Александр Больных
Золотые крылья дракона
1. ОПАСНОЕ ПЛАВАНИЕ
Шторм настигал галеру.
Прозрачная зеленоватая вода замутилась, посерела, на гребнях волн замелькали белые барашки, сильнее оттеняя стремительно сгущающуюся темноту. Ветер, совсем недавно едва ощутимый, теперь с резким неприятным свистом продирался между снастями, неся с собой горсти соленых брызг, с такой силой хлеставших по лицу, что невольно выступали слезы. Тяжелый черно-золотой штандарт, лениво игнорировавший попытки легкого бриза расшевелить его, выпрямился и лихорадочно дрожал, сгибая флагшток и при каждом новом порыве ветра хлопая, как огромная доска.
Капитан, давно уже с беспокойством глядевший в потемневшее небо и что-то невнятно бормотавший о северном ветре, озабоченно метался по палубе, пробуя, прочно ли закреплены бочонки. Ториль, кутаясь в длинный плащ, стояла на кормовой надстройке, с легким презрением оглядывая эту суету. Она лишь надвинула капюшон, укрываясь от брызг и пены. Капитан что-то прокричал ей снизу, но ветер срывал слова с губ и уносил прочь, и она ничего не расслышала. Капитан подбежал к ней, нагнулся к самому уху и, надсаживаясь, выкрикнул:
— Мы можем не успеть!
— Почему? — не поняла Ториль.
— Нам придется спустить парус. Я боюсь, что при таком ветре мачта может не выдержать. А на одних только веслах далеко не уйдешь.
— Но почему мы должны торопиться?
— Извольте взглянуть, принцесса.
Ториль, прикрывая глаза ладонью, всмотрелась туда, куда указывал толстый, заросший жестким черным волосом палец капитана.
— Ничего не вижу.
— Присмотритесь повнимательней, принцесса.
Ториль прищурилась, и тогда ей показалось, что она различает среди волн неясное черное пятно, что-то вроде большого черного треугольника.
— Вы об этом? — пренебрежительно усмехнувшись, спросила она.
Капитан выпучил побелевшие от страха глаза и замахал на нее руками.
— Т-с-с… Тише, тише, — зашипел он. — Как можно так говорить о слуге Морского Короля.
Ториль резко вздернула голову:
— Ты, кажется, забыл, кто я!
Капитан растерянно завертел головой, явно не зная, на что решиться. Потом согнулся в почтительном поклоне, придерживая рукой то и дело норовящую сорваться шляпу.
— Пусть простит меня ваше высочество, но эта сила много выше вашей. Я давно плаваю, но ни разу еще не слышал, чтобы кому-нибудь удалось… Морской Король не хочет, чтобы наша галера пришла в Акантон. Извольте обратить внимание: ветер с севера, нам навстречу.
— Ну и что?
— Это он наслал шторм, здесь его слуги… И я не могу… — потерянно лепетал капитан, по-прежнему не разгибаясь.
— Говори громче. Я не слышу! — внезапно приказала Ториль.
Капитан, жалобно скривившись, втянул голову в плечи так, что на виду осталась только растрепанная черная борода.
— Не могу… Не смею, — еле донеслось до принцессы. — Мне кажется, что это сама Белая Смерть…
Ториль сорвала с пальца тускло сверкнувший в слабом, едва пробивающемся сквозь тучи свете перстень.
— Держи!
Голова капитана вынырнула наружу, он ловко поймал брошенный перстень, облизнул мокрые красные губы и опрометью бросился с кормового помоста вниз к гребцам. Ториль видела, как металась его толстенькая невысокая фигурка, как он размахивал руками и, похоже, что-то кричал, но все заглушал заунывный вой ветра, в котором Ториль вдруг почудились какие-то плаксивые причитания, чьи-то неясные голоса… Гребцы возражали капитану, то и дело указывая на пенящиеся за бортом волны, которые уже начали захлестывать галеру.
Ториль заметила, что волны постепенно становятся совсем иными. Исчезла пенная оторочка, срываемая ветром, и теперь на галеру шли огромные иссиня-черные валы. Гребни волн вырастали над мачтой, но галера, казавшаяся теперь совсем маленькой, упрямо взлетала вверх, чтобы в следующее мгновение оказаться снова в водяном ущелье.
Особенно крупная волна с треском ударила галеру в корму, захрустели ломающиеся доски, поток, хлынувший через помост, смыл рулевого. Ториль, ослепшая и оглохшая, с трудом удержалась, схватившись за какой-то канат. Галера беспомощно завертелась, но капитан, а моряком он, видимо, был все-таки хорошим, стремительно взлетел на помост и налег на рулевое весло, выправляя корабль.
— Нам придется остановиться! — срывая голос, закричал он. Заметив, что Ториль начала снимать еще один перстень, он замотал головой: — Нет, нет! Это не поможет, это бесполезно! Мертвецам не нужно золото. Я жадный человек, но я хочу жить. Я отдал приказ спустить парус. Мы узнаем, чего хочет Морской Король, и, может быть, нам позволят продолжить дорогу.
— Может быть?!
Капитан в отчаянии заломил руки.
— Но так-то нас наверняка утопят!
Синие глаза Ториль потемнели и стали почти черными.
— А ты, можно подумать, не знаешь, что им нужно…
Капитан слегка покраснел и блудливо отвел глаза.
Галеру еще раз сильно встряхнуло, в шуме ветра Ториль ясно услышала издевательский довольный хохот, и тут, перекрывая вой и свист, снизу донесся истошный вопль:
— Спасайся! Вэйверы!
Капитан вздрогнул, как ужаленный, бросил рулевое весло и обернулся, приседая. Медленно, как во сне, огромная волна поднялась над кормой галеры. Ториль с ужасом увидела, что белесые зигзаги и прожилки пены четко обрисовали круглые слепые глаза, кривой нос, тонкий рот, который, распахнувшись, превратился в бездонную черную пасть, усаженную двумя рядами огромных клыков. Пасть плавно надвинулась на галеру, клыки, лязгнув, сомкнулись и откусили кормовое украшение… С треском лопнуло рулевое весло, посыпались какие-то щепки, обрывки канатов… Несколько гребцов, бросив весла, прыгнули за борт и тут же пропали…
Волна с грохотом рухнула, обдав Ториль мутной вонючей пеной, и жуткое лицо пропало. Когда Ториль открыла глаза, она не узнала галеру. Мачты больше не было, половина весел — сломана, из борта выдран изрядный кусок, и дыра щетинилась измочаленными досками. Ториль с отвращением встряхнулась
— весь ее плащ покрывала липкая зеленоватая слизь.
