Виктория БОРИСОВА
ПОЕЗД СЛЕДУЕТ В АД

Пролог

    Москва, год 1998-й
 
   «Вчера, 12 сентября, в двенадцать часов дня на Курском направлении Московской железной дороги близ станции Весенняя произошло крушение электропоезда следующего по маршруту Москва — Тула. Один вагон сошел с рельсов и упал с железнодорожной насыпи, два человека погибли. Причины трагедии выясняются. В настоящее время на месте аварии работает специальная комиссия МГТС и сотрудники транспортной милиции. Окончательные итоги расследования и организационные выводы будут оглашены на предстоящей 2 октября коллегии МПС РФ».
   Заметка эта, опубликованная в самом низу газетной полосы под рубрикой «Срочно в номер», большого ажиотажа не вызвала. Ну, бывает, все под Богом ходим. Никакой сенсации — ни тебе политики, ни криминала, ни даже вопиющего факта извечного российского разгильдяйства.
   Комиссия потом установила, что машинист был трезв как стекло, никуда из кабины не отлучался, а все механизмы и оборудование вполне исправны, что само по себе редкость. Специалисты только руками разводили — слишком уж похоже, будто поезд натолкнулся на какое-то препятствие, однако при самом внимательном осмотре на путях никаких посторонних предметов обнаружено не было.
   Происшествие скоро забылось. Только вот машинист Пантюхов, что управлял поездом в тот день, трезвый, положительный и серьезный, проработавший на своем месте почти двадцать лет, вдруг запил по-черному, а потом и вовсе уволился из депо. До самой смерти он так никому и не решился рассказать о том, чтоувидел перед самым носом сквозь лобовое стекло за миг до того, как раздался грохот и скрежет металла.
   Судьбой пассажиров злополучного вагона тоже никто не интересовался, тем более что общаться с журналистами они отказались категорически, а на вопросы врачей и милиции отвечали предельно кратко: не слышал, не видел, не помню, очнулся — гипс. Не хотели они говорить, ох не хотели… Отчасти понятно, конечно, кому понравится, когда еще от шока не отошел, а тебе в душу лезут?
   Только на самом деле совсем не в этом была причина упорного молчания пятерых чудом оставшихся в живых пассажиров. Слишком уж страшные, таинственные и необычайные события свели их вместе в тот роковой день.
   А началось все и просто, и странно — с газетного объявления…

Глава 1
РЕКЛАМА — ДВИГАТЕЛЬ ТОРГОВЛИ

    Москва, 10 сентября 1998 года
 
   Юная длинноногая блондинка ослепительной красоты, совершенно голая, обольстительно улыбнулась и медленно облизала губы маленьким, острым, розовым язычком.
   — Иди ко мне, дорогой, — сказала она, будто пробуя каждое слово на вкус, — иди скорее, я так хочу тебя…
   Ее грудной, волнующий голос обещал так много! Андрей почувствовал, что все его мужское естество восстало, как черная Африка против колониализма. Девушка откинула за спину густые, длинные золотистые волосы, будто не замечая, что так ее пышная грудь выглядит еще соблазнительнее, обняла Андрея за шею и притянула к себе…
   — Андрюша… Андрюша! Вставай скорее, завтрак стынет, — вдруг сказала она совсем другим голосом, надтреснутым и усталым.
   Андрей Бочков так и не понял, при чем тут завтрак. Ах ты, черт, такой сон не дали досмотреть! Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на старенькой, продавленной софе в своей комнате, а мама трясет его за плечо.
   — Вставай, поешь, пока я на работу не ушла.
   — Ма, ну отстань ты, я спать хочу!
   Бог ты мой, как же мать достала его в последнее время своими заботами и нравоучениями! Вот и сейчас будет накладывать ему яичницу и смотреть на него жалкими, просящими глазами. Ну ее, лучше пока не подниматься. Лучше поспать еще немного, может, удастся досмотреть сон…
   — Ты иди, ма, я потом!
