Борис Бабкин. Золотая трясина

Борис Бабкин
Золотая трясина

Магаданская область, поселок Ягодное

   «Икарус» остановился у автовокзала.
   – Ну вот и дождались, – сказал кряжистый человек с седой щетиной и открыл дверцу «Нивы». Молодой водитель тоже вышел. – Сиди, Астахов, не контейнер же у нее. Это я сам донесу. Как ее признать-то? Я ж ее видел, когда ей в первый класс идти надо было.
   – Иван Иванович! – окликнули его. Повернувшись, он увидел красивую темноволосую девушку.
   – Маринка?
   – Да! – Девушка подбежала, чмокнула его в щеку.
   – Ну, здорово, Маринка! – Он обнял ее. – Хороша! – Отпустив ее, Иван Иванович отступил на шаг. – Где твои вещи?
   – А вот! – подняла она спортивную сумку и небольшой рюкзак.
   – И все? – удивился Иван Иванович.
   – Все.
   – А ты налегке! – Иван Иванович забрал у нее вещи. – Коли я верно понял, – посмотрел он ей в глаза, – ты ко мне умотала без согласия матери?
   – А что, прогоните?
   – Мне-то чего тебя прогонять, но негоже так поступать с матерью. Ну, это дело ваше, – увидев, что Маринка обиделась, сказал он.

Поселок Штурмовой

   – Ты поглядывай, Санек, – накладывая грунт в лоток, загорелый бородач кивнул влево, – а то нарисуются менты, и сливай воду. А вроде мы на жилу попали. И так уже с полкило есть, да еще…
   – Не тех боишься, дядя! – Раздвинув ветви стланика у подножия сопки, к быстрому ручью вышел коренастый парень с пистолетом.
   Слева появились двое с карабинами.
   – Вы что, братва? – Бородач выронил лоток и попятился. – Мы же только попробовать решили. Если подфартит, понятен хрен, поделимся.
   Коренастый Санек бросился к рюкзаку на камне, возле которого стояли две двустволки. Хлопнул выстрел. Санек упал.
   – Вы чё?! – выхватывая нож, заорал бородач. – Суки! – Он взмахнул ножом. Удар ноги пришелся ему в лоб. Он упал в ручей. Один из парней ухватил его за ноги и вытащил из воды.
   – Ты живой нужен, дядя, – усмехнулся парень с пистолетом.
   Мужик, отплевываясь, перевернулся на живот.
   – Рюкзак сюда, – скомандовал коренастый. – Ну чё, – он пнул мужика в бок, – отдашь сразу или яйца тебе отрезать?
   – Свои побереги, сучонок, – прохрипел мужик и, резко развернувшись, махнул рукой с ножом. Лезвие вспороло коренастому икру, он упал. Бородач бросился к нему. Удар прикладом разбил ему голову.
   – А-а-а! – завизжал, прижимая руку к икре, упавший. – Бинт дайте-е-е.
   – Поройся в рюкзаке, там аптечка есть, – сказал поднявшему рюкзак верзиле второй парень.
   – Да нет ни хрена. И золото у них, похоже, где-то зарыто, пусто.
   – Бинт дайте! – закричал раненый.
   – Нет у них ни хрена! – огрызнулся первый. – Давай этим замотаем. – Он отрезал рукав от рубашки убитого. – Но Лихой нам устроит лихо. Эти же здесь неделю копались. Значит, есть у них золото. А где его искать?
   – Надо было пасти, прежде чем на уши ставить, – высказался верзила.
   – А кто думал, что они дергаться будут? – простонал раненый.
   – Сваливать надо, – вздохнул верзила, – а то сейчас маслята пошли, запросто могут грибники нарисоваться.
   – Точно.
   – Помогите, – промычал раненый.
 
