Страница:
– Что ты имеешь в виду?
– По королевскому приказу, – хихикнула Фран, – ровно в три часа мистер Бойд должен явиться в «Тауэрз».
– Донна Альберта?
– Срочно выздоравливайте, Дэнни. Она позвонила лично.
– Ты думаешь, она хочет прослушать меня? – мечтательно спросил я. – Я всегда знал, что мое увлечение театром когда-нибудь окупится.
– Наверное это будет неплохой дневной спектакль, – холодно сказала Фран. – Или ночное представление.
5
6
– По королевскому приказу, – хихикнула Фран, – ровно в три часа мистер Бойд должен явиться в «Тауэрз».
– Донна Альберта?
– Срочно выздоравливайте, Дэнни. Она позвонила лично.
– Ты думаешь, она хочет прослушать меня? – мечтательно спросил я. – Я всегда знал, что мое увлечение театром когда-нибудь окупится.
– Наверное это будет неплохой дневной спектакль, – холодно сказала Фран. – Или ночное представление.
5
Я вошел со стороны Пятидесятой стрит и поднялся на лифте. Дверь номера открылась, и передо мной предстала Хелен Милз. Ее поджатые губы выражали явное неодобрение моему появлению, очки в голубой оправе сердито поблескивали. Весь ее вид говорил о том, что день сегодня выдался ужасный. У меня денек тоже был не из лучших – все мои внутренности до сих пор судорожно подергивались. Вампир в лице Хелен Милз вовсе не улучшил моего настроения.
– Вы хотите, чтобы я вышел и вошел еще раз? – сердито проворчал я.
– Входите, мистер Бойд, – сказала она бесцветным голосом. Уголки ее рта резко опустились. – Вас ждут!
Я прошел за ней в гостиную, где она жестом указала мне на стул.
– Мисс Альберта скоро будет, – сказала она тем же скучным голосом.
– Отлично, – ответил я. – Можно заполнить паузу небольшой светской болтовней. И, пожалуйста, не кисните – у меня и без того сегодня ужасный день.
– Нам не о чем разговаривать, мистер Бойд!
– Почему вы так переменились ко мне, Хелен? – спросил я. – Я еще не забыл, как вы ворвались ко мне. Вас не остановило даже то, что у нас почти не было времени.
– Прекратите! – резко сказала она.
– О! – ностальгически вздохнул я. – Как мы провели время, Хелен! Я до сих пор живу воспоминаниями. Это было прекрасно! Ты отпрянула и ударила меня, а я…
– Заткнись! – зашипела она. – Она услышит!
Именно в это время, как по ремарке. Донна Альберта медленно вошла в комнату. Я поднялся, всем своим видом выражая восхищение. Ее густые серебристо-светлые волосы спускались ниже плеч, делая ее похожей на вагнеровскую валькирию. На ней был плотный шелковый халат, который громко шуршал при ходьбе и соблазнительно подчеркивал изгиб ее сильных бедер. Шелк цвета раскаленного аметиста плотно облегал ее потрясающую грудь. Я чувствовал, как внутри Хелен Милз, стоявшей рядом со мной, тихо нарастала бессильная ярость, но отвести глаз от Донны Альберты я не мог. Пока она подходила, ее халат назойливо выбалтывал интимные секреты. Особенно про этот триумфальный изгиб! Я всегда считал, что именно в нем таится основная сила и основная слабость всех женщин. Она напоминала богиню, которая должна была отобрать себе в жертву храбрейших из воинов. Я готов был стать добровольцем.
Она остановилась, не дойдя до меня шага на два, и лучезарно улыбнулась.
– Мистер Бойд, – ее немного хриплый могучий голос заставил меня забыть обо всех моих неприятностях. – Как хорошо, что вы пришли.
– Я… Я тоже рад.
– Садитесь, пожалуйста, – она показала на софу, хотя прямо за мной стоял стул.
Раздалось легкое шипение – нервы Хелен Милз явно не выдерживали нарастающую нагрузку. Бросив на нее взгляд, я увидел, что лицо ее побелело, как мел, в каждой черточке чувствовалась обнаженная боль. Видно было, что она вот-вот разразится слезами.
Донна Альберта с величавой медлительностью повернула голову и будто только сейчас поняла, что в комнате, кроме нас, была еще и ее секретарша.
– Не думаю, что вы нам понадобитесь, Хелен, – сказала она. – Мистер Бойд и я хотим поболтать, а я хорошо знаю, как вам надоедают мои деловые разговоры.
– Я… я не уйду! – заикаясь сказала Хелен. – Вы не должны заставлять меня… Я не оставлю вас наедине…
– Хелен! – голос примадонны, словно кнут, хлестнул по лицу Хелен. – Оставьте нас!
Лицо Хелен Милз внезапно сморщилось, но щекам потекли слезы. Она повернулась и побрела из комнаты. В дверях она оглянулась на Донну Альберту и зарыдала. Потом дверь захлопнулась, оставив тишину, все еще сотрясаемую беспомощностью этого плача.
– Бедняжка Хелен! – пытаясь скрыть злорадство, воскликнула Донна Альберта. Я успел разглядеть в ее глазах быстро промелькнувшее хитрое торжество. – Иногда я думаю о ней, – ее голос зазвучал почти нежно. – Может быть, я неправа, что сделала ее своим секретарем, как вы считаете, мистер Бойд? Наверное, она была бы более счастлива, занимаясь какой-нибудь другой работой? Преподавала бы в исправительной школе для девочек или что-нибудь в этом роде?
Она села на софу и вновь показала мне жестом, чтобы я присел рядом. Когда я сел, ее рука легла на мое колено и кольца на ее пальцах ярко сверкнули.
– Почему мы говорим о Хелен? – промурлыкала она. – Нам надо обсудить так много важных вещей. Мистер Бойд, можно, я будут называть вас просто по имени? Мне кажется, что мы с вами так давно знакомы.
– Можете называть меня Дэнни, – разрешил я.
– Дэнни… – ее пальцы нежно выразили одобрение. – Неплохо. А вы зовите меня Донной.
– Договорились, – сказал я.
– Прежде всего, должна извиниться за ужасное поведение Касплина, Дэнни, – это прозвучало достаточно искренне. – Он сказал мне, что решил рассчитать вас, даже не посоветовавшись со мной!
Я наблюдал за глубоким возмущенным дыханием и ждал, что шелк не выдержит. Но этого не произошло.
– Все управляющие похожи, – сердито продолжала она. – Считают, что певец весь в их распоряжении, что они владеют его телом и душой и могут делать с ним все, что им вздумается. Сегодня утром я исправила ошибку Касплина, вряд ли он совершит ее еще раз.
– Что вы предприняли? – заинтересованно спросил я. – Выкрали у него нюхательный порошок?
