Борис Бабкин. Золотая трясина

   – Понял, Павел Игоревич, – вздохнул Вадим. – Я тогда пьяный был и вспомнил эту стерву Иванову. Она, сучка, уже по ночам мне снится.
   – Надеюсь, ты не врешь. А что ты о каких-то деньгах говоришь? Строишь планы? Жениться на моей дочери надеешься?
   – Скоро я дело в свои руки возьму. Машка – учительница, – презрительно произнес Вадим, – а не бизнесвумен.
   – Ну-ну, – кивнул Академик. – И как скоро это произойдем?
   – Надеюсь, что в начале августа все будет у меня.
   – Ну гляди, Воропаев, подожду я немного. Но если ты снова обманешь, уходи от моей дочери.
 
   – Да все путем, – сообщил по телефону Монов. – Через часик будь готов ехать со мной. Все… – Вздрогнув всем телом, он опустил руку с телефоном и пошатнулся. Пальцы разжались, телефон ударился об асфальт. Монов упал на спину. Длинноволосый парень схватил телефон и запрыгнул в тронувшуюся «десятку», машина рванулась вперед. Стоящие у соседнего подъезда женщины посмотрели вслед машине и продолжили разговор.
   – Помогите! – раздался громкий голос вышедшего из подъезда пожилого мужчины. – Славка ранен, у него из спины нож торчит!
 
   – Телефон у нас, – сообщил парень. – Мон готов.
 
   – Твою мать! – разбив сотовый об пол, заорал полный плешивый мужчина. – Чего он мозги пудрит? Найти этого Мона и ко мне!
 
   – Мон убит, – сообщил капитан милиции, – нож под лопатку всадили.
   – Женщины видели, что какая-то машина рванула, – сказал подошедший оперативник. – Ловко кто-то сработал, точно в сердце перо всадил и ушел. Видно, в машине его ждали. Неужели никто внимания на машину не обратил? – посмотрел он на подошедшего сотрудника оперативной группы. – Походите по квартирам, может, кто что и заметил.
 
   – Молодец, Сынок! – Сутулый здоровяк похлопал по плечу убийцу Мона. – Ловко у тебя это выходит. Уже третий на твою пику попадает. Молодец! А это точно его мобила? – Он подбросил на ладони сотовый.
   – Точно, – кивнул Сынок.
 
   – Да уехала она, – сказала по телефону Мария, – на Колыму. Я не знаю, сможешь ли ты туда дозвониться. Запиши номер телефона тех, у кого она остановилась, их зовут Иван Иванович и Александра Ефимовна. Я позвоню им и скажу, что ты можешь позвонить.
 
   – Ну что там у вас? – спросил по телефону Вадим. Выслушав, кивнул. – Надеюсь на вас. Когда все будет готово, позвони.
   – Ты с кем говоришь? – строго спросила вошедшая Вера.
   – Ну, пока, парни, – посмотрев на нее, проговорил Вадим.
   – Пусть мне хоть слово скажут! – Она протянула руку.
   – Поздоровайтесь с моей дамой, – усмехнувшись, попросил Вадим и протянул ей телефон.
   – Привет, крошка! – услышала она.
   – Держи! – Вера вернула телефон Вадиму.
 
   – А ты кто такой? – спросил по телефону плешивый.
   – Кент Мона, – ответил абонент. – Мы с ним добазарились, что он встретится с человеком. Тот стрелку забил, заинтересовался базаром Мона. А Мона хлопнули. Должок за ним карточный был, ну и получили. Я поэтому и звоню. Как насчет…
   – Вот что, – перебил его плешивый, – встречаемся на трассе «Дон». Там есть мотель «Рургадза». Вот там и буду ждать через час. Понял?
   – Хорошо, тот мужик приедет. Надеюсь, беспредела не будет?
   – Не будет, – усмехнулся плешивый, – он нам живой нужен.
 
   – Главное, не ошибись, – предупредил Викентий Адамович, – лишний шум не нужен.
   – Да все будет правильно, – ответил сутулый верзила. – Я Сынка туда послал со шкурой одной. Он поймет, кто там будет.
   – Сам туда отправляйся – сказал Викентий Адамович. – Надеюсь, больше никто об этом не знает. И вот что, узнай, кто это, и мне нужен кто-то из его окружения. Конечно, маловероятно, что он кому-то что-то сказал, но чем черт не шутит.
   – Все сделаю, Викентий Адамович, – заверил сутулый.

