Бова Бен. Орион

   Эту ночь омрачило печальное событие. Умер подросток, поранивший себе ногу во время недавней охоты. Рана была не слишком серьезной, но, очевидно, во время перехода в нее попала какая-то инфекция, и к тому времени, когда племя добралось до долины, мальчик едва мог идти. К вечеру, несмотря на усилия Авы, у него началась сильнейшая лихорадка, а уже под утро душераздирающий крик его матери, просидевшей всю ночь у ложа сына, известил нас о том, что все кончено. Мальчика похоронили около полудня. Ава совершила погребальную церемонию. Прежде чем опустить тело в могилу, туда аккуратно сложили все личные вещи, которые подросток успел накопить к своим четырнадцати годам, – несколько каменных орудий, пригоршня разноцветных камешков, зимняя одежда. Каждый уронил в могилу цветок, после чего ее засыпали землей. Все время церемонии несчастная мать простояла у могилы сына. Она уже не могла плакать и только наблюдала за ритуальным шествием. Позднее Ава сказала мне, что отец ребенка погиб два года тому назад и у бедной женщины, которую звали Мара, не осталось других детей. Ее возраст не позволял ей надеяться найти себе нового мужа, так что скорее всего ей уже не суждено пережить следующую зиму.
   На следующее утро, чтобы хоть немного развеяться, я отправился на экскурсию по долине и обошел ее из конца в конец. Помимо следов ледника, я обнаружил многочисленные признаки недавнего землетрясения. Дно долины изобиловало многочисленными трещинами и уступами, из-за которых поток в ряде мест струился в обратном направлении, от низовья к верховью.
   По пути назад, среди зарослей кустарника, у подножия круто поднимавшейся скалы я заметил Аву, по обыкновению собиравшую лекарственные травы и корешки растений. Я с грустью подумал, что какими бы познаниями ни обладала Ава, ее искусства явно не хватило, чтобы спасти сына Мары, погибшего скорее всего из-за заражения крови.
   – Ава, – окликнул я ее.
   – В чем дело? – недовольно спросила она, поднимая голову.
   – Ничего особенного, – отвечал я, направляясь к ней сквозь заросли карликовых деревьев. – Просто я возвращался в лагерь и случайно увидел тебя.
   Она бросила на меня недоумевающий взгляд. Очевидно, идеи прогулок и дружеской болтовни были совершенно чужды сознанию этих простых людей.
   – Я вижу, ты собираешь лекарственные травы, – произнес я, чтобы как-то начать разговор.
   – Да. – Ее улыбка сразу увяла. – Я не смогла спасти сына Мары. Бес, вселившийся в него, оказался слишком силен для меня. Мне надо найти более действенное лекарство.
   Я не стал говорить, что и двадцать тысяч лет спустя медики разных стран все еще бились над разрешением этой проблемы.
   – Ты сделала все возможное, – заметил я, желая хоть как-то утешить ее.
   – Почему ты не помог мне?
   – Я?
   – Ты человек огромной силы, Орион. Почему ты не захотел помочь мальчику?
   – Но я охотник, а не врач, – возразил я, смущенный ее вопросом.
   Ее бездонные серые глаза, смотревшие в упор на меня, казалось, проникали мне в душу.
   – Ты обладаешь гигантскими познаниями. Ты знаешь то, о чем мы не имеем ни малейшего понятия. Я надеялась, что твои знания включают и искусство врачевания.
   – Увы, нет, – отвечал я сокрушенно. – Мне очень жаль, но я ничего не понимаю в медицине.
   Ава отбросила прядь рыжих волос, упавшую ей на лоб. Судя по всему, она не поверила моим словам.
   – Я говорил тебе и раньше, – напомнил я, – я всего лишь человек.
   Женщина недоверчиво покачала головой.
   – Я не верю тебе. Ты отличаешься от всех мужчин, которых я когда-либо видела.
