Страница:
Тем временем зеленые сели у костра поужинать. Я наблюдал вполглаза, усердно притворяясь спящим.
Прожевав шмат кабаньего сала, Зуб кинул на меня косой взгляд и тихо спросил у Зяббы:
– Ты когда-нибудь встречал в наших краях волшебников?
– Что-то не припомню.
– Вот и я не припомню. А не нажучивает ли нас сопляк?
– Старый Хрёд прошлой зимой говорил, что видал какого-то сумасшедшего чудодея. Тот ему молнией курдюк чуть не подпалил! Хрёд еле ноги унес и с тех пор на охоту не ходит.
– Ну, Хрёд-то точно брешет. Он от работы бегает, как кошак от собаки. А тут лишний повод.
Зябба наморщил лоб и заявил:
– Нет, братан, волшебники здесь встречаются. Вон к Пришибленному какой-то кудесник частенько в гости захаживает. Да и картинки эти откуда взялись? Не мог же сопляк их нарисовать.
– Почему это не мог? Бледнопузые и не на такое способны. Помнишь, как-то поймали мазилу из Атрема. Он еще назвался как-то по-мудреному. Живописец, что ль? Да, точно, Рафаэль, первый ларецианский живописец. Слово-то какое… Хе-хе!
– А… это тот дурень, который орков хотел с натуры рисовать.
– Да. Я как щас помню, что он ляпнул: хочу, мол, запечатлеть на холсте бесстрашных зеленокожих воинов в естественной среде обитания. Чего это он имел в виду – хрен его знает, но дело в том, что он таких картинок с десяток намалевать успел, пока мы не проголодались.
– Видал я те картинки, одна из них до сих пор в трактире висит. Не то. У сопляка мы – как живые. Явно дело рук волшебника.
– А давай я бледнопузому топором башку – вжик! – и нету, – предложил Зуб. – Он и пукнуть не успеет, не то что картинки порвать.
Я вздрогнул. Захотелось вскочить и рвануть отсюда со всех ног. Похоже, я сильно переборщил с фотографиями!
– Не надо, – отрезал Зябба, и мне чуть полегчало. – Жалко сопляка. Не такой он, как эти петухи из Атрема. Что-то в нем есть. Какая-то сила, хоть он и тощий, как глиста. Друг Агырра опять же, а тот – честный тролль.
– Ну а если я просто обухом ему по темечку шарахну. Заберем картинки, а он позаикается пару дней, а потом будет как новенький.
– Не стоит, Зуб. С волшебниками лучше не связываться, паскудный народец. Мало ли как эти картинки действуют! Если что не так пойдет, смерть наша будет позорная и глупая. Так можно и в Великий Гадюшник не попасть!
Зуб плюнул в костер.
– Осторожный ты какой-то стал, брат. Скоро как эльф при виде каждой тени в штаны класть начнешь. Не узнаю тебя.
– Я те щас рыло начищу, мигом узнаешь! – процедил Зябба.
– О! Вот это другой разговор! А то я уж боялся, не поработал ли волшебник и над тобой. А вообще, пожалуй, прав ты. С этими чудодеями связываться – себе дороже.
Зябба подбросил в костер охапку хвороста, вверх взметнулось пламя, разгоняя ночную тьму.
– Ничего, как-нибудь уговорим сопляка отдать картинки.
– А потом надерем ему задницу, чтобы не борзел.
«Ага. Так я вам их и отдал!» – подумал я.
– Скажи-ка лучше, Зуб, как в Гадюшник притопаем, в какой бордель первым делом пойдешь?
Разговор перешел в другое русло. Орки принялись спорить, какой бордель круче – «Клыкастые штучки» или «У пышногрудой Загры». Про меня больше не вспоминали.
Но я еще долго не мог уснуть. А вдруг передумают и укоротят меня на голову?!
Город, который орки называли Великим Гадюшником, оказался великой твердыней.
Деревья расступились, и взгляду предстало огромное ровное плато. Когда-то здесь был лес. Теперь пространство перед городом было расчищено, все деревья вырублены подчистую, остались только замшелые пни. Днем к Стронгхолду незамеченным не прошмыгнул бы и заяц.
А вдали, километрах в пяти, возвышалась исполинская городская стена, сложенная из тесаного камня. Она была высотой метров пятнадцать, а то и больше! Стронгхолд казался неприступным. С юга, запада и востока он был окружен горами, с севера – защищен стеной. Город-крепость словно прилепился к рыже-коричневым скалам.
Мы шагали по тропинке, бегущей между пнями, а я все не мог оторвать взгляд от города. Когда подошли поближе, мне чуть плохо не стало.
Если Валорион напоминал Диснейленд, то Стронгхолд скорее смахивал на комнату страха в этом самом Диснейленде.
Сверху из камня стены торчали ржавые железные прутья, похожие на арматуру. На эти прутья были насажены черепа разных зверей. Одни выбеленные временем, другие еще в ошметках плоти, источающей мерзкую вонь, но это, видимо, никого не беспокоило. Присмотревшись, я с ужасом обнаружил, что среди черепов животных встречаются и человечьи!
А на самом почетном месте – над воротами – висело несколько свежих эльфийских голов. Они выглядели совсем как живые. Ну и жуть!
Сами ворота были выстроены из бревен такой толщины, что Зябба с Зубом, взявшись за руки, вряд ли обхватили бы самое тонкое из них. Заточенные сверху стволы были вплотную пригнаны друг к другу и поперек обшиты железными листами. Зябба объяснил, что дерево пропитано специальной смесью и ни один поганый ушастик не сможет поджечь его.
Сейчас ворота были гостеприимно распахнуты. Я и мои зеленые попутчики беспрепятственно вошли в обитель орков. Часовые, что по идее должны были охранять ворота, не обратили на наш отряд ни малейшего внимания. В тот момент у них нашлось занятие поинтереснее. Они делали ставки.
В пыли катались два орчонка. В стороны летели ошметки одежды, клоки волос и выбитые зубы.
Помимо охранников здесь собралась куча народа. Все оживленно наблюдали за дракой. Каждый что-то кричал, советовал, а седой орк принимал ставки. Из толпы доносились выкрики типа: «Давай наподдай ему!» или «Ломай сосунку ребра!»
В общем, было весело.
Когда драка закончилась (один из зеленых уже не шевелился, а у второго не осталось сил его добивать), нас наконец заметили.
– Эй, смотри-ка! Зябба раздобыл пищу!
Я с гордостью глянул на тачку, в которой, несмотря на прожорливость братьев, еще осталась львиная доля кабанятины. Но следующая фраза мне очень не понравилась:
– Давненько мы не поджаривали бледнопузых!
