Борис Бабкин. Самородок в чулке

   – Тогда через десять дней. А я не верил. Ты оказался прав. – Рокин протянул руку Жигунову.
   – И это, кажется, тебя ничуть не расстроило, – засмеялся Александр.
   – Я рад тому, что ошибался.
   – Жаль, что скоро осень, – сказал Жигунов.
   – Это точно, – услышав их разговор, хмыкнул Сергеев. – Здесь ранние заморозки. Но главное – мы успели застолбить участок, он наш по праву, и здесь есть золото. Сегодня напьемся до чертиков!
   – Мы тоже отметим! – сказал Рокин.
 
   – Вот мы и пришли! – Иван улыбнулся Маргарите Павловне. – Я тут кое-что купил детишкам. Скажите, куда отнести?
   – А что там? – спросила она.
   – Фруктов немного и конфеты. И старшим ребятам компьютер.
   – Огромное вам спасибо. Нагулялся? – присев перед Алешей, спросила Маргарита Павловна.
   – Да, – ответил мальчик. – Но папа сказал, что еще не может забрать меня к себе. А он Аленке купил пальто и шапочку, – радостно сообщил ребенок и побежал вверх по лестнице.
   Фролов печально посмотрел ему вслед.
   – Знаете что, – неожиданно проговорила Маргарита Павловна, – если хотите, заберите Алешу домой.
   – Что? – изумился Иван. – А разве можно?
   – Ну, беру это на себя.
   – Но вам же попадет. И, не дай Бог, вас уволят. А лучшего, чем вы, директора для сирот не найти. Хорошо будет Алеше, а потом плохо будет всем. Давайте будем реалистами. Осталось совсем немного, и я заберу его совсем. Конечно, с условием, что вы будете нас навещать.
   – Вас или Алешу? – неожиданно вызывающе спросила она.
   – Нас… – Иван смутился и направился к двери. – Спасибо вам и до свидания. Не забудьте разгрузить «Газель».
   – «Газель»? – весело ужаснулась Маргарита Павловна.
   – Папа! – крикнул Алеша. – Вот Алена! Папа!
   По лестнице спускались мальчик с девочкой примерно того же возраста.
   – Папу на работу вызвали, – нашлась Маргарита Павловна.
 
   – Заберу я тебя, малыш, – сидя за рулем «Нивы-шевроле», шептал Фролов. – И подружку твою заберу. Пусть не сразу, но у меня будут сын и дочь.
 
   – Я могу видеть Ивана Михайловича? – спросил Рокин.
   – Его нет, – ответила Марина. – А вы, извините, кто?
   – Его хороший знакомый, – улыбнулся стоящий рядом Жигунов.
   – Что-то я вас не помню.
   – Мы нечасто бываем в гостях у Фролова. А когда он вернется?
   – Не знаю. Он хочет усыновить мальчонку и сейчас гуляет с ним. Представляете? – Марина усмехнулась.
   – А почему такой тон? – спросил Рокин. – Мне кажется, прекрасно, если в семье появится ребенок. К тому же одним несчастным сиротой станет меньше. А вы, как я понимаю, этим недовольны?
   – Разумеется, нет. Зачем нужен чужой ребенок? А его гены? Кто были его родители?
   – Вы слышали народную мудрость? – вздохнул Жигунов. – «Не те родители, кто на свет пустил, а те, кто воспитал». Сколько детей из так называемых благополучных семей сидят в тюрьмах? А сколько детдомовцев…
   – Хватит, – недовольно перебила его Марина. – Меня не интересует ваше мнение.
   – А вот если бы мы вас поддержали, – засмеялся Рокин, – вы бы сразу пригласили нас выпить кофе и дождаться Ивана. А сейчас, значит, вы уже видите в нас угрозу вашей позиции. Тогда родите сами.
   – Да кто вы такой, чтобы советовать?! – Марина хотела захлопнуть дверь.
   Жигунов подставил ногу.
   – Послушайте, психопатка, нас не волнуете вы и ваши проблемы. Мы пришли не обсуждать, брать вам ребенка или не брать. Мы пришли по делу и не уйдем, пока не поговорим с Иваном Михайловичем.
   – Но кто вы?
   – Это мои работодатели, – раздался голос Фролова. – Добрый вечер! – Он протянул руку. – Надеюсь, вы с хорошими новостями?
   – Конечно, – кивнул Жигунов.
   – С моей супругой вы уже знакомы. – Иван посмотрел на Марину. – И вижу, она не произвела на вас приятного впечатления. Вздорный характер, но человек прекрасный и понимающий. – Рокин и Жигунов переглянулись. – Приготовь нам что-нибудь, – попросил жену Иван.
   – Конечно, милый. – Марина ушла.
   – Поздравьте нас, – улыбнулся Рокин, – и, в свою очередь, мы поздравляем вас. Золото на участке есть и предостаточно. Посему мы явились с выпивкой и, извините, с закуской.
   – Я поначалу испугался, – сказал Иван, – когда увидел две машины и четырех дюжих молодцов. Но потом узнал по номерам вашу машину, – он посмотрел на Жигунова, – и почувствовал себя спокойнее. Значит, вы приехали с добрыми новостями?
   – Очень добрыми, – кивнул Рокин.
   – Мы войдем или нет? – засмеялся Жигунов.
   – Извините. Милости прошу к нашему шалашу, – пригласил Иван.
 