Она засмеялась.
– Еще лучше. Я ясно дала ему понять, что без меня он никто, а потом предъявила ультиматум: либо он извиняется перед вами, либо я отказываюсь петь в «Саломее».
– Не была ли эта угроза слишком опрометчивой? – спросил я. – Подписаны контракты и все такое…
Она пренебрежительно щелкнула пальцами.
– А! Контракты! Не беспокойтесь, Дэнни. От одной только мысли об этом Касплин позеленел. Он скоро придет сюда и извинится.
– Очень мило с вашей стороны, – нервно заметил я. – Не стоило так беспокоиться.
Она ослепительно улыбнулась, показав свои великолепные зубы, и еще крепче сжала мое колено.
– Пустяки, – промурлыкала она. – Ради вас, Дэнни, я готова на большее. Я все так же хочу, чтобы вы нашли убийцу моего бедного Ники! – она утерла глаза тонким носовым платком, словно сама мысль об умершем пекинесе была невыносимой. Однако я заметил, что платок так и остался сухим.
Сделав вид, что она с великим усилием пытается улыбнуться, Донна Альберта проворковала:
– Итак, все как прежде, Дэнни. Вы работаете на меня и только на меня. Касплин ничего не значит. Вы рады?
– Большое спасибо, – выдавил я наконец. – Столько беспокойства из-за меня… Если бы вы только знали, как это меня трогает. К сожалению, существует одна проблема. Вчера утром мне позвонил Касплин, а вскоре после этого некто нанял меня, чтобы найти убийцу Кендалла. Так что… – я беспомощно пожал плечами. – Я уверен, что вашу собаку и Кендалла убило одно и то же лицо, но я не могу работать на двух клиентов одновременно.
В ее глазах застыл полярный холод, когда она долго и пристально смотрела на меня. Затем лед медленно растаял и блистательная улыбка вновь расцвела на ее губах.
– Я все поняла, Дэнни, – нежно сказала она. – Почему бы и нет? Вы же не знали, что Касплин действовал без моего ведома?
– Вы очень милы, – осторожно заметил я.
– Конечно, – она весело засмеялась. – Мне бы следовало расстроиться, что есть другой клиент, но я не буду этого делать.
– Не понял.
– Скажите, кто это, и начинайте работать на меня, – объяснила она.
– Извините, но это невозможно.
Ее лицо выразило явное недоверие к моим словам. Она снова пристально посмотрела на меня. Было почти видно, как внутри ее головы все пришло в движение от нелегкого умственного усилия. Но результат был поистине блестящим – она решилась на беспроигрышный ход.
– Дэнни… – при этом она так повела плечами, что верх ее халата пополз вниз. Она придвинулась ко мне. – Я видела, как ты смотрел на меня, когда я вошла, – прошептала она. – Хватило искры, чтобы ты вспыхнул. Я почувствовала то же самое.
Я не мог не смотреть на ее грудь, выставленную из-под ниспадающего халата. Меня уже и без того достаточно сегодня помяли, и хотя я терпеть не мог мазохизм, мне почему-то вдруг стало понятным исступление альпинистов перед непокоренными вершинами.
– Я знаю, как это заводит таких настоящих мужчин, как ты, – ее мягкий смех звучал почти по-матерински.
– Послушай… – из последних сил сопротивлялся я. – Мне действительно жаль…
Ее ладони так сжали мое лицо, что дальнейшая беседа стала совершенно невозможной.
– Дэнни!
Она нагибала мою голову до тех пор, пока у меня не перехватило дыхание от более чем убедительной близости ее белоснежных выпуклостей. Тонкий запах духов был как бомба с часовым механизмом. Мои руки обхватили ее талию, затем заскользили по мощному изгибу бедер. Шепот плотного шелка отвечал моим прикосновениям. А руки торопились все ниже, подробно изучая ее великолепные бедра, пока не остановились, обнаружив обнаженную кожу там, где должен был быть плотный шелк – много шелка. Руки Донны еще крепче прижали мою голову к груди – теперь я мог во всей полноте ощутить нарастающее желание ее тела. Потом мою голову сильно потянули вверх, я увидел расплавленный взгляд ее глаз, и ее влажные губы впились в мои. Если, по ее словам, все между нами началось с искры, то закончиться должно было извержением вулкана. Ко мне прижималось тело, в котором сейчас шла отчаянная борьба между духом и плотью, борьба, в которой дух был заранее обречен на поражение от этой безупречной и прекрасной плоти.
Внезапно она обмякла, ее руки с силой оттолкнули меня.
– Извини, Дэнни, – она задыхалась. – Дверь!
– Дверь? – тупо переспросил я.
– Не уверена, что она закрыта.
Я с трудом заставил себя подняться с софы и пройти четыре или пять шагов по направлению к двери. Потом я остановился и оглянулся. Донна лежала на софе, лицо ее пылало. Халат тяжелыми складками сбился вокруг бедер, и верхняя обнаженная часть ее тела казалась изваянной из белого мрамора гениальным скульптором. Ее ноги выглядели не менее величественно, и только небрежная складка шелка скрывала маленький и беспомощный изгиб с внутренней стороны ее бедер. Я даже закрыл глаза от нахлынувшего желания, которое стремительно подавляло последние нервные очаги моего сопротивления. Еще немного – и победа Донны была бы полной и окончательной.
– Дэнни? – голос Донны звучал с ленивой нежностью. – Дверь – не забыл?
Я открыл глаза и снова посмотрел на нее, пытаясь сосредоточиться.
– Донна… – с трудом начал я. – Ты должна это знать… Я в очень хороших отношениях с моим новым клиентом Марго Линн.
Она не сразу поверила, и я не винил ее в этом. Я сам не поверил, что все-таки решился. Секунд тридцать она безучастно смотрела на меня, потом до нее дошло. Ее лицо превратилось из нежно-розового в алое, руки и ноги напряглись. Она издала стон. Сначала негромкий. Потом повысила голос, пока не заорала в оглушительное крещендо, который может издать только примадонна. Все тело ее содрогалось в конвульсиях. Она металась по софе до тех пор, пока не скатилась на пол. Сначала она лежала на спине, дико барабаня пятками, затем перевернулась и, уткнувшись лицом в толстый ковер, стала скрести его скрюченными пальцами.
Я нашел кухню и наполнил холодной водой подвернувшуюся под руку вазу. Затем вернулся в гостиную и вылил содержимое на ее голову. Это мгновенно остановило истерику. В последующие несколько секунд я думал, не убил ли я ее. Мне следовало бы знать, что она нерушима. Наступила тяжелая тишина. Донна медленно поднялась на руках, привстала на колени, отдохнула немного, затем тяжело поднялась на ноги. Халат с шуршащим вздохом упал с ее бедер. Донна повернула голову и посмотрела на меня. Серебристо-светлые волосы спутались и прилипли к ее осунувшемуся лицу. Голубые глаза сверкали непримиримой ненавистью, которую и ощущал почти физически.
