Она искала Кена, потому что ей недоставало семьи, настоящей, родной семьи. Она ожидала найти тепло и счастье, долгие часы, наполненные веселым смехом и воспоминаниями. А вместо этого оказалась в ситуации совершенно трагической. Но разве это что-то меняет? Ведь Кен Лайман не перестал быть ее братом. Семьям выпадают не одни только радости. Им достаются и печали тоже. И это, наверное, требует куда большего самопожертвования.
Она полюбила Мелани. Непосредственная и прелестная молодая женщина пробудила в ней материнскую заботу, и она сознавала себя обязанной оставаться с Мелани и поддерживать ее в это трудное время.
Решение принято. Она остается в Сан-Франциско.
Задумчиво она пила вторую чашку кофе и размышляла, почему это решение не принесло ей никакого облегчения. Она тревожится из-за своей работы? Конечно, длительные отлучки не годятся, особенно если учесть, что часто клиенты хотят иметь дело непосредственно с ней. Они доверяют ее опыту и творческому, притом безукоризненному вкусу. Иногда, соглашаясь с мнением кого-либо из ее сотрудников, они выражают желание выслушать ее совет.
Что ж, пока что она пропустила всего несколько рабочих дней. Персонал у нее подготовлен хорошо. Они справятся. И если взять проблемы, возникающие в мире моды, то они покажутся слишком мелкими и надуманными в сравнении с теми, что обрушились сейчас на брата и его жену.
А может быть, она колеблется из-за разлуки с Бартом? Он будет на нее сердит. Он станет ныть и уговаривать ее ехать домой. И он ничего не поймет. Она по собирается докладывать о том, что натворил Кен, но выдвинет ему достаточно веские аргументы, так что такой деловой человек, как Барт, должен будет осознать резонность ее задержки в Сан-Франциско.
Убираясь на кухне после завтрака, Мелани весело щебетала. Она наотрез отказалась от помощи Эрин. Эрин несколько невпопад отвечала на вопросы и реплики Мелани – голова ее по-прежнему была занята той же дилеммой. Почему бы ей все же не остаться, пока не найдется Кен?
Она знала причину своих сомнений, но не хотела себе признаваться. Эта причина сидела где-то глубоко в углу ее сознания, и она не хотела выуживать ее оттуда. Так надежней.
Ланс Баррет.
Она не хочет оставаться здесь из-за него. Не так уж часто ей доводилось ощущать себя такой дурой. Практичные родители научили Эрии самообладанию и здоровому апломбу, и она умела встречать превратности судьбы с высоко поднятой головой.
Тогда как случилось, что прошлой ночью она поддалась Лансу? Ей следовало сопротивляться его поцелуям всеми силами. Она должна была отвесить ему пощечину, позвать на помощь Майка, делать что угодно, только не лежать и бессмысленно отвечать на его ласки. Что на нее нашло, как это объяснить?
Со старших классов школы она была научена давать мужчинам отпор. Хотя чем старше становилась, тем труднее было это делать. Пример тому – Барт с его настойчивыми домогательствами. Никогда она не позволяла ни одному мужчине так быстро добиваться той или иной степени близости. За исключением, конечно, бедняги Джозефа. Но это совсем другое.
И все же сегодняшнее поведение Ланса ее обескуражило. Когда он ночью погасил свет в комнате, они разговаривали о том, что ожидает Кена. Он говорил без своих официальных ноток. В его голосе она слышала тревогу. Его поцелуи были поцелуями страстного любовника. Ее тело стало ему знакомым. А после жарких объятий он так взволнованно шептал ее имя…
Сегодня утром он опять превратился в холодного и безликого агента ФБР и опять командирским тоном назвал ее «мисс О'Ши». Но он не насмехался над ней, как накануне. Он был как будто недоволен собой. Он выглядел взвинченным и озабоченным. Она не могла этого понять. Пусть она не рассчитывала, что он питает к ней действительно романтический интерес, но на какую-то реакцию все же надеялась.
Еще более неприятным было то, что она не могла себя заставить забыть его поцелуи! Этой ночью она испытала неизведанные доселе чувства. Она и не подозревала, что способна на такие ощущения. Как она теперь сможет оставаться с ним в одном городе, ведь она будет видеть его каждый раз, когда придет навестить Мелани? Ее внезапное погружение в судьбу Кена само по себе произвело на нее ошеломляющее впечатление. Если же она позволит себе увлечься Барретом, то во сто крат осложнит свою жизнь.
Вопросы и ответы беспрестанно кружились в ее голове, пока ей не захотелось кричать. Но она так ни к чему и не пришла.
Принять решение ей помог визит родителей Мелани.
Супруги позвонили в дверь поздним утром. Ланс еще не вернулся из дома напротив, и дверь открыл Майк, предварительно оглядев посетителей из-за оконной шторы в гостиной.
Сидя на диване и листая журнал, Эрин поняла, что так вот и Ланс наблюдал за ней, прежде чем открыть ей дверь. Она не забыла, как долго ей пришлось ждать после звонка.
Проведя пожилую пару в гостиную, Майк пробормотал:
– Пойду позову Ланса.
Он подошел к красному телефону и снял трубку.
– Он подойдет? О'кей. – Повесив трубку, он сказал:
– Сейчас придет.
– Мы пришли не к мистеру Баррету, и я не желаю подвергаться допросам этого человека всякий раз, как прихожу к собственной дочери.
Женщина, столь решительно осадившая Майка, по всей вероятности, была привычна делать все по-своему и не подчиняться ничьей воле. Эрин с горькой улыбкой подумала, что Ланс действительно должен был шокировать мать Мелани.
Это была невысокая женщина, судя по фигуре, позволявшая себе иной раз злоупотребить закусками на вечеринках. Волосы ее и лицо находились в безукоризненном порядке. Платье выглядело скромно, но Эрин отметила, из какого оно салона. Цена его должна была выглядеть менее скромно, из чего можно было заключить, что миссис Шарлотта Уинслоу привыкла сорить деньгами.
Говард Уинслоу обладал такой же ухоженной и банальной внешностью. Его патрицианская голова была коротко стрижена, волосы уже тронула седина. Если бы Эрин и не знала его профессии, то безошибочно угадала бы по его виду. Темно-синий костюм, белая сорочка и темный галстук свидетельствовали, что он пришел сюда прямо из банка, где занимал должность президента. Его уверенность в себе, прямой, спокойный взгляд и солидные манеры должны были внушать его клиентам, что их деньги в надежных руках.
Эрин сразу и резко невзлюбила их.
Заслышав голос матери, Мелани вприпрыжку сбежала по лестнице и теперь, задыхаясь, влетела в комнату.
