Страница:
– Я не такая, – вырвался из ее груди яростный протест. – Не такая.
– Во всяком случае с моей помощью вам это доказать не удастся.
– Я и не хочу.
Она солгала. Ей хотелось. И от сознания этого унизительного факта Энди ощутила горечь, как от проглоченной пилюли.
Энди была рада, что никого не встретила, и, не включая света, поднялась к себе. Приняла горячую ванну, надеясь смыть с себя воспоминания об унижении, пережитом ею. Только не так это просто. Понадобится много времени. Все еще испытывая стыд и гнев, она натянула халат и пошла в холл, чтобы позвонить Лесу.
– Я тебя разбудила? – сказала она в телефонную трубку.
– Нет, черт возьми. Хотелось бы мне, чтобы это было так. Я собираюсь напиться до одури, но пока на полпути к этому. А половина не в счет.
– В чем дело? Ты сегодня никому не назначил свидания?
– Моя лучшая подружка в отъезде, – проворчал он.
Энди рассмеялась. Она знала, что он говорит несерьезно.
– Тебя просто надо по-матерински приголубить.
– Знаешь, Энди Мэлоун, в отношении тебя у меня может развиться комплекс Эдипа. – Лес вздохнул, и Энди представила, как он запустил пятерню в свои рыжие волосы. – Могу поспорить, что ты там заарканила всех ковбоев. Неплохо, наверное, проводишь время?
Она не ответила на эту шутку. Лайон целовал ее с такой нежностью, с такой страстью. Как он мог?! Энди проглотила подступившие к горлу слезы:
– Между прочим, я нахожусь в резиденции Рэтлифов, на их ранчо.
– Где?..
На другом конце провода раздался грохот, затем нецензурная брань, и наконец она услышала голос Леса, на этот раз ясный и отчетливый:
– Я уронил телефон. Так что ты сказала? Ты где? Живешь там? У старика? Ты с ним уже познакомилась? А что его сын?
– Не все сразу, Лес. Давай по порядку. Да, по приглашению генерала я живу в его доме. Здесь остановится съемочная группа. Их разместят во флигеле.
– Боже всевышний! Я знал, что ты можешь провернуть это дельце, лапонька моя.
– Генерал Рэтлиф – настоящий джентльмен. Он согласился дать интервью, однако надо быть предельно осторожными, чтобы не переутомить его. Он очень слаб, Лес.
– Но все-таки он согласился?
– Да.
– А сынок?
Энди помолчала.
Если бы Лес не был так взбудоражен новостью, он заметил бы эту паузу.
– Отнесся к этому с меньшим энтузиазмом, но я не думаю, что он будет нам мешать.
– Потрясающе, великолепно, чудесно! Если бы я был сейчас с тобой, то подарил бы тебе поцелуй, который заставил бы тебя пуститься в пляс, а в твоей голове зазвенели бы колокольчики.
Энди вздрогнула. Сегодня она уже пережила такой поцелуй. Она полностью растворилась в Лайоне, во вкусе его губ, в запахе его кожи, в его прикосновении, в тяжести его тела. Ничего подобного прежде Энди не испытывала. Они с Робертом были чувственной парой – сначала, но…
– Энди, крошка, ты меня слушаешь?
– Д-да.
– Ну, куколка, расскажи мне все. Как это было?
– Генерал очень дружелюбен. С ним чувствуешь себя, как с собственным дедушкой. Он сказал, что я могу спрашивать его о войне в целом, но не об отдельных сражениях. Его…
– Подожди, подожди, вернись-ка. Что это за «отдельные сражения» и так далее?
– Он сказал, что не будет отвечать на вопросы о конкретных сражениях, в которых принимал участие. Только о войне в целом.
– Все интереснее и интереснее.
– Почему?
– Ты когда-нибудь слышала о военном, особенно о генерале, который не хочет рассказывать о своих ратных подвигах? Думаешь, старому скряге есть что скрывать?
Не только подозрения Леса, но и грубоватые слова в адрес генерала вызвали у Энди взрыв раздражения.
– Нет, – резко сказала она. – Я так не думаю. Сегодня я прочла целую кипу газетных статей, рассказывающих о его службе в армии с первых дней до выхода в отставку, и ни в одной не было даже отдаленного намека на какую-нибудь скандальную историю.
– Ну что ж, это следует обмозговать.
Она вовсе не собиралась об этом думать. Если в прошлом генерала Рэтлифа не все гладко, то она ничего не желает об этом знать.
