Смеясь, она пихнула его в плечо.
– Ну, ну, пожалуйста, не надо театральных сцен. Тысячи женщин с радостью выстроились бы в очередь и неделями или даже месяцами ждали бы своего счастья – надеть обручальное кольцо легендарного Барта Стэнтона.
– Мне нужна только одна женщина, дорогая.
В его голосе больше не было шутливых ноток, он говорил совершенно серьезно. Эрин знала, что он говорит правду. И это осложняло дело.
Они встречались уже больше года. Барт был влиятельный человек в Хьюстоне, всегда оставаясь в тени, имел большой вес в мире бизнеса. Можно было перечислить не так много крупных сделок, которые прошли мимо Барта.
Он был любимцем газетчиков и телевизионщиков. Его обожали за его имидж простецкого и робкого провинциального парня. Но в этой темноволосой курчавой голове работал проницательный ум, умеющий надуть жертву и выжать из нее все, что можно, не дав ей понять, что с нею произошло.
Завоевать сердце Барта Стэнтона было большой победой, и многие завидовали удачливости Эрин. В его обществе к ней относились как к королеве, и сначала это было даже забавно. Но вскоре она стала замечать, что чувства Барта переходят за грань простой привязанности, а она ничем не могла на них ответить. Она не любила его настолько, насколько уважала за деловую хватку и насколько ей нравилось его общество.
– Я надену кольцо, Барт. Но только пойми, что это никакое не обязательство. Я все еще не хочу выходить замуж. И это не значит, что я переменюсь в отношении… в отношении…
– Постели? – Он спросил самым тихим голосом, на какой был способен.
Она спокойно встретила его взгляд.
– Да.
– Провались я, если ты не самая упрямая женщина из всех, кого я знаю, – сказал он в волнении. Затем хохотнул. – Может быть, поэтому я тебя так и люблю, детка? – Он крепко обнял ее, и они скрепили свою помолвку долгим поцелуем.
Как ни странно, с того дня он не просил ее спать с ним. Прежде это было постоянным источником напряжения в их отношениях.
– Ты ведь не девушка или вроде того, – набросился он на нее в первый раз, когда она отказалась остаться на ночь в его огромном хьюстонском доме. – Ты ведь была замужем, Господи Боже ты мой.
Она осталась непреклонной и не изменила своего отношения и в дальнейшем. По-видимому, надев на нее обручальное кольцо, которое отчасти сделало ее его собственностью, он нашел выход сексуальной удовлетворенности на стороне. И Эрин была благодарна той неизвестной женщине или женщинам, которые давали Барту то, чего она ему дать не могла.
Вечернее солнце Сан-Франциско переливалось на гранях алмаза всеми цветами радуги. Она вздохнула, приняв решение. Когда она вернется в Хьюстон, надо будет объясниться с Бартом. Она и так слишком долго использовала поиски брата в качестве предлога. Он уже, наверное, готов приступить к свадебным приготовлениям. Если она раньше колебалась, то теперь, после поцелуя Ланса Баррета, у нее не осталось сомнений. Она никогда не выйдет за Барта Стэнтона.
Ее раздумья прервала Мелани, которая приоткрыла дверь и просунула голову.
– Мисс О'Ши? – спросила она робко. – Мистер Баррет сказал мне, что вы хотели меня видеть.
Эрин подавила сильное желание засмеяться. Она находится в доме у этой женщины, а хозяйка только что не спрашивает у нее разрешения войти.
Быстро пройдя через комнату, она протянула обе руки навстречу своей снохе:
– Мелани.
Молодая женщина закрыла за собой дверь и взяла Эрин за руки. Они долго смотрели друг на друга, каждая как бы оценивая свою новую родственницу, после чего, повинуясь самому естественному порыву, крепко по-сестрински обнялись.
Сердце у Эрин сжалось, когда она почувствовала, что Мелани содрогается от рыданий. Эрин было наплевать, что слезы, падая ей на плечо, могут оставить пятна на шелковой блузке. Она гладила Мелани по длинным прямым волосам и утешала ее, приговаривая, что все будет хорошо.
Когда Мелани начала было успокаиваться и отстранилась от Эрин, в глазах у той тоже стояли слезы.
– Мы такие глупые, правда? – сказала Эрин. – Давай присядем и познакомимся получше.
– Извините меня, мисс О'Ши, – всхлипнула Мелани. – Мне нужно было выплакаться – с того дня, как Кен… как он… сделал это. Я не могу этого понять. – Она грустно покачала головой, невидящими глазами глядя на Эрин.
– Пожалуйста, называй меня Эрин.
– Вы правда сестра Кена? – с надеждой спросила женщина – ребенок.
– Настолько, насколько можно быть уверенной при таких обстоятельствах, – честно ответила Эрин.
– Ты на него похожа, – сказала Мелани, всматриваясь в лицо Эрин.
– В самом деле? – со смехом сказала Эрин, обрадованная тем, что услышала. – А у тебя есть его фотографии?
– Конечно. Много.
Мелани вскочила с кушетки, слезы и горе были моментально забыты, и она открыла ящик стола – того самого, на который так небрежно клал ноги Ланс Баррет, подумала без всякой связи Эрин и тут же возненавидела себя за мысли о нем.
– Вот наши свадебные фотографии, – сказала Мелани.
– Как давно вы женаты?
Разве она не задавала этот вопрос Лансу? Но он дал ей уклончивый ответ.
– Четыре года, – отозвалась Мелани, опускаясь на кушетку рядом с Эрин и открывая большой белый пухлый альбом. – Вот он.
Эрин медленно взяла фотоальбом из рук Мелани, сдерживая нахлынувшие чувства, и опустила взгляд на фотографию улыбающегося мужчины.
Ее глаза подернулись влагой, картинка стала расплываться, поэтому пришлось смахнуть слезы ладонью. Он был высокий, намного выше невесты, смотревшей на него снизу обожающим взглядом. Волосы темные, такие же, как у Эрин, только без завивки, и гладко зачесанные назад. Глаза были однозначно фамильной чертой. И брови дугой выгибались над черными глазами – точь-в-точь как у нее. Рот тоньше, чем у нее, но в целом сходство разительное.
– Он очень красивый, правда? – спросила Эрин хрипловатым голосом. Горло сдавливало волнение.
– Да, – согласилась Мелани. – Я сразу в него влюбилась, когда пришла в тот день в банк и увидела его за кассой. Я спросила папу, кто этот новый служащий, но он не знал его имени. Впрочем, я сама его узнала!
– Твой отец работает в одном банке с Кеном?
