? Может быть, злость здесь и ни при чем.
- А что при чем? - зацепилась она за слово. - Значит, ты признаешь, что ты одинок?
Брим с досадой встряхнул головой и решил начисто сменить тему.
- Нет, - ответил он. - Я ничего не признаю, кроме того, что скоро свалюсь и засну, даже если не доберусь до станции шаттлов. - Он усмехнулся. - Как насчет подбросить меня на озеро Мерсин в твоем блатном глайдере?
- Ладно, шкипер, - сдалась Труссо. - Бросим тему - пока что. Погоди, пока я оплачу счет.., и в сортир забегу.
- Я подремлю в вестибюле, - ответил Брим, шутя только отчасти. Его ждала довольно суровая война, и отчаянно нужны были хоть несколько метациклов сна, чтобы к ней подготовиться.
***
Было довольно поздно, когда они подъехали к стоянке на некотором расстоянии от передвижной гравиподушки, где проверял свои швартовы шаттл ночной вахты. С озера Мерсин задувал влажный осенний бриз.
Почти все мелкие суда уже отбыли. Нажав на гравитормоз, Надя улыбнулась и открыла дверцу.
- Провожу тебя до корабля, - сказала она. - А то еще уснешь на стоянке. Брим улыбнулся.
- Извини, что не был слишком хорошим спутником по дороге, - сказал он. - Я просто выдохся - физически и умственно.
- Ты всегда хороший спутник, мой экс-шкипер, - сказала она, беря его за руку и направляясь поперек бетонной полосы. - Иногда тебе даже не надо ничего говорить.
- Спасибо, - просто ответил он. Он ее тоже ценил.
На полпути она на миг остановилась, огляделась и затащила Брима в тень большого склада инструментов.
- Насчет десерта, капитан Брим, - сказала она. - Как, все еще интересуешься?
- Десерта? - нахмурился он и тут же улыбнулся, закрыв глаза. - Понимаю. Ты имеешь в виду?..
Глядя ему прямо в глаза, Труссо распахнула плащ. Под ним были только ярко-красные панталончики.
- Ничего себе! - пробормотал Брим. У него часто бывали фантазии по поводу его миниатюрного старпома, которая когда-то - в шутку? - открыла перед ним грудь в полутемном людном баре. Но действительность превзошла его воображение. Она была просто великолепна. Полные груди торчали вверх, как у женщины вдвое моложе, а темные крошечные соски никогда на самом деле не исчезали из его мысленного взора. Торс был у нее несколько коренастый, а ноги, хотя и были, конечно, куда короче, чем у Картье, вполне соответствовали остальным ее размерам - по крайней мере та их часть, что была видна над сапогами с высокими каблуками.
Откинув плащ, Брим обнял ее наготу и поцеловал ее - впервые как женщину. И тут же неодолимое возбуждение овладело всей его душой. Даже дыхание ее пахло страстью, и вкус страсти был на ее языке, который быстро двигался во рту у Брима.
- Надя! - выдохнул он. - Ты великолепна!
- Ты тоже, Вилф Брим, - ответила она, задыхаясь, оттолкнув его на длину рук. - И я хочу, чтобы ты остался в живых, поэтому мы должны закончить эту процедуру как можно быстрее.
Брим кивнул. При всем его возбуждении он понимал, что усталость сморит его в ближайшие мгновения.
- Ты еще меня не тронул, - сказала она, глядя вниз на багрянец панталон.
- Ты их не снимешь для меня? - спросил он. Не говоря ни слова, она нагнулась и сбросила их на лодыжки, а потом перешагнула каждой ногой. И стояла и ждала, разведя плащ, открыв треугольник темного пятна.
- Давай, мой страстный карескриец. Чтобы ты не забыл, что нам с тобой предстоит когда-нибудь свидание в кровати...
Он, мало что соображая, нагнулся, а она взяла его руку и положила ее себе между бедер, и пальцы его сразу погрузились в густое и теплое.
Она ахнула, когда он вдвинул их чуть глубже, потом снова накрыла его губы своими, нежно зондируя языком, и дыхание ее становилось все прерывистей и прерывистей. Вдруг она резко напряглась и оттолкнула его.
- Не надо больше! - выдохнула она, сдвигая ноги и почти бешено двигая лобком. - Не надо, пока не будем вместе по-настоящему.
