Браун Картер. Убийство — завтра

Картер Браун
Убийство — завтра

Глава 1

   Когда утром я подхожу к двери своего агентства, у меня слегка пощипывает в носу от волнения и восхищения, словно я впервые иду на свидание. Мое сердце трепещет, как пойманный мотылек.
   Так продолжается уже целых три дня.
   А ведь до минувшего воскресенья дверь нашего агентства не пробуждала во мне никаких эмоций. На двери было написано: «Рио инвестигейшн». Джонни Рио — мой партнер. Я бы добавила: забывчивый партнер. Он «забыл» в свое время указать на вывеске мое имя, и далеко не каждый клиент знал, что в агентстве Рио, кроме Рио, работает еще и частный детектив Мэвис Зейдлиц (натуральная блондинка, длинные ноги, высокая грудь, главный принцип жизни — радоваться самой жизни).
   Но неожиданно Джонни умчался в Детройт. Что поделаешь — Джонни любит денежки. В своем кармане. А в Детройте ему предложили выгодный контракт: бороться с несунами. Несуны — это порода таких... нет, не насекомых и не пташек... ну, в общем, тех, кто тащит в свое «гнездо» гайки всякие, болты... Они там чуть не растащили завод по производству малолитражных автомобилей. Владельцы детройтских заводов решили, что пора нанять детективов-охранников, чтобы те приструнили вороватых рабочих. Джонни, увидев сумму гонорара в контракте, быстренько расторг наше соглашение и был таков.
   Некоторое время я жила воспоминаниями о тех славных денечках, когда мы с Джонни работали вместе.
   Но моя ностальгия быстро прошла. Во-первых, наш деловой союз держался, в основном, на моих умственных и физических достоинствах. А во-вторых, за аренду помещения уплачено на месяц вперед. Что это значит? Это значит — я могу продолжить дело и без Джонни-ренегата.
   И тогда я заказала новую вывеску. Теперь на двери агентства значится:
   Мэвис Зейдлиц
   Консультант по конфиденциальным вопросам
   От слова «конфиденциальный» веет чем-то весьма значительным. Иногда я смотрю на стеклянную вывеску изнутри, из своего кабинета, и вижу: цилдйеЗ сивэМ. Чертовски приятно!
   В понедельник я ожидала наплыва дам полусвета и танцовщиц варьете, жаждущих, чтобы я раздобыла для них информацию о морских офицерах. Во вторник — надеялась, что ко мне заглянет парочка агентов ФБР с доверительной беседой на тему: как отучить налогоплательщиков обзывать легавых легавыми. Сегодня, в среду, я загрустила.
   За все три дня в агентство Мэвис Зейдлиц не наведался ни один человек.
   Я посмотрела в окно: хотя бы дождь пошел. Разве можно грустить в такой ослепительно прекрасный день?!
   «А не выпить ли мне чашечку кофе?» — подумала я и уже поднялась, как вдруг произошло чудо: дверь отворилась и вошел посетитель.
   Я сразу ухватила его вытянуто-угрюмую сущность и про себя окрестила посетителя «огурцом». «Огурцу» было лет сорок. Старомодные очки без оправы сидели на длинном носу, слегка перекосившись набок. Долговязая фигура хорошо гармонировала с тоской во взгляде, а коротковатые брюки — с нервностью рук.
   — Простите, но... Я не вижу здесь мистера Рио. Можно ли с ним переговорить? — спросил «огурец».
   — Да, если вы сумеете перенестись в Детройт. Мистер Рио там с прошлой пятницы и до неопределенного времени в будущем.
   «Огурец» совсем завял.
   Я почувствовала, что потихоньку пропитываюсь унынием и тоже становлюсь кем-то из семейства тыквенных.
   — Боже мой, как это не вовремя, — простонал посетитель и начал дергать очки, пытаясь получше пристроить их на носу. — У меня к мистеру Рио такое важное дело!..
   — Вам позарез нужен мой младший компаньон? — деланно удивилась я.
   — Мистер Рио — ваш младший компаньон? — очки замерли, и «огурец» начал изучать мое лицо и все остальное.
