Страница:
Леший подозрительно понюхал горшочек.
— Это бальзам?
— Конечно! — пылко ответил купец.
— Ну, смотри. Ежели чего… Тогда тебе лучше не родиться.
Мазь приятно холодила рану, и боль почти сразу ушла.
— Все в порядке, — подтвердил Александр. — Изумительный бальзам.
— И еще… — Хасан замялся, глядя в землю.
— Чего тебе? — по-прежнему неприязненно спросил леший.
— Чтобы бальзам подействовал наилучшим образом, раненый должен выпить кофе. Это остановит растекание яда.
— Что?! — взревел леший.
Хасан смущенно хмыкнул.
— Кофе?! Ни за что! — вопил леший. Он готов был с кулаками ринуться на дерзкого купца.
— Но ты же хочешь, чтобы твой друг выздоровел, — сумел вставить словечко Хасан.
— Выздоровел — да! Кофе — нет!
— Успокойся, — пытался увещевать его Гремислав.
— Скверна! Соблазн! Ад!
— Завари, — обратился к купцу Александр.
— Я не позволю! — взвился леший.
— Ой, мне снова становится хуже, — слукавил Александр.
Леший умолк, а Хасан понимающе глянул на Александра. Тот подмигнул ему украдкой.
— Заваривай, — слабым голосом попросил Александр.
Гремислав поймал лешего за шерстку и подтащил к себе.
— Действуй, он тебе не помешает.
Как Древолюб ни бился в крепких руках витязя, вырваться ему не удалось, и Хасан без помех принялся священнодействовать над котелком. Ночь наполнилась приятным ароматом крепкого хорошего кофе. Александр с удовольствием отпил, чувствуя, как горячая струя разбегается по жилам, и радушно предложил лешему:
— Попробуй и ты.
Древолюб аж захлебнулся злостью.
— До скончания мира не запачкаюсь!
Зато Гремислав неожиданно попросил:
— Дайте-ка мне разок глотнуть. — Отведал, довольно прищурился, почмокал, чтобы лучше расчувствовать вкус, и одобрил: — Приятно. Усталость снимает, силы восстанавливает. Полезный напиток.
— Нужно с собой взять немного зерен, — предложил Александр.
— А что? — не стал спорить Гремислав. — Мне понравилось.
Хасан расцвел. Зато оскорбленный до глубины души леший удрал в темноту вместе с филином, который не бросал его нигде. Обрадованный Хасан угостил витязей сушеными финиками, засахаренными орехами, душистыми сластями, и получилось что-то вроде небольшого пира. Но сколько они не звали Древолюба, тот не сменил гнев на милость и не появился.
А утром уже Гремислав первым попросил диковинного напитка, чтобы взбодриться. Древолюб чуть не лопнул от возмущения. Он даже дар речи потерял, только фыркал, сверкал глазами и плевался. Но это не подействовало. Оба воина с удовольствием отдали должное крепкому кофе. Александр чувствовал себя великолепно, насколько это было возможно. Аравийский бальзам снял все признаки воспаления, хотя нога упрямо отказывалась подчиняться.
Когда всадники уже садились на коней, Гремислав предложил Хасану:
— Поедем с нами, тебе ничто не грозит.
Хасан, не раздумывая, затряс головой.
— Нет-нет. Я лучше подожду. Вы едете сражаться, а на поле боя торговля плохая. Купец должен держаться поодаль.
— Ну, смотри… А то один остаешься.
— Нет, со мной моя защитница.
— Не слишком она тебя защищала, — усмехнулся Гремислав. И тут же обнаружил, что висит в воздухе. — Эй, прекрати! — крикнул он.
— Джинния, оставь его, — попросил Хасан.
Прозвучал хрустальный смех, и Гремислав с облегчением обнаружил, что снова прочно сидит в седле.
— Я осторожный, — повторил Хасан, возвращаясь к костру. — Я подожду.
Гремислав уже забыл о нем. Пристально глядя на поднимающееся в серых клубах тумана солнце, он тихо сказал:
— Едем.
Вскоре вдалеке послышался равномерный гул. Остались позади вонь и дымы золотых ям, все отчетливее в воздухе ощущался йодистый морской запах. Дорога постепенно забирала выше и выше, пока наконец не вышла на скалистый обрыв над морем. Александр глянул вниз и зажмурился — ему показалось, что валы кипят в невообразимой дали, что до прибоя версты две, не меньше. И пропасть притягивала… Седые пенистые волны сверху выглядели простой рябью, но скала гудела и дрожала под их ударами — так велики они были. Фонтаны брызг взметались в воздух, порывы ветра подхватывали их, скручивали в диковинные жгуты, разворачивали причудливыми веерами. Море бурлило и клокотало у подножия скал, как в исполинском котле. Но ни радуги, ни сверкающих искр Александр различить не мог. Плотные, беспросветные тучи затягивали небо, не пропуская ни единого солнечного лучика. С неба струился странный серебристый свет, окрашивающий все вокруг в нереальные, неестественные тона. Над морем поднимались клубы серого тумана, сливающиеся с тучами, и полностью стирающие грань между небом и морем.
Вид океана поразил Александра. Он никак не ожидал увидеть столь унылую картину. Ни радостного солнечного света, ни игривой сверкающей лазури, ни грозной черноты в белой оторочке, ни всесокрушающей штормовой мощи. Всюду только непобедимая серость. Поистине край света.
— Вот он каков, Кронийский океан, — упавшим голосом сказал Александр.
— Да, — согласился Гремислав, — тот, кто назвал его мертвым морем, не слишком ошибся.
— Велик их Один-бог, угрюмо море…
— У кого? — не понял Гремислав.
— Так, песня одна.
— Какая?
— Песня варяжского гостя.
— Только этих разбойников здесь и не хватает. Смотри, накликаешь беду. Нам и так придется солоно.
— Действительно, лучше не надо, — подтвердил леший.
Они поехали по узкой, еле заметной тропинке, потому что мощеная дорога, выйдя к морю, закончилась. Тропинка петляла между прибрежными скалами, не удаляясь от берега, пока не уперлась в отвесную бугристую скалу. И тоже пропала.
— Куда же дальше? — спросил Александр. — Может, отправим Зорковида поискать дорогу?
Древолюб хрюкнул, сдерживая смешок.
— А мы пришли. Это скала Гога и Магога. К Железной Горе нет иного пути, кроме как сквозь их пещеру. Вот только пустят ли они нас?
— Почему же нет?
— Потому что в последнее время они все реже открывают окна. А про двери… Про двери, кажется, они вообще забыли. И недавно здесь проезжали наши враги. Тоже неизвестно, чего они могли наговорить.