– Послушай, Мелани, дай я все же договорюсь насчет тебя с парикмахером. Твои волосы просто отвратительны. Стоит ли так опускаться только из-за того, что твой муж сотворил какую-то глупость?
Слова миссис Уинслоу покоробили Эрин. Как может мать так говорить с дочерью? Особенно с дочерью, которая попала в беду?
– Извини, мама. В последнее время мне как-то не до прически, – покаялась Мелани. – Привет, пап.
– Привет, дочка. От Кена что-нибудь слышно?
– Не совсем, – сказала Мелани таинственно и улыбнулась Эрин.
– Что? – требовательным голосом спросила миссис Уинслоу. – Его нашли? Деньги при нем?
– Нет, – грустно ответила Мелани. Ее оживление как рукой сняло. – Зато к нему кое-кто приехал. Кто-то совершенно особенный!
Она указала рукой на Эрин, которую супруги как будто не замечали, хотя прекрасно видели.
– Ну? – только и произнесла миссис Уинслоу, смерив Эрин внимательным взглядом ледяных, бесцветных серых глаз.
– Это сестра Кена, мисс Эрин О'Ши. Воцарилось тяжелое молчание. Эрин встала поприветствовать родителей Мелани. Они посмотрели на нее как на зачумленную. Не успела она сказать и слова, как дверь открылась и показался Ланс. Все-таки он очень красив, подумала Эрин. Волосы были еще влажные после душа, чисто выбритые скулы блестели. До Эрин доносился слегка пряный запах одеколона. Такой знакомый запах…
Одного быстрого взгляда было ему достаточно, чтобы оценить ситуацию. Небрежно засунув руки в карманы брюк, он прошел в комнату.
– Добрый день, миссис Уинслоу и мистер Уинслоу. Что вы здесь делаете?
– По-моему, это очевидная вещь, Баррет, – оборвал его Говард Уинслоу. – За последние несколько дней от вас не было ни одного известия, а я требую, чтобы меня держали в курсе.
Ланс медленно вынул руки из карманов, и Эрин увидела, что они крепко сжаты в кулаки. Его тело напряглось от негодования. Только лицо оставалось неподвижным. Когда он заговорил, она поразилась его ровному тону:
– Во-первых, мистер Уинслоу, ваше положение не позволяет вам чего-либо «требовать». Пропали не ваши деньги. Они принадлежат федеральному правительству и вкладчикам вашего банка. Во-вторых, я уже говорил вам, что буду сообщать вам все новости. Пока новостей нет.
– Почему? – вскипела миссис Уинслоу. – Вам с вашей бандой головорезов раз плюнуть поймать одного – единственного преступника.
– Если вы имеете в виду мистера Лаймана, то позвольте заметить, что пока еще ему не предъявлено никакого обвинения. Нам известно только то, что он исчез одновременно с крупной суммой денег. На вашем месте, миссис Уинслоу, я бы более тщательно выбирал выражения. Неизвестно, чем они могут обернуться.
От слов Ланса Эрин едва устояла на ногах. Разве прошлой ночью он не говорил ей совершенно противоположные вещи? Перед этими недобрыми людьми он защищает ее брата! Ей хотелось с благодарностью обнять его. Его неприязнь к чете Уинслоу была еще сильнее, чем ее. Она прочла это в его глазах, когда он поверх их голов посмотрел на нее.
Ровным голосом он продолжал:
– Я вижу, вы уже познакомились с сестрой мистера Лаймана.
Миссис Уинслоу засопела, но ее муж проявил несколько большую вежливость. Он сказал:
– Нас как раз представляли друг другу, когда вы вошли. Надо ли понимать, что вы являетесь кровной родственницей Кена? Мы думали, что у него нет семьи.
В его голосе звучало недоверие.
Для этих снобов происхождение, конечно, важнее всего, подумала Эрин, но спокойно ответила:
– Да, мистер Уинслоу, я сестра Кена. Мы с ним были взяты из приюта в разные семьи, когда я была еще младенцем. Когда я несколько лет назад узнала о его существовании, то начала его разыскивать. И вот недавно наконец получила достоверные подтверждения того, что моего брата зовут Кен Лайман. Вчера я приехала сюда, чтобы познакомиться с ним.
Ее глаза сами собой остановились на лице Ланса, который тоже глядел на нее. Неужели никто не замечает тех волн, которые идут между ними?
– Я была поражена, когда мистер Баррет сообщил мне о том, что случилось с Кеном.
– Ну, не могу сказать этого о себе, – заявила миссис Уинслоу и перевела глаза на Ланса. – Я нисколько не удивилась, когда он пропал, – добавила она со злостью. – Я никогда ему не верила. С самого первого дня.
– Мама, прошу тебя, не говори так про Кена. Он твой зять. – Голос Мелани дрожал, и нижняя губа вздрагивала.
Эрин с трудом удержалась, чтобы не подойти к ней и не защитить от злоязыких родителей.
– Это не моя вина, – огрызнулась женщина. Прищурившись, она посмотрела на дочь и погрозила ей пальцем, на котором красовалось кольцо. – Говорила я тебе, ты проклянешь тот день, когда вышла за него. И я оказалась права!
Теперь ты будешь рвать на себе волосы всю оставшуюся жизнь, независимо от того, чем все это для него кончится.
Мистер Уинслоу тоже посмотрел на дочь.
– Дело не только в том, что он был для тебя слишком стар. Мы ничего не знали о его происхождении, о том, откуда он родом и из какой семьи. Думаю, что последние события подтвердили нашу правоту.
Эрин не верила своим ушам. Как можно так беззастенчиво грубо себя вести? Неужели они не понимают, что для нее их слова оскорбительны? Сейчас она им это объяснит!
Она воинственно шагнула навстречу парочке и только раскрыла рот, чтобы высказать все, что об этом думает, как Ланс ее остановил.
– Если не возражаете, – торопливо проговорил он, – может быть, отложим эту семейную сцену до лучших времен? Нам надо обсудить дела. И мне не хочется вам повторять, чтобы вы сюда не приходили. Если вы понадобитесь миссис Лайман, она может сама вас навестить.
– Вы что, запрещаете мне приходить в дом моей дочери? – От такой наглости Говард Уинслоу опешил.
– Да. Я не хочу, чтобы вы устраивали здесь парад, распугивая всех, кто может попытаться вступить в контакт с миссис Лайман. Информация может оказаться для нас слишком важной.
– Ну, знаете, я…
Реплику Шарлотты Ланс проигнорировал, будто ее и не было.
– Я работаю вместе с департаментом полиции Сан-Франциско. Если вы еще раз покажетесь на этом крыльце, я позову своих ребят и вас выдворят – учтите – силой. Уходите. Немедленно.