Слыша, как колотится сердце в ушах, Брим скрипнул зубами, пытаясь как-то совладать с готовой извергнуться страстью.
- Матерь Вселенной святая сладчайшая! - шепнул он, ошеломленный той страстью, которую эта маленькая женщина смогла в нем пробудить.
Потом она запахнула плащ и улыбнулась.
- В следующий раз запомни, Вилф Брим, - сказала она, судорожно глотнув. Я люблю, чтобы этот период намокания был куда дольше. Страсть - это старое логийское, которое надо смаковать, а не глотать залпом.
- Я запомню, - сказал Брим.
- Я тебе верю, шкипер, - ответила она. Потом повернулась и клюнула его в щеку. - Теперь, просто чтобы знать наверное, что мы когда-нибудь поразвлечемся, я тебе предлагаю шагать прямо к шаттлу.
Она подтолкнула его вперед и шепнула:
- Когда-нибудь на днях, шкипер...
Он послал ей воздушный поцелуй через широкую полосу.
- Когда-нибудь на днях, старпом, - шепнул он в ответ.
Если он проживет так долго...
Глава 9
Надежда
Как Брим нашел дорогу, уже добравшись до Порта 30, он никогда потом не мог вспомнить. Но перед рассветной вахтой он резко проснулся в собственной койке под вой тревожных сирен. На ходу спросонья натягивая боевой скафандр, он побежал к причальной трубе. Механики эскадрильи 610, работая круглые сутки, смогли сдержать свое обещание и как-то подготовить к вылету восемь "Звездных Огней", в том числе один для Брима - старый потрепанный Р-6495.
Он влетел на борт сразу вслед за Барбюсом. Остальная команда усталых донельзя звездолетчиков затащилась на борт почти вплотную за ними, и им удалось отвести корабль на приличное расстояние от спутника, когда начались налеты этого дня. Брим еще заглатывал первую дымящуюся чашку кф'кесса, выводя корабль на позицию для перехвата.
Первая стычка с облачниками случилась примерно в восемнадцати тысячах кленетов от Триады - тридцать желтых "Горн-Хоффов" 262Е шли на скорости существенно ниже световой и примерно на одной высоте. Когда облачники развернулись им навстречу, Брим велел своим кораблям выстроиться кильватерной колонной и повернул на перехват. Опустив нос своего корабля, он почти ощутил, как рулевой передового облачника толкнул ручки управления, наводя разлагатели. В следующий момент Брим резко подал назад и вывел своих семерых обстрелянных ветеранов над облачниками в крутом повороте влево с подъемом. Горман дал залп по ведущему "Горн-Хоффу", и того немедленно развернуло на пол-оборота - точно в зону поражения "Д-7192" Макиры Кристобол, летевшей слева от Брима. Ее канонирам пришлось стрелять на пределе поворота орудия, но они справились. Уголком глаза Брим успел заметить, как большой "Горн-Хофф" выбросил багровый язык радиационного пожара и скрылся с глаз.
Прошло всего несколько циклов бешеной схватки, и облачники обратились в бегство в направлении Эффервика. Но вскоре начали поступать доклады, что Порт 30 снова под атакой. Брим был слишком далеко, чтобы поспешить на помощь, и ему оставалось только бессильно слушать доклады о разрушениях.
Когда он наконец довел домой свою лоскутную эскадрилью, эти разрушения оказались видны очень издалека. Временные синие заплаты высокого давления виднелись среди серых полей радиационных пожарищ. От поля антенн остались почернелые пеньки, смонтированные на скелете бывшего зала связи. Весь спутник был будто изодран, и было совершенно ясно, что теперь на нем еле может базироваться одна эскадрилья.
Брим принял решение остаться с Молдингом и приказал Араму уводить "Непокорные" в сторону вращения планеты, где можно пока перебраться на Порт 41. Всех оставшихся до последнего человека он отправил на ремонт базы, и еще до конца вечерней вахты на тех частях спутника, где уцелел каркас, не было видно ни единой пробоины. К раннему утру еще шли испытания на герметичность, были найдены несколько невзорвавшихся торпед, а залатанные коридоры выкрасили яркой желтой краской. Так что к вечеру мало осталось следов от точной стрельбы облачников. Быстрый ремонт был еще одним доказательством, что Лигу в ее усилиях стереть с лица Вселенной базы флота ждет окончательное поражение. Если только усталые как собаки защитники Империи продержатся достаточно долго, чтобы этого дождаться.
