Браун Картер. Жертва

   — Надеюсь. Мне хочется многое забыть. Вероятно, даже вы, лейтенант, согласитесь с этим. Сначала смерть Генри, потом вчерашняя история.
   Она поставила стакан на стол и повернулась ко мне.
   Я крепко схватил ее за плечи, прижал к себе и с такой силой впился поцелуем в ее губы, что ощутил вкус крови. Моя рука заскользила все ниже и ниже и наконец нырнула под свитер.
   Ева Фарнхем сопротивлялась молча и ожесточенно.
   Но интересным оказалось лишь начало нашей схватки, поскольку потом она изловчилась и изо всей силы саданула каблуком по моей ноге. Прием карате не отличался изощренным профессионализмом, я вскрикнул от боли и ослабил хватку. Отступив, я ударился коленом об угол кушетки, потом плюхнулся на нее и принялся массировать голень. Миссис Фарнхем, ко всему прочему, исхитрилась еще и исцарапать меня до крови, а вид собственной крови не лучшим образом сказывается на моей нервной системе. Я постарался расслабиться.
   — Ты… ты… грязный ублюдок… — прошипела она.
   Я выставил правую ладонь.
   — Мир, — предложил я. — Мне казалось, что я веду себя как подобает всякому приличному гостю. На мой взгляд, авторы брошюры «Как вести себя в дамском обществе» могут гордиться мною. Но если я совершил ошибку, а похоже, так оно и есть, — об этом свидетельствует боль в берцовой кости, — прошу извинить меня.
   Миссис Фарнхем вдруг заметила, что между свитером и юбкой у нее проглядывает полоска голого тела, и поспешно поправила свой наряд. Ее грудь, выражаясь языком старинных романов, вздымалась, и я наслаждался этим зрелищем.
   Она закусила нижнюю губу, стараясь справиться с яростью. Я потянулся за своим стаканом. Сделал я это по двум причинам: во-первых, чтобы она не вздумала швырнуть стаканом в меня, а во-вторых, мне необходимо было выпить.
   К тому времени, как я допил виски, миссис Фарнхем успокоилась или, вернее, почти успокоилась.
   — Эта ваша Шутка по поводу приличного поведения гостя, — хрипло выдохнула она, — вы находите ее очень смешной?
   — Просто я решил ее выкинуть на повороте, но, кажется, вылетел сам. Мне показалось, что до моего прихода вы ублажали свой организм алкоголем. Вот я и решил, что дальше все должно пойти обычным порядком.
   — Если вы хотите, чтобы смысл ваших речей хотя бы отчасти был понятен вашим собеседникам, я бы порекомендовала вам изъясняться яснее. Что это за «обычный порядок»?
   — Внезапный порыв страсти, разведка, потом атака и, наконец, желанный финиш. Правда, бедняга Куль закончил плачевно, но, может, ему просто не повезло.
   Кроме того, у меня ведь нет жены.
   Она достала сигарету и закурила.
   — Что вы пытаетесь доказать?
   — Может быть, ничего. Очевидно, Куль обладал чем-то, чего у меня нет?
   — Да, он обычно не встречал особых трудностей, — язвительно ответила она. — Так, значит, учитывая события прошлой ночи, вы вообразили, что я готова отдаться первому встречному? И решили воспользоваться благоприятной ситуацией? Не знаю уж, что хуже: вы или ваше самомнение.
   Я покачал головой:
   — Вы меня не правильно поняли. Передо мной стояла совершенно иная цель. Я всего лишь провел небольшой эксперимент, дабы убедиться, что я наконец-то на правильном пути. И вы только что это подтвердили.
   — Убирайтесь вон! — выкрикнула она.
   — Ну, еще рановато. У меня осталось несколько вопросов.
   — Я сказала, убирайтесь вон! — взвизгнула миссис Фарнхем. — Убирайтесь, или я…
   — Позовете полицейского, леди? У нас в полиции отличный сервис — как видите, я уже здесь.
   Она закусила нижнюю губу.
   — Ну хорошо, что вы хотите?