– Он президент и председатель совета директоров, – отсутствующим голосом пояснила Мелани, переворачивая страницы в альбоме.
Эрин молча обдумывала эту информацию, с благодарностью кивая головой, когда Мелани показывала ей другие фотографии Кена. Позже, наедине, Эрин рассмотрит их повнимательнее. Что-то встревожило ее в этом сообщении о том, что отец Мелани занимает столь высокий пост в банке, где работает ее брат. Наверное, это и Кену доставляло беспокойство. Может быть, это и стало причиной хищения?
– Извини меня за любопытство, Мелани. Мне хочется узнать о брате как можно больше. Ты ведь на несколько лет моложе его, правда?
– Да, – ответила Мелани, опустив глаза. – Он на десять лет старше. Мы поженились, когда мне было всего двадцать лет. У мамы с папой был удар, когда мы объявили им о своих планах. Мы встречались тайно. Мне кажется, я с самого начала знала – им не понравится, что я встречаюсь с Кеном. Они хотели, чтобы я встречалась с сыновьями их друзей, которые каждый день играют в загородном клубе в теннис и гольф, а по выходным катаются на яхтах. Но мне никто не нравился. Я сразу влюбилась в Кена, когда он поцеловал меня и тут же попросил за это прощения. – Глаза ее сверкнули, и она добавила:
– Я сказала, что ничего не имею против.
В отличие от твоих родителей, подумала Эрин.
Раздался легкий стук в дверь, и вошел Ланс.
– Дамы, чего бы вам хотелось на обед? Я подумал, не сходить ли мне и не взять ли чего-нибудь в китайском ресторане, если никто не возражает?
Эрин поразила его бесчувственность. Он воспринимал эту странную ситуацию как обычный семейный пикник.
– Обожаю китайскую кухню, – радостно откликнулась Мелани. – А ты, Эрин? Если ты не любишь, мы можем взять что-нибудь другое.
– Я полагала, что пленникам полагается только хлеб и вода, – сказала она, обращаясь к Баррету.
Он секунду смотрел на нее, а затем проворчал:
– Только тем, у кого круглые попки.
Дверь с силой захлопнулась.
– Грубиян, – сказала Эрин ему вслед.
– Кто, мистер Баррет? – изумленно спросила Мелани. – Да он самый милый человек из всех, кого я знаю! Если, конечно, не считать Кена.
Эрин с недоумением посмотрела на нее.
– Ты шутишь! Он командует в твоем доме, распоряжается твоей жизнью. Он отдает приказы, как армейский сержант, и считает, что все обязаны ему повиноваться. Он до предела влез в твою личную жизнь.
– Он просто делает свою работу, Эрин, – тихо ответила Мелани. – Кен попал в большую беду. Когда мистер Баррет здесь появился, он извинился за свое вторжение. На протяжении долгих часов, что он меня допрашивал, он вел себя как настоящий джентльмен и утешал меня, когда я пугались и беспокоилась за Кена из-за того, что он натворил. Благодаря его уговорам я сумела вспомнить то, чего ни за что бы раньше не вспомнила, то, что может помочь найти Кена. Я все сделаю, чтобы ему помочь. Я хочу, чтобы они нашли Кена и привели его домой. Я хочу знать, что с ним все в порядке.
Эрин стало жаль молодую женщину, и она даже поддержала ее надежду, что Кен Лаиман вскоре найдется. Но ее поразило, как Мелани описывала Ланса Баррета. Слова «джентльмен», «извинялся», «уговоры» совсем не подходили к человеку, который так обращался с ней.
Почему он подозревает Эрин в соучастии в преступлении, а жена его остается для него вне подозрений? С самого ее приезда он подвергает ее моральному и физическому давлению. Чем она заслужила такое жестокое обращение?
Ее порыв был трогателен и несколько сентиментален. Она казалась намного моложе своих двадцати четырех лет. Хотя на словах она сокрушалась по поводу содеянного Кеном, Эрин очень сомневалась, что Мелани на самом деле отдает себе отчет в серьезности происходящего. Во всем, что она говорила и делала, просматривались наивность и слепая вера.
Они втроем хохотали над непокорной салфеткой, отказывающейся стоять на фарфоровой тарелке по стойке «смирно», как того хотела Мелани, когда в комнату вошел Ланс.
Подняв тяжелый взгляд на Эрин, он принял неодобрительный вид. Не скрывая своего неудовольствия по поводу ее присутствия вне стен кабинета, он набросился на Майка.
– Гмм… Я… она… то есть миссис Лайман подумала… – заикался Майк, но Ланс резко оборвал его:
– Давайте есть, пока не остыло.
Майк вздохнул с видимым облегчением и бросил взгляд на Эрин, как бы возлагая на нее вину за свой проступок. Он поспешил на помощь Лансу, увешанному картонками с едой. Белая разделочная доска плохо сочеталась с прекрасной скатертью, но, рассаживаясь за столом, никто не обратил на это никакого внимания.
Эрин с изумлением наблюдала, как Ланс усаживает Мелани на стул. Он был очень заботлив, и когда смотрел на нее, глаза его заметно смягчились. Эрин вежливо приняла помощь Майка, пододвинувшего ей стул.
– Благодарю, – сказала она, не заметив тяжелого, уничтожающего взгляда, которым одарил Майка его босс.
Мелани объяснила Лансу, почему она решила накрыть парадный стол в столовой.
– Ведь не каждый день находятся такие красивые и милые золовки. Если бы Кен был здесь, – голос ее слегка дрогнул, – я уверена, он захотел бы отметить ее внезапное появление.
– Ваш муж когда-нибудь говорил вам о том, что у него где-то есть сестра, с которой его разлучили в детстве? – тихо спросил Ланс.
Тон был обманчив, но только для Мелани. Когда он перевел глаза на Эрин, она съежилась под его ледяным взглядом.
– Нет. Если он и знал о ее существовании, то никогда мне ничего не рассказывал. Он был бы рад с ней познакомиться. Я уверена.
– Мисс О'Ши. – От неожиданности Эрин даже подскочила. – В ваших поисках своей родни не напали ли вы на след ваших настоящих родителей?
Если бы этот вопрос исходил от кого-то другого, его можно было бы счесть вполне разумным. Но она поняла, что Ланс Баррет вновь расставил для нее какую-то ловушку.
– К сожалению, нет. Нянечка, которая рассказала мне о Кене, помнила только, что нас принесли вместе. Она ничего не помнила о ней… о том, почему… почему она… – как всегда, когда Эрин начинала говорить на эту тему, у нее садились голосовые связки и ей становилось трудно договорить до конца, – почему она бросила нас.