Его поза и тон не допускали возражений. Остававшийся в тени на протяжении всей сцены Майк вдруг материализовался за спиной Уинслоу, как бы приготовившись выпроводить их за дверь.
Шарлотта подобралась и смотрела на него с видимой неприязнью, одновременно бросая уничтожающие взгляды на Ланса. Затем она вышла. Муж, с не меньшим высокомерием, последовал за ней. Входная дверь захлопнулась с такой силой, что стекло зазвенело.
Эрин заметила, как Ланс, очевидно, нецензурно выругался про себя. Майк направился на кухню. Мелани подбежала к Эрин.
– Эрин, мне очень жаль. Они тебя обидели, мне страшно неудобно. Не знаю, почему они такие злые! А как они говорили про Кена – просто… просто… – Она разразилась слезами и убежала наверх.
Эрин бросила взгляд на Ланса, но он этого не видел. Он сидел за письменным столом, облокотившись и закрыв лицо руками. Она кинулась вслед за Мелани.
Эрин нашла ее в слезах, распростертой на кровати. Она плакала, как девочка – подросток над несчастной любовью. Эрин утешала ее, нужные слова нашлись сами. Она не сомневалась, что все, что она говорила, не имело большого смысла, но, как бы то ни было, Мелани начала приходить в себя. Она посмотрела на Эрин широко открытыми, неверящими глазами.
– Ты сказала, что останешься со мной, пока Кена не найдут?
Она всхлипнула и тыльной стороной ладони вытерла нос.
– Если ты этого захочешь, Мелани.
– Ну конечно, Эрин! Мне нужен друг, который понимал бы меня и разделял бы мои тревоги о Кене.
– Я останусь с тобой столько, сколько ты захочешь. – Сердце ее перевернулось, когда она увидела, какой радостью и облегчением озарилось заплаканное лицо Мелани. – Я найду комнату в отеле и буду от тебя на расстоянии телефонного звонка.
– Нет, Эрин. Я хочу, чтобы ты была здесь, у меня! Ты разместишься в гостевой комнате. Пожалуйста, останься здесь. Пожалуйста!
Эрин в задумчивости кусала губу. Оставаться в этом доме значило быть в постоянной близости от Ланса, но интересы Мелани были выше ее стремления держаться от него подальше. После того, как Эрин стала свидетельницей разговора Мелани с родителями, она понимала, насколько одиноко должна была себя чувствовать ее молодая невестка.
– О'кей, – согласилась она, тщательно скрывая свои колебания.
Мелани тут же принялась планировать для них всякие занятия и развлечения, но Эрин уговорила ее ненадолго прилечь и отдохнуть. Когда она уходила, Мелани лежала в постели и ровно дышала, засыпая.
Ланс был в гостиной один. Он оторвался от заваленного бумагами стола и поднял на нее глаза. Впервые очки сидели на своем месте, а не красовались надо лбом.
– Как она? – спросил он. Эрин подошла ближе и опустилась в кресло напротив.
– В порядке, хотя это и странно. Сегодня я узнала, что своего ребенка можно обижать по-разному. Удивительно, как она еще не сошла с ними с ума.
– Согласен. Мы на них потратили не меньше времени, чем на работу, отбивая их дилетантские попытки делать дело, которое делаем мы. – Он слегка улыбнулся над своей неуклюжей фразой. – Я намерен держать их подальше от нее, пока мы тут не закончили.
– Правильно, – ответила Эрин.
Минуту они молчали, отчаянно пытаясь не смотреть друг на друга. Эрин знала по опыту, что на ее лице вес бывает написано как черным по белому. Все ее чувства и мысли. Это тем более опасно, что Ланс, напротив, отличался непроницаемостью.
Несколько раз оглядев комнату, он сказал:
– Вы скажете мне, когда захотите ехать, я прикажу Майку заказать для вас билет. И он, конечно, проводит вас в аэропорт.
– Благодарю вас, мистер Баррет, вы очень любезны. Но я никуда не еду.
VI
Она полюбила Мелани. Непосредственная и прелестная молодая женщина пробудила в ней материнскую заботу, и она сознавала себя обязанной оставаться с Мелани и поддерживать ее в это трудное время.
Решение принято. Она остается в Сан-Франциско.
Задумчиво она пила вторую чашку кофе и размышляла, почему это решение не принесло ей никакого облегчения. Она тревожится из-за своей работы? Конечно, длительные отлучки не годятся, особенно если учесть, что часто клиенты хотят иметь дело непосредственно с ней. Они доверяют ее опыту и творческому, притом безукоризненному вкусу. Иногда, соглашаясь с мнением кого-либо из ее сотрудников, они выражают желание выслушать ее совет.
Что ж, пока что она пропустила всего несколько рабочих дней. Персонал у нее подготовлен хорошо. Они справятся. И если взять проблемы, возникающие в мире моды, то они покажутся слишком мелкими и надуманными в сравнении с теми, что обрушились сейчас на брата и его жену.
А может быть, она колеблется из-за разлуки с Бартом? Он будет на нее сердит. Он станет ныть и уговаривать ее ехать домой. И он ничего не поймет. Она по собирается докладывать о том, что натворил Кен, но выдвинет ему достаточно веские аргументы, так что такой деловой человек, как Барт, должен будет осознать резонность ее задержки в Сан-Франциско.
Убираясь на кухне после завтрака, Мелани весело щебетала. Она наотрез отказалась от помощи Эрин. Эрин несколько невпопад отвечала на вопросы и реплики Мелани – голова ее по-прежнему была занята той же дилеммой. Почему бы ей все же не остаться, пока не найдется Кен?
Она знала причину своих сомнений, но не хотела себе признаваться. Эта причина сидела где-то глубоко в углу ее сознания, и она не хотела выуживать ее оттуда. Так надежней.
Ланс Баррет.
Она не хочет оставаться здесь из-за него. Не так уж часто ей доводилось ощущать себя такой дурой. Практичные родители научили Эрии самообладанию и здоровому апломбу, и она умела встречать превратности судьбы с высоко поднятой головой.
Тогда как случилось, что прошлой ночью она поддалась Лансу? Ей следовало сопротивляться его поцелуям всеми силами. Она должна была отвесить ему пощечину, позвать на помощь Майка, делать что угодно, только не лежать и бессмысленно отвечать на его ласки. Что на нее нашло, как это объяснить?
Со старших классов школы она была научена давать мужчинам отпор. Хотя чем старше становилась, тем труднее было это делать. Пример тому – Барт с его настойчивыми домогательствами. Никогда она не позволяла ни одному мужчине так быстро добиваться той или иной степени близости. За исключением, конечно, бедняги Джозефа. Но это совсем другое.
