Браун Сандра. Брат мой, Каин

   – Этот Уоткинс хитрый ублюдок. И потом, за три года в тюрьме он мог многому научиться. – Подняв глаза, он увидел, как из дверей отделения выходит Сэйри. – Потом поговорим об этом.
   Они встали, когда она подошла ближе.
   – С ним все в порядке, – заявила Сэйри. – Едва ли он собрался перейти в другой мир.
   – Тогда почему Хафф так настаивал на том, чтобы ты приехала?
   – Нет причин для тревоги, Крис. Он не изменил завещание и не назначил меня единственной наследницей, если ты об этом беспокоишься. Хафф позвал меня только для того, чтобы я его развлекла. – Повернувшись к Беку, она добавила: – Не могли бы вы спуститься вниз и открыть машину, чтобы я смогла забрать свою сумку?
   – Вы улетаете сегодня вечером?
   – Я отпустила самолет, потому что я не знала, когда смогу покинуть город. Остается только надеяться, что та машина… Что? – спросила она, увидев, как Бек качает головой.
   – Ее уже забрали. Я взял на себя смелость позвонить и Проверить.
   – Ладно, я все равно собиралась провести эту ночь в мотеле. Завтра возьму другую машину.
   – Я могу отвезти вас, – вызвался Бек. – Я вызову такси.
   И тут Крис огорошил ее сообщением о том, что такси в городе больше нет. Последняя компания закрылась несколько лет назад.
   Бек видел, что Сэйри хочется как можно скорее уехать от них и ее раздражает невозможность это сделать.
   – Хорошо, – Сэйри пришлось смириться. – Если это вам по дороге, мистер Мерчент, я буду рада, если вы меня подвезете.
   – Никаких проблем для меня. Крис, ты остаешься?
   – Я побуду здесь до вечернего обхода. Если доктор Кэроу скажет, что Хафф вне опасности, я сразу же уеду.
   Они договорились связаться по сотовому телефону, если состояние Хаффа изменится, и попрощались.
   По дороге на первый этаж Бек попросил Сэйри подробнее рассказать о самочувствии Хаффа.
   – Если подлость говорит о живучести, то Хафф переживет нас всех.
   С этими словами она вышла на улицу. Бек решил продолжить разговор и там, но по поведению Сэйри он понял, что лучше воздержаться от расспросов о том, что они с Хаффом наговорили друг другу.
   – Вы выглядите усталой, – сказал он, помогая Сэйри сесть в машину.
   – После встреч с Хаффом я всегда чувствую себя выжатой как лимон.
   Бек сел за руль. Повернув ключ в замке зажигания, он извинился за то, что в кабине так жарко.
   – Надо было мне оставить окна чуть приоткрытыми.
   – Мне все равно. – Сэйри откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. – В Сан-Франциско я скучаю по настоящему лету. На самом деле я люблю жару.
   – Мне следовало догадаться об этом.
   Сэйри открыла глаза и посмотрела на него. Их взгляды встретились, и в машине словно стало еще жарче. Во всяком случае, Бек почувствовал, что весь горит. Откинувшаяся на спинку сиденья Сэйри выглядела беззащитной и очень женственной. На лбу завились колечки волос, придавая ей трогательный вид, к которому она сама отнеслась бы с презрением. Ее щеки разрумянились, и снова Бек представил, какой горячей на ощупь будет ее кожа.
   Ему отчаянно хотелось это выяснить, но он не стал рисковать. Он боялся, что, прикоснувшись к Сэйри, нарушит хрупкое равновесие, установившееся между ними. Новая ситуация наверняка сложится не в его пользу. Бек спросил:
   – Вы проголодались, Сэйри?
   Она подняла голову и недоуменно посмотрела на него.
   – Что?
   – Есть хотите?
   – Ах, это! – Сэйри еле заметно покачала головой. – Нет.
   – Держу пари, что вы проголодались.
   Мерчент долго смотрел на нее, потом наконец тронул машину. Выезжая с больничной автостоянки, он свернул в противоположную от мотеля сторону.