Капитан, сидя на палубе, трясущимися губами лепетал:
— Мы погибли… Пришли вэйверы, и мы погибли… Будь ты проклята, ведьма…
Ториль плюнула ему в лицо.
— Трус! Ты забыл, кто я!
— Будь ты проклята… — словно бы не слыша, опять пробормотал капитан.
— Собака! Ты что, не знаешь, кто правит городом Тан-Хорез?!
Она рывком распахнула тяжелый черный плащ, и капитан отшатнулся, словно опаленный тремя алыми языками пламени, вышитыми на платье.
— Повелители огня! — взвизгнул он, закрывая лицо руками.
А за кормой поднималась новая волна. Это даже и не волна была, а целая водяная гора, заслонившая небо. Белесые слепые глаза натужно вращались, точно силились разглядеть что-то и не могли, не могли и все равно пытались. Лениво распахнулся жадный рот и начал надвигаться на галеру, намереваясь, похоже, проглотить ее.
Ториль выхватила из складок плаща небольшой Золотой Факел, украшенный сложным узором из переплетающихся лавровых веток и звездочек, и вытянула руку навстречу вэйверу. Верхушка Факела засветилась тусклым красным светом, разгоравшимся ярче и ярче с каждым мгновением. И вдруг из рубиновой звездочки, венчавшей Факел, брызнул ослепительный фонтан белых искр, осветивший все вокруг, и три длинных красных языка пламени метнулись прямо в разверстую пасть. Раздалось шипение, повалили клубы белого пара, запахло жженым, и послышался оглушительный вой.
Когда пар рассеялся, оказалось, что волна пропала. Более того, вокруг галеры образовалось озерцо спокойной воды с ровной, словно очерченной циркулем границей, стих бешеный вой ветра… По-прежнему бесновались волны, ветер нес рваные клочья пены, но галера замерла.
— Теперь мы можем плыть дальше, — Ториль, спрятав Факел, толкнула капитана.
— Ага, можем, — согласился он, поднимаясь на ноги. Но тут же бросился ничком на палубу, закрывая голову руками. Истошно вопя, он задергался, пытаясь протиснуться под валявшийся рядом ящик.
Ториль обернулась и вздрогнула. Медленно и бесшумно, как это бывает в дурном сне, когда ты видишь опасность, пытаешься бежать от нее и не можешь
— невидимая неодолимая сила сковывает ноги, — за кормой галеры поднималась серая башня. Струи воды срывались с нее, целые водопады рушились обратно в море, но при этом не раздавалось ни звука.
Башня плавно повернулась, и Ториль с ужасом увидела, что у нее есть глаз. Маленький, налитой кровью глаз рассматривал принцессу с холодным, злым любопытством. Слабеющей рукой Ториль пыталась нащупать под плащом Факел, но пальцы немели и отказывались повиноваться ей. Она хотела крикнуть, но язык словно примерз к гортани.
А башня поднималась все выше и выше, она уже нависала над кормой галеры и могла бы сравняться с мачтой, не будь та сломана. Вдруг грязно-серая, цвета подтаявшего апрельского снега поверхность башни словно раскололась пополам, открыв усаженный шестью рядами острейших зубов жадный рот, в котором запросто поместился бы человек. И тогда Ториль поняла, что не башня это вовсе и не каменная глыба, а огромная акулья голова. Вот о чем говорил капитан! Белая Смерть! Хотя какая же она белая? Серая какая-то… Чудовище из легенд, прислужник Морского Короля, зловещий призрак, встреча с которым приносит несчастье. Ториль много слышала о ней, но не думала, что она окажется такой большой. Странное дело, как только принцесса поняла, что это такое, невидимая паутина, связывавшая ее, лопнула. Самая страшная опасность, но известная, видимая, осязаемая, не так пугает, как неведомая, неопределенная угроза. От неизвестности всегда ждешь чего-то еще большего, а здесь можно бороться.
Ториль снова выхватила Факел. Рубиновая звездочка на его вершине заискрилась и засверкала, рассыпая дрожащие красные сполохи. Этот свет отразился в акульем глазу, и чудовище неуловимым, совсем незаметным движением отпрянуло прочь. Тупая бессмысленная злоба в его глазах сменилась проблеском чувства. И этим чувством был страх! Ториль подняла руку с Факелом. Акула все так же лениво, нехотя, но с изяществом, даже с грацией, нырнула. Вверх взметнулся пенный фонтан, раздался громовой всплеск — первый звук, который услышала Ториль, — и опять все стихло.
Ториль слегка дрожащей рукой вытерла пот со лба. Прерывисто вздохнув, она еще раз пихнула капитана.
— Вставай!
Капитан опасливо поднял голову.
— Уже все? — голосом тяжелобольного полюбопытствовал он.
— Все, все… — успокоила Ториль.
Втягивая голову в плечи, капитан поднялся.
— И в самом деле пронесло, — согласился он.
— Когда мы придем в Акантон, извести, — приказала Ториль, собираясь спуститься к себе в каюту. И тут почувствовала, что ноги у нее подгибаются.
Прозрачная зеленоватая вода замутилась, посерела, на гребнях волн замелькали белые барашки, сильнее оттеняя стремительно сгущающуюся темноту. Ветер, совсем недавно едва ощутимый, теперь с резким неприятным свистом продирался между снастями, неся с собой горсти соленых брызг, с такой силой хлеставших по лицу, что невольно выступали слезы. Тяжелый черно-золотой штандарт, лениво игнорировавший попытки легкого бриза расшевелить его, выпрямился и лихорадочно дрожал, сгибая флагшток и при каждом новом порыве ветра хлопая, как огромная доска.
Капитан, давно уже с беспокойством глядевший в потемневшее небо и что-то невнятно бормотавший о северном ветре, озабоченно метался по палубе, пробуя, прочно ли закреплены бочонки. Ториль, кутаясь в длинный плащ, стояла на кормовой надстройке, с легким презрением оглядывая эту суету. Она лишь надвинула капюшон, укрываясь от брызг и пены. Капитан что-то прокричал ей снизу, но ветер срывал слова с губ и уносил прочь, и она ничего не расслышала. Капитан подбежал к ней, нагнулся к самому уху и, надсаживаясь, выкрикнул:
— Мы можем не успеть!
— Почему? — не поняла Ториль.
— Нам придется спустить парус. Я боюсь, что при таком ветре мачта может не выдержать. А на одних только веслах далеко не уйдешь.
— Но почему мы должны торопиться?
— Извольте взглянуть, принцесса.
Ториль, прикрывая глаза ладонью, всмотрелась туда, куда указывал толстый, заросший жестким черным волосом палец капитана.
— Ничего не вижу.
— Присмотритесь повнимательней, принцесса.