Александр лихорадочно пытался вспомнить, кто такие Гог и Магог, но память мало чем могла помочь. Два мифических народа, заточенные в скалу Александром Македонским (и здесь он!) за неведомые провинности. И все. Если они по ошибке либо по глупости примут его за Искандера-зуль-Карнайна, то наверняка не пропустят. Или захотят отомстить, тогда вообще плохо…
— А как бусурманы подбираются к Железной Горе?
— Они проходят с другой стороны Рифейского хребта, — нехотя ответил Гремислав внимательно разглядывая каменную стену. — Где же здесь ворота? — раздраженно обратился он к лешему.
— Надо искать.
— Может перевалим хребет? — робко предложил Александр.
— Мы едва пробились здесь. Пойди мы другой стороной, Бусурманскими степями, вороны давно расклевали бы наши кости.
— Но это грозит нам и здесь, — сказал Древолюб. Александр взглянул на него и поразился. Никогда раньше ему не приводилось видеть лешего в такой панике.
— Что там? — он тоже перешел на шепот.
— Ледяной крак, — еле вымолвил Древолюб.
Теперь побелел и бесстрашный Гремислав.
— Ты не ошибаешься?
— Смотри сам.
Александр повернулся следом за вытянутой рукой лешего. Но ничего кроме неясного белого пятна, маячащего в густом тумане, не различил. И честно сказал об этом.
— Так это он и есть, — ответил Гремислав, лихорадочно потирая руки, словно они внезапно начали зябнуть.
— Да кто?! — в отчаянии возопил Александр.
— Крак, — отрывисто бросил Древолюб. Потом закрыл глаза и начал нараспев декламировать. — Крак есть рак величины непонятной. Есть он во мраке подо льдами вечными и занимает ужасное место, и рыбаки бывают рады, когда на оное наедут, ибо над ним множество рыб вьется. В безлунную ночь крак выходит из подо льда на открытое место, и тогда познают пребывание его по мели в море: когда известное место, бывшее глубиною до ста сажен, по мере гирьки окажется сажен в тридцать, заключают тогда, что на дне крак обретается. Выпускает зверь содержимое свое в воду, отравляя оную на расстояние до пяти верст округ, и пожирает рыбу. Если же отмель сия отчасу мельче становится, заключают, что крак наверх поднимается, тогда спешат отъехать и, достигнув настоящей глубины, останавливаются. Тогда видят показывающуюся из воды поверхность сей ужасной твари, ибо всю ее ни один смертный не лицезрел и до скончания мира не увидит. Крак есть белый и твердый, аки гранит. Спина покрыта превеликим множеством рогов, достигающих лодейной мачты в размерении. Ужаснее всего морда крака — квадратная и мерзкая, бородавками и буграми усаженная. В середине морды искомая дыра, дыхалом именуемая, через кою крак смертоносный яд извергает. Ежели помянутый яд на человека попадет — загорается тело адским пламенем, не гасимым ни водой, ни землею. И горит, покуда горимое в пепел не обратится.
— Неужели это правда? — скептически покачал головой Александр.
— Не все, — ответил Гремислав. — Половина — правда, половина — выдумка.
— Но которая какая?
— Трудно сказать, уж очень все перемешано. Да и действительно, мало кто ледяного крака видел, а после в живых остался, чтобы об этой встрече рассказать. Но вот насчет яда — сущая правда. И еще они извергают ядовитые фонтаны на землю. От сей мерзкой жидкости сама земля пылать начинает.
Леший неистово замахал руками.
— Прячьтесь, он приближается!
Александр увидел стремительно вырастающий из тумана белый блестящий купол. Попытался броситься следом за Древолюбом, но парализованная нога подвернулась, и он покатился кубарем по земле, больно ударившись плечом. Подскочил Гремислав, схватил Александра под мышки и, ругаясь сквозь зубы, поволок на себе.
Послышался громкий свист, переходящий в рев, точно вырвалась из моря струя горячего пара. И смотрите! Действительно, в небе появилась черная дуга, рассекающая тучи. Какая-то неведомая жидкость с плеском ударила в то место, где они только что стояли. Сразу с грохотом начали лопаться камни, точно их раскалили докрасна и обдали холодной водой. Там, куда отлетали дымящиеся капли, занялись бледным пламенем редкие кустики вереска и дрока. В воздухе резко запахло миндалем, да так сильно, что начала мутиться голова.
Витязь вдруг бросил Александра, и тот снова ударился о камни. Он с проклятием сорвал с плеч вышитый золотом голубой плащ. Александр с изумлением и страхом увидел, как по плащу ползет жидкое фиолетовое пламя, оставляя за собой обугленную ткань.
— Едва не попал, — с облегчением перевел дух Гремислав.
Но снова в небе мелькнула смертоносная струя. К счастью на этот раз крак промахнулся, и яд безвредно ударился в каменный склон. Гранит затрещал и окутался сизым дымом.
— И долго он плеваться будет? — дрожащим голосом поинтересовался Александр.
— Шестнадцать раз, — ответил Гремислав.
— Но почему?
— Кто знает? Просто сосчитали — и только. Крак плюет не более шестнадцати раз.
Новые и новые порции яда обрушивались на скалы, море вскипало зловонным паром. Кони обезумели и с диким ржанием бросились прочь. Вместе с ними пропал и леший. Перепуганный филин улетел еще раньше. Со свистом летали каменные осколки, громко щелкали, ударяясь о скалы, с верещанием рикошетировали. Что-то горело, и клубы черного дыма стлались по земле, вынуждая путников встать во весь рост, чтобы не задохнуться.
Все стихло так же внезапно, как и началось.
Оглушенный Александр стоял, покачиваясь. В ушах звенело, и он долго пытался отогнать несуществующих комаров. Гремислав говорил что-то, однако он не слышал. Языки пламени трепетали, постепенно угасая, чадили и потрескивали угольки. С земли поднимались мириады сизых дымков, словно в глубине ее загорелось что-то. Дымы походили на кобр, раздувающих капюшоны. А над безумным хаосом царило исполинское грибообразное облако. Оно поднималось из моря, там, где скрылся крак. Исполинский гриб что-то напоминал Александру. Но что? Какой-то ужас..
На месте недавно казавшихся несокрушимыми каменных стен, теперь шевелилась и дрожала груда закопченых развалин. Скалу рассекли широкие и глубокие трещины. И тогда открылось, что скала полая. Стена рухнула, и перед путниками предстала огромная пещера.
Александр смотрел на картину опустошения широко открытыми слезящимися глазами, плохо понимая, что происходит. Подошедший Гремислав крепко ударил его по плечу, только после этого Александр очнулся.
