Болдырев Виктор. Гибель синего орла

   Глава 9. ЧАНДАРА
   После разлуки с Пинэтауном Нанга сопровождает меня повсюду, как тень. Борьба с ураганом сплотила маленький экипаж "Витязя". Девушка боится потерять друзей и остаться одинокой в незнакомом стойбище.
   Обитателей "бревенчатого островка" удалось перевезти к новому берегу тундры в три рейса. У большого озера, образовавшегося во время урагана, пастухи разбили палатки и яранги объединенного лагеря.
   Никто в стойбище не понимает языка Нанги - даже старики, изъездившие тундру от Чукотки до Индигирки. Некоторые ее слова походят на юкагирские, но смысл их местные юкагиры разгадать не могут.
   Однажды я знаками попросил Нангу показать старому Рынтыиргину татуировку на ее груди. Она испуганно вцепилась смуглыми ручками в кофточку и забилась в дальний угол палатки. Я не стал тревожить ее и сел писать дневник. Нанга долго не могла успокоиться, подозрительно посматривая на меня из-под густых ресниц.
   "Можно ли найти родных девушки и есть ли они у нее?" - записал я в дневнике в тот вечер.
   Сестра Пинэтауна подружилась с Нангой. Объяснялись они жестами и немного понимали друг друга. Все дни девушки проводили в моей просторной палатке, сделанной из парусов "Витязя".
   Вот и сейчас Геутваль показывает новой подруге книги и журналы из библиотеки совхоза. Нанга с жадным любопытством рассматривает рисунки и фотографии, гладит своими пальчиками бумагу, словно впервые видит книгу.
   Жители нашей тундры любят печатное слово. В каждой яранге есть книги. Грамотные пастухи просматривают газеты. Школьники, приезжая летом на каникулы, вслух читают своим бабушкам и дедушкам буквари и пионерские журналы.
   Нанга точно приплыла с необитаемого острова - она не знает печатного слова, книги.
   - Послушай, Геутваль, научи Нангу простым чукотским словам... Вот и узнаешь историю своей подруги.
   Геутваль, встряхнув тяжелыми косами, соглашается и тотчас принимается учить Нангу. Маленькой дикарке это нравится, она старательно повторяет чукотские слова, уморительно коверкая их. Недели через две она, пожалуй, сможет рассказать свою историю.
   Неожиданное происшествие разбило наши планы.
   Накануне подул сильный южный ветер, и море стало быстро освобождать тундру. Я с Нангой и Геутваль едва успел перегнать вельбот на стоянку в русло реки Белых Гусей.
   Лучшие пастухи во главе с Кемлилином ушли вслед за отступающим морем. Медленно пробирались они с верховыми оленями на поводу по вязкой, заболоченной тундре и вскоре скрылись за вершинами дальних булгуньяхов.
   Прошла ночь, наступил день, и я с минуты на минуту ждал появления табуна. Заметил оленей маленький Каурагыргин - внук Рынтыиргина, самый резвый мальчишка стойбища. На берегу озера он упражнялся в метании чаута длинного аркана, сплетенного из тонких ремешков. Увидев табун, мальчик поднял на ноги весь лагерь.
   Олени, соскучившись по стойбищу, бегут к ярангам. Издали бегущий табун кажется лавой атакующей конницы. Позади, выстроившись полукругом, скачут на верховых оленях пастухи. На высоком темном учаге* вырвался вперед, обходя лаву оленей, Пинэтаун. С ружьем за спиной, с арканом у седла, он похож на лихого кавалериста.
   _______________
   * У ч а г и - верховые олени.
   Нанга, вытянувшись на цыпочках, следит за юношей; в черных глазах ее блестят искорки: она радуется благополучному возвращению Пинэтауна.
   Юноша заворачивает табун к озеру, ловко соскакивает с учага, снимает седло и пускает уставшего оленя на пастбище.
   - Нанга, иди сюда! - улыбаясь, кричит он.