Ториль прищурилась, и тогда ей показалось, что она различает среди волн неясное черное пятно, что-то вроде большого черного треугольника.
— Вы об этом? — пренебрежительно усмехнувшись, спросила она.
Капитан выпучил побелевшие от страха глаза и замахал на нее руками.
— Т-с-с… Тише, тише, — зашипел он. — Как можно так говорить о слуге Морского Короля.
Ториль резко вздернула голову:
— Ты, кажется, забыл, кто я!
Капитан растерянно завертел головой, явно не зная, на что решиться. Потом согнулся в почтительном поклоне, придерживая рукой то и дело норовящую сорваться шляпу.
— Пусть простит меня ваше высочество, но эта сила много выше вашей. Я давно плаваю, но ни разу еще не слышал, чтобы кому-нибудь удалось… Морской Король не хочет, чтобы наша галера пришла в Акантон. Извольте обратить внимание: ветер с севера, нам навстречу.
— Ну и что?
— Это он наслал шторм, здесь его слуги… И я не могу… — потерянно лепетал капитан, по-прежнему не разгибаясь.
— Говори громче. Я не слышу! — внезапно приказала Ториль.
Капитан, жалобно скривившись, втянул голову в плечи так, что на виду осталась только растрепанная черная борода.
— Не могу… Не смею, — еле донеслось до принцессы. — Мне кажется, что это сама Белая Смерть…
Ториль сорвала с пальца тускло сверкнувший в слабом, едва пробивающемся сквозь тучи свете перстень.
— Держи!
Голова капитана вынырнула наружу, он ловко поймал брошенный перстень, облизнул мокрые красные губы и опрометью бросился с кормового помоста вниз к гребцам. Ториль видела, как металась его толстенькая невысокая фигурка, как он размахивал руками и, похоже, что-то кричал, но все заглушал заунывный вой ветра, в котором Ториль вдруг почудились какие-то плаксивые причитания, чьи-то неясные голоса… Гребцы возражали капитану, то и дело указывая на пенящиеся за бортом волны, которые уже начали захлестывать галеру.
Ториль заметила, что волны постепенно становятся совсем иными. Исчезла пенная оторочка, срываемая ветром, и теперь на галеру шли огромные иссиня-черные валы. Гребни волн вырастали над мачтой, но галера, казавшаяся теперь совсем маленькой, упрямо взлетала вверх, чтобы в следующее мгновение оказаться снова в водяном ущелье.
Особенно крупная волна с треском ударила галеру в корму, захрустели ломающиеся доски, поток, хлынувший через помост, смыл рулевого. Ториль, ослепшая и оглохшая, с трудом удержалась, схватившись за какой-то канат. Галера беспомощно завертелась, но капитан, а моряком он, видимо, был все-таки хорошим, стремительно взлетел на помост и налег на рулевое весло, выправляя корабль.
— Нам придется остановиться! — срывая голос, закричал он. Заметив, что Ториль начала снимать еще один перстень, он замотал головой: — Нет, нет! Это не поможет, это бесполезно! Мертвецам не нужно золото. Я жадный человек, но я хочу жить. Я отдал приказ спустить парус. Мы узнаем, чего хочет Морской Король, и, может быть, нам позволят продолжить дорогу.
— Может быть?!
Капитан в отчаянии заломил руки.
— Но так-то нас наверняка утопят!
Синие глаза Ториль потемнели и стали почти черными.
— А ты, можно подумать, не знаешь, что им нужно…
Капитан слегка покраснел и блудливо отвел глаза.
Галеру еще раз сильно встряхнуло, в шуме ветра Ториль ясно услышала издевательский довольный хохот, и тут, перекрывая вой и свист, снизу донесся истошный вопль:
— Спасайся! Вэйверы!
Капитан вздрогнул, как ужаленный, бросил рулевое весло и обернулся, приседая. Медленно, как во сне, огромная волна поднялась над кормой галеры. Ториль с ужасом увидела, что белесые зигзаги и прожилки пены четко обрисовали круглые слепые глаза, кривой нос, тонкий рот, который, распахнувшись, превратился в бездонную черную пасть, усаженную двумя рядами огромных клыков. Пасть плавно надвинулась на галеру, клыки, лязгнув, сомкнулись и откусили кормовое украшение… С треском лопнуло рулевое весло, посыпались какие-то щепки, обрывки канатов… Несколько гребцов, бросив весла, прыгнули за борт и тут же пропали…
Волна с грохотом рухнула, обдав Ториль мутной вонючей пеной, и жуткое лицо пропало. Когда Ториль открыла глаза, она не узнала галеру. Мачты больше не было, половина весел — сломана, из борта выдран изрядный кусок, и дыра щетинилась измочаленными досками. Ториль с отвращением встряхнулась
— весь ее плащ покрывала липкая зеленоватая слизь.
Капитан, сидя на палубе, трясущимися губами лепетал:
— Мы погибли… Пришли вэйверы, и мы погибли… Будь ты проклята, ведьма…
Ториль плюнула ему в лицо.
— Трус! Ты забыл, кто я!
— Будь ты проклята… — словно бы не слыша, опять пробормотал капитан.
— Собака! Ты что, не знаешь, кто правит городом Тан-Хорез?!
Она рывком распахнула тяжелый черный плащ, и капитан отшатнулся, словно опаленный тремя алыми языками пламени, вышитыми на платье.
— Повелители огня! — взвизгнул он, закрывая лицо руками.
А за кормой поднималась новая волна. Это даже и не волна была, а целая водяная гора, заслонившая небо. Белесые слепые глаза натужно вращались, точно силились разглядеть что-то и не могли, не могли и все равно пытались. Лениво распахнулся жадный рот и начал надвигаться на галеру, намереваясь, похоже, проглотить ее.
Ториль выхватила из складок плаща небольшой Золотой Факел, украшенный сложным узором из переплетающихся лавровых веток и звездочек, и вытянула руку навстречу вэйверу. Верхушка Факела засветилась тусклым красным светом, разгоравшимся ярче и ярче с каждым мгновением. И вдруг из рубиновой звездочки, венчавшей Факел, брызнул ослепительный фонтан белых искр, осветивший все вокруг, и три длинных красных языка пламени метнулись прямо в разверстую пасть. Раздалось шипение, повалили клубы белого пара, запахло жженым, и послышался оглушительный вой.
Когда пар рассеялся, оказалось, что волна пропала. Более того, вокруг галеры образовалось озерцо спокойной воды с ровной, словно очерченной циркулем границей, стих бешеный вой ветра… По-прежнему бесновались волны, ветер нес рваные клочья пены, но галера замерла.