   — Ну, как хочешь. — Мать поджала губы. Обиделась, значит. Ну, и х… с ней. Лишь бы в покое оставила.
   Прежде чем снова провалиться в дремоту, Андрей услышал удаляющееся шарканье тапочек по линолеуму в коридоре. Он уже стал медленно соскальзывать в забытье, пытаясь в мельчайших подробностях вспомнить, воссоздать свой чудесный сон, когда…
   Тьфу ты черт, ну нет человеку покоя в этой жизни! Только задремал — снова стук в дверь.
   — Андрюша… Я тебе тут газету принесла, «Из рук в руки»… Ты хоть попробуй, позвони куда-нибудь. Столько объявлений, и вроде бы хорошие места есть. Может, пристроишься на работу наконец-то.
   — Ну позвоню, ма, позвоню, отстань только! Я же тебе сказал — спать хочу!
   Эх, мама, мама, святая простота! Терпение и труд все перетрут. Без труда не вынешь рыбку из пруда. Ну что дало ей ее высшее образование? Мужика нет и не было никогда (по крайней мере, сколько он себя помнит), денег тоже всегда было в обрез, а теперь еще и с работы уволили, приходится вертеться по-всякому. Ей нет и пятидесяти, а уже совсем старухой стала.
   Андрей, конечно, не хотел бы даже самому себе признаться, что и он сыграл в этом не последнюю роль.
   В школе Андрей успехами не блистал. С трудом закончил восемь классов, потом — ПТУ по специальности «оператор станков с числовым программным управлением». Сразу же ушел в армию, прослужил три года во флоте, а когда вернулся, оказалось, что станки с ЧПУ давно уже никому не нужны, а их операторы — тем более.
   Для того чтобы учиться и осваивать новую профессию, Андрей был слишком ленив, да и особых способностей не имел; примкнуть к бандитской группировке, как многие его сверстники, не хотел, а правду сказать — боялся. И вообще планы на будущее у него были в высшей степени неопределенные. Когда-нибудь, когда ему, наконец, повезет, он еще покажет всем… Что именно покажет Андрей не задумывался, а пока слонялся в ожидании лучших времен, которые уже никогда не настанут. Время от времени Андрей перебивался случайными заработками, подрабатывая то грузчиком, то дворником, то сторожем, но почему-то получалось так, что отовсюду его выгоняли с большим скандалом. Он пока еще не алкоголик, но пьет намного больше, чем следует. Ему только двадцать пять лет, но во всем его облике, слишком поношенной одежде, фигуре, походке, а главное, в глазах уже появилось нечто, сигнализирующее всякому мало-мальски опытному собеседнику: «Внимание! Я — конченый человек!»
   Хлопнула входная дверь. Значит, мать наконец-то ушла на работу. Андрей знал, что сейчас она пойдет торговать газетами с лотка в ближайшем универсаме, переделанном в супермаркет, а потом побежит на другую работу — мыть полы в кафе «Золушка». Домой она придет часам к десяти и примется говорить о том, что заведующая опять к ней придиралась, а в мужском туалете кто-то снова наблевал на пол. Закончив рассказ, будет долго вздыхать и мазать вонючей мазью ноги, исчерченные синими варикозными венами в палец толщиной.
   Тоска!
   Андрей наконец проснулся окончательно. Убедившись, что досмотреть чудесный сон уже не удастся, он встал с кровати и прошлепал босыми ногами на кухню. Так и есть — яичница уже остыла, да к тому же и пригорелая.
   Лениво ковыряя вилкой в тарелке и прихлебывая остывший чай, он погрузился в невеселые мысли. Ну что же это такое! Все вокруг живут припеваючи, бешеные бабки гребут, особо не напрягаясь. Все к их услугам — кабаки, шмотки, шикарные девочки, крутые тачки. Вон сколько новеньких иномарок по Москве бегают! Почему же одним — все, а другим ничего?
