- Каждый день? - в ужасе повторил Мешков. - Маша, забери у меня пылесос. Зачем ты мне его дала? Значит, он бывает здесь каждый день...
Снова прозвенел звонок.
- Что это за проходной двор? - Мешков самолично бросился открывать.
В двери стоял пожилой мужчина с заискивающим лицом.
- Копчушки не желаете? Мешков выхватил у продавца корзину, отнес в комнату и водрузил на стол.
- Теперь ты не отвертишься!
- Отдайте корзину! - потребовал продавец. - Вы не имеете права!
- Молчи, мошенник! - Мешков полез в корзину. - Смотрите, вот как обманывают людей среди бела дня в Москве!
Он развернул пакет... в нем лежали копченые рыбешки.
- Машенька, - пропела соседка, - хотите, я дам вам рецепт, как готовить салат из копчушки!
И тут захохотал Толя, за ним засмеялась Маша, захихикал продавец, и, наконец, засмеялся сам Мешков.
В понедельник Мешков шел по длинному коридору строительного треста.
В зале заседаний была распахнута дверь. Мешков через голову женщины, которая сидела при входе, заглянул внутрь и отыскал глазами глянцевую лысину Лазаренко.
- Вызовите мне, пожалуйста, Лазаренко! - шепотом попросил он женщину.
Женщина нагнулась к соседу и, как при игре в телефон, шепнула ему на ухо: "Лазаренко спрашивают!" Тот нагнулся к следующему и повторил: "Лазаренко спрашивают".
Лазаренко поднялся с места и вышел в коридор.
- Здорово! - сказал Лазаренко Мешкову. - Ты когда приехал?
- В субботу, - ответил Мешков, - и догадайся, кто в этот день у меня был?
- Иллария Павловна! - сказал Лазаренко, как будто Иллария каждый день ходила в гости к Мешкову.
- Значит, ты ее подослал? - с укором вос-кликнул Мешков. - Зачем ты ей дал мой адрес?
Женщина, сидевшая в дверях, обернулась.
- Тсс!..
Лазаренко схватил Мешкова за руку и поволок в коридор.
- Да я ее в глаза не видел!
- А почему ты тогда догадался?
- Про кого же еще ты стал бы мне срочно сообщать.
Мешков улыбнулся:
- Значит, действительно, сама разыскала!
- Молодец!
- А почему она молодец? - передернул, плечами Мешков. - Ну, разыскала...
- Я пошел! - сказал Лазаренко. - Наверное, уже слушается мой вопрос.
Но Мешков загородил ему дорогу.
- Эта история меня выматывает. Ну зачем мне Иллария Павловна? Для чего мне она?
- Если ты не знаешь, то я тем более, - ответил Лазаренко.
- Что мне теперь делать, подскажи!
- Раз так, - насмешливо засмеялся Лазаренко, - позвони ей!
- Не хочу я звонить, и, кроме того, я не знаю ее телефона!
- Узнай! Или не узнавай! - и Лазаренко ушел, оставив Мешкова в полной растерянности.
После работы Мешкова можно было увидеть возле киоска "Справочное бюро".
- Можно ли узнать домашний адрес? Киоскер протянула Мешкову бланк.
- Заполните фамилию, имя, отчество, желательно год рождения, хотя бы приблизительно.
- Я могу заполнить все, кроме фамилии!
Киоскер рассердилась:
- Вы что, сюда пришли шутки шутить?
- У нее имя единственное в своем роде - Иллария! Это вообще не имя, а не поймешь что.
- Нельзя! - киоскер в сердцах захлопнула окошко.
- Это мне повезло, что нельзя! - сказал Мешков закрытому окошку. Теперь моя совесть чиста.
Но он не успел отойти от киоска, как сразу увидел на стенде афишу: "Всероссийская художественная выставка".
Мешкова будто насквозь пронзило. Он остановился, как вкопанный, оторопело поглядел на афишу, прочел адрес выставки и рядом увидел: "Открытие 15 сентября". Мешков опять постучал в окошко и мрачно спросил:
- Какое сегодня число?
Киоскер узнала Мешкова и ехидно ответила:
- За справку платите пять копеек!
Мешков заплатил и получил официальный ответ на фирменном бланке:"Сегодня 6 октября 1976 года".
Снег пошел, ранний октябрьский снег повалил.
Снег пошел, и поэтому в залах художественной выставки свет зажгли днем. От света забликовали стекла на картинах, а толстые лепные багеты заблестели фальшивым бронзовым цветом.
Мешков медленно продвигался по залу. Только все посетители шли от картины к картине, а Мешков от одной рамы к другой, потому что на каждой раме были прикреплены этикетки с фамилией художника, и что самое главное, с его инициалами.