   – «Приют» в другой стороне города, – напомнила ему Сэйри.
   – Доверьтесь мне.
   – Это опасно.
   Он едва улыбнулся. Сэйри не добавила больше ничего, и Бек принял это за согласие ехать с ним туда, куда он направился. На окраине города Мерчент свернул с шоссе на узкую, усыпанную гравием дорогу, бегущую через густой лес. Бек доехал по ней до самого конца, где она упиралась в поляну на высоком берегу залива. Несколько машин были припаркованы возле маленького строения, которое, казалось, было готово рухнуть.
   Сэйри повернулась к нему.
   – Вы знаете это место?
   – А вас это удивляет?
   – Я думала, что это секрет, известный только местным жителям.
   – Я не настолько чужой в этом городе.
   Маленьким рыбным ресторанчиком владела и управляла одна и та же семья с начала тридцатых годов, когда подпольная торговля спиртным была ее основным бизнесом. Здание было построено из рифленых листов белой жести, проржавевших много лет назад. Теперь оно покосилось. В ширину в нем было не больше десяти футов, и все это место занимала кухня.
   Через узкое окно посетителям подавали устриц в раковинах под красным соусом, таким острым, что из глаз лились слезы, густой суп гумбо со спинорогом и бамией, приготовленную на пару рыбу-петуха, такую вкусную, что никто не стеснялся подбирать подливку с бумажной тарелки куском французского хлеба. Все, начиная от мяса аллигатора до веточек укропа, здесь могли жарить во фритюре.
   Бек заказал для них суп гумбо и сандвичи с жареными креветками. Пока их заказ готовили, он прошел к бочке сбоку от хибары, сунул руку в наколотый лед и достал две бутылки пива. Он воспользовался открывалкой, висевшей на грязной веревке на гвозде, вбитом в дерево.
   – Пиво ледяное, – предупредил он Сэйри, передавая ей бутылку. – Хотите стакан?
   – Они оскорбятся, если их об этом попросить. Женщина поднесла горлышко к губам, и это движение выдало в ней человека, который часто пил без стакана. Бек улыбнулся ей.
   – Вы заработали еще одно очко в моих глазах.
   – Я не ищу вашего одобрения. Его улыбка стала шире.
   – Чертовски плохо. Вы вылетели из соревнования.
   Когда их заказ был готов, они отнесли картонные коробки с едой на потрепанный непогодой стол для пикника в тени дубов. Гирлянда новогодних лампочек в разгар лета выглядела странно. Она висела на нижних ветвях, пробираясь через испанский мох. Кто-то из посетителей настроил радио в машине на станцию, которая передавала музыку в стиле зайдеко, придающую еще больше очарования этому месту.
   Они начали с супа гумбо. Бек проследил, как Сэйри развертывает бумагу на сандвиче. Домашний рулет был горячим, маслянистым, хрустящим сверху и мягким внутри. В нем было много жаренных в масле креветок, нарезанного салата-латука и соуса майонез. Все это Сэйри щедро полила соусом табаско из бутылочки, стоявшей на столике, и откусила большой кусок.
   – Восхитительно, – оценила она, проглотив. – В Сан-Франциско отличная еда, но у этого сандвича…
   – Что?
   – Вкус дома, – Сэйри улыбнулась, но печально и с каким-то сожалением.
   Бек ел и пристально наблюдал за ней, зная наверняка, что Сэйри это чувствует и нервничает. Ей было неуютно под неотступным вниманием Бека, хотя она и пыталась выглядеть беззаботной.
   В конце концов молодая женщина нахмурилась.
   – У меня соус на лице или латук повис на губах?
   – Нет.
   – Тогда почему вы не спускаете с меня глаз?
   Бек смотрел на нее вызывающе, заставляя придумывать невероятные объяснения, но, разумеется, Сэйри этого делать не стала. Они продолжали есть. После недолгого молчания Бек спросил:
   – Вы когда-нибудь потеете?