– Надеюсь, вы изобличите убийцу, Дэнни, – сказала она дрожащим голосом. – Только не забудьте про ее сообщника. Ей ведь нужен был кто-то, чтобы позвонить Хелен по поводу собаки. Кроме того, чтобы позвонить в полицию и сообщить об убийстве Кендалла. Сама она не могла этого сделать.
– Почему вы уверены, что это Марго? – спросил я.
– Вы плохо знаете женщин, – насмешливо ответила она. – И еще хуже оперу. В опере примадонна – королева труппы. Все подчиняются ее желаниям и капризам, и все ее ненавидят. Но больше всех ненавидят основные голоса – контральто, меццо-сопрано.
– Впечатляет, – сказал я. – Но ничего не доказывает.
– Марго – единственный основной женский голос в труппе, не считая меня, – холодно продолжала Донна. – Поэтому она решила справиться с примадонной, заполучив Кендалла. Она думала, что после этого Пол будет прислушиваться к ней больше, чем ко мне. – Она хрипло рассмеялась. – Ее следовало поставить на место, и я сделала это. Я вытащила Кендалла из ее постели. Я всего разок дала ему попробовать почувствовать экстаз. После этого он начисто забыл о существовании Марго. Это сводило ее с ума. Надо было видеть, как с каждым днем ей становилось все хуже, – ревность выворачивала ее наизнанку! Ну, а Тибольт – толстый помпезный идиот, с похотливыми, маленькими, свинячьими, налитыми кровью глазками! Он истекает из-за меня слюной. Его потные руки лапают меня всякий раз, когда он оказывается рядом. Чем не кандидатура в сообщники? Была такая сцена, когда мы первый раз репетировали танец. Я все ему тогда высказала: назвала отродьем незаконнорожденного пастуха и неаполитанской шлюхи и послала в соответствующее место! Вряд ли он это мне когда-нибудь простит.
– Думаю, что это будет очень интересно читать в ваших мемуарах, Донна, но это ровно ничего не доказывает, – сказал я.
– Я найду доказательства, – спокойно произнесла она. – Я предоставлю лейтенанту все доказательства. Они будут очень вескими! Вы единственный мужчина, Дэнни, который предпочел другую женщину Донне Альберте. – Ее голос перешел в зловещий шепот: – Вы и эта женщина теперь стали чем-то очень особым в моей жизни. До того, как я покончу с вами обоими, вы захотите…
Хлопнула дверь. Донна замолчала и прислушалась к приближающимся быстрым шагам. Затем она бросилась на софу и громко зарыдала, обхватив голову руками, как раз за секунду до того, как вошла Хелен Милз.
Войдя, Хелен остановилась как вкопанная, увидев распростертую на софе обнаженную примадонну. Завывающий голос становился все громче. Лицо Хелен посерело, а пальцы стали нервно теребить юбку. Затем она высоко подняла голову и уставилась на меня.
– Что вы с ней сделали, ничтожество? – спросила она высоким дрожащим голосом.
– Великолепно! – воскликнул я. – Не хуже, чем на сцене! Все, что ей нужно, – это глоток бренди.
Донна подняла покрытое пятнами заплаканное лицо и трагически посмотрела на своего секретаря.
– Он… он был словно сумасшедший! – прошептала она. – Он… Нет, я не могу рассказывать вам это… – Она взвыла еще громче и снова зарылась головой в свои руки.
Как возвращающийся домой голубь, Хелен Милз кинулась к софе и рухнула на нее. Правой рукой она стала укачивать голову, а другой успокаивать остальную дрожащую массу примадонны.
– Успокойтесь, успокойтесь, – нежно ворковала Хелен. – Теперь все в порядке. Теперь я здесь и сумею защитить вас от этого распутного человека. Теперь, моя дорогая, вы в безопасности. Никто не тронет вас, пока я здесь!
Воющий звук постепенно перешел в шмыганье. Я закурил и подумал, что мне не помешает хорошая выпивка. Но только не здесь. Единственное, что меня пока здесь удерживало, было сомнение по поводу некоторых лексических тонкостей. Я выбирал между «спасибо за близость» и «я насладился каждой минутой». Слабый сопящий звук дал мне понять, что Донна Альберта мирно заснула в объятиях Хелен. Я решил, что лучше всего теперь поскорее убраться отсюда. Но прежде, чем я сделал это, Хелен Милз подняла голову и торжествующе посмотрела на меня.
– Думаю, вам лучше уйти, мистер Бойд, – тихо сказала она.
Свободной рукой она все еще оглаживала спящую примадонну. Потом рот ее растянулся в злой улыбке.
– Не думаю, что вы теперь когда-нибудь нам понадобитесь, мистер Бойд!
– Вы хотите, чтобы я вышел и вошел еще раз? – сердито проворчал я.
– Входите, мистер Бойд, – сказала она бесцветным голосом. Уголки ее рта резко опустились. – Вас ждут!
Я прошел за ней в гостиную, где она жестом указала мне на стул.
– Мисс Альберта скоро будет, – сказала она тем же скучным голосом.
– Отлично, – ответил я. – Можно заполнить паузу небольшой светской болтовней. И, пожалуйста, не кисните – у меня и без того сегодня ужасный день.
– Нам не о чем разговаривать, мистер Бойд!
– Почему вы так переменились ко мне, Хелен? – спросил я. – Я еще не забыл, как вы ворвались ко мне. Вас не остановило даже то, что у нас почти не было времени.
– Прекратите! – резко сказала она.
– О! – ностальгически вздохнул я. – Как мы провели время, Хелен! Я до сих пор живу воспоминаниями. Это было прекрасно! Ты отпрянула и ударила меня, а я…
– Заткнись! – зашипела она. – Она услышит!
Именно в это время, как по ремарке. Донна Альберта медленно вошла в комнату. Я поднялся, всем своим видом выражая восхищение. Ее густые серебристо-светлые волосы спускались ниже плеч, делая ее похожей на вагнеровскую валькирию. На ней был плотный шелковый халат, который громко шуршал при ходьбе и соблазнительно подчеркивал изгиб ее сильных бедер. Шелк цвета раскаленного аметиста плотно облегал ее потрясающую грудь. Я чувствовал, как внутри Хелен Милз, стоявшей рядом со мной, тихо нарастала бессильная ярость, но отвести глаз от Донны Альберты я не мог. Пока она подходила, ее халат назойливо выбалтывал интимные секреты. Особенно про этот триумфальный изгиб! Я всегда считал, что именно в нем таится основная сила и основная слабость всех женщин. Она напоминала богиню, которая должна была отобрать себе в жертву храбрейших из воинов. Я готов был стать добровольцем.