— Кошмар… — еле сумел вымолвить он.
— Да, страшное зло приходит из северных льдов. Одно спасение — ядовитые струи не достают далеко, а крак слишком велик, чтобы подниматься по рекам. Иначе всей нашей земле пришел бы конец.
Александр кивнул.
— Но с этим злом тоже придется сражаться, если мы желаем ей благополучия.
— Придется. Однако сейчас у нас более близкая цель. Позднее мы вернемся к ледяным ужасам.
— А где Древолюб?
— Наверное пытается догнать и успокоить лошадей. Вот уж за кого я совершенно не беспокоюсь, леший нигде не растеряется и не пропадет. — Гремислав тряхнул головой. — И не было счастья, да несчастье помогло. Теперь не нужно искать пещеру — вот она, перед нами. Идем.
— Крак… Он ушел?
— Конечно. Ведь он израсходовал весь яд.
Александр подивился спокойствию витязя, успевшего сосчитать ядовитые плевки. На всякий случай он поглядел на море. Блестящий белый купол пропал, развеялся и чудовищный гриб, только черные кляксы остались в клубящемся сером мареве.
— Вот еще одна причина, по которой Кронийский океан зовут Мертвым морем, — вздохнул Гремислав.
— Понимаю, — покорно кивнул Александр. — И сколько же таких бестий скрывается подо льдами?
— Это одному Богу известно. Я сам подобным слухам не верю, но говорят, что их ровно сорок одна штука. Однако теперь, мол, вывелись новые адские твари, более крупные и более опасные. Хотя скорее всего это пустые вздорные слухи. Я знаю истину, мне открыл ее… Неважно. Это потомки жуткого чудовища Гренделя, зломогучего порождения черных морских глубин, появившегося, когда волны мирового океана еще не освещались лучами солнца. Богатырь Беовульф убил Гренделя, убил его прародительницу, но не успел уничтожить ядовитое семя, растекшееся в холодных безднах.
— Красивая легенда.
— Это чистая правда.
— Может быть…
— Идем, — повторил Гремислав, желая закончить спор.
Александр широко шагнул и охнул.
— Прости, — Гремислав еле успел поддержать его. Александр оперся на плечо витязя, и дальше они двинулись вместе.
Когда они с большим трудом перелезли через груды дымящегося горячего камня, то столкнулись с хлопотавшими возле разрушенной стены людьми. Хотя, людьми ли? Александру не приводилось ни читать, ни слышать о подобных созданиях. Низкие, кривоногие и широкоплечие, они едва доставали ему до плеча. Но зато их узловатые мускулистые руки обладали неимоверной силой — с такой поразительной легкостью они поднимали и швыряли большие камни. Жесткие черные волосы щеткой торчали над низким лбом, а кожа отливала нездоровой бледной желтизной. Странные создания то и дело прикрывали широкими ладонями прозрачные серые, почти бесцветные глаза. Похоже, даже слабый рассеянный свет северных равнин был слишком силен для них, привыкших к вечному мраку пещер. Они все были одеты в потертые кожаные костюмы.
Увидев их, Гремислав сказал:
— Похоже, торговля с Бусурманскими степями у Гога и Магога не прерывается, несмотря на любые события вокруг.
— Это плохо?
— Хуже некуда. Значит подземные кузницы не прекращают работать на степняков, продолжают снабжать их броней и оружием. Сами кочевники ничего не способны сделать, ведь они просто не могут оставаться на одном месте хотя бы три дня, где уж тут строить кузню. Вот они и покупают все у подземных жителей. Все, решительно все объединяются против нас: аримаспы, грифон, степняки… И многие другие… Эй, ты! — презрительно крикнул Гремислав одному из работающих созданий. — Как нам пройти к правителю?
Сутулая черная фигура равнодушными, ничего не выражающими глазами скользнула по нему и отвернулась.
— Ну и черт с ним, если не хочет отвечать. Найдем сами.
Они медленно пробрались сквозь суетящуюся толпу, пересекли полуразрушенный обгорелый зал, кишащий странными существами (Александру вспомнился Киплинг: полузвери-полулюди) и вошли в низкий подземный ход. Александр оглянулся — новая стена вырастала на глазах.
— Будем надеяться, что чутье не подведет меня, — не вполне уверенно сказал Гремислав. — Иначе нам придется долгие годы блуждать по нескончаемым ходам.
Александр потер ушибленный лоб.
— Низковато.
— Да, на наш рост эти туннели не рассчитаны.
Туннель был темным и грязным. Александр еще подумал, что за долгие годы заточения в горе можно было бы все привести в порядок, но Гог и Магог очевидно полагали иначе. Ход широкими петлями постепенно ввинчивался в недра горы. Его освещали редкие факелы, воткнутые в расселины стен. От пламени противно несло рыбой, а потолок оброс длинными нитями жирной копоти.
До Александра долетело тихое «туки-тук, туки-тук, туки-тук…» В глубине горы стучали сотни молотов. Подтверждая невысказанную догадку, Гремислав кивнул.
— Это и есть подземные кузни.
— Я всегда полагал, что в глубинах гор живут гномы и тролли, — робко произнес Александр. Он никак не мог освоиться с расхождениями прочитанных мифов и увиденного.
— До каких пор ты будешь пересказывать глупые сказки, занесенные в наши края легковерными пьянчужками-купцами! — возмутился Гремислав. — После третьей бутылки они готовы увидеть не то, что гнома, а самого сатану рогатого! Под землей живет только народ Гога и Магога. Нельзя принимать за правду любую побасенку.
Туннель уходил все глубже. Воздух стал тяжелым, отчетливо запахло серой, под потолком появилось дрожащее красноватое свечение. Александр подумал, что рогатый и вправду может появиться. Внезапно ход оборвался, приведя их в большую пещеру. В дальнем ее конце вилось красноватое облако, окружающее сполохи огня. Лица витязей обдало жаром.
— Это сердце вулкана? — спросил Александр.
— Не только. Еще и тронный зал Гога и Магога. Если бы не суматоха, вызванная нападением ледяного крака, нам вряд ли удалось бы так просто добраться сюда. Хотя… Вот и стража.
К ним уже бежали обитатели горы, вооруженные большими топорами с изогнутыми лезвиями. Александр заметил, что позади обуха лезвие переходило в длинный острый клюв, напоминающий кирку рудокопа. Он машинально положил ладонь на рукоять сабли, но Гремислав перехватил его руку.
— Спокойно. Их так много, что они вмиг зарубят тебя. С одной ногой из тебя боец скверный. — Он выступил вперед и властно вскинул правую руку, останавливая бегущих. — Мы пришли с миром. Проводите нас к правителю подземного города. — И шепнул Александру: — Только ничему не удивляйся.