За столом воцарилась тишина. Ни стука серебра о тарелки, ни шума льда в бокалах, никто не издавал ни звука. Наконец Мелани нарушила тяжелое затянувшееся молчание и произнесла ласково, как говорят дети, когда утешают друг друга:
– Наверное, у нее были очень веские причины, Эрин.
Эрин взяла себя в руки и взглянула на Me – лани.
– Да, наверное, – согласилась она с улыбкой.
Дальнейшая беседа проходила довольно уныло. Только однажды Ланс вызвал у Мелани смех, развлекая ее рассказом о приключении, в правдивости которого он клялся и божился, но которое Эрин посчитала совершенно невероятным. Возможно, с ним и произошло что-то, но совсем обыкновенное, а он разукрасил эту историю, чтобы придать ей таинственность.
Эрин позволила себе немного мысленно похвалить его за то, как он старался отвлечь Мелани от события, которое перевернуло всю ее жизнь. Она даже простила ему, хотя и неохотно, эту китайскую еду, потому что Мелани ела ее с аппетитом.
– Майк, если ты закончил, почему бы тебе не перейти улицу и не подменить кого-нибудь из ребят, чтобы они могли поесть тоже? А когда они устроятся на ночь, возвращайся и будешь здесь вместе со мной.
– Конечно, Ланс. Дамы, – поклонился Майк. Он не тратил лишних слов на извинения.
– А что там, через улицу? – Любопытство взяло верх, и Эрин не удержалась и задала невинный, на ее взгляд, вопрос.
– У группы мистера Баррета на той стороне штаб. Оттуда они могут следить за домом, перехватывать все телефонные звонки и так далее. Мы не должны подходить к красному телефону. Все наши разговоры по обычному аппарату записываются на пленку. Не правда ли, им повезло, что дом напротив как раз сдавался внаем?
Лицо Мелани горело возбуждением, а в глазах мистера Баррета Эрин заметила раздражение. Он не был в восторге от такой разговорчивости.
– Вам пора в кабинет, мисс О'Ши, – заявил он тоном, не допускающим возражений, взяв ее под локоть и буквально вытащив из-за стола.
– Наверное, мне надо помочь Мелани с посудой, – запротестовала Эрин, безуспешно пытаясь высвободиться.
– Я ей помогу, – сказал он.
Она засеменила, едва поспевая за его длинными шагами в сторону кабинета. Когда они подошли к двери, она резко выдернула руку и воинственно, в упор посмотрела на него.
– Какая необходимость так со мной обращаться?
– Я сделал вам больно? – быстро спросил он. В голосе проскользнула нотка неподдельного огорчения.
Его рука снова взяла ее локоть, но на этот раз было почти что нежное прикосновение, как если бы он гладил то место, на котором минуту назад его пальцы оставили синяк.
Через шелк блузки она чувствовала тепло его ладони. От пальцев по ее руке разбегались искры возбуждения, которые заполняли всю грудь и со всех сторон сжимали сердце, заставляя его усиленно биться. От его ласковой руки исходило такое утешение, что ей странным образом захотелось прильнуть к его твердой, сильной груди и найти там еще больший покой.
Может быть, в этом было что-то от необычных взаимоотношений, возникающих между узником и тем, кто его пленил? Разве не бывает так, что пленник начинает испытывать по отношению к своему тюремщику чувство зависимости, граничащее с любовью?
Эта мысль обожгла ее мозг и потрясла душу. Она отступила от него в сторону, внезапно испугавшись той физической силы, которая от него исходила. Но с его стороны это была только минутная слабость, ибо когда она вновь посмотрела ему в лицо, то увидела знакомые жесткие и неподвижные черты.
Она слышала, как он ругнулся про себя, повернувшись и выйдя в холл.
IV
– Ну, ну, пожалуйста, не надо театральных сцен. Тысячи женщин с радостью выстроились бы в очередь и неделями или даже месяцами ждали бы своего счастья – надеть обручальное кольцо легендарного Барта Стэнтона.
– Мне нужна только одна женщина, дорогая.
В его голосе больше не было шутливых ноток, он говорил совершенно серьезно. Эрин знала, что он говорит правду. И это осложняло дело.
Они встречались уже больше года. Барт был влиятельный человек в Хьюстоне, всегда оставаясь в тени, имел большой вес в мире бизнеса. Можно было перечислить не так много крупных сделок, которые прошли мимо Барта.
Он был любимцем газетчиков и телевизионщиков. Его обожали за его имидж простецкого и робкого провинциального парня. Но в этой темноволосой курчавой голове работал проницательный ум, умеющий надуть жертву и выжать из нее все, что можно, не дав ей понять, что с нею произошло.
Завоевать сердце Барта Стэнтона было большой победой, и многие завидовали удачливости Эрин. В его обществе к ней относились как к королеве, и сначала это было даже забавно. Но вскоре она стала замечать, что чувства Барта переходят за грань простой привязанности, а она ничем не могла на них ответить. Она не любила его настолько, насколько уважала за деловую хватку и насколько ей нравилось его общество.
– Я надену кольцо, Барт. Но только пойми, что это никакое не обязательство. Я все еще не хочу выходить замуж. И это не значит, что я переменюсь в отношении… в отношении…
– Постели? – Он спросил самым тихим голосом, на какой был способен.
Она спокойно встретила его взгляд.
– Да.
– Провались я, если ты не самая упрямая женщина из всех, кого я знаю, – сказал он в волнении. Затем хохотнул. – Может быть, поэтому я тебя так и люблю, детка? – Он крепко обнял ее, и они скрепили свою помолвку долгим поцелуем.
Как ни странно, с того дня он не просил ее спать с ним. Прежде это было постоянным источником напряжения в их отношениях.
– Ты ведь не девушка или вроде того, – набросился он на нее в первый раз, когда она отказалась остаться на ночь в его огромном хьюстонском доме. – Ты ведь была замужем, Господи Боже ты мой.
Она осталась непреклонной и не изменила своего отношения и в дальнейшем. По-видимому, надев на нее обручальное кольцо, которое отчасти сделало ее его собственностью, он нашел выход сексуальной удовлетворенности на стороне. И Эрин была благодарна той неизвестной женщине или женщинам, которые давали Барту то, чего она ему дать не могла.