   – Вот тут мы и живем. – Иван Иванович повернулся к сидящей на заднем сиденье Марине.
   – Большой поселок… И двухэтажные дома есть, а я думала, что золото моют в…
   – Это поселок, – улыбнулся Иван Иванович. – Моют не в поселке.
   – А что это там на озере? – спросила Марина.
   – Драга, золото моет. Походишь со мной, много чего интересного увидишь. Ты грибы собирать любишь?
   – А тут что, и грибы есть? – Водитель и Иван Иванович рассмеялись. – Почему вы смеетесь? – удивилась Марина. – Я думала, Крайний Север, вечная мерзлота, мамонтов иногда находят – и вдруг грибы.
   – Маслята, сыроежки, – улыбнулся Иван Иванович. – И ягоды: брусника и голубика. Да сама все увидишь. Ты надолго?
   – Месяц точно пробуду.
   – Ну, за месяц много чего узнаешь.
   – А ваша жена против не будет? – робко спросила девушка.
   – Не против. Шурка тебя ждет.
   – А как ее по отчеству?
   – Тетя Шура, а меня дядя Ваня, а еще лучше – дедушка, ведь мы с твоим дедом как родные братья были. – Повернувшись, он посмотрел на Марину. – У матери там порядок?
   – Полный… – Марина тяжело вздохнула.
 
   – Что у вас за праздник, Шура? – спросила полная продавщица. – Шампанское берешь.
   – Внучка приезжает, – улыбнулась женщина лет пятидесяти.
   – Откуда?
   – Из Москвы, – гордо ответила Шура.

Где-то в сопках

   Двое людей стремительно спускались по склону сопки. Бежавший первым молодой мужчина в камуфляже держал дипломат. Бегущий по правую руку от него здоровяк в потертых джинсах и зеленой штормовке, с пистолетом и спортивной сумкой споткнулся и покатился вниз. Задев раскидистый куст стланика, он выпустил ремень сумки и ухватился за колючую ветвь. Первый оглянулся и увидел упавшего товарища.
   – Можно и перекурить. – Он сел на мшистый камень. – Похоже, чисто ушли.
   – Твою мать, – растирая колено, пробормотал здоровяк, – споткнулся. Ништяк, склон не особо крутой, а то бы так и катился, морду разбил бы.
   – Нормально сработали, – вздохнул мужчина в камуфляже. – Главное – никто не видел. Но трупы, наверное, уже нашли.
   – Скорее всего – да… Блин, колено лихо отбил!.. – Здоровяк попробовал встать, но, охнув, осел.
   – Да не ломай уши, хвоста нет, прочесывать здесь не будут. Так что отсидимся. Хавка есть, в распадке ручей, все путем. Правда, комары, ну да хрен с ними, как-нибудь…
   – Мазь у нас есть.
   – Тогда вообще ноу проблем. Давай потихоньку спускаться. Палку дать?
   – Да неудобно с ней.
   – Я тебя поддержу. Дипломат давай в сумку сунем, руку на плечи и потихоньку вниз.
   – Блин, – буркнул здоровяк, – как не вовремя.
   – И такое бывает. – «Камуфляж» сунул дипломат в сумку. – Только с бабой уляжешься, муж пришел, – подмигнул он напарнику. Тот обнял его за плечи и поднялся.
   В руке «камуфляжа» щелкнул выкидной нож. Резкий тычок в область печени и толчок плечом сбили взвывшего от боли здоровяка на землю. Он, дважды перевернувшись, скатился ниже.
   – Извини, приятель, – усмехнулся «камуфляж», – сидеть тут я не намерен! – Он вытащил из-за ремня ТТ с глушителем и дважды выстрелил в напарника. Потом подошел ближе и рассмеялся. – Все удобства!
   В метре от окровавленного парня находился глубокий шурф. «Камуфляж» забрал пистолет, вытащил из бокового кармана штормовки бумажник и стал подталкивать здоровяка к шурфу. – Вот и могила тебе готова! – Он подтащил тело к краю шурфа, потом закурил. – Везет мне в последнее время…
   – Сука!.. – неожиданно простонал напарник.
   – Во! – «Камуфляж» засмеялся. – Я думал, ты жмур. Ладно, добивать не буду.
   – Помнишь, Граф говорил – носите два пистолета…
   – К чему ты это?.. – «Камуфляж» почувствовал тычок в низ живота и успел услышать выстрел. Падая в шурф, он сбил туда и раненого.