Ответом было настороженное молчание. Стража остановилась, но уступать дорогу, похоже, не собиралась. В тягостном молчании прошло какое-то время. Потом стражники, подняв топоры, начали медленно приближаться.
— Я страж лесов! — крикнул Гремислав. — Мы никогда не сражались с вами и не желаем того. Мы пришли с миром!
Стражники вновь замерли в нерешительности. Потом крайне неохотно расступились.
Перед путниками открылся высокий каменный трон, украшенный тяжеловесными бронзовыми фигурами. На троне сидел… Скорее сидели… Александр протер глаза, полагая, что снова начались бредовые видения. Нет, ему не мерещилось — на троне сидели два человека, сросшиеся боками как сиамские близнецы. Гремислав подошел к трону и поклонился.
— Приветствую достойного правителя подземного города Гога и Магога.
Обе головы степенно кивнули. Затем правая, жирная и одутловатая, спросила басом:
— Все ли спокойно наверху? Покорили железные фаланги Александра Великого далекую Индию?
— Достойный Гог, — вежливо ответил Гремислав, — давно распалось царство Александра Великого, после того, как сам он умер.
— Не обращай внимания, — проворчала брюзгливо вторая голова, желтая и сухая. — Мой брат, как обычно, немного не в себе. Что привело вас сюда? И кто это? — Она кивнула в сторону Александра.
Тот с трудом сделал пару шагов вперед и поклонился. Магог неожиданно перепугался.
— Стража, ко мне! — завизжал он, и шеренга стражников моментально заслонила трон. — Лесной витязь, я тебя помню! Но кого ты привел с собой? Я его не знаю! Мне предсказали, что хромые приносят беду! Вдруг он убьет меня?
Александр едва не сел на пол. Может от него исходит какой-то особенный запах, что жители этого мира сразу чуют пришельца и пугаются?
— Успокойся, достойный Магог. Это такой же воин, как и я. Просто мы не слишком удачно прошли через землю грифонов.
— Храбрый таксиарх Певкест все еще командует стражей у окна в гору?
Магог раздраженно покосился на него и недовольно поморщился. Движением руки он убрал стражу и уже спокойнее предложил:
— Если он не принес несчастья, то что стряслось? Почему вы беспрепятственно прошли в тронный зал?
— Яд ледяного крака разрушил наружную стену. Ее уже чинят, но пока твои владения открыты, достойный Магог.
— Вот как… Я так и предполагал… Я знал! — надулся Магог. — Как ни стараешься жить в тишине и покое, обязательно найдется какой-нибудь дурак, которому это не понравится. По глупому ли усердию, по злому ли нраву, но ведь обязательно найдется! Ну почему? Мы никого не трогаем, за это Александр Великий нас в гору и заточил. Так и здесь не найдешь укрытия от проклятого, безумного внешнего мира. Нет, я прикажу не только восстановить стену, но и заложить весь верхний ярус ходов. Тогда до нас никто не доберется.
— Покой превыше всего, — неожиданно вполне разумно вставил Гог.
— Но как вы будете торговать со степняками? — насмешливо спросил Гремислав.
Магог смешался.
— Ну, предположим, не все выходы… Кое-какие оставим.
— Зачем они вам? Ведь вы стремитесь жить спокойно.
— Именно для этого! — с жаром ответил Магог.
— Но сейчас, когда ледяной крак разрушил вашу темницу, вы можете идти куда вздумается. Вы стали свободными и можете подыскать более уютное место, чем грязное и сырое подземелье.
— Вижу, вижу бесовские игрища, — брякнул Гог. Магог от растерянности дернулся так, что оба тела едва не свалились с трона. Прошептав что-то беззвучно, Магог оправил темно-фиолетовую мантию, расшитую золотыми цветами, и снисходительно улыбнулся.
— Вы такой беспокойный народ. Постоянно куда-то бежите, зачем-то спешите. Зачем? Давным-давно эта гора была нашей темницей, но время идет, ты мудреешь и начинаешь видеть сокровенное. Она надежно укрыла нас от всех врагов. Вот сейчас мы восстановим стену и опять начнется тихое спокойное житье. А наверху… Спешка и опасности. Вот ты, например, куда спешишь?
— К Железной Горе, — сухо ответил Гремислав. — Именно потому я и обращаюсь к правителю подземного города за разрешением пройти по туннелям под Рифейским хребтом. Ведь перевалов поблизости нет, горы непроходимы.
— К Железной Горе? — по лицу Магога проскользнула какая-то тень. — Интересно… Но даже вы, искатели приключений, почему-то избегаете опасных путей. Тоже стремитесь к спокойствию.
— Получим ли мы благосклонное разрешение правителя? — не дал увлечь себя в сторону Гремислав.
На заплывшем жиром лице Гога появился проблеск мысли, в мутных глазках засветился интерес. Он что-то шепнул на ухо Магогу. Тот всплеснул руками.
— Нет-нет…
Гог снова зашептал. Магог энергично затряс головой.
— Это их дела. Мы живем своими заботами, не вмешиваясь в дела верхнего мира.
Гог обиженно крякнул и сразу потерял всякий интерес к происходящему. Он подозвал слугу, который подал ему жирный окорок и принялся, шумно сопя и чавкая, жевать, время от времени орошая глотку хорошей кружкой вина. Смотреть на это было непривычно, учитывая, что Магог продолжал деловой разговор.
— Не слишком ли дорогую цену вы заплатили за покой и безопасность? — спросил Гремислав.
Магог желчно усмехнулся.
— Не слишком. Многие были бы рады поменяться с нами местом. Вспомни, что творят степняки в ваших градах.
Удар был нанесен по больному месту, и у Гремислава желваки забегали по скулам.
— Но в дела верхнего мира не вмешиваетесь…
— Разумеется. Только под землей нам не хватает этих хищных орд. Здесь мы свободны!
— Откупаетесь чужой кровью?
Глаза Магога воровато забегали.
— Мы только куем оружие. Если бы к нам с такой просьбой обратились жители Рутении, то мы, точно так же, не задавая никаких вопросов, выполнили бы и ее. Мы продадим оружие кому угодно. Но я не слышал просьб от жителей лесов.
— Воистину, за дешевую цену нашли Гог и Магог свое спокойствие: только потеряв свободу и всего лишь попав в кабалу к степнякам, — саркастически сказал Гремислав. — Уж не из вашего ли пота отлит Желтый Колокол?
По лицу Магога поползли нездоровые красные пятна.
— Стоит ли призрачная свобода реальной безопасности? Да и кто щупал ее, эту свободу? Может наша свобода и есть истинная, а ваша ложная.