   Мужские взгляды давно перестали волновать меня — не то, что вывески с собственным именем!
   — Мы работали с Джонни как партнеры. Но с тех пор, как я его... как я ему... ну, в общем, неважно... Теперь я работаю одна.
   — Разрешите присесть?
   Не дождавшись ответа, «огурец» едва ли не упал в кресло и вытянул свои тощие длинные ноги.
   — Надеюсь, вы уже заметили смену вывесок? — любезно спросила я. — Мэвис Зейдлиц — это я. Вы можете обсудить со мной любые секреты и тайны и проконсультироваться по любому конфиденциальному вопросу.
   — Нет, — посетитель покачал головой, — я пришел поговорить с частным детективом.
   — Он перед вами! — я улыбнулась самой скромной из своих сексуальных улыбок. — Я ведь уже сказала, что мы с Джонни работали вместе. У нас было частное сыскное агентство.
   Конечно, в этом месте разговора стоило небрежным жестом достать из письменного стола пистолет и, сделав каменное лицо, перезарядить на глазах клиента. Я даже потянула ящик из стола, но увидела там тюбик помады и задвинула его назад.
   — Может быть... Не знаю... Вы, конечно, помогли бы мне...
   Он колебался.
   — Разумеется, я вам помогу, мистер...
   — Ромейн, — представился «огурец». — Меня зовут Реймонд Ромейн. Мой род занятий особого свойства. Я интересуюсь искусством.
   Тут он посмотрел на мои ноги.
   От разочарования я едва не фыркнула: знаю я, каким «искусством» он интересуется!
   — Так вот оно что! — сказала я сухим тоном. — Вы хотите, чтобы я вам позировала? Ваше «искусство» требует, чтобы на девушке не было ничего, кроме загара?
   — Вы слишком молоды и не способны заинтересовать меня, — презрительно проурчал клиент. — Я имею дело только с хорошо сохранившимися древностями...
   Мои щеки от гнева запылали.
   — И вы не стесняетесь при мне обсуждать это!.. Ладно, я могу стерпеть, хотя и не знаю, почему я должна терпеть!..
   — Я имею дело с древностями, — как ни в чем не бывало продолжил Ромейн, — то есть с предметами старины: мебелью, художественными полотнами, фарфором... Мой интерес — это антиквариат. Ясно?
   — Значит... вы не за тем, чтобы я вам позировала?
   — Нет, конечно! Скажите, а мистер Рио все же вернется из Детройта? И когда?
   Я была раздосадована до крайности и брякнула первое, что попало на язык:
   — Джонни, скорее, лопнет, чем упустит свои денежки. Он застрял надолго. И это такая же правда, как то, что на мне сейчас под платьем розовое белье.
   — Ну что ж... — Ромейн тяжело вздохнул, — придется иметь дело с дамой, хотя я рассчитывал на мистера Рио.
   Он вытащил из кармана какой-то листок и швырнул его на мой письменный стол.
   — Вот это я получил сегодня утром экспресс-почтой.
   Я схватила листок и поняла, что держу вырванную из журнала теленовостей страничку с программой телепередач на послезавтра. Синий карандаш кружком выделил из всей программы «Вечернее шоу Сэма Варни». Тем же синим карандашом было написано поверх программы: «Ромейн, эта передача — для тебя. Ты узнаешь все про свою жизнь и смерть». Еще я обратила внимание, что передача Сэма Варни должна начаться в 23.30.
   — Ну, что скажете? — голос посетителя выдавал накопившееся напряжение.
   — Трюк, — ответила я, не моргнув глазом, — рекламный трюк. Видимо, этого Сэма Варни никто не смотрит, вот он и подначивает людей подобным образом. Лично я никакого Варни не знаю и предпочитаю смотреть фильмы восемнадцатого канала. Там показывают...
   — Почему? Что случилось? — Ромейн, казалось, говорил сам с собой. — «Про жизнь и смерть»... Что значит — смерть?..
   Даже стекла его очков блестели каким-то жалким блеском, а руки безжизненно свисали с подлокотников.