Придорожное кафе на трассе «Дон»

   – Привет, дорогой! – Черноволосый молодой мужчина похлопал по плечу плешивого. – Пить что будешь?
   – Коньяк, – ответил, усаживаясь за столик, тот.
 
   – Вон тот. – Сынок кивнул на окно в углу. – Он приехал на встречу. Я слышал, как он хозяину говорил…
   – Понятно, – буркнул сутулый. – На выходе он ваш. Его и всех, кто с ним.
   – Сделаем, – сказал долговязый парень. – Правда, уйти будет трудно.
   – Слышь, Горб, – проговорил сидящий за рулем «ауди» худой молодой мужчина в очках, – можно сделать все без жертв.
   – Как? – взглянул на него сутулый.
   – Да просто. Как в Пензе, помнишь?
   – Получится? – Горб посмотрел на два джипа и «мерседес» плешивого и его охраны.
   – Обижаешь! – засмеялся худой.
   – Работай, – кивнул Горб.
 
   – Да сколько ждать можно? – зло спросил по телефону плешивый.
   – Поговорим в Москве, – хмыкнули в ответ. – В баре на Петровке. – Телефон отключился.
   – Ты нужен мне, сучара, – процедил плешивый.
   – Может, девочек, Шар? – спросил подошедший хозяин.
   – Не до них сейчас, – отказался плешивый. – Тем более твои истасканные.
   – Обижаешь, Шар, здесь свежие собраны, и медицина…
   – Потом как-нибудь, – отмахнулся, выходя, Шар. Впереди шли трое крепких парней. За ним еще трое. Водители джипов и «мерседеса» стояли у машин.
 
   – Ну и что? – спросил Горб.
   – Как учили, – послышался голос худого. – Правда, Сынка водила товарнул. Тот закурить попросил, ну и получил.
   – Понятно. Не забудь снять взрыв.
   – Лишать себя удовольствия? Да ни за что! Кстати, вот и они, сейчас услышишь. – И тут же раздался короткий взрыв.
   – Слышал! – засмеялся Горб. – Ты, как всегда, на высоте, Тол.
 
   – Что? – Академик вскочил, швырнул сотовый в стену и выругался.

Магаданская область, Штурмовой

   – Вот это да! – Александра Ефимовна присела перед двумя полными грибов ведрами. Подняв голову, посмотрела на улыбавшуюся Марину. – Как ты смогла?
   – Повезло. Меня баба Груня с собой взяла.
   – Понятно! – Александра Ефимовна улыбнулась. – Значит, ты хороший человек, если баба Груня тебя по своим грибным местам повела. Она к людям придирчиво относится. Вот Иван-то удивится, он говорит, что баба Груня как была бандеровкой, так ею и осталась. Ее во Львове в сорок пятом как пособницу бандеровцев арестовали и на Колыму отправили. Ей пятнадцать было. Она освободилась, кажется, в пятьдесят первом, да так здесь и осталась. Раньше здесь было много бывших заключенных. Старики вообще в основном бывшие зэки.
   – Мне она показалась милой и приветливой женщиной, – сказала Марина.
   – Странно, но все равно хорошо, вон сколько грибов принесла.
   – Мы с мамой в Тамбовскую область ездили и там грибы собирали. Там маслята тоже есть, но таких сыроежек я не видела.
   – Привет женщинам, – вошел Иван Иванович. – Ого! – увидел он ведра. – Это когда ж ты успела? – спросил он жену.
   – Это не я, а Маринка с бабой Груней ходила.
   – Хорош заливать-то! Чтобы Павловская кого-то…
   – Честное слово, я с ней ходила, – не дала договорить ему Марина.
   – Мать моя женщина, – пробормотал Иван Иванович. – Вот это дела! В жизни не поверил бы…
   – Да я только из подъезда вышла, – сказала Марина, – пожилая женщина выходит и тоже с ведром. Я ее спросила, где можно грибов набрать. Она предложила идти с ней. Вот и все.
   – Тебе надо работать в разведке, – улыбнулся Иван Иванович. – Эта бандеровка сразу тебе поверила. Неужели что-то рассказывала?
   – Что была в отряде, точнее, в каком-то УПА. Ой! – Марина закрыла рот ладошкой. – Украинская повстанческая армия, а еще бандеровцами их называли, они с фашистами против нас воевали. Еще говорила, что Павловских больше не будет. Сын ее не может, как она сказала, детей делать, – смущенно пробормотала Марина.
   – Мы об этом не от нее узнали, – удивился Иван Иванович. – Ты, часом, гипнозом не владеешь?
   – Нет! – Марина засмеялась.
 