   Сэйри покосилась на него и моргнула:
   – Простите?
   – Здесь жарче, чем в аду. Ветра нет. Влажность не меньше девяноста процентов. Вы едите невероятно перченый соус практически столовыми ложками. И вы не потеете. Ваша кожа даже не повлажнела. Как такое возможно?
   – Вы тоже не потеете.
   Бек промокнул лоб рукавом и вытянул руку, демонстрируя влажное пятно.
   – Пинты жидкости стекают по моей спине и скапливаются у пояса.
   Это было явным преувеличением, но ему удалось заставить Сэйри искренне улыбнуться.
   – Я потею, но нечасто, – призналась Сэйри. – Для этого мне приходится как следует потрудиться.
   – Как приятно это слышать, – вздохнул Бек. – А то я было уже подумал, что вы инопланетянка без потовых желез.
   Когда они покончили с едой, Мерчент собрал их тарелки и отнес к одной из бочек из-под бензина, использовавшейся в качестве мусорного бака. Вернувшись к столу, он уселся на столешницу, поставил ноги на скамью рядом с Сэйри, сделал глоток пива и посмотрел на нее сверху:
   – Что вы имеете против дока Кэроу?
   Она аккуратно поставила бутылку на стол и вытерла мокрую от конденсата ладонь бумажной салфеткой.
   – Моя неприязнь к нему была так заметна?
   – Очень заметна. Вам пришлось выбирать между тем, чтобы пожать руку ему или остаться прижатой ко мне… – Бек замолчал, выжидая, пока Сэйри не поднимет на него глаза, и только потом договорил: – Вы предпочли не пожимать руки доктору Кэроу. Зная, как вы относитесь ко мне, я бы сказал, что его вы просто ненавидите.
   Сэйри отвернулась и посмотрела на компанию, обедавшую за одним из соседних столиков. Оттуда доносились взрывы смеха, кто-то явно рассказывал удачный анекдот. Дети ловили светлячков в траве, вскрикивая от восторга всякий раз, когда насекомое оказывалось у них в руках.
   – Они хорошо проводят время, правда?
   – Судя по всему, – согласился с ней Бек и осторожно коснулся ее бедра коленом. – Так почему вы не любите доктора Кэроу?
   Сэйри снова взглянула на него.
   – Он просто самовлюбленный павлин. Эти его крашеные волосы! У него комплекс Наполеона. Кэроу представляет угрозу для всякого, кто придет к нему лечиться, потому что он некомпетентен и к тому же слишком глуп или слишком тщеславен, чтобы признаться в этом. У него следовало отобрать лицензию много лет назад.
   – Если не считать всего сказанного, что еще вы имеете против него?
   Услышав иронию в его голосе, Сэйри опустила голову и рассмеялась:
   – Я слишком увлеклась, сожалею.
   – Не стоит. Мне вы больше нравитесь такой. Думаю, вы нечасто даете себе волю.
   – Вам нравится анализировать мое поведение, верно?
   – Так как насчет доктора? Ее улыбка увяла.
   – Кэроу был личным врачом моей матери, когда у нее обнаружили рак желудка.
   – Крис рассказывал мне об этом. Вам всем нелегко пришлось.
   – Маме поставили диагноз. Выяснилось, что поздно что-то предпринимать. Но я не смогла согласиться с тем, что доктор Кэроу сделал все, чтобы ее спасти.
   – Вы были совсем маленькой девочкой, Сэйри. Вам нужен был виновный. Когда умерла Лорел, вам необходимо было кого-то обвинять в этом.
   – Уверена, что вы правы.
   – Я чувствовал то же самое, когда умер мой отец. – Сэйри подняла голову и взглянула на него. – Мне было примерно столько же лет, как и вам, когда вы потеряли мать.
   – Для вас это было ужасным ударом, я уверена.
   На какое-то мгновение Сэйри отбросила в сторону свои доспехи. На ее лице появилось мягкое выражение, глаза смотрели беззащитно, она говорила очень искренне.