   – Тань, – сказал в сотовый Эдгар, – знаешь, я просто…
   – Все, – послышалось в ответ. – Больше не звони. – И телефон отключился.
   – Черт! Но как тебе объяснить, что я бандит? На мне три разбитые башки, три вооруженных налета, в которых трое убитых. А ты мне сообщаешь, что я стану отцом. – Он взял рюмку с водкой и выпил.
   – Извините, мужчина, – кокетливо улыбаясь, к его столу подошла длинноногая девица, – не угостите даму сигаретой?
   – Нет, – ответил он, сунул официанту деньги и пошел к выходу. Официант посмотрел на купюры и довольно улыбнулся.
 
   – Как живете? – спросил сидящий за столом на кухне Маркин русоволосую молодую женщину.
   – Да как все, – вздохнула она. – Устроилась на работу в ларек. Тут у нас ларьки стоят, видел? Хозяин трех – армянин. Неплохой мужик, жаловаться грех. Вот и работаю…
   – Погоди, ты же три месяца назад родила. А Витька с кем?
   – Соседка приглядывает.
   – А что же Толик? – зло поинтересовался Маркин.
   – Да никак не может устроиться. А сидеть без денег…
   – Не может или не хочет?
   – Не может, – не поднимая головы, тихо ответила она.
   – Сейчас пьяный придет и будет на маму кричать, – сказал от двери темноволосый мальчик лет шести.
   – Опачки! – повернулся к нему Маркин. – Вот, значит, как? И часто он, Мишка, приходит пьяный?
   – Каждый день, – ответил мальчик. – И у мамы деньги отнимает. Она хотела мне купить…
   – Все, – остановила его женщина. – Иди спать!
   – Да, – Маркин протянул мальчику шоколадку, – конечно, спать тебе уже давно пора.
   – Да сейчас папа придет и разбудит, – вздохнул мальчик. – Начнет бубнить…
   – Инга! – раздался из прихожей мужской голос. – Сними с мужа обувь.
   – Явился! – Мальчик быстро вышел. Женщина опустила голову.
   – Ты чё?! Уснула, что ли?!
   – Сейчас, милый, – промурлыкал Маркин и вышел из кухни.
   – Герман, – увидел его плотный небритый мужик. – Во, блин, дела! Инга! – заорал он. – Ставь на стол! Отметим… Ох… – Он осел на пол.
   Ткнувший его пальцами в солнечное сплетение Маркин рывком поставил его на ноги и потащил к ванной.
   – Герман, – попыталась остановить его Инга, – не надо. Он же меня утром…
   – Я ночую у вас, – зло перебил ее он.
   Из двери детской, восторженно блестя глазами, выглядывал мальчик.
   – Да ты что делаешь?! – пытаясь вырваться, орал пьяный.
   Маркин, заломив ему руки назад, поливал голову мужика холодной водой из душа.
 