   Девушка бежит навстречу, берет из рук юноши седло, и они идут вместе к моей палатке, о чем-то переговариваясь.
   Подъезжает Кемлилин с пастухами. Табун они встретили в море: Пинэтаун выводил по мелководью изголодавшихся оленей. Три дня они были в плену у океана и стремились поскорее выбраться на сушу.
   В этот памятный для нас день устраиваем большое совещание. Пастухи расставили дежурных у трех стад и собрались в просторной яранге Кемлилина. Сюда пришли все обитатели тундрового стана. Давно пора приниматься за дело.
   Рассказываю об открытии советского бактериолога Николаевского. Слушает меня маленький интернационал: чукчи, юкагиры, якуты. Не все пастухи хорошо понимают по-русски, и Пинэтаун очень просто и увлекательно переводит слушателям рассказ о стеклянном увеличивающем глазе микроскопе, о смертоносных микробах - возбудителях копытки, о путешествии невидимых палочек микроба в тканях оленя, о спасительных противоэпидемических маршрутах.
   В просторной яранге тихо, как в ночной тундре. Пастухи слушают Пинэтауна с напряженным вниманием. Прирожденные оленеводы отлично понимают важность открытий Николаевского. Ложные карантинные пастбища давно стесняют движение оленьих стад дальнего участка совхоза.
   Пинэтаун ставит на маленький раскладной столик походный микроскоп и вставляет стекла с тончайшими срезами пораженной ткани. Коллекцию великолепных срезов подарил мне в Якутске Николаевский. Пастухи подходят к столику, осторожно трогают своими мозолистыми руками блестящие позолоченные клеммы и, смешно щурясь, приникают к окуляру. В ярком поле микроскопа мерцают крошечные клетки микробов копытки с голубоватой зернистой протоплазмой, увеличенные в две тысячи раз.
   В яранге раздаются удивленные восклицания. Сквозь линзы микроскопа оленеводы видят невидимого врага. Старый Рынтыиргин долго рассматривает голубые клеточки и наконец, оторвавшись, говорит:
   - Теперь душить их будем... Маршруты хорошие делать надо...
   Противоэпидемические маршруты намечают все участники совещания. Припоминают каждый приметный холм, каждое подходящее урочище, каждый клочок пастбища с питательной растительностью.
   Цветной тушью мы с Пинэтауном разрисовываем на листе полотняной кальки новые маршруты стад в приморской тундре между устьем реки Белых Гусей и Алазеей. По линии каждого маршрута отмечаем места и сроки стоячок. Получается настоящий график движения оленьих стад.
   Рынтыиргин предлагает оставить у Большого озера семьи всех трех бригад и двигаться с оленями по спасительным маршрутам налегке, с одними пастухами.
   Собрание принимает предложение старейшего пастуха. Рынтыиргину поручают охрану лагеря и организацию рыболовной бригады из остающихся стариков и женщин.
   Нанга слушает совещание пастухов с необычайным волнением. Она сидит рядом с Геутваль около Пинэтауна и внимательно наблюдает за всем, что происходит в яранге.
   Когда начинают выступать молодые пастухи, растерянная улыбка освещает смуглое личико девушки. Нанга тревожно посматривает на стариков, словно опасаясь, что они оборвут эти речи.
   Берет слово и Геутваль. Смущенно краснея, громким голосом она заявляет, что девушки стойбища сошьют в дальнюю дорогу всем пастухам по две пары запасных летних торбасов.
   Геутваль опускается на свое место. Нанга порывисто обнимает подругу и прижимается к ее плечу. Две слезинки повисают на густых ее ресницах.
   Я вдруг понимаю девушку - Нанга никогда не видела свободной жизни простых людей нашей тундры. Откуда же принесли ее на плоту волны? Где ее родина?
   - Эгей, черноволосенькая! Иди смотреть стеклянный глаз.
   Пинэтаун замечает волнение девушки, и ему хочется развлечь ее. Нанга тихо подходит к столику и приникает к окуляру. Алые губы ее приоткрываются. Она протягивает руки и шарит, чуть не опрокидывая микроскоп, - ей хочется поймать голубые клеточки.