Берелех

   – Я захожу, – испуганно пробормотал бледный мужчина в соломенной шляпе, – а там лежат двое… – Он кивнул на дверь с буквой «М». – Оба в крови.
   – Двое мужчин, – сообщил в рацию старший лейтенант милиции, – теплые еще. Убиты из огнестрельного оружия. Каждому по две пули всадили, в сердце и в лоб. Ни документов, ни денег. Обнаружены двенадцать минут назад в старом туалете.

Сопки

   – Да где же вы есть? – зло пробурчал мужчина в накомарнике. Рядом лежал пистолет с глушителем. – Должны уже прийти. Взяли вас, что ли? – Он выругался, потом поднес к глазам бинокль и стал просматривать склон соседней сопки. Взглянул на часы, потом закурил. Сигарету ко рту подносил прямо через сетку накомарника.

Трасса Сусуман – Усть-Нера

   – Менты просто достали! – увидев «уаз» и троих вооруженных автоматами милиционеров, проворчал водитель «КамАЗа». – Чего шарят, сучары позорные?!
   – Снова проверяют? – спросил с лежака напарник.
   – Ну да, – кивнул водитель.

Трасса Сусуман – Ягодное

   – Да не видели мы никого, – заявил молодой мужчина. – А что случилось? Зэки в побег ушли?
   – Счастливой дороги! – Козырнув, старший лейтенант ДПС протянул ему документы.
   – Что такое, Саша? – спросила водителя женщина.
   – Видно, зэков разыскивают, пятый раз останавливают.

Санкт-Петербург

   – Да успокойся ты! – улыбнулся плешивый упитанный мужчина. – Все будет нормально. Груз уже имеется, но если вывозить, то оптом.
   – Слушай, дорогой, – сказал плотный горбоносый мужчина лет тридцати, – я не понимаю, зачем ждать? Есть груз, вези и…
   – Шота, это тебе не грибы сушеные или ягоды. Ты думай, прежде чем говорить.
   – Я, значит, по-твоему, осел? – возмутился Шота. – Вообще-то я плохо говорю по-русски, но думать умею!
   – Вот и думай, прежде чем наезжать, – усмехнулся мускулистый, бритоголовый мужчина.
   – А тебя кто спрашивает?! – Грузин ожег его взглядом.
   – Хватит тебе, – сказал бритоголовый. – Мы все-таки…
   – Тормози, Фантом, – остановил его сидевший в углу блондин в очках. – Давай вести себя интеллигентно.
   – А чего он зубы кажет? – процедил Фантом.
   – Слушайте, – зло заговорил Шота, – я не…
   – Все, все! – улыбнулся блондин. – Хватит, Шота. Не наезжай на него. Надо дело делать…
   – Вот и я про это, – кивнул грузин. – А то ждать чего-то надо!.. Есть товар, так нужно…
   – Да в том-то и дело, что это лишний риск, – перебил его блондин. – Еще лет шесть-семь назад можно было кого-то из летного состава купить, тяжело, но возможно. А сейчас подойти и то страшно. Немало людей погорело. Поэтому мы дожидаемся первых заморозков, чтобы…
   – Погоди, дорогой, – остановил его Шота, – а причем тут заморозки?
   – Извини, дорогой, – улыбнулся блондин. – Но сказать не могу.
   – Не доверяешь?
   – Дело не в доверии.
   – Тогда говори, в чем дело!
   – Представим, что менты товар перехватили, – начал объяснять блондин, – начнутся разборки, как менты могли выйти на дорогу. И наверняка первый вопрос будет: кто сдал? Пойми это.
   – Понял. До завтра! – Шота направился к двери.
   – А ты умеешь убеждать, Маркиз, – усмехнулся Фантом.
   – Да они мне уже порядком надоели, – ответил Маркиз.
 
   – Ну что? – спросил по-грузински мужчина.
   – Да все так же, – недовольно ответил Шота. – Будут ждать, пока не начнутся первые заморозки.
   – А при чем здесь заморозки?
   – Не знаю. Маркиз сказал, что весь товар привезут сразу. В общем, надо решать, что делать, Царь не любит ждать.
   – Но видимо, придется. Приезжай, обсудим это.