Женщина перестала дергаться, и вытаращенные в ужасе глаза ее затуманились. Брим узнал одну из операторов станции БКАЕВ и подумал, сколько еще обитателей спутника только что погибли такой же смертью. Сняв с женщины шлем, он бережно закрыл неподвижные глаза и натянул на нее скафандр - тяжелая работа, когда тело распухло от вскипания жидкостей не меньше чем на треть, как дурацкий воздушный шар. Когда он поднялся, то безмолвно сказал госпоже Удаче спасибо, что женщина не очнулась в тот момент, когда закипела ее кровь. Однажды он такое видел. Смотреть на это невозможно.
Когда атака стихла, он включил систему голосовой связи скафандра. Шлем тут же заполнили стоны и крики выживших.
- Барбюс! - позвал он сквозь какофонию звуков. - Ты меня слышишь? Как ты там?
- Слышу вас, капитан, - донесся голос Барбюса. - У меня порядок. Где вы?
Помотав головой от удивления еще одному чуду, Брим дал Барбюсу общее направление, где его можно найти после того (как он потребовал), когда команды спасателей позаботятся о раненых. Сидя под лампой аварийного освещения, он задумался, как это он - Вилф Брим, карескриец, так долго остается в живых, попадая в такие частые переделки. Глядя на плавающий в невесомости раздутый труп почти два метацикла, пока Барбюс и спасатели наконец к нему пробились, он разумного ответа не нашел.
***
Как оказалось, спутник получил шестьдесят попаданий, каждое с такой точностью, в которую Бриму до сих пор было тяжело поверить. И пусть он даже был уверен, что теперь частично знает, как у них это получается, в этом знании было мало толку, пока кто-нибудь не придумает, как этому противостоять, или того лучше - обратить на благо Империи. Облачники повредили мастерские, ремонтные ангары, склады, жилые помещения - даже кабинеты, вскрыли сервисные отсеки, перерезали главные кабели - в общем, раздолбали спутник как следует. Шестьдесят пять человек были убиты или тяжело ранены - среди них пять летных экипажей. Разрушили наконец причал, где раньше стоял трофейный "Горн-Хофф". Но при всем при этом своих целей они не достигли. Кораблик уже несколько дней был в безопасности в подземельях Протея.
К концу дня в Силах Обороны был зафиксирован рекорд: 1054 боевых вылета предыдущий рекорд продержался только шесть стандартных дней. Более того, еще до конца последней вахты еще 109 рейдеров нанесли удар по Мелии и Гелиосу это не считая мелких налетов почти повсюду. Соотношение потерь было тридцать шесть у Лиги и двадцать пять у Империи, но Брим и остальные доблестные имперцы явно приближались к пределу своих сил и стойкости, стараясь поддержать свою боеспособность и защитить Авалон среди перекрученных обломков Порта 30.
***
В последний день октада налеты облачников на имперские базы шли без перерыва и в них принимали участие не менее восьмисот звездолетов всех типов. Порт 30 пострадал еще сильнее, чем прежде, но каким-то чудом большой спутник продолжал действовать, хотя ни одна из оставшихся баз "Звездных Огней" и "Непокорных" не работала в полном объеме. Бриму часто приходилось летать с неполным вооружением и тягой, извлекая все возможное из оставшихся скудных ресурсов. Из очень нечастых свиданий с Евой Картье он знал, что то же самое творится на Порту 19 и, как можно было заключить, во всех Силах Обороны. Единственным утешением ему служило то, что облачникам тоже приходится несладко.
Однажды вечером гастрольная труппа - все ребята храбрые - дала концерт в кое-как залатанном зале совещаний Порта 30. Очень благодарную публику составили двести пятьдесят свободных от вахты звездоплавателей, в том числе Брим. Во время исполнения одной из самых популярных баллад завыли сигналы тревоги, сообщающие о налете. Исполнение прекратилось, пока актеры и публика натягивали боевые скафандры, затем спектакль продолжался, будто Гот Оргот и его Флот Глубокого Космоса были не более опасны, чем клоуны.
