Браун Картер. Жертва

   — Это вы, лейтенант? А я не знала, что у Калва сегодня гости, а то я бы оделась.
   Мимо меня протиснулся Корниш, у него был вид разъяренного родителя. Однако я готов был держать пари, что его переполняли далеко не отеческие страсти.
   Я терпеливо ждал, когда Корниш начнет изрыгать огонь или, на худой конец, его хватит удар. Но ни того, ни другого, увы, не произошло. Внезапно он развернулся. Я быстро отступил, ощутив на щеке легкое дуновение — кулак Корниша просвистел в опасной близости от моего лица. Всю свою силу бедняга вложил в этот удар, так что затормозить он уже попросту не смог.
   Он сделал полный оборот вокруг собственной оси, взмахнув одной рукой над головой. В эту минуту Корниш был чрезвычайно похож на подвыпившую статую Свободы. В следующую секунду он потерял равновесие и грохнулся на пол. Падая, Корниш ударился головой об угол монументальной кровати. Раздался неприятный треск. Несчастный растянулся на поду, судорожно хватая ртом воздух. Блондинка на четвереньках подползла к нему.
   — С ним все в порядке? — задумчиво спросила она.
   — Ему это только на пользу, — успокоил я. — Единственное, в чем он нуждается, это в хорошем отдыхе.
   Блондинка заколыхалась в приступе смеха, ее чудесные грудки заколыхались вместе с ней. Она забралась обратно на кровать.
   — Черт возьми, эта картина начинает действовать мне на нервы, — заметил я.
   — Бедненький Калв! — проворковала она. — Он не слишком годился для роли Ромео.
   — Откуда следует, что вы не Джульетта? Зачем вы дурачили меня тогда в конторе? Наплели, будто это Ева Фарнхем украшает спальню Корниша, а не вы.
   — Да, но я ведь сказала вам, что у меня сегодня вечером свидание, — обиженно ответила блондинка и снова хихикнула. — Почему бы нам не перебраться в соседнюю комнату и не выпить по рюмочке?
   — Действительно, почему? — отозвался я эхом.
   Она соскочила на пушистый ковер и обольстительно потянулась. Мне пришлось закрыть глаза, дабы не потерять контроль над собой. Ведь рано или поздно Корниш должен очнуться.
   Когда я снова открыл глаза, блондинка уже нацепила на себя бюстгальтер и трусики. Оба предмета были из черных кружев.
   Я снова закрыл глаза. Кажется, чем дальше, тем хуже, во всяком случае, уж точно не лучше.
   Когда я, наконец, овладел собой в достаточной степени, чтобы посмотреть на нее еще раз, на ней уже были прозрачная комбинация и туфельки.
   — О'кей! — весело воскликнула она. — Давайте же выпьем! — Она глянула на Корниша. — Вы уверены, что с моим старикашечкой все в порядке?
   — Ничего с ним не случится. У него есть прекрасный стимул для того, чтобы жить. Поэтому он ни за что не умрет.
   — Хорошо, если это так, — улыбнулась блондинка.
   Я последовал за ней в гостиную. Она оседлала высокий табурет у бара, закинув ногу на ногу. Ее стройные ножки, задрапированные в самом интересном месте черными кружевами, выглядели сейчас еще лучше.
   Я поставил на стол бокалы. Мои руки почему-то дрожали.
   — Мне виски, лейтенант, — потребовала блондинка и прищурилась. — Может, я буду звать вас как-нибудь иначе? При теперешних обстоятельствах это звучит довольно глупо. — Она многозначительно опустила взгляд на самую интересную часть своего изумительного тела.
   — Можете называть меня Эл.
   — А я Кенди .
   — Ваши родители знали, что делали, когда крестили вас, — пробормотал я.
   Я налил ей виски, и она подняла бокал.
   — За старину Калвина!
   — За доброе, старое виски старины Калвина, — подхватил я, — и пусть он не вздумает подать на меня в суд.
   Кстати, что за нелепая идея — уверить меня, будто он путается с Евой Фарнхем?