– Спокойно, ребята! – Зябба заслонил меня широкой спиной. – Вам не на что рассчитывать, кроме как на кабанчика. Парень со мной!
Толпа разразилась криками негодования.
Я догадывался, что в Стронгхолде меня не встретят с распростертыми объятиями, но такой прием, надо признать, заставил серьезно забеспокоиться.
Орки жрут все – начиная с крыс и заканчивая людьми! Мало ли какое положение занимают в этом обществе Зябба и Зуб. Эти парни – простые охотники, смогут ли они меня защитить?!
– Заткнитесь! – гаркнул Зуб. – Это друг Агырра и наш, между прочим, тоже. Он помогал нам охотиться.
Крики помаленьку стихли, лишь кто-то тихонько ворчал.
Я сделал выводы, что либо дружба много значит для этого народа, либо Агырр имеет здесь вес. Скорее, конечно, последнее.
– Пойдем, пацан, и не трухай, тебя никто не обидит. – Зябба хлопнул меня по плечу так, что я еле устоял на ногах.
Мы двинулись вглубь Стронхолда.
Вскоре я понял, что солидно смотрелась только городская стена. То, что скрывалось за ней, выглядело далеко не так презентабельно.
Главная улица проходила через весь город, а от нее ответвлялись улочки поменьше. Немощеные, сплошь исчерченные глубокими колеями от телег, они беспорядочно тянулись во всех направлениях.
Дома, напоминавшие казарменные бараки, тесно лепились друг к другу. Краска на стенах давно поблекла и облупилась. Тут и там попадались горы хлама, состоявшие из тряпья, огрызков, костей, кожуры и прочего мусора. В них копошились крысы размером со среднюю собаку. Чистота заботила орков меньше всего.
Время от времени мои провожатые спрашивали у прохожих: «Не видал ли кто Агырра?» Встречные бросали на меня заинтересованные взгляды, которые я не назвал бы дружелюбными, отвечали коротко, мол, тролль шляется где-то в городе.
Стронхолд оказался больше, чем я думал. Зябба сказал, что здесь живет не меньше двух тысяч орков.
Незатейливо намалеванные вывески украшали стены некоторых домов. На оружейных – скрещенные топоры, на трактирах – кружки с пивом, на постоялых дворах – кровати, а что на борделях – и так понятно. И ни одной надписи – по всей видимости, грамотный во всем городе был только я.
Из трактиров доносился звон посуды и хриплый хохот. Иногда хлопала дверь, и грузная туша с разбитой мордой вылетала из кабака.
– Куда мы идем? – спросил я.
– Ща поселим тебя, потом поищем твоего дружка-тролля, – объяснил Зябба.
– А где я буду жить?
– В «Яме»…
Услышав слова Зяббы, я не на шутку испугался, что меня снова бросят в сырой зиндан.
Плохо я думал об орках. Как вскоре выяснилось, «Ямой» назывался постоялый двор, он же трактир. Сие заведение находилось в центре города и принадлежало Зяббиному папаше – старикану с седым хаером и морщинистым бледно-зеленым лицом. А также с очень скверным характером. Несмотря на это, трактир был популярен среди местных. Зябба объяснил это тем, что здесь отлично готовят кабанятину, а подают ее самые сексуальные официанточки.
На первом этаже располагался большой обеденный зал и кухня, на втором – несколько комнаток для постояльцев.
Зябба проводил меня наверх, где вручил ключи от моей комнаты. Обстановка в ней оказалась прямо-таки аскетическая. Большой ящик, видимо заменявший стол, ящик поменьше – в качестве стула и продолговатый сундук – кровать. Хорошо хоть на сундуке лежал матрас.
Зябба пошел разыскивать Агырра, оставив меня одного. Что ж, я как раз хотел вздремнуть, все равно заняться нечем. Строить дальнейшие планы бессмысленно. Сначала нужно встретиться с троллем, а там видно будет.
Ох, сколько дней я не спал в настоящей постели! И хотя вместо белья – какое-то тряпье не первой свежести, а подушки и вовсе нет, но, по сравнению с сырой землей, условия здесь просто райские.
Невзирая на то что хотелось спать, мысли и воспоминания упорно лезли в голову.
Что же сейчас происходит в нашем мире? Прошло больше двух недель! Родители, наверное, поседели от горя! Перед моими глазами возникла четкая картина, как отец сидит на кухне, курит одну сигарету за другой и смотрит в окно, надеясь, что я вот-вот войду в подъезд. Мать тихо плачет в спальне, то и дело с надеждой глядит на телефон. Анютка рассматривает мою фотографию на рабочем столе своего ноута.
Они давно обзвонили все отделения полиции, больницы, морги. С каждым днем вера в то, что мы живы, тает. Но я уверен, что они не бросят поиски. Наверняка они объединили усилия с родителями Васяна и Жорика. Жориковский отец влиятельный бизнесмен с кучей связей, да и мать – главбух в авиакомпании, они привлекут и полицию, и частных сыщиков. Я говорил своим, куда мы собирались, значит, зона поиска сужается. Леса будут прочесаны, толкиенисты допрошены. Может, поисковая команда обнаружит портал.
Что дальше? Землянам станет известно о существовании параллельного мира. И им будет уже не до нас. Информацию, естественно, попытаются засекретить. Военные оцепят лес вокруг портала так, что и муха не пролетит. Вряд ли после этого кто-то станет заниматься нашими поисками. Подумаешь – каких-то три студента. Даже связи жориковского папаши не помогут.
Да уж! Придется выбираться отсюда самим!
Я сам не заметил, как провалился в глубокий, тревожный сон.
Из окна открывался прекрасный вид на рыночную площадь. А там было на что посмотреть.
Та драка между двумя орчатами оказалась воистину детской забавой. Теперь мне довелось увидеть, как веселятся взрослые. Их было около десятка. И каждый, похоже, сам за себя. Лотки разлетались в щепки, во все стороны летели картошка, морковь, лук. Один орк тыкал в лицо другого вилком капусты. Стоял треск, слышались хлесткие удары, дерущиеся дышали надсадно. Одного ухватили под руки и с размаху воткнули головой в тележку с навозом, да так основательно, что только болтающиеся ноги остались торчать!
Я так увлекся происходящим, что не заметил, как вошел Зябба. Он тоже подошел к окну, брезгливо фыркнул.
– Из-за чего заварушка? – спросил я.
– Да так, пустяки, Грив косо посмотрел на Зуба. Не обращай внимания… Я тут вот что подумал… Может, отдашь нам те картинки, ну, которые тебе волшебник дал.
– Пока не время! – ответил я твердо.
Зябба постарался скрыть разочарование, но это вышло у него плохо – морда перекосилась, в глазах на миг сверкнула злоба. Орки – народ прямой.