И все же сегодняшнее поведение Ланса ее обескуражило. Когда он ночью погасил свет в комнате, они разговаривали о том, что ожидает Кена. Он говорил без своих официальных ноток. В его голосе она слышала тревогу. Его поцелуи были поцелуями страстного любовника. Ее тело стало ему знакомым. А после жарких объятий он так взволнованно шептал ее имя…
Сегодня утром он опять превратился в холодного и безликого агента ФБР и опять командирским тоном назвал ее «мисс О'Ши». Но он не насмехался над ней, как накануне. Он был как будто недоволен собой. Он выглядел взвинченным и озабоченным. Она не могла этого понять. Пусть она не рассчитывала, что он питает к ней действительно романтический интерес, но на какую-то реакцию все же надеялась.
Еще более неприятным было то, что она не могла себя заставить забыть его поцелуи! Этой ночью она испытала неизведанные доселе чувства. Она и не подозревала, что способна на такие ощущения. Как она теперь сможет оставаться с ним в одном городе, ведь она будет видеть его каждый раз, когда придет навестить Мелани? Ее внезапное погружение в судьбу Кена само по себе произвело на нее ошеломляющее впечатление. Если же она позволит себе увлечься Барретом, то во сто крат осложнит свою жизнь.
Вопросы и ответы беспрестанно кружились в ее голове, пока ей не захотелось кричать. Но она так ни к чему и не пришла.
Принять решение ей помог визит родителей Мелани.
Супруги позвонили в дверь поздним утром. Ланс еще не вернулся из дома напротив, и дверь открыл Майк, предварительно оглядев посетителей из-за оконной шторы в гостиной.
Сидя на диване и листая журнал, Эрин поняла, что так вот и Ланс наблюдал за ней, прежде чем открыть ей дверь. Она не забыла, как долго ей пришлось ждать после звонка.
Проведя пожилую пару в гостиную, Майк пробормотал:
– Пойду позову Ланса.
Он подошел к красному телефону и снял трубку.
– Он подойдет? О'кей. – Повесив трубку, он сказал:
– Сейчас придет.
– Мы пришли не к мистеру Баррету, и я не желаю подвергаться допросам этого человека всякий раз, как прихожу к собственной дочери.
Женщина, столь решительно осадившая Майка, по всей вероятности, была привычна делать все по-своему и не подчиняться ничьей воле. Эрин с горькой улыбкой подумала, что Ланс действительно должен был шокировать мать Мелани.
Это была невысокая женщина, судя по фигуре, позволявшая себе иной раз злоупотребить закусками на вечеринках. Волосы ее и лицо находились в безукоризненном порядке. Платье выглядело скромно, но Эрин отметила, из какого оно салона. Цена его должна была выглядеть менее скромно, из чего можно было заключить, что миссис Шарлотта Уинслоу привыкла сорить деньгами.
Говард Уинслоу обладал такой же ухоженной и банальной внешностью. Его патрицианская голова была коротко стрижена, волосы уже тронула седина. Если бы Эрин и не знала его профессии, то безошибочно угадала бы по его виду. Темно-синий костюм, белая сорочка и темный галстук свидетельствовали, что он пришел сюда прямо из банка, где занимал должность президента. Его уверенность в себе, прямой, спокойный взгляд и солидные манеры должны были внушать его клиентам, что их деньги в надежных руках.
Эрин сразу и резко невзлюбила их.
Заслышав голос матери, Мелани вприпрыжку сбежала по лестнице и теперь, задыхаясь, влетела в комнату.
– Послушай, Мелани, дай я все же договорюсь насчет тебя с парикмахером. Твои волосы просто отвратительны. Стоит ли так опускаться только из-за того, что твой муж сотворил какую-то глупость?
Слова миссис Уинслоу покоробили Эрин. Как может мать так говорить с дочерью? Особенно с дочерью, которая попала в беду?
– Извини, мама. В последнее время мне как-то не до прически, – покаялась Мелани. – Привет, пап.
– Привет, дочка. От Кена что-нибудь слышно?
– Не совсем, – сказала Мелани таинственно и улыбнулась Эрин.
– Что? – требовательным голосом спросила миссис Уинслоу. – Его нашли? Деньги при нем?
– Нет, – грустно ответила Мелани. Ее оживление как рукой сняло. – Зато к нему кое-кто приехал. Кто-то совершенно особенный!
Она указала рукой на Эрин, которую супруги как будто не замечали, хотя прекрасно видели.
– Ну? – только и произнесла миссис Уинслоу, смерив Эрин внимательным взглядом ледяных, бесцветных серых глаз.
– Это сестра Кена, мисс Эрин О'Ши. Воцарилось тяжелое молчание. Эрин встала поприветствовать родителей Мелани. Они посмотрели на нее как на зачумленную. Не успела она сказать и слова, как дверь открылась и показался Ланс. Все-таки он очень красив, подумала Эрин. Волосы были еще влажные после душа, чисто выбритые скулы блестели. До Эрин доносился слегка пряный запах одеколона. Такой знакомый запах…
Одного быстрого взгляда было ему достаточно, чтобы оценить ситуацию. Небрежно засунув руки в карманы брюк, он прошел в комнату.
– Добрый день, миссис Уинслоу и мистер Уинслоу. Что вы здесь делаете?
– По-моему, это очевидная вещь, Баррет, – оборвал его Говард Уинслоу. – За последние несколько дней от вас не было ни одного известия, а я требую, чтобы меня держали в курсе.
Ланс медленно вынул руки из карманов, и Эрин увидела, что они крепко сжаты в кулаки. Его тело напряглось от негодования. Только лицо оставалось неподвижным. Когда он заговорил, она поразилась его ровному тону:
– Во-первых, мистер Уинслоу, ваше положение не позволяет вам чего-либо «требовать». Пропали не ваши деньги. Они принадлежат федеральному правительству и вкладчикам вашего банка. Во-вторых, я уже говорил вам, что буду сообщать вам все новости. Пока новостей нет.
– Почему? – вскипела миссис Уинслоу. – Вам с вашей бандой головорезов раз плюнуть поймать одного – единственного преступника.
– Если вы имеете в виду мистера Лаймана, то позвольте заметить, что пока еще ему не предъявлено никакого обвинения. Нам известно только то, что он исчез одновременно с крупной суммой денег. На вашем месте, миссис Уинслоу, я бы более тщательно выбирал выражения. Неизвестно, чем они могут обернуться.