   — Да просто так!
   — Что значит «просто так»?
   — Мне показалось, что Калвин слишком уж долго торчит в кабинете у Евы, вот я и начала сомневаться, только ли деловой разговор у них. Я подумала, что, может, мой старикашечка собирается дать мне отставку. А в эту минуту вошли вы и спросили Еву Фарнхем.
   Я глотнул виски и оглядел Кенди. Вернее, то, что На ней было надето. После этого сосредоточил внимание на том, что именуется первозданным телом женщины.
   Я не знал, что сказать.
   Впрочем, сейчас требовались действия, а не слова.
   Тем не менее я заговорил:
   — Вы, наверное, считаете, что в этом объяснении есть какой-то смысл?
   Она удивленно уставилась на меня, предварительно не забыв кинуть взгляд на свои прелести, едва прикрытые нейлоном и кружевами.
   — Неужели вы не понимаете, Эл? В ту минуту эта мысль показалась мне просто блестящей. Вы коп. И если у Евы Фарнхем возникнут неприятности, то и Калвин не останется в стороне. И поделом им.
   Я все понял. Итак, я попусту извел кучу времени, с готовностью устремившись по ложному следу.
   Но взглянув на чудесные округлости и золотистую кожу, я решил, что мои старания отнюдь не были напрасны.
   — Что ж, Кенди, на сей раз я не стану привлекать вас к ответственности за ложные показания.
   — Я рада это слышать, Эл, — нежно улыбнулась она. — Надеюсь, мы с вами станем друзьями. Как вы думаете, когда очнется старина Калв?
   Кенди соскочила с табурета, устроилась на моих коленях и нежно обняла меня.
   Жгучий поцелуй, больше напоминавший укус ядовитой змеи, окончательно парализовал мою волю. В эту минуту я готов был последовать примеру Корниша и удариться головой об угол кровати.
   — Интересно, когда проснется Калв? — повторила она. — Я надеюсь, мы с вами будем друзьями?
   — В любой момент, — ответил я разом на оба вопроса.
   — Вы уверены? — протянула она, проведя розовым язычком по губам. — Вы ведь задержитесь?
   Я быстро допил виски.
   — Боюсь, что нет. Мне кажется, что старина Калвин вряд ли с одобрением отнесется к моему присутствию.
   Я пойду, а если Калвин начнет бушевать, запрячьте его в один из корсетов «Стеррайт»и вызовите «скорую помощь».
   — Он не начнет бушевать, — многозначительно ответила Кенди. — Я направлю его мысли совсем в другом направлении.
   — Не сомневаюсь, — прохрипел я.
   Она проводила меня до двери.
   — Извините, Эл, что заставила вас хлопотать понапрасну. Может, мне удастся искупить свою вину? Давайте как-нибудь встретимся. Позвоните мне на работу.
   — У вас есть норковая шубка? — спросил я.
   — Да… Но почему?..
   — А бриллианты?
   — У меня есть бриллиантовый браслет. Конечно, это все Калв. Но я не понимаю, какое это имеет отношение…
   — Беда таких парней, как я, в том, что мы не можем , позволить себе подобную роскошь, как встречи с такими девушками, как вы.
   — И все-таки позвоните мне, Эл, — настойчиво повторила Кенди и улыбнулась.
   Из спальни донесся жалобный стон. Кенди вздохнула:
   — Пожалуй, мне стоит проведать моего старикашечку. — Она нежно поцеловала меня. — И не думайте, что девушкам легко достаются бриллианты и норковые шубки.
   Кенди направилась в спальню, а я замер на пороге, любуясь волнообразными движениями ее бедер под прозрачным нейлоном. Она скрылась в спальне, а я секунд пять боролся с желанием ворваться за ней и как следует огреть Корниша по башке.
   Когда он очнется, Кенди может сказать, что у него случился рецидив. Но я этого не сделал. Беда в том, что у меня все-таки есть совесть. Кроме того, этот старый гриб, возможно, страдает гипертонией и, чего доброго, умрет на моих руках. От такого болвана, как Калвин Корниш, всего можно ожидать.