Мешков задирал голову, почти беззвучно ше-велил губами:
- А-Эм., Ве-Ве... И-Эл...
Мешков опускал голову, читал инициалы на картинах в нижнем ряду:
- А-Эм. А-Эм.., Ве-Ве.., Ве-Ве...
И вдруг:
- Овчаренко! - вслух прочел Мешков и тотчас спросил у молодого человека, стоявшего рядом: - Как вы думаете, Овчаренко Те Пэ... мужчина или женщина?
- Понятия не имею.
Мешков пошел разыскивать служительницу. Она дремала на табуретке, в полусне следя за тем, чтобы никто не попортил произведений изобразительного искусства.
- Скажите, пожалуйста, - разбудил ее Мешков, - Овчаренко Тэ Пэ мужчина или женщина?
- А я почем знаю? - открыла глаза служительница.
- Вот беда, каталога нет.
- К закрытию наверняка напечатают! - утешила дежурная по залу.
- Вы случайно не знаете, кого из художников зовут Таисией Павловной?
- Не знаю, мой хороший. Вот Репина знаю - звали Ильёй Ефимовичем, а что за Таисия Ивановна, с чем ее едят?
- Павловна, - поправил Мешков, сделал несколько шагов, присел на стул отдохнуть и пожаловался соседу: - Сколько картин понавесили, пока все пересмотришь!
- Мало! - взорвался сосед. - Очень мало, самые лучшие не повесили! - и исчез.
Мешков изумленно поглядел ему вслед, встал со стула, собираясь продолжать осмотр, и в этот момент увидел Таисию Павловну. Она шла по залу, энергично размахивая руками.
Мешков напустил на себя вальяжность.
- Здравствуйте, Таисия Павловна! - он почти пропел эти слова.
- Вот это да! - удивилась Таисия. - Вот это не ожидала! С каких это пор вы интересуетесь живописью?
- А я ею не интересуюсь, - ответил Мешков, - разве вы забыли, что я ничего не знаю про Джотто?
- Тогда зачем вы сюда пришли?
- По делу! - он достал из кармана листок бумаги. - Как ваша фамилия, тут у меня записано, есть Алсуфьева Т. П., Гусарова Т. П. и, наконец, Овчаренко, тоже Т. П., правда, я не все картины обошел, может, еще есть Т. П..?
- Овчаренко зовут Тихоном Петровичем! - Таисия Павловна поначалу не догадалась к чему клонит Мешков. - Зачем вам сдалась моя фамилия?
- Хочу взглянуть на ваши картины! - схитрил Мешков.
- Пойдемте!
Художница резко встала с места, Мешков заторопился за ней, как вдруг она остановилась.
- Чуть было не купилась, вот что значит авторское тщеславие! Вы разыскиваете Илларию? Вам нужен наш телефон?
- Да! - ответил Мешков.
- Не должны вы ей звонить, зачем это, к чему это приведет?
Тут Таисию окликнули:
- Алсуфьева Таисия Павловна! К вам из редакции...
- Всего доброго! - попрощался Мешков и язвительно добавил: - Телефон я узнаю в вашей организации...
Несколько дней спустя Мешков, как всегда, сошел с автобуса возле своего дома, но не завернул во двор, а прошел вперед по улице. Будка телефона-автомата оказалась свободной.
На телефонный звонок сняла трубку Иллария.
- Алло!
- Иллария Павловна, это вы? - спросил Мешков.
- Да! Это я! - ответила Иллария недрогнувшим голосом. - Таисия мне рассказала, что вы разыскиваете мой телефон, и я уже третий день боюсь из дома выйти.
- Совершенно зря, - покачал головой Мешков, - вот что я вам хочу сказать...
- Ненавижу объясняться по телефону - решительно объявила Иллария. Все, что вы захотите мне сказать, скажете лично.
- Пусть будет по-вашему, - согласился Мешков - Тогда посидим в шашлычной.
Вскоре Мешков ждал Илларию возле шашлычной, которую сегодня украшало объявление "Санитарный день".
Вот появилась Иллария, пошла навстречу Мешкову и, высвободив из перчатки, протянула ему руку.
- Привет!
- Привет! - Мешков легонько пожал протянутую руку. - На вас опять новая шляпа!
- Да, я люблю шляпки, - Иллария весело улыбнулась. - Я представляю, как вы ходили по выставке, все таблички изучали, искали Т. П. Грандиозно! Я потрясена!
- Пришлось потрудиться! - Мешков тоже улыбнулся. - Вы извините, я думал, мы посидим в шашлычной, но видите, какая неудача - санитарный день.