   — Поговорить о прошлой ночи. Когда миссис Куль позвонила в дверь, вы были с ее мужем в спальне?
   — Да, — глухо ответила она. — Сколько раз мне предстоит пройти через этот допрос?
   — С меня хватит и одного. Вы прошли через гостиную к входной двери, открыли ее, миссис Куль ворвалась в квартиру и прямиком направилась в спальню.
   Так?
   — Да.
   — Что произошло потом?
   Ева Фарнхем резко крутанулась на каблучках, подошла к окну и уставилась на улицу.
   — Она увидела его и на мгновение замерла. Ларри начал клясть ее почем зря. Тогда она открыла сумочку, достала оттуда револьвер и выстрелила. — Ее голос слегка дрожал. — Все произошло так быстро… Я схватила первое, что подвернулось под руку, — это оказался зонтик, — и ударила ее по голове. Потом…
   — Остальное мне известно, — сказал я. — Благодарю.
   Она повернулась и медленно подошла ко мне.
   — Тогда уходите.
   — Еще одна деталь, — сказал я спокойно. — Вы не можете проделать небольшой эксперимент? Это займет не более двух минут.
   — Если вы обещаете, что не больше. — Она стиснула зубы.
   — Обещаю. Можно войти в спальню?
   — Зачем?
   — Никаких нарушений «Правил поведения в гостях», — успокоил я ее. — Просто небольшой эксперимент.
   Мы вошли в спальню. Кровать стояла в углу, слева от двери, изголовье находилось у стены. Я подошел к кровати, лег и посмотрел на Еву, остановившуюся на пороге.
   — Если вы устали, лейтенант, то почему бы вам не отправиться домой? — язвительно сказала она.
   — Это часть моего эксперимента, — возразил я. — Я просто хочу яснее представить себе всю сцену.
   Я достал из кобуры револьвер, удостоверился, что он стоит на предохранителе, и бросил его ей:
   — Ловите!
   Она неловко поймала оружие и с отвращением посмотрела на вороненую сталь.
   — Что я должна с ним делать? — сухо спросила она.
   — Возможно, мой ответ вас заинтересует. Предположим, вы миссис Куль, а я мистер Куль. Как бы вы чувствовали себя, если бы были замужем за парнем, который не пропустил ни одной юбки?
   — Ну, если это ваша манера шутить…
   — В данном случае я, как никогда, серьезен. Вы ревнивая жена. Вот вы подошли к порогу, открыли сумочку и достали револьвер. Предположим, вы это уже сделали. Так?
   Она кивнула и направила револьвер на меня.
   — Вот так, — сказал я. — Что произошло дальше?
   Что должен был сделать я, если бы был Лоуренсом Кулем?
   — Вы бы сели на кровати, — тихо сказала она.
   Я послушно сел.
   — Потом что? Предположим, что, сидя на кровати, я обругал вас всеми грязными словами, какие только сумел вспомнить. Дальше?
   — Я подошла ближе. — Она сделала два шага вперед. — Потом, кажется, она немного нагнулась.
   Ева согнула колени.
   — Потом?
   — Дважды нажала на спусковой крючок.
   — Револьвер на предохранителе, — сказал я. — Нажимайте, не бойтесь!
   Ствол револьвера находился в каких-то четырех-пяти футах от моего лица. Ее пальцы нащупали крючок и дважды нажали. Раздались два чуть слышных хлопка.
   — И теперь я мертв? — поинтересовался я.
   Я встал с кровати, отобрал у нее револьвер и спрятал в кобуру.
   — Вот так Натали Куль! — восхищенно протянул я. — Да она, оказывается, волшебница? Женщина-маг?
   — Я не понимаю, о чем вы, — растерянно сказала Ева.
   — Любой дурак способен выстрелить из револьвера, — сказал я. — Для этого не нужно особого таланта. Но, вероятно, у миссис Куль было особое оружие, что-то вроде бумеранга.
   — Опять изволите шутить?
   — Нет. У нее, очевидно, было такое оружие, пули из которого летели не по прямой линии, а делали полукруг.
   Она смотрела на меня широко открытыми глазами.
   — Вы с ума сошли?