   – Что же во мне такого особенного? – спросил я, шутливо раскинув руки. – По-моему, я мало чем отличаюсь от других мужчин твоего племени.
   – Я говорю не о твоем теле или твоем семени, – возразила она.
   Я похолодел. Итак, наша ночь любви была всего лишь заранее запланированной проверкой. Ава просто хотела лишний раз убедиться, что я человек, а не демон, и избрала для этого самый простой способ.
   – Ты отличаешься от них своим духом, – продолжала Ава, – душой и, конечно, своими знаниями.
   – Мне известно немало, – согласился я, – но, поверь мне, того, что я не знаю, гораздо больше.
   – Научи меня! – вырвалось у нее. – Научи меня всему, что знаешь сам.
   Не скрою, я был удивлен. В Аве проснулась тяга к знанию.
   – Я должна научиться множеству вещей, – уговаривала она меня. – Я знаю так мало. Научи меня. Раздели со мной твое знание.
   – Разумеется, я могу научить тебя некоторым вещам, Ава, – согласился я. – Но боюсь, большая часть моих знаний просто не нужна тебе. Они пригодятся твоему племени.
   – Но ты станешь учить меня?
   – Если ты того хочешь.
   – Я хочу. – Ее глаза заблестели от возбуждения.
   – Но почему ты хочешь учиться? – поинтересовался я.
   Казалось, на мгновение она потеряла дар речи.
   – Как – почему? Чтобы знать, чтобы понимать. Что может быть важнее этого? Чем больше я буду знать, тем полезнее я буду для моего племени. Если бы я больше знала о лекарственных травах, то смогла бы спасти сына Мары.
   Настала моя очередь потерять дар речи. Если не считать ее грязной кожи и грубой одежды, Ава мало чем отличалась от Марии Кюри и других великих естествоиспытательниц двадцатого века. Ею тоже владела тяга к знаниям. Более того, она сознавала, что знания – ключ к власти, что понимание мира открывает доступ к его ресурсам и дает возможность использовать их для своих нужд.
   Неправильно истолковав мое молчание, она смущенно добавила:
   – Но я сама ничего не могу дать тебе в обмен на твои знания…
   Слава Богу, идея предложить в качестве оплаты себя так и не пришла ей в голову. Я невольно улыбнулся при мысли, что древнейшая профессия еще не успела утвердиться в этом мире.
   – Существуют вещи, которые ты знаешь, а я нет, – успокоил я ее. – Мы просто обменяемся нашими знаниями. По-моему, это вполне справедливо.
   – Конечно! – Она едва не задохнулась от воодушевления.
   – Хорошо, – сказал я. – Начнем с того, что ты скажешь мне названия этих цветов и какими лечебными свойствами они обладают.
   В течение большей части дня мы бродили по зарослям, обмениваясь всевозможной информацией. Я рассказал ей о металлах, из которых можно делать более надежные инструменты, чем из обломков кремня или обсидиана, используемых племенем. В свою очередь, Ава прочла мне целую лекцию о лечебных свойствах дикорастущих цветов и трав. Постепенно я перевел разговор на более интересующую меня тему – о других племенах, чье прибытие ожидалось со дня на день, и о племенах, которые были их врагами.
   – У других людей цвет волос такой же, как у твоих соплеменников? – спросил я.
   – Нет, ничего подобного, – отвечала она. – Некоторые черноволосые, как и ты.
   – А цвет кожи? Они все светлокожие?
   – Да. Конечно, летом кожа у них темнее, но зимой она снова принимает естественную окраску.
   – Тебе когда-нибудь приходилось видеть мужчину, чей цвет кожи напоминал бы пепел костра? Он почти одного роста со мной, у него красные глаза и невероятно сильные руки.
   Она невольно отпрянула от меня.
   – Нет, – сказала она испуганно, – и надеюсь, что никогда его не увижу.