- У меня все равно времени в обрез. - Иллария пошла по направлению к метро. - Мы с Таисией сегодня уезжаем на этюды, вернемся к праздникам, пятого ноября, я набрала
чертежей с собой, буду работать в гостинице.
Некоторое время они шли молча, а возле метро, не сговариваясь, вошли на территорию стадиона. Они пошли по дорожке, давя на асфальте мокрые листья.
- Ну, все-таки, что вы мне хотели сообщить? - спросила Иллария. Зачем-то вы меня вызывали?
- До вас у меня была спокойная жизнь, - невесело ответил Мешков, - я мотался по своим командировкам, ходил на футбол, в домино играл, в преферанс. Душевная тишина, вот что у меня было.
- Значит, из-за меня вы бросили преферанс?
- Из-за вас одно беспокойство, - Мешков не глядел на Илларию. Мешков поглядел на афишу, которая висела у входа в кинотеатр. - Вас нету, а все равно сплошная нервотрепка.
- Может, вы по мне скучаете?
- Никогда! - заверил Мешков. Теперь он увидел, что штакетник у входа на Южную трибуну, чуть правее кинотеатра, был раздвинут. И, не дожидаясь согласия Илларии, Мешков втиснулся в узкий проход. Иллария за ним.
- И давайте договоримся, - продолжал Мешков, он продирался сквозь заграждения. - Я думаю, так будет лучше. Вы ко мне не приходите, я вам не звоню, мы друг друга не ищем.
Иллария даже развеселилась:
- Чтоб это сообщить, вы разыскивали меня с такими трудностями? Вы непостижимы!
Сейчас они прошли на трибуну и оказались одни на всем стадионе. Они стояли между одиннадцатым и двенадцатым рядом, и было непривычно тихо. Они смотрели на поле стадиона, застеленное огромным брезентом, и на безжизненные сетки на футбольных воротах. Мешков достал из кармана газету, расстелил ее на деревянной скамье, и они сели рядом.
Они помолчали самую малость. Потом Мешков усмехнулся:
- Скинемся по рублику? Вы за каких будете, за синих или за белых?
Иллария тоже усмехнулась:
- Скинемся! А вы за каких?
- Я за синих!
- Тогда я тоже буду за синих!
- Да нет, - покрутил головой Мешков, - мы должны болеть за разные команды! Вы будете за белых, белых!
- Я буду за белых, белых! - повторила Иллария.
Оба улыбнулись.
И тут возле них возник служитель и грубо спросил:
- Вы еще как сюда попали? Посторонним запрещено! Уходите!
Иллария и Мешков покорно ушли.
Они снова шли по асфальту, закиданному листьями. И уже возле метро Мешков спросил:
- Вы куда едете?
- Снова в Древнегорск!
- Меня туда силой не затащишь! - сказал Мешков. - Вы поймите, я люблю свою бродячую профессию, люблю таскаться со стройки на стройку, вокзалы люблю, аэродромы. Это моя привычная жизнь. Я не оседлый. Я не могу ходить с женой в кино и к родственникам...
Иллария резко повернулась, сделала несколько быстрых шагов, толкнула тяжелую дверь
метро и исчезла...
Иллария вернулась домой и с порога крикнула:
- Ты знаешь, Виктор Михайлович приедет ко мне в Древнегорск!
- Только этого нам не хватало! - отозвалась Таисия Павловна.
Виктор Михайлович Мешков возвращался домой. Сейчас он был убежден, что правильно порвал с Илларией, и не будет испытывать никаких угрызений или сожалений. Чтобы еще более убедиться в этом, он прихватил бутылку вина и торт "Подарочный" и в подъезде явственного дома повстречался с Толей. Мешков собрался захлопнуть дверь лифта...
- Меня обождите! - поздоровался Толя. - Добрый вечер!
- Стоп! - сказал Мешков. - Мне не нравится, что ты женатый!
- Мне тоже, - сказал Толя.
- Сегодня я хочу побыть с дочерью наедине!
- Вы должны понять, что я хороший, и поэтому я посижу во дворе!
Когда Мешков пришел домой, то, ставя на стол вино и торт "Подарочный", сказал:
- Маня, у меня тут событие, в общем-то даже не событие, одним словом, гора с плеч, а может, и не гора с плеч, словом, надо отметить.
- Хорошо, папа, - согласилась Маша. - Только давай обождем Толю, он должен прийти с минуты на минуту!
У Мешкова перехватило дыхание.
- Он сегодня уезжает в Златоуст, с женой разводиться... - добавила Маша.
- Он уже пришел, - сказал Мешков.