   — Лоуренс Куль был убит выстрелами в голову сзади, в затылок, — вздохнул я. — Вы понимаете? В затылок, миссис Фарнхем, в затылок.
   Ева Фарнхем сделала шаг вперед, на мгновение в ее глазах мелькнул страх. Потом она схватилась за горло.
   — О, похоже, я все перепутала, — пробормотала она. — В конце концов, я так устала, что не помню, как все произошло. Мне кажется, я сейчас потеряю сознание.
   Я подошел к ней близко, так близко, что почти касался ее.
   — Вы ничего не перепутали, Ева, — тихо сказал я. — Абсолютно ничего не перепутали.
   — О, пожалуйста, у меня разыгралась мигрень! Может, вы все же уйдете?
   — Вы были замужем за игроком, который все на свете проиграл. Он спустил все свое состояние, он опустился, превратился в гадкого пьяницу. Единственное, что в нем было ценного, — это его страховка. Живой он был только помехой для вас. Живому ему грош цена. Зато цена трупа равнялась пятидесяти тысячам долларов.
   Ева Фарнхем повернулась, прошла в гостиную и опустилась в кресло.
   — Оставьте меня! — глухо пробормотала она.
   Я присел на подлокотник кресла, не сводя с нее глаз.
   Она спрятала лицо в ладонях.
   — А этот Куль… Он был женат на богатой женщине, которую ненавидел. Он завел грошовый бизнес только для того, чтобы иметь хотя бы иллюзию материальной независимости. Он всегда был в погоне за деньгами, не брезговал никакими средствами, чтобы урвать доллар-другой. Он никому не доверял, даже своим сотрудникам. Он следил за ними, чтобы убедиться, что они не отлынивают от своих обязанностей. Насколько я понимаю, он следил и за Эдной Брайт, когда она нанесла вам визит. Возможно, тогда он и увидел вас. У Лоуренса глаз был наметан на таких хорошеньких женщин, как вы. Эдна рассказала ему о том, что Генри Фарнхем — никчемный алкоголик, но у него имеется одно достоинство — страховка.
   Я налил себе виски. Мне была необходима выпивка, а Еве — небольшая пауза.
   — Лоуренса посетила гениальная мысль: а не выкроить ли ему на этом деле пару баксов? Поделить пополам страховку с хорошенькой вдовушкой. И вот он заявился к вам.
   — Да, он зашел ко мне, — холодно сказала она. — Иначе как бы его жена смогла убить его в моей квартире?
   — Конечно, конечно, — согласился я. — Но это уже был не первый его визит. Так? Я же сейчас говорю о самом первом визите. Он представился как большой специалист по выбиванию долгов. Держу пари, вы поняли друг друга с первого взгляда. По сути, вы были слишком похожи.
   Он завел разговор о вашем муже и его страховке. И вот тогда в вашей хорошенькой головке, прежде чем вы успели осознать это, зародилась мысль об убийстве. Но убийство должно было выглядеть как несчастный случай. Иначе компания не заплатила бы денег по страховке. При этом у вас должно было иметься железное алиби. Вы договорились, что Куль сшибет Генри, когда тот выйдет из бара, а вы в это время будете беседовать с владельцем фирмы «Корсеты Стеррайт». Никому и в голову не пришло бы заподозрить, что вы с Кулем знакомы. Все получилось превосходно.
   — Вы сошли с ума, — прохрипела Ева. — Спятили!
   Она хотела было встать с кресла, но я схватил ее за руки и силой усадил обратно.
   — Я еще не закончил, — заметил я. — Итак, Генри Фарнхем убит, и все обстоит как нельзя лучше… для Куля. Он получает половину страховой премии, то есть достаточно денег, чтобы натянуть нос своей женушке, а заодно заполучить и вас. Но он не стал дожидаться, когда страховые денежки составят приятную компанию такой очаровательной женщине, как вы. Он стал захаживать к вам, пока вы были еще в одиночестве, точнее, без долларов. Он заглядывал к вам регулярно, каждую ночь — дома он не ночевал. И вот тогда-то вы и возненавидели его. Вы поняли, что отныне он будет висеть на вашей шее тяжким бременем. Более того, за это сомнительное удовольствие вы должны заплатить ему двадцать пять тысяч.