Не прошло и метацикла после концерта, как Брим уже сидел за штурвалом собранного по частям "Звездного", более или менее способного к полету. Повреждение кристалла гипердвигателя лишило корабль возможности двигаться на сверхсветовой скорости, но на субсветовых он был еще вполне способен нормально драться. Брим уже собирался взлетать, как на базу обрушилась еще одна атака, куда сильнее предыдущей. В хаосе взрывов стоящий слева от Брима "Звездный" завертело колесом и понесло неуправляемой болванкой, а потом рама треснула и все три корпуса взорвались клубом огня. Неподалеку еще один "Звездный" вертелся волчком с отломанными обоими понтонами. Сжав зубы и почти ожидая, что станет следующей жертвой, Брим дал аварийное питание на гравидвигатели и ушел от беды - пока что. Прямо по курсу его ждали эшелоны атакующих кораблей Лиги, и канониры Брима открыли огонь из разлагателей по двум ГА-88 подряд, но облачники уже завершили налет и возвращались в гиперпространство, куда Брим за ними последовать не мог. Оставив другие корабли разбираться с ними, он вернулся на базу, где царило такое бешенство, что даже Барбюс не мог найти слов для его выражения.
***
Пришла еще одна цепочка гравитационных бурь, типичных для центра галактики, и Брима вызвали на Авалон доложить о ситуации. Вначале он резко отказался покидать передовую, но Колхаун настаивал. Так что Брим, ворча, сел на шаттл, идущий на планету, и через несколько метациклов приземлился на озере Мерсин - в разгар яростного налета. Выпрыгивая из люка в укрытие, он обернулся на звук пикирующего на скорости звездолета. Тут же звездолет вынырнул из дымки, направляясь точно к озеру. Башни были скошены, и в первый момент Брим принял его за ГА-87Б. Звездолет медленно, как-то лениво повернулся, появился его полный силуэт, и Брим узнал "Звездный Огонь". На высоте иралов пятьсот башни чуть качнулись, и не успел корабль достичь поверхности, как гравитаторы его, казалось, взорвались и разлетелись в пыль. Обреченный корабль исчез в озере каскадом отдельных всплесков, оставив лишь клуб цветного дыма, отметившего братскую могилу сорока с чем-то Синих Курток, да и этот дым развеялся раньше, чем Брим успел дойти до укрытия.
Наконец облачники отошли. Глайдер Брима выехал на усеянные обломками улицы и взял курс на Адмиралтейство, где докладчики подтвердили то, что Брим и без того знал: имперские космические базы повсюду несут страшный урон. Но еще до конца заседания все базы сообщили, что готовы к работе. - кроме его собственной, которая могла кое-как действовать только за счет сверхчеловеческих усилий. Вообще же условия на всех космических базах были плачевные - особенно на Порте 19. В ответ на настойчивые вопросы Колхауна и штабистов Брим высказал мнение, что если такие имперцы, как он сам, в крайнем напряжении, то в таком же напряжении - если не большем - находятся и облачники. Согласно ранее доложенным на заседании сообщениям, последние два дня стоили Готу Орготу семидесяти семи звездолетов. Хотя имперцы тоже потеряли шестьдесят пять кораблей, многие из членов экипажей были спасены и могли снова пойти в бой (спаслось и некоторое количество облачников - в качестве военнопленных).
Устало шагая по коридору Адмиралтейства после заседания, Брим заметил, что значков КМГС очень мало, а когда-то шикарный кабинет Амхерста превращен в куда более необходимый буфет.
***
Он уже собирался заказать себе место после ужина на отправляющемся к шаттлу глайдере, как его окликнула музыкальная нота знакомого голоса:
- Шкипер, эй, шкипер! Капитан Брим! Брим устал настолько, что ему уже все было все равно, но, обернувшись, мгновенно расплылся в улыбке от уха до уха. Он уже почти забыл, как это делается.
- Труссо! - завопил он миниатюрной женщине. - Ты-то что, во имя Вута, делаешь в этом гадючнике? Я думал, умные люди просто скрылись и отсиживаются на передовой, пока мы тут за них отдуваемся.
Несколько голов в просторном вестибюле обернулись на звук сочного поцелуя, который Надя ему влепила прямо в губы. Потом она схватила его за руки и покачала головой.
- Вилф Брим, - сказала она, не отвечая на шутку, - вид у тебя просто отвратительный.
Брим крепко держал на лице улыбку - он не хотел терять ощущение прилива радости, охватившее его, когда он ее увидел.
- Все путем, Надя, - усмехнулся он. - У тебя просто было время забыть, какой у меня вообще мерзкий вид.