   — Не вижу никакой логики, — я начала расхаживать по кабинету и размышлять вслух. — Если бы шутник выделил из программы какой-нибудь допотопный фильм, тогда понятно: вы ведь тоже занимаетесь всяким старьем. Но Сэм Варни!
   — Я тоже склонен думать, что это шутка, — заупокойным голосом произнес Ромейн. — В любом случае, я хочу знать, что скрывается за этим посланием. Выполните для меня такую работу. Я хорошо заплачу, мисс... э... Зейдлиц. И даже сверх гонорара — если вы будете расторопной.
   — Прекрасно! Я согласна, — я встала перед Ромейном. — Поздравьте меня: вы — мой первый клиент.
   — Первый?!
   — Первый после отъезда мистера Рио, — поспешно добавила я. — Не беспокойтесь, я опытный детектив.
   А про себя подумала: «Конечно, опытный. Разве может девушка жить в Голливуде и не обзавестись опытом в достаточном количестве!»
   — Вы узнаете, что представляет из себя Варни и его передача, — проскрипел Ромейн. — Почему я должен в пятницу быть у телевизора?
   — Не беспокойтесь, сделаю все, чтобы распутать этот телевизионный узел. Не думайте о нем и спокойно копайтесь в своих подвалах со старым хламом.
   Ромейн посмотрел на меня как-то странно и достал свою «визитку».
   — Если что-нибудь узнаете, мисс Зейдлиц, сообщите мне немедленно.
   — Сообщу немедленно, — в тон ему ответила я. — Напоминаю: вы имеете дело с детективом что надо.
   Я со значением посмотрела клиенту в глаза. Он расценил это по-своему и вздохнул.
   — Ваш гонорар... Скажите, я не обижу вас, если определю сумму аванса в двести долларов?
   — Двести?!
   Он скривил левый угол рта, хмыкнул и выписал мне чек.
   Не помню, как чек очутился в моей руке. Я рассматривала цифирьки, но видела перед собой чудненькое нижнее белье из нежнейшего шифона, которое продается на Пятой авеню, видела элегантный флакончик любимых духов «Грех», капля которых убивает наповал сотню мужчин.
   Когда я очнулась от сладких грез, Реймонда Ромейна в кабинете не было. От «огурца» не осталось даже вмятины на сиденье кресла.
   Мне захотелось танцевать. У меня есть клиент! У меня есть деньги! Остался сущий пустяк — провести расследование.
   Начнем! Так обычно говаривал один сержант морской пехоты перед тем, как погасить свет в моей гостиной. Начнем! И я пододвинула телефон поближе.
   На телестудии меня долго перебрасывали от одного администратора к другому, но я была тверда в своем намерении добраться до Сэма Варни и, наконец, добилась того, чего хотела: мою фамилию внесли в расписание дня Варни на завтра, на десять часов утра.
   Со спокойной совестью я пошла в банк, предъявила чек к оплате, а потом помчалась на Пятую авеню за своей шифоновой радостью. «Радость» обошлась мне почти в семьдесят долларов. Покупая белье, я обратила внимание на пижаму из красного нейлона. Штанишки заканчивались под коленками прелестными бантиками. Я представила себя в роли пуделя: мои белокурые кудряшки прекрасно смотрятся на красном. Когда неудачи атакуют меня, я надену эту пижаму, встану на четвереньки перед зеркалом и залаю... Наверняка, это будет ужасно глупо и смешно. Главное, чтобы плохое настроение пропало. Ну, как вы думаете, купила я такую вещь?
   Сэм Варни крутился на телестудии, как юла. Разумеется, в десять часов мы не встретились. В одиннадцать тоже. И даже в четверть двенадцатого пробиться к популярному телеведущему было непросто.
   Не буду распинаться, как мне это удалось, но я преодолела все трудности. В половине двенадцатого я получила то, чего хотела, — разговор с Сэмом.