   - Ой, дикая важенка! - Пинэтаун осторожно отводит руки Нанги от микроскопа.
   После собрания, когда полуночное солнце низко опускается над тундрой, мы распечатываем посылку помполита - кожаный мешок с литературой. Пинэтаун громко читает в кругу пастухов фронтовые известия с Большой земли.
   Оглядывая взволнованные лица пастухов, я думаю о том глубоком переломе, который совершился в сознании коренных жителей полярной тундры.
   Пинэтаун не успевает окончить политинформацию - в ярангу вбегает Кауратыргин. Проворный малыш спешит сообщить очередную новость:
   - Кольцевик, кольцевик приехал, почту привез!
   Появление кольцевика - курьера из совхоза - неожиданное событие. Тундровые озера, болота и речки, разлившиеся после весеннего паводка, преграждают еще путь к нашему участку. Только важное поручение может привести курьера в Алазейскую тундру за четыреста километров от центральной усадьбы.
   Все выходят из яранги встречать гостя.
   Двое путников на мшистой террасе распрягают оленей, выпуская их на пастбище. Отряхиваясь, животные бегут к озеру, где рассыпался наш табун. Кольцевика пастухи хорошо знают. Зимой он часто привозит почту с центральной усадьбы совхоза. Второй путник, склонившись у легковой нарты, стоит к нам спиной. Неторопливо он распутывает оленью упряжь.
   - Чандара! - глухо вскрикивает Нанга.
   Человек у нарты быстро оборачивается. Никогда не забуду его лица: скуластое, худое, изрезанное глубокими, как шрамы, морщинами, с орлиным носом над тонкими губами, оно напоминает лицо индейца.
   Острыми черными глазами старик шарит по лицу Нанги. Девушка бледнеет и прячется за спину Пинэтауна.
   Подходит Кемлилин.
   - Приехал? - спрашивает он курьера.
   - И... - отвечает молодой пастух на чукотское приветствие.
   - Новости есть? - спрашиваю я, складывая простые чукотские слова.
   - Бумагу тебе привез, - отвечает курьер, протягивая лист, исписанный размашистым почерком помполита.
   Почту Петр Степанович отправил с курьером накануне урагана. Он сообщал, что в Якутске решили вдвое увеличить оленеводческий совхоз. Директор совхоза улетел в Якутск просить дополнительных пастбищ, взвалив на плечи помполита все хозяйство в самое трудное время летних эпидемий. Помполит принял совхоз и предлагал тотчас явиться на усадьбу организовать противоэпидемические маршруты оленьих стад на берегах Восточной тундры.
   Кемлилин разговорился по-чукотски с мрачным спутником курьера.
   - Кемлилин, спроси старика, знает ли он Нангу?
   - Старик говорит, что она его дочь.
   - Дочь?!
   Нанга держится около Пинэтауна и не проявляет родственных чувств к незнакомцу. Широко раскрытыми глазами она следит за движениями старика, словно зверек, затравленный охотником. Старик повелительно говорит ей что-то на гортанном непонятном языке. Нанга ежится, словно получив удар.
   - На каком языке переговаривается этот человек с Нангой?
   - "На языке своих отцов", - переводит бригадир туманный ответ старика. - Не хочет он говорить.
   - А где он живет и почему Нанга очутилась на плоту?
   Ответ гостя уклончив: "Живет далеко, кочует в тундре; девчонка уехала из стойбища с бабушкой; как очутилась на плоту, не знает".
   Кольцевик встретил неразговорчивого гостя в глухой тундре на полпути между Колымой и рекой Белых Гусей. Он ехал на легкой грузовой нарте. В упряжке у него были необычайно крупные ездовые олени ламутской породы. Когда встретились, спрашивал, не видел ли кольцевик нарту с девушкой и старухой. Дальше они поехали вместе.