– Пойдем жрать, – предложил он и вышел.
Как только я спустился на первый этаж, в нос ударил запах жареного мяса, приправленного луком, чесноком и перцем. Еще пахло пивом и вином.
Двое орков крутили гигантский вертел, на котором красовалась целая туша кабанчика. Огонь лизал румяные бока, жир тек крупными каплями и, шипя, исчезал в пламени. Облака синего дыма плавали под потолком.
Насчет сексуальных официанток Зябба, наверное, пошутил. Огромные, мускулистые, зеленые! На мой скромный людской взгляд, орчихи мало чем отличались от орков.
Проходя мимо, Зябба лихо шлепнул одну по заднице. Она резко развернулась. От выражения ее лица меня пробрал холодный пот. Похоже, сейчас здесь начнется то же, что творится на улице.
Но нет, ее оскал оказался кокетливой улыбкой. Обошлось без кровопролития, Зябба подмигнул ей, и мы проследовали дальше меж дубовых столов и лавок.
Народу было немного. Наверное, все веселились снаружи. Мы подошли к старому орку, сидевшему в дальнем углу. Облик того был более чем экстравагантным. Все тело покрывал витиеватый узор татуировки, а седые пряди волос свисали аж до живота.
– Карзук – мой отец! – с гордостью представил орка Зябба.
Маленькие глазки Зяббиного папаши оббежали меня с ног до головы.
– Давненько у нас не бывало бледнопузых, – хрипло сказал он, кивнув в сторону жаровни, где истекала ароматным соком кабанья туша. – Последнего, я помню, подавали на мое семидесятилетие!
К подобным репликам я уже успел привыкнуть. Я даже привык к тому, что это вовсе не шутки.
– Да ладно, расслабься, паренек, – неторопливо проговорил старый орк, прихлебывая пиво из огромной деревянной кружки. – Говорят, ты приятель Агырра. Хороший он мужик, Агырр-то, даром что тролль. Его другу кишки не выпустят. Вот и худышку эту никто и пальцем не тронул… хе-хе… и не только пальцем…
– Это ты о ком, папаня?
– Да та бледнощекая, что с Агырром вашим притащилась. Старый Хрёд предложил ее сначала того… ну а уж потом поджарить. Так тролль ему последние зубы выбил.
Худышка, бледнощекая, с Агырром пришла! Уж ни об Ариэль ли этот старый хрыч толкует!
– Где она? – спросил я.
– Да у Пришибленного, конечно. Где ей еще быть?! В официантки ее не взяли – больно тощая… хе-хе-хе… работать она не умеет. А Пришибленный для нее подберет какую-нибудь работенку, на то он и пришибленный. В общем, они друг друга нашли… хе-хе!
– Я хочу ее видеть! – обратился я к Зяббе.
– Ладно, парень, мне и самому надо бы к Пришибленному сходить. Он всегда дает хорошие деньги за кабанячьи шкуры.
Сначала пришлось идти через весь город да потом еще полчаса карабкаться по рыжевато-коричневым скалам, лишенным даже намека на какую-нибудь растительность. Хорошо хоть Зябба сам тащил шкуру кабанчика.
Наконец мы достигли цели – впереди чернел вход в пещеру.
Отдышавшись, я спросил:
– Что ему в городе-то не живется, как всем нормальным оркам?
– Пришибленный! – ответил Зябба одним словом.
Да уж, надо быть пришибленным на всю голову, чтобы поселиться в этих безжизненных скалах. Правда, вид отсюда превосходный. Весь Стронгхолд как на ладони. Особенно величественно смотрится городская стена.
– Слушай, Зябба, ты уж извини, но как такие лоботрясы, как орки, смогли построить эту великую стену?
– А мы и не строили, – ответил Зябба.
– А кто тогда?
– Гномы.
– Сколько же вы им заплатили за такую работу?!
– Хрен бы кто платил недомеркам бородатым! – фыркнул орк. – Они здесь просто жили раньше.
– В Гадюшнике? – не поверил я. – Гномы же вроде под землей должны жить.
– Под землей они и жили – там им самое место. Сначала в этих пещерах обретались, где щас Пришибленный поселился, а потом и наружу вылезли. Стену построили, торговать начали.
– А почему ушли?
– Да пес его знает, давно это было. Есть легенда, что они повстречали какого-то злого духа или демона.
– Что за демон? – заинтересовался я.
– Глубоко в пещерах озеро есть. В нем живет невидимый демон. И теми бородатыми идиотами, что додумываются искупаться в озере, демон обедает. Даже костей не остается. Сожрала эта тварь нескольких недомерков, вот они и обделались. Собрали манатки и переселились под Хребет Мира.
Что-то меня эта история не очень воодушевила, идти к Пришибленному резко расхотелось.
– А этот демон, он все еще здесь?
– Брехня это все, – сказал Зябба, флегматично поковыряв в носу. – Пришибленный там уже тридцать лет живет и никаких демонов не встречал. Ну че, идешь?
Пещера была глубокой. По мере того как мы продвигались вперед, стены сужались, и вот сузились настолько, что пришлось двигаться гуськом. Зябба, само собой, пошел первым. За его широкой спиной я чувствовал себя более или менее надежно. Пока ни озером, ни демоном и не пахло, а орк совершенно не боялся, поэтому и я перестал напрягаться. Наверное, все это просто жуткая сказка. Но, с другой стороны, что тогда заставило переселиться целый народ?
Пройдя шагов сто, орк остановился. Путь преграждала массивная дверь, врезанная прямо в камень. Зябба громко забарабанил в нее.
– Кто там? – послышался из-за двери мелодичный эльфийский голосок. Точно – Ариэль!
– Свои! – гордо рявкнул Зябба. – Зяббариус из клана Хрёда Лысого и… э-э-э… Петр-Охотник-На-Кабанчиков!
Хорошо еще, что он не додумался сказать: «Петр-Приманка-Для-Кабанчиков»! Как бы я после такого смотрел в глаза эльфийке?!
– Вы записаны на прием? – спросила Ариэль, в голосе чувствовались холодные нотки.
– Чего?! – Зябба аж поперхнулся. – Че за дерьмо! – сказал он мне тихонько. – Раньше такого не было!
Пришлось взять нить переговоров в свои руки.
– Ариэль, это я – Петр! Ты меня не помнишь? Столовая, эльфы, зомби!
Слава богу, она помнила. Заскрежетал засов.
Да, это была она. Немного усталая, но все такая же восхитительно красивая.
– Петр? – Я не успел опомниться, как Ариэль меня обняла.