   Еще и газета дурацкая валяется на полу! Андрей поднял ее и стал лениво перелистывать. Ну что там в разделе «требуются»? Автослесарь со стажем работы, главный бухгалтер, юрист — это все мимо. «Работа для молодых и энергичных» — тоже. Это только звучит красиво, а на деле — ноги в руки и марш торговать всякой хренотенью на улицу, в электричку или в метро. Кладовщик? Мужчина предпенсионного возраста без вредных привычек. Пожалуй, при такой жизни и до пенсии не доживешь.
   Кто там еще? Электрики, сантехники, медсестра в стоматологию… Все мимо, мимо и мимо. И вообще, кто же возьмет человека с улицы на хорошее место? А тут еще и кризис… Что такое кризис, Андрей представлял себе довольно смутно, но если уж доллар скакнул за месяц почти в три раза, тут и ежу ясно — хорошего не жди.
   Андрей продолжал лениво и бесцельно перелистывать шуршащие страницы, когда его взгляд наткнулся вдруг на совсем уж странное объявление: «Предлагаю всем желающим СЧАСТЬЕ, оптом и в розницу. Телефон 666-13-15».
   А что, прикольно! Андрей нашарил тапочки, шелестя газетой, прошел в прихожую и принялся набирать номер. Почему-то диск на старом аппарате, сработанном гражданами трудолюбивой Чехословакии еще в начале восьмидесятых годов, отвечал ему таким сопротивлением, что Андрей чуть не бросил эту затею. Вот ведь рухлядь-то, а? Мать никак не соберется новый купить, все жмотится.
   Наконец, послышались длинные гудки. Один, другой, третий… Они там померли все, что ли? Потом в трубке что-то щелкнуло, и приятный девичий голосок на автоответчике профессионально-жизнерадостно прощебетал:
   — Добрый день! Вы позвонили в компанию «Счастье трейдинг энд компани». По всем интересующим вопросам вас готов лично проконсультировать коммерческий директор господин Шарль де Виль. В любое время мы будем рады видеть вас но адресу: Пыхов переулок, 14, второй подъезд, вход со двора.
   Ни фи-ига себе! Андрей так и застыл с трубкой в руке. Пацанам рассказать — обхохочутся. И где это — Пыхов переулок?
 
   С самого утра зарядил противный нескончаемый дождь. В воздухе пахло прелой листвой и автомобильными выхлопами. Пенсионер Вилен Сидорович Поликарпов бодро шаркал к метро за свежим номером газеты «Завтра».
   Не сказать, чтобы он был пламенным и убежденным коммунистом. К советской власти он относился примерно как старый еврей к своей жене — немножко любил, немножко боялся, иногда обманывал, но, в общем, другой не хотел. Иногда, подвыпив в компании, позволял себе даже возмутиться, что в магазинах очереди большие, или шепотом рассказать анекдот про Брежнева.
   Всю свою жизнь Вилен Сидорович проработал мастером на большом машиностроительном заводе. Получал профсоюзные путевки, выпивал по субботам, прятал заначку от жены и азартно матюкался с рабочими — словом, жил как все. И, несмотря на мелкие недостатки, эта жизнь была достойной и правильной, а главное — понятной. Право на труд, право на отдых, бесплатная медицина, образование… Куда все девалось, когда к власти пришли эти дерьмократы? Завод встал, кто помоложе — разбежались по-быстрому. Одни — на рынок торговать, другие — в бандиты. А старикам куда? Одна дорога — на пенсию, и хорошо еще, что года вышли и стаж есть, а то хоть руку горсточкой протягивай. И пенсия, годами труда заработанная, — слезы одни, еле на еду хватает. А главное — ни почета, ни уважения рабочему человеку.
   Сталина на них нет.