— Это бальзам?
— Конечно! — пылко ответил купец.
— Ну, смотри. Ежели чего… Тогда тебе лучше не родиться.
Мазь приятно холодила рану, и боль почти сразу ушла.
— Все в порядке, — подтвердил Александр. — Изумительный бальзам.
— И еще… — Хасан замялся, глядя в землю.
— Чего тебе? — по-прежнему неприязненно спросил леший.
— Чтобы бальзам подействовал наилучшим образом, раненый должен выпить кофе. Это остановит растекание яда.
— Что?! — взревел леший.
Хасан смущенно хмыкнул.
— Кофе?! Ни за что! — вопил леший. Он готов был с кулаками ринуться на дерзкого купца.
— Но ты же хочешь, чтобы твой друг выздоровел, — сумел вставить словечко Хасан.
— Выздоровел — да! Кофе — нет!
— Успокойся, — пытался увещевать его Гремислав.
— Скверна! Соблазн! Ад!
— Завари, — обратился к купцу Александр.
— Я не позволю! — взвился леший.
— Ой, мне снова становится хуже, — слукавил Александр.
Леший умолк, а Хасан понимающе глянул на Александра. Тот подмигнул ему украдкой.
— Заваривай, — слабым голосом попросил Александр.
Гремислав поймал лешего за шерстку и подтащил к себе.
— Действуй, он тебе не помешает.
Как Древолюб ни бился в крепких руках витязя, вырваться ему не удалось, и Хасан без помех принялся священнодействовать над котелком. Ночь наполнилась приятным ароматом крепкого хорошего кофе. Александр с удовольствием отпил, чувствуя, как горячая струя разбегается по жилам, и радушно предложил лешему:
— Попробуй и ты.
Древолюб аж захлебнулся злостью.
— До скончания мира не запачкаюсь!
Зато Гремислав неожиданно попросил:
— Дайте-ка мне разок глотнуть. — Отведал, довольно прищурился, почмокал, чтобы лучше расчувствовать вкус, и одобрил: — Приятно. Усталость снимает, силы восстанавливает. Полезный напиток.
— Нужно с собой взять немного зерен, — предложил Александр.
— А что? — не стал спорить Гремислав. — Мне понравилось.
Хасан расцвел. Зато оскорбленный до глубины души леший удрал в темноту вместе с филином, который не бросал его нигде. Обрадованный Хасан угостил витязей сушеными финиками, засахаренными орехами, душистыми сластями, и получилось что-то вроде небольшого пира. Но сколько они не звали Древолюба, тот не сменил гнев на милость и не появился.
А утром уже Гремислав первым попросил диковинного напитка, чтобы взбодриться. Древолюб чуть не лопнул от возмущения. Он даже дар речи потерял, только фыркал, сверкал глазами и плевался. Но это не подействовало. Оба воина с удовольствием отдали должное крепкому кофе. Александр чувствовал себя великолепно, насколько это было возможно. Аравийский бальзам снял все признаки воспаления, хотя нога упрямо отказывалась подчиняться.
Когда всадники уже садились на коней, Гремислав предложил Хасану:
— Поедем с нами, тебе ничто не грозит.
Хасан, не раздумывая, затряс головой.
— Нет-нет. Я лучше подожду. Вы едете сражаться, а на поле боя торговля плохая. Купец должен держаться поодаль.
— Ну, смотри… А то один остаешься.
— Нет, со мной моя защитница.
— Не слишком она тебя защищала, — усмехнулся Гремислав. И тут же обнаружил, что висит в воздухе. — Эй, прекрати! — крикнул он.
— Джинния, оставь его, — попросил Хасан.
Прозвучал хрустальный смех, и Гремислав с облегчением обнаружил, что снова прочно сидит в седле.
— Я осторожный, — повторил Хасан, возвращаясь к костру. — Я подожду.
Гремислав уже забыл о нем. Пристально глядя на поднимающееся в серых клубах тумана солнце, он тихо сказал:
— Едем.
Вскоре вдалеке послышался равномерный гул. Остались позади вонь и дымы золотых ям, все отчетливее в воздухе ощущался йодистый морской запах. Дорога постепенно забирала выше и выше, пока наконец не вышла на скалистый обрыв над морем. Александр глянул вниз и зажмурился — ему показалось, что валы кипят в невообразимой дали, что до прибоя версты две, не меньше. И пропасть притягивала… Седые пенистые волны сверху выглядели простой рябью, но скала гудела и дрожала под их ударами — так велики они были. Фонтаны брызг взметались в воздух, порывы ветра подхватывали их, скручивали в диковинные жгуты, разворачивали причудливыми веерами. Море бурлило и клокотало у подножия скал, как в исполинском котле. Но ни радуги, ни сверкающих искр Александр различить не мог. Плотные, беспросветные тучи затягивали небо, не пропуская ни единого солнечного лучика. С неба струился странный серебристый свет, окрашивающий все вокруг в нереальные, неестественные тона. Над морем поднимались клубы серого тумана, сливающиеся с тучами, и полностью стирающие грань между небом и морем.
Вид океана поразил Александра. Он никак не ожидал увидеть столь унылую картину. Ни радостного солнечного света, ни игривой сверкающей лазури, ни грозной черноты в белой оторочке, ни всесокрушающей штормовой мощи. Всюду только непобедимая серость. Поистине край света.
— Вот он каков, Кронийский океан, — упавшим голосом сказал Александр.
— Да, — согласился Гремислав, — тот, кто назвал его мертвым морем, не слишком ошибся.
— Велик их Один-бог, угрюмо море…
— У кого? — не понял Гремислав.
— Так, песня одна.
— Какая?
— Песня варяжского гостя.
— Только этих разбойников здесь и не хватает. Смотри, накликаешь беду. Нам и так придется солоно.
— Действительно, лучше не надо, — подтвердил леший.
Они поехали по узкой, еле заметной тропинке, потому что мощеная дорога, выйдя к морю, закончилась. Тропинка петляла между прибрежными скалами, не удаляясь от берега, пока не уперлась в отвесную бугристую скалу. И тоже пропала.
— Куда же дальше? — спросил Александр. — Может, отправим Зорковида поискать дорогу?
Древолюб хрюкнул, сдерживая смешок.
— А мы пришли. Это скала Гога и Магога. К Железной Горе нет иного пути, кроме как сквозь их пещеру. Вот только пустят ли они нас?
— Почему же нет?
— Потому что в последнее время они все реже открывают окна. А про двери… Про двери, кажется, они вообще забыли. И недавно здесь проезжали наши враги. Тоже неизвестно, чего они могли наговорить.