   И тут Ева Фарнхем разрыдалась.
   — Он рассказал вам о своей жене, — продолжал я. — О ее вспыльчивом нраве, о том, что она только и ждет случая, чтобы развестись с ним. Все это натолкнуло вас еще на одну мысль. Прошлой ночью, после того как Куль заявился к вам, вы улизнули из квартиры и помчались к ближайшему телефону-автомату. Вы позвонили миссис Куль и, изменив голос, сообщили, что ее драгоценный Лоуренс находится сейчас с миссис Фарнхем в ее квартире. Вы рассказали, как добраться до вашего дома, повесили трубку и вернулись обратно.
   Я допил виски и аккуратно поставил стакан на стол.
   — В сумочке у вас лежал револьвер. Заманить Лоуренса в спальню и подготовить соответствующую сцену к приходу миссис Куль было парой пустяков. И вот жена вашего любовника пришла. Вы пропустили ее в спальню.
   Потом достали из сумочки револьвер и встали рядом с ней, немного сзади. Она, естественно, смотрела на своего мужа, не на вас. Вы стукнули ее по голове рукояткой револьвера, после чего попросили Лоуренса отнести тело жены в ванную комнату или еще куда-нибудь. Когда он наклонился, чтобы поднять ее, вы приставили к его затылку револьвер и дважды выстрелили. Смерть наступила мгновенно. Падая, он стукнулся об угол кровати и ухватился за простыню. Потом вы носовым платком вытерли с револьвера свои отпечатки и прижали к рукоятке пальцы миссис Куль. После чего бросили револьвер на пол и позвонили в полицию. Затем достали из шкафа зонтик и заняли пост подле миссис Куль.
   Ева Фарнхем резко вскочила.
   — Все это ложь! — взвизгнула она. — Ложь, ложь! Зачем вы все это мне приписываете? Что я вам сделала?
   Обезумев, она стала рвать на себе волосы.
   — Почему вы так ненавидите меня? Почему вы хотите уничтожить меня? — кричала она. — Почему?!
   Я похлопал ее ладонью по щекам, и она затихла.
   — Я сейчас уйду, — мягко сказал я. — Но скоро вернусь. Вы знаете не хуже меня: все, что я сейчас сказал, — правда. Я вернусь, чтобы получить показания.
   — Убирайтесь вон! Ради Бога, оставьте меня в покое!
   Убирайтесь!
   — Игра закончена, Ева. Вы трещите по всем швам.
   Вы уже рассыпались на части, хотя я даже не притронулся к вам. Я проверю все действия и передвижения Лоуренса Куля в день убийства Генри. Наверняка найдутся свидетели, которые видели, как каждую ночь он приходил к вам и утром уходил. Я найду этих людей и…
   Она метнулась в спальню и бросилась на кровать. До меня донеслись судорожные рыдания.
   Я прислонился к дверному косяку.
   — И тогда я разоблачу вас. Знаете, что с вами сделают, милая Ева? Вас запихнут в газовую камеру.
   Я осторожно закрыл дверь спальни и вышел из квартиры.

Глава 12

   Надзирательница открыла камеру, пропустила меня и заперла за мной железную дверь.
   Эдна Брайт сидела на топчане и курила. Она безразлично взглянула на меня:
   — Что вам надо?
   — Кое-какие сведения.
   — Она усмехнулась:
   — Это смешно. Вы еще меня о чем-то просите! Да если вы будете умирать от жажды, я даже не плюну на вас. Что вы сделали для меня? Вы ничтожество!
   — Я как-то подбросил вас в город на свидание с Винсом, — сказал я спокойно.
   — Жаль, что по дороге я не перерезала вам глотку.
   Я сел рядом с ней на койку и закурил.
   — Эдна Брайт, — терпеливо заговорил я, — я готов заключить с вами сделку, правда, сначала мне придется пойти на сделку с самим собой. Я хочу найти сообщника убийцы Фарнхема, и это для меня сейчас самая важная вещь на свете. Вы кое-что знаете. Так вот мои условия: ответьте на мои вопросы, только правдиво, и тогда я забуду, что вы предложили Винсу отправить Блаунта на дно озера.