— Теперь мы можем плыть дальше, — Ториль, спрятав Факел, толкнула капитана.
— Ага, можем, — согласился он, поднимаясь на ноги. Но тут же бросился ничком на палубу, закрывая голову руками. Истошно вопя, он задергался, пытаясь протиснуться под валявшийся рядом ящик.
Ториль обернулась и вздрогнула. Медленно и бесшумно, как это бывает в дурном сне, когда ты видишь опасность, пытаешься бежать от нее и не можешь
— невидимая неодолимая сила сковывает ноги, — за кормой галеры поднималась серая башня. Струи воды срывались с нее, целые водопады рушились обратно в море, но при этом не раздавалось ни звука.
Башня плавно повернулась, и Ториль с ужасом увидела, что у нее есть глаз. Маленький, налитой кровью глаз рассматривал принцессу с холодным, злым любопытством. Слабеющей рукой Ториль пыталась нащупать под плащом Факел, но пальцы немели и отказывались повиноваться ей. Она хотела крикнуть, но язык словно примерз к гортани.
А башня поднималась все выше и выше, она уже нависала над кормой галеры и могла бы сравняться с мачтой, не будь та сломана. Вдруг грязно-серая, цвета подтаявшего апрельского снега поверхность башни словно раскололась пополам, открыв усаженный шестью рядами острейших зубов жадный рот, в котором запросто поместился бы человек. И тогда Ториль поняла, что не башня это вовсе и не каменная глыба, а огромная акулья голова. Вот о чем говорил капитан! Белая Смерть! Хотя какая же она белая? Серая какая-то… Чудовище из легенд, прислужник Морского Короля, зловещий призрак, встреча с которым приносит несчастье. Ториль много слышала о ней, но не думала, что она окажется такой большой. Странное дело, как только принцесса поняла, что это такое, невидимая паутина, связывавшая ее, лопнула. Самая страшная опасность, но известная, видимая, осязаемая, не так пугает, как неведомая, неопределенная угроза. От неизвестности всегда ждешь чего-то еще большего, а здесь можно бороться.
Ториль снова выхватила Факел. Рубиновая звездочка на его вершине заискрилась и засверкала, рассыпая дрожащие красные сполохи. Этот свет отразился в акульем глазу, и чудовище неуловимым, совсем незаметным движением отпрянуло прочь. Тупая бессмысленная злоба в его глазах сменилась проблеском чувства. И этим чувством был страх! Ториль подняла руку с Факелом. Акула все так же лениво, нехотя, но с изяществом, даже с грацией, нырнула. Вверх взметнулся пенный фонтан, раздался громовой всплеск — первый звук, который услышала Ториль, — и опять все стихло.
Ториль слегка дрожащей рукой вытерла пот со лба. Прерывисто вздохнув, она еще раз пихнула капитана.
— Вставай!
Капитан опасливо поднял голову.
— Уже все? — голосом тяжелобольного полюбопытствовал он.
— Все, все… — успокоила Ториль.
Втягивая голову в плечи, капитан поднялся.
— И в самом деле пронесло, — согласился он.
— Когда мы придем в Акантон, извести, — приказала Ториль, собираясь спуститься к себе в каюту. И тут почувствовала, что ноги у нее подгибаются.
2. ТИХИЙ ГОРОДОК
Когда-то Акантон был большим портом. Акантон Великий, Акантон Славный, Акантон Могучий… Давно это было. Город Львов — Акантон… Грозная приморская крепость… Тяжелые гранитные бастионы все еще высились над берегом, толстые стены казались все такими же несокрушимыми, все так же над высокой главной башней вился голубой флаг с тремя серебряными львами. Вот только пообтрепался флаг и выцвел, и не голубой он был сейчас, а какой-то неопределенный. Покрылись серо-зеленым мхом камни бастионов, крошились и осыпались зубцы стен. И не видно было на сторожевых башнях грозных катапульт. Кое-где на стенах, между огромными камнями, пробивалась трава, выросли даже молоденькие деревца. И многие годы уже не горит огонь на Маячном бастионе.
Песок и тина заносят порт, обмелели Купеческая гавань и Морская. Ни одна галера не рискует теперь приблизиться к порту, только маленькие рыбачьи лодки скользят по зеленой мутной воде. А когда-то в порту стояли десятки кораблей с заморскими товарами, кипела жизнь. Все можно было купить в порту Акантона: шелка и пряности, драгоценное сандаловое дерево и закаленные мечи, редкостные благовония и волшебный рог единорога, диковинных зверей… Но только давно же это было… До начала Времени Западного Ветра.
Постоянные западные штормы сделали плавание к Акантону небезопасным. Внезапно возникли десятки песчаных мелей, неведомо откуда поднялись острые скалы и преградили подход к порту. И опустел он. Вдоль длинных каменных причалов стояли теперь не громадные корабли, а крошечные лодчонки, обветшали склады, а казавшийся вечным гранитный Арсенал и вовсе развалился. Мирно догнивали на берегу некогда грозные боевые галеры…
Да и сам город приходил постепенно в упадок. Многие кварталы просто исчезли, и засеянные поля и сады разрастались, укрывая руины.
От всего былого величия крепости остался один только чудовищный каменный мол, протянувшийся далеко в море. Он был высок, почти как крепостная стена, и даже в самый сильный шторм волны не могли перехлестнуть через него. Нет, случались такие штормы, что валы поднимались и много выше, чем мол, так что не высота его была тому причиной, нет. Таинственные строители — а кто строил мол, уже никто не помнил, поговаривали, что и не люди вовсе это положили в его основание, там, где завершался мол небольшой наблюдательной башенкой, Наговорный Камень. Ярким белым пятном выделялся он на фоне серовато-красного гранита, просвечивая сквозь воду. Этот камень запрещал любым злым силам приближаться, и даже сейчас, когда штормы и наводнения сметали один за другим приморские города, жители Акантона спали спокойно. Хотя и ходили слухи, что однажды Морской Король возьмется за город всерьез, и тогда никакой Наговорный Камень не спасет, так что лучше заранее послать людей договориться, откупиться… Ну да ладно, как станет плохо, так и поговорим, а пока жить можно, не стоит зря спешить, успеется… И вообще, вон снова что-то тучи собираются, пошли-ка лучше по домам…
Но уходили не все. Хани и Чани любили в шторм стоять на площадке наблюдательной башенки на конце мола и смотреть, как волны с грохотом налетают на камни, поднимая вверх фейерверки сверкающих брызг, как летят прямо в лицо клочья пены. Так легко было представить, что стоишь ты на стремительно несущемся по волнам корабле. Ветер бьет прямо в лицо, точь-в-точь как сейчас… И скоро ты увидишь что-то таинственное и опасное… Первым корабль увидел Чани. Он вообще все замечал первым, но Хани не завидовал старшему брату.