Глава 8

   Домой я вернулся около половины одиннадцатого.
   Через десять минут раздался телефонный звонок.
   — Это Полник, лейтенант, — услышал я знакомый гнусавый голос. — Я решил сообщить вам, что произошло на квартире этой девчонки Брайт.
   — Ну и что же стряслось на этот раз?
   — Ничего, лейтенант Девчонки нет дома, да и вообще никого нет.
   — И это все?
   — Да, я просто решил, что следует сообщить вам об этом, лейтенант.
   — О том, что ничего не произошло?
   — Ну да, лейтенант.
   — Ты полагаешь, есть смысл продолжать разговаривать с тобой?
   — О'кей, лейтенант, — великодушно отозвался Полник. — Будут какие-нибудь указания?
   — Да, — сказал я. — Если в дальнейшем ничего не случится, пожалуйста, не звони мне. Я догадаюсь об этом и без твоего звонка.
   Я повесил трубку и поставил пластинку Перл Бейли.
   «Мужчины — необходимое зло», — уверяла меня малютка Бейли.
   Я неторопливо налил себе виски.
   — Рад слышать это, дорогая моя, — сообщил я проигрывателю. — Именно таким я и хочу быть для всех женщин — необходимым.
   Только я успел допить виски, как в дверь позвонили. «Ты ждал слишком долго», — несся из динамика голос Перл, пока я открывал дверь.
   «Не обольщайся, друг мой, — сказал я себе. — Скорее всего, это заявился Полник. Доложить, что ничего не случилось».
   Открыв дверь, я убедился в своей ошибке. Меня ждало самое настоящее чудо — на пороге, застенчиво улыбаясь, стояла Аннабел Джексон.
   На ней было темно-красное платье с вырезом, так далеко простиравшимся вниз, к Югу, что если бы войска Севера увидели его, то с Гражданской войной было бы покончено в одночасье: Север бы тотчас сдался на милость столь прелестного Юга.
   — Я случайно проходила мимо, — прошептала Аннабел, — и решила взглянуть, дома ли вы?
   — Так войдите и убедитесь в этом, — предложил я и широко распахнул дверь.
   Мы прошли в гостиную. Аннабел села в кресло, закинула ногу на ногу и старательно одернула юбку. «О, ты изменчивая», — упрекнул ее хриплый голос Перл Бейли.
   Аннабел с любопытством осмотрела комнату.
   — Мне нравится ваш проигрыватель, — наконец сказала она.
   — Он великолепен! Как насчет выпивки?
   — А вы, милый всезнайка, сумеете приготовить мятный коктейль?
   — Шотландское и что еще вы сказали? — быстро спросил я.
   — Воды и никакого льда, — рассмеялась она.
   — Никакого льда?
   — Да, он всегда успевает растаять раньше, чем я успеваю допить содержимое, — объяснила Аннабел.
   — Понимаю.
   Я налил два стакана и один подал ей.
   — Благодарю вас, — сказала Аннабел, осторожно пригубила и поперхнулась. — Что вы сюда добавили, кроме воды? Глазные капли?
   — При виде вашего прекрасного лица у меня на глаза навернулись слезы. Один неосторожный кивок головы., . Шотландское, немного содовой и никакого льда.
   — Ах, вот почему напиток имеет солоноватый привкус…
   Я предложил ей сигарету и, когда она отказалась, закурил сам.
   — Ваше свидание не состоялось? — небрежно поинтересовался я. — Что стряслось с офицером и джентльменом? Они не пришли?
   — Простите, меня замучило любопытство, — спокойно ответила Аннабел. — И, должна вам сказать, я разочарована, Эл. Крепкие напитки и приятная музыка. Мне кажется, это нельзя назвать оригинальной техникой.
   — Может, она и не оригинальна, но безусловно эффективна. И вы к тому же забыли третий, самый важный ингредиент.
   — А именно?
   — Меня. — Я скромно потупился.
   Она рассмеялась:
   — А у вас и в самом деле развито чувство юмора, лейтенант.