   – Проверили все вокруг, – сообщил парень в шляпе с накомарником, – нет золота. Мы все тщательно…
   – Хорош. Но не могли они просто так неделю там копаться. Значит, было золото, шло. Только бы менты не нашли их, – сказал Шах. – А где Лихой?
   – В Ягодное укатил. У него маман приболела.
   – Вот сука, – пробормотал Шах.
   – Шах, – вмешался бритый мужик в болотных сапогах, – не базарь так про Лихого. Парни его уважают. Понял?
   – Понял, Болото, – отозвался Шах.
   – Вот и правильно. А насчет золотишка этих копателей… зря ты парнишек туда посылаешь. Во-первых, не для того прячут, чтоб вот так запросто найти можно было. А во-вторых, если трупы найдут, то поймут, кто их сделал. Твоих там увидят и въедут, кто чего искал. Наверняка кто-то видел там тех мужиков. Кстати, – взглянул он на парня, – жратва у них была?
   – Да нет, мы еще удивились.
   – Значит, к ним кто-то из поселка ходил, – уверенно проговорил Болото. – Больше туда не суйтесь.
   – Понятно? – спросил парня Шах. Тот, улыбаясь, кивнул.
   – Все, – сказал Болото. – Иди. – Парень вышел. – Кстати, Ахмет, – выдержав паузу, Болото посмотрел на Шаха, – хозяин тобой недоволен. Что-то у тебя дела не идут. Да и на Лихого ты зря наехал. Или законником себя возомнил? Зря. Ты отморозок по жизни и по понятиям – и спрашивать с тебя так и будут. Понял?
   – Да я все делаю, что хозяин просит, – недовольно ответил Шах. – И товар отправили, и на Сенокосном одного под несчастный случай подвели…
   – Ты ничего про гоп-стоп в Берелехе не слышал?
   – Вроде каких-то двоих там за приличные бабки кинули. И замочили, кажется.
   – От кого слышал?
   – От Генки-водилы. Он ездил в Сусуман и попал там под гребенку. Менты всех подряд шерстили. Ништяк, у него с собой ничего не было.
   – Точно, двоих повязали там, у них две «дуры» с собой были, ну и загребли их. Минимум по пятере ухватят. Если еще за «дурами» нет ничего. Узнать бы, кто тех двоих сделал. Правда, там тоже непонятка какая-то. Базар был, что покупатели прикатили, а им вместо золота по пуле всадили. Базарок пошел, что это был якутский общак. А еще базарят, что на Омчак Питерскому грев шел. Или даже откупать Питерского хотели. Бабки там немалые. Седой тоже начал искать этих двоих. Но не поймешь, чьи бабки и кого обули. Седой докопается. Правда, непонятно, чего он так уцепился за это. Впрочем, дело его. Ты доберешь к концу месяца нужный вес?
   – Без проблем, – ответил Шах.
 