   Я почувствовал, как Эдна сжалась.
   — Вы действительно так сделаете?
   — Мне самому это не очень нравится, но я поступлю именно так.
   — Да, вы верны себе, — усмехнулась она. — Вы, вероятно, родились копом, и ваши пеленки были украшены полицейской бляхой. — Она помолчала. — Я вам верю, лейтенант, не знаю уж почему. Я согласна на сделку. Что же вы хотите знать?
   — Где вы были во второй половине дня, когда был убит Генри Фарнхем?
   Она немного подумала:
   — Я разыскивала одного парня. Я его нашла. Разговор шел о незначительной сумме денег, но их-то у него и не оказалось. Я вернулась в контору, чтобы доложить о результатах. Я всегда докладывала Кулю о моих делах, чтобы поддержать репутацию отличного работника и чтобы он не слишком злился, когда я терпела неудачу.
   — Вы помните, в котором часу вы вернулись в контору?
   — Что-то около половины пятого.
   — Куль был в конторе, когда вы вернулись?
   — Да.
   — Поговорив с вами, он ушел?
   — Нет. — Эдна покачала головой. — Я зашла к нему в кабинет и доложила о результатах своих поисков, после чего он предложил мне выпить и начал, по своему обыкновению, приставать к мне. Но у меня длинные ноги и меня не так-то легко поймать. Ему ни разу не удалось догнать меня.
   — Вы уверены, что он никуда не уходил?
   — Конечно уверена! — Эдна раздраженно пожала плечами. — Мы ведь договорились с вами. Не так ли? Я говорю чистую правду.
   — О'кей. Когда вы ушли из конторы? «
   — Примерно без четверти шесть, может, чуть позже.
   — А Куль?
   — Когда я уходила, он еще оставался там. Наверное, решил отдохнуть перед новой попыткой поймать меня.
   — Мне очень не хочется, но, кажется, я готов вам поверить, — печально сказал я.
   — Ну что же, я выполнила свое обещание. Не забудьте и вы о своем.
   — Не забуду, — пообещал я. — Но, признаюсь, вы выиграли от нашей сделки гораздо больше, чем я.
   Я жестом попросил надзирательницу выпустить меня.
   — Эй, лейтенант, смотрите только не загнитесь до моего суда.
   — Постараюсь.
   Я вышел на улицу. Было уже половина одиннадцатого, когда я добрался до своей квартиры. Самое неприятное время суток. Слишком поздно, чтобы строить какие-то планы и слишком рано, чтобы отправляться в постель, во всяком случае, одному.
   Размышляя над этим вопросом, я налил себе виски.
   « Пожалуй, я принял правильное решение «, — подумал я, наливая третий стакан.
   Зазвонил телефон. Я неохотно снял трубку.
   — Говорит морг. Не тратьте попусту время, названивая сюда. Здесь все умерли.
   — Тогда кто же со мной говорит? — шаловливо поинтересовался женский голосок.
   Из моего горла вырвался стон.
   — Вы хотите сказать, что с вами кто-то говорит?
   — Это Кенди, — сказала она, не обращая внимания на мой мрачный юмор. — Как вы поживаете, Эл?
   — Как нельзя хуже. А вы?
   — Мне одиноко, и я скучаю. Почему бы вам не заглянуть ко мне?
   — Я уже на полпути, — крикнул я. — Скажите только, где вас искать. Где конец этого пути?
   — Все там же, Баннистер-стрит.
   Я почувствовал, как моя грудь медленно наливается свинцом.
   — Вы хотите сказать, что вы у Корниша?
   — Конечно.
   — Что же я там буду делать? Играть с вами в бридж?
   — Все в порядке, Эл, — проворковала она. — Все хорошо. По телефону долго объяснять. А о старикашечке Калве не беспокойтесь.
   — Он что же, неожиданно отправился в Гренландию? — спросил я с надеждой.
   — Все в порядке. Я вам объясню, когда приедете.