Это, разумеется, было исключительно по-дружески, так обнимает сестра брата после долгой разлуки. Однако надо признаться – было очень приятно. Руки сами притянули ее чуть ближе. Стройное тело вплотную прижалось ко мне, и я почувствовал тепло ее кожи даже через одежду.
И тут вспомнилась Анютка. Где-то в глубине души что-то кольнуло. Совесть. Анютка там меня обыскалась, каждый вечер слезы льет небось, а я тут с эльфийкой обнимаюсь.
Но это ведь не измена, а просто объятия. Мы даже не целуемся.
Хотелось подольше продержать ее, но Зябба обломал весь кайф:
– Хватит обжиматься! Нам еще Пришибленного повидать надо.
Ариэль выпустила меня из объятий и, сделав знак следовать за ней, пошла вперед.
Теперь я смог осмотреться. На стенах коридора висели зажженные факелы. За дверью, в которую мы вошли, стоял письменный стол и стул, на столе валялись какие-то бумаги. Наверное, Ариэль осваивает должность секретарши.
Коридор здесь расширился, теперь можно было свободно идти по двое. Я догнал эльфийку и взял ее за руку. Зябба плелся позади.
– Вы так ломились, чуть дверь не сломали, – заговорила Ариэль. – Я думала, опять орки пришли совета у Убарга спрашивать.
– Кто такой Убарг?
– Они его называют Пришибленным. Когда твой друг, – она кивнула на Зяббу, – представил тебя: «Петр-Охотник-На-Кабанчиков», я и не поняла, что речь о тебе. Если бы он сказал: «Петр-Корм-Для-Джарлака»…
Издевается она, что ли?!
– Тут что, так много Петров? – буркнул я.
– Да нет. Я над тобой не издеваюсь, не обижайся… Просто, по-моему, из тебя такой же охотник на кабанчиков, как из гнома – менестрель.
Я уже действительно хотел обидеться, но вовремя понял, что она не подкалывает, а просто констатирует факт. От этого стало еще печальнее. Надо будет попросить Зяббу, чтобы поучил меня драться и охотиться. Эти навыки здесь точно пригодятся, неизвестно ведь, сколько времени займут поиски друзей.
– Ну вот мы и пришли, – сказала Ариэль.
Очередная дверь. Такая же массивная и тяжелая. И конечно, тоже заперта.
Ариэль тихонько постучалась. На сей раз открыли без всяких вопросов.
Зал был огромный, от стен исходило ядовито-зеленоватое свечение, как будто они покрыты фосфором.
Теперь, когда глаза привыкли к такому освещению, я смог разглядеть все детали. То, что я принял за первобытные рисунки на стенах, оказалось схемами и чертежами. Из зала в разных направлениях ответвлялось несколько коридоров. У дальней стены располагались стеллажи, уставленные толстыми книгами. Я и не думал, что кто-то из орков владеет грамотой.
Но Пришибленный был необычным орком. Это я понял, как только его увидел. Да, здоровенный, плечистый и зеленокожий, как и все его племя. Но на этом сходство заканчивалось. Ни у одного из орков я не видал такого интеллектуального лица. Кого-то он мне очень сильно напомнил. Высокий лоб, упрямый взгляд, лысина и всклокоченные седые пряди, торчащие по бокам.
Ну точно! Если б не зеленая кожа – вылитый Эйнштейн!
Зябба, не тратя времени даром, вручил Пришибленному шкуру и получил взамен увесистый, мелодично позвякивающий мешочек. Затем распрощался с нами и удалился. А Пришибленный схватил шкуру и, не сказав ни слова, исчез в одном из темных коридоров.
– Куда это Пришибленный побежал? – спросил я в недоумении.
– Не называй его так! Его зовут Убарг. Его только орки Пришибленным называют. Потому что они злые и глупые. Они его не понимают и даже, по-моему, немного боятся, а он такой умный, он не раз их выручал и столько всего изобрел. А сейчас он пошел сшивать шкуры.
– Зачем?
– Не знаю, наверное, для какого-нибудь изобретения. Он – гений!
Почему-то мне не понравилось, что она говорит о нем в таком тоне. Что это? Ревность? Вряд ли. Ариэль, вне сомнения, красотка, но глубоких чувств я к ней точно не испытываю. Я люблю Аньку и сделаю все для того, чтобы вернуться в свой мир.
Надо же, чуть не взревновал к старому орку, эльфийку, с которой у меня ничего нет и явно не будет! Наверное, просто неприятно, когда кого-то так рьяно нахваливают, а про меня говорят: «Из тебя такой же охотник на кабанчиков, как из гнома – менестрель», и называют «кормом для Джарлака». Ладно, постараюсь на этом не заморачиваться, тем более она в чем-то права, если вспомнить, какую роль я исполнял при охоте.
А Ариэль все что-то щебетала про Убарга, про то, какой он гениальный ученый и сколько всего за долгую жизнь наизобретал.
Мне же не терпелось узнать, как она сюда попала и знает ли что-нибудь о друзьях. Пришлось прервать ее восторженную болтовню.
Когда мы убегали от зомби, в темноте потеряли друг друга. Ариэль бежала вслед за Агырром, а куда исчезли остальные, она в суматохе не поняла.
Тролль предложил идти в Стронгхолд, и она согласилась, потому что лучшего варианта не было. Здесь, как уже известно, Ариэль пыталась работать официанткой, но у нее ничего не вышло. Потом она попала к Пришибленному.
– А где сейчас Агырр? – спросил я.
– Да где-то в городе болтается. А зачем он тебе?
– Надо как-то попытаться отыскать друзей.
– Агырр – глупый. И знает он о твоих друзьях не больше моего. Чем он поможет? Лучше уж посоветоваться с Убаргом. Он наверняка что-нибудь придумает.
Что ж, если этот Пришибленный такой умный, как она его расписывает, посоветоваться будет нелишним.
Ариэль взяла меня за руку и повела к Убаргу. Темный извилистый коридор вывел в небольшую пещерку. Здесь располагалась мастерская Пришибленного. Сам он сидел на камне и старательно пришивал одну шкуру к другой.
Я ввел Убарга в курс дела и попросил о помощи. Он долго ворчал – мол, отвлекают по всяким пустякам. Потом сказал, что поможет, но только когда закончит работу над новым изобретением.
Прожевав шмат кабаньего сала, Зуб кинул на меня косой взгляд и тихо спросил у Зяббы:
– Ты когда-нибудь встречал в наших краях волшебников?
– Что-то не припомню.
– Вот и я не припомню. А не нажучивает ли нас сопляк?
– Старый Хрёд прошлой зимой говорил, что видал какого-то сумасшедшего чудодея. Тот ему молнией курдюк чуть не подпалил! Хрёд еле ноги унес и с тех пор на охоту не ходит.