   — Так как же обстоит дело с вашим свиданием? — предпринял я новую попытку.
   — Я много думала о вас сегодня.
   — Обо мне и моем чувстве юмора?
   — О вас и о том, с чем вы без конца ко мне пристаете, — продолжала она спокойно. — И я спросила себя: чего ты, собственно, боишься? Аннабел, сказала я себе, кого ты опасаешься? Эту дубину Уилера или себя?
   — И что же вы ответили?
   — Я решила, что должна, наконец, выяснить это. Вот почему я здесь.
   — Ну и что же, выяснили?
   Она покачала головой:
   — Пока нет.
   Некоторое время мы в упор смотрели друг на друга.
   У французов имеется прекрасное словечко для обозначения подобной ситуации — «impasse». Тупик. Правда, у них есть и другие слова, значительно более интересные, но большей частью не печатные.
   Аннабел допила свое виски и встала. Она медленно подошла ко мне. В ее глазах вспыхнули воинственные огоньки. Мне вдруг показалось, что я услышал бой барабанов и топот марширующих ног.
   — А теперь, — произнесла она грудным голосом, — я хочу выяснить раз и навсегда…
   В двух дюймах от меня она остановилась. Потом медленно подняла руки. Я инстинктивно попытался увернуться. Но руки нежно ухватились за мою шею, Аннабел прижалась ко мне, и наши губы соединились.
   Наконец-то я понял, что такое «расщепление атомного ядра»и «цепная реакция». Отныне ни один ученый пройдоха не проведет меня подобными словечками. В голове у меня словно что-то взорвалось, а по жилам вместо крови побежал чистый адреналин.
   Вероятно, прошло не менее пяти минут, прежде чем я сумел сфокусировать взгляд. Я решил, что всему виной изменение перспективы: я лежал навзничь на кушетке, а совсем рядом находились прозрачные глаза Аннабел. Упершись локтями в мою грудь, она задумчиво смотрела на меня. Вырез платья еще больше переместился на юг, скорее всего оказавшись за пределами географической карты. И похоже, Аннабел вовсе не возражала против столь вольного поведения своего платья. Я-то уж точно не возражал.
   — Я была права, — сказала она твердо. — Я всегда подозревала, что мы, девушки с юга, чересчур страстные натуры. Мы и в самом деле такие. Я не могу доверять себе. Ты тут ни при чем.
   — Ну уж нет, в той же степени ты не можешь доверять и мне. Значит, нас двое.
   — Я рада, — улыбнулась она. — Мне бы не хотелось применять силу, Эл.
   — Силу? Я сдался в тот самый миг, когда открыл дверь и увидел тебя. Не беспокойся. Я не из тех парней, что убеждены, будто следует хотя бы для видимости побороться за свою честь, прежде чем потерять ее.
   — Вот и чудесно. — Она снова поцеловала меня.
   И тут раздался телефонный звонок. Только с четвертой попытки мне удалось вырваться из ее объятий. Я встал и нетвердой походкой направился к телефону.
   Перл Бейли пела «Милый Джорджи Браун». Это напомнило мне другой похожий случай. Блондинку Тони в золотом бикини. С той всегда случалась та же история — телефон вечно звонил в самый неподходящий момент.
   — Кто бы это ни был, пусть он, принесет добрую весть, — пробормотал я в трубку.
   — Эл? — послышался голос чуть громче шепота.
   — А кого вы еще собирались здесь застать? Красную Шапочку?
   — Эл, — повторил голос, — это Натали Куль. Ты должен мне помочь.
   — Что случилось?
   — Это… Лоуренс…
   — Он узнал о прошлой ночи?
   — Он умер. — Ее голос оборвался.
   — Умер?! — глупо переспросил я.
   — И они пытаются приписать это мне.
   — Кто они?
   — Полиция.
   — Сейчас приеду, — вздохнул я.
   — Я не дома.
   — А где же?
   — У миссис Фарнхем.
   — О'кей, я буду через пятнадцать минут.