   – Благодать! – Лежа в наполненной ванне, Швед открыл бутылку пива. – Прямо рай при жизни. Нет, – сделав пару глотков, вздохнул он, – жениться, конечно, хорошо. Жена бы и пива в ванную принесла, и пожрать приготовила, и постирала бы. А то как вспомню, что в прачечную нести ворох – жить не хочется. – Он, не отрываясь, выпил бутылку и поставил ее на пол. – Как будет дело, получаю свою долю и к Таньке. Падаю на колени, букет цветов и в загс. Так и сделаю.
 
   – Хорошо, что ни одна сука не остановила, – вытаскивая из спортивной сумки двуствольный обрез, проворчал Шар. – Иначе бы…
   – Правильно, что такси взяли. – Зевнув, Овод сел в кресло.
   – А ты давно Слепнем стал? – поинтересовался Шар.
   – С детства. По малолетке из-за очков и попал на трояк. Девчонку одну закадрить хотел, а пацаненок какой-то тоже хотел ее своей подружкой сделать. Чтобы перед ней повыделываться, он мне, сучонок, очки сбил. На другой день я ему по башке пустой бутылкой врезал и проломил черепушку. Трояк получил. Там Слепнем назвали, я за нож взялся, тогда стали Оводом кликать.
 
   – Вот, значит, кто вы такие, – прошептала Марина. – А я, дура, подумала, какие-то работяги пришли, товарищи Ванькины по работе в тайге. А они, оказывается, миллионеры. Вот дура-то! Но ему они пока ничего не говорят. Хотя он так обо мне говорил, – улыбнулась Марина, – я даже сама себе понравилась. Эх, Ванюшка, ведь ничего не изменится, так и будешь то пропадать месяцами, то за компьютером сидеть. Сколько ты уже разных диссертаций написал, и все, считай, за так. Дурак ты, Ванька! – Она вошла в комнату, подошла к Ивану и поцеловала его.
   – Хорошая у тебя жена, Иван Михайлович, – усмехнулся Жигунов.
   – Не жалуюсь, – улыбнулся Иван. – Скоро у нас сын будет. Решили мы с Мариной из детского дома мальчика взять, Алешей зовут, прекрасный мальчишка, меня папой зовет и не дождется, когда я его заберу. Оказывается, это не так просто. Но вроде все получилось и скоро у меня будет сын. И дочку еще возьму. У Алеши, оказывается, там подружка есть, такая же, как и он. И уж очень просит он что-нибудь купить Аленке. Сегодня, например, попросил купить ей пальто. Ну я и купил. И как-то неожиданно для себя решил взять обоих. Правда, сначала надо посмотреть на нее.
   – А хуже не сделаешь? – спросил Рокин. – Все-таки детдомовские. Они ведь не родные брат и сестра, и мало ли что может случиться. Потом будешь жалеть, да поздно.
   – Ну, это от воспитания зависит, – сказал Фролов. – Им же всего по пять лет. Но зато представляете, как это здорово – сын и дочь.
   – А вы тоже не против? – обратился к Марине Рокин.
   Жигунов, пряча усмешку, отвернулся.
   – Ну если уж не получается иметь своих… – вздохнула Марина. – Без детей, вы понимаете, жизнь прожита зря. Я не против! – обняв мужа, улыбнулась она.
   «Ох, Фролов, – подумал Жигунов, – не все так просто. Попал ты, мужик, по самое некуда. Разводиться тебе надо, иначе быть беде».
   – Я тоже так считаю, – кивнул Рокин. – И поэтому давайте за детей! – Он поднял рюмку, посмотрел на Марину и слегка качнул головой.
   «И не думайте говорить Ивану про наш разговор, – насмешливо ответила она взглядом. – Вам он не поверит, а вы потеряете работника».
   «Ты стерва, дамочка, – улыбаясь, подумал Михаил. – Но это не наше дело, разбирайтесь сами. Главное, чтобы ты работал на нас. И чем больше ты будешь материально зависеть от нас, тем для нас лучше».
   Все выпили.
   – Скажите, Иван, – спросил Михаил, – как вам удается найти месторождение? Ведь обычно геологи очень долго этим занимаются.
   – Все дело в структуре поверхности того или иного участка и в наличии сопутствующих компонентов…