Александр лихорадочно пытался вспомнить, кто такие Гог и Магог, но память мало чем могла помочь. Два мифических народа, заточенные в скалу Александром Македонским (и здесь он!) за неведомые провинности. И все. Если они по ошибке либо по глупости примут его за Искандера-зуль-Карнайна, то наверняка не пропустят. Или захотят отомстить, тогда вообще плохо…
— А как бусурманы подбираются к Железной Горе?
— Они проходят с другой стороны Рифейского хребта, — нехотя ответил Гремислав внимательно разглядывая каменную стену. — Где же здесь ворота? — раздраженно обратился он к лешему.
— Надо искать.
— Может перевалим хребет? — робко предложил Александр.
— Мы едва пробились здесь. Пойди мы другой стороной, Бусурманскими степями, вороны давно расклевали бы наши кости.
— Но это грозит нам и здесь, — сказал Древолюб. Александр взглянул на него и поразился. Никогда раньше ему не приводилось видеть лешего в такой панике.
— Что там? — он тоже перешел на шепот.
— Ледяной крак, — еле вымолвил Древолюб.
Теперь побелел и бесстрашный Гремислав.
— Ты не ошибаешься?
— Смотри сам.
Александр повернулся следом за вытянутой рукой лешего. Но ничего кроме неясного белого пятна, маячащего в густом тумане, не различил. И честно сказал об этом.
— Так это он и есть, — ответил Гремислав, лихорадочно потирая руки, словно они внезапно начали зябнуть.
— Да кто?! — в отчаянии возопил Александр.
— Крак, — отрывисто бросил Древолюб. Потом закрыл глаза и начал нараспев декламировать. — Крак есть рак величины непонятной. Есть он во мраке подо льдами вечными и занимает ужасное место, и рыбаки бывают рады, когда на оное наедут, ибо над ним множество рыб вьется. В безлунную ночь крак выходит из подо льда на открытое место, и тогда познают пребывание его по мели в море: когда известное место, бывшее глубиною до ста сажен, по мере гирьки окажется сажен в тридцать, заключают тогда, что на дне крак обретается. Выпускает зверь содержимое свое в воду, отравляя оную на расстояние до пяти верст округ, и пожирает рыбу. Если же отмель сия отчасу мельче становится, заключают, что крак наверх поднимается, тогда спешат отъехать и, достигнув настоящей глубины, останавливаются. Тогда видят показывающуюся из воды поверхность сей ужасной твари, ибо всю ее ни один смертный не лицезрел и до скончания мира не увидит. Крак есть белый и твердый, аки гранит. Спина покрыта превеликим множеством рогов, достигающих лодейной мачты в размерении. Ужаснее всего морда крака — квадратная и мерзкая, бородавками и буграми усаженная. В середине морды искомая дыра, дыхалом именуемая, через кою крак смертоносный яд извергает. Ежели помянутый яд на человека попадет — загорается тело адским пламенем, не гасимым ни водой, ни землею. И горит, покуда горимое в пепел не обратится.
— Неужели это правда? — скептически покачал головой Александр.
— Не все, — ответил Гремислав. — Половина — правда, половина — выдумка.
— Но которая какая?
— Трудно сказать, уж очень все перемешано. Да и действительно, мало кто ледяного крака видел, а после в живых остался, чтобы об этой встрече рассказать. Но вот насчет яда — сущая правда. И еще они извергают ядовитые фонтаны на землю. От сей мерзкой жидкости сама земля пылать начинает.
Леший неистово замахал руками.
— Прячьтесь, он приближается!
Александр увидел стремительно вырастающий из тумана белый блестящий купол. Попытался броситься следом за Древолюбом, но парализованная нога подвернулась, и он покатился кубарем по земле, больно ударившись плечом. Подскочил Гремислав, схватил Александра под мышки и, ругаясь сквозь зубы, поволок на себе.
Послышался громкий свист, переходящий в рев, точно вырвалась из моря струя горячего пара. И смотрите! Действительно, в небе появилась черная дуга, рассекающая тучи. Какая-то неведомая жидкость с плеском ударила в то место, где они только что стояли. Сразу с грохотом начали лопаться камни, точно их раскалили докрасна и обдали холодной водой. Там, куда отлетали дымящиеся капли, занялись бледным пламенем редкие кустики вереска и дрока. В воздухе резко запахло миндалем, да так сильно, что начала мутиться голова.
Витязь вдруг бросил Александра, и тот снова ударился о камни. Он с проклятием сорвал с плеч вышитый золотом голубой плащ. Александр с изумлением и страхом увидел, как по плащу ползет жидкое фиолетовое пламя, оставляя за собой обугленную ткань.
— Едва не попал, — с облегчением перевел дух Гремислав.
Но снова в небе мелькнула смертоносная струя. К счастью на этот раз крак промахнулся, и яд безвредно ударился в каменный склон. Гранит затрещал и окутался сизым дымом.
— И долго он плеваться будет? — дрожащим голосом поинтересовался Александр.
— Шестнадцать раз, — ответил Гремислав.
— Но почему?
— Кто знает? Просто сосчитали — и только. Крак плюет не более шестнадцати раз.
Новые и новые порции яда обрушивались на скалы, море вскипало зловонным паром. Кони обезумели и с диким ржанием бросились прочь. Вместе с ними пропал и леший. Перепуганный филин улетел еще раньше. Со свистом летали каменные осколки, громко щелкали, ударяясь о скалы, с верещанием рикошетировали. Что-то горело, и клубы черного дыма стлались по земле, вынуждая путников встать во весь рост, чтобы не задохнуться.
Все стихло так же внезапно, как и началось.
Оглушенный Александр стоял, покачиваясь. В ушах звенело, и он долго пытался отогнать несуществующих комаров. Гремислав говорил что-то, однако он не слышал. Языки пламени трепетали, постепенно угасая, чадили и потрескивали угольки. С земли поднимались мириады сизых дымков, словно в глубине ее загорелось что-то. Дымы походили на кобр, раздувающих капюшоны. А над безумным хаосом царило исполинское грибообразное облако. Оно поднималось из моря, там, где скрылся крак. Исполинский гриб что-то напоминал Александру. Но что? Какой-то ужас..
На месте недавно казавшихся несокрушимыми каменных стен, теперь шевелилась и дрожала груда закопченых развалин. Скалу рассекли широкие и глубокие трещины. И тогда открылось, что скала полая. Стена рухнула, и перед путниками предстала огромная пещера.
Александр смотрел на картину опустошения широко открытыми слезящимися глазами, плохо понимая, что происходит. Подошедший Гремислав крепко ударил его по плечу, только после этого Александр очнулся.
— Кошмар… — еле сумел вымолвить он.