– Ну, Хрёд-то точно брешет. Он от работы бегает, как кошак от собаки. А тут лишний повод.
Зябба наморщил лоб и заявил:
– Нет, братан, волшебники здесь встречаются. Вон к Пришибленному какой-то кудесник частенько в гости захаживает. Да и картинки эти откуда взялись? Не мог же сопляк их нарисовать.
– Почему это не мог? Бледнопузые и не на такое способны. Помнишь, как-то поймали мазилу из Атрема. Он еще назвался как-то по-мудреному. Живописец, что ль? Да, точно, Рафаэль, первый ларецианский живописец. Слово-то какое… Хе-хе!
– А… это тот дурень, который орков хотел с натуры рисовать.
– Да. Я как щас помню, что он ляпнул: хочу, мол, запечатлеть на холсте бесстрашных зеленокожих воинов в естественной среде обитания. Чего это он имел в виду – хрен его знает, но дело в том, что он таких картинок с десяток намалевать успел, пока мы не проголодались.
– Видал я те картинки, одна из них до сих пор в трактире висит. Не то. У сопляка мы – как живые. Явно дело рук волшебника.
– А давай я бледнопузому топором башку – вжик! – и нету, – предложил Зуб. – Он и пукнуть не успеет, не то что картинки порвать.
Я вздрогнул. Захотелось вскочить и рвануть отсюда со всех ног. Похоже, я сильно переборщил с фотографиями!
– Не надо, – отрезал Зябба, и мне чуть полегчало. – Жалко сопляка. Не такой он, как эти петухи из Атрема. Что-то в нем есть. Какая-то сила, хоть он и тощий, как глиста. Друг Агырра опять же, а тот – честный тролль.
– Ну а если я просто обухом ему по темечку шарахну. Заберем картинки, а он позаикается пару дней, а потом будет как новенький.
– Не стоит, Зуб. С волшебниками лучше не связываться, паскудный народец. Мало ли как эти картинки действуют! Если что не так пойдет, смерть наша будет позорная и глупая. Так можно и в Великий Гадюшник не попасть!
Зуб плюнул в костер.
– Осторожный ты какой-то стал, брат. Скоро как эльф при виде каждой тени в штаны класть начнешь. Не узнаю тебя.
– Я те щас рыло начищу, мигом узнаешь! – процедил Зябба.
– О! Вот это другой разговор! А то я уж боялся, не поработал ли волшебник и над тобой. А вообще, пожалуй, прав ты. С этими чудодеями связываться – себе дороже.
Зябба подбросил в костер охапку хвороста, вверх взметнулось пламя, разгоняя ночную тьму.
– Ничего, как-нибудь уговорим сопляка отдать картинки.
– А потом надерем ему задницу, чтобы не борзел.
«Ага. Так я вам их и отдал!» – подумал я.
– Скажи-ка лучше, Зуб, как в Гадюшник притопаем, в какой бордель первым делом пойдешь?
Разговор перешел в другое русло. Орки принялись спорить, какой бордель круче – «Клыкастые штучки» или «У пышногрудой Загры». Про меня больше не вспоминали.
Но я еще долго не мог уснуть. А вдруг передумают и укоротят меня на голову?!
* * *
До Стронгхолда осталось трое суток пути, и эти дни я провел великолепно. Теперь не было никакой дедовщины – по очереди катили тележку, разбивали лагерь, собирали хворост, носили воду. Меня уже не называли сопляком или бледнопузым, а все чаще – парнем или пацаном. Зябба и Зуб вели себя как шелковые, но и я старался сильно не борзеть, ведь в Стронгхолде будет много орков, и на всех моего фотоаппарата не хватит.Город, который орки называли Великим Гадюшником, оказался великой твердыней.
Деревья расступились, и взгляду предстало огромное ровное плато. Когда-то здесь был лес. Теперь пространство перед городом было расчищено, все деревья вырублены подчистую, остались только замшелые пни. Днем к Стронгхолду незамеченным не прошмыгнул бы и заяц.
А вдали, километрах в пяти, возвышалась исполинская городская стена, сложенная из тесаного камня. Она была высотой метров пятнадцать, а то и больше! Стронгхолд казался неприступным. С юга, запада и востока он был окружен горами, с севера – защищен стеной. Город-крепость словно прилепился к рыже-коричневым скалам.
Мы шагали по тропинке, бегущей между пнями, а я все не мог оторвать взгляд от города. Когда подошли поближе, мне чуть плохо не стало.
Если Валорион напоминал Диснейленд, то Стронгхолд скорее смахивал на комнату страха в этом самом Диснейленде.
Сверху из камня стены торчали ржавые железные прутья, похожие на арматуру. На эти прутья были насажены черепа разных зверей. Одни выбеленные временем, другие еще в ошметках плоти, источающей мерзкую вонь, но это, видимо, никого не беспокоило. Присмотревшись, я с ужасом обнаружил, что среди черепов животных встречаются и человечьи!
А на самом почетном месте – над воротами – висело несколько свежих эльфийских голов. Они выглядели совсем как живые. Ну и жуть!
Сами ворота были выстроены из бревен такой толщины, что Зябба с Зубом, взявшись за руки, вряд ли обхватили бы самое тонкое из них. Заточенные сверху стволы были вплотную пригнаны друг к другу и поперек обшиты железными листами. Зябба объяснил, что дерево пропитано специальной смесью и ни один поганый ушастик не сможет поджечь его.
Сейчас ворота были гостеприимно распахнуты. Я и мои зеленые попутчики беспрепятственно вошли в обитель орков. Часовые, что по идее должны были охранять ворота, не обратили на наш отряд ни малейшего внимания. В тот момент у них нашлось занятие поинтереснее. Они делали ставки.
В пыли катались два орчонка. В стороны летели ошметки одежды, клоки волос и выбитые зубы.
Помимо охранников здесь собралась куча народа. Все оживленно наблюдали за дракой. Каждый что-то кричал, советовал, а седой орк принимал ставки. Из толпы доносились выкрики типа: «Давай наподдай ему!» или «Ломай сосунку ребра!»
В общем, было весело.
Когда драка закончилась (один из зеленых уже не шевелился, а у второго не осталось сил его добивать), нас наконец заметили.
– Эй, смотри-ка! Зябба раздобыл пищу!
Я с гордостью глянул на тачку, в которой, несмотря на прожорливость братьев, еще осталась львиная доля кабанятины. Но следующая фраза мне очень не понравилась:
– Давненько мы не поджаривали бледнопузых!
– Спокойно, ребята! – Зябба заслонил меня широкой спиной. – Вам не на что рассчитывать, кроме как на кабанчика. Парень со мной!