Москва

   – Она не звонила? – спросила миловидная женщина.
   – Звонила, – кивнул плотный мужчина в темных очках, – но не она.
   – Понятно… – женщина вздохнула. – А ведь все началось из-за тебя…
   – Я люблю тебя и всегда любил, – горячо произнес плотный. – А ты…
   – Хватит, Вадим. Мы уже столько говорили об этом, что больше не хочется. Я хотела, чтобы ты был мне только другом. И ты обещал, но делал все, чтобы…
   – Я умею ждать.
   – Когда звонил Иваныч?
   – В двенадцать. У них уже восемь вечера было. Он ее встретил около автобуса и сразу позвонил. Послушай, Маша, – мужчина сделал к ней шаг, – но почему…
   – Вадим Константинович, – раздался мужской голос, – вас вызывает покупатель из Астрахани.
   – Иду, – буркнул он и посмотрел в глаза Марии. – И все-таки надежда умирает последней. Я люблю тебя, запомни это. Больше я не стану ничего говорить, но если когда-нибудь тебе вдруг понадобится помощь, обращайся. Впрочем, я сам пойму, когда у тебя что-то случится, и помогу. – Он вышел.
   – Я очень надеюсь, что ничего такого не произойдет, – прошептала Маша.
   – С вас причитается, Мария Ивановна! – В кабинет вошел немолодой мужчина. – Вовремя я его отправил на переговоры, – он улыбнулся, – сам позвонил в Астрахань.
   – Спасибо, Василий Петрович! – Мария вздохнула. – Он мне действительно надоел. Знаете, я чего-то боюсь. Ощущение опасности. Не пойму почему.
   – А чего тут непонятного, Мария Ивановна? С дочерью у вас нелады, расстались вы не так, как положено…
   – Наверное, вы правы. Хотя вообще-то мы не расставались. Она сама уехала, поставила меня перед фактом. Вы извините, что я все это…
   – Да не извиняйтесь, я ж тоже сына имею. А вы женщина, без отца дочь растите. И мне, конечно, не положено говорить такое, но я все скажу. Зря вы, Мария Ивановна, с Воропаевым сошлись.
   – Да не сходилась я с ним, он этого хочет. Я ему не раз заявляла: не будем мы вместе никогда… Извините, Василий, я не должна была этого говорить.
   – Выговориться порой необходимо, – улыбнулся он. – А если вы боитесь, что я кому-нибудь расскажу, то не волнуйтесь, никто не узнает.
   – Спасибо, Василий Петрович. – Действительно, вроде полегче стало. Распорядитесь насчет машины…
   – Я вас сам отвезу.
 
   – Погоди, – бурчал идущий к машине Вадим, – скоро по-другому запоешь. Прибежишь и ноги будешь целовать! Станешь ты моей…
   – Эй, – раздался голос сзади, – банкир, ты чего друзей не замечаешь?
   – Извини, Артур! – Вадим шагнул к рослому мужчине в камуфляже. – Настроение не то. Почему ты в походном?
   – Только что вернулся. А у тебя настроение в градусе кипения. Что случилось? Дела хреново идут или на личном фронте проблемы?
   – И то, и другое.
   – С Веркой поссорился?
   – Да с ней постоянная напряженка. То одно, то другое. Я уже подумываю, не расстаться ли с ней.
   – Пока я бы тебе не советовал. Отец ее, Павел Игоревич, будет очень недоволен, а злить Академика не советую. Тем более ты ему наобещал кое-что, а результата ноль. Ты сначала сделай то, что обещал, а уж потом и с Веркой можешь порвать. К тому же и ее понять можно. Она думала, ты крутой банкир, а ты вроде как клерк.
   – Скоро все будет как надо. Самое большее через месяц я буду иметь все.
   – Вот тогда и Верунчик с тобой вась-вась будет. Таким лярвам, как Верунчик, бабки нужны, она же привыкла жить, ни в чем себе не отказывая. А ты только обещал ей все, а на деле она у мамки бабки берет. Хорошо еще, Академик не знает, иначе тобой уже его Орангутан занялся бы.
   – Да все хорошо будет.
   – Я тебе как приятель говорю – не дури, Вадик, хапай все, что можешь и под крыло к Академику. Подфартило тебе. И чего в тебе Верка нашла? Не будь идиотом, а если что-нибудь нужно, говори. Я на твоей стороне и помогу, если что.
   – Да все у меня и так получится, – самоуверенно повторил Вадим.
 