   — О'кей!
   Я вышел из квартиры в начале двенадцатого. Отличное время суток — достаточно рано для того, чтобы можно было строить планы и достаточно поздно для… впрочем, похоже, я повторяюсь.
   Около половины двенадцатого я остановил свой , » хили» напротив дома Корниша. Нажимая на звонок, я все еще надеялся, что он улетел в Гренландию. Дверь отворилась, на пороге стояла Кенди. На лице ее гуляла радостная улыбка. Я почувствовал себя значительно лучше. Если бы Корниш был дома, дверь, несомненно, открыл бы он.
   — Я так рада, что вы приехали, золотце мое, — проворковала Кенди. — Мне так надоело сидеть здесь.
   Я вошел в холл и закрыл за собой дверь. На Кенди были лишь трусики и крохотный бюстгальтер, состоявшие преимущественно из кружев. На сей раз ее наряд был выдержан в розовых тонах.
   — Ужасно жарко, — пояснила она, заметив мой взгляд.
   — Да-да, атмосфера так и накаляется, — согласился я. — А что с Корнишем?
   — Он здесь, — ответила она равнодушно.
   Я так и подпрыгнул.
   — Здесь?! — повторил я каким-то придушенным голосом. — Что за странная идея, сокровище мое?
   — Я же вам сказала, что все в порядке, — отмахнулась Кенди. — Но, по-моему, будет лучше, если вы взглянете на него, он в гостиной.
   — Надеюсь, у него нет при себе оружия?
   — Оружия? — Она едва не захлебнулась от смеха.
   — Пойдемте, помашете ему ручкой. — Она подхватила меня под руку и потащила в гостиную.
   В дверях Кенди остановилась.
   — Вот! — провозгласила она. — Вот и мой старикашечка!
   Корсетный король распластался на полу. Его великолепные трусы несколько утратили свой блеск, а спортивная рубашка давно подрастеряла свой спортивный вид.
   Плечи его были прижаты к кушетке, а подбородок покоился на груди.
   Когда мы вошли, он замотал головой из стороны в сторону, его подбородок немного приподнялся. Он бессмысленно уставился на меня. Через мгновение подбородок упал на грудь. В двух футах от Корниша валялся стакан, рядом были навалены пустые бутылки из-под шампанского и шотландского виски, в лужице воды плавали остатки льда. Вертикальное положение занимал лишь один-единственный предмет — недопитая бутылка имбирного пива.
   — Ух! — выдохнул я.
   Кенди довольно хихикнула.
   — Ух-ух — так и есть! Какой же здесь беспорядок!
   Все вверх дном. Взгляните на эту образину. Для того чтобы придать ему нормальный вид, мало одного корсета «Стеррайт».
   — Мое восклицание «ух» относилось к имбирному пиву, — сказал я. — Мне больно видеть, как этим пойлом оскорбляют благородный шотландский напиток.
   Настоящий пьяница должен был найти более приличных спутников для виски, нежели шампанское и имбирное пиво.
   — А Калв вовсе не пьяница. Он держит спиртное исключительно для гостей, сам же не притрагивается к нему. В том-то все и дело. По-моему, этот коктейль добил его. Видели бы вы его полчаса назад. Он носился по дому и орал, что перережет себе горло.
   — Из-за чего вся эта драма? Что у вашего старикана стряслось?
   Кенди рассмеялась:
   — Неприятности по службе.
   — Неприятности по службе?
   — Да. Калв говорит, что человек, который помогает прятать под корсетом женскую красоту, не имеет права на спокойную жизнь.
   — Мне казалось, что ваш вид должен был поднять ему настроение.
   — Эл, вы когда-нибудь слышали выражение «мертвецки пьяный»?
   Она прошла в комнату и склонилась над Корнишем.
   Зрелище, которое при этом предстало моему взору, было значительно приятнее того, что увидела она.
   — И подумать только, все это из-за того, что он замахнулся на вас, — хихикнула Кенди.
   — Замахнулся на меня? Эй, подождите-ка, о чем вы толкуете? Это же было вчера ночью. Какое это имеет отношение…
   — К вашему сведению, дорогой мой, это медицинский кутеж.