Вечернее солнце Сан-Франциско переливалось на гранях алмаза всеми цветами радуги. Она вздохнула, приняв решение. Когда она вернется в Хьюстон, надо будет объясниться с Бартом. Она и так слишком долго использовала поиски брата в качестве предлога. Он уже, наверное, готов приступить к свадебным приготовлениям. Если она раньше колебалась, то теперь, после поцелуя Ланса Баррета, у нее не осталось сомнений. Она никогда не выйдет за Барта Стэнтона.
Ее раздумья прервала Мелани, которая приоткрыла дверь и просунула голову.
– Мисс О'Ши? – спросила она робко. – Мистер Баррет сказал мне, что вы хотели меня видеть.
Эрин подавила сильное желание засмеяться. Она находится в доме у этой женщины, а хозяйка только что не спрашивает у нее разрешения войти.
Быстро пройдя через комнату, она протянула обе руки навстречу своей снохе:
– Мелани.
Молодая женщина закрыла за собой дверь и взяла Эрин за руки. Они долго смотрели друг на друга, каждая как бы оценивая свою новую родственницу, после чего, повинуясь самому естественному порыву, крепко по-сестрински обнялись.
Сердце у Эрин сжалось, когда она почувствовала, что Мелани содрогается от рыданий. Эрин было наплевать, что слезы, падая ей на плечо, могут оставить пятна на шелковой блузке. Она гладила Мелани по длинным прямым волосам и утешала ее, приговаривая, что все будет хорошо.
Когда Мелани начала было успокаиваться и отстранилась от Эрин, в глазах у той тоже стояли слезы.
– Мы такие глупые, правда? – сказала Эрин. – Давай присядем и познакомимся получше.
– Извините меня, мисс О'Ши, – всхлипнула Мелани. – Мне нужно было выплакаться – с того дня, как Кен… как он… сделал это. Я не могу этого понять. – Она грустно покачала головой, невидящими глазами глядя на Эрин.
– Пожалуйста, называй меня Эрин.
– Вы правда сестра Кена? – с надеждой спросила женщина – ребенок.
– Настолько, насколько можно быть уверенной при таких обстоятельствах, – честно ответила Эрин.
– Ты на него похожа, – сказала Мелани, всматриваясь в лицо Эрин.
– В самом деле? – со смехом сказала Эрин, обрадованная тем, что услышала. – А у тебя есть его фотографии?
– Конечно. Много.
Мелани вскочила с кушетки, слезы и горе были моментально забыты, и она открыла ящик стола – того самого, на который так небрежно клал ноги Ланс Баррет, подумала без всякой связи Эрин и тут же возненавидела себя за мысли о нем.
– Вот наши свадебные фотографии, – сказала Мелани.
– Как давно вы женаты?
Разве она не задавала этот вопрос Лансу? Но он дал ей уклончивый ответ.
– Четыре года, – отозвалась Мелани, опускаясь на кушетку рядом с Эрин и открывая большой белый пухлый альбом. – Вот он.
Эрин медленно взяла фотоальбом из рук Мелани, сдерживая нахлынувшие чувства, и опустила взгляд на фотографию улыбающегося мужчины.
Ее глаза подернулись влагой, картинка стала расплываться, поэтому пришлось смахнуть слезы ладонью. Он был высокий, намного выше невесты, смотревшей на него снизу обожающим взглядом. Волосы темные, такие же, как у Эрин, только без завивки, и гладко зачесанные назад. Глаза были однозначно фамильной чертой. И брови дугой выгибались над черными глазами – точь-в-точь как у нее. Рот тоньше, чем у нее, но в целом сходство разительное.
– Он очень красивый, правда? – спросила Эрин хрипловатым голосом. Горло сдавливало волнение.
– Да, – согласилась Мелани. – Я сразу в него влюбилась, когда пришла в тот день в банк и увидела его за кассой. Я спросила папу, кто этот новый служащий, но он не знал его имени. Впрочем, я сама его узнала!
– Твой отец работает в одном банке с Кеном?
– Он президент и председатель совета директоров, – отсутствующим голосом пояснила Мелани, переворачивая страницы в альбоме.
Эрин молча обдумывала эту информацию, с благодарностью кивая головой, когда Мелани показывала ей другие фотографии Кена. Позже, наедине, Эрин рассмотрит их повнимательнее. Что-то встревожило ее в этом сообщении о том, что отец Мелани занимает столь высокий пост в банке, где работает ее брат. Наверное, это и Кену доставляло беспокойство. Может быть, это и стало причиной хищения?
– Извини меня за любопытство, Мелани. Мне хочется узнать о брате как можно больше. Ты ведь на несколько лет моложе его, правда?
– Да, – ответила Мелани, опустив глаза. – Он на десять лет старше. Мы поженились, когда мне было всего двадцать лет. У мамы с папой был удар, когда мы объявили им о своих планах. Мы встречались тайно. Мне кажется, я с самого начала знала – им не понравится, что я встречаюсь с Кеном. Они хотели, чтобы я встречалась с сыновьями их друзей, которые каждый день играют в загородном клубе в теннис и гольф, а по выходным катаются на яхтах. Но мне никто не нравился. Я сразу влюбилась в Кена, когда он поцеловал меня и тут же попросил за это прощения. – Глаза ее сверкнули, и она добавила:
– Я сказала, что ничего не имею против.
В отличие от твоих родителей, подумала Эрин.
Раздался легкий стук в дверь, и вошел Ланс.
– Дамы, чего бы вам хотелось на обед? Я подумал, не сходить ли мне и не взять ли чего-нибудь в китайском ресторане, если никто не возражает?
Эрин поразила его бесчувственность. Он воспринимал эту странную ситуацию как обычный семейный пикник.
– Обожаю китайскую кухню, – радостно откликнулась Мелани. – А ты, Эрин? Если ты не любишь, мы можем взять что-нибудь другое.
– Я полагала, что пленникам полагается только хлеб и вода, – сказала она, обращаясь к Баррету.
Он секунду смотрел на нее, а затем проворчал:
– Только тем, у кого круглые попки.
Дверь с силой захлопнулась.
– Грубиян, – сказала Эрин ему вслед.
– Кто, мистер Баррет? – изумленно спросила Мелани. – Да он самый милый человек из всех, кого я знаю! Если, конечно, не считать Кена.
Эрин с недоумением посмотрела на нее.
– Ты шутишь! Он командует в твоем доме, распоряжается твоей жизнью. Он отдает приказы, как армейский сержант, и считает, что все обязаны ему повиноваться. Он до предела влез в твою личную жизнь.