— Смотри!
Хани, закрывая глаза руками от летящих брызг, вгляделся.
— Галера, — согласился он.
Чани прищурился и, немного подумав, определил:
— С юга.
— А ты откуда знаешь?
— Сам догадайся.
Хани пожал плечами.
— Не, не вижу.
— Эх ты, знаток, — насмешливо бросил Чани. — Посмотри на носовую фигуру. Неужели забыл, что орлов только на юге ставят?
— А…
— Вот только флаг я что-то не могу разглядеть.
— Черное с золотом. Золотой Факел.
Чани наморщил лоб, вспоминая.
— Это значит… Это значит… Тан-Хорез?!
Хани всплеснул руками.
— Ух ты! Настоящие волшебники! А ведь они раньше к нам никогда не заходили. Слушай, побежали посмотрим, я никогда не видел живых колдунов, а говорят, там у них все колдуны, нет, правда, пошли?!
— Действительно интересно, зачем он к нам заявился. Конечно, вид у него не блестящий…
И в самом деле галера выглядела так, словно только что вырвалась из тяжелейшего боя. Борт ее был проломлен, вместо мачты торчал жалкий зазубренный обломок, корму, похоже кто-то долго и старательно глодал. И двигалась галера как-то странно, рывками.
— Здорово же ее потрепало штормом, — с видом знатока заявил Хани.
— Штормом? — недоверчиво переспросил брат.
— А то чем же?
— Мало ли, — уклончиво ответил Чани.
— И правда! — глаза Хани загорелись. — Как я сразу не догадался. Не иначе, как Морской Король тут колдовал!
— Брось, — махнул рукой Чани. — Вечно ты выдумываешь всякий вздор. Тебе постоянно волшебство мерещится.
Что правда — то правда. Но посудите сами, разве может быть иначе, когда живешь в таком городе? Хани действительно повсюду видел колдунов и волшебников. Ведь в каждой сказке говорится о них! И эти сказки были еще более увлекательны потому, что взрослые запрещали говорить о драконах и привидениях. Но когда идешь по кривой узенькой улочке к порту, так и кажется, что вот-вот из-за поворота выскочит… Ну, гном хотя бы… А вот брат в это не верит. Но тогда на что он намекает?
— Может, и мерещится, а может, и не мерещится. Ты же сам говоришь, что здесь что-то не так.
— Я не говорю ничего, я сам не знаю.
— Ну так пойдем и посмотрим. Это же так просто.
Чани усмехнулся.
— А что? Пойдем. Все равно галера сейчас пристанет к пятому причалу. И ты сам убедишься.
— Ха, знаток. Еще бы, ведь в Купеческой гавани все остальные причалы развалились.
В этот момент галера проходила как раз мимо них, и Чани увидел стоящую на корме фигурку, закутанную в длинный черный плащ. Ему показалось, что человек этот пристально смотрит на него. И что он уже где-то видел эту… Где-то он ее видел?..
Песок и тина заносят порт, обмелели Купеческая гавань и Морская. Ни одна галера не рискует теперь приблизиться к порту, только маленькие рыбачьи лодки скользят по зеленой мутной воде. А когда-то в порту стояли десятки кораблей с заморскими товарами, кипела жизнь. Все можно было купить в порту Акантона: шелка и пряности, драгоценное сандаловое дерево и закаленные мечи, редкостные благовония и волшебный рог единорога, диковинных зверей… Но только давно же это было… До начала Времени Западного Ветра.
Постоянные западные штормы сделали плавание к Акантону небезопасным. Внезапно возникли десятки песчаных мелей, неведомо откуда поднялись острые скалы и преградили подход к порту. И опустел он. Вдоль длинных каменных причалов стояли теперь не громадные корабли, а крошечные лодчонки, обветшали склады, а казавшийся вечным гранитный Арсенал и вовсе развалился. Мирно догнивали на берегу некогда грозные боевые галеры…
Да и сам город приходил постепенно в упадок. Многие кварталы просто исчезли, и засеянные поля и сады разрастались, укрывая руины.
От всего былого величия крепости остался один только чудовищный каменный мол, протянувшийся далеко в море. Он был высок, почти как крепостная стена, и даже в самый сильный шторм волны не могли перехлестнуть через него. Нет, случались такие штормы, что валы поднимались и много выше, чем мол, так что не высота его была тому причиной, нет. Таинственные строители — а кто строил мол, уже никто не помнил, поговаривали, что и не люди вовсе это положили в его основание, там, где завершался мол небольшой наблюдательной башенкой, Наговорный Камень. Ярким белым пятном выделялся он на фоне серовато-красного гранита, просвечивая сквозь воду. Этот камень запрещал любым злым силам приближаться, и даже сейчас, когда штормы и наводнения сметали один за другим приморские города, жители Акантона спали спокойно. Хотя и ходили слухи, что однажды Морской Король возьмется за город всерьез, и тогда никакой Наговорный Камень не спасет, так что лучше заранее послать людей договориться, откупиться… Ну да ладно, как станет плохо, так и поговорим, а пока жить можно, не стоит зря спешить, успеется… И вообще, вон снова что-то тучи собираются, пошли-ка лучше по домам…
Но уходили не все. Хани и Чани любили в шторм стоять на площадке наблюдательной башенки на конце мола и смотреть, как волны с грохотом налетают на камни, поднимая вверх фейерверки сверкающих брызг, как летят прямо в лицо клочья пены. Так легко было представить, что стоишь ты на стремительно несущемся по волнам корабле. Ветер бьет прямо в лицо, точь-в-точь как сейчас… И скоро ты увидишь что-то таинственное и опасное… Первым корабль увидел Чани. Он вообще все замечал первым, но Хани не завидовал старшему брату.
— Смотри!
Хани, закрывая глаза руками от летящих брызг, вгляделся.
— Галера, — согласился он.
Чани прищурился и, немного подумав, определил:
— С юга.
— А ты откуда знаешь?
— Сам догадайся.
Хани пожал плечами.
— Не, не вижу.
— Эх ты, знаток, — насмешливо бросил Чани. — Посмотри на носовую фигуру. Неужели забыл, что орлов только на юге ставят?
— А…
— Вот только флаг я что-то не могу разглядеть.
— Черное с золотом. Золотой Факел.
Чани наморщил лоб, вспоминая.
— Это значит… Это значит… Тан-Хорез?!
Хани всплеснул руками.
— Ух ты! Настоящие волшебники! А ведь они раньше к нам никогда не заходили. Слушай, побежали посмотрим, я никогда не видел живых колдунов, а говорят, там у них все колдуны, нет, правда, пошли?!