Она остановилась, не дойдя до меня шага на два, и лучезарно улыбнулась.
– Мистер Бойд, – ее немного хриплый могучий голос заставил меня забыть обо всех моих неприятностях. – Как хорошо, что вы пришли.
– Я… Я тоже рад.
– Садитесь, пожалуйста, – она показала на софу, хотя прямо за мной стоял стул.
Раздалось легкое шипение – нервы Хелен Милз явно не выдерживали нарастающую нагрузку. Бросив на нее взгляд, я увидел, что лицо ее побелело, как мел, в каждой черточке чувствовалась обнаженная боль. Видно было, что она вот-вот разразится слезами.
Донна Альберта с величавой медлительностью повернула голову и будто только сейчас поняла, что в комнате, кроме нас, была еще и ее секретарша.
– Не думаю, что вы нам понадобитесь, Хелен, – сказала она. – Мистер Бойд и я хотим поболтать, а я хорошо знаю, как вам надоедают мои деловые разговоры.
– Я… я не уйду! – заикаясь сказала Хелен. – Вы не должны заставлять меня… Я не оставлю вас наедине…
– Хелен! – голос примадонны, словно кнут, хлестнул по лицу Хелен. – Оставьте нас!
Лицо Хелен Милз внезапно сморщилось, но щекам потекли слезы. Она повернулась и побрела из комнаты. В дверях она оглянулась на Донну Альберту и зарыдала. Потом дверь захлопнулась, оставив тишину, все еще сотрясаемую беспомощностью этого плача.
– Бедняжка Хелен! – пытаясь скрыть злорадство, воскликнула Донна Альберта. Я успел разглядеть в ее глазах быстро промелькнувшее хитрое торжество. – Иногда я думаю о ней, – ее голос зазвучал почти нежно. – Может быть, я неправа, что сделала ее своим секретарем, как вы считаете, мистер Бойд? Наверное, она была бы более счастлива, занимаясь какой-нибудь другой работой? Преподавала бы в исправительной школе для девочек или что-нибудь в этом роде?
Она села на софу и вновь показала мне жестом, чтобы я присел рядом. Когда я сел, ее рука легла на мое колено и кольца на ее пальцах ярко сверкнули.
– Почему мы говорим о Хелен? – промурлыкала она. – Нам надо обсудить так много важных вещей. Мистер Бойд, можно, я будут называть вас просто по имени? Мне кажется, что мы с вами так давно знакомы.
– Можете называть меня Дэнни, – разрешил я.
– Дэнни… – ее пальцы нежно выразили одобрение. – Неплохо. А вы зовите меня Донной.
– Договорились, – сказал я.
– Прежде всего, должна извиниться за ужасное поведение Касплина, Дэнни, – это прозвучало достаточно искренне. – Он сказал мне, что решил рассчитать вас, даже не посоветовавшись со мной!
Я наблюдал за глубоким возмущенным дыханием и ждал, что шелк не выдержит. Но этого не произошло.
– Все управляющие похожи, – сердито продолжала она. – Считают, что певец весь в их распоряжении, что они владеют его телом и душой и могут делать с ним все, что им вздумается. Сегодня утром я исправила ошибку Касплина, вряд ли он совершит ее еще раз.
– Что вы предприняли? – заинтересованно спросил я. – Выкрали у него нюхательный порошок?
Она засмеялась.
– Еще лучше. Я ясно дала ему понять, что без меня он никто, а потом предъявила ультиматум: либо он извиняется перед вами, либо я отказываюсь петь в «Саломее».
– Не была ли эта угроза слишком опрометчивой? – спросил я. – Подписаны контракты и все такое…
Она пренебрежительно щелкнула пальцами.
– А! Контракты! Не беспокойтесь, Дэнни. От одной только мысли об этом Касплин позеленел. Он скоро придет сюда и извинится.
– Очень мило с вашей стороны, – нервно заметил я. – Не стоило так беспокоиться.
Она ослепительно улыбнулась, показав свои великолепные зубы, и еще крепче сжала мое колено.
– Пустяки, – промурлыкала она. – Ради вас, Дэнни, я готова на большее. Я все так же хочу, чтобы вы нашли убийцу моего бедного Ники! – она утерла глаза тонким носовым платком, словно сама мысль об умершем пекинесе была невыносимой. Однако я заметил, что платок так и остался сухим.
Сделав вид, что она с великим усилием пытается улыбнуться, Донна Альберта проворковала:
– Итак, все как прежде, Дэнни. Вы работаете на меня и только на меня. Касплин ничего не значит. Вы рады?
– Большое спасибо, – выдавил я наконец. – Столько беспокойства из-за меня… Если бы вы только знали, как это меня трогает. К сожалению, существует одна проблема. Вчера утром мне позвонил Касплин, а вскоре после этого некто нанял меня, чтобы найти убийцу Кендалла. Так что… – я беспомощно пожал плечами. – Я уверен, что вашу собаку и Кендалла убило одно и то же лицо, но я не могу работать на двух клиентов одновременно.
В ее глазах застыл полярный холод, когда она долго и пристально смотрела на меня. Затем лед медленно растаял и блистательная улыбка вновь расцвела на ее губах.
– Я все поняла, Дэнни, – нежно сказала она. – Почему бы и нет? Вы же не знали, что Касплин действовал без моего ведома?
– Вы очень милы, – осторожно заметил я.
– Конечно, – она весело засмеялась. – Мне бы следовало расстроиться, что есть другой клиент, но я не буду этого делать.
– Не понял.
– Скажите, кто это, и начинайте работать на меня, – объяснила она.
– Извините, но это невозможно.
Ее лицо выразило явное недоверие к моим словам. Она снова пристально посмотрела на меня. Было почти видно, как внутри ее головы все пришло в движение от нелегкого умственного усилия. Но результат был поистине блестящим – она решилась на беспроигрышный ход.
– Дэнни… – при этом она так повела плечами, что верх ее халата пополз вниз. Она придвинулась ко мне. – Я видела, как ты смотрел на меня, когда я вошла, – прошептала она. – Хватило искры, чтобы ты вспыхнул. Я почувствовала то же самое.
Я не мог не смотреть на ее грудь, выставленную из-под ниспадающего халата. Меня уже и без того достаточно сегодня помяли, и хотя я терпеть не мог мазохизм, мне почему-то вдруг стало понятным исступление альпинистов перед непокоренными вершинами.
– Я знаю, как это заводит таких настоящих мужчин, как ты, – ее мягкий смех звучал почти по-матерински.
– Послушай… – из последних сил сопротивлялся я. – Мне действительно жаль…
Ее ладони так сжали мое лицо, что дальнейшая беседа стала совершенно невозможной.