   – А девчонка, внучка Ивановых, очень хорошая, – улыбнулась пожилая женщина с резкими чертами лица. – И приветливая, и добрая. Угостила меня фруктами и шоколадку дала. Маринкой ее зовут. Я-то надеялась, что ты мне внучку или внука подаришь, – взглянула она на сидящего за столом небритого мужчину лет сорока. – А ты… – Она махнула рукой. – Поначалу я на твою Ритку грешила, да ты сам…
   – Хорош, мать, – остановил ее сын. – Что ж теперь поделаешь? Если бы жили в центре, можно было бы взять ребенка. Хотя там нищими были бы. Знаешь, мать, я уже смирился. Раньше не по себе было, а сейчас вроде ничего страшного. А ты как? Может, тебе лекарство какое надо? Я в Магадан собираюсь, повезу мясо, рыбу и немного мехов. Так если что надо, говори, я привезу.
   – Да ничего не надо. Я сейчас телевизор смотрю. И даже думала, может, назад на Украину податься? Там же сейчас мои соратники героями стали. И Степка Бандера – национальный герой. Но вспомню, как наши хлопцы вырезали хутора, которые русских солдат кормили, и не хочется. Как я в глаза их родственникам смотреть буду? – вздохнула она. – Да и на Украине, того и гляди, гражданская война начнется, все власть никак не поделят. Верно говорили: панове ссорятся, а у холопов чубы трещат. Так что решила – здесь умирать буду.
 
   – Виталик! – радостно воскликнула по телефону Марина. – А я несколько раз пыталась позвонить…
   – Ты почему из Москвы уехала? И матери не звонишь? Совсем ты что-то…
   – Послушай, Виталий, это тебя не касается. Я рада, что ты позвонил, но в наши с мамой дела не лезь.
   – Как это – не лезь? Я люблю тебя, и, между прочим, если ты не забыла, собираюсь на тебе жениться. А ты говоришь – не лезь.
   – Вернись домой, все объясню. Ничего страшного, просто мне кое о чем сказали, и я не решилась сразу спрашивать маму, правда ли это. Но обязательно все выясню.
   – Может, расскажешь мне, что произошло?
   – Это не телефонный разговор.
   – Ну ладно. Как ты там?
   – Все нормально. А ты как? Я по телевизору видела, что там какие-то провокации…
   – Все нормально. В ноябре буду дома. Ну ладно, до свидания и целую. Я люблю тебя!..
   Связь прервалась.
   – Алло! – закричала Марина. – Алло! – Поняв, что связи нет, положила трубку.
   – Парень твой? – спросил Иван Иванович.
   – Да, – кивнула Марина. – Можно сказать, муж. Да нет, – увидев, как Иван Иванович посмотрел на жену, торопливо забормотала она, – я не спала с ним, он говорит, что поженимся мы с ним… – Она покраснела.
   – Это хорошо, – кивнул Иван Иванович. – Хотя, может, только пока он в армии, так и говорит. А то ведь сейчас…
   – Виталик любит меня, – ответила Марина. – И мы обязательно станем мужем и женой.
   – Очень хорошо! – воскликнула Александра Ефимовна и недовольно посмотрела на мужа. – Главное в любви – вера. Вера позволяет прощать кое-какие мелочи и споры разрешает. Если вера друг в дружку есть, то и семья будет крепкая. А он где сейчас?
   – В Южной Осетии, миротворец. Говорит, что там спокойно, а по телевизору вчера говорили, что там провокации и против населения Осетии, и против миротворцев. Страшно, наверное… – Девушка вздохнула.
   – Да там этот Мишка Саакашвили, – пробормотал Иван Иванович, – шестерка американская, того и гляди с войной кинется. Не понимает дурак, ему ж враз зубы повыбивают. Америке и НАТО он как шел, так и ехал. Те, кто политику держит, сами никогда в драку не полезут.
   – Хватит, политик, – улыбаясь, остановила мужа Александра Ефимовна.
   – А что, я неправду говорю? Начнет этот придурок какую-нибудь провокацию, и наши пацаны на себя удар примут.
   – Перестань! – увидев погрустневшую Марину, одернула его жена.
   Иван Иванович подошел к девушке.
   – Да все нормально будет. Кто сейчас на Россию замахнуться посмеет. Медведев же заявил, что своих в обиду не дадим. Так что не волнуйся, вернется твой, как его зовут-то?
   – Виталий, – сердито напомнила ему жена. – Он же тебе по телефону назывался.
   – Да запамятовал я.
   – А я про маму подумала. Надо, наверное, позвонить ей, объяснить, почему я уехала. Может, и неправда это.
   – Конечно, – согласилась Александра Ефимовна, – надо было сразу все узнать, а уж потом и…
   – Правильно сделала, – подмигнул удивленной жене Иван Иванович. – А так бы и не приехала. Выяснить потом все можно, а сейчас она у нас, и раньше чем через месяц я ее не отпущу.
   Марина засмеялась.
   – Конечно, хорошо, что ты приехала, – сказала Александра Ефимовна. – Но лучше было бы, если бы с согласия мамы. Хорошая она у тебя. А вот у нас… – Тяжело вздохнув, Александра Ефимовна вышла.
   – Почему она заплакала? – тихо спросила Марина.
   – У нас сын погиб, – ответил Иван Иванович. – Ему и трех месяцев не было. В больницу поехали, мы тогда в Хабаровском крае жили, ну и в аварию попали. Сынок наш… – Не договорив, он отвернулся.
   – Извините! – Всхлипнув, Марина выскочила из комнаты.
   – Да ничего, – пробормотал он, – сердце уже не так щемит. А сначала ой как плохо было. – В дверь позвонили. – Кто там? – Иван Иванович вышел в прихожую.
   – Да это я, – пробормотал знакомый голос, – Лешка Павловский. Твоей внучке гостинец принес, за маманю мою. Уж больно девка ей понравилась.
   – Привет! – Иван Иванович открыл дверь и пожал руку Павловскому.
   – Как дела, Иваныч?
   – Да потихоньку. А у тебя как?
   – Нормально. Мясо хорошо берут, рыбу тоже. Да и меха потихоньку расходятся.
   – А что ты Марине-то принес?
   – Воротник и шапку.
   – Маринка! – позвал Иванов. – Поди-ка сюда!
   – Здравствуйте! – Марина вышла в прихожую.
   – Ты чё, старый черт, человека у дверей-то держишь? – В прихожую вышла Александра Ефимовна.
   – Ой, действительно, проходи, Леха, сейчас и остограммимся. Тут у нас коньячок имеется французский, дочь моя передала, мать ее, – кивнул он на Марину.
   – А вы и тетю Груню позовите, – попросила Марина. – Шампанское тоже еще есть.
   – Я позвоню, – сказала Александра Ефимовна.
 