   Сэм Варни толщиной складок на подбородке мог посоперничать с самым толстым полицейским в Лос-Анджелесе. Под глазами у Сэма была густая синева, еще не прикрытая гримом. Мое любопытство разгорелось: а спал ли он сегодня ночью? и спит ли вообще? отчего он толстеет? от воздуха?
   — Присаживайтесь, — хозяин кабинета указал на кресло, сам в это время копался в каких-то бумажках у себя на столе. — Чем могу служить?
   Он оторвался от бумаг и посмотрел на меня. Глаза его потеплели.
   — Хотелось бы знать, почему для рекламы своей передачи вы используете экспресс-почту? — холодно произнесла я, четко выговаривая каждое слово. — Если вас не смотрят, то не пугайте людей своими заявлениями насчет жизни и смерти. Не у всех так хорошо развито чувство юмора, как у меня. Среди зрителей попадаются нервные люди, которые принимают ваши слова за чистую монету.
   У Сэма Варни отпала челюсть и тройной подбородок лег на грудь.
   — Экспресс... юмор... чистая монета... Ничего не понимаю! — он начал трясти головой, как лошадь. — Я что-то рекламирую по почте?
   — Не притворяйтесь! Я вижу, что вас больше интересуют мои коленки, чем страдания нервных людей.
   — Вы ошибаетесь, мисс. Могу сказать только одно: моя передача не нуждается в рекламе.
   — А как вы объясните вот это? — я потрясла листком, который мне оставил Реймонд Ромейн.
   — Покажите.
   Сэм Варни некоторое время рассматривал программу передач и читал то, что было написано синим карандашом.
   — Нет, — сказал он, — ничем не могу вам помочь.
   — А мне помогать и не нужно. Я представляю здесь интересы своего клиента.
   — Какого клиента? А, вот эта приписка синим карандашом... Ромейн...
   — Я консультирую его. Я консультант по конфиденциальным вопросам.
   — Каким вопросам? — простонал Сэм и закрыл глаза.
   — Секретным, деликатным, особым...
   — Ну так деликатно объясните своему клиенту, что это чья-то шутка... или недоразумение... или каприз...
   — «Мой каприз». Именно это сказал змей-искуситель, уговаривая Еву съесть яблочко.
   Варни с трудом открыл глаза и посмотрел на меня с неприязнью:
   — Но от меня чего вы хотите?
   — Клиент требует, чтобы я установила, кто так шутит. Вы должны объяснить, что это значит, — и я указала на программу передач.
   Ведущий призадумался, а когда начал говорить, голос его звучал вкрадчиво:
   — Скажите, мисс, вы видели когда-нибудь мою передачу?
   — Я буду неискренней, если отвечу «да». Как вы полагаете, у меня могут быть проблемы с досугом? Неужели я способна просиживать вечера перед телевизором?
   — О, нет! Но если вы не знаете, что происходит в передаче, то я вам расскажу. У нас в студии собирается несколько собеседников. Это люди необычные — те, про которых говорят:
   «Крыша поехала». Один доказывает, что Земля стоит на трех китах, второй — что каналы Марса прогрызли термиты...
   — Дальше можете не продолжать. Я так и знала, что в вашем шоу полно полоумных...
   — Я бы так не сказал, но публика собирается явно не «нормальная». Возможно, кто-то из таких людей решил подшутить над вашим клиентом. Ну как, годится?
   — Нет. Это объяснение не тянет на двести баксов — а мне уплачено именно такая сумма. Нужно найти нечто более серьезное.
   Сэм Варни размышлял еще минуту, и внезапно лицо его озарилось:
   — Эврика! Я хочу предложить вам, мисс Зейдлиц, один верный способ разобраться в ситуации.
   — Какой способ?
   — Сегодня четверг, завтра пятница. Приходите завтра к нам в студию прямо на передачу. Вы будете в эпицентре событий.
   Я не ожидала подобного предложения, но сделала вид, что Варни не застал меня врасплох.
   — Хорошо. Однако я не принадлежу к тем помешанным, которые думают, что Земля плоская.
   — И не нужно! У меня бывают разные гости. И чем больше они отличаются друг от друга, тем интереснее передача.
   — И все-таки...