– Он просто делает свою работу, Эрин, – тихо ответила Мелани. – Кен попал в большую беду. Когда мистер Баррет здесь появился, он извинился за свое вторжение. На протяжении долгих часов, что он меня допрашивал, он вел себя как настоящий джентльмен и утешал меня, когда я пугались и беспокоилась за Кена из-за того, что он натворил. Благодаря его уговорам я сумела вспомнить то, чего ни за что бы раньше не вспомнила, то, что может помочь найти Кена. Я все сделаю, чтобы ему помочь. Я хочу, чтобы они нашли Кена и привели его домой. Я хочу знать, что с ним все в порядке.
Эрин стало жаль молодую женщину, и она даже поддержала ее надежду, что Кен Лаиман вскоре найдется. Но ее поразило, как Мелани описывала Ланса Баррета. Слова «джентльмен», «извинялся», «уговоры» совсем не подходили к человеку, который так обращался с ней.
Почему он подозревает Эрин в соучастии в преступлении, а жена его остается для него вне подозрений? С самого ее приезда он подвергает ее моральному и физическому давлению. Чем она заслужила такое жестокое обращение?
* * *
Несмотря ни на что, появление Эрин в доме надо отметить, настаивала Мелани. Она уговорила Майка разрешить Эрин покинуть кабинет и помочь ей накрыть на стол в столовой. Мелани накрывала стол так, как если бы ей предстоял званый обед: она постелила лучшую скатерть, достала фарфор и хрусталь.Ее порыв был трогателен и несколько сентиментален. Она казалась намного моложе своих двадцати четырех лет. Хотя на словах она сокрушалась по поводу содеянного Кеном, Эрин очень сомневалась, что Мелани на самом деле отдает себе отчет в серьезности происходящего. Во всем, что она говорила и делала, просматривались наивность и слепая вера.
Они втроем хохотали над непокорной салфеткой, отказывающейся стоять на фарфоровой тарелке по стойке «смирно», как того хотела Мелани, когда в комнату вошел Ланс.
Подняв тяжелый взгляд на Эрин, он принял неодобрительный вид. Не скрывая своего неудовольствия по поводу ее присутствия вне стен кабинета, он набросился на Майка.
– Гмм… Я… она… то есть миссис Лайман подумала… – заикался Майк, но Ланс резко оборвал его:
– Давайте есть, пока не остыло.
Майк вздохнул с видимым облегчением и бросил взгляд на Эрин, как бы возлагая на нее вину за свой проступок. Он поспешил на помощь Лансу, увешанному картонками с едой. Белая разделочная доска плохо сочеталась с прекрасной скатертью, но, рассаживаясь за столом, никто не обратил на это никакого внимания.
Эрин с изумлением наблюдала, как Ланс усаживает Мелани на стул. Он был очень заботлив, и когда смотрел на нее, глаза его заметно смягчились. Эрин вежливо приняла помощь Майка, пододвинувшего ей стул.
– Благодарю, – сказала она, не заметив тяжелого, уничтожающего взгляда, которым одарил Майка его босс.
Мелани объяснила Лансу, почему она решила накрыть парадный стол в столовой.
– Ведь не каждый день находятся такие красивые и милые золовки. Если бы Кен был здесь, – голос ее слегка дрогнул, – я уверена, он захотел бы отметить ее внезапное появление.
– Ваш муж когда-нибудь говорил вам о том, что у него где-то есть сестра, с которой его разлучили в детстве? – тихо спросил Ланс.
Тон был обманчив, но только для Мелани. Когда он перевел глаза на Эрин, она съежилась под его ледяным взглядом.
– Нет. Если он и знал о ее существовании, то никогда мне ничего не рассказывал. Он был бы рад с ней познакомиться. Я уверена.
– Мисс О'Ши. – От неожиданности Эрин даже подскочила. – В ваших поисках своей родни не напали ли вы на след ваших настоящих родителей?
Если бы этот вопрос исходил от кого-то другого, его можно было бы счесть вполне разумным. Но она поняла, что Ланс Баррет вновь расставил для нее какую-то ловушку.
– К сожалению, нет. Нянечка, которая рассказала мне о Кене, помнила только, что нас принесли вместе. Она ничего не помнила о ней… о том, почему… почему она… – как всегда, когда Эрин начинала говорить на эту тему, у нее садились голосовые связки и ей становилось трудно договорить до конца, – почему она бросила нас.
За столом воцарилась тишина. Ни стука серебра о тарелки, ни шума льда в бокалах, никто не издавал ни звука. Наконец Мелани нарушила тяжелое затянувшееся молчание и произнесла ласково, как говорят дети, когда утешают друг друга:
– Наверное, у нее были очень веские причины, Эрин.
Эрин взяла себя в руки и взглянула на Me – лани.
– Да, наверное, – согласилась она с улыбкой.
Дальнейшая беседа проходила довольно уныло. Только однажды Ланс вызвал у Мелани смех, развлекая ее рассказом о приключении, в правдивости которого он клялся и божился, но которое Эрин посчитала совершенно невероятным. Возможно, с ним и произошло что-то, но совсем обыкновенное, а он разукрасил эту историю, чтобы придать ей таинственность.
Эрин позволила себе немного мысленно похвалить его за то, как он старался отвлечь Мелани от события, которое перевернуло всю ее жизнь. Она даже простила ему, хотя и неохотно, эту китайскую еду, потому что Мелани ела ее с аппетитом.
– Майк, если ты закончил, почему бы тебе не перейти улицу и не подменить кого-нибудь из ребят, чтобы они могли поесть тоже? А когда они устроятся на ночь, возвращайся и будешь здесь вместе со мной.
– Конечно, Ланс. Дамы, – поклонился Майк. Он не тратил лишних слов на извинения.
– А что там, через улицу? – Любопытство взяло верх, и Эрин не удержалась и задала невинный, на ее взгляд, вопрос.
– У группы мистера Баррета на той стороне штаб. Оттуда они могут следить за домом, перехватывать все телефонные звонки и так далее. Мы не должны подходить к красному телефону. Все наши разговоры по обычному аппарату записываются на пленку. Не правда ли, им повезло, что дом напротив как раз сдавался внаем?
Лицо Мелани горело возбуждением, а в глазах мистера Баррета Эрин заметила раздражение. Он не был в восторге от такой разговорчивости.
– Вам пора в кабинет, мисс О'Ши, – заявил он тоном, не допускающим возражений, взяв ее под локоть и буквально вытащив из-за стола.
– Наверное, мне надо помочь Мелани с посудой, – запротестовала Эрин, безуспешно пытаясь высвободиться.
– Я ей помогу, – сказал он.
Она засеменила, едва поспевая за его длинными шагами в сторону кабинета. Когда они подошли к двери, она резко выдернула руку и воинственно, в упор посмотрела на него.