   Я медленно положил трубку и закурил. Аннабел сидела на кушетке, безуспешно пытаясь стянуть узкое платье.
   — Иди скорей сюда, Эл, я могу простудиться.
   — Прости, милая. К сожалению, это конец нашей волшебной сказки. Произошло убийство.
   Аннабел закрыла глаза и беспомощно откинулась на подушку.
   — Я должна была предвидеть, — пробормотала она. — Очевидно, я смогу достичь близости с тобой только после того, как сама превращусь в труп…
   Я припарковал «хили» рядом с полицейскими машинами. Показав парню, охранявшему лифт, свой значок, я поднялся наверх. У двери в квартиру мне снова пришлось предъявить значок.
   — Кто ведет дело? — спросил я.
   — Лейтенант Хаммонд.
   «Только этого недоставало!»— простонал я про себя.
   С Хаммондом мы каждый раз цапались, как пара сиамских котов.
   — Благодарю. — Я кивнул парню и собрался войти в квартиру.
   Но полицейский преградил мне путь.
   — Извините, лейтенант, — сказал он, — но лейтенант Хаммонд дал строгое приказание никого не впускать.
   — Ну что же, я привык к дисциплине. Я подожду, пока ты сообщишь ему обо мне.
   — Лейтенант просил не беспокоить его, — пробормотал малый.
   — Если ты хочешь сохранить зубы в целости и сохранности, то побеспокой этого болвана, прошу тебя, малыш, — нежно прошептал я. — Ну, иди-иди.
   Полицейский пару секунд смотрел на меня, потом кивнул, придя к выводу, что следует поверить мне на слово. Он исчез за дверью, а я закурил. Секунд через десять он появился снова, на лице его было написано безмерное облегчение.
   — Лейтенант Хаммонд разрешил впустить вас.
   — Весьма великодушно с его стороны, — буркнул я.
   Комната была переполнена народом. Парочка полицейских в форме, два парня из криминальной лаборатории и Хаммонд собственной персоной. В кресле сидела Ева Фарнхем, напротив нее поникла Натали Куль.
   — Эл! — Натали вскочила при моем появлении. — Слава Богу, ты пришел. Я…
   — А ну заткнись, — холодно оборвал ее Хаммонд.
   Натали беспомощно рухнула обратно в кресло.
   Я подождал, пока Хаммонд подойдет ко мне. Он выглядел еще более злым и худым, чем в нашу последнюю встречу. Может, у него открылась еще одна «язва? Его длинный, острый нос еще больше заострился и вытянулся, а глаза были все такие же мутные.
   — Что тебе здесь понадобилось, Уилер? — проскрипел он.
   — Я хотел бы узнать, что тут, черт возьми, происходит?
   Он молча посмотрел на меня, затем кивнул в сторону спальни.
   — Хочешь взглянуть?
   — Не возражаю.
   Я прошел мимо него в спальню. Там суетилась еще парочка парней из лаборатории, один ожесточенно щелкал фотокамерой, другой колдовал над отпечатками.
   Иногда я спрашиваю себя, удалось ли хоть раз узнать что-нибудь с помощью этих манипуляций.
   Лоуренс Куль лежал на полу, на лице его застыло выражение безмерного изумления. Из одежды на нем были лишь трусы. Такие трусы обычно носят атлеты.
   Больше ничего атлетического в его фигуре не было.
   Судя по всему, он упал с кровати. В правой руке был зажат край простыни.
   Около тела на коленях стоял доктор Мэрфи из отдела по расследованию убийств. Он со стоном распрямился и только тогда увидел меня.
   — Убейте меня, если это не Уилер! Прибыл раскрыть еще одно загадочное убийство?
   — А я слышал, что тебя уже нет в живых. Но ты, как я погляжу, все кудахчешь?
   — Да, меня на тот свет отправить не так-то легко.
   Стараюсь не впутываться в истории с такими красотками, как те две, что сидят в соседней комнате. Держись от них подальше — проживешь дольше.
   — Даже если тем самым лишишь себя наслаждений?
   Каким образом Куль получил свою дозу?