   — Не отказывайтесь, мисс Зейдлиц! Вы сумеете подать себя — это ведь достойная цель, не так ли? Весь Лос-Анджелес узнает, какой консультант по конфиденциальным вопросам работает в городе. Подумайте.
   — Что же я буду делать в студии?
   — Мое шоу — это обмен мнениями, жонглирование версиями, пусть даже самыми абсурдными. Вот и сидите, слушайте, отвечайте на вопросы...
   Я представила, как буду отражаться на тысячах экранов и рекламировать свое агентство... Ну что же, Джонни, тебе в твоем замызганном Детройте такое даже во сне не привидится!
   — Вот и отлично, — вскинулся Сэм. — Оставьте у моего референта свои координаты, и завтра за вами заедет машина. Вы будете выглядеть так же потрясающе, как сегодня? Еще лучше? О, Мэвис! Можно я буду называть вас Мэвис?
   — Разумеется.
   — А вы зовите меня Сэмом.
   Я поняла, что аудиенция закончена.
   Чтобы тебя запомнили, надо уметь уходить. Последняя фраза должна быть ударной. Этому в свое время меня научил Джонни.
   — Сэм, я хотела бы узнать у вас одну вещь, — сказала я, вставая.
   — Какую же, Мэвис?
   Варни улыбался, но глаза его уже шарили по столу в поисках очередной бумаженции. Я сумела поймать его взгляд.
   — Сэм, я никак не подозреваю вас. Но почему круги под вашими глазами точно такой же формы, как и эта обводка синим карандашом?
   И я вздернула вверх программу передач.

Глава 2

   В свое агентство я вернулась во второй половине дня. По дороге с телестудии заехала в кафе перекусить.
   Ромейн тотчас поднял трубку, стоило мне набрать его номер. У меня было такое ощущение, что он сидел у телефона и ждал звонка. Выслушав мой бодрый рапорт, клиент что-то пробурчал и отключился. Возможно, его не вполне устраивало мое присутствие на завтрашней передаче и он ждал чего-то большего? Лично я была весьма довольна тем, как ловко обработала Сэма Варни.
   Я сидела у молчащего телефона, листала бестселлер «Последняя ошибка Ланы», рассматривала фотографии Ланы и ее жениха и думала о том, что книгу правильнее было бы назвать «Последняя ошибка жениха».
   Я добралась до последней страницы и вдруг услышала стук в дверь. Кто бы это мог быть? Я подняла голову и увидела посетителя. «Парень моей мечты», — так бы я назвала свой собственный бестселлер, если бы кто-нибудь когда-нибудь вздумал выпустить его в свет.
   Ну, это была порода!
   Передо мной стоял красавец: высокий, но не дылда, накачанный, но не культурист. Черная взлохмаченная грива волос, печальные карие глаза, легкая богемная небритость и нервная линия скул — все это делало его неотразимым. Могу разве что добавить: парень производил двойственное впечатление. Он мог оказаться и выпускником Гарварда, и гангстером.
   — Вы мисс Зейдлиц? — спросил он.
   Разумеется, его голос был глубоким и уверенным. Таким голосом можно открывать неприступные сейфы под названием «чужая жена» или «единственная дочь мультимиллионера».
   — Я — мисс Зейдлиц. Простите, с кем имею?.. — я впервые растерялась, встала и начала переминаться с ноги на ногу. — А, вы коммивояжер!
   Посетитель снисходительно улыбнулся, сел в кресло и щелкнул стильной зажигалкой.
   — Нет, я ничего не продаю, — сказал он, выпустив к потолку колечко дыма.
   Я обратила внимание, какая красивая, натурального шелка, синяя рубашка выглядывает из-под спортивного пиджака. И все-таки кто он? Рука с сигаретой была ухожена, ногти аккуратно подстрижены.
   — Зовите меня Эдди, — мягко произнес посетитель. — Вообще-то, я — Эдвард Клайд Стентон Говард.
   — А вы можете звать меня Мэвис, — выдавила я из себя.