   Многие пожилые люди, оказавшись лицом к лицу с нищей старостью и напрасно прожитой жизнью, испытывают подобные чувства. Старушки — те еще приспосабливаются, варят варенье, вяжут носки, нянчат внуков и копаются на дачных участках. А старикам куда? Только на митинги ходить. Некоторые находят утешение в семье. Вилен Сидорович иногда завидовал своим сверстникам, что терпеливо дожидаются на скамеечках, пока внуки осваивают фигурное катание или английский язык, но тут ему тоже не повезло — жена умерла несколько лет назад, а детей Бог не дал. И теперь Вилен Сидорович коротал время в компании старенького телевизора «Рекорд» и болонки Крошки. Наше дело старческое, день прошел — и слава богу… А вперед лучше не заглядывать.
   Ведь что там, впереди? Крушение всего, ради чего он жил. Одинокая, нищая старость. Болезни. Гуманитарные подачки от бывших врагов-империалистов. И наконец, смерть.
   За такими невеселыми мыслями Вилен Сидорович добрел до метро. Вот и знакомый ларек, где торгует Валя — соседка из второго подъезда. Тоже вот — инженер, с высшим образованием, а сидит за стеклом целый день, как рыба в аквариуме, журналы продает. Иногда такие попадаются, что смотреть совестно.
   Эх, до чего страну довели!
   День выдался неудачный. Газеты в продаже не оказалось. Вроде бы мелочь, но Вилен Сидорович почему-то расстроился еще больше, рассматривая глянцевые обложки с заморскими пейзажами и полуголыми девками. Даже Вале стало жалко его.
   — Завтра приходите, Вилен Сидорович! Или вон «Комсомолку» возьмите, тоже газета интересная.
   Уходить с пустыми руками не хотелось — зря, что ли, шел в такую даль! И Вилен Сидорович, кряхтя, полез в карман за потертым кожаным кошельком. Он долго отсчитывал мелочь, а Валя смотрела на него, терпеливо и жалостно, без всякого раздражения. Когда он справился со счетом, она вдруг полезла иод прилавок.
   — Вот, возьмите еще «Из рук в руки» в придачу. Со вчера тут завалялась.
   Газета с объявлениями пенсионеру, конечно, без надобности, но раз дают — надо брать. Он сунул под мышку свернутые газеты и торопливо зашагал обратно.
   Надо еще сегодня в поликлинику успеть.
 
   Олег Сартанов сидел за столом у себя в офисе, лениво перелистывая газету. Только что секретарша Леночка принесла ее с лотка у метро, капризно кривя ярко накрашенные губки. Конечно, вслух она ничего не сказала (попробовала бы!), но на ее хорошеньком кукольном личике ясно читалось недовольство. Что-то вроде: «Я секретарь-референт со знанием английского языка, а не девочка на побегушках, чтобы меня за газетами посылать».
   Да пусть ее. Все равно скоро нужно будет что-то решать. После кризиса бизнес идет все хуже и хуже, так что придется сворачиваться. Аренда за офис выплачена до конца месяца, а что будет дальше — покрыто мраком неизвестности.
   Олег с грустью оглядел интерьер своего офиса, выдержанный в строгой и стильной черно-белой гамме. Вот и ремонт сделали совсем недавно, причем за свой счет, а теперь придется съезжать.
   Но больше всего угнетало его не это. Олег чувствовал, что теряет дело, которому отдано было несколько лет. Игра на бирже приносила ему деньги, да, но вместе с тем — ни с чем не сравнимое удовольствие. Куда там казино и горные лыжи! Когда удавалось провернуть особенно удачную сделку или правильно угадать направление тренда, Олег чувствовал, что по-настоящему живет. Деньги как таковые его не особенно интересовали, но волшебное чувство собственной силы и значимости, сумма предвидения, расчета и удачи наполняли жизнь смыслом, придавали ей особенный, острый вкус и. запах.