– Какая необходимость так со мной обращаться?
– Я сделал вам больно? – быстро спросил он. В голосе проскользнула нотка неподдельного огорчения.
Его рука снова взяла ее локоть, но на этот раз было почти что нежное прикосновение, как если бы он гладил то место, на котором минуту назад его пальцы оставили синяк.
Через шелк блузки она чувствовала тепло его ладони. От пальцев по ее руке разбегались искры возбуждения, которые заполняли всю грудь и со всех сторон сжимали сердце, заставляя его усиленно биться. От его ласковой руки исходило такое утешение, что ей странным образом захотелось прильнуть к его твердой, сильной груди и найти там еще больший покой.
Может быть, в этом было что-то от необычных взаимоотношений, возникающих между узником и тем, кто его пленил? Разве не бывает так, что пленник начинает испытывать по отношению к своему тюремщику чувство зависимости, граничащее с любовью?
Эта мысль обожгла ее мозг и потрясла душу. Она отступила от него в сторону, внезапно испугавшись той физической силы, которая от него исходила. Но с его стороны это была только минутная слабость, ибо когда она вновь посмотрела ему в лицо, то увидела знакомые жесткие и неподвижные черты.
Она слышала, как он ругнулся про себя, повернувшись и выйдя в холл.
IV
Через несколько часов Ланс вернулся в кабинет. Эрин листала альбомы с фотографиями. Еще не было одиннадцати, но ее организм работал по хьюстонскому времени, и, учитывая события этого дня, она чувствовала смертельную усталость. Все же почему-то она не могла лечь па диван и забыться сном.
Она всматривалась в фотографии, пытаясь понять характер брата. Мелани притащила множество альбомов вместе с целой кипой одеял и подушек.
– Мистер Баррет попросил меня принести это тебе. Я предложила ему, чтобы ты спала в гостевой спальне наверху, но он не разрешил.
– Надо думать, – проворчала Эрин.
– Я как раз вспомнила про эти альбомы, они лежали в шкафу у нас в спальне. Не хочешь взглянуть?
– Спасибо, Мелани. Передать тебе не могу, до чего тоскливо сидеть в четырех стенах. К тому же я хочу знать про Кена все.
С проницательностью, которая изумила Эрин, Мелани заявила:
– Я бы с удовольствием побыла с тобой и поговорила, но думаю, лучше тебе побыть одной. Тебе надо осилить больше тридцати лет жизни Кена.
Эрин бросилась к невестке и расцеловала ее.
– Спасибо, что ты признала меня. Я знаю, что, когда Кена найдут, все образуется. И если понадобится моя помощь, вы всегда сможете на меня рассчитывать.
– О, Эрин, Кен тебя полюбит. Я знаю. – Она опять говорила как невинное дитя.
Скинув туфли и поджав под себя ноги, Эрин забилась в угол дивана и принялась рассматривать фотографии. Там попадались снимки, на которых Кен был в обществе симпатичной пары – по-видимому, своих приемных родителей. Она хохотала над фотографией, на которой Кен был запечатлен у ворот Диснейленда с огромными ушами Микки-Мауса. Вся его жизнь калейдоскопом проходила перед ее глазами. Она провела пальцем по последней фотографии, где Кен стоял на рыбацкой пристани. Его темные волосы были взъерошены ветром, он ухарски улыбался, а длинные ноги в обтрепанных подрезанных выше колен джинсах выглядели загорелыми и сильными.
На глаза у нее навернулись слезы, и она стала мысленно молиться, чтобы скорее увидеться с этим единственным человеком на Земле, с которым ее объединяла кровь. Когда дверь открылась и вошел Ланс, она смахнула слезы тыльной стороной ладони.
На мгновение он задержался в дверях, наслаждаясь видом женщины, свернувшейся калачиком в углу дивана. Или она та, за кого себя выдает, или она величайшая актриса, подумал он угрюмо, заметив, как она вытирает слезы.
Она подняла к нему лицо – ее усталость была слишком очевидной, но он подумал, что ввалившиеся щеки придают ей менее ухоженный и еще более симпатичный вид. Бледно-лиловые тени под огромными, бездонными глазами делали их еще неотразимее. Любой здравомыслящий мужчина должен был бы со всех ног бежать от этих глаз.
Он проглотил комок, который как-то вдруг образовался у него в горле при виде стройных ног, которые она подогнула под себя. Юбка ее задралась выше колен, обнажив гладкое, стройное, обтянутое шелком бедро.
Черт! – подумал он. Если бы он не умел сохранять невозмутимое выражение лица, то выглядел бы сейчас полным идиотом. Он чувствовал себя как мальчишка, впервые открывший «Плейбой». Он пытался заставить себя забыть вкус ее губ.
– Мистер Баррет?
Ее неуверенный вопрос вернул его с небес на землю. Что, если его лицо было не таким непроницаемым, как он вообразил?
– Я думал, вы давно спите, – сказал он, прикрывая за собой дверь.
– Нет. Я устала, но день, что ли, был слишком суматошный, только мне кажется, я не смогу расслабиться.
Его появление отнюдь не способствовало ее спокойствию. Сказать по правде, его присутствие усиливало ее возбуждение.
– Вам с кухни ничего не нужно?
– Нет. Спасибо.
Его учтивость теперь бесила ее не меньше, чем былая враждебность. Она с опаской наблюдала за ним, пока он развязывал галстук, болтавшийся у него на шее весь день, и вешал на спинку стула. Затем положил обе руки на поясницу и потянулся, выставив грудь колесом. Игра мускулов под рубашкой производила впечатление. Наконец он сделал вдох, и мышцы вернулись в обычное положение.
– Какое вы хотите одеяло? – спросил он, усаживаясь в глубокое, туго набитое кресло. Носком одной ноги он сдернул мокасин с другой.
Уставившись на него и не веря в его намерение, Эрин пролепетала:
– Вы хотите сказать… вы собираетесь…
– Не могли бы вы выражаться пояснее, мисс О'Ши? – ядовито спросил он.
Его язвительность вывела ее из себя.
– Не собираетесь ли вы спать в этом кресле?
Он смерил кресло, в котором сидел, оценивающим взглядом.
– Вообще-то собирался. Но если вы предпочитаете, чтобы я прилег с вами на диван…
– Не двигайтесь, – скомандовала она, уставив на него указательный палец, когда он сделал попытку встать с кресла. – Что вы из себя строите? – спросила она, поднимаясь на ноги. Она сделала два шага в его направлении, уперев кулаки в боки. – У вас, наверное, комплекс Джеймса Бонда, и вы воображаете, что можете целый день унижать женщину, а потом ночью ее же и соблазнить. Ну что же, сообщаю вам, мистер Баррет, что, в отличие от любвеобильных барышень в кино, я могу и буду оказывать сопротивление.