   - Пусть старик спросит у Нанги, где бабушка?
   Кемлилин переводит просьбу. Гость, насупившись, резко спрашивает что-то девушку, небрежно кивнув в мою сторону.
   Нанга тихо отвечает, неожиданно опускается на мягкий ковер тундры и горько плачет.
   - "Большая волна унесла старуху в море", - дословно переводит Кемлилин безжалостный ответ приезжего.
   Тонкие губы старика складываются в змеистую усмешку.
   - Не плачь... - Я осторожно поднимаю Нангу и глажу пышные черные волосы.
   Она доверчиво прижимается смуглой, мокрой от слез щекой к моей руке.
   Вдруг резкий окрик старика заставляет ее вздрогнуть. Опустив голову, она тихо бредет к нарте.
   - Не бойся, Нанга... - Пинэтаун шагает к старику. Глаза юноши сверкают, и желваки перекатываются на скулах. - Зачем кричишь на девочку? - тихо и зло говорит он.
   Старик словно не слышит Пинэтауна. Недобрыми черными глазами он безразлично смотрит на юношу, как на пустое место, потом вытаскивает расшитый кисет и неторопливо закуривает длинную трубку, выточенную из березового корня. Трубка сделана из такого же материала, что и березовая чашечка Нанги.
   Но больше всего меня поражает кисет старика из черной замши, украшенный замысловатым орнаментом. На темном поле вышит мелким бисером голубой орел, словно слетевший с татуированной груди Нанги.
   - Кемлилин, спроси, почему у Нанги на груди и на его кисете один и тот же знак синего орла?
   В глазах старика мелькает тревога. Он быстро прячет кисет. Ого, он, кажется, знает русский язык и скрывает это.
   - Так себе... - уклончиво отвечает по-чукотски Чандара бригадиру.
   Нанга приносит с нарты приезжего вьючные мешки. Жалко смотреть на нее - она поникла, точно увядший цветок. Старик вытаскивает из вьюка легкий полог из бязи и растягивает около яранги Кемлилина. Не нравится мне этот человек. Вижу, что Нанга против воли подчиняется власти старика, и не понимаю причины ее страха и покорности. Пинэтаун мрачно следит за гостем.
   Почему он так плохо обращается с дочерью? Нужно вмешаться в судьбу Нанги и помочь ей. Мы решили, что на следующий день Пинэтаун улучит минуту и переговорит с девушкой наедине.
   Старик уводит Нангу пить чай в ярангу Кемлилина. Усталое солнце тускло светит над горизонтом. Забираемся в палатку из парусов "Витязя" и быстро засыпаем.
   Глава 10. ПО СЛЕДУ
   Разбудил меня отчаянный крик Пинэтауна:
   - Вставай! Скорее вставай! Нангу старик утащил!
   Еще рано, и пастушеский лагерь спит. Пустая площадка с примятым ягельником отмечает место, где стоял полог старика. Исчезли нарты и вьюки приезжего. Лишь алая ленточка из косы Нанги, подаренная ей Геутваль, развевается на кустике карликовой березки.
   Пинэтаун осторожно снимает ленточку и прячет в нагрудный карман.
   Поднимаем с постели Кемлилина. Бригадир поспешно выходит из яранги и внимательно осматривает следы ездовых оленей. Полозья нарты вдавили веточки полярной ивы в зеленый мох, и они не успели еще выпрямиться. Вчерашний гость уехал совсем недавно.
   - Однако, худой человек. Зачем убежал? - качает головой Кемлилин.
   - Ловить старика надо! - возбужденно говорит Пинэтаун, выискивая среди кочек следы нарт.
   Отпечатки полозьев уходят на восток. Сжимая кулаки, юноша всматривается в далекий горизонт тундры.
   Бегство незнакомца подозрительно. Кто он? Откуда принесла его нелегкая в Алазейскую тундру? Может быть, он силой увез Нангу?