   И вот теперь все рухнуло. Конечно, Олег понимал, что когда-нибудь пройдет и это, но все равно было обидно. В самом деле, какой смысл вести тонкую и выверенную шахматную игру, когда в любой момент кто-то грубый и всесильный может легким движением сбросить фигуры с доски, да еще запустить этой доской тебе в голову. «Никакой девальвации не будет!» А на следующий день — дефолт.
   И что теперь делать — неизвестно.
   Олег привык работать и не мыслил себя вне бизнеса. Но его сбережения на счете в Инкомбанке уже канули в неизвестность, а кредитную карточку можно было использовать разве что как брелок для ключей. Что ж, переживем и это. Как там говорил Черчилль? «Успех — это продвижение от одной неудачи к другой с нарастающим энтузиазмом». Так что теперь придется временно свернуть дела, сократить расходы и посмотреть, что будет дальше. Олег потянулся в кресле, отхлебнул остывающий кофе из любимой кружки с надписью «Лучше пузо от пива, чем горб от работы» и снова погрузился в изучение объявлений о купле-продаже.
   А новости не радовали. Всего полгода назад он покупал свой «форд-таурус» за 15 тысяч долларов, а теперь больше семи за него не возьмешь. Так что реализацию активов придется отложить — уж больно невыгодный момент. Благо, что некоторую часть заработанных средств он заблаговременно успел перевести в офшорные компании.
   Жаль только, что не все.
   Ладно, прорвемся. Олег уже механически перелистывал газетные страницы, когда вдруг наткнулся взглядом на весьма странное объявление. Рука почему-то дрогнула, и кофе пролился на рубашку. Сердце замерло на мгновение, а потом глухо стукнуло, отдаваясь несильной, но противной болью под левой лопаткой. Наде же, глупость какая! Счастье оптом и в розницу! Наверное, какой-то сумасшедший. И номер телефона очень странный. Олег никогда не встречал подобных. Это где ж такая АТС в Москве?
   А что, даже забавно. Олегу вдруг стало очень любопытно — кто же мог дать такое объявление? Торговая фирма? Религиозное объединение? Клуб по интересам? Или… Что-то другое?
   Олег одернул себя — ну как не стыдно! Взрослый человек, и вдруг так запал на дурацкое объявление. Наверняка это какая-нибудь «сауна люкс» с девочками так смешно рекламирует свои услуги. Интересно, кто у них там на телефоне сидит?
   Проще выяснить, чем гадать. Олег потянулся к телефону и набрал номер. Но руки у него почему-то дрожали, и некая часть его сознания, то, что он привык называть «внутренним инсайдом», упорно нашептывала ему, что это не смешно и не забавно. Совсем не забавно.
 
   Игорь Ткаченко, мужчина средних лет, среднего роста и до такой степени лишенный особых примет, что это само по себе могло бы быть особой приметой, тоже просматривал «Из рук в руки». Смотрел он очень внимательно, хотя работу не искал, ни продавать, ни покупать ничего не хотел и знакомиться ни с кем не собирался.
   Игорь снимал комнату у одинокой пенсионерки Зинаиды Павловны, и та просто нахвалиться не могла на своего жильца — тихий, трезвый, женщин не водит, разговаривает вежливо… Правда, документов его она не видела, но и не настаивала особо — сразу видно, что мужчина положительный. И платит хорошо, дай бог здоровья, а то ведь как прожить на одну пенсию! Время от времени он исчезал на несколько дней. Хозяйке объяснил, что по работе часто приходится ездить в командировки. Она, конечно, согласно кивала, хотя и удивлялась в глубине души — что это за работа такая? Человек то целыми днями дома сидит, то вдруг срывается неизвестно куда, хоть днем, хоть ночью. Вот раньше хорошо было, все ясно. Утром ушел — вечером пришел, пятого аванс, двадцатого получка… А эти современные — кто их разберет? Лучше и не вникать, меньше знаешь — крепче спишь.