   – С вами можно работать! – Худощавый мужчина в очках поцеловал руку Марии. – Неудобно спрашивать, но как вы всего этого добились?
   – Немного поработала, – смущенно улыбнулась она, – учительницей, потом школа, в которой я преподавала, закрылась. Я уехала в Москву. Молодая была, дочь родила в семнадцать. Вскружило мне голову, ну и… – Она махнула рукой. – Папа с мамой погибли, когда мне шестнадцать было. Дядя помог, вернее, не дядя, а папин друг, он на Колыме живет. Вот он и предложил мне торговать мехами. Брат тоже подключился, вот и получилось все. Правда, Леонид Владимирович, иногда думаю, может, бросить все и вернуться в школу. Встретила недавно тех, с кем… – Не договорив, она вздохнула. – Извините. Я заметила, как только у меня что-то случится, я почему-то начинаю откровенничать с малознакомыми людьми. И легче становится. Извините…
   – А все просто, Маша, – улыбнулся Леонид. – Когда мне бывает плохо, ну, например, в отношениях с женой, детьми, я сажусь в электричку, и там обязательно находится человек, который меня выслушает. Я вас понимаю. И если позволите, спрошу: что у вас случилось?
   – Дочь улетела на Колыму к другу моего отца. Я его уже лет десять не видела. А сейчас мы договорились там… – Маша замолчала.
   – Понимаю. Это уже профессиональное – ничего о своих поставщиках. Я не в обиде. Спасибо вам за разговор и за остальное. Меня устраивают наши торговые операции. Позвольте дать вам совет: никому, как бы вам плохо ни было, не говорите о поставщике.
 
   – Отлично! – Положив телефон, Вадим потер ладони и откинулся на спинку кресла. – Ну вот, скоро увидим, как ты запоешь, недотрога! Молодец Бублик, классный вариант подкинул! Надо выпить за удачу! – Он протянул руку к стоящей на столе бутылке водки.
 
   – Да надоело, папка, – сердито заявила миловидная молодая женщина. – Он только обещает, а на деле ничего не может. Все потом да подожди немного. В общем…
   – И чего же ты молчала? – недовольно спросил седобородый человек в очках. – Ты, Вера, нашла себе принца на старой «восьмерке», а теперь прибежала к папе. И что я должен делать? Дать ему полмиллиона на раскрутку? – Он усмехнулся. – Или сделать киллером? Кстати, сейчас киллеры очень неплохие деньги имеют. Может, и твоего Вадика пристроить?
   – Перестань, папа. Я пытаюсь объяснить тебе, что мне не очень хорошо с ним. Кроме того, насколько я поняла, у него есть женщина. Однажды в постели он назвал меня Машей, представляешь?!
   – Я бы, наверное, убил сразу.
   – А я хотела, когда он уснул, по голове его утюгом ударить. Но не стала. Подумала, что за это же запросто могут…
   – А как он объяснил?
   – Сказал, что вспомнил свою первую жену, пьян был, поэтому и ляпнул. Он действительно был пьяный.
   – Что ты от меня-то хочешь? Я же говорил, что он ничего тебе не даст. А ты одно толковала: люблю его. Если хочешь, я его отдам Ибрагиму, и все дела, Орангутан его так отделает, что…
   – Не надо. Поговори с ним и припугни.
   – Погоди, дочь, я не пойму, как любви помогает страх. Ты уж реши, нужен он тебе… или ты его для коллекции имеешь. Если для коллекции, то зря, таким экспонатом гордиться не придется. Таких, как Вадик, пруд пруди. В общем, я так и не понял, зачем ты этот разговор начала. Что Вадик трепло, никто и звать его никак, я тебе не раз говорил. В общем, думай как взрослая, а не как девчонка. Или уходи, или терпи, если любишь.
   – Люблю, папа. Но так жить тоже не хочу. Он все говорит, что очень скоро у него будут и дело, и деньги.
   – Тогда не гони лошадей, доченька. Интересно, какое дело он имеет в виду? Насколько я знаю, всем делом руководит баба какая-то…
   «И вроде он к ней клинья подбивает, – подумал отец. – Ее, кажется, Машей зовут. Но женой она не его была. А кстати, как его женушку-то звали? – Он нахмурился. – Кажись, тоже Машкой».
   – Я на дачу поеду, пап, – сказала дочь.