— Действительно интересно, зачем он к нам заявился. Конечно, вид у него не блестящий…
И в самом деле галера выглядела так, словно только что вырвалась из тяжелейшего боя. Борт ее был проломлен, вместо мачты торчал жалкий зазубренный обломок, корму, похоже кто-то долго и старательно глодал. И двигалась галера как-то странно, рывками.
— Здорово же ее потрепало штормом, — с видом знатока заявил Хани.
— Штормом? — недоверчиво переспросил брат.
— А то чем же?
— Мало ли, — уклончиво ответил Чани.
— И правда! — глаза Хани загорелись. — Как я сразу не догадался. Не иначе, как Морской Король тут колдовал!
— Брось, — махнул рукой Чани. — Вечно ты выдумываешь всякий вздор. Тебе постоянно волшебство мерещится.
Что правда — то правда. Но посудите сами, разве может быть иначе, когда живешь в таком городе? Хани действительно повсюду видел колдунов и волшебников. Ведь в каждой сказке говорится о них! И эти сказки были еще более увлекательны потому, что взрослые запрещали говорить о драконах и привидениях. Но когда идешь по кривой узенькой улочке к порту, так и кажется, что вот-вот из-за поворота выскочит… Ну, гном хотя бы… А вот брат в это не верит. Но тогда на что он намекает?
— Может, и мерещится, а может, и не мерещится. Ты же сам говоришь, что здесь что-то не так.
— Я не говорю ничего, я сам не знаю.
— Ну так пойдем и посмотрим. Это же так просто.
Чани усмехнулся.
— А что? Пойдем. Все равно галера сейчас пристанет к пятому причалу. И ты сам убедишься.
— Ха, знаток. Еще бы, ведь в Купеческой гавани все остальные причалы развалились.
В этот момент галера проходила как раз мимо них, и Чани увидел стоящую на корме фигурку, закутанную в длинный черный плащ. Ему показалось, что человек этот пристально смотрит на него. И что он уже где-то видел эту… Где-то он ее видел?..
3. МОРСКОЙ КОРОЛЬ И ЕГО СЛУГИ
Морской Король, откинувшись на спинку трона, потянулся и сладко зевнул. Приподнял корону и с удовольствием поскреб начавшую пробиваться лысинку, — что поделаешь, возраст, не так давно шестьсот сорок два стукнуло. Это вам не шутки. Он вздохнул и поправил висящую на груди голубую жемчужину, оправленную в золото, — символ власти над морем.
— Так, говоришь, ушли? — переспросил он.
— Истинно так, — вильнула хвостом Тигровая. — Собственными глазами видела. Ушли-с, ваше величество.
Король уныло посмотрел на украшенные кораллами стены тронного зала, хлюпнул носом, утерся рукавом парадной мантии и приказал:
— Особа, особо приближенная, приблизься.
Белая акула подплыла к самому трону.
— Как же ты так?
Акула развела плавниками.
— Я это… Того… А они того… И этот, который…
— Этот-метот! — завизжал Король, вскакивая на сиденье и топая ногами.
— Бездельники! Тунеядцы! Интриганты! То есть интриганы, — уже менее уверенно, а потому значительно тише добавил он. — Ничегошеньки сами не можете, один я всюду сам поспевать должен. А я не могу. Один я. И старый, устаю теперь быстро. Помощнички, чтоб у вас всех жабры повысохли.
— Совершенно верно, — поддакнула Тигровая. — Ничего ей поручить нельзя. Все провалит, все испортит.
— Сама хороша! — обрушился на нее Король. — Не могла помочь?!
— Чего? — не поняла Тигровая. От удивления у нее даже глаза начали косить.
— Помочь, говорю, не могла, чудо полосатое!
Король уставился на нее, потом рухнул обратно на трон, ударился о подлокотник, ойкнул и плаксиво сказал:
— Нет, не могу больше. Тьфу на вас на всех, идиоты. Уйду. Брошу все и уйду. Я старый, у меня кости болят. Пропадайте тут без меня, погибайте. А меня Хозяин Тумана давно к себе зовет.
Тигровая даже всхлипнула.
— Не надо. Только если уж вы решили, — глаза ее хитро блеснули, — оставьте мне на память о вашем величестве, на добрую память, голубую жемчужину. — И она утерла слезы плавником.
— Ну вы это… Того… — промямлила Белая. — Не надо… Куда мы-то без вас…
— Да, — подтвердила Тигровая. — Нам будет очень без вас плохо. Но мы попытаемся справиться. Только жемчужину не забудьте мне отдать, вам она и не нужна уже будет…
Король кивнул.
— Сейчас отдам. Вот только руки помою и отдам. Куда вы без меня денетесь? Ведь пропадете же… Погибнете… И пробовать не надо, все наперед известно. Только это меня и держит, мое доброе сердце и чувство ответственности. — Он назидательно поднял кривой палец. — Не могу же я вас бросить на произвол судьбы. — Он закряхтел и снова почесал под короной. — Ладно, значит, как у нас обстоят дела?
— Разрешите доложить? — щелкнул плавниками Молот.
Король устроился поудобнее и милостиво кивнул.
— Валяй.
— На настоящий момент диспозиция такова: хотя противник и не был уничтожен, его удалось отбросить к берегу и намертво заблокировать в порту. Наши потери в операции минимальны. Выйти из порта неприятелю не удастся, однако все наши попытки штурма данного пункта до сих пор успеха нам не приносили. Поэтому нужны более решительные меры.
— Какие?
— Не могу знать! — бодро отрапортовал Молот. — В уставе сказано: решительные, а какие именно — на то указаний нет.
— А ты как думаешь, особа, особо приближенная к моей особе, — обратился Король к Белой.
— Это… Того… Сожрать!
— Да, — согласился Король. — Разумеется. Если кто-то дурак — то это очень надолго. За что я тебя и люблю. А ты как думаешь? — обратился он к Тигровой.
— А я совершенно согласна с вашим величеством.
— В чем?
— Во всем-с. Абсолютно во всем-с.
— Но ведь ты даже не знаешь, что именно я думаю.
— Ничего плохого вы думать не можете, а потому я согласна.
Король задумчиво посмотрел на нее.
— А что, если я решаю: сварить тебя или поджарить сегодня на обед?
Тигровая на секунду замешкалась, но потом возразила:
— Это будет трудно. Во дворце слишком маленькая плита.
Король скорбно развел руками.
— И вот так всегда, — ни к кому не обращаясь, пожаловался он. — Всегда. Один и один. Никакой помощи. Хватит, — ударил он по подлокотнику.
