Браун Картер. Тело

   — Стоп! — крикнул я.
   — Что еще?
   — Меня действительно зовут Уилер, и это действительно двести пятый номер, но из этого ничего не следует. Я просил только бутылку скотча, и вот она здесь.
   — Слушай, — гневно сказала она. — Ты нарисовал знак змеи на счете, который ты только что подписал в баре? Да или нет? Ты ответил «одиннадцать часов», когда бармен спросил, какое время тебе подходит? Да или нет?
   — Возможно. Мы, вероятно, говорили о разных вещах.
   Она стояла передо мной, держа руку на «молнии».
   — Ну, ты решаешься? Я остаюсь или ухожу?
   Я опустился в кресло.
   — Не смею тебя задерживать.
   Она вскинула глаза и широко улыбнулась:
   — Зачем так много света, милый?
   Она хотела повернуть выключатель, но я ее остановил. Она нахмурила брови, потом пожала плечами:
   — Понятно… Ты из тех…
   Она дернула блестящую застежку. Платье с радостным шумом взвилось у нее над головой. Она не носила бюстгальтера. Только маленькие просвечивающие трусики. У нее были длинные, чувственно выгнутые ноги и твердые ляжки, расширяющиеся до безупречной округлости бедер. Талия заставила бы позеленеть от зависти горло амфоры, а круглые, высокие груди нацелились в меня розовыми сосками.
   Но меня интересовала только ее рука. Конечно, есть более простые способы посмотреть руку, но этот имел свои преимущества. Она, конечно, была — татуировка в виде доллара, украшенного головой змеи.
   — Ты можешь смотреть, мальчик, но трогать запрещено. Ты еще не выложил монету.
   Она ждала, сунув пальцы за резинку трусиков.
   — Не утомляйся, крошка. — Сожаление прозвучало в моем голосе. — Я не покупатель.
   Она покраснела от гнева:
   — Смотри, какой подлец! Ты что же думаешь, можно заставить меня прийти сюда, а потом глазеть за так…
   — Одевайся, — сказал я.
   — Ты играешь с огнем! Нельзя насмехаться над девушками Снэка Леннигана. Если он не получит причитающиеся ему деньги, может быть всякое.
   — Снэк Ленниган, говоришь?
   — Давай не прикидывайся! Ты знал правила, если тебе известен пароль. Будь я на твоем месте, быстро бы выложила сотню монет, иначе можешь ждать визита, не похожего на мой, разумеется. Они крепкие, эти ребята Снэка! Они не любят, когда их девушек обводят вокруг пальца. Ты же не хочешь неприятностей? За несчастные сто баксов!
   Сунув руку в карман, я достал свой значок и показал ей.
   Она побледнела как смерть.
   — Коп! Проклятый коп! Я чувствовала, что мне сегодня не повезет!
   — Оденься, — сказал я. — Потом поговорим.
   Она взяла платье, надела через голову, застегнула «молнию»и разгладила ткань на теле.
   — Сержант, — начала она. — Я…
   — Лейтенант!
   — Лейтенант! Тем хуже! Послушайте, лейтенант, давайте договоримся. Если я не в вашем вкусе, то, может, сто долларов вас заинтересуют? Сто долларов за то, чтобы забыть, что я была у вас. — У нее на лице блеснул свет надежды. — И, если вы не знаете города, я могла бы поводить вас по шикарным местам… за так!
   — Незачем.
   — Хорошо, — сказала она покорно. — Вы меня заберете? Кто вы, собственно? Из полиции нравов? У вас что, в Пайн-Сити недостаточно порока, что вы приехали за этим сюда?
   — Я не из полиции нравов. Я из службы шерифа.
   И Вэйл-Хейтс наш сектор. — Взяв бутылку, предложил:
   — Выпьешь еще стаканчик?
   — Ну да, — сказала она, разинув рот.
   — Садись. Может, и есть средство все устроить.
   Я наполнил стаканы и подошел к блондинке, сжавшейся в углу. Когда я протянул ей полный стакан, она упала в кресло с совершенно ошалелым видом.
   — Закурим?
   — Спасибо.
   Она взяла сигарету дрожащей рукой. Я поднес огня.
   — Что будет? — спросила она. — Вы арестуете меня или нет?
   — Зависит от тебя, крошка Френки.
   — Что это значит? — Она посмотрела мне в лицо, и губы ее скривились в понимающей улыбке. — Понятно! Вы меня отпускаете, но не просто так. Ладно, могу предложить сто пятьдесят, но больше у меня нет, правда, лейтенант!
   В Вэйл-Хейтс, видимо, существует твердая такса подкупа. За сто пятьдесят — лейтенанта, за сто — сержанта. В таких условиях шериф должен стоить все триста пятьдесят.
   — Слушай, Френки, последний раз говорю: мне не нужны твои деньги. И я не собираюсь делать турне по злачным местам. Я даже тебя не хочу. Меня интересуют только сведения. Понятно, нет? Ты скажешь все, что я хочу знать, и расстанемся по-хорошему.
   Я подошел к столу и взял ее сумочку.
   — Эй! — вскричала она встревоженно. — Это мое.
   — Ясно, что не мое. Не люблю черного.
   Я открыл сумочку и вытряхнул содержимое на стол.
   Там была всякая ерунда, как у всех женщин, и пачка купюр. На вид немного больше, чем сто пятьдесят долларов. Мое внимание привлекла записная книжка. Пока я перелистывал ее, Френки внимательно наблюдала за мной. Имена, адреса, различные даты. Я насчитал в среднем по три записи в неделю, но иногда встречалось и семь, и восемь. Наиболее часто повторялось: «Пират», Джо «. Джо, конечно, бармен. Была также отметка на завтра:» Прием у Кауфмана. Платье вечернее «.
   Я сунул книжку в карман, а все остальное в сумочку. Френки все еще наблюдала за мной скорбным взглядом.
   — Так как насчет сделки? — спросила она.
   — Сведения. Ты ответишь на несколько вопросов и будешь свободна.
   — Что за вопросы?
   — Например, твоя татуировка. Что это, в сущности, значит?
   — Вам это должно быть известно, — сказала она. — По знаку каждый поймет, что я — одна из девушек Снэка Леннигана.
   — Кто это Снэк Ленниган?
   — Этого я не знаю.
   — Наша сделка зависит от того, насколько искренне ты отвечаешь на вопросы, Френки. Это еще только первый!
   — Нет, без дураков, лейтенант, не знаю!
   — Короче, ты из конюшни Снэка Леннигана, но никогда его не видела?
   — Чистая правда. Я даже не уверена, что он на самом деле существует.
   — Ну, Френки, старайся по крайней мере, чтобы все было правдоподобно! Ведь я должен поверить твоей истории.
   Она одним глотком опустошила свой стакан.
   — Послушайте, я работаю на него только три месяца, — боязливо объяснила она. — Раньше я служила в придорожном ресторане, где клиенты обслуживаются в машине, как раз на выезде из Вэйл-Хейтс. Это была не жизнь — целый день подавать сосиски и мороженое и бегать от одной машины к другой с тяжелыми подносами. Тем более в открытой блузке и обтягивающих брюках, так что каждый клиент, сделавший заказ на пятьдесят центов, считал, что за свои гроши он может еще и девушку лапать для аппетита.
   — Я посочувствую тебе завтра. А сейчас вернемся к Снэку Леннигану.
   — Так я подхожу к этому. Однажды я была в салоне красоты, собиралась сделать массаж, прическу, ну и все остальное… Я болтала с массажисткой и, слово за слово, пожаловалась, как тяжело работать в ресторане…
   — Как звали ту девушку? Лейла Кросс?
   — Нет.
   — Тогда Ольга Кельнер?
   — Раз вы и так все знаете, зачем меня спрашиваете?
   — Мне нравится твой голос, крошка.
   Она пожала плечами.
   — Короче, я ей рассказала, какая это собачья работа и как бы мне хотелось найти парня с деньгами, пусть женатого. Она ответила, что такое возможно, надо только быть поумнее. Я сначала подумала, что она шутит, но по ее глазам поняла, что это всерьез. В тот же вечер мы встретились. Сначала приняли несколько стаканчиков в баре, потом зашли к ней, и там она меня просветила.
   Френки скрестила ноги, не заботясь о том, что ее юбка поднялась до бедер. Красивые ноги, черт возьми!
   Ремесло копа имеет свои неудобства!
   — Она мне призналась, что работает на Снэка Леннигана, — продолжала Френки, — который управляет самым крупным делом с девочками по всему Западному побережью. Система несложная, как она объяснила.
   Предприятие ищет клиентов и передает девушкам их имена и адреса. Ночь стоит сто долларов. Снэк Ленниган берет сорок, остальные — девушке. За два вечера в неделю можно заработать больше, чем за шесть в моей забегаловке… Я сказала, что это мне подходит, но Ольга предостерегла:» Подожди, надо еще кое-что объяснить.
   Этот Ленниган шутить не любит. Пока с ним честны, он честен тоже, но если его надуть, можно здорово поплатиться «. Потом она объяснила про татуировку. Ее имеют все девушки Снэка. Это его марка. Девушку с таким знаком лучше не обижать — слишком опасно.
   — Понятно, — отрезал я.
   — Кроме того, это удобно для клиентов, — продолжала Френки. — Когда они приезжают в город, где никого не знают, стоит только показать знак, и тут же пришлют девушку, как сегодня вечером меня к вам.
   Большинство барменов, рассыльных — в деле, и шоферы тоже. И так по всему Западному побережью. Все это объяснила мне Ольга.
   — Девушки связаны с барменами и рассыльными?
   — Чаще всего с ними. Иногда информацию передает Ольга. Но она уехала несколько дней назад и оставила мне номер телефона. Я звоню каждое утро в одиннадцать часов, если у меня нет работы на несколько дней вперед.
   — Кто тебе отвечает?
   — Не знаю, лейтенант. Клянусь! Мужской голос, вот и все! Когда он берет трубку, я называю свое имя, и он дает мне список клиентов. Если у него ничего нет, я, как сегодня, обращаюсь к бармену или звоню в другие заведения. Бывает так, что клиентов нет. Тогда я возвращаюсь домой и снова звоню по телефону. Меня оставляют в запасе на случай запоздалого выхода, например на вечеринку.
   Я допил свой стакан, подумал минутку и налил другой, но решил, что это может подождать.
   — Ты знала Лейлу Кросс?
   — Она вроде работала в салоне красоты?
   — Да.
   — Пару раз я причесывалась у нее, но не могу сказать, что хорошо знакома с ней.
   — Тебе известно, что она тоже работала на Снэка?
   — Нет, — ответила она.
   — А Анжелу Маркой ты знала?
   — Нет. Я имела дело только с Ольгой Кельнер, лейтенант.
   — А сорок долларов, как их передают Снэку?
   — Я посылаю их каждую неделю на абонентский ящик на главной почте Пайн-Сити.
   Она назвала мне номер ящика, я его записал.
   — Вы никому не скажете, что я дала вам этот номер, лейтенант? Они меня убьют, если узнают.
   — Я ничего не скажу, обещаю, если ты будешь честна со мной. А номер телефона?
   Она назвала и этот номер.
   — Что означает запись» Прием у Кауфмана. Платье вечернее «?
   — Эли Кауфман, — сказала она. — Вы, конечно, слышали о нем?
   — Слышал.
   — У него большой дом на холме. Он часто устраивает вечеринки. Я должна быть в вечернем платье…
   — Тебя уже приглашали туда?
   Френки покачала головой:
   — Нет, это в первый раз.
   — Что-нибудь еще можешь рассказать мне?
   — Нет, я больше ничего не знаю, лейтенант, клянусь!
   — Хорошо, Френки. Наш уговор в силе. Теперь можешь идти и помалкивай, если дорожишь своей шкурой.
   — Я еще хочу пожить! — убежденно вскричала она.
   В эту минуту в дверь постучали. Не успел я ответить, как она распахнулась, ворвались Хаммонд и еще двое.
   — Что такое? — начал я.
   — Ну, ловкач! — бросил он. — Прикидываешься другом, а сам ведешь свою игру? — Он взглянул на Френки. — Кто эта дама?
   Френки бросила на меня ядовитый взгляд.
   — Грязный обманщик! Надеюсь, что Снэк продырявит твою шкуру!
   — Заткнись, Фрэнки! Что вы делаете здесь, Хаммонд? Вэйл-Хейтс к вам не относится. Это дело касается округа…
   Хаммонд не сводил взгляда с Френки.
   — Ошибаетесь, красавчик, ошибаетесь! Эти господа из полиции Вэйл-Хейтс, и их патрон ведет расследование вместе с нашей бригадой. Это вы здесь без приглашения.
   Он пересек комнату и остановился перед Френки:
   — А тебя, красотка, я арестую. И с удовольствием посажу за решетку.

Глава 5

   Голос шерифа на другом конце провода звучал раздраженно.
   — Я с самого начала вам говорил, Уилер, что это дело в ведении отдела убийств. Все официальные полномочия у Хаммонда, и полиция Вэйл-Хейтс признает его авторитет.
   — Но, шериф, послушайте…
   — Никаких» но «! Вам надо было работать вместе, а не конкурировать. Если газеты узнают, что существует конфликт между муниципальной полицией и нами, нам не поздоровится!
   — Но эта девушка, шериф, я с ней договорился!
   — Вас на это не уполномочивали, — холодно заявил он. — Нужно было просто передать ее в руки вэйл-хейтской полиции, а не договариваться самому.
   — Я думаю, вы все-таки хотите раскрыть это дело об убийствах?
   — Сведения, которые вы выдрали у этой девки, мы могли бы получить во время допроса, после ее ареста.
   Хаммонд так и сделал. Говорю вам, Уилер, он еще посмеется над вами. Вы сейчас в неважном положении.
   — Я? В неважном положении? Это мы еще посмотрим.
   Ведь девушка ведет нас прямиком к Снэку Леннигану, а он — к тем двум убийствам! Ладно, так и надо! Случайно взяли шлюху и упустили настоящую дичь. Посмотрим, в каком положении они потом окажутся.
   — Я не собираюсь спорить с вами всю ночь, Уилер.
   У вас есть формальные инструкции. Вы должны кооперироваться с Хаммондом, а не ставить ему палки в колеса. Официальное расследование ведет он, а не вы.
   Завтра в девять часов утра будьте в моем кабинете.
   И пока что больше не суйтесь в это дело.
   — Но…
   — Это мое последнее слово, Уилер.
   И он повесил трубку.
   Я сделал то же самое и закурил. Дежурный сержант сочувственно смотрел на меня.
   — Не так идет, как хочется, лейтенант?
   — Не совсем так.
   — Вот что значит действовать не по уставу, — сказал он весело. — Посмотрите на меня: я честный служака. Тридцать лет беспорочной службы — и вот, меня сделали сержантом. Могу теперь класть ноги на стол…
   Сколько времени вы в полиции, лейтенант?
   — Восемь.
   — Только восемь лет — и уже лейтенант?
   Я глубоко затянулся и Медленно выпустил дым.
   — Хаммонд все еще возится с девушкой? — — Да! И два сержанта, которых он привел. Давно здесь не видели столько копов из Пайн-Сити. Настоящий раут!
   — И только одна девушка! — сказал я. — Надеюсь, они хорошо проводят время! Здесь есть почтовый ящик?
   — Перед дверью.
   — Нет ли у вас конверта?
   — Есть, лейтенант.
   Он открыл стол, достал конверт и подал мне.
   — И марка есть?
   — Конечно, лейтенант. У меня есть все, что нужно.
   — Спасибо.
   Я наклеил марку на конверт и вышел из главного комиссариата Вэйл-Хейтс. Очутившись на улице, я положил записную книжку Френки в конверт, написал свое имя и адрес и бросил в ящик.
   Потом я вернулся в комиссариат.
   — Нашли? — спросил сержант.
   — Да, спасибо. — Я посмотрел на часы. Они показывали час тридцать ночи. — Сколько времени Хаммонд допрашивает девушку?
   — Сорок пять минут, лейтенант. — Он подмигнул мне:
   — Такого сорта девочек всегда долго допрашивают!
   Я услышал, как в коридоре, за поворотом, открылась и закрылась дверь. Потом появилась Френки в сопровождении сотрудницы комиссариата.
   — Я припомню вам ваши обещания!
   Она бросила на меня яростный взгляд и осыпала руганью, в которой не последнее место занимали оскорбления по адресу моей бедной матери.
   — Хватит, — твердо сказала женщина-полицейский и, ухватив Френки за руку, решительно поволокла ее прочь.
   Послышались тяжелые шаги, и вошел Хаммонд с двумя сержантами. Их прикомандировала к нему местная полиция.
   — Вы еще тут, феномен? — Как видно, он был очень доволен собой. — Я думал, вы уже по дороге в Пайн-Сити.
   — Вы ее арестовали? — спросил я.
   — Конечно.
   — Когда вы вторглись ко мне в номер, мы как раз договорились, что в обмен на сведения, которые она сообщит, я ее отпущу.
   — Это вы договорились, Уилер, — насмешливо сказал он, — а не я.
   — Надеюсь, что в ближайшие дни я вам тоже окажу услугу, — бросил я.
   — Шериф меня одобрил, — сообщил он. — И, как я слышал, он удалил вас от дела!
   — Точно. Отныне им занимаетесь только вы.
   — Это мне подходит, — удовлетворенно ответил он. — Осталось только проверить номера связного телефона и абонентского ящика в Пайн-Сити. Уверен, что уже завтра, в это время, мы схватим этого Снэка Леннигана, и следствие будет закончено.
   — Вы думаете, это он убил двух девушек?
   — А кто же, по-вашему?
   — Я этого еще не знаю. И какие у вас есть доказательства его причастности к убийствам?
   — Девочки по вызову — его бизнес. А эти двое на него работали. Что вам сказал тот парнишка, Бонд? Его подружка, видимо, испугалась и убежала. Она хотела выйти из игры, и другая, Анжела Маркон, тоже. Ленниган их и уложил в назидание остальным. Без разрешения бросать дело запрещено. Во всяком случае, до тех пор, пока они не состарятся.
   Я воздержался от возражений.
   — Как вы нашли Бонда? — спросил я.
   Хаммонд хрипло рассмеялся.
   — Это он меня нашел! После вашей встречи у него вдруг появились подозрения. Ему показалось, что история слишком невероятна. Он даже спросил меня, действительно ли вы полицейский. — Он захохотал. — Я уверил его, что вы действительно коп, но что ваши домыслы смехотворны. Я сказал, что вы просиживаете штаны на службе у шерифа и ничего не делаете.
   Оба сержанта широко ухмыльнулись. Пожалуй, даже трое, считая и дежурного.
   — Что вы собираетесь делать? — спросил я у Хаммонда.
   — По правде говоря, лейтенант, вас это больше не касается. — Он принялся разглядывать свои ногти. — Но я не злопамятен. Итак, мы уже нашли адрес, соответствующий номеру телефона. Теперь мы сможем сцапать типа, отвечающего на звонки. Может быть, вы хотите нас сопровождать, лейтенант, чтобы посмотреть, как работают полицейские, уважающие традиции?
   Сержанты наслаждались: что и говорить, занимательное зрелище — видеть, как утирают нос помощнику шерифа.
   — Нет, спасибо, — ответил я. — Не хочу попусту тратить время.
   — Что это значит? — спросил Хаммонд подозрительно.
   — Вы думаете, тот тип до сих пор сидит на телефоне?
   — А почему бы и нет?
   — В этом бизнесе, — веско начал я, как будто объясняя прописные истины умственно отсталому ребенку, — важны не только девушки. Нужны еще клиенты. А кроме того, те, кто клиентов находит, — бармены, шоферы такси, посыльные отелей…
   — Ну?
   Я улыбнулся.
   — Вы хорошо изобразили копа, уважающего традиции: промаршировали через весь отель» Пират»с двумя местными сыщиками на хвосте, словно свора гончих.
   Все поняли: это полицейский десант в трех измерениях в стереокино! А когда вы вышли с девушкой, все сообразили, что она попалась. Уверен, хоть один из людей Снэка Леннигана был свидетелем этой сцены. Что он сделал, по-вашему? Пошел спокойно выпить стаканчик или кинулся к телефону известить своих о том, что одну из девушек только что сцапали?
   Хаммонд бросил на меня убийственный взгляд и повернулся к своим сержантам.
   — Вперед! — рявкнул он. — Чего вы ждете? Пошевеливайтесь, черт побери!
   Они покинули комиссариат, топая, как стадо слонов.
   Я посмотрел им вслед и закурил.
   Потом отправился в ближайший бар, который был еще открыт. Заказал скотч и стал обдумывать события, в которых не было ничего ободряющего.
   Хаммонд спутал все карты. Никого не окажется у телефона, и никто не придет завтра брать почту из ящика в Пайн-Сити. Что касается Снэка Леннигана, то он не много потерял: ему придется только сообщить новый номер телефона и новый номер почтового ящика. И все это потому, что Хаммонд захотел выпендриться.
   Я допил стакан и пешком вернулся в «Пират».
   Там я зашел в бар, где выпивал вечером. За стойкой стоял другой бармен.
   — Что желаете, сэр? — вежливо спросил он.
   — Скотч со льдом и немного содовой, — ответил я. — А где Джо?
   — Он немного приболел, и его отпустили домой.
   — Вы знаете, где он живет?
   — К сожалению, нет. Он ваш друг?
   — Он друг моего приятеля, — сказал я рассеянно. — Ну что ж, несите выпить.
   Джо, скорее всего, уже нет в городе. Но, думаю, он не сказал бы мне больше, чем поведала Френки. Черт с ним, с Джо, подумал я. И пропади пропадом Хаммонд со своими сержантами. Да и шерифа туда же!
   Бармен поставил передо мной стакан.
   — Вы проживаете в отеле, сэр?
   — Да.
   Он, дал мне счет и карандаш. Я подписал его, отметил номер комнаты и нарисовал змею. Потом вернул бумажку бармену.
   Он презрительно поджал губы.
   — Вам что-нибудь говорит этот знак? — спросил я.
   — Нет, сэр. А что это?
   — Почему бы вам не называть меня лейтенантом, — предложил я.
   Быстро допил скотч и поднялся в свою комнату.
   Вопреки моим ожиданиям я немедленно уснул и проснулся только в девять часов утра.
   В десять я вышел из отеля и в одиннадцать тридцать был в офисе шерифа.
   Аннабел посмотрела на меня так, как словно я уже был упакован в папку с надписью: «В архив». И осталось только засунуть меня на полку за ненадобностью.
   — Шериф спрашивает вас с девяти часов, лейтенант, — сказала она. — Он просто вне себя.
   — Это кстати. Я тоже.
   — Думаю, мы скоро избавимся от вас, дорогой. Как избавляются от старого пятна на потолке, закрашивая его.
   — Не будьте сентиментальной, сладкая вы моя. А то потечет тушь с ресниц. — Я прошел мимо ее стола к комнате шерифа. — Кроме того, слишком рано для низкопробных шуток.
   — Это не шутка, дорогуша. Это пророчество.
   Я постучал и вошел в кабинет Лейверса. Он поднял глаза от бумаг, которые подписывал, и смерил меня взглядом, в котором я не уловил большого энтузиазма.
   — Очень мило, что вы зашли повидать нас. — Он демонстративно посмотрел на свои часы. — Я, видимо, стал забывчив. Мне казалось, что вас приглашали к девяти часам!
   — Да, сэр.
   Лицо его покраснело.
   — Что, «да, сэр»? Что я стал забывчив?
   — Нет, что вы меня вызывали на девять.
   Я подошел к кожаному креслу, стоящему против стола, и сел. Его всегда раздражало мое нахальство, но на этот раз он особенно разозлился.
   — Вы имеете представление о том, сколько сейчас времени, Уилер? — спросил он угрожающе-сладким голосом.
   — Одиннадцать сорок три.
   — Иначе говоря, вы опоздали на два часа, сорок три минуты и двадцать секунд.
   — Плюс-минус пять минут, — согласился я.
   Он откинулся в кресле, сплел пальцы на животе и свирепо посмотрел на меня.
   — Уилер, вы слишком злоупотребляете своим положением. Чересчур. Хватит, я должен положить этому конец.
   Я почувствовал, как кровь бросилась мне в голову.
   Жара здесь была ни при чем. Я достал сигареты.
   — Послушайте, шериф, прежде чем отправиться на гильотину, скажу вам пару слов. Если я ошибусь, поправьте меня. Когда вы брали меня на службу, вас устраивало, что мои поступки и мое мышление не всегда соответствуют общепринятым стандартам. Я сказал, что армейская разведка ничем не хуже работы у вас. Вот тогда вы и пообещали мне полную свободу действий и просто настояли, чтобы я принял это место. Все так?
   Красное лицо Лейверса медленно синело. Он прошипел:
   — Да, так. Но я надеялся, что вы будете работать на меня, а не против меня. Или это слишком большое требование?
   Я закурил.
   — Вместо того чтобы склонять меня вдоль и поперек за опоздание, шериф, вы могли бы спросить о причинах. Конечно, если это вас интересует.
   Он наклонился вперед, положив локти на стол.
   — Какой же вздор вы собираетесь мне рассказать, Уилер? — Он сузил глаза. — Почему вы опоздали?
   — Мне надо было позвонить по важному делу, шериф.
   В Вашингтон, в управление контрразведки. — Я встал и продолжал, понизив голос, чтобы придать больше веса своим словам. — Мы не в состоянии найти общий язык, поэтому я решил уйти.
   — Вы не сделаете этого, — рыкнул он.
   — Это уже сделано, — холодно усмехнулся я. — Уже завтра в Вашингтоне будет подписан контракт. Я приехал сюда только потому, что та девчонка за дверью как будто умеет стучать на машинке. Я ей сейчас продиктую свое заявление об отставке.
   Лейверс некоторое время пристально смотрел на меня, затем встал и выпил стакан холодной воды. Раздавил картонный стаканчик в своей огромной лапе и бросил в корзину.
   — Я не принимаю вашей отставки!
   — Будто у вас есть выбор! К тому же чем я здесь могу быть полезен? Тем, что развлекаю вас? Вы с Хаммондом и двумя его приспешниками заставили меня разыгрывать клоуна!
   Он вернулся к столу и буквально упал в кресло. Когда же снова заговорил, его голос потерял значительную часть агрессивности.
   — Прошу вас подумать, Уилер. Я не хочу, чтобы вы уходили.
   Со стороны старика это была настоящая капитуляция.
   — Вы не думаете, что вам трудно будет оправдать свое решение перед Хаммондом и другими ослами?
   — Плевать мне на Хаммонда! — оборвал он. — Вы остаетесь. Но я требую, чтобы вы были на месте, когда вы мне нужны! Если я говорю…
   — Так, хорошо. Больше я на вас не работаю. Объясняю. Вчера я надрывался ради этого дела с шести утра до полуночи. Вы меня просили быть здесь в девять часов. Значит, я должен был уехать из Вэйл-Хейтс в семь тридцать, а встать в шесть тридцать. И для чего? Вы все-таки не хотите, чтобы я с вами работал. Вам нужна марионетка. Вот и обращайтесь к Хаммонду.
   — Я вам только что сказал, что мне плевать на Хаммонда! — Он поднялся, подошел к окну и стал смотреть на улицу. — Один из сержантов, сопровождавших Хаммонда, прошлой ночью рассказал мне о вашей перепалке в комиссариате.
   — Опять порицание, шериф? За то, что я имел нахальство возразить этому маньяку регламента?
   Старик повернулся:
   — Ладно, Уилер. Вы были правы. Типа у телефона конечно же предупредили, птичка улетела. Мы установили наблюдение за абонентским ящиком, и никто не явился.
   Служащий говорит, что с тех пор, как этот ящик арендовали, впервые не пришли за его содержимым. Надо было послушаться вас.