   Кемлилин решает догнать беглеца. Пинэтаун поднимает пастухов очередной смены. Захватив арканы, они вместе с Пинэтауном бегут в стадо ловить лучших ездовых оленей.
   Через полчаса Кемлилин и Пинэтаун, вооружившись винчестером и карабином, пускаются по следу нарты. Мне очень хотелось ехать с ними, но передвижение на оленях летом - дело нелегкое и требует большой сноровки. Нарты хоть и скользят по влажной зелени тундры, но ездовые животные быстро устают, а верховые олени бегут рысью лишь с легким человеком. Мне пришлось остаться в лагере.
   Кемлилин запряг в маленькие летние нарты трех своих лучших беговых оленей, привязав на уздечках, позади нарты, трех запасных. Пинэтаун отправлялся верхом, имея в запасе двух самых выносливых оленей стада.
   Маленькая кавалькада преследователей быстро скрывается на горизонте ровной, как стол, тундры.
   ...Три дня не возвращается погоня. Собираюсь выехать навстречу с партией свежих оленей. Но выполнить свое решение не успеваю. В тундре появляются люди. Они идут пешком, без нарт, и ведут на поводу измученных оленей.
   - Наши!
   Кемлилин и Пинэтаун шатаются от усталости. Почти двое суток продолжалось преследование. Однажды вдали показалась нарта старика. Бригадир погонял беговых оленей, искусно обходя препятствия. Путешественники настигали нарту.
   Оленьи гонки - любимый спорт народов Севера. Кемлилин был признанным мастером этого спорта. Его беговые олени славились по всей тундре. В День оленевода на районных гонках он часто брал первый приз.
   Однако Чандара оказался более опытным ездоком. Заметив погоню, он сумел уйти за пределы видимости и пустился на хитрость: поставил в упряжку пять оленей, и, сменяя их через каждые два часа пятеркой запасных, вырвался далеко вперед. Старый бригадир легко прочел это по следам.
   Пятеркой ездовых оленей пользуются ненцы и зыряне в тундрах Европейской части Советского Союза. В Якутии и на Чукотке запрягают два, редко три оленя. Кемлилин не мог увеличить свою упряжку - ему не хватало ездовых животных. У беглеца было еще одно преимущество - лесные беговые олени ламутской породы. Они необычайно выносливы на длинных перегонах. Вскоре бригадир понял, что старика, отлично владевшего беговой техникой, не догнать.
   Долго еще бежали олени по свежему следу ускользающей нарты. Выносливые животные начали уставать. Только на вторые сутки у кострища недавнего бивуака остановил Кемлилин измученных оленей. Зола от костра была еще теплая, и угли не погасли. Чандара уехал отсюда недавно, но он получил огромное преимущество - отдохнувшие упряжки. Здесь его олени отдыхали несколько часов. Хитрый старик выиграл гонку и ушел от погони.
   На бивуаке Пинэтаун получил последний привет Нанги: у очага потухшего костра она оставила свою любимую березовую чашечку. Девушка была уверена, что ее подарок найдут.
   Юноша протягивает мне знакомую посудинку. Чашечка запылилась в дороге. Невольно стираю пыль. И вдруг странные знаки выступают на темном отшлифованном дереве. Они нацарапаны острой иглой и напоминают ребус.
   Пинэтаун с удивлением разглядывает рисунок. Он так устал, что не заметил знаков на запыленной чашечке, когда нашел ее у бивуака.
   Что изображала Нанга своим ребусом?
   Нанга обладает живым воображением и ясно выразила свои мысли простыми рисунками. Вот крошечные яранги и палатки нашего лагеря у Большого озера. Старик ускользает от погони на пятерке упряжных оленей с запасными пряговыми, бегущими на уздечках. По следу верхом на учаге мчится человек Нанга заметила долгожданную погоню. Крестиком обозначен бивуак - рядом чашечка с нацарапанным письмом, оставленная у костра.