- И насколько ты набит всякой чушью, Вилф Брим, - буркнула она, глядя ему в лицо. - Ты себя доведешь до смерти, просто и ясно. Видел бы ты свои глаза или лучше не надо. В них красного больше, чем белого.
- Не только у меня такой вид, - сказал он. - Каждый звездолетчик из Сил Обороны сейчас в том же виде - я имею в виду тех, кто еще жив.
- Судя по твоему виду, шкипер... - начала она и вдруг остановилась, закусив губу.
- По моему виду - что? - спросил Брим настойчиво.
- А ничего, - твердо ответила она. - Слушай, сколько времени прошло, как ты отдыхал с женщиной? Я имею в виду - голой. Он рассмеялся.
- Последний раз, когда я что-то в этом роде попробовал, мы оба заснули раньше, чем смогли заняться чем-нибудь другим. А с тех пор.., в общем, облачники не давали мне особо расслабиться.
- Что ты делаешь сегодня? - спросила она.
- Собираюсь где-нибудь перекусить и вернуться на Порт 19 к возвращению патруля рассветной вахты. Когда в регионе гравитационная буря, только самые крутые из облачников летают.
- Значит, тебе не надо возвращаться прямо сейчас? Он изобразил, что переводит плотоядный взгляд с ее груди на ее ноги.
- Ну, - сказал он со значением, - вернуться я должен...
Она флегматично покачала головой.
- На сегодняшний вечер мы ничего в этом роде не планируем, шкипер. Когда мы с тобой попадем наконец в постель, спать ты там особо не будешь, рассмеялась она. - А сегодня я предлагаю организовать тебе нормальный ужин одетыми. По крайней мере частично.
Брим театрально вздохнул.
- Кажется, когда бы мы ни встретились, у нас на пути встает преграда.
- Ага, - усмехнулась она. - Правильно кажется. Ладно, - добавила она, глядя бесстыжим взглядом. - Если у тебя есть настроение, можем после ужина потискаться.
- Сначала посмотрим, доживу ли я до конца ужина, - устало усмехнулся Брим.
Вообще-то мысль о нескольких часах с этой красивой - и очень привлекательной - женщиной средних лет действовала.., да, стимулирующе. Ему было в свое время очень хорошо служить с ней, и сейчас обещание вечера, наполненного пикантными разговорами, вызвало прилив Вут знает откуда взявшейся энергии.
- Ладно, - согласился он. - Скажи куда.
***
Она выбрала тихий бар с деревянными панелями в большой старой гостинице. Бриму сразу стало там уютно, и он даже взбодрился - относительно. За консолью массивного инструмента сидел единственный музыкант, извлекая из его глубины мелодии расслабляющие, но не усыпляющие.
- Тут чудесно, старпом, - сказал Брим. - Мои комплименты. Она улыбнулась:
- А наверху тоже есть прекрасные комнаты.
- Я почему-то думаю, что ты одну-две из них видела.
- Ну, - отшутилась она с улыбкой, - если бы я ждала, что ты меня туда отведешь, я бы вообще забыла, как это делается. Я не имею в виду ходьбу по лестнице.
- Ну, невелика опасность, что ты это забудешь.
- Верно, - признала она. - Это как ездить на детском гироцикле.
- Только еще приятнее.
- Ага. Намного...
Они взяли бутылку приемлемо дорогого логийского к ужину из фруктов, чатни, сыра и свежего хлеба с хрустящей корочкой. Как всех звездолетчиков, служивших когда-то на одном корабле, их связывала особенная дружба, выкованная длинными вахтами, суровыми гравитационными бурями и глубокой, загадочной любовью к самому космосу. Разговор шел легкий, он только касался старых знакомых и их судьбы. Слышал ли он что-нибудь о Марго Эффервик? Посчастливилось ли какой-нибудь даме завоевать сердце Тоби Молдинга или для маленьких седеющих коммандеров еще есть шанс? По-прежнему ли заправляет всем хозяйством Утрилло Барбюс?
- А с кем это ты теперь спишь, Вилф Брим? - вдруг спросила она. - Я не в буквальном смысле, конечно. - Она застенчиво улыбнулась. - Эта длинноногая карескрийка - Ева Картье, если помню - успела затащить тебя в постель раньше меня?
- А это вообще не твое дело, - огрызнулся Брим, но невольная улыбка и краска на щеках его выдали.