Толпа разразилась криками негодования.
Я догадывался, что в Стронгхолде меня не встретят с распростертыми объятиями, но такой прием, надо признать, заставил серьезно забеспокоиться.
Орки жрут все – начиная с крыс и заканчивая людьми! Мало ли какое положение занимают в этом обществе Зябба и Зуб. Эти парни – простые охотники, смогут ли они меня защитить?!
– Заткнитесь! – гаркнул Зуб. – Это друг Агырра и наш, между прочим, тоже. Он помогал нам охотиться.
Крики помаленьку стихли, лишь кто-то тихонько ворчал.
Я сделал выводы, что либо дружба много значит для этого народа, либо Агырр имеет здесь вес. Скорее, конечно, последнее.
– Пойдем, пацан, и не трухай, тебя никто не обидит. – Зябба хлопнул меня по плечу так, что я еле устоял на ногах.
Мы двинулись вглубь Стронхолда.
Вскоре я понял, что солидно смотрелась только городская стена. То, что скрывалось за ней, выглядело далеко не так презентабельно.
Главная улица проходила через весь город, а от нее ответвлялись улочки поменьше. Немощеные, сплошь исчерченные глубокими колеями от телег, они беспорядочно тянулись во всех направлениях.
Дома, напоминавшие казарменные бараки, тесно лепились друг к другу. Краска на стенах давно поблекла и облупилась. Тут и там попадались горы хлама, состоявшие из тряпья, огрызков, костей, кожуры и прочего мусора. В них копошились крысы размером со среднюю собаку. Чистота заботила орков меньше всего.
Время от времени мои провожатые спрашивали у прохожих: «Не видал ли кто Агырра?» Встречные бросали на меня заинтересованные взгляды, которые я не назвал бы дружелюбными, отвечали коротко, мол, тролль шляется где-то в городе.
Стронхолд оказался больше, чем я думал. Зябба сказал, что здесь живет не меньше двух тысяч орков.
Незатейливо намалеванные вывески украшали стены некоторых домов. На оружейных – скрещенные топоры, на трактирах – кружки с пивом, на постоялых дворах – кровати, а что на борделях – и так понятно. И ни одной надписи – по всей видимости, грамотный во всем городе был только я.
Из трактиров доносился звон посуды и хриплый хохот. Иногда хлопала дверь, и грузная туша с разбитой мордой вылетала из кабака.
– Куда мы идем? – спросил я.
– Ща поселим тебя, потом поищем твоего дружка-тролля, – объяснил Зябба.
– А где я буду жить?
– В «Яме»…
* * *
В «Яме» оказалось намного комфортнее, чем я мог предположить.Услышав слова Зяббы, я не на шутку испугался, что меня снова бросят в сырой зиндан.
Плохо я думал об орках. Как вскоре выяснилось, «Ямой» назывался постоялый двор, он же трактир. Сие заведение находилось в центре города и принадлежало Зяббиному папаше – старикану с седым хаером и морщинистым бледно-зеленым лицом. А также с очень скверным характером. Несмотря на это, трактир был популярен среди местных. Зябба объяснил это тем, что здесь отлично готовят кабанятину, а подают ее самые сексуальные официанточки.
На первом этаже располагался большой обеденный зал и кухня, на втором – несколько комнаток для постояльцев.
Зябба проводил меня наверх, где вручил ключи от моей комнаты. Обстановка в ней оказалась прямо-таки аскетическая. Большой ящик, видимо заменявший стол, ящик поменьше – в качестве стула и продолговатый сундук – кровать. Хорошо хоть на сундуке лежал матрас.
Зябба пошел разыскивать Агырра, оставив меня одного. Что ж, я как раз хотел вздремнуть, все равно заняться нечем. Строить дальнейшие планы бессмысленно. Сначала нужно встретиться с троллем, а там видно будет.
Ох, сколько дней я не спал в настоящей постели! И хотя вместо белья – какое-то тряпье не первой свежести, а подушки и вовсе нет, но, по сравнению с сырой землей, условия здесь просто райские.
Невзирая на то что хотелось спать, мысли и воспоминания упорно лезли в голову.
Что же сейчас происходит в нашем мире? Прошло больше двух недель! Родители, наверное, поседели от горя! Перед моими глазами возникла четкая картина, как отец сидит на кухне, курит одну сигарету за другой и смотрит в окно, надеясь, что я вот-вот войду в подъезд. Мать тихо плачет в спальне, то и дело с надеждой глядит на телефон. Анютка рассматривает мою фотографию на рабочем столе своего ноута.
Они давно обзвонили все отделения полиции, больницы, морги. С каждым днем вера в то, что мы живы, тает. Но я уверен, что они не бросят поиски. Наверняка они объединили усилия с родителями Васяна и Жорика. Жориковский отец влиятельный бизнесмен с кучей связей, да и мать – главбух в авиакомпании, они привлекут и полицию, и частных сыщиков. Я говорил своим, куда мы собирались, значит, зона поиска сужается. Леса будут прочесаны, толкиенисты допрошены. Может, поисковая команда обнаружит портал.
Что дальше? Землянам станет известно о существовании параллельного мира. И им будет уже не до нас. Информацию, естественно, попытаются засекретить. Военные оцепят лес вокруг портала так, что и муха не пролетит. Вряд ли после этого кто-то станет заниматься нашими поисками. Подумаешь – каких-то три студента. Даже связи жориковского папаши не помогут.
Да уж! Придется выбираться отсюда самим!
Я сам не заметил, как провалился в глубокий, тревожный сон.
* * *
Меня разбудили яростные крики. Спросонья я не сразу разобрался, что все действие происходит на улице.Из окна открывался прекрасный вид на рыночную площадь. А там было на что посмотреть.
Та драка между двумя орчатами оказалась воистину детской забавой. Теперь мне довелось увидеть, как веселятся взрослые. Их было около десятка. И каждый, похоже, сам за себя. Лотки разлетались в щепки, во все стороны летели картошка, морковь, лук. Один орк тыкал в лицо другого вилком капусты. Стоял треск, слышались хлесткие удары, дерущиеся дышали надсадно. Одного ухватили под руки и с размаху воткнули головой в тележку с навозом, да так основательно, что только болтающиеся ноги остались торчать!
Я так увлекся происходящим, что не заметил, как вошел Зябба. Он тоже подошел к окну, брезгливо фыркнул.
– Из-за чего заварушка? – спросил я.
– Да так, пустяки, Грив косо посмотрел на Зуба. Не обращай внимания… Я тут вот что подумал… Может, отдашь нам те картинки, ну, которые тебе волшебник дал.
– Пока не время! – ответил я твердо.