* * *

   – А вам пора бы уже и охрану нанимать, – проговорил Леонид. – Все-таки ваше предприятие развивается, и деньги немалые имеются. Так что, Мария Ивановна, придется…
   – Вот как будет пятьдесят миллионов на счету, – улыбнулась Мария, – подумаю об этом. А сейчас, если честно, денег жалко, да и не привыкну я к тому, что будут меня охранять.
   – До поры до времени все нормально, а потом как накатит лихо, поздно будет…
   – И все-таки пока обойдусь.
   – А дочь ваша, значит, к другу вашего отца уехала?
   – Да. Он же и мне с Данилой помог на ноги встать. Пушнину он поставлял, а мы продавали на рынке. Неудобно было сначала, я как-то стеснялась торговаться. Знакомые подойдут, я им почти за полцены отдавала. Данила посмотрел на такое безобразие и выгнал меня. И правильно сделал! – Маша улыбнулась.
   – Моя Тоня тоже первое время торговала. Но сейчас стала опытным коммерсантом… Ну ладно! – Леонид поднялся. – Спасибо вам за все и за то, что вы такая, отдельное спасибо.
   – Какая? – удивилась Маша.
   – Честная и надежная.
 
   – Ты все понял? – спросил Академик.
   – Конечно, Павел Игоревич. Я все узнаю и доложу.
   – Запомни, Пуаро, мне нужны не просто слова, а то, во что я поверил бы.
   – Я это сразу понял, – ответил невысокий худощавый мужчина.

Магаданская область, Штурмовой

   – Что?! – Крепкий, коротко остриженный молодой человек вскочил со стула. – Как ничего? Да я вас…
   – Погоди, Лихой, – остановил его черноусый плотный мужчина в камуфляже. – Спокойно разжуйте, что там было. Кто лапу Соленому вспорол?
   – Да мужик этот, – хмуро проговорил верзила. – Один к двустволке дернулся, мы его сразу угрохали. А второй с пером на Соленого полез. Тот его в ручей уложил и стал жути гнать. А тот, как ниндзя, крутнулся и ножом Соленому достал. Здорово порезал… сука.
   – Что с тем храбрецом?
   – Его Оленевод прикладом огрел, тот дуба двинул.
   – Двинул!.. – Лихой скрипнул зубами. – Они уже месяца полтора лазают по старым участкам. Наверняка золотишко у них есть. Точнее, было. И где теперь искать?
   – Если бы его Оленевод не уделал, – испуганно проговорил верзила, – он бы точняком Соленого…
   – И хрен с ним! – заорал Лихой. – Таких, как Соленый, море и маленький котлован. А золото надо было брать. Вот пошлю вас искать и, пока не найдете, не возвращайтесь.
   – Да ты чё, Лихой, – в один голос закричали Оленевод и верзила, – мы-то при каких? Если бы Соленый приказал искать, мы бы землю рыли. А он как баба визжать начал. Сейчас грибы пошли и ягода, народ ходит по сопкам. Запросто мог услышать кто-нибудь.
   – Ладно. Сдерните! – Лихой кивнул на дверь.
   Парни поспешно вышли.
   – Зря ты, Лихой, так с парнями себя ведешь, – произнес усатый. – Ты сам недавно из грязи в князи вылез, а уже и голос прорезался, и пальчики веером держишь. А по жизни ты простой баклан. Ну, завалил пару чертей за бабки. А пулять-то где научился? Когда погоны носил. Сейчас, конечно, уже не то время, но погоны западло…
   – Шах, – перебил его Лихой, – армию не тронь. Я не шпалы таскал, а воевал.
   – Эх, Лихой, – усмехнулся Шах, – никак ты жизни этой не поймешь. Тебе приподняться дали, потому что Зубатого упрятали, а здесь бугор нужен. Чтоб присматривал за делами и за пропажу или запал ответ перед Седым держал. Понял? Не блатуй и на парней зубы не скаль. А вот с Соленым разберись, пора его на пенсию провожать.
   – Я по мокрухе не пойду! – Лихой понял, что имеет в виду Шах.
   – Прикажет Седой, так и маму родную… – Договорить ему не дал удар в подбородок. Лязгнув зубами, Шах упал в угол. Двое парней выхватили пистолеты и замерли.
   – Бросьте пушки, придурки, – посоветовал им один из держащих их под прицелом небритых мужиков. – Пулю слопает тот, кто дернется.
   – Запомни, Шах, – сказал Лихой, – за маманю свою я любому голову отпилю тупой ножовкой! – Он вышел. Двое, пятясь задом, держа под стволами карабинов охрану Шаха, выбросили свои карабины в открытое окно и неторопливо пошли по улице. Парни, подхватив пистолеты, бросились к двери.
   – Сидеть, мать вашу! – процедил Шах. – Тут менты сейчас. Я с Лихим сам разберусь.
 