- Он во дворе? - спросила Маша.
- Во дворе, - ответил Мешков. - Ему нравится наш двор.
Если в Москве еще выпадал и таял снег, то в Древнегорск зима пришла всерьез, снег лежал плотно, ветер дул ледяной, пронизывающий, и поэтому у Таисии на этюде был такой вид, что прохожие вздрагивали. На голове шапка-ушанка, тесемками завязанная под подбородком, через лицо повязан серый оренбургский платок, только глаза видны.
Одета Таисия была в овечий тулуп, на ногах валенки, на валенках галоши. Писала Таисия Павловна церкви, которые зимой особенно светлы и чисты.
Таисия отчаянно била кистью по картонке и не заметила, как подбежала Иллария.
- Тася, ты с ума сошла, мы же опаздываем на поезд!
- Кофе принесла? - с трудом выговорила художница.
- Какой кофе? Давай скорей сворачивайся! Ты совершенно окоченела!
- Вранье! - возразила Таисня. - Когда я пишу, я никогда не мерзну!
Приближался к Москве скорый поезд.
- Раз он не приехал, не написал, не позвонил, - говорила Иллария, значит, действительно, все...
- Он тебе не пара!
- Да, он мне не подходит, точнее, я ему не подхожу. Я ему не нравлюсь, вот в чем закавыка...
- Ты само загляденье, - вспыхнула Таисия. - Просто он не мужчина, а так... солома!
- Я достану чемодан!.. - Иллария прекратила разговор и выволокла из-под полки чемодан с блестящей ручкой, которую поставил когда-то часовщик Иван Матвеевич.
Потом Иллария ногой проталкивала тяжеленный чемодан по коридору. Чемодан, комкая ковровую дорожку, медленно продвигался к тамбуру.
Таисия Павловна сошла на платформу первой:
- Носильщик! Носильщик!
- Нам, как всегда, не везет, - сказала Иллария, переводя дух, когда чемодан соизволил, наконец, покинуть поезд, - достали билеты в последний вагон, всех носильщиков разобрали по дороге.
- Носильщик! - кричала Таисия Павловна. - Иля, стой здесь, я его найду и приведу.
- Не надо, - без всякого выражения проговорила Иллария. - Я сама донесу, если я надорвусь, это не имеет теперь никакого значения.
- Не суетитесь, - посоветовала проводница, - ждите, народ схлынет, явятся носильщики по второму заходу.
Иллария покорно присела на чемодан, Таисия стояла рядом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, злилась.
На платформе становилось свободнее. Пассажиры исчезали в темной глубине вокзала, появились какие-то люди с тележками, и проводницы складывали в них тюки с бельем.
- Где же носильщики? - У Таисии Павловны истощилось терпение. Все-таки я пойду, поищу...
Продолжая говорить, она сделала несколько шагов, как вдруг остановилась и смолкла.
Иллария медленно поднялась с чемодана и выпрямилась.
По перрону быстро шел Мешков. Он взялся за поручни и заглянул в предпоследний вагон, явно собираясь войти.
- У нас все сошли, - сказал ему проводник предпоследнего вагона.
Мешков двинулся дальше по перрону и увидел Илларию.
Он увидел Илларию и теперь шел к ней.
Иллария не шевелилась и только смотрела на Мешкова расширенными глазами. Мешков приблизился к Илларии. Он не поздоровался, не обнял Илларию, не поцеловал ее, он только сказал:
- Давайте-ка вашу бандуру!
Он взялся за новенькую ручку, оторвал чемодан от бетонной платформы и пошел с ним к вокзалу. Иллария пошла рядом с Мешковым.
Таисия потащилась сзади.
Мешков и Иллария не говорили ни слова.
Они шли как чужие, как незнакомые. Потом Иллария не выдержала, всхлипнула и заплакала. Она заплакала, как плачут маленькие дети, слезы градом покатились по лицу, губы запрыгали.
Тогда Мешков свободной левой рукой обнял Илларию за плечи.
- Дурочка, - сказал Мешков, - глупая женщина!..
Так они шли дальше, левой рукой Мешков держал Илларию за плечи, и они оба не заметили, как вдруг чемодан отделился от ручки, боком, тяжело ударился о платформу, перевернулся, дернулся и остался лежать.
Теперь вместо чемодана Мешков нес только ручку, новенькую и блестящую.
- Чемодан... Вы опять сломали чемодан, что это у вас за странная привычка ломать чужие чемоданы! - закричала Таисия Павловна.
Но Иллария и Мешков ее не слышали. Од уходили все дальше и дальше.
Таисия Павловна стояла над поверженным чемоданом, что-то кричала и размахивала руками.