   И правильно. К своему счастью, добрая старушка только потом, много позже узнала, что ее положительный и трезвый жилец, который вежливо здоровался с ней на кухне по утрам и никогда не отказывал в маленьких просьбах — ну, там, за хлебом сходить или в аптеку, — уже лет пять числится в федеральном розыске как особо опасный преступник, совершивший побег из следственного изолятора.
   А ведь как все хорошо начиналось! Лет двадцать назад Игорь Ткаченко, спортсмен, отличник, секретарь комсомольской организации, считался гордостью школы. И среди ребят он пользовался большим авторитетом, потому что не был ни зубрилой, ни стукачом, просто учеба легко ему давалась. К тому же Игорь охотно помогал одноклассникам на контрольных по математике и всегда мог под видом какого-нибудь комсомольского мероприятия «солидарности с борющимся народом Гванделупы» устроить в школе дискотеку с полузапрещенными «Роллинг Стоунз». Никто не сомневался, что после школы Игорь благополучно поступит в институт и двинется дальше по проторенной дорожке — научная работа или карьера по общественной линии.
   Не вышло. В тот год конкурс в Политехнический был высокий, к тому же подоспел целевой набор для абитуриентов из национальных республик. Игорь не добрал двух баллов на экзаменах, а подать документы в другой институт, попроще — не успел. А уж дальше пошло-поехало, Министерство обороны своего не упустит. Исполнилось восемнадцать — и все, левой-правой. Повестка из военкомата, бритая голова, марш «Прощание славянки» на вокзале… Мамы смахивают слезу, отцы играют желваками: «Служи честно, сынок…» Игорь не успел опомниться, когда оказался в чужой, раскаленной солнцем, а главное — ненавидящейстране, на войне, где нет линии фронта, где стреляют из-за угла, где каждый камень таит опасность и земля горит под ногами. Он и сейчас не любит вспоминать, как они, ошалевшие юнцы, ходили в атаку, накурившись анашой, как пили водку потом, как давили БТРами глинобитные мазанки и отправляли на родину проклятый «груз 200».
   Это уже потом, много позже про эту войну напишут книги и поставят фильмы, и на эстраду будут выходить певцы в камуфляже и крапчатых беретах, а тогда этой войны вроде как бы и не было.
   Дальше было ранение, военный госпиталь в Подольске и дворик с чахлой зеленью, куда выползали погреться на солнышке двадцатилетние ветераны. А потом? Инвалидность третьей группы и копеечная пенсия, подачка от государства. Он навсегда запомнил толстую тетку в собесе, куда приковылял однажды, опираясь на палку и стиснув зубы от боли. Кривя слишком ярко накрашенные губы и поправляя вытравленные до соломенный желтизны волосы, она двумя пальцами взяла документы и презрительно процедила сквозь зубы:
   — Афганистан? Ну и что? Я сама, между прочим, в Бирме работала. И вообще, я вас туда не посылала! Не мешайте работать, молодой человек!
   С тех пор он зарекся просить помощи и выживал сам, как умел.
   И не он один. Мало кто из афганских ветеранов сумел притереться к мирной жизни. Потому что не было у них ни профессии, ни семьи, ни четких целей. Ну, не на завод же идти! Только фронтовое братство да огромная, всепоглощающая ненависть.
   А еще — умение убивать и презрение как к чужой, так и к собственной жизни. Чего там? Однова живем!
   Сначала ничего, весело было. Шустрые пацаны подсуетились быстро и принялись крышевать коммерческие структуры. Поначалу все это казалось просто игрой — яркой и увлекательной. А дальше были кровавые разборки, арест, побег из тюрьмы… И предложение, от которого нельзя отказаться.
   Утром Игорь сходил к ларьку за газетой и теперь, сидя на старой железной кровати с провисающей сеткой, прихлебывал крепкий сладкий чай и перелистывал шуршащие страницы.