   – Это было очень давно, – заметил Бек. – Но я помню, как переживал тогда. Я долго копил в себе эту злость, и от этого моей матери было только тяжелее.
   Оперевшись подбородком на руку, Сэйри спросила:
   – Что вы сделали в тот момент, когда узнали о смерти отца? Какой была ваша самая первая реакция?
   – Я взял мою бейсбольную биту и пошел во двор к гаражу. – Беку незачем было вспоминать, он ничего не забыл. – Я бил и бил битой о стену, пока не полетели щепки. Не спрашивайте меня, почему. Думаю, мне хотелось причинить такую же боль, какую чувствовал я сам.
   Он опустился на лавку рядом с Сэйри, опираясь спиной о стол, невольно заняв такое же положение, в котором они сидели на скамье у рояля. Скамья для пикников была намного длиннее, но Бек все равно устроился совсем близко к ней.
   – А что сделали вы, когда узнали о смерти матери?
   – Я пошла в ее спальню. Там всегда приятно пахло ароматизированным тальком, которым она пользовалась каждый вечер после ванны. Я до самой смерти не забуду, как от нее пахло каждый вечер, когда она приходила ко мне в комнату, подтыкала одеяло и целовала на ночь. Она брала мое лицо обеими руками, они были такими прохладными.
   Словно вспоминая, Сэйри взяла свое лицо в ладони и долго не отнимала их, уйдя далеко по дороге памяти. Потом она медленно опустила руки.
   – Так вот, в тот вечер, когда Хафф вернулся из больницы и сообщил нам, что мама умерла, я отправилась в ее спальню. Там спал и Хафф тоже, но комната все равно оставалась женственной и немного вычурной, как и она. Я легла на ее половину постели, зарылась лицом в ее подушку и плакала. В конце концов меня нашла Селма. Она отерла мое лицо влажной губкой и сказала, что я теперь хозяйка в доме, что мама смотрит на меня с небес. Неужели я хочу огорчить ее таким поведением, спросила меня Селма. Поэтому я перестала плакать.
   – И стали хозяйкой дома.
   Сэйри рассмеялась и откинула назад волосы.
   – Думаю, мы давно все выяснили. Я никогда не вела себя как настоящая леди. Но именно тогда я невзлюбила врача, который не смог вылечить мою мать. И эта неприязнь осталась до сих пор.
   – Вполне понятно.
   – А ваша мать еще жива?
   – Да. Она сумела пережить смерть папы и вырастить меня.
   Сэйри кивнула и заметила:
   – Держу пари, вы были настоящим дьяволенком, пока росли.
   – По-вашему, я и сейчас не лучше?
   Сэйри долго смотрела на него, потом тихо сказала:
   – Так говорят.
   – Кто говорит такое?
   Ей стало неловко от его вопроса, и она не ответила на него, а допила свое пиво.
   – Думаю, мне лучше поехать в мотель и заплатить за номер. Позже в «Приюте» может не оказаться свободных комнат, – решила Сэйри и встала.
   Он взял ее под локоть, поддерживая на неровной дорожке, пока они шли к машине. Впервые Сэйри не отстранилась от него.
   – Количество свободных номеров в мотеле зависит от игры лиги боулинга, – прокомментировал Бек.
   – Каким же образом?
   – В те вечера, когда мужчины играют в боулинг, их жены встречаются с любовниками. В такие вечера свободный номер становится проблемой.
   Остановившись у машины, перед предупредительно приоткрытой Беком дверцей, Сэйри повернулась и посмотрела ему в лицо.
   – А как насчет тех вечеров, когда в боулинг играют женщины?
   – Все то же самое. Все комнаты заняты, потому что мужчины развлекают своих подружек. Но думаю, сегодня вечером вы в безопасности. Никто не играет в боулинг, кроме «Рыцарей Колумба».
   – Католические женщины не заводят романов на стороне?
   – Ну почему же. Они делают это тайком, уезжают из города.