- Ага! - возликовала Труссо. - Да можешь не говорить, я и так знаю. - Она улыбнулась. - Хотела бы я обнимать мужчину такими же длинными ногами.
- Я уверен, что ты вполне достигаешь той же цели другими средствами, усмехнулся Брим.
- Можешь мне поверить, - ответила она с улыбкой, но потом нахмурилась. Картье настоящая карескрийка, правда? Я так понимаю, что она летала на одном из колхауновских каперов, как он их называет.
- Так и было, - подтвердил Брим. - Тогда мы с ней и познакомились. Но что ты имеешь в виду - "настоящая карескрийка"?
Теперь уже Труссо стала серьезной.
- Не знаю, - ответила она. - Просто слово само выскочило. - Склонив голову набок, она поглядела на него, будто видела в первый раз. Потом подняла брови. - А может, знаю. Она не такая, как ты. Она гордится тем, что она карескрийка. А ты никогда даже об этом не говоришь.
- Да, - ответил он. - Я над этим сейчас работаю.
- Вот как?
- Вот так, тыть его черт! Я начинаю ощущать, что быть карескрийцем - это нормально. Но я еще - и прежде всего, наверное, - имперец. Имперец родом из Карескрии, вот и все. Можешь мне поверить, мы с ней вдвоем об этом не раз говорили.
Труссо потянулась через стол и взяла его за руку, - Рада это слышать, мой будущий любовник, - сказала она. - Никогда не ставила под сомнение твою "имперскость" - если есть такое слово. И представить себе не могу, кому бы это могло прийти в голову - разве что Пувису Амхерсту. Тыть его черт, с твоими двумя Имперскими Кометами и связями с троном ты несомненный имперец, Вилф Брим. Но между вами двумя есть одна большая разница - и не та, что у вас между ногами.
- И это?
- Ева Картье гордится, что она родом из Карескрии.
- Да кто сказал, что это я один такой "бездомный"? - с напором спросил Брим. - Ты тоже, как я помню, никогда не говорила о своей родине.
Она рассмеялась:
- А это потому, что я никогда свою родину не покидала, Вилф Брим.
- Не понимаю, - ответил он. - Я думал, ты родилась в провинциях Лампсон.
- Родилась, - ответила она с легкой улыбкой.
- Так почему ты никогда о них не говоришь?
- Потому что мы уехали оттуда, когда мне еще года не было, - объяснила она и потом перестала улыбаться. - Вилф Брим, - сказала она, чуть помолчав. - Ты не слишком много времени тратил на изучение личных дел персонала, когда мы вместе служили, а то бы ты знал, что я - флотское отродье. И мать, и отец у меня - Синие Куртки. Моя родина - Флот, и я этим горжусь. А ты вот ведешь себя так, будто у тебя вообще родины нет.
- Чертовски близко к тому, что говорит Ева.
- Хмм. Чем больше я слышу об этой женщине, тем больше она мне нравится несмотря на ее тытьчертовски длинные ноги.
- А дальше ты мне скажешь, что я одинок, - сказал Брим.
- Нет. Напомню только, что я тебе уже это говорила год назад, когда мы мотались в космосе на старом нашем "Звездном".
- Кажется, помню, - кивнул Брим.
- Чем больше ты стараешься забыть, кто ты, тем больше отсекаешь от себя людей. Ты же знаешь, Карескрия теперь очень популярна.
- Можешь мне поверить, когда я начинал службу, все было наоборот.
- А, это я все знаю, - отмахнулась она. - Но годы войны и люди вроде тебя, Вилф Брим, Колхауна и этой чертовски длинноногой Евы Картье изменили это навеки.
- Все равно такое трудно забывается, - ответил он, поняв, что его затаскивают на ту же дорогу, по которой недавно водила его Ева Картье. - Ты не была в Академии и когда я там учился. Тебе не пришлось иметь дело с целым флотом Пувисов Амхерстов, которые относятся к тебе как к грязи, что бы ты ни делал. - Он скрипнул зубами. - В те дни карескрийцем быть было сурово, и забывается это нелегко.
- Но ведь ты, отказываясь от Карескрии, направляешь эту злобу не на тех, кто мешал тебе жить, а на самих карескрийцев.
- Знаю, - ответил он. - Она мне и это говорила.
- А не говорила она тебе, что эта злость и есть причина твоего одиночества?
- Нет, - признал он. - Этого она не говорила. Но кто может подтвердить, что ты права? Может быть, злость здесь и ни при чем.