Но Иллария и Мешков были уже далеко.
Снова прозвенел звонок.
- Что это за проходной двор? - Мешков самолично бросился открывать.
В двери стоял пожилой мужчина с заискивающим лицом.
- Копчушки не желаете? Мешков выхватил у продавца корзину, отнес в комнату и водрузил на стол.
- Теперь ты не отвертишься!
- Отдайте корзину! - потребовал продавец. - Вы не имеете права!
- Молчи, мошенник! - Мешков полез в корзину. - Смотрите, вот как обманывают людей среди бела дня в Москве!
Он развернул пакет... в нем лежали копченые рыбешки.
- Машенька, - пропела соседка, - хотите, я дам вам рецепт, как готовить салат из копчушки!
И тут захохотал Толя, за ним засмеялась Маша, захихикал продавец, и, наконец, засмеялся сам Мешков.
В понедельник Мешков шел по длинному коридору строительного треста.
В зале заседаний была распахнута дверь. Мешков через голову женщины, которая сидела при входе, заглянул внутрь и отыскал глазами глянцевую лысину Лазаренко.
- Вызовите мне, пожалуйста, Лазаренко! - шепотом попросил он женщину.
Женщина нагнулась к соседу и, как при игре в телефон, шепнула ему на ухо: "Лазаренко спрашивают!" Тот нагнулся к следующему и повторил: "Лазаренко спрашивают".
Лазаренко поднялся с места и вышел в коридор.
- Здорово! - сказал Лазаренко Мешкову. - Ты когда приехал?
- В субботу, - ответил Мешков, - и догадайся, кто в этот день у меня был?
- Иллария Павловна! - сказал Лазаренко, как будто Иллария каждый день ходила в гости к Мешкову.
- Значит, ты ее подослал? - с укором вос-кликнул Мешков. - Зачем ты ей дал мой адрес?
Женщина, сидевшая в дверях, обернулась.
- Тсс!..
Лазаренко схватил Мешкова за руку и поволок в коридор.
- Да я ее в глаза не видел!
- А почему ты тогда догадался?
- Про кого же еще ты стал бы мне срочно сообщать.
Мешков улыбнулся:
- Значит, действительно, сама разыскала!
- Молодец!
- А почему она молодец? - передернул, плечами Мешков. - Ну, разыскала...
- Я пошел! - сказал Лазаренко. - Наверное, уже слушается мой вопрос.
Но Мешков загородил ему дорогу.
- Эта история меня выматывает. Ну зачем мне Иллария Павловна? Для чего мне она?
- Если ты не знаешь, то я тем более, - ответил Лазаренко.
- Что мне теперь делать, подскажи!
- Раз так, - насмешливо засмеялся Лазаренко, - позвони ей!
- Не хочу я звонить, и, кроме того, я не знаю ее телефона!
- Узнай! Или не узнавай! - и Лазаренко ушел, оставив Мешкова в полной растерянности.
После работы Мешкова можно было увидеть возле киоска "Справочное бюро".
- Можно ли узнать домашний адрес? Киоскер протянула Мешкову бланк.
- Заполните фамилию, имя, отчество, желательно год рождения, хотя бы приблизительно.
- Я могу заполнить все, кроме фамилии!
Киоскер рассердилась:
- Вы что, сюда пришли шутки шутить?
- У нее имя единственное в своем роде - Иллария! Это вообще не имя, а не поймешь что.
- Нельзя! - киоскер в сердцах захлопнула окошко.
- Это мне повезло, что нельзя! - сказал Мешков закрытому окошку. Теперь моя совесть чиста.
Но он не успел отойти от киоска, как сразу увидел на стенде афишу: "Всероссийская художественная выставка".
Мешкова будто насквозь пронзило. Он остановился, как вкопанный, оторопело поглядел на афишу, прочел адрес выставки и рядом увидел: "Открытие 15 сентября". Мешков опять постучал в окошко и мрачно спросил:
- Какое сегодня число?
Киоскер узнала Мешкова и ехидно ответила:
- За справку платите пять копеек!
Мешков заплатил и получил официальный ответ на фирменном бланке:"Сегодня 6 октября 1976 года".
Снег пошел, ранний октябрьский снег повалил.
Снег пошел, и поэтому в залах художественной выставки свет зажгли днем. От света забликовали стекла на картинах, а толстые лепные багеты заблестели фальшивым бронзовым цветом.
Мешков медленно продвигался по залу. Только все посетители шли от картины к картине, а Мешков от одной рамы к другой, потому что на каждой раме были прикреплены этикетки с фамилией художника, и что самое главное, с его инициалами.
Мешков задирал голову, почти беззвучно ше-велил губами:
- А-Эм., Ве-Ве... И-Эл...
Мешков опускал голову, читал инициалы на картинах в нижнем ряду:
- А-Эм. А-Эм.., Ве-Ве.., Ве-Ве...
И вдруг:
- Овчаренко! - вслух прочел Мешков и тотчас спросил у молодого человека, стоявшего рядом: - Как вы думаете, Овчаренко Те Пэ... мужчина или женщина?
- Понятия не имею.
Мешков пошел разыскивать служительницу. Она дремала на табуретке, в полусне следя за тем, чтобы никто не попортил произведений изобразительного искусства.
- Скажите, пожалуйста, - разбудил ее Мешков, - Овчаренко Тэ Пэ мужчина или женщина?
- А я почем знаю? - открыла глаза служительница.
- Вот беда, каталога нет.
- К закрытию наверняка напечатают! - утешила дежурная по залу.
- Вы случайно не знаете, кого из художников зовут Таисией Павловной?
- Не знаю, мой хороший. Вот Репина знаю - звали Ильёй Ефимовичем, а что за Таисия Ивановна, с чем ее едят?
- Павловна, - поправил Мешков, сделал несколько шагов, присел на стул отдохнуть и пожаловался соседу: - Сколько картин понавесили, пока все пересмотришь!
- Мало! - взорвался сосед. - Очень мало, самые лучшие не повесили! - и исчез.
Мешков изумленно поглядел ему вслед, встал со стула, собираясь продолжать осмотр, и в этот момент увидел Таисию Павловну. Она шла по залу, энергично размахивая руками.
Мешков напустил на себя вальяжность.
- Здравствуйте, Таисия Павловна! - он почти пропел эти слова.
- Вот это да! - удивилась Таисия. - Вот это не ожидала! С каких это пор вы интересуетесь живописью?
- А я ею не интересуюсь, - ответил Мешков, - разве вы забыли, что я ничего не знаю про Джотто?
- Тогда зачем вы сюда пришли?
- По делу! - он достал из кармана листок бумаги. - Как ваша фамилия, тут у меня записано, есть Алсуфьева Т. П., Гусарова Т. П. и, наконец, Овчаренко, тоже Т. П., правда, я не все картины обошел, может, еще есть Т. П..?
- Овчаренко зовут Тихоном Петровичем! - Таисия Павловна поначалу не догадалась к чему клонит Мешков. - Зачем вам сдалась моя фамилия?
- Хочу взглянуть на ваши картины! - схитрил Мешков.
- Пойдемте!
Художница резко встала с места, Мешков заторопился за ней, как вдруг она остановилась.
- Чуть было не купилась, вот что значит авторское тщеславие! Вы разыскиваете Илларию? Вам нужен наш телефон?
- Да! - ответил Мешков.
- Не должны вы ей звонить, зачем это, к чему это приведет?
Тут Таисию окликнули:
- Алсуфьева Таисия Павловна! К вам из редакции...
- Всего доброго! - попрощался Мешков и язвительно добавил: - Телефон я узнаю в вашей организации...
Несколько дней спустя Мешков, как всегда, сошел с автобуса возле своего дома, но не завернул во двор, а прошел вперед по улице. Будка телефона-автомата оказалась свободной.
На телефонный звонок сняла трубку Иллария.
- Алло!
- Иллария Павловна, это вы? - спросил Мешков.
- Да! Это я! - ответила Иллария недрогнувшим голосом. - Таисия мне рассказала, что вы разыскиваете мой телефон, и я уже третий день боюсь из дома выйти.
- Совершенно зря, - покачал головой Мешков, - вот что я вам хочу сказать...
- Ненавижу объясняться по телефону - решительно объявила Иллария. Все, что вы захотите мне сказать, скажете лично.
- Пусть будет по-вашему, - согласился Мешков - Тогда посидим в шашлычной.
Вскоре Мешков ждал Илларию возле шашлычной, которую сегодня украшало объявление "Санитарный день".
Вот появилась Иллария, пошла навстречу Мешкову и, высвободив из перчатки, протянула ему руку.
- Привет!
- Привет! - Мешков легонько пожал протянутую руку. - На вас опять новая шляпа!
- Да, я люблю шляпки, - Иллария весело улыбнулась. - Я представляю, как вы ходили по выставке, все таблички изучали, искали Т. П. Грандиозно! Я потрясена!
- Пришлось потрудиться! - Мешков тоже улыбнулся. - Вы извините, я думал, мы посидим в шашлычной, но видите, какая неудача - санитарный день.
- У меня все равно времени в обрез. - Иллария пошла по направлению к метро. - Мы с Таисией сегодня уезжаем на этюды, вернемся к праздникам, пятого ноября, я набрала
чертежей с собой, буду работать в гостинице.
Некоторое время они шли молча, а возле метро, не сговариваясь, вошли на территорию стадиона. Они пошли по дорожке, давя на асфальте мокрые листья.
- Ну, все-таки, что вы мне хотели сообщить? - спросила Иллария. Зачем-то вы меня вызывали?
- До вас у меня была спокойная жизнь, - невесело ответил Мешков, - я мотался по своим командировкам, ходил на футбол, в домино играл, в преферанс. Душевная тишина, вот что у меня было.
- Значит, из-за меня вы бросили преферанс?
- Из-за вас одно беспокойство, - Мешков не глядел на Илларию. Мешков поглядел на афишу, которая висела у входа в кинотеатр. - Вас нету, а все равно сплошная нервотрепка.
- Может, вы по мне скучаете?
- Никогда! - заверил Мешков. Теперь он увидел, что штакетник у входа на Южную трибуну, чуть правее кинотеатра, был раздвинут. И, не дожидаясь согласия Илларии, Мешков втиснулся в узкий проход. Иллария за ним.
- И давайте договоримся, - продолжал Мешков, он продирался сквозь заграждения. - Я думаю, так будет лучше. Вы ко мне не приходите, я вам не звоню, мы друг друга не ищем.
Иллария даже развеселилась:
- Чтоб это сообщить, вы разыскивали меня с такими трудностями? Вы непостижимы!
Сейчас они прошли на трибуну и оказались одни на всем стадионе. Они стояли между одиннадцатым и двенадцатым рядом, и было непривычно тихо. Они смотрели на поле стадиона, застеленное огромным брезентом, и на безжизненные сетки на футбольных воротах. Мешков достал из кармана газету, расстелил ее на деревянной скамье, и они сели рядом.
Они помолчали самую малость. Потом Мешков усмехнулся:
- Скинемся по рублику? Вы за каких будете, за синих или за белых?
Иллария тоже усмехнулась:
- Скинемся! А вы за каких?
- Я за синих!
- Тогда я тоже буду за синих!
- Да нет, - покрутил головой Мешков, - мы должны болеть за разные команды! Вы будете за белых, белых!
- Я буду за белых, белых! - повторила Иллария.
Оба улыбнулись.
И тут возле них возник служитель и грубо спросил:
- Вы еще как сюда попали? Посторонним запрещено! Уходите!
Иллария и Мешков покорно ушли.
Они снова шли по асфальту, закиданному листьями. И уже возле метро Мешков спросил:
- Вы куда едете?
- Снова в Древнегорск!
- Меня туда силой не затащишь! - сказал Мешков. - Вы поймите, я люблю свою бродячую профессию, люблю таскаться со стройки на стройку, вокзалы люблю, аэродромы. Это моя привычная жизнь. Я не оседлый. Я не могу ходить с женой в кино и к родственникам...
Иллария резко повернулась, сделала несколько быстрых шагов, толкнула тяжелую дверь
метро и исчезла...
Иллария вернулась домой и с порога крикнула:
- Ты знаешь, Виктор Михайлович приедет ко мне в Древнегорск!
- Только этого нам не хватало! - отозвалась Таисия Павловна.
Виктор Михайлович Мешков возвращался домой. Сейчас он был убежден, что правильно порвал с Илларией, и не будет испытывать никаких угрызений или сожалений. Чтобы еще более убедиться в этом, он прихватил бутылку вина и торт "Подарочный" и в подъезде явственного дома повстречался с Толей. Мешков собрался захлопнуть дверь лифта...
- Меня обождите! - поздоровался Толя. - Добрый вечер!
- Стоп! - сказал Мешков. - Мне не нравится, что ты женатый!
- Мне тоже, - сказал Толя.
- Сегодня я хочу побыть с дочерью наедине!
- Вы должны понять, что я хороший, и поэтому я посижу во дворе!
Когда Мешков пришел домой, то, ставя на стол вино и торт "Подарочный", сказал:
- Маня, у меня тут событие, в общем-то даже не событие, одним словом, гора с плеч, а может, и не гора с плеч, словом, надо отметить.
- Хорошо, папа, - согласилась Маша. - Только давай обождем Толю, он должен прийти с минуты на минуту!
У Мешкова перехватило дыхание.
- Он сегодня уезжает в Златоуст, с женой разводиться... - добавила Маша.
- Он уже пришел, - сказал Мешков.
- Он во дворе? - спросила Маша.