   Точки отмечают маршрут предстоящего пути - Нанга сообщает, куда везет ее Чандара. Впереди большая река и квадратики, вытянутые в линию. Это, несомненно, Колыма. Дальше беглецы поплывут на лодке вдоль извилистых берегов тундры. А вот орел, нахохлившись, сидит среди шалашиков летних чумов. Нанга словно срисовала орла с татуировки у себя на груди.
   - Да ведь это стойбище, куда увез ее старик...
   Маленькие квадратики, нарисованные в линию, вероятно, обозначают поселок на левом берегу Колымы.
   Без слов маленькая художница изобразила на дереве самое главное - где ее искать.
   - Походск! Она нарисовала Походск! - вскрикивает Пинэтаун.
   Действительно, Походск - единственный поселок на левобережье Колымы, находящийся против извилистых берегов Восточной тундры.
   Рисунок девушки поразительно напоминает "рисуночные письма" индейцев Аляски. До сих пор индейцы Аляски, о грамотности которых мало заботятся, пользуются "рисуночным письмом", вырезая острием ножа условные изображения на деревянных дощечках и на березовой коре.
   До революции юкагиры - потомки древнейших обитателей лесов Северо-Восточной Сибири - также пользовались "рисуночным письмом". Эти письма выцарапывались на бересте или светлой коре тополя. Юкагиры изображали рисунками происшествия в пути, направление кочевок, сцены охоты и рыбной ловли.
   Нанга, вероятно, нарисовала "рисуночное письмо" случайно, как рисуют дети события окружающей их жизни.
   Лишь изображения орла и крошечных вигвамов стойбища Нанга словно срисовала с "рисуночных писем" североамериканских индейцев. Американские индейцы с детства носили прозвища. Родители называли их именами разных птиц и зверей. На берестяных индейских письмах до сих пор можно видеть вместо подписи сову, бобра или быстроногого оленя.
   Рассматривая рисунки Нанги на березовой чашечке, я почему-то не придал серьезного значения этому поразительному сходству.
   Пинэтаун стоит, опустив голову. Нанга нравилась юноше, и он тяжело переживает разлуку.
   - Не горюй, Пинэтаун.
   Напоминаю о письме помполита. Юноша оживает: он радуется возвращению на Колыму. На берегах Восточной тундры мы рассчитываем быстро отыскать следы Нанги. Пора готовиться к обратному рейсу.
   Карту с противоэпидемическими маршрутами стад дальнего участка совхоза оставляем в надежных, заботливых руках Кемлилина. Старый бригадир соглашается провести все стада по намеченным маршрутам.
   В тундре уже появляются комары - наступает короткое, но знойное полярное лето.
   "Витязь" возвращается на центральную усадьбу оленеводческого совхоза.
   После бури океан дышит лениво и сонно. Минуя Поворотный мыс, Пинэтаун уверенно направляет вельбот в океан. Пересекая громадный залив у берегов Западной тундры, "Витязь" кратчайшей дорогой возвращается к Чукочьему мысу.
   Юноша окреп и возмужал в схватке с ураганом, выдержав трудный морской экзамен. Теперь, куда бы ни занесло нас ветрами, в какие бы ни кинуло испытания, я могу опереться на крепкого и верного помощника.
   Погода стоит отличная. Дует ровный попутный ветер. Расположившись на просторных скамьях вельбота, вдыхаем прохладный воздух Полярного океана. Целый день идем с хорошим ветром. Наконец различаю в бинокль скалы Чукочьего мыса. Сердце бьется, замирает в груди: приятно возвращаться из опасного плавания к родным берегам.
   Появление "Витязя" на Колыме взбудораживает поселок. На центральной усадьбе совхоза были уверены в гибели вельбота во время бури.
   Ураган охватил громадную площадь низовьев Колымы, Алазеи и Омолона. Он начался в устье реки Белых Гусей и через несколько часов достиг заимки Колымской против Омолона. Циклон двигался со скоростью пятидесяти километров в час.