   – Может быть, ты слышала о таком человеке, – настаивал я. – Иногда его зовут Ариманом, иногда Владыкой Тьмы.
   Ава содрогнулась.
   – Он похож на демона. Он мужчина, но у него дьявольская сущность.
   Ава бросила на меня подозрительный взгляд.
   – Мужчина? Ты тоже сказал мне, что ты просто мужчина.
   Я предпочел перевести разговор на другую тему. Ава не возражала. Мы заговорили о долине, в которой находились. Случайно я упомянул, что здесь можно было бы обосноваться и на постоянное местожительство, если заблаговременно подготовиться к зиме. Эта мысль заинтересовала ее, и я рассказал ей, как можно сделать теплую зимнюю одежду из шкур и мехов убитых животных.
   – Это мне уже известно, – прервала она меня. – Скажи лучше, чем мы будем питаться, когда земля покроется снегом. Все животные перебираются в теплые края. Мы следуем за ними.
   – Вместо того чтобы убивать животных, – объяснил я, – вы можете поймать несколько пар и содержать их в специальных загонах. Они принесут приплод, и у вас круглый год не будет недостатка в мясе.
   Ава рассмеялась.
   – А что же будут есть зимой сами животные? – спросила она. – Травы-то не будет.
   – Можно собрать траву и злаки, когда они созреют, сложить в хижины и кормить ими животных в течение зимы.
   Смех прекратился. Ава не восприняла мою идею. Она оказалась слишком новой и фантастичной для дикарки, чтобы проглотить ее в один присест. Но она задумалась. Для меня это было важнее всего.
   Когда мы подошли к линии утесов, составлявших основание вулкана, я решил, что настало время задать ей другой интересующий меня вопрос.
   – У этой горы есть имя?
   – Да, – отвечала она, поднимая глаза к заснеженным вершинам. – Но имя священной горы нельзя произносить вслух.
   Она с уважением посмотрела на меня.
   – Когда дух огненной горы гневается, земля начинает дрожать. Старейшины рассказывают, что много-много лет назад, еще до того как они родились, гора извергла огонь на обитателей долины и заставила их покинуть это место.
   – Но они вернулись?
   – Только спустя много лет. С тех пор они боялись этой горы и научили своих детей и детей своих детей относиться с почтением к духу горы.
   Я бросил взгляд на заснеженные вершины. Кажется, впервые с того времени, как я увидел вулкан, над ним не поднималась струйка дыма.
   – Похоже, сегодня дух отдыхает.
   Ава улыбнулась:
   – Да, иногда это случается. Но когда дух разгневается, он снова может выкинуть пламя.
   – Неужели дух горы разгневается, если ты скажешь мне ее имя? – спросил я.
   Ава нахмурилась:
   – Почему ты хочешь его узнать?
   – Как и ты, из любви к знанию, – ответил я, улыбаясь. – Я хочу знать ответы на все вопросы.
   Кажется, мое объяснение удовлетворило ее. Подойдя ко мне вплотную, она еле слышно прошептала.
   – Арарат.

27

   Дал выглядел явно недовольным, когда Ава и я вернулись в лагерь после продолжительной прогулки. Соответственно его недовольство возрастало и в последующие дни, когда мы стали проводить еще больше времени вместе.
   Иногда по вечерам я уводил Аву подальше от лагерных костров, чтобы дать очередной урок прикладной астрономии. Я рассказывал ей о звездах, объяснял, как по их положению на небосводе можно предсказывать время разлива рек или начало сезонной миграции животных. Ава была способной ученицей и уже после нескольких таких уроков обратила мое внимание на то, что одна из звезд слегка сдвинулась со своего места.
   – Это Марс, – пояснил я. – Собственно, это даже не звезда, а мир, подобный нашему, но находящийся на невообразимо большом расстоянии от нас.
   – А почему у него такой странный цвет? – спросила Ава. – Красный, как кровь.
   – Все дело в том, – объяснил я, – что почва там красного цвета. Даже небо на этой планете имеет красноватый оттенок, почти такой же, как у твоих волос, из-за большого количества пыли, висящей в воздухе.
   – Должно быть, там живут очень воинственные люди, – заметила она, – раз уж весь их мир окрашен в цвет крови.
   Мое сердце упало при мысли, что помимо своего желания я помог ей изобрести астрологию. Но я быстро утешил себя соображением, что подобные идеи рождаются, как правило, многократно, в разное время и в разных странах. Идеи астрологии всегда были и будут популярны среди людей, вне зависимости от того, насколько соответствуют истине.
   В эту ночь мы оставались вместе до самого утра, наблюдая величественное зрелище движения звезд. Когда на небосклоне взошла Венера, Ава восторженно схватила меня за руку.
   – Как красиво, – прошептала она.
   Утренняя звезда и правда казалась необыкновенно прекрасной. Я бросил быстрый взгляд на сидевшую рядом женщину, с трудом удержавшись от искушения немедленно обнять и расцеловать ее. Очевидно, она догадалась о моих мыслях, потому что тут же слегка отодвинулась от меня.
   – Я женщина Дала, – прошептала она. – Мне бы хотелось, чтобы было иначе, но это так и уже ничего не поделаешь.
   Я собрался было сказать ей, что люблю ее, но с ужасом обнаружил, что в ее языке даже не существовало такого понятия. Галантность еще не вошла в обиход людей каменного века. Ава была женщиной Даля, а в те далекие годы представительницы прекрасного пола еще не меняли своих супругов.
   Мы вернулись в лагерь, когда женщины уже принялись за приготовление завтрака. Дал с недовольным лицом сидел на пороге своей хижины. Он выглядел несчастным, сердитым, обеспокоенным и полусонным одновременно. При виде нас он вскочил на ноги, но Ава тут же взяла его за руку и увела внутрь своей хижины, даже не кивнув мне на прощание.
   Постояв несколько минут в одиночестве, я повернулся и поплелся в собственную конуру, которую по настоянию Дала его сородичи построили специально для меня, на расстоянии добрых ста ярдов от ближайшей хижины. Едва я нырнул в узкую щель, заменявшую дверь, и оказался внутри моей единственной комнаты, я почувствовал, что кроме меня в ней находится кто-то еще. В землянке не было окон, и тьма там стояла кромешная, но я знал, что не ошибся. Прислушавшись, я уловил тяжелое, глухое дыхание незваного гостя.
   – Ариман? – прошептал я.
   Сгусток мрака шевельнулся в дальнем углу землянки. Моя рука автоматически легла на рукоятку каменного ножа, висевшего у меня на поясе. Это было предельно глупо, но инстинкт самосохранения, как всегда, оказался сильнее доводов рассудка.
   – Ты ожидал найти меня здесь, не так ли? – От его холодного, угрожающего голоса у меня по спине невольно побежали мурашки.
   – Это вы следовали за нами в течение многих недель? – спросил я, в свою очередь предусмотрительно отступая в сторону, подальше от слабой полоски света, проникавшей в землянку через щель в стене.
   – Да.
   – Вы собираетесь погубить этих бедных людей?
   Он слегка шевельнулся в темноте.
   – Какой вред я могу им принести? Я всего лишь одинокий человек, один против всего твоего народа.
   – Не называйте себя человеком, – оборвал я его.
   Он презрительно рассмеялся.
   – Ты глупец, Орион. Ты же называешь себя человеком. Почему я не могу поступать так же?
   – Я, по крайней мере, человеческое существо, – возразил я, – не имеющее ничего общего с вами и вам подобными.
   – В этом ты прав. Ты не принадлежишь к моей расе, – согласился Ариман угрюмо. – Твои людишки уничтожили мой народ. Я единственный, оставшийся в живых.
   – И теперь вы хотите отомстить?
   – Только свершить правосудие, Орион.
   – Понятие правосудия не включает в себя уничтожение пространственно-временного континуума.
   – Что делать, если это единственный способ его добиться? Необходимо обрушить сами основы, поддерживающие ваш мир. Приблизить конец света. Уничтожить того, кто называет себя Золотым богом.
   – Ормузда?
   – Да, Ормузда. Врага моего народа. Твоего хозяина, Орион. Твоего творца.
   – Вы не осмелитесь бросить ему вызов. У вас недостаточно сил для этого. Поэтому вы и хотите уничтожить бедных невежественных дикарей, – огрызнулся я, чувствуя, как внутри меня закипает ненависть.
   – Думай что хочешь, Орион. У каждого из нас свои интересы на этой планете.
   – Но здесь наш мир!
   – Временно, Орион. Только временно. Он сотворил тебя, чтобы ты покорил этот мир для него, но я позабочусь о том, чтобы уничтожить вас обоих. Раз и навсегда.
   – Ничего у вас не выйдет, – возразил я. – Я уже дважды нарушил ваши планы. Я сумею остановить вас и на этот раз.
   Он замолчал, обдумывая мои слова.
   – Ты сказал – дважды? Мы встречались уже дважды до сегодняшнего дня?
   – Да!
   – Этого не может быть, – пробормотал он, обращаясь скорее к себе, нежели ко мне.
   Я презрительно промолчал.
   – Ормузд умен, ничего не скажешь. Он двигает тебя через континуум против течения времени. Следовательно, ты еще не видел войны. Ты не знаешь, что произошло тогда.
   – Я знаю, что моя миссия заключается в том, чтобы выследить и убить вас и покончить с этим навсегда.
   Он покачал головой:
   – Навсегда. Я думаю, что ты даже не понимаешь значения этого слова. Никто из нас, даже Ормузд, не в силах контролировать время.
   – Такова моя миссия, – упрямо повторил я.
   Он пренебрежительно ухмыльнулся:
   – Так почему же тебе не взяться за дело прямо сейчас? Убей меня.
   Я колебался.
   – Ты просто боишься.
   – Нет, – ответил я вполне правдиво. Я действительно не боялся его. Про себя я уже успел прикинуть, сколько у меня шансов прикончить его. Я знал, что физически он намного сильнее меня. Как я мог напасть на него с одним каменным ножом в руке?
   – Мне надоело ждать, – заметил Ариман насмешливо.
   Без предупреждения он бросился на меня. Я ударился спиной о стену хижины и почувствовал, как его могучие пальцы сомкнулись вокруг моего горла. Непрочная крыша обрушилась, засыпав нас комьями глины и сухими ветками. Я попытался дотянуться до него своим ножом, но он был слишком силен для меня.
   Лицо Аримана находилось всего в нескольких дюймах от меня, и я мог отчетливо видеть насмешливую гримасу, исказившую его, звериный оскал его крупных зубов, красный огонь его нечеловеческих глаз. В моих ушах гремел дикий, торжествующий крик, вырвавшийся из его глотки. Я начал слабеть, темная пелена застлала глаза. Я понимал, что долго мне не выдержать.
   Неожиданно некий предмет воткнулся в землю рядом со мной. Затем я почувствовал, как нечто тяжелое ударило в тело Аримана, все еще продолжавшего сжимать мне горло. Смертельная хватка разом ослабла, он медленно откатился в сторону. Я перевел дыхание и приподнял голову, стараясь понять, что происходит.
   Ариман стоял в нескольких шагах от меня, держась одной рукой за копье, торчавшее из его бока. Из раны сочилась кровь.
   Другое копье просвистело в воздухе. Ариман поймал его свободной рукой. Повернувшись, я увидел своего спасителя. Дал с ножом в руке готовился нанести решающий удар. Другие люди спешили к нам. Их лица выглядели скорее удивленными, чем испуганными. Они готовы были поддержать своего вождя, хотя и не решались приблизиться к незваному гостю на слишком близкое расстояние.