– Сегодня я осмотрела дом – очень красивый, надо сказать, – и выбрала место для съемок. Мы можем сделать несколько сюжетов на натуре. Скажи, чтобы Джил захватил какой-нибудь фильтр для микрофона, который может заглушить гул воды.
– Воды? Какой, к дьяволу, воды, Энди?
– Речной.
– Речной. О'кей, что еще? Сейчас составлю список.
Она перечислила все, что необходимо взять для съемок: кабели, освещение, батарейное питание, микрофоны и тому подобное.
– По-моему, все, – сказала она, еще раз пробежав глазами записи в блокноте.
– Не совсем, – коротко сказал Лес.
– Что еще?
– Могла бы сказать мне, отчего у тебя голос как у школьницы, которая, собираясь на большой уик-энд, обнаружила, что у нее кончились противозачаточные таблетки.
– Лес, – простонала она. Наверное, ей никогда не привыкнуть к вульгарным шуточкам. – Все в порядке. Здесь ужасная жара…
– Во Флориде было тоже жарко, когда ты делала интервью с кубинскими беженцами. Тогда, помнится, ты не могла скрыть своего восторженного настроения. Слушай, что там у тебя происходит?
Меньше всего сейчас ей был нужен Лес со своим любопытством. У него всегда был хороший нюх на всякого рода «отклонения от нормы». Если ему нужно было что-то разузнать, его нос становился в целую милю длиной. Он бы без труда понял, что происходит с Энди, но, к счастью, ей была известна одна маленькая слабость Леса: его всегда можно было отвлечь лестью.
– Знаешь, я так скучаю по дому. Неужели ты хоть на минуту забыл, что я скучаю по тебе?
– Ага, как собака по плетке.
– Да нет же.
– Вернемся к этому позже. Я зациклился на этом странном нежелании генерала обсуждать сражения, в которых он принимал личное участие.
– Лес, прошу тебя. Это ерунда. Вероятно, он не хочет вспоминать о войне в деталях, вот и все.
– Может, его сын расскажет нам то, о чем умолчит генерал?
– Нет, – почти вскрикнула Энди.
– Ой-ой-ой! Я задел нерв? Слушай, а каков вообще из себя его сын?
– Он… ничего собой не представляет. Я хочу сказать, что он занят своим хозяйством, это деловой человек, и он не интересуется военными делами. Он мне сам это сказал.
– Но ему небезынтересна жизнь своего старика. И если старик что-то скрывает, то сын об этом знает. Нельзя ли как-нибудь разговорить его?
– Нет, Лес. Я бы не стала стараться, даже если бы точно знала, что есть какая-то тайна. Хотя убеждена, что ничего такого нет.
– Перестань, Энди, не надо прикидываться передо мной наивной простотой. Ты так же, как и я, прекрасно знаешь, что у всех есть что скрывать. Давай-ка начинай обрабатывать сына, малышка. Боже, если бы ты хоть чуть-чуть попрактиковалась на мне, я зажурчал бы, как ручеек.
– Мне нечего практиковать.?
– Есть, будь я проклят, и ты это отлично знаешь. – Он дал ей время переварить эти слова, а потом продолжил: – Будь потеплее с сыночком, Энди. Ты можешь постараться ради меня? О'кей. – Она ничего не ответила. – Может быть, ты и права, что там никаких секретов, но никогда не помешает завести дружбу с новым человеком, разве нет? Скажем, ты попробуешь очаровать сына… Лайон – так, кажется, его зовут? Договорились?
– Ладно. Посмотрю, что я могу сделать. – Энди хотела просто успокоить Леса, твердо решив при этом держаться от Лайона Рэтлифа как можно дальше. – Извини, мне пора идти.
– Дорогая, ты спасла меня от жутчайшего похмелья. Не знаю, как я смогу отблагодарить тебя.
– Что-нибудь придумаешь.
– Уже. Но ты на это не западаешь. Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, да?
Должно быть, Лес действительно не соврал насчет похмелья.
– Да, я знаю, что ты меня любишь, Лес. И я тоже тебя люблю.
– Тогда я говорю спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
– Приятных снов.
– Тебе тоже – приятных снов.
Она повесила трубку с ощущением, что ее пропустили через мясорубку. Сначала Лайон, а теперь Лес. Но Лайон причинил ей больше боли. К Лесу Энди привыкла, привыкла к переменам в настроении, к его нытью, пошлым шуткам, которые могут вывести из себя любого.
Она вернулась в свою комнату и почти упала на кровать. Вспоминая прошедший день, Энди не могла поверить, что все это случилось на самом деле. Может быть, она действительно неправильно себя повела, буквально силой ворвавшись в чужой дом? Найди она подход к Лайону, что должен уметь настоящий профессионал, глядишь – и он стал бы относиться к ней иначе? Но нет, нет. Мнение о ней он составил задолго до ее приезда в этот город.
Было очевидно, что все дурные качества своей жены Лайон переносит на остальных женщин. Легкомысленная и себялюбивая, она оставила его, отправившись на поиски райских кущ, а он не помчался следом. Это неудивительно. Такой мужчина, как Лайон, не станет гоняться за покинувшей его женщиной. Его жена не чувствовала себя счастливой у семейного очага, поэтому теперь каждая женщина, работающая с увлечением, представляется ему такой же бессердечной и неверной, как она.
– Это вовсе не обязательно, мистер Рэтлиф, – проговорила Энди в темноту комнаты.
Иногда случается так, что жизненный выбор за человека делают другие. С детства Андреа приучали к мысли, что она станет журналисткой – это было самое заветное желание ее отца. У нее не было братьев, поэтому именно ей было суждено продолжить его дело. Она вышла замуж за Роберта, а когда умер отец, испытала чуть ли не радость от того, что отныне сможет забыть о работе и все силы и энергию отдать дому и семье.
Когда она поделилась своими планами с Робертом, он был очень удивлен:
– Не верю, что ты всерьез решила бросить работу и стать домохозяйкой. – Неподдельное изумление на его лице лучше слов говорило о том, что подобные мысли даже не приходили ему в голову.
Она вспомнила свою вымученную улыбку, когда задавала вопрос:
– Разве ты не хочешь иметь детей?
– Ну да, конечно, Энди. Только не сейчас, а когда мы будем слишком старые для того, чтобы заниматься чем-то еще. Мне нравится видеть свою жену на экране телевизора. В ресторане для нас всегда находят лучшие места, снабжают контрамарками на фильмы. В конце концов я горжусь тем, что сплю со знаменитой Энди Мэлоун.
У Энди частенько возникало чувство, что Роберт считает ее своим трофеем, которым нужно дорожить только по ночам в спальне. И из-за этого чувства она не всегда могла ответить на его любовь. Трофей начал понемногу тускнеть. Роберт с головой окунулся в работу и почти всегда был в разъездах. Он сам придумывал темы для репортажей, когда не было заказов телестудии. А потом погиб.
Энди знала, что если бы она не сделала его жизнь несчастной, то он мог бы и не поехать в Гватемалу. Лайон был прав. Она искупала свою вину и чувствовала, что обязана работать ради Роберта и оправдать его надежды. Она не создана для того, чтобы быть женой и матерью. Она создана для карьеры. Эти три года были целиком посвящены работе. Энди почти убедила себя, что ей не нужны мужчина и его любовь, что она не испытывает в этом необходимости и может без этого прожить.
Но случилось так, что за стойкой бара Гейба Сандерса она встретилась взглядом с Лайоном Рэтлифом и поняла, что ей нужен мужчина. Своим прикосновением Лайон разбудил в ней чувства. И теперь, после его поцелуя, тело не могло забыть этого сладостного ощущения, как бы предостерегая мозг, что умрет, если не получит этого мужчину.
– Да, – ответила она. – Благодарю вас, генерал. Я не знала, завтракаете ли вы в установленное время, разленилась и немного опоздала.
– Мне позволяют лениться каждый день, и я это ненавижу. Я предпочел бы подниматься с рассветом, как Лайон. Что вы будете есть? – спросил он, когда в дверях появилась Грейси с едой генерала.
Грейси принесла для Энди кофе, сок и кусочек пшеничного хлеба. Покачивая головой и прицокивая языком, она выражала недовольство по поводу этого слишком скромного, по ее мнению, завтрака.
– Какие у вас на сегодня планы, Энди? – спросил Майкл Рэтлиф, когда она допила кофе.
– Мне еще раз нужно просмотреть свои наброски и сформулировать вопросы. Хотя, конечно, по ходу вашего рассказа у меня появятся новые вопросы. Кстати, группа сегодня вечером вылетает в Сан-Антонио и скорее всего будет здесь завтра утром.
– Мне кажется, вы работаете слишком усердно. Лайон просил вас найти его, когда позавтракаете. – Глаза старика сияли. – Думаю, он хочет пригласить вас покататься.
Глава 4
– Во всяком случае с моей помощью вам это доказать не удастся.