   – Хватит, ребята! – засмеялся Жигунов. – Каждый умеет делать то, что умеет. Иван Михайлович не просто сидит в кресле и рисует кружочки на карте. Он неделями бродит по тайге, берет пробы, то есть начинает поиск руками. Я помню, как встречал его багаж из Хабаровска, – продолжил он. – Думал, ну пара сумок, и все. А там три контейнера по сто килограммов. И что в контейнерах? – снова наливая коньяк, сказал он Рокину. – Я никогда не забуду твои глаза, когда ты…
   – Да, – засмеялся тот. – В разделенных на ячейки ящиках была почва. Я говорить не мог минут пять и просто смотрел на это. Да и ты был удивлен не меньше меня, Саша.
   – Удивлен? – переспросил тот. – Сказать так – значит, не сказать ничего. Даже учитывая то, что Иван Михайлович провел там около месяца и брал пробы, мне это казалось невероятным. Извините, Иван. Надеюсь на тесное и взаимовыгодное сотрудничество в дальнейшем.
   – Я с удовольствием принимаю ваше предложение еще и потому, что вы мне нравитесь.
   – Давайте выпьем за это. Мы ничего не будем вам навязывать. Место для разведки вы будете выбирать сами. Где – все равно, только в пределах страны.
   – Обещаю не искать золото на Аляске, изумруды в Бразилии, а алмазы в Африке! – рассмеялся Фролов.
   – Так, – Жигунов поставил на стол бутылку французского коньяка, – это вам от Сергеева. Он не верил, что там найдется золото. А вот деньги на вещи для ваших детей, – покосившись на Марину, улыбнулся он. Женщина тоже улыбнулась, но взгляд выдавал ее истинные чувства.
   «Она готова схватить вилку и воткнуть мне в глаз», – мысленно усмехнулся Жигунов.
   «Убила бы гада!» – думала Марина.
   Жигунов положил перед Иваном конверт.
   – Двадцать тысяч рублей – небольшая премия за работу, а настоящие премиальные получите позже.
   – Благодарю, – улыбнулся Фролов. – Честно говоря, я не ожидал такого. Спасибо.
   – Это вам спасибо, Иван Михайлович, – вздохнул Рокин. – Честно вам скажу: у нас такого не было. Мы занимаемся золотодобычей три года и довольно быстро сумели встать на ноги. Но откровенно говоря, нам просто везло, – добавил Михаил. – И поэтому еще раз говорю вам спасибо.
   – Извините, – смущенно заговорила Марина. – Вы сказали, что Ваня получит деньги через какое-то время. А можно уточнить, когда именно и сколько?
   – Не позже чем через месяц, – ответил Жигунов. – Сумму назвать пока не могу. Через какое-то время, но не ранее десяти дней и не позже тридцати, вы, Иван Михайлович, получите десять тысяч евро плюс премия. Однако ее размер будет зависеть от примерной площади месторождения.
   – Примерную площадь я вычислил, – сказал Иван. – И сейчас покажу вам расчеты. И знаете, ни в коем случае не стоит мыть вверх по ручью, потому что при этом вода пойдет влево по сопке Луковая, а там несколько природных проходов. Через некоторое время вода размоет основание сопки и подойдет к берегу озера…
   – Понятно. – Рокин записал это в блокнот.
   – И мы можем помочь вам ускорить усыновление детей, – уколов взглядом Марину, улыбнулся Жигунов.
   – Как? – спросил Иван.
   – У нас есть хороший адвокат, и он поможет ускорить этот процесс. Без лишних хождений и дачи взятки, – засмеялся Александр. – Сейчас уже стало обыденным делом что-то кому-то давать.
   – Спасибо большое, – поблагодарил Иван. – Действительно, это очень непросто. И я должен сказать огромное спасибо директору детского дома Селезневой Маргарите Павловне. Она принимает деятельное участие в моем деле. Сегодня мальчик несколько раз назвал меня папой. Я был счастлив.
   «А вот она далеко не счастлива», – бросив взгляд на Марину, отметил Жигунов.
 