   — Какой-какой?!
   — Медицинский. Он хотел излечиться от головной боли, которую заработал, когда хотел вас ударить, да промахнулся и стукнулся головой о кровать. Придя в себя, Калв решил хлебнуть пару стаканчиков от головной боли, и ему это очень понравилось. С тех пор он только этим и занят.
   — Я думаю, Кенди, что вам следовало бы спрятать бутылки подальше, а то завтра он проснется с головной болью и снова начнет курс лечения. И так может продолжаться много дней подряд. Как в санатории. Подумать только. Неплохой способ убить пару недель.
   Я поднял с пола бутылку и разочарованно вздохнул: дна была пуста. Я с сожалением поставил ее на столик и сказал:
   — Надо убрать тело.
   Я подхватил жертву алкоголя под мышки и потащил в спальню.
   «Интересно, кто тяжелее: мертвый или мертвецки пьяный?»
   Потом я спросил Кенди, куда пристроить «старикашечку». Она наполеоновским жестом указала на кровать. Я с трудом смог отвести взгляд от ее фигуры в прозрачном бюстгальтере и таких же эфемерных трусиках. Кое-как мы взгромоздили Корниша на кровать.
   Я заботливо подоткнул одеяло, оставив снаружи лишь то, что находилось выше носа, — на тот случай, если производитель корсетов решит усладить публику мелодичным храпом.
   — Мне пришла в голову отличная идея, куда можно спрятать выпивку, — весело сказал я, выходя вслед за Кенди из спальни.
   — Что касается меня, то я чувствую новый приступ головной боли, — простонала она. — Скорее к медицинскому шкафчику! — с этими словами Кенди устремилась к бару, достала новую бутылку и пару стаканов.
   — Вы очень любезны, сестрица, — с чувством сказал я, когда она вручила мне наполненный до краев стакан. — Должен заметить, что мне очень нравится новая форма медперсонала в вашем санатории или, может, это клиника? Вам чрезвычайно идет эта форма, кроме того, она гораздо дешевле формы сиделок из монастыря Святой Барбары.
   Кенди некоторое время сидела молча, закрыв глаза.
   — Эл, — наконец пробормотала она, — я уже не способна по достоинству оценить остроумный диалог. Сейчас у меня два желания — пить и любить.
   — Я вполне могу составить вам компанию и в том, и в другом, — любезно предложил я.
   — Я знаю, — проворковала Кенди. — Почему бы тебе не выключить свет и не снять галстук. А я переберусь на кушетку.
   Она залпом проглотила виски и направилась к кушетке. На полпути она остановилась и взглянула на меня.
   — И брюки тоже!
   — Кенди, ты сторонница метода исключения? — поинтересовался я.
   — Скорее, метода совращения, — лениво пробормотала Кенди. — Не все ли равно, как это называется. — Она устроилась на кушетке.
   — Ты умная девочка.
   — Черт возьми, меньше всего я хотела бы услышать сейчас именно эти слова! — возмутилась она. — Если ты предпочитаешь захватить с собой молитвенник, скажи об этом прямо. Я тогда разыщу свое вязанье.
   — Я пошутил, — сказал я смиренно. — Честное слово, пошутил.
   Чтобы доказать это, я выключил свет. Потом развязал галстук, бросил его на пол и стал на ощупь пробираться к кушетке. Кенди ухватила меня за руку, притянула к себе и прижалась всем телом. Наши губы встретились, и я ощутил дрожь нетерпения, сотрясавшую ее восхитительное тело.
   Домой я вернулся только к утру, в половине пятого, и проспал до одиннадцати часов. Десять минут под ледяными струями и пара чашек крепкого кофе несколько улучшили мое самочувствие. Я побрился, оделся, закурил первую на сегодня сигарету и зашелся в ритуальном утреннем кашле. Откашлявшись, я вспомнил о Кенди. Интересно, она все еще на Баннистер-стрит? По-прежнему пытается спасти Корниша от головной боли и опасностей в виде бутылок и корсетов', подстерегающих несчастного?