– Вы перегибаете, мисс О'Ши, – сказал он спокойно и веско. Ее тирада и впрямь прозвучала смешно. – Отдыхайте и будьте уверены, что мое присутствие в одной комнате с вами вызвано производственной необходимостью. Поверьте, я предпочел бы быть сейчас в доме напротив и растянуться на кровати, в которой я проспал последние десять дней, нежели корчиться здесь на кресле.
– За мной не требуется круглосуточного наблюдения, – вспыхнула она.
И снова его голос прозвучал раздражающе спокойно:
– Возможно, но пока я не установил вашу личность, вы останетесь под моим наблюдением. Я не допущу, чтобы контрабандистка совершила побег.
– О Господи! – простонала она, вознеся глаза к небу.
Она рухнула на диван в крайнем раздражении и какое-то время сидела надувшись, а он разбирал одеяла и подушки. Каждое его движение вызывало ее интерес, и она не могла удержаться, чтобы не смотреть в его сторону. Если бы она могла, то призналась бы себе, что идея провести ночь с ним в одной комнате выглядит заманчиво. Она была раздражена не столько его поведением, сколько ударами собственного сердца и всплесками возбуждения, которых она прежде не знала.
Он поровну разделил постельные принадлежности и обернулся к ней. Она встретила его уничтожающим взглядом, который был хорошо знаком ее подчиненным. Обычно он предвещал неприятности для того, кто допустил досадную оплошность.
– Мне бы хотелось принять душ.
– Забудьте об этом.
– Мне нужно в туалет! – воскликнула она.
– Это разрешается.
– Как великодушно с вашей стороны, – ласково сказала она. Она прошествовала мимо него, взяла свои чемоданы и зашагала к двери. – Показывайте дорогу, стражник, – сказала она.
Его золотистые брови грозно нависали над пронзительными голубыми глазами, но он молча открыл дверь и повел ее по темному холлу в крошечную туалетную комнату под лестницей.
– Не стесняйтесь надеть на себя что-нибудь более удобное, – посоветовал он.
Он стоял так близко, кругом было темно. Без каблуков она оказалась настолько ниже его, что он горой нависал над ней, и Эрин почувствовала, как у нее вдруг подкосились ноги. Коленки дрожали от напряжения.
Пытаясь скрыть смущение, она произнесла:
– Вам бы этого очень хотелось, не так ли?
Она старалась, чтобы эти слова прозвучали обвинением, но они вышли больше похожими на предложение.
Он сделал шаг еще ближе, и ее обдало жарким дыханием, хотя темнота скрывала его лицо. Он еще подвинулся и прижал ее к стене. Его тело, как и ее, было напряжено. Будто ее прижала статуя.
Но статуя ожила.
Глина еще не успела запечься на ее поверхности. Она, наоборот, еще подвергалась лепке – под влиянием ее тела. Она принимала ту форму, которая совпадала с ее линиями, пока не совпала идеально.
Уголком глаза она увидела, как он поднял руку, и подумала, что сейчас он обнимет ее. Но он просто щелкнул выключателем в туалете у нее за спиной.
Внезапно вспыхнувший свет разрушил то, что, казалось, продолжалось целую вечность. Она быстро отвернулась и втащила в туалет свои чемоданы.
– Не очень-то затягивайте, не то мне придется вытаскивать вас отсюда.
– А вы что же, останетесь здесь? – спросила она в ужасе, видя, как он прислонился к косяку.
– Угу, – сказал он, утвердительно мотнув головой.
Губы ее гневно сжались, и она намеренно сильно захлопнула дверь перед его смеющейся физиономией.
Она опустила чемоданы на пол и оперлась рукой па раковину. Сделав несколько глубоких вдохов, попыталась стереть из памяти его лицо. Оно еще стояло у нее перед глазами, и она продолжала дрожать даже после того, как включила холодную воду.
Она всматривалась в фотографии, пытаясь понять характер брата. Мелани притащила множество альбомов вместе с целой кипой одеял и подушек.
– Мистер Баррет попросил меня принести это тебе. Я предложила ему, чтобы ты спала в гостевой спальне наверху, но он не разрешил.
– Надо думать, – проворчала Эрин.
– Я как раз вспомнила про эти альбомы, они лежали в шкафу у нас в спальне. Не хочешь взглянуть?
– Спасибо, Мелани. Передать тебе не могу, до чего тоскливо сидеть в четырех стенах. К тому же я хочу знать про Кена все.
С проницательностью, которая изумила Эрин, Мелани заявила:
– Я бы с удовольствием побыла с тобой и поговорила, но думаю, лучше тебе побыть одной. Тебе надо осилить больше тридцати лет жизни Кена.
Эрин бросилась к невестке и расцеловала ее.
– Спасибо, что ты признала меня. Я знаю, что, когда Кена найдут, все образуется. И если понадобится моя помощь, вы всегда сможете на меня рассчитывать.
– О, Эрин, Кен тебя полюбит. Я знаю. – Она опять говорила как невинное дитя.
Скинув туфли и поджав под себя ноги, Эрин забилась в угол дивана и принялась рассматривать фотографии. Там попадались снимки, на которых Кен был в обществе симпатичной пары – по-видимому, своих приемных родителей. Она хохотала над фотографией, на которой Кен был запечатлен у ворот Диснейленда с огромными ушами Микки-Мауса. Вся его жизнь калейдоскопом проходила перед ее глазами. Она провела пальцем по последней фотографии, где Кен стоял на рыбацкой пристани. Его темные волосы были взъерошены ветром, он ухарски улыбался, а длинные ноги в обтрепанных подрезанных выше колен джинсах выглядели загорелыми и сильными.
На глаза у нее навернулись слезы, и она стала мысленно молиться, чтобы скорее увидеться с этим единственным человеком на Земле, с которым ее объединяла кровь. Когда дверь открылась и вошел Ланс, она смахнула слезы тыльной стороной ладони.
На мгновение он задержался в дверях, наслаждаясь видом женщины, свернувшейся калачиком в углу дивана. Или она та, за кого себя выдает, или она величайшая актриса, подумал он угрюмо, заметив, как она вытирает слезы.