   – Константин Борисович, – вздохнула санитарка, – вы бы сказали Петракову. А то ведь всех медсестер по задницам шлепает.
   – Скажу, – кивнул он. – И даже больше – я его немедленно выпишу. Тем более что счет за лечение, как я понял, он оплатить не может. Но что-то мы с него определенно получим. – Врач посмотрел на часы. – Софья Андреевна, – позвал он старшую медсестру, – больного Петракова на выписку.
   – Хорошо, Константин Борисович, – отозвалась полная женщина в белом халате.
   – Слышь, доктор, – из палаты вышел крепкий молодой мужчина, – а какого хрена ты меня выписывать вздумал? Я же говорю, что бабки получу и тогда…
   – Больные лечатся, а не ведут себя по-хамски с персоналом, – отрезал врач.
   – Да они сами лезут, – хохотнул Петраков. – Ты дуру не гони, коновал хренов, а то ведь и сам можешь…
   – Вон! – Константин Борисович указал на выход.
   – Да я тебя! – рванулся к нему Петраков.
   Врач ударил его в живот. Петраков сел на пол. К нему бежали двое охранников.
   – И вот что, Роман Петрович, – сказал врач, – вы должны больнице две тысячи триста рублей. Завтра принесите деньги. Это в ваших интересах.
   – Я тебя, коновал хренов, достану! По полной программе получишь, су… – Охранники заломили ему руки и поволокли к двери. Один из них ударил его в живот коленом.
   – Софья Андреевна, – обратился к старшей медсестре врач, – вынесете, пожалуйста, вещи Петракова.
 
   – Послушай, Петр, – сказал по телефону Рокин, – я не понимаю тебя. Есть золото, примерные параметры золотоносного участка определены. Единственная просьба – не мыть золото вверх по ручью. И что тут такого?
   – Да, черт возьми! – услышал он. – Там золото идет хорошо и вода есть. Нужно выкопать небольшой котлован, и все, идеальное место для установки монитора. Неужели ты не поймешь, что этот бумажный червь просто поднимает цену?
   – Хорин, – вздохнул Рокин, – дай мне Андрея.
   – А я что, – зло спросил Хорин, – не устраиваю больше? Когда начинали, я…
   – Хватит, Петька! Я сказал: не мыть и не брать пробы вверх по ручью в распадке. Сергеева дай!
   – Все понятно, Мишка, – услышал он голос Сергеева. – Я так и подумал. Под сопкой…
   – То же говорил и Фролов. Конечно, за пару лет мы успеем намыть…
   – Больше потеряем, – вздохнул Сергеев. – Я вот чего не пойму – мне кажется, что Петька все понимает, но возражает потому, что это сказал Фролов. Не знаю из-за чего, но все, что касается Фролова, он…
   – Объясни ему вот что, – перебил Рокин. – Если случится так, что придется делать выбор между ним и Фроловым, я выберу Фролова и уверен, что Жигунов меня поддержит.
   – Да я тоже, – сказал Сергеев.
   – Вот и растолкуй ему, что его терпят только потому, что он с нами начинал. Ему простили попытку украсть золото, попытку захвата приисков в Якутии. Он клялся, что больше никогда ничего не будет делать во вред фирме. И ему поверили, хотя объяснял он случившееся весьма неубедительно. Поэтому предупреди – малейшая провинность, и его вышибут. Даже рабочим не останется.
   – Такие, как Петька, рабочими не бывают, ему нужно все и сразу. Я, кстати, был против того, что его оставили.
   – Поэтому он и работает под твоим началом.
   – Значит, я сам могу принимать решения?
   – Разумеется.
   – Тогда он попал! – Сергеев усмехнулся. – Да, Петрович в Москву улетел, что-то у него там с дочерью или внучкой случилось. Организуй встречу.
   – Обязательно.
 