   — В голову, сзади. Стреляли с близкого расстояния.
   Видны ожоги от пороха. Две пули выпущены одна за другой. Вот так. — Мэрфи щелкнул пальцами.
   — Благодарю, господин исцелитель.
   Мэрфи что-то проворчал и снова склонился над трупом. Я окинул быстрым взглядом комнату и вернулся в гостиную. В спальне ничего интересного для меня не было.
   У дверей спальни, сунув руки в карманы, меня поджидал Хаммонд.
   — Ну, как Уилер? Пришел, увидел и все узнал?
   — Нет еще. Как было дело?
   — Об этом я своевременно сообщу в отдел по расследованию убийств, — проскрипел Хаммонд.
   — Но ведь я полицейский. Понимаешь? Полицейский, как и ты. Управление шерифа непосредственно заинтересовано в этом деле. Что случилось?
   Хаммонд осклабился:
   — Я разговаривал с шерифом по телефону. Это было минут десять назад, после того как миссис Куль заявила, что знает тебя. Шериф дал мне совершенно определенные инструкции, Уилер.
   — Да?
   — Да.
   Его так и распирало от самодовольства. Скрипучим голосом Хаммонд продолжал:
   — Шериф приказал мне следующее. Во-первых, как только ты появишься, я должен отправить тебя к нему.
   Во-вторых, я не должен разрешать тебе разговаривать об убийстве. Особенно с миссис Куль.
   — Похоже, старик окончательно выжил из ума, — заметил я.
   Хаммонд многозначительно покачал головой:
   — Нет, Уилер, дело не в этом. Просто ты слишком близко знаком с миссис Куль. Шериф решил, что в интересах следствия нецелесообразно подпускать тебя к этому делу ближе чем на милю.
   — Ты презренный слюнтяй, Хаммонд! Таких, как ты, я, по-моему, видел только пару раз на своем веку.
   Я повернулся и вышел из квартиры. Я старался не смотреть на Натали. Я боялся увидеть в ее глазах отчаяние.
   Через полчаса я остановил свою машину около дома шерифа. Все окна были ярко освещены. Я подошел к входной двери и изо всех сил затрезвонил.
   На мой зов выскочила миссис Лейверс.
   — Что вы тут делаете? Решили разбудить мертвого?
   — Или шерифа. А кстати, есть между ними какая-нибудь разница?
   — А-а, лейтенант Уилер, — вздохнула она. — Я должна была догадаться, что это вы. Что у вас там, очередная драка?
   — Заканчивается первый раунд, — улыбнулся я. — Советую вам покинуть ринг. Не пытайтесь воспользоваться своим преимуществом и смягчить мое сердце женским обаянием. Я знаю, вы красивая и опасная женщина, но я не стремлюсь менять свою веру.
   Миссис Лейверс пригладила седые волосы.
   — Кто из нас двоих опасен, так это вы. Будь я на двадцать лет помоложе, я бы живо обратила вас в православие.
   — Леди, двадцать лет назад вы посещали ясли, — возразил я галантно.
   — Я бы с радостью поцеловала вас, но боюсь, что вы расцените это как проявление материнских чувств, а мои намерения отнюдь не материнские.
   Откуда-то из глубины дома послышался знакомый громоподобный рев Лейверса:
   — Где, черт возьми, обещанный кофе?
   — Я не потерплю таких слов в своем доме! — отозвалась миссис Лейверс. — Или разговаривай со мной вежливо, или же я прибегну к помощи кочерги. Тут к тебе пришли.
   — Меня нет дома.
   — Для этого посетителя ты всегда дома! — решительно возразила она. — Это твой симпатичный лейтенант.
   Очень возможно, что в следующий выходной мы отправимся с ним на прогулку в Рино.
   — Уилер! — Рев повысился на три полутона. — Подите сюда, Уилер!
   Я взглянул на жену шерифа:
   — Вы думаете, это он меня?
   — Думаю, да. У него больше нет знакомых по имени Уилер. Хотите чашечку кофе?
   — Благодарю.