- А что при чем? - зацепилась она за слово. - Значит, ты признаешь, что ты одинок?
Брим с досадой встряхнул головой и решил начисто сменить тему.
- Нет, - ответил он. - Я ничего не признаю, кроме того, что скоро свалюсь и засну, даже если не доберусь до станции шаттлов. - Он усмехнулся. - Как насчет подбросить меня на озеро Мерсин в твоем блатном глайдере?
- Ладно, шкипер, - сдалась Труссо. - Бросим тему - пока что. Погоди, пока я оплачу счет.., и в сортир забегу.
- Я подремлю в вестибюле, - ответил Брим, шутя только отчасти. Его ждала довольно суровая война, и отчаянно нужны были хоть несколько метациклов сна, чтобы к ней подготовиться.
***
Было довольно поздно, когда они подъехали к стоянке на некотором расстоянии от передвижной гравиподушки, где проверял свои швартовы шаттл ночной вахты. С озера Мерсин задувал влажный осенний бриз.
Почти все мелкие суда уже отбыли. Нажав на гравитормоз, Надя улыбнулась и открыла дверцу.
- Провожу тебя до корабля, - сказала она. - А то еще уснешь на стоянке. Брим улыбнулся.
- Извини, что не был слишком хорошим спутником по дороге, - сказал он. - Я просто выдохся - физически и умственно.
- Ты всегда хороший спутник, мой экс-шкипер, - сказала она, беря его за руку и направляясь поперек бетонной полосы. - Иногда тебе даже не надо ничего говорить.
- Спасибо, - просто ответил он. Он ее тоже ценил.
На полпути она на миг остановилась, огляделась и затащила Брима в тень большого склада инструментов.
- Насчет десерта, капитан Брим, - сказала она. - Как, все еще интересуешься?
- Десерта? - нахмурился он и тут же улыбнулся, закрыв глаза. - Понимаю. Ты имеешь в виду?..
Глядя ему прямо в глаза, Труссо распахнула плащ. Под ним были только ярко-красные панталончики.
- Ничего себе! - пробормотал Брим. У него часто бывали фантазии по поводу его миниатюрного старпома, которая когда-то - в шутку? - открыла перед ним грудь в полутемном людном баре. Но действительность превзошла его воображение. Она была просто великолепна. Полные груди торчали вверх, как у женщины вдвое моложе, а темные крошечные соски никогда на самом деле не исчезали из его мысленного взора. Торс был у нее несколько коренастый, а ноги, хотя и были, конечно, куда короче, чем у Картье, вполне соответствовали остальным ее размерам - по крайней мере та их часть, что была видна над сапогами с высокими каблуками.
Откинув плащ, Брим обнял ее наготу и поцеловал ее - впервые как женщину. И тут же неодолимое возбуждение овладело всей его душой. Даже дыхание ее пахло страстью, и вкус страсти был на ее языке, который быстро двигался во рту у Брима.
- Надя! - выдохнул он. - Ты великолепна!
- Ты тоже, Вилф Брим, - ответила она, задыхаясь, оттолкнув его на длину рук. - И я хочу, чтобы ты остался в живых, поэтому мы должны закончить эту процедуру как можно быстрее.
Брим кивнул. При всем его возбуждении он понимал, что усталость сморит его в ближайшие мгновения.
- Ты еще меня не тронул, - сказала она, глядя вниз на багрянец панталон.
- Ты их не снимешь для меня? - спросил он. Не говоря ни слова, она нагнулась и сбросила их на лодыжки, а потом перешагнула каждой ногой. И стояла и ждала, разведя плащ, открыв треугольник темного пятна.
- Давай, мой страстный карескриец. Чтобы ты не забыл, что нам с тобой предстоит когда-нибудь свидание в кровати...
Он, мало что соображая, нагнулся, а она взяла его руку и положила ее себе между бедер, и пальцы его сразу погрузились в густое и теплое.
Она ахнула, когда он вдвинул их чуть глубже, потом снова накрыла его губы своими, нежно зондируя языком, и дыхание ее становилось все прерывистей и прерывистей. Вдруг она резко напряглась и оттолкнула его.
- Не надо больше! - выдохнула она, сдвигая ноги и почти бешено двигая лобком. - Не надо, пока не будем вместе по-настоящему.
Слыша, как колотится сердце в ушах, Брим скрипнул зубами, пытаясь как-то совладать с готовой извергнуться страстью.
- Матерь Вселенной святая сладчайшая! - шепнул он, ошеломленный той страстью, которую эта маленькая женщина смогла в нем пробудить.
Потом она запахнула плащ и улыбнулась.
- В следующий раз запомни, Вилф Брим, - сказала она, судорожно глотнув. Я люблю, чтобы этот период намокания был куда дольше. Страсть - это старое логийское, которое надо смаковать, а не глотать залпом.
- Я запомню, - сказал Брим.
- Я тебе верю, шкипер, - ответила она. Потом повернулась и клюнула его в щеку. - Теперь, просто чтобы знать наверное, что мы когда-нибудь поразвлечемся, я тебе предлагаю шагать прямо к шаттлу.
Она подтолкнула его вперед и шепнула:
- Когда-нибудь на днях, шкипер...
Он послал ей воздушный поцелуй через широкую полосу.
- Когда-нибудь на днях, старпом, - шепнул он в ответ.
Если он проживет так долго...
Глава 9
Надежда
Как Брим нашел дорогу, уже добравшись до Порта 30, он никогда потом не мог вспомнить. Но перед рассветной вахтой он резко проснулся в собственной койке под вой тревожных сирен. На ходу спросонья натягивая боевой скафандр, он побежал к причальной трубе. Механики эскадрильи 610, работая круглые сутки, смогли сдержать свое обещание и как-то подготовить к вылету восемь "Звездных Огней", в том числе один для Брима - старый потрепанный Р-6495.
Он влетел на борт сразу вслед за Барбюсом. Остальная команда усталых донельзя звездолетчиков затащилась на борт почти вплотную за ними, и им удалось отвести корабль на приличное расстояние от спутника, когда начались налеты этого дня. Брим еще заглатывал первую дымящуюся чашку кф'кесса, выводя корабль на позицию для перехвата.
Первая стычка с облачниками случилась примерно в восемнадцати тысячах кленетов от Триады - тридцать желтых "Горн-Хоффов" 262Е шли на скорости существенно ниже световой и примерно на одной высоте. Когда облачники развернулись им навстречу, Брим велел своим кораблям выстроиться кильватерной колонной и повернул на перехват. Опустив нос своего корабля, он почти ощутил, как рулевой передового облачника толкнул ручки управления, наводя разлагатели. В следующий момент Брим резко подал назад и вывел своих семерых обстрелянных ветеранов над облачниками в крутом повороте влево с подъемом. Горман дал залп по ведущему "Горн-Хоффу", и того немедленно развернуло на пол-оборота - точно в зону поражения "Д-7192" Макиры Кристобол, летевшей слева от Брима. Ее канонирам пришлось стрелять на пределе поворота орудия, но они справились. Уголком глаза Брим успел заметить, как большой "Горн-Хофф" выбросил багровый язык радиационного пожара и скрылся с глаз.
Прошло всего несколько циклов бешеной схватки, и облачники обратились в бегство в направлении Эффервика. Но вскоре начали поступать доклады, что Порт 30 снова под атакой. Брим был слишком далеко, чтобы поспешить на помощь, и ему оставалось только бессильно слушать доклады о разрушениях.
Когда он наконец довел домой свою лоскутную эскадрилью, эти разрушения оказались видны очень издалека. Временные синие заплаты высокого давления виднелись среди серых полей радиационных пожарищ. От поля антенн остались почернелые пеньки, смонтированные на скелете бывшего зала связи. Весь спутник был будто изодран, и было совершенно ясно, что теперь на нем еле может базироваться одна эскадрилья.
Брим принял решение остаться с Молдингом и приказал Араму уводить "Непокорные" в сторону вращения планеты, где можно пока перебраться на Порт 41. Всех оставшихся до последнего человека он отправил на ремонт базы, и еще до конца вечерней вахты на тех частях спутника, где уцелел каркас, не было видно ни единой пробоины. К раннему утру еще шли испытания на герметичность, были найдены несколько невзорвавшихся торпед, а залатанные коридоры выкрасили яркой желтой краской. Так что к вечеру мало осталось следов от точной стрельбы облачников. Быстрый ремонт был еще одним доказательством, что Лигу в ее усилиях стереть с лица Вселенной базы флота ждет окончательное поражение. Если только усталые как собаки защитники Империи продержатся достаточно долго, чтобы этого дождаться.