   – Да все нормально, – сообщил по телефону Болото, – запала нет. И трупы пока не нашли, да и не найдут, наверное. Ну а подснежники если найдут, то нам уже все равно будет. До весны, я надеюсь, мы отсюда умотаем. А вот насчет товара дела не очень удачные. Не получается у Шаха. И с Лихим он на ножах, строит из себя…
   – А ты на кой хрен там? Разрули ситуацию. Товар должен быть, ты знаешь – ни на грамм не меньше. Если будет меньше, чем надо, ты с Шахом пойдешь ставить на уши золотоприемный пункт или тачку, которая золото перевозит. Понял?
   – Понял, – кивнул Болото.
 
   – Не будет сколько надо, – усмехнулся Поляк. – Тогда пусть на ура идут на…
   – Не гони гусей, – сказал Штурман. – Надо быть аккуратнее и не делать глупостей. Никаких жмуров и прочих делов на ура, пусть Камень отвезет бабки и пусть скупают у тех, кто нелегально золотишко моет. Понял?
   – Да понял я.
   – Привет! – В комнату вошел адвокат. – Седой сейчас в Сусумане. Я говорил по телефону с Маргаритой, она сказала, что Седой там что-то разруливает. Скорее всего про два трупа, у которых бабки приличные взяли. Так что Седому сейчас некогда.
   – Да он и не нужен, – сказал Штурман. – У него там сейчас Болото. Выходит, мы на одного человека работаем. И Шах под нами ходить должен. Он решил самостоятельность проявить, вот так и вышло. Но Болото ему доступно объяснил. Думаю, Шах все поймет.
   – Хорошо, – проговорил адвокат. – Я перезвоню Маргарите и скажу, что все разрешилось и без Седого.
   – Ты вот что лучше скажи… Седой на кого работает? – спросил Штурман.
   – Никого об этом так не спрашивай, – предупредил адвокат, – запросто можешь под гусеницы бульдозера попасть. Седой – козырный фраер.
   – Он уже в законе, – усмехнулся Поляк. – Ты, похоже, боишься Седого, а сам с его телкой вась-вась. Если Седой узнает?
   – Да ты что говоришь? – возмутился адвокат. – Я с Маргаритой…
   – Да слышали твой с ней базарок, ты же в кафе с ней чирикал по мобиле. И слышали, как ты ей там поцелуи посылал! – Поляк засмеялся.
   – Да хорош тебе, Поляк, – адвокат оглянулся, – я же…
   – Поэтому не блатуй, – усмехнулся Штурман. – А она, в натуре, ничего телка?
   – Красивая… – Адвокат вздохнул.
   – А в постели как? – спросил Поляк.
   – Тебе с ней, один хрен, не спать. Похоже, на Седого ей есть чем давить. – Штурман посмотрел на адвоката. – Не виляй, а говори как есть. Мы в это не полезем, а ты можешь неплохо заработать. Надо выяснить, на кого Седой работает. То, что он законник и в шестерках ни у кого ходить не будет, понятно. Но Седой в последнее время явно на золото глаз положил. Значит, нашел или покупателя, или кого-то, кто продать может.
   – Этого я не знаю и знать не хочу, – ответил адвокат. – Уж пусть он узнает, что я с Маргаритой трахался, чем в его дела лезть. За бабу он не пришибет. Да и вообще, пожалуй, ничего…
   – Узнать сможешь? – перебил Штурман.
   – Седой ни на кого не работает, – помолчав, сказал адвокат. – А покупатель у него из Японии. Больше ничего не знаю. Я об этом случайно узнал, Маргарита с кем-то говорила по телефону и упоминала Японию. И о золоте кое-что говорила, вот и все.