   Сэйри рассмеялась и села в машину, не задумавшись о том, как при этом на ней натянулась юбка. Роскошные округлости и явное отсутствие трусиков. В мозгу Бека словно сверкнула молния: на ней тонги. И тут же его затопило вожделение. Обходя пикап сзади, он еще раз вытер лоб рукавом.
   Усевшись в кабину, Бек завел мотор. Сэйри спросила:
   – И откуда у вас столько информации об адюльтере в Дестини?
   – Это часть моей работы.
   Бек развернул машину и направил ее на узкую дорогу, ведущую к скоростному шоссе. По обеим сторонам встала плотная, непроницаемая стена деревьев.
   – Понимаю. Вы собираете информацию о людях, выясняете, кто с кем спит, сколько кто пьет, определяете их уязвимые места. На тот случай, если Хаффу придется воевать против них.
   – Вы так говорите, что это становится похоже на шантаж.
   – А разве нет?
   Бек с разочарованием посмотрел на нее.
   – Я отвез вас в замечательное место, накормил, а вы так и не сменили гнев на милость. Мне отвратительно думать, что завтра вы уедете из города и ваше мнение обо мне останется низким.
   – Я завтра не уезжаю.

Глава 14

   Бек затормозил так резко, что пикап занесло на гравии, и только потом машина остановилась.
   – Почему?
   – Какая разница!
   : – Вы были готовы умчаться отсюда сегодня днем. Что заставило вас передумать?
   – Криса подозревают в том, что он убил Дэнни.
   – Кто вам об этом сказал?
   – Хафф.
   Бек проглотил эту информацию, наконец снял ногу с тормоза и поехал дальше.
   – Или он бредил под действием лекарств? – поинтересовалась Сэйри.
   – Нет. Он отлично соображал.
   – Мы можем поговорить об этом?
   Бек небрежно пожал плечами, делая вид, что это пустяки.
   – Ред Харпер попросил Криса зайти к нему в офис и ответить на несколько вопросов. – Он покосился на Сэйри. – Судя по всему, ваше замечание насчет того, что Дэнни ненавидел рыбалку, привело детектива Скотта в возбуждение.
   – Я думала, это может иметь значение. Дэнни ненавидел бунгало и никогда туда не ездил.
   – Он не бывал там все то время, что я живу в городе, – согласился Бек. – Во всяком случае, я об этом не слышал.
   – И вам не показалось странным, что мой младший брат умер именно там?
   – Не знаю. А вы как думаете?
   К этому времени они уже подъезжали к городу, и Беку пришлось остановиться у светофора. Сэйри не ответила на его вопрос, поэтому он повернулся к ней и повторил его:
   – Что странного в том, что Дэнни умер в бунгало? За что он так ненавидел это место?
   Но Сэйри упрямо молчала.
   – Может быть, он боялся змей? Или у него была аллергия на ядовитый плющ? Почему Дэнни не любил дом на заливе?
   – Неприятные воспоминания детства, – резко ответила Сэйри. – Вас это устроит?
   Бек немедленно отступил.
   – Устроит.
   На светофоре зажегся зеленый, и Бек прибавил скорость, проезжая перекресток.
   Он услышал, как Сэйри вздохнула, прислоняясь головой к боковому стеклу.
   – Вы хотите услышать эту историю?
   – Только если вы хотите мне ее рассказать.
   – Вы бы все равно все узнали у Криса. Во всяком случае, моя версия не будет слащавой. Может быть, вам станет понятнее, как жила семья Хойл, когда мы были детьми, и вы иначе взглянете на человека, на которого работаете.
   Как-то раз вскоре после маминой смерти Хафф решил, что нам необходимо выехать всей семьей на природу. Мы могли бы провести этот день все вместе. Для него это было большой уступкой. Вы же знаете, он ходит на работу каждый день.
   Как бы там ни было, Хафф повез нас в бунгало. Он усадил всех нас на пирсе, вручил каждому удочку и проинструктировал нас с Дэнни, как с ней обращаться. Разумеется, Крис уже был заядлым рыболовом, потому что Хафф давно брал его с собой на рыбалку.