— Да, страшное зло приходит из северных льдов. Одно спасение — ядовитые струи не достают далеко, а крак слишком велик, чтобы подниматься по рекам. Иначе всей нашей земле пришел бы конец.
Александр кивнул.
— Но с этим злом тоже придется сражаться, если мы желаем ей благополучия.
— Придется. Однако сейчас у нас более близкая цель. Позднее мы вернемся к ледяным ужасам.
— А где Древолюб?
— Наверное пытается догнать и успокоить лошадей. Вот уж за кого я совершенно не беспокоюсь, леший нигде не растеряется и не пропадет. — Гремислав тряхнул головой. — И не было счастья, да несчастье помогло. Теперь не нужно искать пещеру — вот она, перед нами. Идем.
— Крак… Он ушел?
— Конечно. Ведь он израсходовал весь яд.
Александр подивился спокойствию витязя, успевшего сосчитать ядовитые плевки. На всякий случай он поглядел на море. Блестящий белый купол пропал, развеялся и чудовищный гриб, только черные кляксы остались в клубящемся сером мареве.
— Вот еще одна причина, по которой Кронийский океан зовут Мертвым морем, — вздохнул Гремислав.
— Понимаю, — покорно кивнул Александр. — И сколько же таких бестий скрывается подо льдами?
— Это одному Богу известно. Я сам подобным слухам не верю, но говорят, что их ровно сорок одна штука. Однако теперь, мол, вывелись новые адские твари, более крупные и более опасные. Хотя скорее всего это пустые вздорные слухи. Я знаю истину, мне открыл ее… Неважно. Это потомки жуткого чудовища Гренделя, зломогучего порождения черных морских глубин, появившегося, когда волны мирового океана еще не освещались лучами солнца. Богатырь Беовульф убил Гренделя, убил его прародительницу, но не успел уничтожить ядовитое семя, растекшееся в холодных безднах.
— Красивая легенда.
— Это чистая правда.
— Может быть…
— Идем, — повторил Гремислав, желая закончить спор.
Александр широко шагнул и охнул.
— Прости, — Гремислав еле успел поддержать его. Александр оперся на плечо витязя, и дальше они двинулись вместе.
Когда они с большим трудом перелезли через груды дымящегося горячего камня, то столкнулись с хлопотавшими возле разрушенной стены людьми. Хотя, людьми ли? Александру не приводилось ни читать, ни слышать о подобных созданиях. Низкие, кривоногие и широкоплечие, они едва доставали ему до плеча. Но зато их узловатые мускулистые руки обладали неимоверной силой — с такой поразительной легкостью они поднимали и швыряли большие камни. Жесткие черные волосы щеткой торчали над низким лбом, а кожа отливала нездоровой бледной желтизной. Странные создания то и дело прикрывали широкими ладонями прозрачные серые, почти бесцветные глаза. Похоже, даже слабый рассеянный свет северных равнин был слишком силен для них, привыкших к вечному мраку пещер. Они все были одеты в потертые кожаные костюмы.
Увидев их, Гремислав сказал:
— Похоже, торговля с Бусурманскими степями у Гога и Магога не прерывается, несмотря на любые события вокруг.
— Это плохо?
— Хуже некуда. Значит подземные кузницы не прекращают работать на степняков, продолжают снабжать их броней и оружием. Сами кочевники ничего не способны сделать, ведь они просто не могут оставаться на одном месте хотя бы три дня, где уж тут строить кузню. Вот они и покупают все у подземных жителей. Все, решительно все объединяются против нас: аримаспы, грифон, степняки… И многие другие… Эй, ты! — презрительно крикнул Гремислав одному из работающих созданий. — Как нам пройти к правителю?
Сутулая черная фигура равнодушными, ничего не выражающими глазами скользнула по нему и отвернулась.
— Ну и черт с ним, если не хочет отвечать. Найдем сами.
Они медленно пробрались сквозь суетящуюся толпу, пересекли полуразрушенный обгорелый зал, кишащий странными существами (Александру вспомнился Киплинг: полузвери-полулюди) и вошли в низкий подземный ход. Александр оглянулся — новая стена вырастала на глазах.
— Будем надеяться, что чутье не подведет меня, — не вполне уверенно сказал Гремислав. — Иначе нам придется долгие годы блуждать по нескончаемым ходам.
Александр потер ушибленный лоб.
— Низковато.
— Да, на наш рост эти туннели не рассчитаны.
Туннель был темным и грязным. Александр еще подумал, что за долгие годы заточения в горе можно было бы все привести в порядок, но Гог и Магог очевидно полагали иначе. Ход широкими петлями постепенно ввинчивался в недра горы. Его освещали редкие факелы, воткнутые в расселины стен. От пламени противно несло рыбой, а потолок оброс длинными нитями жирной копоти.
До Александра долетело тихое «туки-тук, туки-тук, туки-тук…» В глубине горы стучали сотни молотов. Подтверждая невысказанную догадку, Гремислав кивнул.
— Это и есть подземные кузни.
— Я всегда полагал, что в глубинах гор живут гномы и тролли, — робко произнес Александр. Он никак не мог освоиться с расхождениями прочитанных мифов и увиденного.
— До каких пор ты будешь пересказывать глупые сказки, занесенные в наши края легковерными пьянчужками-купцами! — возмутился Гремислав. — После третьей бутылки они готовы увидеть не то, что гнома, а самого сатану рогатого! Под землей живет только народ Гога и Магога. Нельзя принимать за правду любую побасенку.
Туннель уходил все глубже. Воздух стал тяжелым, отчетливо запахло серой, под потолком появилось дрожащее красноватое свечение. Александр подумал, что рогатый и вправду может появиться. Внезапно ход оборвался, приведя их в большую пещеру. В дальнем ее конце вилось красноватое облако, окружающее сполохи огня. Лица витязей обдало жаром.
— Это сердце вулкана? — спросил Александр.
— Не только. Еще и тронный зал Гога и Магога. Если бы не суматоха, вызванная нападением ледяного крака, нам вряд ли удалось бы так просто добраться сюда. Хотя… Вот и стража.
К ним уже бежали обитатели горы, вооруженные большими топорами с изогнутыми лезвиями. Александр заметил, что позади обуха лезвие переходило в длинный острый клюв, напоминающий кирку рудокопа. Он машинально положил ладонь на рукоять сабли, но Гремислав перехватил его руку.
— Спокойно. Их так много, что они вмиг зарубят тебя. С одной ногой из тебя боец скверный. — Он выступил вперед и властно вскинул правую руку, останавливая бегущих. — Мы пришли с миром. Проводите нас к правителю подземного города. — И шепнул Александру: — Только ничему не удивляйся.