— Придется, видимо, снова вызывать дракона.
— Если только он опять не улегся маленько поспать, — ехидно вставила Тигровая.
— Разбудить! — отрубил Молот.
— Может быть, и удастся, — с сомнением заметила Тигровая. — Хотя гарантий никаких.
Король снова рассвирепел.
— И здесь не так, как надо! Дрыхнет, видите ли, дракончик по семь дней в неделю, да еще жалеет при этом, что по восемь не получается! Ух бы я его… Но ведь нужен, нужен… Негодяйчик ты наш десятикрыленький, — умилился король. Расчувствовавшись, он опять хлюпнул носом. — Паршивец ты этакий. А будить Молота отправим.
— Так точно!
— Тише, тише, — поморщился Король. — Уши лопнут. Обрадовался, разорался. Да, всем вы хороши, акулы мои верные, слуги мои скверные. И подлые вы в самый раз, и людоеды отменные — тут слова плохого не скажешь,
— но вот глупы… А ты, Белая, — с угрозой продолжил Король, — займешься пока городом. И смотри, уйдет от тебя проклятая принцесса еще раз — живьем на солнышко сушиться вывешу. Уж второй раз не спущу. Кстати, где Бесхвостый? Подать его сюда!
— Зачем подавать? — обиженно пропищал кто-то из-под трона. — Тут я, всегда к услугам вашего величества, самый верный в мире Водяной Крысюк. И вовсе никакой не бесхвостый.
— Можно подумать, что хвост у тебя все-таки есть, — в сторону заметила Тигровая.
— А ты вообще молчи, жаба полосатая, — сварливо пискнул Крысюк, выползая из-под трона. — И кстати, напомни, что ты говорила на прошлой неделе про нашего милостивого Короля.
— Чего говорила… Ничего не говорила… — заметно смешалась Тигровая. — Все в порядке.
— А я слышал! Я все слышал! — с ликованием запищал Крысюк. — Все расскажу.
— Да я тебя сейчас… — рассвирепела Тигровая. — Доносчик проклятый… Правильно тебе хвост оборвали, да мало. Я тебе сейчас и голову оторву, — надвинулась она на Крысюка.
— Тихо, приближенные! — хлопнул в ладоши Король. — Тихо! Что за скандалы перед моим величеством?! Что за шум? Иди сюда, — поманил он Крысюка.
Тот ловко взбежал по ниспадающей на пол длинной грязноватой мантии, расшитой изображениями морских звезд и медуз, прыгнул на ладонь Короля. Тот поднес Крысюка к самому лицу и что-то тихо зашептал ему на ухо. Любопытная Тигровая попыталась подслушать, но Король так цыкнул на нее, что акулу как ветром сдуло. Король говорил, и Крысюк даже подергивал огрызком хвоста — так внимательно он слушал. Наконец Король закончил:
— А Белая пойдет вместе с тобой, поможет в случае чего.
— Все будет исполнено, ваше величество, — пискнул Крысюк. — Не извольте беспокоиться, в лучшем виде. Вот только Белая, как я помню, месяц назад… — теперь уже он сунулся усатой мордочкой прямо в ухо Королю.
— Не может быть! — замотал головой Король, выслушав.
— Сам, собственными ушами слышал.
— А ну, сюда, — поманил Король Белую. — Правду он говорит, что ты…
— И он что-то зашептал акуле. Тигровая опять попыталась подслушать, но на нее снова прикрикнули и выставили за дверь тронного зала.
— Ну так что, правда это или нет? — сурово закончил Король, глядя прямо в глаза Белой.
— Это… не-а… — побелев, хоть и было это очень трудно, выдавила Белая. — Сушь великая!.. Да ни за что!
— И я так думаю, — согласился Король, погрозив пальцем Крысюку. — Ты смотри у меня, ври, да не завирайся!
— Да как это, ваше величество, — заныл Крысюк. — Да что же это такое? Я же только от усердия и преданности…
— Знаю, знаю… Но работать будете вместе.
— Ага, — с мстительной радостью согласилась Белая.
— Ага, — без энтузиазма вздохнул Крысюк.
Король довольно улыбнулся и почесал под короной.
— Так, говоришь, ушли? — переспросил он.
— Истинно так, — вильнула хвостом Тигровая. — Собственными глазами видела. Ушли-с, ваше величество.
Король уныло посмотрел на украшенные кораллами стены тронного зала, хлюпнул носом, утерся рукавом парадной мантии и приказал:
— Особа, особо приближенная, приблизься.
Белая акула подплыла к самому трону.
— Как же ты так?
Акула развела плавниками.
— Я это… Того… А они того… И этот, который…
— Этот-метот! — завизжал Король, вскакивая на сиденье и топая ногами.
— Бездельники! Тунеядцы! Интриганты! То есть интриганы, — уже менее уверенно, а потому значительно тише добавил он. — Ничегошеньки сами не можете, один я всюду сам поспевать должен. А я не могу. Один я. И старый, устаю теперь быстро. Помощнички, чтоб у вас всех жабры повысохли.
— Совершенно верно, — поддакнула Тигровая. — Ничего ей поручить нельзя. Все провалит, все испортит.
— Сама хороша! — обрушился на нее Король. — Не могла помочь?!
— Чего? — не поняла Тигровая. От удивления у нее даже глаза начали косить.
— Помочь, говорю, не могла, чудо полосатое!
Король уставился на нее, потом рухнул обратно на трон, ударился о подлокотник, ойкнул и плаксиво сказал:
— Нет, не могу больше. Тьфу на вас на всех, идиоты. Уйду. Брошу все и уйду. Я старый, у меня кости болят. Пропадайте тут без меня, погибайте. А меня Хозяин Тумана давно к себе зовет.
Тигровая даже всхлипнула.
— Не надо. Только если уж вы решили, — глаза ее хитро блеснули, — оставьте мне на память о вашем величестве, на добрую память, голубую жемчужину. — И она утерла слезы плавником.
— Ну вы это… Того… — промямлила Белая. — Не надо… Куда мы-то без вас…
— Да, — подтвердила Тигровая. — Нам будет очень без вас плохо. Но мы попытаемся справиться. Только жемчужину не забудьте мне отдать, вам она и не нужна уже будет…
Король кивнул.
— Сейчас отдам. Вот только руки помою и отдам. Куда вы без меня денетесь? Ведь пропадете же… Погибнете… И пробовать не надо, все наперед известно. Только это меня и держит, мое доброе сердце и чувство ответственности. — Он назидательно поднял кривой палец. — Не могу же я вас бросить на произвол судьбы. — Он закряхтел и снова почесал под короной. — Ладно, значит, как у нас обстоят дела?