   — А что хотите к кофе?
   — Билет на самолет до Нью-Йорка.
   — Не обращайте на него внимания, — вздохнула миссис Лейверс. — Это все его печень, будь она неладна. Ему следует побольше двигаться.
   — Я всегда удивлялся, как это нашему шерифу удалось охмурить в свое время такую девушку, как вы? — спросил я.
   — Может быть, просто потому, что я не очень стремилась удрать от него? — улыбнулась она. — Идемте, лейтенант.
   Я постарался напустить на себя непринужденный вид.
   Интересно, кто сказал, что атака — лучшая форма обороны? Наполеон или Аннабел Джексон?
   Лейверс сидел в гостиной в кресле, рядом на столике красовался телефон. Шериф поднял на меня взгляд.
   — Ну, Уилер! — прорычал он. — На этот раз вы получите сполна.
   — Минуточку. За кого вы, черт возьми, меня принимаете? — Я постарался произнести эти слова как можно более спокойно. — Вы велели этому идиоту Хаммонду отстранить меня от дела, которое я расследую по вашему же распоряжению. Последние три дня я угробил на беготню по этому делу. Шериф, похоже, вы спятили. Или стареете.
   Лейверс разинул рот и уставился на меня — судя по всему, он не верил своим ушам. Я наблюдал, как его рот на мгновение захлопнулся, потом нижняя челюсть снова отвисла.
   — У вас, вероятно, сужение сосудов мозга, — жалостливо сказал я. — Очень неприятная штука. Этот процесс может вытеснить всю мозговую жидкость, имеющуюся в черепной коробке.
   Из горла Лейверса вырвался какой-то невнятный звук, напоминавший рыдание. Наконец он обрел голос:
   — Я старею?! Сужение сосудов?! Мозговая жидкость?! — Его голос все крепчал, последние слова Лейверс уже прорычал:
   — Вы за кого меня, черт возьми, принимаете?! С кем вы разговариваете? Я окружной шериф Пайн-Сити! И вы обязаны подчиняться мне!
   В эту минуту в комнату вплыла миссис Лейверс. В руках она держала поднос с кофе.
   — Ну-ну, — пожурила она мужа. — Разошелся. Не забывай о своей печени.
   — Моя печень в порядке, — проворчал он.
   — Доктора придерживаются другого мнения, — возразила миссис Лейверс. — Они говорят, что тебе следует больше двигаться.
   — В таких случаях очень рекомендуются прыжки, — посоветовал я. — По утрам. Очень помогает.
   Миссис Лейверс хихикнула и быстро ретировалась.
   — Ну, хорошо, Уилер, — немного смягчился шериф. — Значит, вы расследуете обстоятельства смерти Генри Фарнхема? Целых три дня. Ну и что же? Убили его или нет?
   За все это время я получил от вас один-единственный рапорт. Вы доложили мне, что в этом деле замешаны люди, занимающиеся выбиванием долгов. Что ж, сегодня вечером мы получили подтверждение этому. В квартире вдовы Фарнхем убили Лоуренса Куля. И сделала это его собственная жена.
   — Ну-ну, продолжайте.
   — Миссис Фарнхем сразу же позвонила в отдел по расследованию убийств. К ней отправился Хаммонд. Убийство не представляет никакой загадки. Миссис Куль убила своего мужа. Но она вдруг потребовала, чтобы вызвали именно лейтенанта Уилера, поскольку вас связывают самые нежные отношения. Хаммонд не знал, как поступить.
   Пока он раздумывал, дамочка закатила истерику, уверяя, что ей позарез необходимо потолковать с вами, Уилер.
   Вы, мол, единственный на этом свете мужчина, которому она может довериться. Словом, вы ее любовник.
   Я отхлебнул кофе. Надо сказать, что кофе был превосходный, но я почему-то почти не ощущал вкуса.
   — Хаммонд все-таки разрешил ей позвонить вам, — продолжал Лейверс. — Потом, правда, у него хватило ума связаться со мной. И я сказал ему, как он должен поступить, когда вы заявитесь.