Зябба постарался скрыть разочарование, но это вышло у него плохо – морда перекосилась, в глазах на миг сверкнула злоба. Орки – народ прямой.
– Пойдем жрать, – предложил он и вышел.
Как только я спустился на первый этаж, в нос ударил запах жареного мяса, приправленного луком, чесноком и перцем. Еще пахло пивом и вином.
Двое орков крутили гигантский вертел, на котором красовалась целая туша кабанчика. Огонь лизал румяные бока, жир тек крупными каплями и, шипя, исчезал в пламени. Облака синего дыма плавали под потолком.
Насчет сексуальных официанток Зябба, наверное, пошутил. Огромные, мускулистые, зеленые! На мой скромный людской взгляд, орчихи мало чем отличались от орков.
Проходя мимо, Зябба лихо шлепнул одну по заднице. Она резко развернулась. От выражения ее лица меня пробрал холодный пот. Похоже, сейчас здесь начнется то же, что творится на улице.
Но нет, ее оскал оказался кокетливой улыбкой. Обошлось без кровопролития, Зябба подмигнул ей, и мы проследовали дальше меж дубовых столов и лавок.
Народу было немного. Наверное, все веселились снаружи. Мы подошли к старому орку, сидевшему в дальнем углу. Облик того был более чем экстравагантным. Все тело покрывал витиеватый узор татуировки, а седые пряди волос свисали аж до живота.
– Карзук – мой отец! – с гордостью представил орка Зябба.
Маленькие глазки Зяббиного папаши оббежали меня с ног до головы.
– Давненько у нас не бывало бледнопузых, – хрипло сказал он, кивнув в сторону жаровни, где истекала ароматным соком кабанья туша. – Последнего, я помню, подавали на мое семидесятилетие!
К подобным репликам я уже успел привыкнуть. Я даже привык к тому, что это вовсе не шутки.
– Да ладно, расслабься, паренек, – неторопливо проговорил старый орк, прихлебывая пиво из огромной деревянной кружки. – Говорят, ты приятель Агырра. Хороший он мужик, Агырр-то, даром что тролль. Его другу кишки не выпустят. Вот и худышку эту никто и пальцем не тронул… хе-хе… и не только пальцем…
– Это ты о ком, папаня?
– Да та бледнощекая, что с Агырром вашим притащилась. Старый Хрёд предложил ее сначала того… ну а уж потом поджарить. Так тролль ему последние зубы выбил.
Худышка, бледнощекая, с Агырром пришла! Уж ни об Ариэль ли этот старый хрыч толкует!
– Где она? – спросил я.
– Да у Пришибленного, конечно. Где ей еще быть?! В официантки ее не взяли – больно тощая… хе-хе-хе… работать она не умеет. А Пришибленный для нее подберет какую-нибудь работенку, на то он и пришибленный. В общем, они друг друга нашли… хе-хе!
– Я хочу ее видеть! – обратился я к Зяббе.
– Ладно, парень, мне и самому надо бы к Пришибленному сходить. Он всегда дает хорошие деньги за кабанячьи шкуры.
* * *
Пришибленный жил в пещере в предгорьях Драконьего Горба, к югу от Стронхолда.Сначала пришлось идти через весь город да потом еще полчаса карабкаться по рыжевато-коричневым скалам, лишенным даже намека на какую-нибудь растительность. Хорошо хоть Зябба сам тащил шкуру кабанчика.
Наконец мы достигли цели – впереди чернел вход в пещеру.
Отдышавшись, я спросил:
– Что ему в городе-то не живется, как всем нормальным оркам?
– Пришибленный! – ответил Зябба одним словом.
Да уж, надо быть пришибленным на всю голову, чтобы поселиться в этих безжизненных скалах. Правда, вид отсюда превосходный. Весь Стронгхолд как на ладони. Особенно величественно смотрится городская стена.
– Слушай, Зябба, ты уж извини, но как такие лоботрясы, как орки, смогли построить эту великую стену?
– А мы и не строили, – ответил Зябба.
– А кто тогда?
– Гномы.
– Сколько же вы им заплатили за такую работу?!
– Хрен бы кто платил недомеркам бородатым! – фыркнул орк. – Они здесь просто жили раньше.
– В Гадюшнике? – не поверил я. – Гномы же вроде под землей должны жить.
– Под землей они и жили – там им самое место. Сначала в этих пещерах обретались, где щас Пришибленный поселился, а потом и наружу вылезли. Стену построили, торговать начали.
– А почему ушли?
– Да пес его знает, давно это было. Есть легенда, что они повстречали какого-то злого духа или демона.
– Что за демон? – заинтересовался я.
– Глубоко в пещерах озеро есть. В нем живет невидимый демон. И теми бородатыми идиотами, что додумываются искупаться в озере, демон обедает. Даже костей не остается. Сожрала эта тварь нескольких недомерков, вот они и обделались. Собрали манатки и переселились под Хребет Мира.
Что-то меня эта история не очень воодушевила, идти к Пришибленному резко расхотелось.
– А этот демон, он все еще здесь?
– Брехня это все, – сказал Зябба, флегматично поковыряв в носу. – Пришибленный там уже тридцать лет живет и никаких демонов не встречал. Ну че, идешь?
* * *
Дневной свет не проникал в глубь пещеры, и орку пришлось зажечь факел. В отличие от меня он знал, куда идет, и захватил с собой все необходимое. Отблески пламени заметались по стенам, разукрашенным какими-то первобытными рисунками.Пещера была глубокой. По мере того как мы продвигались вперед, стены сужались, и вот сузились настолько, что пришлось двигаться гуськом. Зябба, само собой, пошел первым. За его широкой спиной я чувствовал себя более или менее надежно. Пока ни озером, ни демоном и не пахло, а орк совершенно не боялся, поэтому и я перестал напрягаться. Наверное, все это просто жуткая сказка. Но, с другой стороны, что тогда заставило переселиться целый народ?
Пройдя шагов сто, орк остановился. Путь преграждала массивная дверь, врезанная прямо в камень. Зябба громко забарабанил в нее.
– Кто там? – послышался из-за двери мелодичный эльфийский голосок. Точно – Ариэль!
– Свои! – гордо рявкнул Зябба. – Зяббариус из клана Хрёда Лысого и… э-э-э… Петр-Охотник-На-Кабанчиков!
Хорошо еще, что он не додумался сказать: «Петр-Приманка-Для-Кабанчиков»! Как бы я после такого смотрел в глаза эльфийке?!
– Вы записаны на прием? – спросила Ариэль, в голосе чувствовались холодные нотки.
– Чего?! – Зябба аж поперхнулся. – Че за дерьмо! – сказал он мне тихонько. – Раньше такого не было!
Пришлось взять нить переговоров в свои руки.