   Увидев в рубрике «Знакомства» объявление следующего содержания: «Уродливая старая дева желает познакомиться с состоятельным и щедрым господином», он должен был срочно отказаться от комнаты и расплатиться с хозяйкой. Потом — отзвониться по контактному телефону, сказать условленную фразу: «Спасибо, груз уже в пути» и выслушать дальнейшие инструкции для того, чтобы ликвидировать (он не любил слово «убить») человека, которого до этого видел только по телевизору.
   В обществе давно уже бродят слухи о «Белом легионе». Эти слухи активно подогреваются средствами массовой информации и авторами бульварных романов. Сообщество бывших и действующих офицеров спецслужб, эдакое тайное братство, которое вершит собственный справедливый суд над бандитами… При ближайшем рассмотрении романтический ореол заметно тускнеет. Как и везде, здесь все упирается в деньги. Власти выгодно держать контору по устранению политиков, бизнесменов, журналистов и прочих граждан, по каким-то причинам ставших неугодными.
   За пять лет своей деятельности Игорь устранил троих мужчин и одну женщину. Этот эпизод он особенно не любил вспоминать.
   Искомого объявления он так и не нашел. Значит, пока еще не время. Умение терпеть и ждать было так же необходимо при его профессии, как въедливая внимательность для бухгалтера или чувство ритма для танцора.
   Газету он теперь просматривал просто для развлечения. Каких только объявлений не дают люди! «Богини любви срочно приедут к вам в гости». И что с ней делать, с богиней-то? Молиться? «Верну мужа за один день. Любимый будет вечно лежать у ваших ног». А на фига он нужен, лежачий? «Продается скаковая лошадь самовывозом (Калужская область, дер. Толстопальцево)». Это значит, на ней скакать придется? Прямо из Калужской области?
   Стоп-стоп-стоп. А это что такое? «Счастье оптом и в розницу». И телефон, которого наверняка не существует в природе. Что это? Код? Сигнал для кого-то, такой же, как «уродливая старая дева»? Интересненько получается, интересненько!
   Игорь отложил газету. Почему-то ему вдруг стало грустно. Чужая комната, убогая и тесная, заставленная всяким хламом, вдруг будто надвинулась на него, навалилась своими стенами. Он остро, всей кожей ощутил неизбывную, тупую и безнадежную, как смертельная болезнь, злобу на своих хозяев и благодетелей. Слова только говорят всякие, типа идейные очень, у самих одни деньги на уме. Жадные, как сволочи. Хоть бы квартиру дали снять нормальную вместо этой халабуды — так нет ведь! Зимой снега не выпросишь.
   Сколько же можно жить вот так, между небом и землей? Игорь почувствовал, что устал быть инструментом, марионеткой в чужой игре. А куда денешься, если ты беглый и уже много лет в розыске? В тюрьму возвращаться — верная смерть, да и не доехать ему живым до тюрьмы, даже если и придет фантазия сдаться первому же постовому. Вот и выходит, что живешь только, пока нужен им, сволочам.
   Сегодня жив — и слава богу, а что потом? Если ответить честно на этот вопрос — ничего хорошего. Годы к сороковнику подкатывают, а нет ни жилья, ни семьи, ни друзей, ни своего дела… И скорее всего, уже не будет никогда. Только вот работа эта проклятая, да еще куратор Сергей Степаныч, мать его за ногу!
   Да и она, работа эта, скоро закончится. Ведь сколь веревочка ни вейся, а кончику быть. Скорее всего выполнив последнее задание, он вряд ли проживет долго. Чересчур часто мелькает на телеэкране толстая морда в которую ему предстоит всадить пулю в самые ближайшие дни. Что ж, грех жаловаться, ему и так везло, мало кто продержался столько времени.
   На улице накрапывал дождь, но и в комнате бездействовать стало просто невыносимо. Слишком уж нехорошие, безнадежные мысли… Нужно было много размяться и отвлечься от них, а то так и свихнуться недолго. Игорь быстро натянул ботинки, подхватил куртку с вешалки, крикнул в кухню, где возилась хозяйка: