Дельгадо отвечал механическим тоном ребенка, наизусть заучившего стихотворение, но не понимающего его.
– Кондиционирер?
Это был ящичек, которым Валентайн ударил Мюррея по голове, отчего Мюррей потерял сознание.
– Аппарат для временного абсолютного внушения другим людям.
– Этот кондиционирер приводит людей в состояние, напоминающее гипнотический транс?
– Это и есть гипнотический транс.
– Верно! – Мюррей глубоко вдохнул воздух.
– Мануэль Дельгадо, когда вы родились?
– Минуточку, – сказал Вудворд.
Он выступил на шаг вперед.
– Я не понимаю, чего вы…
– Тише! – прошипел Мюррей.
Он повторил свой вопрос. Потом последовала долгая пауза. Наконец, Дельгадо провел языком по губам.
– Ну, я рассказал вам уже очень много, и я очень надеюсь, что этого достаточно, чтобы стерилизовать Валентайна, чтобы все его волосы выпали, а его кожа…
– Дельгадо!
– О… Я родился в двести восемнадцатом году по мировому календарю. По вашему примитивному летоисчислению это будет примерно две тысячи четыреста пятидесятый год.
Мюррей медленно кивнул.
– Теперь я также знаю, что вы здесь делаете, – тихо сказал он. – Вы собирали нелегальные переживания и страсти, чтобы контрабандой перетащить их в будущее.
Дельгадо чуть заметно вздрогнул.
– Послушайте, я не мог… не должен…
– Нет, вы можете и должны это, – возразил Мюррей. – Я не допущу, чтобы вы выскользнули через петлю ваших темпоральных регуляторов. Вы так расширите отверстие, чтобы через него мог проехать примитивный автомобиль. Вы меня поняли?
– Но я не могу! – заверил его Дельгадо. – Я не должен! Я…
Мюррей нагнулся над ним и заговорил как можно настойчивее, зная, что это было самое важное представление в его жизни, в котором он получил много больше, чем похвалу критиков и дюжину приглашений на участие в новых спектаклях.
– Дельгадо! – громко сказал он. – Если вы не скажите нам всю правду, я повалю вас на спину, снова отнесу вас в дом и оставлю там, где я вас нашел. Вы можете положиться на то, что даже все ваши приборы и аппараты из будущего ничего не смогут сделать, чтобы удержать меня.
Он схватил Дельгадо за рубашку, смял ее на его груди и сильно встряхнул автора. Краем глаза он увидел, что Вудворд открыл рот, словно хотел что-то возразить. Хитер протянула руку, чтобы удержать его, а доктор Кромарти зачарованно уставился на обоих мужчин, хотя он, по-видимому, почти не понимал, что здесь происходит.
– Вы, по-видимому, все еще не поняли! – в отчаянии ответил Дельгадо. – Если я расскажу вам больше, я рискую быть наказанным, и против меня будут направлены меры возмездия…
– Может быть, даже сотрут вашу память? – презрительно осведомился Мюррей. – Так будет лучше, Дельгадо! Основательная чистка вашего грязного разума определенно не повредит вам. Но других уже здесь нет, не так ли? А я здесь! Ну, что, вы будете говорить, или я оттащу вас обратно в дом, чтобы вы поджарились там?
– Но если я буду говорить…
Дельгадо пробормотал про себя что-то невразумительное. Потом он пошевелился.
– Что же мне, в конце концов, остается? У меня больше нет надежды, не так ли? Я крепко засел здесь – черт бы побрал этого Валентайна! – и я должен оставаться среди этих примитивных идиотов. Если я буду молчать, меня, несомненно, упекут в один из этих ужасных сумасшедших домов, как ту девушку в Париже. Я этого не смогу вынести, но, по крайней мере, есть еще один выход…
– Еще один выход? – повторил Мюррей.
Он взглянул на Кромарти.
– Док, посмотрите лучше, нет ли у него во рту какой-нибудь пилюли для самоубийц!
Доктор Кромарти приблизился к Дельгадо, но тот махнул рукой и с презрительным превосходством сказал:
– Яд? Вы это имеете в виду. Ну, я еще не отклонился настолько далеко от нормы. Предрасположение к самоубийству было устранено еще в моей юности. Я не потенциальный самоубийца. Я только вероятный кандидат в смертники.
Он снова взглянул на Мюррея и почему-то улыбнулся.
– Палач, – тихо сказал он. – Ну, по крайней мере, теперь вы можете спрашивать. Но я не могу обещать, что отвечу на все ваши вопросы.
– На все, или я, как и обещал, сволоку вас назад в дом, – пригрозил ему Мюррей. – С тех пор, как вы все это устроили…
– Вам хочется только отомстить мне, – упрекнул его Дельгадо. – Не бойтесь, вы скоро получите то, чего вы хотите, и я надеюсь, что потом, когда все это закончится, вы, наконец, сможете спать спокойно. Ваши примитивы должны иметь крепкие желудки, чтобы выдержать вашу нормальную жизнь, но если этого вдруг для вас становится слишком много, у вас нет тех возможностей, которые появлялись у меня каждый раз, когда возвращался из прошлого. Вы не можете просто стереть неприятные воспоминания, Дуглас. Вам приходится выдерживать их, не так ли?
– Закройте рот и говорите только тогда, когда вас будут спрашивать, – сказал ему Мюррей.
Его память содержала много ужасных воспоминаний, с которыми ему приходилось жить, потому что он нем мог забыть о них.
– Мистер Дуглас, – нервно вмешался Кромарти, – мне нужно кое-что узнать, прежде чем вы начнете спрашивать дальше. Как обстоят дела у тех, вон там? Их состояние так необычно…
– Не беспокойтесь о них, – ответил Дельгадо.
Он махнул рукой.
– Поместите их в свои «сумасшедшие дома», и пусть они там проснутся. Мы до сих пор только усиливали их естественные тенденции. Эти люди через несколько недель или месяцев снова придут в себя.
Он бросил на Мюррея взгляд, полный ненависти.
– И все это благодаря вам!
Кромарти немного поколебался, потом пожал плечами. Он посмотрел на ворота, словно мог этим ускорить приближение машин скорой помощи.
Дельгадо снова уселся на своего конька.
– Я, несомненно, не смогу долго выдерживать здесь. Почему? У нас это еще хуже, потому что существуют люди, которые могут наслаждаться этим, но здесь они утеряют все свое «искусство» и…
– Что? – спросил Мюррей.
Он не получил ответа, подождал еще несколько секунд, а потом настойчиво продолжил:
– Дельгадо, кто вы, собственно такой?
– Минуточку… сейчас, только подберу более точное выражение… мальчик для битья, козел отпущения.
Теперь он сильно побледнел, и губы его чуть заметно шевелились.
– Я никогда не думал, что здесь кто-нибудь сможет догадаться о правде, мы не должны были брать вас сюда, я предупреждал об этом Валентайна, но он не захотел меня слушать.
– Вернемся к делу, – потребовал Мюррей.
– Да, верно.
Дельгадо заметно ослаб, его голос перешел в хриплый шепот.
– Вы знаете, что мы в состоянии путешествовать в прошлое, но это очень опасно, неэтично и нелегально. Мы разработали методы, при помощи которых можно манипулировать разумом и личностью человека. Некоторые люди считают это большим шагом вперед, другие считают, эти методы опасными, потому что одаренные люди зачастую характерно неустойчивы. Я знаю только, что мне никогда не нравилась идея, что на мой разум могут официально повлиять, чтобы я после этого соответствовал норме.
Дельгадо устало замолчал, на его лбу блестели капли пота.
– Конечно, не все 10 миллиардов людей на Земле обрабатываются таким образом, это применяется только к преступникам и к людям с отклонениями от нормы, которые добровольно подвергаются этому лечению. Поэтому, конечно, остается достаточное количество людей, которые на людях ведут себя нормально, а в личной жизни склонны к аномалиям. Приборы, которые вы видели, используются именно для этого. Они служат для общения и… ну, если вы, например, отрезаны от своей подруги, вы можете изготовить ленту с совместными переживаниями, чтобы у вас обоих была память об этом. Но некоторые из людей питают склонность к переживаниям, которые в наше время уже не встречаются. Валентайн пытался заполнить этот пробел, поэтому он и выискивал для себя примитивы в прошлом. Он пытался сделать это в разных столетиях, используя для этих целей нелегальный доступ к машине времени, но ни одна из этих попыток не удалась – ленты нельзя было использовать…
Дельгадо провел кончиком языка по губам.
Он тихо застонал, однако отрицательно махнул рукой, когда Хитер хотела приблизиться к нему.
– Потом у него появился я со своей великолепной идеей, – тихо продолжил он. – Я предложил Валентайну попытаться с театральными актерами. Театральные актеры неустойчивы и легко поддаются внушению. Это нам удалось. Он трижды использовал мою идею, эта чертова свинья! Мою идею! И он сбежал, оставив меня, даже не побеспокоился о том, что я сгорю заживо! Чертова свинья!
На этот раз стон был громче и сопровождался болезненной гримасой. Хитер вздрогнула. Мюррей заколебался, потому что он не знал, можно ли задавать вопросы Дельгадо, находившемуся в таком тяжелом состоянии. Потом перед ним внезапно появился доктор Кромарти и громко сказал:
– Мужчина болен.
Он нагнулся над ним и откинул покрывало, которым был накрыт Дельгадо. Теперь все они увидели, как был наказан Дельгадо за то, что он сказал правду, хотя он должен был молчать. Они увидели, почему он всегда утверждал, что у них должны быть крепкие нервы.
При помощи какой-то дьявольской аппаратуры, использовавшей неведомую технологию будущего, которую никто из присутствовавших не понимал, тело Дельгадо разложилось, пока он говорил. Под покрывалом тело от кончиков пальцев ног до самой шеи превратилось в отвратительную слизистую массу.
Вдали, как адский смех, завыли сирены машин скорой помощи.
Глава 25
Рука Хитер сжала руку Мюррея так крепко, что ему стало больно. Девушка затаила дыхание, словно собирала все свои силы, чтобы ее не вырвало. Вудворд смущенно уставился на землю, и даже Кромарти, который во время своей врачебной практики повидал много всего, казалось, должен был взять себя в руки, прежде чем он взял покрывало и снова накрыл Дельгадо.
Потом подошли машины скорой помощи, и Вудворд охотно направился к ним. Мюррею повезло меньше. Он все еще стоял на одном месте, чувствовал на своей руке вес Хитер и сконцентрировался на этом, чтобы не упасть в обморок. Когда он, спустя неопределенно долгое время, снова открыл глаза, он увидел перед собой Кромарти, который убирал останки Дельгадо.
– Мистер Дуглас, вы дрожите от холода, и в этом нет ничего удивительного! – воскликнул Вудворд.
Он снова подошел к ним.
– Люди, он же практически голый! Да, принесите же ему пальто, Робертс!
«Не так громко, у меня болят уши». Но Мюррей ничего не мог сказать вслух.
– Доктор, есть еще место в одной из машин?
– Эти проклятые служаки направили нам только три машины!
Кромарти провел пятерней по своим волосам.
– Я возьму мистера Дугласа к себе в дом. У меня есть одна свободная койка, и мне нужно еще раз обработать его ожоги.
Потом он посмотрел на Хитер.
– А как насчет вас, девушка? Вам лучше всего тоже поехать со мной. Мой автомобиль стоит у ворот.
Мюррей взял у полицейского, которого позвал Вудворд, теплое пальто. Он больше не мог идти один, и его пришлось поддерживать, пока они добрались до машины Кромарти. Там он с облегчением опустился на заднее сиденье. Хитер села возле него, держа его за руку.
Когда они отъезжали, Мюррей увидел, что пожарные сконцентрировались на том, чтобы спасти главное здание. Боковое крыло, вероятно, будет гореть еще несколько часов, но огонь больше не сможет распространиться по всему зданию.
«Надеюсь, оно хорошо застраховано, иначе Сэм Близзард может понести громадные убытки».
Мюррею в голову пришло и кое-что другое.
Он нагнулся вперед и сказал:
– Доктор Кромарти, утром вас, возможно, посетит мой агент Роджер Греди. Я вчера сказал ему по телефону, что хочу попытаться бежать, а потом прийти к вам.
«Только вчера вечером? Великий боже, как коротка может быть вечность!»
– Вы хотели бежать? – повторил врач.
Он был удивлен.
– Дружок, тот, кто вас услышит, может подумать, что вы сидели в концлагере!
– Это было ненамного лучше, – сказала Хитер. – Разве вы не слышали, что рассказал вам Мюррей?
– Я едва могу этому поверить, – ответил доктор Кромарти. – Лично меня это не касается, мистер Дуглас, но вы сильно возбуждены и…
Он не стал продолжать.
– Нет! Теперь я собственными глазами видел эту невероятную развязку. Я верю каждому вашему слову. Ваш рассказ напоминает одну из историй Эдгара Алана По, не так ли?
– Месье Вальдемар, – вмешалась Хитер.
Мюррей почувствовал, как дрожит ее рука.
– Он был загипнотизирован, не так ли? Доктор, существует опасность, что все остальные…
– Дельгадо сам сказал, что в них были усилены их естественные склонности, и через несколько недель или месяцев они снова будут в порядке, – ответил Мюррей.
Он успокаивающе положил свою руку ей на плечо.
– Но я тоже слышала, как он утверждал, что он родится только в следующем тысячелетии.
Хитер покачала головой.
– Он был сумасшедшим, не так ли?
– Нет, он, должно быть, сказал правду, – ответил ей Мюррей, – потому что больше нет никаких разумных объяснений всему происшедшему с нами, а также разложению его тела.
– О, боже, как это ужасно! – воскликнула Хитер.
– Я могу себе представить, какой это был шок для вас, девушка, – ответил доктор Кромарти. – Но успокойтесь, когда мы приедем, я дам вам кое-что, и вы спокойно заснете. Мы скоро будем у меня дома.
Он повернулся к Мюррею.
– Мистер Дуглас, у вас, кажется, есть объяснение для всего этого. Итак, кто же это был?
Мюррей тихо вздохнул. Завтра утром эта ночь будет казаться ему кошмаром. В будущем он больше ничем не сможет подтвердить своих воспоминаний, потому что все доказательства сгорели и поплавились.
– Я могу вам только сказать, что предполагаю сам после того, как я услышал ответ Дельгадо, – начал он. – Когда-то в будущем – в двадцать пятом столетии – наука сделает такой шаг, что будут возможны путешествия во времени и изменение личности человека. Для этого используются антенны из триплема, которые были вделаны в наши матрасы. Чтобы удовлетвроить нелегальные желания нескольких извращенцев, Валентайн взялся доставить состоятельным заказчикам ленты с примитивными страстями. Эти заказчики должны были хорошо заплатить, поэтому Валентайн использовал все свои возможности после того, как Дельгадо натолкнул его на мысль использовать это для актеров, которые легко поддаются внушению. Чтобы как можно лучше использовать свои ограниченные возможности, они намеренно собрали наиболее неустойчивых людей, нервная система которых наиболее легко поддавалась влиянию. Таким образом, их реакции, ощущения, которые записывались на ленту, были значительно интенсивнее и четче. Если бы я своевременно не предпринял бы кое-что против этого, я бы появился в этом «собрании» как безнадежный алкоголик.
– А я как лесбиянка, – сказала Хитер. – Это еще больше пугает меня, Мюррей! Импульс на моей ленте был во много раз сильнее, чем это запланировали Валентайн и Дельгадо, и если бы ты не предупредил меня, я сама никогда бы не догадалась каждый вечер перерезать эту проволочку. Меня предназначили для того, чтобы соблазнять Иду, а позже еще кого-то, кто даже еще не родился. Эти страсти…
– Только никаких преувеличений! – вмешался доктор Кромарти.
Он попытался успокаивающе улыбнуться, однако это ему не удалось.
– Нет, она удалась, – заверила она его. – Вам, как врачу, лучше известно, что что-то кроется из этого кроется в каждом человеке. Это заключено в глубине его натуры и ждет возможности, чтобы…
«Настоящая истерия», – сказал Мюррей самому себе. Он спросил себя, не поможет ли здесь пара пощечин, даже если Хитер возбудится еще больше. Но в это мгновение доктор Кромарти затормозил, и перед ними из темноты вынырнул дом. Штора в одном из окон на первом этаже отодвинулась.
Над входной дверью загорелась лампочка, и на пороге появилась домоправительница доктора Кромарти.
Она озабоченно покачала головой, увидев состояние Хитер, и повела ее прочь, чтобы помочь ей принять ванну и уложить ее в постель. Доктор Кромарти принес Мюррею теплый спальный халат, а затем начал обрабатывать ожоги на обоих его ногах. Он работал молча и начал задавать вопросы только тогда, когда все ожоги были обработаны.
– Мистер Дуглас, вы действительно верите тому, что сказал этот Дельгадо?
– Спросите меня об этом утром, – устало попросил Мюррей.
– Да, конечно.
Кромарти, извиняясь, махнул рукой.
– Мне очень жаль. Я давно уже должен был отправить вас в постель. Моя домоправительница, вероятно, отдала предназначенную для вас постель девушке, но мы, конечно, подыщем вам что-нибудь другое. Миссис Парбетт!
Глава 26
Раздался зверский звонок. Мюррей вздрогнул, подумал о телефоне на ночном столике и вообразил, что Валентайн вызывает его, что завтрак будет подаваться от восьми до девяти часов утра. Он начал вставать, но потом вспомнил, что все это уже позади.
Мюррей сел на край кровати… Нет, на край большой кушетки, стоящей в гостиной дома доктора Кромарти. Снаружи сияло солнце. Он взглянул на свои часы и увидел, что было уже двадцать минут второго. Потом он поднес часы к уху и заметил, что они все еще тикают.
«Они еще ходят. Следовательно…»
Кто-то постучал в дверь. Появилась улыбающаяся миссис Гарбетт.
– Он проснулся, доктор, – крикнула она через плечо.
Потом она сказала Мюррею:
– Доброе утро, мистер Дуглас, или, скорее, добрый полдень. Доктор Кромарти прежде всего хотел дать вам выспаться.
– Я… Тогда сейчас, значит, правда, двадцать минут второго?
Мюррей протер глаза.
– Мне очень жаль, если я доставил вам затруднения.
– Затруднения? Бог с вами, сэр. после всего, что произошло с вами вчера вечером… Это уже появилось в газетах, и я прочитала статью два раза. Все, что мы для вас сделали, вы вполне заслужили. Снаружи вас ждет посетитель, но я просила его не мешать вам.
«Посетитель? Тогда я, должно быть, проснулся от дверного звонка».
Мюррей довольно улыбнулся, придя к этому логическому заключению. Прежде чем он успел спросить себя, что же такое может появиться в газетах, миссис Гарбетт отступила в сторону, пропуская посетителя. Роджер Греди обеспокоенно поспешил к Мюррею.
– Великий боже, Мюррей, я снова рад видеть тебя живым и здоровым! Когда я во время завтрака услышал последние известия, я тотчас же выехал сюда. Можешь ли ты простить меня за то, что вчера вечером я не слишком серьезно воспринял твой телефонный звонок?
– Минуточку, – медленно произнес Мюррей. – Какое сообщение ты услышал в известиях?
– Что Филдфейр Хаус обгорел, и что ты спас находившихся там людей.
Теперь у Роджера на лице было удивление.
– Но как это попало в газеты? Было уже слишком поздно, чтобы…
– Для лондонских изданий совсем не поздно, по крайней мере, для тех, что выпускаются здесь. Кто-нибудь мог же тебе сказать… О, да ты, конечно, проспал все утро. После того как я услышал сообщение по радио и поговорил с Сэмом…
– Что ты сделал?
Мюррей приподнял руку, останавливая его.
– Ты слишком быстр для меня. Боже мой – Сэм! Что вы здесь делаете? Вы же еще должны находиться в больнице!
– Но со мной все в порядке, – сказал Близзард.
До сих пор он молча ждал у двери, пока Мюррей не обратил на него внимание.
– После того как я услышал о том, что произошло предыдущей ночью, я всех предупредил о том, что все, кто попытается воспрепятствовать мне, жестоко поплатятся за это, и сам пошел к вам, чтобы поблагодарить вас.
– Сэм вызвал меня, чтобы выяснить, куда ты исчез после всех этих событий, – объяснил Роджер Мюррею. – В больнице никто ничего о тебе не знал, и это действительно твое счастье, потому что таким образом ты избежал этих репортеров. Да, миссис Гарбетт?
– Здесь есть все, – сказала миссис Гарбетт.
Она показала на утреннюю газету.
– «Актер-спаситель». «Сегодня около двух часов в Филдфейр Хаус, Бенсфорд, где труппа актеров репетировала и готовила новую пьесу Дельгадо, вспыхнул сильный пожар. Только Мюррей Дуглас, известный актер, в это время не спал. Он поднял тревогу и перенес всех остальных членов труппы, которые уже были отравлены дымом, в безопасное место. Пожарная команда из ближайшего города справилась с пожаром».
– Кто-нибудь утверждает, что это всего лишь инсценированный Дельгадо ход? – осведомился Мюррей спустя некоторое время.
– Да, – смущенно ответил Роджер. – Ты, конечно, знаешь, кто это был.
– Очевидно, синяк от моего удара у него еще не сошёл?
– Очевидно.
– Я позабочусь о том, чтобы он не смог широко распространить свою ложь, – возбужденно ответил Близзард. – Сегодня после обеда я буду у издателя «ГАЗЗЕТ», и если Барнетт сегодня утром не извинится публично за свои пасквили, я позабочусь о том, чтобы он никогда больше не получил доступа ни в один театр Лондона. После этого ему останется только покончить самоубийством.
Продюсер повернулся к Мюррею и тихо заговорил.
– Я пришел сюда не только для того, чтобы поблагодарить вас за все проделанное вами, Мюррей. Я должен выразить вам благодарность совсем в другой форме. Пока что я еще не знаю, что, собственно, намеревался сделать этот Дельгадо, но, во всяком случае, я точно знаю, что он далеко не всегда действовал законным образом. Мы все спокойно и мирно спали крепким сном, в то время как в доме разразился сильный пожар? Это невозможно! Я никак не могу в это поверить! Я так и не проснулся ни в машине скорой помощи, ни тогда, когда меня вытаскивали из нее. Мы все спали, как мертвые. Без вас мы давно уже были бы действительно мертвы. Дельгадо обманул меня, и это уже не изменить.
– Но этот человек, несмотря ни на что, все же был гением. Его ленты помогли ему в этом.
– Что? – непонимающе спросил Близзард у Мюррея.
– Оставим это, – ответил ему Мюррей. – Теперь я, прежде всего, хочу позавтракать и где-нибудь раздобыть хотя бы немного подходящей одежды.
– Я захватил для тебя костюм.
Роджер встал.
– Я захватил с собой все, но не могу гарантировать, что эти вещи тебе подойдут.
Он исчез, но Близзард не изменил своей темы.
– Мюррей, вы не должны теперь бросать меня на произвол судьбы. Мы вбили в этот театр и пьесу много денег и труда, и я хочу поставить пьесу до конца даже без Дельгадо. Он отвлёк меня от этого при помощи гипноза и этих своих проклятых аппаратов.
– Лучше будьте довольны, что все обошлось так удачно, – сказал ему Мюррей. – Еще несколько недель такой обработки, и у нас была бы пьеса, по сравнению с которой «Марат» графа де Сада показался бы детской сказочкой.
– Но я поставлю эту пьесу в Лондоне, – заверил его Близзард. – Мы, конечно, потеряли театр, но зато получим страховку и сможем реконструировать пьесу и диалоги. Может быть, сначала мы покажем ее в провинции, пока не будем уверены, что в Лондоне пойдет все хорошо.
– Вы это серьезно? – спросил Мюррей.
– Стоило ли мне выбрасывать на ветер столько денег? – громко воскликнул Близзард.
– Вы не сможете не подумать также и о Хитер. Вы же знаете, почему Дельгадо захотел иметь ее в труппе, не так ли?
– Это мне стало ясно только сегодня утром, – ответил Близзард. – Она должна была… развлекать Иду.
– Верно.
Мюррей задумчиво кивнул.
– Ну, в новой постановке она получит роль, даже если мне самому придется написать ее.
– Об этом я и хотел попросить вас, – сказал Близзард. – В конце концов, мы должны быть благодарны ей, потому что ей принадлежит почти половина этой затеи и…
Мюррей больше не слушал его. Он накинул себе на плечи спальный халат доктора Кромарти и вышел в холл, не обращая внимания на Роджера, который направлялся к нему с костюмом, перекинутым через руку.
– Миссис Гарбетт, куда вы поместили Хитер?
– В комнату справа от лестницы на втором этаже, мистер Дуглас, – ответила домоправительница. – Я не знаю, проснулась ли она, но я хотела отнести ей чашечку чая и…
Она появилась с подносом, на котором стояли две чашки. Мюррей, улыбаясь, забрал у нее поднос и поковылял вверх по лестнице. Ноги его болели, но эта боль относилась к прошлому, а он был на пути к будущему.
Действительно ли она раньше занималась тем, на что намекал Дельгадо? Ну, теперь это не играет никакой роли. Мюррей был благодарен судьбе за то, что она дала ему новый шанс. Теперь он должен был привыкнуть к этой мысли, но она ему нравилась. Он постучал в дверь, на которую ему указала миссис Гарбетт, вошел в комнату и закрыл за собой дверь.