От слов Ланса Эрин едва устояла на ногах. Разве прошлой ночью он не говорил ей совершенно противоположные вещи? Перед этими недобрыми людьми он защищает ее брата! Ей хотелось с благодарностью обнять его. Его неприязнь к чете Уинслоу была еще сильнее, чем ее. Она прочла это в его глазах, когда он поверх их голов посмотрел на нее.
Ровным голосом он продолжал:
– Я вижу, вы уже познакомились с сестрой мистера Лаймана.
Миссис Уинслоу засопела, но ее муж проявил несколько большую вежливость. Он сказал:
– Нас как раз представляли друг другу, когда вы вошли. Надо ли понимать, что вы являетесь кровной родственницей Кена? Мы думали, что у него нет семьи.
В его голосе звучало недоверие.
Для этих снобов происхождение, конечно, важнее всего, подумала Эрин, но спокойно ответила:
– Да, мистер Уинслоу, я сестра Кена. Мы с ним были взяты из приюта в разные семьи, когда я была еще младенцем. Когда я несколько лет назад узнала о его существовании, то начала его разыскивать. И вот недавно наконец получила достоверные подтверждения того, что моего брата зовут Кен Лайман. Вчера я приехала сюда, чтобы познакомиться с ним.
Ее глаза сами собой остановились на лице Ланса, который тоже глядел на нее. Неужели никто не замечает тех волн, которые идут между ними?
– Я была поражена, когда мистер Баррет сообщил мне о том, что случилось с Кеном.
– Ну, не могу сказать этого о себе, – заявила миссис Уинслоу и перевела глаза на Ланса. – Я нисколько не удивилась, когда он пропал, – добавила она со злостью. – Я никогда ему не верила. С самого первого дня.
– Мама, прошу тебя, не говори так про Кена. Он твой зять. – Голос Мелани дрожал, и нижняя губа вздрагивала.
Эрин с трудом удержалась, чтобы не подойти к ней и не защитить от злоязыких родителей.
– Это не моя вина, – огрызнулась женщина. Прищурившись, она посмотрела на дочь и погрозила ей пальцем, на котором красовалось кольцо. – Говорила я тебе, ты проклянешь тот день, когда вышла за него. И я оказалась права!
Теперь ты будешь рвать на себе волосы всю оставшуюся жизнь, независимо от того, чем все это для него кончится.
Мистер Уинслоу тоже посмотрел на дочь.
– Дело не только в том, что он был для тебя слишком стар. Мы ничего не знали о его происхождении, о том, откуда он родом и из какой семьи. Думаю, что последние события подтвердили нашу правоту.
Эрин не верила своим ушам. Как можно так беззастенчиво грубо себя вести? Неужели они не понимают, что для нее их слова оскорбительны? Сейчас она им это объяснит!
Она воинственно шагнула навстречу парочке и только раскрыла рот, чтобы высказать все, что об этом думает, как Ланс ее остановил.
– Если не возражаете, – торопливо проговорил он, – может быть, отложим эту семейную сцену до лучших времен? Нам надо обсудить дела. И мне не хочется вам повторять, чтобы вы сюда не приходили. Если вы понадобитесь миссис Лайман, она может сама вас навестить.
– Вы что, запрещаете мне приходить в дом моей дочери? – От такой наглости Говард Уинслоу опешил.
– Да. Я не хочу, чтобы вы устраивали здесь парад, распугивая всех, кто может попытаться вступить в контакт с миссис Лайман. Информация может оказаться для нас слишком важной.
– Ну, знаете, я…
Реплику Шарлотты Ланс проигнорировал, будто ее и не было.
– Я работаю вместе с департаментом полиции Сан-Франциско. Если вы еще раз покажетесь на этом крыльце, я позову своих ребят и вас выдворят – учтите – силой. Уходите. Немедленно.
Его поза и тон не допускали возражений. Остававшийся в тени на протяжении всей сцены Майк вдруг материализовался за спиной Уинслоу, как бы приготовившись выпроводить их за дверь.
Шарлотта подобралась и смотрела на него с видимой неприязнью, одновременно бросая уничтожающие взгляды на Ланса. Затем она вышла. Муж, с не меньшим высокомерием, последовал за ней. Входная дверь захлопнулась с такой силой, что стекло зазвенело.
Эрин заметила, как Ланс, очевидно, нецензурно выругался про себя. Майк направился на кухню. Мелани подбежала к Эрин.
– Эрин, мне очень жаль. Они тебя обидели, мне страшно неудобно. Не знаю, почему они такие злые! А как они говорили про Кена – просто… просто… – Она разразилась слезами и убежала наверх.
Эрин бросила взгляд на Ланса, но он этого не видел. Он сидел за письменным столом, облокотившись и закрыв лицо руками. Она кинулась вслед за Мелани.
Эрин нашла ее в слезах, распростертой на кровати. Она плакала, как девочка – подросток над несчастной любовью. Эрин утешала ее, нужные слова нашлись сами. Она не сомневалась, что все, что она говорила, не имело большого смысла, но, как бы то ни было, Мелани начала приходить в себя. Она посмотрела на Эрин широко открытыми, неверящими глазами.
– Ты сказала, что останешься со мной, пока Кена не найдут?
Она всхлипнула и тыльной стороной ладони вытерла нос.
– Если ты этого захочешь, Мелани.
– Ну конечно, Эрин! Мне нужен друг, который понимал бы меня и разделял бы мои тревоги о Кене.
– Я останусь с тобой столько, сколько ты захочешь. – Сердце ее перевернулось, когда она увидела, какой радостью и облегчением озарилось заплаканное лицо Мелани. – Я найду комнату в отеле и буду от тебя на расстоянии телефонного звонка.
– Нет, Эрин. Я хочу, чтобы ты была здесь, у меня! Ты разместишься в гостевой комнате. Пожалуйста, останься здесь. Пожалуйста!
Эрин в задумчивости кусала губу. Оставаться в этом доме значило быть в постоянной близости от Ланса, но интересы Мелани были выше ее стремления держаться от него подальше. После того, как Эрин стала свидетельницей разговора Мелани с родителями, она понимала, насколько одиноко должна была себя чувствовать ее молодая невестка.
– О'кей, – согласилась она, тщательно скрывая свои колебания.
Мелани тут же принялась планировать для них всякие занятия и развлечения, но Эрин уговорила ее ненадолго прилечь и отдохнуть. Когда она уходила, Мелани лежала в постели и ровно дышала, засыпая.
Ланс был в гостиной один. Он оторвался от заваленного бумагами стола и поднял на нее глаза. Впервые очки сидели на своем месте, а не красовались надо лбом.
– Как она? – спросил он. Эрин подошла ближе и опустилась в кресло напротив.