   Следовало срочно вмешаться в эту игру. Изловчившись, я ударил Аримана обеими ногами. Владыка Тьмы как подкошенный рухнул на землю. Осмелевшие воины, издав воинственный клич, бросились к нам.
   Я сделал неудачную попытку прижать врага к земле, но определенно переоценил свои силы. Отшвырнув меня в сторону, Ариман вырвал копье из кровоточившей раны и швырнул его в сторону приближавшихся воинов. Даже брошенное из столь неудобного положения, оно „пробило“ грудь одного из людей Дала и заставило других отступить. Поднявшись и сбив с ног бросившегося на него Дала, Владыка Тьмы устремился в сторону утесов.
   Я с трудом поднялся на ноги. Дал медленно принял сидячее положение. На его подбородке успел проявиться огромный синяк. Остальные охотники топтались на месте, не смея подойти ближе. Ариман уже достиг линии утесов и исчез среди скал.
   – Кто это был? – спросил Дал, с трудом двигая разбитой челюстью.
   – Враг, – коротко ответил я.
   Ава первая пришла в себя. Опустившись на колени рядом с Далом, она осторожно ощупала его лицо. Затем женщина повернулась ко мне.
   – Со мной все в порядке, – произнес я хриплым голосом, предвосхищая ее вопрос.
   – На твоем горле я вижу отпечатки пальцев твоего врага, – заметила она, подходя поближе. – Никогда не видела такой огромной руки.
   – Так кто же это был? – повторил Дал.
   – Враг всех людей, – отвечал я. – Порождение Тьмы, чудовище, мечтающее убить всех нас.
   Люди мельком видели Аримана, но по просьбе Дала я еще раз описал его, опустив, правда, некоторые существенные подробности. Я не хотел, чтобы они думали о нем как о духе или демоне, с которым невозможно бороться. Попутно я высоко отозвался об их храбрости, не забыв добавить, что они не только спасли мне жизнь, но и сумели ранить Аримана и заставили его обратиться в бегство.
   – Мы можем выследить его и найти его логово, – добавила Ава, указывая на пятна крови, оставшиеся на траве.
   Ее предложение не вызвало особого энтузиазма. Даже Дал, в чьей храбрости я не сомневался, слегка подался назад.
   – Нет, – ответил я за всех. – Сейчас он уже успел спрятаться в пещерах, и нам не удастся найти его. Там темно, и ему будет нетрудно заманить нас в ловушку. Лучше оставаться здесь. Он не вернется назад.
   „По крайней мере некоторое время“, – добавил я уже про себя.
   На этом обсуждение закончилось. Охотники подняли мертвое тело своего товарища и перенесли его в хижину. Закончив эту неприятную процедуру, они собрались в кружок, чтобы обменяться впечатлениями.
   Дал вместе с Авой подошли ко мне.
   – Спасибо, Дал, – поблагодарил я его. – Ты спас мне жизнь.
   – Ты один из нас, – возразил он. – Я сделал только то, что обязан был сделать.
   – Но ты сделал больше, чем другие.
   – Я их вождь.
   – Кому много дается, с того много и спрашивается, – припомнил я старую поговорку. Дал был настоящий вождь. Возможно, поэтому он выглядел сейчас таким обеспокоенным. – Ариман не дух и не демон, – убеждал я его. – Он такой же человек, как и я.
   – Он сумел выдернуть копье из своего тела, словно это какая-то колючка, и убить им охотника, – возразил Дал.
   – Он обладает огромной силой, – подтвердил я.
   Дал машинально потрогал синяк на своей челюсти.
   – Еще бы. Он сумел проткнуть Рэдома, метнув копье, когда лежал на земле.
   – Но затем убежал, – напомнил я.