   Дэнни начал хныкать и говорить, что не хочет этого делать. Ему не нравилось насаживать наживку на крючок, потому что он не хотел губить червяка. Он сказал, что надеется ничего не поймать, потому что иначе рыба умрет. Из-за мамы Дэнни все время думал о смерти. Неделей раньше он проплакал целый день, обнаружив на галерее мертвого сверчка.
   Вместо того чтобы успокоить его, как-то уговорить или просто, черт возьми, бросить эту затею – ведь все равно, поймал бы Дэнни эту рыбу в тот день или нет, – Хафф разъярился и объявил, что Дэнни не поедет домой, пока не поймает хотя бы самую маленькую рыбешку.
   Он заставил его просидеть в желтой вонючей жиже пол дня. Хафф все отчитывал Дэнни, а Крис над ним издевался.
   Любимчику отца разрешалось высмеивать и даже унижать его.
   Солнце уже село, когда Дэнни наконец поймал рыбу. Он ревел все время, пока снимал рыбу с крючка. Но он сделал это, – тихо закончила Сэйри. – Он сделал. И потом Дэнни бросил рыбу в воду и поклялся, что больше никогда не будет ловить. Это был его единственный акт неповиновения.
   Бек давно уже свернул на парковку у мотеля и остановился перед домиком управляющего. Когда Сэйри закончила свой рассказ, он сидел, повернувшись к ней, положив руку на спинку сиденья в нескольких дюймах от нее.
   Он сразу понял, когда Сэйри спохватилась, что дала воспоминаниям увлечь себя и стала объектом его пристального внимания. Потому что она сразу выпрямилась, откашлялась и спокойно сказала:
   – Дэнни ненавидел это место. Для него оно было связано с ужасными воспоминаниями. Зачем бы он поехал туда в то воскресенье?
   – Может быть, именно поэтому Дэнни покончил с собой именно в бунгало, Сэйри. Если он не помнил себя настолько, что мог совершить самоубийство, возможно, он выбрал это место из-за мазохизма, из-за ненавистных воспоминаний, связанных с ним.
   – Если это было самоубийство. – Сэйри встретилась с Беком взглядом и спросила: – Почему допрашивали Криса?
   – Его не допрашивали. Ему лишь задали несколько вопросов…
   – Хорошо, хорошо, я знаю. Он отвечал на вопросы. Но эти вопросы оказались достаточно серьезными, чтобы довести Хаффа до сердечного приступа.
   Бек отвернулся от нее, посмотрел на мигающую красную стрелку, указывающую на офис управляющего. Сквозь большие стеклянные окна он видел служащего. Тот сидел в шезлонге, жевал зубочистку и смотрел телевизор. Его совершенно не интересовали потенциальные клиенты. Для него это было обычным делом, когда мужчина и женщина оставались в машине, решая, стоит ли снимать номер или нет.
   – В бунгало нашли кое-что, указывающее на Криса. Он утверждает, что не был там с той самой ночи, когда Фрито прогнал рысь. – Снова повернувшись к Сэйри, Бек добавил: – Я думаю, ваш брат говорит правду.
   – И что они нашли?
   – Спичечный коробок с эмблемой ночного клуба в Бро-Бридж.
   – Всего-то? Это не веская улика. Кто угодно мог бросить там этот коробок в любое время.
   – При обычных обстоятельствах – да. Но открытие клуба состоялось Лишь в эту субботу, как раз накануне смерти Дэнни. До этого времени ни у кого не было таких спичек, – объяснил Бек. – Крис не отрицает, что был в клубе и вернулся домой поздно. Он признает, что курит сигареты, поэтому у него есть причина иметь с собой спички.
   – Не могу предположить, чтобы и Дэнни оказался в ту ночь в клубе.
   Бек покачал головой.
   – Это место не для него. Особенно в последнее время Он не курил, так что едва ли мог обронить коробок. И откуда бы он у Дэнни взялся с вечера субботы до утра в воскресенье, когда он пошел в церковь?