– Дэнни!
Она нагибала мою голову до тех пор, пока у меня не перехватило дыхание от более чем убедительной близости ее белоснежных выпуклостей. Тонкий запах духов был как бомба с часовым механизмом. Мои руки обхватили ее талию, затем заскользили по мощному изгибу бедер. Шепот плотного шелка отвечал моим прикосновениям. А руки торопились все ниже, подробно изучая ее великолепные бедра, пока не остановились, обнаружив обнаженную кожу там, где должен был быть плотный шелк – много шелка. Руки Донны еще крепче прижали мою голову к груди – теперь я мог во всей полноте ощутить нарастающее желание ее тела. Потом мою голову сильно потянули вверх, я увидел расплавленный взгляд ее глаз, и ее влажные губы впились в мои. Если, по ее словам, все между нами началось с искры, то закончиться должно было извержением вулкана. Ко мне прижималось тело, в котором сейчас шла отчаянная борьба между духом и плотью, борьба, в которой дух был заранее обречен на поражение от этой безупречной и прекрасной плоти.
Внезапно она обмякла, ее руки с силой оттолкнули меня.
– Извини, Дэнни, – она задыхалась. – Дверь!
– Дверь? – тупо переспросил я.
– Не уверена, что она закрыта.
Я с трудом заставил себя подняться с софы и пройти четыре или пять шагов по направлению к двери. Потом я остановился и оглянулся. Донна лежала на софе, лицо ее пылало. Халат тяжелыми складками сбился вокруг бедер, и верхняя обнаженная часть ее тела казалась изваянной из белого мрамора гениальным скульптором. Ее ноги выглядели не менее величественно, и только небрежная складка шелка скрывала маленький и беспомощный изгиб с внутренней стороны ее бедер. Я даже закрыл глаза от нахлынувшего желания, которое стремительно подавляло последние нервные очаги моего сопротивления. Еще немного – и победа Донны была бы полной и окончательной.
– Дэнни? – голос Донны звучал с ленивой нежностью. – Дверь – не забыл?
Я открыл глаза и снова посмотрел на нее, пытаясь сосредоточиться.
– Донна… – с трудом начал я. – Ты должна это знать… Я в очень хороших отношениях с моим новым клиентом Марго Линн.
Она не сразу поверила, и я не винил ее в этом. Я сам не поверил, что все-таки решился. Секунд тридцать она безучастно смотрела на меня, потом до нее дошло. Ее лицо превратилось из нежно-розового в алое, руки и ноги напряглись. Она издала стон. Сначала негромкий. Потом повысила голос, пока не заорала в оглушительное крещендо, который может издать только примадонна. Все тело ее содрогалось в конвульсиях. Она металась по софе до тех пор, пока не скатилась на пол. Сначала она лежала на спине, дико барабаня пятками, затем перевернулась и, уткнувшись лицом в толстый ковер, стала скрести его скрюченными пальцами.
Я нашел кухню и наполнил холодной водой подвернувшуюся под руку вазу. Затем вернулся в гостиную и вылил содержимое на ее голову. Это мгновенно остановило истерику. В последующие несколько секунд я думал, не убил ли я ее. Мне следовало бы знать, что она нерушима. Наступила тяжелая тишина. Донна медленно поднялась на руках, привстала на колени, отдохнула немного, затем тяжело поднялась на ноги. Халат с шуршащим вздохом упал с ее бедер. Донна повернула голову и посмотрела на меня. Серебристо-светлые волосы спутались и прилипли к ее осунувшемуся лицу. Голубые глаза сверкали непримиримой ненавистью, которую и ощущал почти физически.
– Надеюсь, вы изобличите убийцу, Дэнни, – сказала она дрожащим голосом. – Только не забудьте про ее сообщника. Ей ведь нужен был кто-то, чтобы позвонить Хелен по поводу собаки. Кроме того, чтобы позвонить в полицию и сообщить об убийстве Кендалла. Сама она не могла этого сделать.
– Почему вы уверены, что это Марго? – спросил я.
– Вы плохо знаете женщин, – насмешливо ответила она. – И еще хуже оперу. В опере примадонна – королева труппы. Все подчиняются ее желаниям и капризам, и все ее ненавидят. Но больше всех ненавидят основные голоса – контральто, меццо-сопрано.
– Впечатляет, – сказал я. – Но ничего не доказывает.
– Марго – единственный основной женский голос в труппе, не считая меня, – холодно продолжала Донна. – Поэтому она решила справиться с примадонной, заполучив Кендалла. Она думала, что после этого Пол будет прислушиваться к ней больше, чем ко мне. – Она хрипло рассмеялась. – Ее следовало поставить на место, и я сделала это. Я вытащила Кендалла из ее постели. Я всего разок дала ему попробовать почувствовать экстаз. После этого он начисто забыл о существовании Марго. Это сводило ее с ума. Надо было видеть, как с каждым днем ей становилось все хуже, – ревность выворачивала ее наизнанку! Ну, а Тибольт – толстый помпезный идиот, с похотливыми, маленькими, свинячьими, налитыми кровью глазками! Он истекает из-за меня слюной. Его потные руки лапают меня всякий раз, когда он оказывается рядом. Чем не кандидатура в сообщники? Была такая сцена, когда мы первый раз репетировали танец. Я все ему тогда высказала: назвала отродьем незаконнорожденного пастуха и неаполитанской шлюхи и послала в соответствующее место! Вряд ли он это мне когда-нибудь простит.
– Думаю, что это будет очень интересно читать в ваших мемуарах, Донна, но это ровно ничего не доказывает, – сказал я.
– Я найду доказательства, – спокойно произнесла она. – Я предоставлю лейтенанту все доказательства. Они будут очень вескими! Вы единственный мужчина, Дэнни, который предпочел другую женщину Донне Альберте. – Ее голос перешел в зловещий шепот: – Вы и эта женщина теперь стали чем-то очень особым в моей жизни. До того, как я покончу с вами обоими, вы захотите…
Хлопнула дверь. Донна замолчала и прислушалась к приближающимся быстрым шагам. Затем она бросилась на софу и громко зарыдала, обхватив голову руками, как раз за секунду до того, как вошла Хелен Милз.
Войдя, Хелен остановилась как вкопанная, увидев распростертую на софе обнаженную примадонну. Завывающий голос становился все громче. Лицо Хелен посерело, а пальцы стали нервно теребить юбку. Затем она высоко подняла голову и уставилась на меня.
– Что вы с ней сделали, ничтожество? – спросила она высоким дрожащим голосом.
– Великолепно! – воскликнул я. – Не хуже, чем на сцене! Все, что ей нужно, – это глоток бренди.