– В порядке, хотя это и странно. Сегодня я узнала, что своего ребенка можно обижать по-разному. Удивительно, как она еще не сошла с ними с ума.
– Согласен. Мы на них потратили не меньше времени, чем на работу, отбивая их дилетантские попытки делать дело, которое делаем мы. – Он слегка улыбнулся над своей неуклюжей фразой. – Я намерен держать их подальше от нее, пока мы тут не закончили.
– Правильно, – ответила Эрин.
Минуту они молчали, отчаянно пытаясь не смотреть друг на друга. Эрин знала по опыту, что на ее лице вес бывает написано как черным по белому. Все ее чувства и мысли. Это тем более опасно, что Ланс, напротив, отличался непроницаемостью.
Несколько раз оглядев комнату, он сказал:
– Вы скажете мне, когда захотите ехать, я прикажу Майку заказать для вас билет. И он, конечно, проводит вас в аэропорт.
– Благодарю вас, мистер Баррет, вы очень любезны. Но я никуда не еду.
VI
Ее слова эхом прозвучали у него в ушах и отдались в мозгу. Он постарался подавить нахлынувший прилив радости. Оставшуюся часть прошлой ночи и весь следующий день он ругал себя за то, что натворил. Он совершил на редкость глупый поступок и понимал это.
В крайнем случае можно простить себе тот, первый поцелуй. Он старался вывести подозреваемую па чистую воду, чтобы она запуталась в собственных показаниях. Но причина случившегося прошлой ночью – это исключительно плотское влечение…
Он убеждал себя, что, увидев ее при свете дня, будет недоумевать, не понимая, чем таким завлекла его эта женщина прошлой ночью. Но все вышло иначе. Стоило увидеть ее утром, как им овладело то же вожделение, заставившее каждый мускул напрячься и ощутить неприятное прикосновение одежды к коже.
Сейчас, когда он смотрел на нее, утопая в этих бездонных карих глазах, кровь с такой силой пульсировала в жилах, что ему хотелось броситься к ней через стол, заключить в объятия и целовать не отрываясь, пока она не взмолится о пощаде. Ему хотелось снова ощутить вкус ее губ, почувствовать нежность ее кожи, рассмотреть на свету то, что он целовал и ласкал в темноте.
Он мечтал снова услышать тот глубокий, низкий стон, который она издала, когда он начал целовать ей грудь. В этом звуке не было ни малейшей искусственности или наигранности – он вырвался у нее безотчетно, случайно.
Это было каким-то сумасшествием! Что случилось с его непоколебимой бесстрастностью, с его холодной рассудочностью? «Позабавился и будет», – был его принцип. Он почти убедил себя в том, что один страстный поцелуй, одно чувственное объятие – и с него довольно, но все вышло по-другому. Этого оказалось мало. Он хотел ее, жаждал всю целиком – со страстью, какой не испытывал с подросткового возраста. Так нельзя, Баррет! Нельзя!
Всякий раз, когда ее образ вновь непрошенно возникал у него перед глазами, он пытался успокоить себя тем, что скоро она уедет и он снова будет вести себя разумно и прагматично. И вот она заявляет, что никуда не поедет. Проклятие! Она бросала ему вызов каждым своим поступком. И почему это он решил, что она вдруг станет кроткой и смиренной?
Он вскочил как ужаленный.
– Какого черта, мисс О'Ши!
Никак не ожидая подобной реакции, она с минуту смотрела на него широко открытыми глазами, в которых застыл немой вопрос. Она даже представить себе не могла, насколько женственно и беззащитно выглядела в тот момент.
Но ее потрясение переросло в гнев. Она встала, перегнулась через стол и дала ему отпор:
– Да, я не еду. Я нужна моей невестке. Не более двух минут назад вы и сами признали это. Чем я вам здесь помешаю, мистер Баррет?
– Слишком долго рассказывать.
– Уверена, что у вас нет ни одного веского аргумента, – настаивала она.
– А мне они и не нужны, – прорычал он, снимая очки и бросая их на стол. – Если я говорю, что вы не останетесь, значит, так и будет. Я уже сказал все обоим Уинслоу – то же самое относится и к вам, мисс О'Ши.
Она выпрямилась и скрестила руки на груди, с вызовом вскинув голову.
– Вы можете как угодно меня запугивать, мистер Баррет, но хочу вас предупредить, что я не из пугливых. Даже если вы вызовете полицию, чтобы меня вышвырнули отсюда силой, я стану визжать, кричать, что меня убивают. Как, по-вашему, это подействует на Мелани? Она уже успела ко мне привязаться. Вы хотите столкнуться с двумя истеричными женщинами? К тому же я сестра Кена. Одно это дает мне право остаться.
Она обескуражила его. По тому, как он подскочил, развернулся на каблуках, рванул узел галстука и шагнул к окну, она поняла, что победила. Однако, рассудив, что важно не переусердствовать, она замолчала, ожидая его слов.
– Если вы сделаете что-то, что поставит под угрозу успех операции, вам тут же придется отсюда убраться.
Он все еще стоял к ней спиной и, не услышав ответа, был вынужден обернуться. Она кивнула.
– Развлекайте миссис Лайман, старайтесь отвлечь ее от мыслей о муже и держитесь подальше от меня.
Она была уязвлена его самонадеянностью, но решила попридержать свой острый язычок.
– Я сделаю все возможное, – ровным тоном ответила она.
– А как же с этим Билли Бобом или как там его? Не будет он шуметь, чтобы вы возвращались в Хьюстон?
Ей стоило большого усилия сдержать свой гнев. Имя Барта ему прекрасно известно. Он никогда ничего не забывал и не пропускал мимо ушей.
– Барт, – ядовитым тоном подсказала она, а потом добавила:
– Да, он, конечно, будет волноваться. Мне придется позвонить и предупредить его, что задержусь здесь еще на некоторое время, – Она перевела дух. – Если это все, генерал, разрешите приступить к выполнению своих обязанностей.
Сжав губы в узкую полоску и буравя ее ледяным взглядом, он угрожающе пошел на нее.
– Вам, мисс О'Ши, все это может показаться веселой игрой, но, уверяю вас, вы ошибаетесь. И я не потерплю, чтобы мне хамили – даже если эти слова слетают с такого прелестного язычка, как ваш.
Он перевел взгляд на ее губы, явно собираясь что-то добавить, как вдруг его тяжелый взор потеплел, превратившись в немую мольбу. Эрин заметила, что он лихорадочно сжимает и разжимает вытянутые по швам руки. Его глаза скользнули вверх по ее лицу – от губ к носу, скулам и, наконец, к глазам. И она растаяла под его пламенным взором.
Этот момент был наполнен такой страстью и подавленным сексуальным влечением, что оба задрожали от захлестнувших их чувств. В памяти обоих вдруг снова всплыл эпизод, о котором следовало забыть, но который, как всякий запретный плод, был для них особенно сладок.
Наконец Ланс заставил себя оторвать взгляд от ее лица, вернулся к столу и, беззвучно выругавшись, плюхнулся на стул.
– А теперь, как мы договорились, оставьте меня в покое. Мне надо работать.
Ничего не ответив, она вышла из комнаты. Но если бы она обернулась, то заметила бы страстное томление, ясно читающееся в его глазах.
Ей не составило труда привыкнуть к установленному в доме распорядку. Чтобы связаться с агентством, она воспользовалась телефоном, стоящим в спальне у Мелани.
– Добрый вечер! «Спотлайт» слушает, – ответил бодрый голос. Эрин засмеялась.
– Я и забыла о разнице во времени. Так в Хьюстоне уже вечер?
– Наконец-то вы объявились! – радостно воскликнула ее секретарь Бетти. – Так вы нашли, кого искали? – с жаром поинтересовалась она.
Еще до того, как Ланс предупредил ее, чтобы она никому не говорила об исчезновении Кена, Эрин решила не взваливать на друзей свои проблемы. Поэтому она ответила:
– Да, он нашелся. Точнее говоря, я нашла тут его жену, которая приняла меня с распростертыми объятиями. А Кен вернется домой через несколько дней.
– Вы хотите сказать, что он еще даже не знает, что вы у него есть?
– Ну да. Мы хотим сделать ему сюрприз. – Эрин поспешила перевести разговор на другую тему:
– Как у вас дела? Какие-нибудь крупные неприятности были в мое отсутствие?
– Только мелкие проблемы, и нам удается с ними справляться. Так что можете спокойно отдыхать.
– Бетти, возможно, я пробуду здесь дольше, чем рассчитывала. Надеюсь, вы и все остальные сотрудники будете работать так, словно я с вами. Я уверена, что вы справитесь. Но если возникнут какие-нибудь вопросы или произойдет что-то непредвиденное, обязательно со мной свяжитесь.
Помолчав, Бетти спросила:
– Вы правду говорите, что у вас все нормально?
– Ну конечно, – соврала Эрин. Она дала секретарше телефон Мелани, осведомилась, какая у них погода и как здоровье коллег, после чего попрощалась и повесила трубку.
Распаковывая чемоданы в комнате для гостей, она спросила себя, правильно ли поступает. Может, ей стоит уехать в Хьюстон, вернуться к своей работе и забыть обо всем, что случилось со времени ее приезда в Сан-Франциско? И покачала головой. Нет, она не может бросить брата и Мелани сейчас, когда только что их нашла. И у нее есть перед невесткой определенные обязательства, пренебрегать которыми она не имеет права, с какими бы неприятными чувствами – в том числе и от общения с Лансом Барретом – они бы не были сопряжены.
Остаток дня они с Мелани провели в компании друг друга, без умолку болтая о Кене. Мелани было многое известно о его жизни до знакомства с нею, из чего Эрин сделала вывод, что их брак был счастливым. Но это никак не вязалось с тем, что он вдруг похитил крупную сумму денег и сбежал, не сказав ей ни слова на прощанье. Этот поступок Эрин, как ни силилась, никак не могла объяснить.
Они гуляли по патио и по саду за домом. Мелани не без основания гордилась своими цветами. Она подходила к каждому растению, сообщала Эрин его название, поясняя, когда его необходимо обрезать, чем удобрять и как часто поливать. Эрин заметила, что весной, когда все цветет, здесь должно быть безумно красиво, и Мелани вся засветилась от удовольствия.
Эрин казалось удивительным, что эта молодая женщина, которая выросла среди роскоши, решила пренебречь излюбленным образом жизни своих родителей – загородными клубами и зваными обедами – и находит такое удовольствие в приготовлении еды и уходе за домом и садом.
В крайнем случае можно простить себе тот, первый поцелуй. Он старался вывести подозреваемую па чистую воду, чтобы она запуталась в собственных показаниях. Но причина случившегося прошлой ночью – это исключительно плотское влечение…
Он убеждал себя, что, увидев ее при свете дня, будет недоумевать, не понимая, чем таким завлекла его эта женщина прошлой ночью. Но все вышло иначе. Стоило увидеть ее утром, как им овладело то же вожделение, заставившее каждый мускул напрячься и ощутить неприятное прикосновение одежды к коже.
Сейчас, когда он смотрел на нее, утопая в этих бездонных карих глазах, кровь с такой силой пульсировала в жилах, что ему хотелось броситься к ней через стол, заключить в объятия и целовать не отрываясь, пока она не взмолится о пощаде. Ему хотелось снова ощутить вкус ее губ, почувствовать нежность ее кожи, рассмотреть на свету то, что он целовал и ласкал в темноте.
Он мечтал снова услышать тот глубокий, низкий стон, который она издала, когда он начал целовать ей грудь. В этом звуке не было ни малейшей искусственности или наигранности – он вырвался у нее безотчетно, случайно.
Это было каким-то сумасшествием! Что случилось с его непоколебимой бесстрастностью, с его холодной рассудочностью? «Позабавился и будет», – был его принцип. Он почти убедил себя в том, что один страстный поцелуй, одно чувственное объятие – и с него довольно, но все вышло по-другому. Этого оказалось мало. Он хотел ее, жаждал всю целиком – со страстью, какой не испытывал с подросткового возраста. Так нельзя, Баррет! Нельзя!
Всякий раз, когда ее образ вновь непрошенно возникал у него перед глазами, он пытался успокоить себя тем, что скоро она уедет и он снова будет вести себя разумно и прагматично. И вот она заявляет, что никуда не поедет. Проклятие! Она бросала ему вызов каждым своим поступком. И почему это он решил, что она вдруг станет кроткой и смиренной?
Он вскочил как ужаленный.
– Какого черта, мисс О'Ши!
Никак не ожидая подобной реакции, она с минуту смотрела на него широко открытыми глазами, в которых застыл немой вопрос. Она даже представить себе не могла, насколько женственно и беззащитно выглядела в тот момент.
Но ее потрясение переросло в гнев. Она встала, перегнулась через стол и дала ему отпор:
– Да, я не еду. Я нужна моей невестке. Не более двух минут назад вы и сами признали это. Чем я вам здесь помешаю, мистер Баррет?
– Слишком долго рассказывать.
– Уверена, что у вас нет ни одного веского аргумента, – настаивала она.