   – Ну что ж… – Штурман взглянул на Поляка. – Ты все узнаешь и сообщишь нам. Понял?
   – Да не буду я ничего узнавать, – ответил адвокат.
   – …кое-что говорила, – услышал он свой голос. Посмотрел на выключившего магнитофон Поляка.
   – Понял, Яшенька? – улыбнулся Штурман. – Это попадет к Седому, и подумай сам, что с тобой будет. На нас стрелку перевести не сможешь, мы скажем, что ты предложил купить информацию о Седом. Мы согласились, чтобы ты не пошел к кому-то другому, и записали твой рассказ. Седой нам поверит. Поэтому давай проще, ты узнаешь о покупателе Седого и сообщишь нам. Мы выплачиваем тебе сто тысяч и процент от продажи партии золота. Вот так! Пока! – Он кивнул на дверь. – Запомни, Штейн, не вздумай слинять. Седой тебя из-под земли достанет, да и мы тоже не пальцем деланны! – Он засмеялся.
   – Ну вы и гады, – пробормотал адвокат.
   – За гадов можно было и спросить, но не будем мы тебе ничего предъявлять. Ты нам нужен, Яшенька. – Поляк хмыкнул.
   – Ну вы и гады, – повторил адвокат. – Сколько я для вас сделал!.. И тебя вытащил…
   – А ты за свое «сделал» получал прилично… Пойми, мы же тебя не за горло берем. Но нам очень нужна информация о Седом. На Колыме он может многое, очень многое, а мы решили – хорош прозябать в этом краю вечной мерзлоты, пора переезжать на материк, в центр России. И ты с нами. Там откроем пару магазинов, банк у нас уже есть в Воронеже. И ты станешь нашим партнером. Ты же классный адвокат, это очень пригодится. Нам нужна информация о Седом, – повторил Штурман. – Не бойся, Яшка, никто ничего о тебе не узнает. А ты получишь прилично и с нами уедешь.
   – Вот что я вам скажу, – заявил адвокат. – Я все узнаю, и вы мне заплатите. Но если вы меня подставите, я вас тоже сдам. Ментам, – уточнил он. – И не советую меня убивать, потому что я подстраховался, спрятал кое-какую информацию о ваших делах в надежное место. В случае моей гибели менты все найдут. Конечно, вы можете меня пытать, – увидев, как переглянулись Штурман и Поляк, предположил он. – Но не советую это делать. Тогда менты появятся у вас гораздо скорее, чем вы что-то узнаете от меня. Да и не скажу я вам ничего.
   – Ну вот видишь, – заметил Штурман, – тем более тебе бояться нечего. Кстати, о том, чтобы убрать тебя, мы и не думали, ты нам живой нужен. И я не забыл, как ты два раза меня от сроков спас. Я не из тех, кто такое забывает.
   – Надеюсь, – вздохнул Яков, – что ты не забыл…
   – Да хорош тебе, – остановил его Штурман. – Я же тебе говорю, это выгодное дело. Ведь мы не ментам Седого сдавать будем. Когда все выясним, предложим ему дело, и он согласится. Пойми наконец, что это шанс вырваться отсюда. У Седого есть дорога на материк.
   – Послушай, – сказал Яков, – я постоянно слышу, что центр России называют материком. А почему? Ведь Магаданская область не остров.
   – Раньше сюда зэков доставляли пароходами, – объяснил Штурман. – Вот и говорили – если в Россию, значит, на материк.
   – Ну так ты поможешь? – спросил Поляк.
   – А у меня есть возможность отказаться? – улыбнулся Штейн.
   Все рассмеялись.