Донна подняла покрытое пятнами заплаканное лицо и трагически посмотрела на своего секретаря.
– Он… он был словно сумасшедший! – прошептала она. – Он… Нет, я не могу рассказывать вам это… – Она взвыла еще громче и снова зарылась головой в свои руки.
Как возвращающийся домой голубь, Хелен Милз кинулась к софе и рухнула на нее. Правой рукой она стала укачивать голову, а другой успокаивать остальную дрожащую массу примадонны.
– Успокойтесь, успокойтесь, – нежно ворковала Хелен. – Теперь все в порядке. Теперь я здесь и сумею защитить вас от этого распутного человека. Теперь, моя дорогая, вы в безопасности. Никто не тронет вас, пока я здесь!
Воющий звук постепенно перешел в шмыганье. Я закурил и подумал, что мне не помешает хорошая выпивка. Но только не здесь. Единственное, что меня пока здесь удерживало, было сомнение по поводу некоторых лексических тонкостей. Я выбирал между «спасибо за близость» и «я насладился каждой минутой». Слабый сопящий звук дал мне понять, что Донна Альберта мирно заснула в объятиях Хелен. Я решил, что лучше всего теперь поскорее убраться отсюда. Но прежде, чем я сделал это, Хелен Милз подняла голову и торжествующе посмотрела на меня.
– Думаю, вам лучше уйти, мистер Бойд, – тихо сказала она.
Свободной рукой она все еще оглаживала спящую примадонну. Потом рот ее растянулся в злой улыбке.
– Не думаю, что вы теперь когда-нибудь нам понадобитесь, мистер Бойд!
6
Снова пришлось спасаться в ближайшем баре с коньяком и телефоном. Пошел уже шестой час, когда я позвонил Фран. Она в очередной раз ознакомила меня с тем фактом, что в пять у нее заканчивается работа, и в очередной раз высказала обо мне мнение как о начальнике.
– Спокойнее, дорогая, – взмолился я. – Я и так весь вымотан.
– Конечно, два часа с примадонной – нелегкое дело! – холодно выдавила она. – Надеюсь, она тоже оставила какие-нибудь следы на вашем лице.
– Тебе удалось поговорить с Рексом Тибольтом? – взвыл я, не выдержав.
– Вам назначено на шесть тридцать, – сообщила она. – Прихватите с собой полотенце.
– Не понял?
– Сегодня у вас будет банный вечер, малыш. – Фран была счастлива, издеваясь надо мной. – Единственная для вас возможность поговорить с ним сегодня – в парной его клуба. Он оставит записку, так что все, что вам придется сделать, – назвать свое имя. Это «Албани» – знаете?
– Да, – прорычал я. – Мне только парной и не хватало!
– Сделайте одолжение, Дэнни, – мягко попросила Фран. – Когда будете париться, заставьте хорошенько пропотеть свои мозги. Возможно, это поможет вам наконец избавиться от ваших многочисленных первобытных побуждений. И тогда мне не придется нервничать на работе все время.
– И это ты мне говоришь о первобытных побуждениях! – Я постарался, чтобы мой голос прозвучал достаточно обиженно. – Да, кстати, я еще не рассказал тебе о Донне Альберте…
В трубке прозвучал обидный для моего самолюбия щелчок – Фран не захотела продолжать разговор. Я пробыл в баре до шести. Чтобы окончательно успокоиться, я принял две порции виски, а потом еще одну – для бани. Около половины седьмого я был в клубе и назвал свое имя парню за стойкой. Он проводил меня вниз, в раздевалку. Другой служащий снарядил меня парой огромных полотенец и показал кабинку для одежды. Он терпеливо подождал, пока я разденусь и завернусь в полотенце, затем проводил меня в первую парную.
Парная напоминала солнечный день в Англии. В непроглядном тумане я едва различал собственную руку перед лицом. Это было чертовски подходящее местечко для того, чтобы воткнуть нож в чью-нибудь спину. Конечно, если вы смогли бы отыскать свою жертву, что было очень нелегкой задачей – в этом тумане, да еще с этими турецкими обертываниями в полотенца. Я глотнул солидную порцию пара и шагнул на мокрый пол.
– Это вы, Бойд? – спросил оглушительный голос.
– Конечно, – ответил я. – А где вы, черт возьми?
– Здесь.
Я пробирался сквозь туман, держа направление на голос, пока не обнаружил искомое в одном из углов.
– Извините, что не смог встретиться с вами в другое время, – сказал Рекс Тибольт грохочущим баритоном. – Зато это доставит вам массу удовольствия – ничто не повышает так тонус, как парная!
Он был обнажен – лишь полотенце вокруг бедер. Я посмотрел на темные мешки под глазами, на отвисшую кожу на подбородке, на грудь-бочонок и заплывшую талию, где мышцы живота давно уже перестали сопротивляться жиру, и решил, что парная тут уже не поможет.
– Садитесь, Бойд, – вежливо предложил Тибольт. – Итак, что вы от меня хотите?
Я сел на каменную плиту рядом с ним и почувствовал, как пот струится по телу.
– Вы знали, что я частный детектив?
– Все в театре узнали это после того, как Касплин орал о вас вчера, – хохотнул он. – Насколько я понял, он считает, что вы намного переоценили стоимость своих услуг.
– Поскольку он человек маленький, можно простить ему его маленький взгляд на вещи и людей, – как можно непринужденнее сказал я. – Марго Линн догадалась, что полиция считает ее первым кандидатом в убийцы, и наняла меня.
– Можно понять, почему полиция так считает, – заметил Тибольт. – Я-то тут причем?
– Сегодня утром я видел Донну Альберту, – сказал я. – У нее вполне определенные идеи по поводу того, в чем вы замешаны в качестве сообщника Марго. Она считает, что именно вы тот человек, который звонил насчет собаки. И тот, кто звонил в полицию. Именно поэтому полиция приехала как раз тогда, когда Марго должна была открыть коробку и обнаружить тело Кендалла.
– Но это просто смешно! – Тибольт попытался засмеяться. – Какие у меня могли быть мотивы?
– Вы взбесились оттого, что она дала вам отставку от постельных скачек, – объяснил я. – Вы решили выровнять счет. Точно так же, как и Марго, которая решила отомстить ей за то, что она перетащила Кендалла из ее постели в свою собственную.
– Абсурд! – Он вытер пот с лица уголком полотенца. – Надеюсь, вы не принимаете всерьез этот бред?
– Может быть, и нет, – согласился я. – Сегодня утром я видел Эрла Харви. Его я воспринимаю вполне серьезно.
– Харви? – на какое-то время лицо Тибольта окаменело. – Не говорите мне о нем! Импресарио из комикса!
– Вы так о нем отзываетесь и все-таки работаете на него. Интересно, почему?