– Ариэль, это я – Петр! Ты меня не помнишь? Столовая, эльфы, зомби!
Слава богу, она помнила. Заскрежетал засов.
Да, это была она. Немного усталая, но все такая же восхитительно красивая.
– Петр? – Я не успел опомниться, как Ариэль меня обняла.
Это, разумеется, было исключительно по-дружески, так обнимает сестра брата после долгой разлуки. Однако надо признаться – было очень приятно. Руки сами притянули ее чуть ближе. Стройное тело вплотную прижалось ко мне, и я почувствовал тепло ее кожи даже через одежду.
И тут вспомнилась Анютка. Где-то в глубине души что-то кольнуло. Совесть. Анютка там меня обыскалась, каждый вечер слезы льет небось, а я тут с эльфийкой обнимаюсь.
Но это ведь не измена, а просто объятия. Мы даже не целуемся.
Хотелось подольше продержать ее, но Зябба обломал весь кайф:
– Хватит обжиматься! Нам еще Пришибленного повидать надо.
Ариэль выпустила меня из объятий и, сделав знак следовать за ней, пошла вперед.
Теперь я смог осмотреться. На стенах коридора висели зажженные факелы. За дверью, в которую мы вошли, стоял письменный стол и стул, на столе валялись какие-то бумаги. Наверное, Ариэль осваивает должность секретарши.
Коридор здесь расширился, теперь можно было свободно идти по двое. Я догнал эльфийку и взял ее за руку. Зябба плелся позади.
– Вы так ломились, чуть дверь не сломали, – заговорила Ариэль. – Я думала, опять орки пришли совета у Убарга спрашивать.
– Кто такой Убарг?
– Они его называют Пришибленным. Когда твой друг, – она кивнула на Зяббу, – представил тебя: «Петр-Охотник-На-Кабанчиков», я и не поняла, что речь о тебе. Если бы он сказал: «Петр-Корм-Для-Джарлака»…
Издевается она, что ли?!
– Тут что, так много Петров? – буркнул я.
– Да нет. Я над тобой не издеваюсь, не обижайся… Просто, по-моему, из тебя такой же охотник на кабанчиков, как из гнома – менестрель.
Я уже действительно хотел обидеться, но вовремя понял, что она не подкалывает, а просто констатирует факт. От этого стало еще печальнее. Надо будет попросить Зяббу, чтобы поучил меня драться и охотиться. Эти навыки здесь точно пригодятся, неизвестно ведь, сколько времени займут поиски друзей.
– Ну вот мы и пришли, – сказала Ариэль.
Очередная дверь. Такая же массивная и тяжелая. И конечно, тоже заперта.
Ариэль тихонько постучалась. На сей раз открыли без всяких вопросов.
Зал был огромный, от стен исходило ядовито-зеленоватое свечение, как будто они покрыты фосфором.
Теперь, когда глаза привыкли к такому освещению, я смог разглядеть все детали. То, что я принял за первобытные рисунки на стенах, оказалось схемами и чертежами. Из зала в разных направлениях ответвлялось несколько коридоров. У дальней стены располагались стеллажи, уставленные толстыми книгами. Я и не думал, что кто-то из орков владеет грамотой.
Но Пришибленный был необычным орком. Это я понял, как только его увидел. Да, здоровенный, плечистый и зеленокожий, как и все его племя. Но на этом сходство заканчивалось. Ни у одного из орков я не видал такого интеллектуального лица. Кого-то он мне очень сильно напомнил. Высокий лоб, упрямый взгляд, лысина и всклокоченные седые пряди, торчащие по бокам.
Ну точно! Если б не зеленая кожа – вылитый Эйнштейн!
Зябба, не тратя времени даром, вручил Пришибленному шкуру и получил взамен увесистый, мелодично позвякивающий мешочек. Затем распрощался с нами и удалился. А Пришибленный схватил шкуру и, не сказав ни слова, исчез в одном из темных коридоров.
– Куда это Пришибленный побежал? – спросил я в недоумении.
– Не называй его так! Его зовут Убарг. Его только орки Пришибленным называют. Потому что они злые и глупые. Они его не понимают и даже, по-моему, немного боятся, а он такой умный, он не раз их выручал и столько всего изобрел. А сейчас он пошел сшивать шкуры.
– Зачем?
– Не знаю, наверное, для какого-нибудь изобретения. Он – гений!
Почему-то мне не понравилось, что она говорит о нем в таком тоне. Что это? Ревность? Вряд ли. Ариэль, вне сомнения, красотка, но глубоких чувств я к ней точно не испытываю. Я люблю Аньку и сделаю все для того, чтобы вернуться в свой мир.
Надо же, чуть не взревновал к старому орку, эльфийку, с которой у меня ничего нет и явно не будет! Наверное, просто неприятно, когда кого-то так рьяно нахваливают, а про меня говорят: «Из тебя такой же охотник на кабанчиков, как из гнома – менестрель», и называют «кормом для Джарлака». Ладно, постараюсь на этом не заморачиваться, тем более она в чем-то права, если вспомнить, какую роль я исполнял при охоте.
А Ариэль все что-то щебетала про Убарга, про то, какой он гениальный ученый и сколько всего за долгую жизнь наизобретал.
Мне же не терпелось узнать, как она сюда попала и знает ли что-нибудь о друзьях. Пришлось прервать ее восторженную болтовню.
* * *
К моему великому огорчению, о друзьях она знала не больше, чем я!Когда мы убегали от зомби, в темноте потеряли друг друга. Ариэль бежала вслед за Агырром, а куда исчезли остальные, она в суматохе не поняла.
Тролль предложил идти в Стронгхолд, и она согласилась, потому что лучшего варианта не было. Здесь, как уже известно, Ариэль пыталась работать официанткой, но у нее ничего не вышло. Потом она попала к Пришибленному.
– А где сейчас Агырр? – спросил я.
– Да где-то в городе болтается. А зачем он тебе?
– Надо как-то попытаться отыскать друзей.
– Агырр – глупый. И знает он о твоих друзьях не больше моего. Чем он поможет? Лучше уж посоветоваться с Убаргом. Он наверняка что-нибудь придумает.
Что ж, если этот Пришибленный такой умный, как она его расписывает, посоветоваться будет нелишним.
Ариэль взяла меня за руку и повела к Убаргу. Темный извилистый коридор вывел в небольшую пещерку. Здесь располагалась мастерская Пришибленного. Сам он сидел на камне и старательно пришивал одну шкуру к другой.
Я ввел Убарга в курс дела и попросил о помощи. Он долго ворчал – мол, отвлекают по всяким пустякам. Потом сказал, что поможет, но только когда закончит работу над новым изобретением.