Сусуман

   – Значит, вот как? – усмехнулся Седой. – Зря ты со мной так. Хотя что ни делается, все к лучшему. Главное, теперь все получится. – Он взглянул на телефон. Протянул руку, но взял пачку сигарет. – Краб, – негромко позвал он. В комнату вошел невысокий длиннорукий мужчина, – пошли кого-нибудь за Бароном. Пусть сообщат, кое-что удалось выяснить.
   – Понял! – Усмехнувшись, Краб вышел.
 
   – Значит, так, – недовольно заявил по телефону мужчина, – я кое-что слышал, но думал…
   – Да они довольно давно встречаются, – перебил лысый атлет. – Так что, Игнат Павлович, вы аккуратно сообщите Косте, когда он появится. Я поэтому и решил предупредить вас.
   – Спасибо, Марат, ты поступил правильно.
 
   – Все сделаю, Игнат Павлович, – сказал невысокий молодой мужчина.
   – И чем быстрее, тем лучше, – процедил плотный мужчина с седыми усами.
   – Не знаю, зачем вам это, Игнат Павлович, – пожал тот плечами. – Я могу вам все рассказать прямо сейчас. Волчару знают все. Простите, я как-то не сразу понял, за что…
   – Мне нужно знать его прошлое, – перебил Игнат Павлович, – вот о чем я говорю.
   – Понятно. Об этом я не подумал. Но я все сделаю, то есть постараюсь. Выясню, откуда он, и пошлю туда своего человека.
   – Мне нужно знать это как можно скорее.
 
   – Марова! – окликнула проходившую мимо джипа Ингу молодая женщина. Остановившись, та усмехнулась.
   – Нового хахаля нашла, Нелли? Машина твоя или еще не отработала?
   – Костя звонил, – Нелли улыбнулась в ответ, – о тебе спрашивал. Я пока ему ничего говорить не стала, но…
   – И зря.
   – Тебя пожалела. Ведь Костя или парнишек к тебе пришлет, или сам морду изуродует. Костя же ревнив, как Отелло, вот я и тебя пожалела.
   – Не надо, Нелли, – ответила Инна и пошла дальше.
   – Он моим будет! – крикнула Нелли.
   – Он мне не нужен, – прозвучало в ответ.
 
   – Опачки, – усмехнулся Седой, – вот и товарищи пожаловали! «Дуры» где? – посмотрел он на стоящего у двери парня.
   – Здесь чисто, – ответил тот.
   – Скажи всем, пусть не тормозят. – Парень выскочил из комнаты. – Ну, не дергается братва, – пробормотал Седой. – Зачем ломать-то? – Милиционеры и люди в штатском у дома били пятерых парней и, завернув им руки за спины, надевали наручники. Седой набрал номер на телефоне. – Давай ко мне, – быстро проговорил он. – Меня сейчас, кажется, загребут.
   – Руки в гору! – Ногой распахнув дверь, милиционер направил на Седого пистолет. За ним ворвались еще трое.
   – Да хорош вам в «Улицы разбитых фонарей» играть, – усмехнулся Седой. Первый подсечкой сбил его с ног и заломил правую руку за спину. – Сучара!.. – прошипел Седой.
   – Отставить! – скомандовал вошедший худощавый мужчина в штатском.