Она подняла к нему лицо – ее усталость была слишком очевидной, но он подумал, что ввалившиеся щеки придают ей менее ухоженный и еще более симпатичный вид. Бледно-лиловые тени под огромными, бездонными глазами делали их еще неотразимее. Любой здравомыслящий мужчина должен был бы со всех ног бежать от этих глаз.
Он проглотил комок, который как-то вдруг образовался у него в горле при виде стройных ног, которые она подогнула под себя. Юбка ее задралась выше колен, обнажив гладкое, стройное, обтянутое шелком бедро.
Черт! – подумал он. Если бы он не умел сохранять невозмутимое выражение лица, то выглядел бы сейчас полным идиотом. Он чувствовал себя как мальчишка, впервые открывший «Плейбой». Он пытался заставить себя забыть вкус ее губ.
– Мистер Баррет?
Ее неуверенный вопрос вернул его с небес на землю. Что, если его лицо было не таким непроницаемым, как он вообразил?
– Я думал, вы давно спите, – сказал он, прикрывая за собой дверь.
– Нет. Я устала, но день, что ли, был слишком суматошный, только мне кажется, я не смогу расслабиться.
Его появление отнюдь не способствовало ее спокойствию. Сказать по правде, его присутствие усиливало ее возбуждение.
– Вам с кухни ничего не нужно?
– Нет. Спасибо.
Его учтивость теперь бесила ее не меньше, чем былая враждебность. Она с опаской наблюдала за ним, пока он развязывал галстук, болтавшийся у него на шее весь день, и вешал на спинку стула. Затем положил обе руки на поясницу и потянулся, выставив грудь колесом. Игра мускулов под рубашкой производила впечатление. Наконец он сделал вдох, и мышцы вернулись в обычное положение.
– Какое вы хотите одеяло? – спросил он, усаживаясь в глубокое, туго набитое кресло. Носком одной ноги он сдернул мокасин с другой.
Уставившись на него и не веря в его намерение, Эрин пролепетала:
– Вы хотите сказать… вы собираетесь…
– Не могли бы вы выражаться пояснее, мисс О'Ши? – ядовито спросил он.
Его язвительность вывела ее из себя.
– Не собираетесь ли вы спать в этом кресле?
Он смерил кресло, в котором сидел, оценивающим взглядом.
– Вообще-то собирался. Но если вы предпочитаете, чтобы я прилег с вами на диван…
– Не двигайтесь, – скомандовала она, уставив на него указательный палец, когда он сделал попытку встать с кресла. – Что вы из себя строите? – спросила она, поднимаясь на ноги. Она сделала два шага в его направлении, уперев кулаки в боки. – У вас, наверное, комплекс Джеймса Бонда, и вы воображаете, что можете целый день унижать женщину, а потом ночью ее же и соблазнить. Ну что же, сообщаю вам, мистер Баррет, что, в отличие от любвеобильных барышень в кино, я могу и буду оказывать сопротивление.
– Вы перегибаете, мисс О'Ши, – сказал он спокойно и веско. Ее тирада и впрямь прозвучала смешно. – Отдыхайте и будьте уверены, что мое присутствие в одной комнате с вами вызвано производственной необходимостью. Поверьте, я предпочел бы быть сейчас в доме напротив и растянуться на кровати, в которой я проспал последние десять дней, нежели корчиться здесь на кресле.
– За мной не требуется круглосуточного наблюдения, – вспыхнула она.
И снова его голос прозвучал раздражающе спокойно:
– Возможно, но пока я не установил вашу личность, вы останетесь под моим наблюдением. Я не допущу, чтобы контрабандистка совершила побег.
– О Господи! – простонала она, вознеся глаза к небу.
Она рухнула на диван в крайнем раздражении и какое-то время сидела надувшись, а он разбирал одеяла и подушки. Каждое его движение вызывало ее интерес, и она не могла удержаться, чтобы не смотреть в его сторону. Если бы она могла, то призналась бы себе, что идея провести ночь с ним в одной комнате выглядит заманчиво. Она была раздражена не столько его поведением, сколько ударами собственного сердца и всплесками возбуждения, которых она прежде не знала.
Он поровну разделил постельные принадлежности и обернулся к ней. Она встретила его уничтожающим взглядом, который был хорошо знаком ее подчиненным. Обычно он предвещал неприятности для того, кто допустил досадную оплошность.
– Мне бы хотелось принять душ.
– Забудьте об этом.
– Мне нужно в туалет! – воскликнула она.
– Это разрешается.
– Как великодушно с вашей стороны, – ласково сказала она. Она прошествовала мимо него, взяла свои чемоданы и зашагала к двери. – Показывайте дорогу, стражник, – сказала она.
Его золотистые брови грозно нависали над пронзительными голубыми глазами, но он молча открыл дверь и повел ее по темному холлу в крошечную туалетную комнату под лестницей.
– Не стесняйтесь надеть на себя что-нибудь более удобное, – посоветовал он.
Он стоял так близко, кругом было темно. Без каблуков она оказалась настолько ниже его, что он горой нависал над ней, и Эрин почувствовала, как у нее вдруг подкосились ноги. Коленки дрожали от напряжения.
Пытаясь скрыть смущение, она произнесла:
– Вам бы этого очень хотелось, не так ли?
Она старалась, чтобы эти слова прозвучали обвинением, но они вышли больше похожими на предложение.
Он сделал шаг еще ближе, и ее обдало жарким дыханием, хотя темнота скрывала его лицо. Он еще подвинулся и прижал ее к стене. Его тело, как и ее, было напряжено. Будто ее прижала статуя.
Но статуя ожила.
Глина еще не успела запечься на ее поверхности. Она, наоборот, еще подвергалась лепке – под влиянием ее тела. Она принимала ту форму, которая совпадала с ее линиями, пока не совпала идеально.
Уголком глаза она увидела, как он поднял руку, и подумала, что сейчас он обнимет ее. Но он просто щелкнул выключателем в туалете у нее за спиной.
Внезапно вспыхнувший свет разрушил то, что, казалось, продолжалось целую вечность. Она быстро отвернулась и втащила в туалет свои чемоданы.
– Не очень-то затягивайте, не то мне придется вытаскивать вас отсюда.
– А вы что же, останетесь здесь? – спросила она в ужасе, видя, как он прислонился к косяку.
– Угу, – сказал он, утвердительно мотнув головой.
Губы ее гневно сжались, и она намеренно сильно захлопнула дверь перед его смеющейся физиономией.
Она опустила чемоданы на пол и оперлась рукой па раковину. Сделав несколько глубоких вдохов, попыталась стереть из памяти его лицо. Оно еще стояло у нее перед глазами, и она продолжала дрожать даже после того, как включила холодную воду.