   – А здорово тут у вас, – улыбаясь, проговорила вошедшая в комнату Марина. – Воздух какой-то другой. И вообще…
   – Ты где была? – спросил, выходя из ванной, Иван Иванович.
   – Бегала она, – улыбаясь, ответила выглянувшая из кухни Шура. – Марина, умывайся и завтракать иди.

Ягодное

   – Да это влегкую можно сделать, – усмехнулся крепкий парень. – У меня там, кстати, знакомые есть. Вот с ними и перетереть.
   – Это самим делать надо, – возразил плешивый мужчина. Он протянул руки в боксерских перчатках. Молодая женщина сняла с него перчатки и стала разбинтовывать ладони. – С Седым разговаривал, Поляк? – Плешивый посмотрел на курившего трубку вислоусого мужика.
   – Да никак не удается договориться о встрече, – недовольно ответил тот. – Седой сейчас занят. Но мне Жук помочь обещал.
   – Надо с Седым переговорить, а то, похоже, скоро война начнется. Парни Шаха вообще оборзели. Наших уже дважды на уши ставили. Парни говорили, что работают на Могилу, а им плевать. Ништяк до бойни не дошло. Но мужики заявили, что больше грамма не отдадут. Я Шаху звонил и предъявил ему сто двадцать пять граммов. А он…
   – Шах отморозок, – сказал Поляк, – и блатует потому, что у него крыша есть, кто-то в Магадане в управлении. Участковый прижал приятеля Шаха с пушниной, но через пару дней отскочил. Кто крыша, неизвестно, но, сто пудов, есть. Поэтому и борзеет Шах. У меня среди его битков дятел имеется. Так вот, ходит слух, что Шах большую партию хочет на материк гнать. Как, никто не знает, но то, что партия собирается, точно.
   – Поэтому он и перестал продавать. Мне Купчина базарил, что Шах уже месяц ни грамма не предложил. И цену ему хорошую давали, а он отказался.
   – Скорее всего оптовика с вывозом нашел. Видно, богатенький Буратино этот покупатель, раз Шах перестал торговать. Хотя оптом всегда дешевле было, а если покупатель еще и вывоз на себя берет, то вообще…
   – А это зависит от того, кому золото нужно. Если не для продажи в центре, а, например, цеховики берут, они и платят ништяк. В основном цеховики оптом и берут. Правда, с ними дело иметь стремно: малейший прокол – и завалят. Помнишь Угуру? Тот продал по хорошей цене около ста килограммов, а там кто-то запалился. И как раз из тех, кто договорился с Угуру. Через пару дней Угуру пропал. На следующий год среди десяти подснежников его опознали.
   – Как это среди подснежников? – спросил худощавый мужчина в очках.
   – Так трупы называют, которые после таяния снега находят, – объяснил Поляк. – Если Шах угрожает, то это ништяк…
   – Значит, надо подставить его, – усмехнулся плешивый. – Неужели сидеть и молчать, пока он наших работяг обирает? Хрен ему на рыло. Еще раз кто-то скажет, что его шакалы хоть грамм возьмут, я ему такое устрою, и крыша хрен поможет. На Шаха армяне зуб имеют. Вот и столкнуть бы его с ними еще разок, тогда хана Шаху.