– Даже баритону приходится считаться с деньгами, – ответил он, почти не задумываясь. Жалованье, знаете ли, очень хорошее.
– Знаю, – согласился я. – Харви пришлось потрудиться, чтобы убедить меня в этом. Он даже прибег кое к каким крутым мерам, чтобы я окончательно этому поверил.
– Да? – без всякого интереса произнес Тибольт.
– Может, хватит ходить вокруг да около? – предложил я, сцепив пальцы. – Марго пока ничего не рассказывает о Харви. Но если лейтенант Чейз надавит на нее, она заговорит!
– Я действительно, не понимаю, о чем вы, дружище, – рассеянно произнес Тибольт.
– Разъясню, если хотите, – устало сказал я. – Думаю, парень с такой репутацией, как у Эрла Харви, не имел бы никаких шансов уговорить таких звезд, как вы, Марго и Донна Альберта, работать на него, если бы у него не было более веских доводов, чем деньги.
– Начинаю понимать, почему Касплин думает, что вы переоцениваете себя, Бойд, – огрызнулся он. – Все, что вы говорите, просто смешно!
– Если Марго все расскажет полицейским, они раскрутят это дело, – спокойно продолжал я. – Ваше имя будет красоваться на первой странице рядом с именами Марго и Донны Альберты. У вас есть выбор, Тибольт, но уже почти нет времени. Если вы мне все расскажете, мне, возможно, удастся уладить это дело. Он снова стал утираться полотенцем.
– Что вы хотите знать, Бойд? – наконец нервно спросил он.
– Что имеет на вас Харви, чтобы заставить петь в его опере?
Он оглянулся по сторонам.
– Если я вам расскажу, могу ли я быть уверен, что вы сохраните это в секрете?
– Вы с Марго Линн в одной лодке. А она мой клиент. Если я расскажу о вас, я выдам и ее.
Тибольт немного подумал, потом кивнул:
– Убедительно. Ладно… Я встретил Харви год назад на какой-то вечеринке, забыл у кого. Потом, через полгода, я отдыхал в «Акапулько». В той же гостинице через два дня остановился и Харви.
– Забавное совпадение, – заметил я.
– Я тоже так думал. – Тибольт глубоко вздохнул. – Он был дружески настроен – очень дружески. Через три дня он пригласил меня на вечеринку, которую устраивал его друг в своем доме. Я ничего такого не предполагал, Бойд!
– Вот теперь вы меня заинтриговали, – сказал я. – Даже в такой жаре.
– Марихуана, много девочек, местные таланты… – на каждое из этих слов Тибольт выдавливал соответствующие гримасы. – Тот еще бардачок… Потом, когда все закончилось, я сказал Харви, что никогда еще так отлично не проводил время, и пригласил его заглядывать ко мне, когда он будет в Нью-Йорке.
– Заглянул и показал вам фотографии? – устало спросил я. Баритон кивнул.
– Потом он заговорил о постановке не на Бродвее. Он хотел, чтобы это была «Саломея», и спросил, почему бы мне не исполнить там партию ради него. Я еще не успел просмеяться, когда он достал из кармана фотографии и разложил их на столе, как в покере. «Представьте себя в роли редактора скандального журнальчика, у которого могут оказаться эти фотографии, – сказал он мне. – Он может запросто удвоить свой тираж». Затем у меня в руке появилась ручка, чтобы подписать готовый контракт.
– Он надул вас с жалованьем?
– Нет, он не так глуп, – сказал Тибольт печально. – Он сумел заполучить самые лучшие имена. К тому же опера, которая всегда производила фурор. Он получит свою прибыль вполне законным путем!
– Поверю вам на слово, – ухмыльнулся я. – Это все, или еще что-нибудь?
– Для меня и этого слишком много, – сказал он, усердно вытирая шею полотенцем.
– Ну что ж… – я встал и безнадежно посмотрел на плотный туман перед собой. – Не хотите показать мне, где выход?
– Я иду в следующую парную, – в его голосе все еще звучали остатки прежнего самодовольства.
– Боже! – с ужасом воскликнул я. – А это что по-вашему?
– Дело привычки, – сказал он. – Когда вы вернетесь оттуда сюда, вам покажется, что здесь холодно.
– Только не мне, – ответил я. – Мне уже кажется, что я сварился. Не очень уверен, но думаю, что сам смогу найти выход.
– Спокойнее, дорогая, – взмолился я. – Я и так весь вымотан.
– Конечно, два часа с примадонной – нелегкое дело! – холодно выдавила она. – Надеюсь, она тоже оставила какие-нибудь следы на вашем лице.
– Тебе удалось поговорить с Рексом Тибольтом? – взвыл я, не выдержав.
– Вам назначено на шесть тридцать, – сообщила она. – Прихватите с собой полотенце.
– Не понял?
– Сегодня у вас будет банный вечер, малыш. – Фран была счастлива, издеваясь надо мной. – Единственная для вас возможность поговорить с ним сегодня – в парной его клуба. Он оставит записку, так что все, что вам придется сделать, – назвать свое имя. Это «Албани» – знаете?
– Да, – прорычал я. – Мне только парной и не хватало!
– Сделайте одолжение, Дэнни, – мягко попросила Фран. – Когда будете париться, заставьте хорошенько пропотеть свои мозги. Возможно, это поможет вам наконец избавиться от ваших многочисленных первобытных побуждений. И тогда мне не придется нервничать на работе все время.
– И это ты мне говоришь о первобытных побуждениях! – Я постарался, чтобы мой голос прозвучал достаточно обиженно. – Да, кстати, я еще не рассказал тебе о Донне Альберте…
В трубке прозвучал обидный для моего самолюбия щелчок – Фран не захотела продолжать разговор. Я пробыл в баре до шести. Чтобы окончательно успокоиться, я принял две порции виски, а потом еще одну – для бани. Около половины седьмого я был в клубе и назвал свое имя парню за стойкой. Он проводил меня вниз, в раздевалку. Другой служащий снарядил меня парой огромных полотенец и показал кабинку для одежды. Он терпеливо подождал, пока я разденусь и завернусь в полотенце, затем проводил меня в первую парную.
Парная напоминала солнечный день в Англии. В непроглядном тумане я едва различал собственную руку перед лицом. Это было чертовски подходящее местечко для того, чтобы воткнуть нож в чью-нибудь спину. Конечно, если вы смогли бы отыскать свою жертву, что было очень нелегкой задачей – в этом тумане, да еще с этими турецкими обертываниями в полотенца. Я глотнул солидную порцию пара и шагнул на мокрый пол.
– Это вы, Бойд? – спросил оглушительный голос.
– Конечно, – ответил я. – А где вы, черт возьми?
– Здесь.
Я пробирался сквозь туман, держа направление на голос, пока не обнаружил искомое в одном из углов.