   – Значит, помощник шерифа Скотт хотел знать, как в воскресенье днем в бунгало оказался коробок спичек, который нельзя было достать раньше вечера субботы. А так как Крис был в клубе, он становится самым вероятным подозреваемым, – резюмировала Сэйри.
   – Это теория детектива Скотта.
   – Но кто еще это мог быть?
   – Не знаю, Сэйри. Если это все, что помощник шериф; может предложить, большое жюри его не поддержит, даже если прокурор будет сгорать от желания обвинить Криса.
   Сэйри явно опешила оттого, что Бек перешел на профессиональный жаргон.
   – Вы в самом деле думаете, что это может зайти настоль ко далеко?
   – Нет, я так не думаю. Какой у Криса может быть мотив? – Бек произнес это как риторический вопрос, но Сэйри на него ответила:
   – Не думаю, что Крису нужен мотив, если он делает тс что ему хочется.
   Бек не стал оспаривать ее слова, потому что знал, на сколько они соответствуют истине.
   После недолгого молчания Сэйри сказала:
   – Я решила остаться в Дестини, пока этот вопрос не будет разрешен.
   – А как же ваш бизнес?
   – Сегодня днем я разговаривала с моей помощницей. На этой неделе у меня нет ничего срочного, а встречи она перенесет. И потом, то, что происходит здесь, важнее. Последние десять лет я не общалась с Дэнни.
   Ее голос дрогнул, прервался, и Бек сразу понял, что Сэйри скрывает от него нечто важное, что заставило ее изменить решение. Что бы это ни было, она не пожелала посвятить его.
   – Я не могу оставить эту смерть без объяснений, – продолжала Сэйри. – Было это самоубийство или убийство, я должна знать, почему мой брат умер. Хотя бы ради собственного спокойствия. И потом я чувствую себя в долгу перед мамой. Она обожала Дэнни. Для Хаффа и Криса эта смерть прошла бы незамеченной. Я не смогу жить в мире с собой, если просто смахну его смерть в корзину, как ненужный мусор. Такое отношение разбило бы маме сердце. Это наименьшее из того, что я могу для нее сделать. И для моего младшего брата тоже. – Она взялась за ручку дверцы.
   Бек коснулся ее плеча.
   – Сэйри?
   Она обернулась, а он не нашелся, что сказать. Дочь Хойла оставалась в Дестини по сугубо неэгоистическим мотивам. Что он мог ей возразить? Для нее лучше всего было бы немедленно уехать. Но он просто не мог заставить себя уговаривать ее.
   Пауза затянулась. Наконец Сэйри сказала:
   – Я сама открою дверь, не беспокойтесь. Спасибо за ужин. Спокойной ночи!
   Бек позволил ей выйти из машины и вытащить сумку. Сэйри даже не посмотрела на него, когда захлопывала дверцу. Он услышал, как у двери звякнул колокольчик, когда она вошла в офис управляющего. Бек наблюдал, как Сэйри снимает номер.
   Он приказывал себе уехать, немедленно разорвать установившиеся между ними отношения и даже протянул руку к ключу зажигания. Чем меньше он будет общаться с Сэйри Линч, тем лучше для всех, особенно для него. Все равно он ей не нравится. Так почему он медлит?
   – Черт побери! – выругался Бек.
   Когда Сэйри вышла на улицу, Мерчент уже ждал ее. Он протянул руку к ее сумке и спросил:
   – Куда идти?
   – Вы не обязаны провожать меня до дверей.
   – Хафф никогда бы не простил мне, если бы с вами что-то случилось.
   – Что со мной может случиться? Бек отобрал у нее сумку.
   – Это не обсуждается, Сэйри.
   Смирившись, она указала налево по длинному открытому коридору.
   – Последняя комната. – И тут же горько рассмеялась. – Вы обманываете себя, если считаете, что Хаффа волнует мое благополучие.
   – Я так понимаю, счастливого примирения в реанимации не произошло.
   – Он снова играл в свои грязные игры, а я была пешкой.