   – Вот дед приедет, – сердито проговорила молодая женщина, – он тебе задаст!
   – В первую очередь тебе! – огрызнулась Вика. – И спросит, зачем ты связалась с этим ментом. Не думаю, что дед будет доволен твоим выбором.
   – Заткнись! Ну почему все так? Я, глупая, родила тебя в семнадцать лет, твой отец погиб в Чечне этой проклятой. Я думала…
   – И что же ты от меня хочешь? Я по твоим стопам…
   – Не смей так говорить! Я любила Игоря, а он любил меня. Твой дед запретил делать аборт. Да я и не собиралась!… – Всхлипнув, она ушла в другую комнату.
   – Зря ты так с матерью, Вика, – вздохнула пожилая женщина. – Она в жизни всего сама добилась и тебя не бросила и воспитала. Правда, воспитала…
   – Послушайте, Антонина Ефимовна, – усмехнулась Виктория, – кто давал вам право голоса? Приютили вас, кормят, одевают – и будьте довольны. А то ведь…
   – Хватит! – вошла обратно мать. – Не смей, дрянь, так разговаривать с Антониной Ефимовной! Ты уедешь с дедом в тайгу до конца каникул.
   – Да ты что, мама? – испуганно посмотрела на нее дочь. – Я же там…
   – Он приедет за тобой. – Мать посмотрела на Антонину Ефимовну. – Простите, пожалуйста…
   – Ничего, Зоя, – улыбнулась та. – Я же понимаю.
   – Если еще раз она, – мать обожгла взглядом дочь, – заявит что-то подобное, я ее…
   – Девочку можно понять – она в толк не возьмет, почему в их доме живет…
   – Папа ей объяснит. И вам от него попадет, я расскажу, как вас остановили уже в вагоне.
   – Тяжело так жить. Я не могу Вике даже замечание сделать.
   – Почему вы не говорили об этом мне?
   – Да зачем же вам ссориться с дочкой из-за меня?
   – Перестаньте, вы сделали такое…
   – Да что я там сделала-то? Это вы просто чудо совершили. Я ведь думала, что…
   – Вы пирожков своих испеките, папа просил.
   – А когда он приедет?
   – Через полчаса поеду встречать.
   Охнув, Антонина Ефимовна вскочила:
   – Так чего ж ты молчала?
   – Тесто готово, – улыбнулась Зоя, – по вашему рецепту.
   – Эх, девка ты хорошая, вот мужика бы тебе путного, – пробормотала Антонина Ефимовна и вышла.
   Зоя рассмеялась.
 
   – А ты, Колян, редкая сволочь, – отпив глоток крепкого чая, посмотрел на вошедшего брата Степан. – Что ж ты Зориных позоришь? – Николай опустил голову. – Я-то, чертило, думал, может, в натуре любовь у тебя проснулась, и проверил мать этой девахи. А она, оказывается, при больших деньгах. Но она их сама заработала, девку подняла. А ты, значит, желаешь ее бабками себе жизнь устроить? Ну ты и сучонок!…
   – А ты-то, – Николай вскинул голову, – сколько раз…
   – Слушай сюда! Я государство бомбил. Простых людей не трогал, даже когда в бегах был. А ты, сучонок!… – Степан схватил лежащий на столе кухонный нож и метнул. Острый конец воткнулся в косяк двери рядом с ухом Николая. Взвизгнув, тот присел и метнулся к двери. – Говно вонючее! Во, блин, времечко пошло, так, блин, и норовят мужики за бабий счет в дамки выбраться. И тачка будет, и хавка ништяк, и тряпье заграничное. Сука! – Он бросил в брата кружку.
   – Псих тронутый! – Николай выскочил на лестничную площадку. – Чуть не убил. Я-то думал, он меня поддержит. А он… Но с ним ссориться тоже не в кайф, бабок у него много. Кончатся, он сразу уедет. Чистоплюй какой, сам сберкассы грабил, на инкассаторов нападал. Людей он не трогал, а тут и трогать не надо. Маманя сама все отдаст. Вот как залетит Вика, так все, я никогда ни в чем нуждаться не буду. И ты, братец, когда попадешь в лагерь, будешь умолять передачу прислать.
   – А ну-ка, двигай сюда! – послышался голос брата.
   Вздрогнув, он вернулся в квартиру.
 
   – Ну привет, Тоня! – Плотный высокий бородач обнял Антонину Ефимовну. – А ты, едрена мать, все хорошеешь! – хохотнул он и звучно хлопнул ее по заднице.
   – Афанасий, – Антонина Ефимовна поспешно отодвинулась от него, – что ты делаешь, медведь неотесанный?…
   – И то верно. Я науку только в лагере постигал, а то все некогда было. Батяня меня после четвертого класса дома оставил. Надо было в интернат ехать, чтобы учение продолжать, а он заявил: считать-писать можешь, а значит, побоку все. Тебе в жизни наша, таежная, наука нужна. И то верно. – Молодой мужчина внес чемоданы. Следом вошел еще один и поставил на пол два рюкзака. – Во житуха у дочери-то – и возят, как президента, и носят, как грузчики. И охраняют, как важную особу. А внучка моя где? – посмотрел он на улыбавшуюся Зою.
   – О ней, папа, мы потом поговорим, – сказала Зоя.
   – Когда же? Ежели мыслишь, что после того, как приезд отметим, то зря. Я по пьяни дурак-дураком. Если настроение испортят, и пришибить могу. Ежели она забрюхатела, то, значит, в нас с тобой пошла, – хохотнул он. – Точнее, в тебя и мать твою. Мы ж тебя сотворили, когда ей семнадцать было, как и ты от Игоря. Конечно, если бы его не убили, не знаю, как встретил бы его. Может, и картечью. Всякие разговоры об аборте я сразу пресек. Если попадется мужик нормальный, он и с дитем возьмет. Правда, откровенно скажу, уж больно я на внука рассчитывал. Когда Виктория родилась, малость загрустил, а потом привык. Когда Зойка в Москву подалась, зол был очень. Ну, думаю, через неделю-другую домой запросится. И хрен я угадал. Два года только телеграммы каждый месяц – жива-здорова, Вика растет, у меня все хорошо, целую, ваша Зайка. Мы с Пелагеей так ее звали, – вздохнул он. – А через несколько лет нам и «Ниву» привезли, и телефоны разные, и антенну, я неделю от телевизора не отходил. Оказывается, наша Зайка фирму создала. Я, грешным делом, подумал, что под миллионера она улеглась. А она, оказывается, за эти годы скопила денег – и кровь сдавала, и в ларьке работала, и на рынке. Крабовыми палочками наработала состояние небольшое и открыла магазин. А потом пошло-поехало. Люди богатеть начали и меха скупали бегом прямо. Вот тут она и предложила мне бизнесом заняться. Я ей меха в столицу, она мне зарплату. Но к тому времени Пелагея померла. В тайге ее медведь поломал. За грибами бабы пошли, он, тварь, и подрал всех трех сразу. И начал я медведей бить. В каждом того убийцу видел. Но и сам попал, – посмотрел он на Антонину. – Ежели б не ты, Антонина-батьковна, хана бы Афоньке-Медвежатнику, как меня мужики прозвали. А ты меня зимой тридцать верст волокла и сама поморозилась. Когда я в себя пришел, спрашивал: чудилось мне или баба меня какая-то тащила? И только через полтора года узнал, что это Антонина Ефимовна Коровина. И нашел ее в доме престарелых. Дети, паскуды, чтобы дом себе загрести и продать, сплавили в заведение это. Позвонил я Зое и решил сразу – будет она в Москве жить. Ты мне вот что, Антонина, скажи, какого лешего ты меня волокла? Запросто могли оба там остаться, все ж путь неблизкий – тридцать верст с гаком. И заблудиться могли запросто…
   – Я те места хорошо знала, – ответила Антонина Ефимовна, – потому что с двенадцати лет по тайге ходила. Приехала к знакомым и решила пройтись с мелкашкой, белку пострелять. И как шибанет метель, да злая такая. Пошла я на лыжах на метеоточку. Думаю, там пережду, а потом к ним прилетят и меня заберут. А точки-то и нет, перенесли ее. И пошла я на лыжах. На тебя и наткнулась. Вижу, не жилец мужик. Яму выгребла под скалой, кое-как перевязала тебя и поволокла. И сумела, – улыбнулась она. – А потом себе ногу повредила, лыжи поломала. Думала – все. Но тут уж ты заартачился. Хрен, мол, вам, чтоб Афоня-Медвежатник сгинул в тайге, я еще не всех шатунов перебил. В общем, нашли нас, и слава тебе Господи! – Она перекрестилась. – А когда из больницы вернулась, думала: лучше бы я в тайге замерзла. Дочь и сын выгнали, в дом престарелых отвезли. И сгинула бы я там, если б не ты, Медвежатник. Спасибо и тебе, и тебе, – она поклонилась отцу и дочери, – что…