   — Хорошо, Мэвис, — Эдди вновь обнажил в улыбке зубы. — Некоторое время мы будем работать вместе.
   — Да?.. — я уставилась на него, по-коровьи хлопая ресницами. — Вы, наверное, окончили Йель?
   — Нет, Гарвард.
   Он закрыл глаза, как бы вспоминая дорогую альма-матер.
   Это меня доконало.
   Кстати, об альма-матер. Не могу претендовать на знание латыни, но, по-моему, альма-матер — особа женского пола, которая наставляет молодежь уму-разуму и учит разным штучкам. Один студент объяснил мне это слово именно так в ответ на мои настойчивые приставания, почему он упорно называет меня Альма-Мэвис.
   — Видите ли, — Эдди затянулся еще раз и погасил сигарету, — мистер Ромейн счел необходимым, чтобы мы познакомились до того, как вы попадете на телепередачу Сэма Варни.
   — Так вы от Ромейна! — обрадовалась я.
   Наверное, я как-то по-особому произнесла фамилию клиента, потому что, услышав ее, красавчик Эдди вздрогнул, глаза его сверкнули, как два кинжала, и мигом погасли. Впрочем, мне это могло показаться.
   — Да, я от Ромейна.
   — Он что-то задумал? Что?
   — Ромейн хочет подстраховаться на тот случай, если вы не сможете контролировать ситуацию. Вдруг во время шоу Сэма Варни произойдет нечто экстраординарное...
   — Утолите мое женское любопытство: вы, как и мистер Ромейн, собираете всякое старое барахло? Да?
   — Нет. Я имею дело с еще довольно крепкими... хм... предметами.
   — С чем же?
   — С людьми. Мне хорошо платят за то, чтобы я охранял одних и убирал других.
   — Вы пришли, чтобы убрать... меня?
   Я занервничала, но Говард этого не заметил: он говорил о себе с гордостью:
   — Я беру очень дорого. У меня самые высокие гонорары на всем побережье, заказов много...
   Я почти испугалась.
   — Вам заказали меня...
   — ...охранять. Мистер Ромейн хочет, чтобы я находился неподалеку от вас, когда вы будете участвовать в передаче. Дело в том, что я — телохранитель.
   — Хранитель тел? — ляпнула я и осмотрела свои формы. — Вы прикроете меня собой в случае чего?
   — Еще как прикрою, — он цинично ухмыльнулся и тоже оглядел меня с ног до головы.
   — Тогда мне от вас придется нанять личного телохранителя, — я поджала губы.
   — Ладно, Мэвис, хватит дуться. Останемся друзьями, — Эдди снова превратился в интеллигентного юношу. — Я не буду приставать.
   — Вы уверены?
   Я села и коротко пересказала Говарду свою беседу с Сэмом Варни. Говард покачал головой:
   — Версия, которую выдвинул этот телевизионщик, плохая. У мистера Ромейна нет таких приятелей-придурков, которые присылают свои шутки экспресс-почтой да еще в таком виде! У Ромейна вообще нет приятелей. Что касается шуток, то здесь папа Рей непробиваем, и все это знают.
   — А что вы лично думаете по поводу завтрашней передачи?
   — Я думаю, что телохранителю вообще не нужно думать, — отшутился Говард. — Какие планы на вечер?
   — Спать в своей постели, — честно ответила я.
   — Звучит красиво, — Эдди подмигнул мне. — А если перед сном будет ужин с шампанским? При свечах?
   — Мы же договорились не переходить рамок дружеских отношений, — осадила я скакуна. — Впрочем, перекусить с вами я могу. Но на большее не рассчитывайте.
   — Хорошо, Мэвис, — он притворно громко вздохнул. — Встречаемся в восемь. Идет?
   — Идет. Мой адрес...
   — ...мне известен. Есть только одна маленькая просьба...
   — Какая же?
   — Встаньте, пожалуйста.
   Я подумала: хозяин Эдди заплатил мне двести баксов. За такие деньги можно выполнить одну маленькую просьбу его телохранителя. Я фыркнула и встала.