Ответом было настороженное молчание. Стража остановилась, но уступать дорогу, похоже, не собиралась. В тягостном молчании прошло какое-то время. Потом стражники, подняв топоры, начали медленно приближаться.
— Я страж лесов! — крикнул Гремислав. — Мы никогда не сражались с вами и не желаем того. Мы пришли с миром!
Стражники вновь замерли в нерешительности. Потом крайне неохотно расступились.
Перед путниками открылся высокий каменный трон, украшенный тяжеловесными бронзовыми фигурами. На троне сидел… Скорее сидели… Александр протер глаза, полагая, что снова начались бредовые видения. Нет, ему не мерещилось — на троне сидели два человека, сросшиеся боками как сиамские близнецы. Гремислав подошел к трону и поклонился.
— Приветствую достойного правителя подземного города Гога и Магога.
Обе головы степенно кивнули. Затем правая, жирная и одутловатая, спросила басом:
— Все ли спокойно наверху? Покорили железные фаланги Александра Великого далекую Индию?
— Достойный Гог, — вежливо ответил Гремислав, — давно распалось царство Александра Великого, после того, как сам он умер.
— Не обращай внимания, — проворчала брюзгливо вторая голова, желтая и сухая. — Мой брат, как обычно, немного не в себе. Что привело вас сюда? И кто это? — Она кивнула в сторону Александра.
Тот с трудом сделал пару шагов вперед и поклонился. Магог неожиданно перепугался.
— Стража, ко мне! — завизжал он, и шеренга стражников моментально заслонила трон. — Лесной витязь, я тебя помню! Но кого ты привел с собой? Я его не знаю! Мне предсказали, что хромые приносят беду! Вдруг он убьет меня?
Александр едва не сел на пол. Может от него исходит какой-то особенный запах, что жители этого мира сразу чуют пришельца и пугаются?
— Успокойся, достойный Магог. Это такой же воин, как и я. Просто мы не слишком удачно прошли через землю грифонов.
— Храбрый таксиарх Певкест все еще командует стражей у окна в гору?
Магог раздраженно покосился на него и недовольно поморщился. Движением руки он убрал стражу и уже спокойнее предложил:
— Если он не принес несчастья, то что стряслось? Почему вы беспрепятственно прошли в тронный зал?
— Яд ледяного крака разрушил наружную стену. Ее уже чинят, но пока твои владения открыты, достойный Магог.
— Вот как… Я так и предполагал… Я знал! — надулся Магог. — Как ни стараешься жить в тишине и покое, обязательно найдется какой-нибудь дурак, которому это не понравится. По глупому ли усердию, по злому ли нраву, но ведь обязательно найдется! Ну почему? Мы никого не трогаем, за это Александр Великий нас в гору и заточил. Так и здесь не найдешь укрытия от проклятого, безумного внешнего мира. Нет, я прикажу не только восстановить стену, но и заложить весь верхний ярус ходов. Тогда до нас никто не доберется.
— Покой превыше всего, — неожиданно вполне разумно вставил Гог.
— Но как вы будете торговать со степняками? — насмешливо спросил Гремислав.
Магог смешался.
— Ну, предположим, не все выходы… Кое-какие оставим.
— Зачем они вам? Ведь вы стремитесь жить спокойно.
— Именно для этого! — с жаром ответил Магог.
— Но сейчас, когда ледяной крак разрушил вашу темницу, вы можете идти куда вздумается. Вы стали свободными и можете подыскать более уютное место, чем грязное и сырое подземелье.
— Вижу, вижу бесовские игрища, — брякнул Гог. Магог от растерянности дернулся так, что оба тела едва не свалились с трона. Прошептав что-то беззвучно, Магог оправил темно-фиолетовую мантию, расшитую золотыми цветами, и снисходительно улыбнулся.
— Вы такой беспокойный народ. Постоянно куда-то бежите, зачем-то спешите. Зачем? Давным-давно эта гора была нашей темницей, но время идет, ты мудреешь и начинаешь видеть сокровенное. Она надежно укрыла нас от всех врагов. Вот сейчас мы восстановим стену и опять начнется тихое спокойное житье. А наверху… Спешка и опасности. Вот ты, например, куда спешишь?
— К Железной Горе, — сухо ответил Гремислав. — Именно потому я и обращаюсь к правителю подземного города за разрешением пройти по туннелям под Рифейским хребтом. Ведь перевалов поблизости нет, горы непроходимы.
— К Железной Горе? — по лицу Магога проскользнула какая-то тень. — Интересно… Но даже вы, искатели приключений, почему-то избегаете опасных путей. Тоже стремитесь к спокойствию.
— Получим ли мы благосклонное разрешение правителя? — не дал увлечь себя в сторону Гремислав.
На заплывшем жиром лице Гога появился проблеск мысли, в мутных глазках засветился интерес. Он что-то шепнул на ухо Магогу. Тот всплеснул руками.
— Нет-нет…
Гог снова зашептал. Магог энергично затряс головой.
— Это их дела. Мы живем своими заботами, не вмешиваясь в дела верхнего мира.
Гог обиженно крякнул и сразу потерял всякий интерес к происходящему. Он подозвал слугу, который подал ему жирный окорок и принялся, шумно сопя и чавкая, жевать, время от времени орошая глотку хорошей кружкой вина. Смотреть на это было непривычно, учитывая, что Магог продолжал деловой разговор.
— Не слишком ли дорогую цену вы заплатили за покой и безопасность? — спросил Гремислав.
Магог желчно усмехнулся.
— Не слишком. Многие были бы рады поменяться с нами местом. Вспомни, что творят степняки в ваших градах.
Удар был нанесен по больному месту, и у Гремислава желваки забегали по скулам.
— Но в дела верхнего мира не вмешиваетесь…
— Разумеется. Только под землей нам не хватает этих хищных орд. Здесь мы свободны!
— Откупаетесь чужой кровью?
Глаза Магога воровато забегали.
— Мы только куем оружие. Если бы к нам с такой просьбой обратились жители Рутении, то мы, точно так же, не задавая никаких вопросов, выполнили бы и ее. Мы продадим оружие кому угодно. Но я не слышал просьб от жителей лесов.
— Воистину, за дешевую цену нашли Гог и Магог свое спокойствие: только потеряв свободу и всего лишь попав в кабалу к степнякам, — саркастически сказал Гремислав. — Уж не из вашего ли пота отлит Желтый Колокол?
По лицу Магога поползли нездоровые красные пятна.
— Стоит ли призрачная свобода реальной безопасности? Да и кто щупал ее, эту свободу? Может наша свобода и есть истинная, а ваша ложная.