— Разрешите доложить? — щелкнул плавниками Молот.
Король устроился поудобнее и милостиво кивнул.
— Валяй.
— На настоящий момент диспозиция такова: хотя противник и не был уничтожен, его удалось отбросить к берегу и намертво заблокировать в порту. Наши потери в операции минимальны. Выйти из порта неприятелю не удастся, однако все наши попытки штурма данного пункта до сих пор успеха нам не приносили. Поэтому нужны более решительные меры.
— Какие?
— Не могу знать! — бодро отрапортовал Молот. — В уставе сказано: решительные, а какие именно — на то указаний нет.
— А ты как думаешь, особа, особо приближенная к моей особе, — обратился Король к Белой.
— Это… Того… Сожрать!
— Да, — согласился Король. — Разумеется. Если кто-то дурак — то это очень надолго. За что я тебя и люблю. А ты как думаешь? — обратился он к Тигровой.
— А я совершенно согласна с вашим величеством.
— В чем?
— Во всем-с. Абсолютно во всем-с.
— Но ведь ты даже не знаешь, что именно я думаю.
— Ничего плохого вы думать не можете, а потому я согласна.
Король задумчиво посмотрел на нее.
— А что, если я решаю: сварить тебя или поджарить сегодня на обед?
Тигровая на секунду замешкалась, но потом возразила:
— Это будет трудно. Во дворце слишком маленькая плита.
Король скорбно развел руками.
— И вот так всегда, — ни к кому не обращаясь, пожаловался он. — Всегда. Один и один. Никакой помощи. Хватит, — ударил он по подлокотнику.
— Придется, видимо, снова вызывать дракона.
— Если только он опять не улегся маленько поспать, — ехидно вставила Тигровая.
— Разбудить! — отрубил Молот.
— Может быть, и удастся, — с сомнением заметила Тигровая. — Хотя гарантий никаких.
Король снова рассвирепел.
— И здесь не так, как надо! Дрыхнет, видите ли, дракончик по семь дней в неделю, да еще жалеет при этом, что по восемь не получается! Ух бы я его… Но ведь нужен, нужен… Негодяйчик ты наш десятикрыленький, — умилился король. Расчувствовавшись, он опять хлюпнул носом. — Паршивец ты этакий. А будить Молота отправим.
— Так точно!
— Тише, тише, — поморщился Король. — Уши лопнут. Обрадовался, разорался. Да, всем вы хороши, акулы мои верные, слуги мои скверные. И подлые вы в самый раз, и людоеды отменные — тут слова плохого не скажешь,
— но вот глупы… А ты, Белая, — с угрозой продолжил Король, — займешься пока городом. И смотри, уйдет от тебя проклятая принцесса еще раз — живьем на солнышко сушиться вывешу. Уж второй раз не спущу. Кстати, где Бесхвостый? Подать его сюда!
— Зачем подавать? — обиженно пропищал кто-то из-под трона. — Тут я, всегда к услугам вашего величества, самый верный в мире Водяной Крысюк. И вовсе никакой не бесхвостый.
— Можно подумать, что хвост у тебя все-таки есть, — в сторону заметила Тигровая.
— А ты вообще молчи, жаба полосатая, — сварливо пискнул Крысюк, выползая из-под трона. — И кстати, напомни, что ты говорила на прошлой неделе про нашего милостивого Короля.
— Чего говорила… Ничего не говорила… — заметно смешалась Тигровая. — Все в порядке.
— А я слышал! Я все слышал! — с ликованием запищал Крысюк. — Все расскажу.
— Да я тебя сейчас… — рассвирепела Тигровая. — Доносчик проклятый… Правильно тебе хвост оборвали, да мало. Я тебе сейчас и голову оторву, — надвинулась она на Крысюка.
— Тихо, приближенные! — хлопнул в ладоши Король. — Тихо! Что за скандалы перед моим величеством?! Что за шум? Иди сюда, — поманил он Крысюка.
Тот ловко взбежал по ниспадающей на пол длинной грязноватой мантии, расшитой изображениями морских звезд и медуз, прыгнул на ладонь Короля. Тот поднес Крысюка к самому лицу и что-то тихо зашептал ему на ухо. Любопытная Тигровая попыталась подслушать, но Король так цыкнул на нее, что акулу как ветром сдуло. Король говорил, и Крысюк даже подергивал огрызком хвоста — так внимательно он слушал. Наконец Король закончил:
— А Белая пойдет вместе с тобой, поможет в случае чего.
— Все будет исполнено, ваше величество, — пискнул Крысюк. — Не извольте беспокоиться, в лучшем виде. Вот только Белая, как я помню, месяц назад… — теперь уже он сунулся усатой мордочкой прямо в ухо Королю.
— Не может быть! — замотал головой Король, выслушав.
— Сам, собственными ушами слышал.
— А ну, сюда, — поманил Король Белую. — Правду он говорит, что ты…
— И он что-то зашептал акуле. Тигровая опять попыталась подслушать, но на нее снова прикрикнули и выставили за дверь тронного зала.
— Ну так что, правда это или нет? — сурово закончил Король, глядя прямо в глаза Белой.
— Это… не-а… — побелев, хоть и было это очень трудно, выдавила Белая. — Сушь великая!.. Да ни за что!
— И я так думаю, — согласился Король, погрозив пальцем Крысюку. — Ты смотри у меня, ври, да не завирайся!
— Да как это, ваше величество, — заныл Крысюк. — Да что же это такое? Я же только от усердия и преданности…
— Знаю, знаю… Но работать будете вместе.
— Ага, — с мстительной радостью согласилась Белая.
— Ага, — без энтузиазма вздохнул Крысюк.
Король довольно улыбнулся и почесал под короной.
4. ПРИНЦЕССА
Ториль была в отчаянии. Капитан наотрез отказался плыть дальше, заявив, что жить лично ему пока еще не надоело и что деньги, конечно, вещь хорошая, но что с ними делать на морском дне, он лично решительно не представляет. По крайней мере, еще никто из его знакомых, попавших туда, на нехватку денег не жаловался. И вообще, он лично не враг себе — связываться с Морским Королем. Один раз сошло с рук, выручил волшебный Факел, но ведь принцесса не оставит ему этот Факел, уходя. Ведь нет? Вот видите. А Морской Король — персона исключительно злопамятная. Так что лично он, капитан, уже жалеет, что связался с этим ужасным путешествием, и дальше на юг не поплывет ни за что. Впрочем, деньги на починку галеры он взял охотно, заметив, что можно было и побольше дать, вон как корабль изуродовало, смотреть страшно. На прощание он неуклюже поклонился, пробурчав что-то непонятное — то ли благодарность, то ли совсем наоборот,