   Эдди, наверное, обладал рентгеновским зрением, потому что я почувствовала, как зачесалась спина под лопатками.
   Он сказал:
   — Я поспорил сам с собой. 170, 90, 92?
   — Нет. 170, 92, 90. 92 — за счет груди. Вы удовлетворены?
   — Вполне. Я вижу, Мэвис, мы с вами сработаемся. Итак, в восемь.
   Он пошел к двери, но на пороге обернулся:
   — Вам случайно не знаком человек, которого зовут Май-ком Англичанином?
   — Кажется, нет. А в чем дело?
   — Да так... Вы уверены, что поступили правильно, согласившись работать на Ромейна?
   — Кто бы сомневался! — холодно произнесла я.
   — Еще ни разу в стаю волков не забредала такая хорошенькая овечка, — задумчиво сказал Эдди.
   Интересно, что он имел в виду?
   Я не успела узнать это, потому что дверь за Эдвардом Клайдом Стентоном Говардом захлопнулась.
   Мне стало ясно одно: частному детективу и консультанту Мэвис Зейдлиц не доверяют, раз приставили надсмотрщика.
   Хотела бы я поговорить с какой-нибудь стриптизеркой: что она делает, если публика покидает оплаченные места в зале в тот момент, когда она готова снять последнее белье?
   Наступила пятница.
   На небе — ни облачка. Туман — только в моей голове. Да, именно так: я иду на работу, а в голове — туман от выпитого накануне шампанского. Эдди угостил меня отменным ужином. Он ухаживал за мной весь вечер, как настоящий джентльмен, и мне стоило большого труда сказать «нет», когда мы с Эдди прощались у двери моей квартирки в первом часу ночи. И все-таки я сказала «нет». И добавила, что могу вернуть деньги за шампанское. Он схватил мою руку и потянул... Нет, он не стал применять приемы джиу-джитсу. Эдди поцеловал мне руку.
   — Спокойной ночи, Мэвис.
   Я долго еще ворочалась в постели, прикидывая, правильно ли поступила, отправив Эдди домой.
   И вот — пятница, утро.
   С мыслями об Эдди и проведенном вечере я открыла дверь агентства и налетела на даму, которая явно нуждалась в консультировании: вид у дамы был ненормальный.
   — Дрянь! — заорала она, едва увидела меня.
   Никто лучше женщины не оценит другую женщину. Моя непрошеная гостья была неопределенного возраста и явно крашеная. Издали ее можно было бы назвать красивой, но при ближайшем рассмотрении было видно, что над этой бабенкой хорошо поработали косметологи и хирурги. Единственное, чего они не могли исправить, — скелет. Дама была явно костлявой.
   — Я тебя проучу, дрянь. Я тебе покажу, как посягать на чужих мужей!
   Продолжая орать, эта сучка замахнулась своей сумочкой и, несомненно, опустила бы ее на мою голову, если бы у меня была плохая реакция.
   Но я хорошо усвоила уроки своего друга — морского сержанта — и встретила удар достойно: схватила гостью за запястье, вывернула его и тут же подсечкой сбила с ног. Та не ожидала подвоха и в мгновение ока шлепнулась на пол. Мелькнули ее розовые трусики... Дама лежала, задрав ноги кверху.
   Вид, который открылся моему взгляду, вряд ли порадовал бы какого-нибудь мужчину, если бы таковой оказался здесь.
   Гостья опомнилась и закричала, как резаная. Зачем она это сделала? Мне не оставалось ничего другого, как подойти и отвесить крикунье пару оплеух. Рука у меня тяжелая — это отмечали даже мужчины. Дама заткнулась, глаза ее закатились, рот открылся, а руки повисли, как плети.
   «Уж не перестаралась ли я?» — полезло мне в голову. Я подошла к ревнивице, потрясла ее, подняла и усадила в кресло.
   — Вы сами во всем виноваты, милочка, — сказала я. — С чего вы взяли, что я посягаю на чужих мужей, да еще набросились на меня?.. Мэвис Зейдлиц вот уже полгода не встречалась ни с одним женатым мужчиной, ясно?