– Извините, что не смог встретиться с вами в другое время, – сказал Рекс Тибольт грохочущим баритоном. – Зато это доставит вам массу удовольствия – ничто не повышает так тонус, как парная!
Он был обнажен – лишь полотенце вокруг бедер. Я посмотрел на темные мешки под глазами, на отвисшую кожу на подбородке, на грудь-бочонок и заплывшую талию, где мышцы живота давно уже перестали сопротивляться жиру, и решил, что парная тут уже не поможет.
– Садитесь, Бойд, – вежливо предложил Тибольт. – Итак, что вы от меня хотите?
Я сел на каменную плиту рядом с ним и почувствовал, как пот струится по телу.
– Вы знали, что я частный детектив?
– Все в театре узнали это после того, как Касплин орал о вас вчера, – хохотнул он. – Насколько я понял, он считает, что вы намного переоценили стоимость своих услуг.
– Поскольку он человек маленький, можно простить ему его маленький взгляд на вещи и людей, – как можно непринужденнее сказал я. – Марго Линн догадалась, что полиция считает ее первым кандидатом в убийцы, и наняла меня.
– Можно понять, почему полиция так считает, – заметил Тибольт. – Я-то тут причем?
– Сегодня утром я видел Донну Альберту, – сказал я. – У нее вполне определенные идеи по поводу того, в чем вы замешаны в качестве сообщника Марго. Она считает, что именно вы тот человек, который звонил насчет собаки. И тот, кто звонил в полицию. Именно поэтому полиция приехала как раз тогда, когда Марго должна была открыть коробку и обнаружить тело Кендалла.
– Но это просто смешно! – Тибольт попытался засмеяться. – Какие у меня могли быть мотивы?
– Вы взбесились оттого, что она дала вам отставку от постельных скачек, – объяснил я. – Вы решили выровнять счет. Точно так же, как и Марго, которая решила отомстить ей за то, что она перетащила Кендалла из ее постели в свою собственную.
– Абсурд! – Он вытер пот с лица уголком полотенца. – Надеюсь, вы не принимаете всерьез этот бред?
– Может быть, и нет, – согласился я. – Сегодня утром я видел Эрла Харви. Его я воспринимаю вполне серьезно.
– Харви? – на какое-то время лицо Тибольта окаменело. – Не говорите мне о нем! Импресарио из комикса!
– Вы так о нем отзываетесь и все-таки работаете на него. Интересно, почему?
– Даже баритону приходится считаться с деньгами, – ответил он, почти не задумываясь. Жалованье, знаете ли, очень хорошее.
– Знаю, – согласился я. – Харви пришлось потрудиться, чтобы убедить меня в этом. Он даже прибег кое к каким крутым мерам, чтобы я окончательно этому поверил.
– Да? – без всякого интереса произнес Тибольт.
– Может, хватит ходить вокруг да около? – предложил я, сцепив пальцы. – Марго пока ничего не рассказывает о Харви. Но если лейтенант Чейз надавит на нее, она заговорит!
– Я действительно, не понимаю, о чем вы, дружище, – рассеянно произнес Тибольт.
– Разъясню, если хотите, – устало сказал я. – Думаю, парень с такой репутацией, как у Эрла Харви, не имел бы никаких шансов уговорить таких звезд, как вы, Марго и Донна Альберта, работать на него, если бы у него не было более веских доводов, чем деньги.
– Начинаю понимать, почему Касплин думает, что вы переоцениваете себя, Бойд, – огрызнулся он. – Все, что вы говорите, просто смешно!
– Если Марго все расскажет полицейским, они раскрутят это дело, – спокойно продолжал я. – Ваше имя будет красоваться на первой странице рядом с именами Марго и Донны Альберты. У вас есть выбор, Тибольт, но уже почти нет времени. Если вы мне все расскажете, мне, возможно, удастся уладить это дело. Он снова стал утираться полотенцем.
– Что вы хотите знать, Бойд? – наконец нервно спросил он.
– Что имеет на вас Харви, чтобы заставить петь в его опере?
Он оглянулся по сторонам.
– Если я вам расскажу, могу ли я быть уверен, что вы сохраните это в секрете?
– Вы с Марго Линн в одной лодке. А она мой клиент. Если я расскажу о вас, я выдам и ее.
Тибольт немного подумал, потом кивнул:
– Убедительно. Ладно… Я встретил Харви год назад на какой-то вечеринке, забыл у кого. Потом, через полгода, я отдыхал в «Акапулько». В той же гостинице через два дня остановился и Харви.
– Забавное совпадение, – заметил я.
– Я тоже так думал. – Тибольт глубоко вздохнул. – Он был дружески настроен – очень дружески. Через три дня он пригласил меня на вечеринку, которую устраивал его друг в своем доме. Я ничего такого не предполагал, Бойд!
– Вот теперь вы меня заинтриговали, – сказал я. – Даже в такой жаре.
– Марихуана, много девочек, местные таланты… – на каждое из этих слов Тибольт выдавливал соответствующие гримасы. – Тот еще бардачок… Потом, когда все закончилось, я сказал Харви, что никогда еще так отлично не проводил время, и пригласил его заглядывать ко мне, когда он будет в Нью-Йорке.
– Заглянул и показал вам фотографии? – устало спросил я. Баритон кивнул.
– Потом он заговорил о постановке не на Бродвее. Он хотел, чтобы это была «Саломея», и спросил, почему бы мне не исполнить там партию ради него. Я еще не успел просмеяться, когда он достал из кармана фотографии и разложил их на столе, как в покере. «Представьте себя в роли редактора скандального журнальчика, у которого могут оказаться эти фотографии, – сказал он мне. – Он может запросто удвоить свой тираж». Затем у меня в руке появилась ручка, чтобы подписать готовый контракт.
– Он надул вас с жалованьем?
– Нет, он не так глуп, – сказал Тибольт печально. – Он сумел заполучить самые лучшие имена. К тому же опера, которая всегда производила фурор. Он получит свою прибыль вполне законным путем!
– Поверю вам на слово, – ухмыльнулся я. – Это все, или еще что-нибудь?
– Для меня и этого слишком много, – сказал он, усердно вытирая шею полотенцем.
– Ну что ж… – я встал и безнадежно посмотрел на плотный туман перед собой. – Не хотите показать мне, где выход?
– Я иду в следующую парную, – в его голосе все еще звучали остатки прежнего самодовольства.
– Боже! – с ужасом воскликнул я. – А это что по-вашему?
– Дело привычки, – сказал он. – Когда вы вернетесь оттуда сюда, вам покажется, что здесь холодно.
– Только не мне, – ответил я. – Мне уже кажется, что я сварился. Не очень уверен, но думаю, что сам смогу найти выход.