   Мне не хотелось, чтобы Дал боялся Аримана больше, чем необходимо.
   – Ты не сказал мне, что тебя преследует враг, – заметил Дал.
   – Я не знал, что он находится здесь, – возразил я, решив ограничиться полуправдой. – В последний раз я видел его очень далеко отсюда.
   – Пошли, Орион, поешь с нами, – вмешалась в разговор Ава, интуитивно почувствовав, что разговор принимает опасный оборот. – Солнце уже высоко. День обещает быть чудесным.
   Я понимал, что в голове у Дала уже успели зародиться новые подозрения, не сулившие мне ничего хорошего.
   Но человеку, не побоявшемуся бросить вызов Ариману и тем самым спасшему тебе жизнь, можно простить многое, даже если он твой соперник.

28

   Следующие несколько недель прошли без особых происшествий. Три племени, общей численностью более ста человек, стали нашими соседями. Примерно две трети из них составляли взрослые люди, одну же – дети в возрасте от одного года до четырнадцати лет. Жизнь во времена неолита была короткой. Двенадцатилетние девочки рожали детей. Сорокалетние мужчины лишались зубов и не могли не только охотиться, но и пережевывать достававшуюся им пищу. Судьба и тех и других была достаточно печальна.
   – Мы останемся в этой долине, – объяснила мне Ава, – до тех пор, пока не созреют злаки. Мы соберем их и унесем с собой. Если, конечно, – озабоченно добавила она, – зима не придет слишком рано.
   Ее слова подали мне новую идею. Кажется, я начинал понимать суть замыслов Аримана. Приближался очередной критический период в истории человечества. Кочевые племена охотников должны были уступить свое место земледельцам и скотоводам и тем самым заложить первый камень в фундамент человеческой цивилизации. Ариман явился, чтобы помешать этому. Если бы ему удалось осуществить свои планы, судьба человечества была бы предопределена. Остановившись в развитии, оно само обрекало себя на гибель.
   Тем не менее я не поддавался унынию. Разве он сам не сказал мне, что мы должны встретиться по меньшей мере еще однажды, во время великой Войны? Но сомнения оставались. Хуже того, их было больше, чем хотелось…
   Мои отношения с Далом оставались достаточно сложными, да и его подозрения в мой адрес не являлись тайной для его соплеменников. Я по-прежнему пользовался всеобщим уважением; мои предложения одно за другим претворялись в жизнь, но я был начисто исключен из их общественной жизни. Фактически, несмотря на свой полубожественный статус, я оставался изгоем для всех, за исключением Авы. Мы по-прежнему много часов проводили вместе. Со своей стороны я старался по мере возможности сдержать данные мною обещания и сообщил ей немало полезных сведений по основам земледелия, животноводства и личной гигиены. Наши отношения нисколько не изменились. Каждый вечер Ава возвращалась к себе в хижину, чтобы приготовить ужин для мужа. Нередко она приглашала и меня разделить с ними вечернюю трапезу, но открытое недовольство Дала, не имевшего понятия о законе гостеприимства, очень скоро заставило меня отказаться от подобных посещений. Обычно я сам готовил себе еду и поглощал ее в одиночку у порога своей заново отстроенной хижины. У меня даже не было необходимости самому ходить на охоту. Обитатели долины в изобилии снабжали меня мясом и овощами в обмен на-те знания, которые я давал им.
   Семена падали на добрую почву. Ученики меня радовали. К середине лета по всей долине они соорудили загоны для скота, а чуть ближе к осени женщины уже пряли пряжу, чтобы обеспечить свое племя теплой одеждой на зимний период.
   Жизнь в долине была простой и здоровой. Лето перевалило свой пик, но нам так и не пришлось испытать ни угнетающей жары, ни чрезмерной влажности. Всходы зерновых растений обещали хороший урожай. Ночи становились холодными, но это обстоятельство не мешало проведению наших регулярных занятий с Авой.