   Море залило весь берег Западной тундры от реки Алазеи до устья левой Колымской протоки и затопило тундру на двадцать километров. Всюду ураган оставил свои следы. Словно плуг великана вспахал тундру. Берега речек и озер были снесены, песчаный береговой вал разрушен; ветер сдул воду из мелководных озер и развеял песчаные острова. Морские льдины долго еще таяли в глубине тундры вдали от моря.
   Снег покрыл громадную площадь в восемьдесят тысяч квадратных километров. Летний снегопад сопровождался метелью с морозом, и было нестерпимо холодно. И всюду жители тундры с невиданным героизмом вели борьбу с разбушевавшейся стихией.
   Мощь урагана можно было сравнить лишь с тайфунами тропических морей. В мелководных южных морях эти морские ураганы причиняют неисчислимые бедствия прибрежным жителям. Уровень океана у берегов внезапно повышается. Океанские волны смывают поселки, заливают низкие коралловые острова и устья рек, впадающих в море.
   Жители Западной тундры никогда еще не испытывали морских наводнений. Это был настоящий тайфун у берегов Полярного океана.
   Нас давно похоронили.
   Петр Степанович почернел и осунулся. Он ощупывает меня, словно не верит собственным глазам.
   - Целы! Эх, и напугали вы нас, хлопцы. Просил выслать завтра самолет из Амбарчика на поиски.
   Известие о гибели пастуха расстраивает помполита. Петр Степанович долго молчит, вглядываясь в широкий плес Колымы, вспаханный бурунами пены. Ветер развевает черные, как вороново крыло, волосы. Рассказываем о спасении оленьих табунов.
   - Видал, брат, какие люди у нас?.. Недаром приехал к нам на Север, а?
   Ч А С Т Ь  В Т О Р А Я
   П Л А В А Н И Е  В  Б У Х Т У  Б А Р А Н О В А
   Глава 1. СНОВА В ПОХОД
   Еще недавно тайфун у берегов Полярного океана грозил нам гибелью. Теперь, после короткого отдыха в поселке оленеводческого совхоза, мы готовим вельбот к новому плаванию.
   Вельбот стоит на песчаном берегу Колымы в ремонте, и высокий киль его, окованный медью, врезается в просмоленные бревна. После тайфуна приходится чинить порванные снасти, вмазывать шпаклевку, выбитую волнами, и красить облупившиеся дубовые доски обшивки. Постепенно вельбот принимает свой прежний вид: выпуклые борта его блестят свежей краской, тугие ванты наклоняют высокую стройную мачту и шесть букв "ВИТЯЗЬ", раскрашенные кармином, ярко горят на солнце.
   На Колыме не удалось обнаружить Нанги. Возвращаясь после тайфуна в усадьбу совхоза, мы зашли на "Витязе" в Походск, уверенные, что отыщем там ее следы.
   В этом маленьком поселке, расположенном на левом берегу Колымы неподалеку от Чукочьей протоки, жили колымчане - потомки сибирских землепроходцев, основавших в середине XVII века первые русские поселения на Колыме.
   Трудная доля выпала русским людям, заброшенным на Крайний Северо-Восток Сибири. В конце XVII века деловитость полярных морей внезапно повысилась, драгоценный соболь был выбит колымскими звероловами, замерло полярное мореходство. Слишком невыгодными и опасными стали морские купеческие плавания на утлых кочах по студеному морю.
   Колымчане, оставленные на произвол судьбы, добывали себе пропитание рыбной ловлей и охотой. Они считались казаками и были приписаны к Якутскому казачьему полку, но царское правительство мало заботилось о нуждах колымчан. Часто у колымских казаков не было ни муки, ни соли. В неурожайные для рыбы и зверя годы наступал голод.
   Теперь, объединившись в промысловые колхозы, колымчане забыли нужду.
   В Походске размещается хозяйственный центр одного из промысловых коллективных хозяйств. Летом походчане рыбачат на песчаных косах Колымы и в тундровых речках, зимой охотятся на песцов в Западной тундре. Вероятно, старожилы поселка могли сообщить что-нибудь о нарте беглеца.