- Во дворе, - ответил Мешков. - Ему нравится наш двор.
Если в Москве еще выпадал и таял снег, то в Древнегорск зима пришла всерьез, снег лежал плотно, ветер дул ледяной, пронизывающий, и поэтому у Таисии на этюде был такой вид, что прохожие вздрагивали. На голове шапка-ушанка, тесемками завязанная под подбородком, через лицо повязан серый оренбургский платок, только глаза видны.
Одета Таисия была в овечий тулуп, на ногах валенки, на валенках галоши. Писала Таисия Павловна церкви, которые зимой особенно светлы и чисты.
Таисия отчаянно била кистью по картонке и не заметила, как подбежала Иллария.
- Тася, ты с ума сошла, мы же опаздываем на поезд!
- Кофе принесла? - с трудом выговорила художница.
- Какой кофе? Давай скорей сворачивайся! Ты совершенно окоченела!
- Вранье! - возразила Таисня. - Когда я пишу, я никогда не мерзну!
Приближался к Москве скорый поезд.
- Раз он не приехал, не написал, не позвонил, - говорила Иллария, значит, действительно, все...
- Он тебе не пара!
- Да, он мне не подходит, точнее, я ему не подхожу. Я ему не нравлюсь, вот в чем закавыка...
- Ты само загляденье, - вспыхнула Таисия. - Просто он не мужчина, а так... солома!
- Я достану чемодан!.. - Иллария прекратила разговор и выволокла из-под полки чемодан с блестящей ручкой, которую поставил когда-то часовщик Иван Матвеевич.
Потом Иллария ногой проталкивала тяжеленный чемодан по коридору. Чемодан, комкая ковровую дорожку, медленно продвигался к тамбуру.
Таисия Павловна сошла на платформу первой:
- Носильщик! Носильщик!
- Нам, как всегда, не везет, - сказала Иллария, переводя дух, когда чемодан соизволил, наконец, покинуть поезд, - достали билеты в последний вагон, всех носильщиков разобрали по дороге.
- Носильщик! - кричала Таисия Павловна. - Иля, стой здесь, я его найду и приведу.
- Не надо, - без всякого выражения проговорила Иллария. - Я сама донесу, если я надорвусь, это не имеет теперь никакого значения.
- Не суетитесь, - посоветовала проводница, - ждите, народ схлынет, явятся носильщики по второму заходу.
Иллария покорно присела на чемодан, Таисия стояла рядом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, злилась.
На платформе становилось свободнее. Пассажиры исчезали в темной глубине вокзала, появились какие-то люди с тележками, и проводницы складывали в них тюки с бельем.
- Где же носильщики? - У Таисии Павловны истощилось терпение. Все-таки я пойду, поищу...
Продолжая говорить, она сделала несколько шагов, как вдруг остановилась и смолкла.
Иллария медленно поднялась с чемодана и выпрямилась.
По перрону быстро шел Мешков. Он взялся за поручни и заглянул в предпоследний вагон, явно собираясь войти.
- У нас все сошли, - сказал ему проводник предпоследнего вагона.
Мешков двинулся дальше по перрону и увидел Илларию.
Он увидел Илларию и теперь шел к ней.
Иллария не шевелилась и только смотрела на Мешкова расширенными глазами. Мешков приблизился к Илларии. Он не поздоровался, не обнял Илларию, не поцеловал ее, он только сказал:
- Давайте-ка вашу бандуру!
Он взялся за новенькую ручку, оторвал чемодан от бетонной платформы и пошел с ним к вокзалу. Иллария пошла рядом с Мешковым.
Таисия потащилась сзади.
Мешков и Иллария не говорили ни слова.
Они шли как чужие, как незнакомые. Потом Иллария не выдержала, всхлипнула и заплакала. Она заплакала, как плачут маленькие дети, слезы градом покатились по лицу, губы запрыгали.
Тогда Мешков свободной левой рукой обнял Илларию за плечи.
- Дурочка, - сказал Мешков, - глупая женщина!..
Так они шли дальше, левой рукой Мешков держал Илларию за плечи, и они оба не заметили, как вдруг чемодан отделился от ручки, боком, тяжело ударился о платформу, перевернулся, дернулся и остался лежать.
Теперь вместо чемодана Мешков нес только ручку, новенькую и блестящую.
- Чемодан... Вы опять сломали чемодан, что это у вас за странная привычка ломать чужие чемоданы! - закричала Таисия Павловна.
Но Иллария и Мешков ее не слышали. Од уходили все дальше и дальше.
Таисия Павловна стояла над поверженным чемоданом, что-то кричала и размахивала руками.
Но Иллария и Мешков были уже далеко.