– А мне они и не нужны, – прорычал он, снимая очки и бросая их на стол. – Если я говорю, что вы не останетесь, значит, так и будет. Я уже сказал все обоим Уинслоу – то же самое относится и к вам, мисс О'Ши.
Она выпрямилась и скрестила руки на груди, с вызовом вскинув голову.
– Вы можете как угодно меня запугивать, мистер Баррет, но хочу вас предупредить, что я не из пугливых. Даже если вы вызовете полицию, чтобы меня вышвырнули отсюда силой, я стану визжать, кричать, что меня убивают. Как, по-вашему, это подействует на Мелани? Она уже успела ко мне привязаться. Вы хотите столкнуться с двумя истеричными женщинами? К тому же я сестра Кена. Одно это дает мне право остаться.
Она обескуражила его. По тому, как он подскочил, развернулся на каблуках, рванул узел галстука и шагнул к окну, она поняла, что победила. Однако, рассудив, что важно не переусердствовать, она замолчала, ожидая его слов.
– Если вы сделаете что-то, что поставит под угрозу успех операции, вам тут же придется отсюда убраться.
Он все еще стоял к ней спиной и, не услышав ответа, был вынужден обернуться. Она кивнула.
– Развлекайте миссис Лайман, старайтесь отвлечь ее от мыслей о муже и держитесь подальше от меня.
Она была уязвлена его самонадеянностью, но решила попридержать свой острый язычок.
– Я сделаю все возможное, – ровным тоном ответила она.
– А как же с этим Билли Бобом или как там его? Не будет он шуметь, чтобы вы возвращались в Хьюстон?
Ей стоило большого усилия сдержать свой гнев. Имя Барта ему прекрасно известно. Он никогда ничего не забывал и не пропускал мимо ушей.
– Барт, – ядовитым тоном подсказала она, а потом добавила:
– Да, он, конечно, будет волноваться. Мне придется позвонить и предупредить его, что задержусь здесь еще на некоторое время, – Она перевела дух. – Если это все, генерал, разрешите приступить к выполнению своих обязанностей.
Сжав губы в узкую полоску и буравя ее ледяным взглядом, он угрожающе пошел на нее.
– Вам, мисс О'Ши, все это может показаться веселой игрой, но, уверяю вас, вы ошибаетесь. И я не потерплю, чтобы мне хамили – даже если эти слова слетают с такого прелестного язычка, как ваш.
Он перевел взгляд на ее губы, явно собираясь что-то добавить, как вдруг его тяжелый взор потеплел, превратившись в немую мольбу. Эрин заметила, что он лихорадочно сжимает и разжимает вытянутые по швам руки. Его глаза скользнули вверх по ее лицу – от губ к носу, скулам и, наконец, к глазам. И она растаяла под его пламенным взором.
Этот момент был наполнен такой страстью и подавленным сексуальным влечением, что оба задрожали от захлестнувших их чувств. В памяти обоих вдруг снова всплыл эпизод, о котором следовало забыть, но который, как всякий запретный плод, был для них особенно сладок.
Наконец Ланс заставил себя оторвать взгляд от ее лица, вернулся к столу и, беззвучно выругавшись, плюхнулся на стул.
– А теперь, как мы договорились, оставьте меня в покое. Мне надо работать.
Ничего не ответив, она вышла из комнаты. Но если бы она обернулась, то заметила бы страстное томление, ясно читающееся в его глазах.
Ей не составило труда привыкнуть к установленному в доме распорядку. Чтобы связаться с агентством, она воспользовалась телефоном, стоящим в спальне у Мелани.
– Добрый вечер! «Спотлайт» слушает, – ответил бодрый голос. Эрин засмеялась.
– Я и забыла о разнице во времени. Так в Хьюстоне уже вечер?
– Наконец-то вы объявились! – радостно воскликнула ее секретарь Бетти. – Так вы нашли, кого искали? – с жаром поинтересовалась она.
Еще до того, как Ланс предупредил ее, чтобы она никому не говорила об исчезновении Кена, Эрин решила не взваливать на друзей свои проблемы. Поэтому она ответила:
– Да, он нашелся. Точнее говоря, я нашла тут его жену, которая приняла меня с распростертыми объятиями. А Кен вернется домой через несколько дней.
– Вы хотите сказать, что он еще даже не знает, что вы у него есть?
– Ну да. Мы хотим сделать ему сюрприз. – Эрин поспешила перевести разговор на другую тему:
– Как у вас дела? Какие-нибудь крупные неприятности были в мое отсутствие?
– Только мелкие проблемы, и нам удается с ними справляться. Так что можете спокойно отдыхать.
– Бетти, возможно, я пробуду здесь дольше, чем рассчитывала. Надеюсь, вы и все остальные сотрудники будете работать так, словно я с вами. Я уверена, что вы справитесь. Но если возникнут какие-нибудь вопросы или произойдет что-то непредвиденное, обязательно со мной свяжитесь.
Помолчав, Бетти спросила:
– Вы правду говорите, что у вас все нормально?
– Ну конечно, – соврала Эрин. Она дала секретарше телефон Мелани, осведомилась, какая у них погода и как здоровье коллег, после чего попрощалась и повесила трубку.
Распаковывая чемоданы в комнате для гостей, она спросила себя, правильно ли поступает. Может, ей стоит уехать в Хьюстон, вернуться к своей работе и забыть обо всем, что случилось со времени ее приезда в Сан-Франциско? И покачала головой. Нет, она не может бросить брата и Мелани сейчас, когда только что их нашла. И у нее есть перед невесткой определенные обязательства, пренебрегать которыми она не имеет права, с какими бы неприятными чувствами – в том числе и от общения с Лансом Барретом – они бы не были сопряжены.
Остаток дня они с Мелани провели в компании друг друга, без умолку болтая о Кене. Мелани было многое известно о его жизни до знакомства с нею, из чего Эрин сделала вывод, что их брак был счастливым. Но это никак не вязалось с тем, что он вдруг похитил крупную сумму денег и сбежал, не сказав ей ни слова на прощанье. Этот поступок Эрин, как ни силилась, никак не могла объяснить.
Они гуляли по патио и по саду за домом. Мелани не без основания гордилась своими цветами. Она подходила к каждому растению, сообщала Эрин его название, поясняя, когда его необходимо обрезать, чем удобрять и как часто поливать. Эрин заметила, что весной, когда все цветет, здесь должно быть безумно красиво, и Мелани вся засветилась от удовольствия.
Эрин казалось удивительным, что эта молодая женщина, которая выросла среди роскоши, решила пренебречь излюбленным образом жизни своих родителей – загородными клубами и зваными обедами – и находит такое удовольствие в приготовлении еды и уходе за домом и садом.