– Я и не хочу.
Она солгала. Ей хотелось. И от сознания этого унизительного факта Энди ощутила горечь, как от проглоченной пилюли.
* * *
Когда Энди вернулась, в доме стояла тишина. Грейси, как и обещала, оставила обещанный кофе во дворике. Только к нему так никто и не притронулся.Энди была рада, что никого не встретила, и, не включая света, поднялась к себе. Приняла горячую ванну, надеясь смыть с себя воспоминания об унижении, пережитом ею. Только не так это просто. Понадобится много времени. Все еще испытывая стыд и гнев, она натянула халат и пошла в холл, чтобы позвонить Лесу.
– Я тебя разбудила? – сказала она в телефонную трубку.
– Нет, черт возьми. Хотелось бы мне, чтобы это было так. Я собираюсь напиться до одури, но пока на полпути к этому. А половина не в счет.
– В чем дело? Ты сегодня никому не назначил свидания?
– Моя лучшая подружка в отъезде, – проворчал он.
Энди рассмеялась. Она знала, что он говорит несерьезно.
– Тебя просто надо по-матерински приголубить.
– Знаешь, Энди Мэлоун, в отношении тебя у меня может развиться комплекс Эдипа. – Лес вздохнул, и Энди представила, как он запустил пятерню в свои рыжие волосы. – Могу поспорить, что ты там заарканила всех ковбоев. Неплохо, наверное, проводишь время?
Она не ответила на эту шутку. Лайон целовал ее с такой нежностью, с такой страстью. Как он мог?! Энди проглотила подступившие к горлу слезы:
– Между прочим, я нахожусь в резиденции Рэтлифов, на их ранчо.
– Где?..
На другом конце провода раздался грохот, затем нецензурная брань, и наконец она услышала голос Леса, на этот раз ясный и отчетливый:
– Я уронил телефон. Так что ты сказала? Ты где? Живешь там? У старика? Ты с ним уже познакомилась? А что его сын?
– Не все сразу, Лес. Давай по порядку. Да, по приглашению генерала я живу в его доме. Здесь остановится съемочная группа. Их разместят во флигеле.
– Боже всевышний! Я знал, что ты можешь провернуть это дельце, лапонька моя.
– Генерал Рэтлиф – настоящий джентльмен. Он согласился дать интервью, однако надо быть предельно осторожными, чтобы не переутомить его. Он очень слаб, Лес.
– Но все-таки он согласился?
– Да.
– А сынок?
Энди помолчала.
Если бы Лес не был так взбудоражен новостью, он заметил бы эту паузу.
– Отнесся к этому с меньшим энтузиазмом, но я не думаю, что он будет нам мешать.
– Потрясающе, великолепно, чудесно! Если бы я был сейчас с тобой, то подарил бы тебе поцелуй, который заставил бы тебя пуститься в пляс, а в твоей голове зазвенели бы колокольчики.
Энди вздрогнула. Сегодня она уже пережила такой поцелуй. Она полностью растворилась в Лайоне, во вкусе его губ, в запахе его кожи, в его прикосновении, в тяжести его тела. Ничего подобного прежде Энди не испытывала. Они с Робертом были чувственной парой – сначала, но…
– Энди, крошка, ты меня слушаешь?
– Д-да.
– Ну, куколка, расскажи мне все. Как это было?
– Генерал очень дружелюбен. С ним чувствуешь себя, как с собственным дедушкой. Он сказал, что я могу спрашивать его о войне в целом, но не об отдельных сражениях. Его…
– Подожди, подожди, вернись-ка. Что это за «отдельные сражения» и так далее?
– Он сказал, что не будет отвечать на вопросы о конкретных сражениях, в которых принимал участие. Только о войне в целом.
– Все интереснее и интереснее.
– Почему?
– Ты когда-нибудь слышала о военном, особенно о генерале, который не хочет рассказывать о своих ратных подвигах? Думаешь, старому скряге есть что скрывать?
Не только подозрения Леса, но и грубоватые слова в адрес генерала вызвали у Энди взрыв раздражения.
– Нет, – резко сказала она. – Я так не думаю. Сегодня я прочла целую кипу газетных статей, рассказывающих о его службе в армии с первых дней до выхода в отставку, и ни в одной не было даже отдаленного намека на какую-нибудь скандальную историю.
– Ну что ж, это следует обмозговать.
Она вовсе не собиралась об этом думать. Если в прошлом генерала Рэтлифа не все гладко, то она ничего не желает об этом знать.
– Сегодня я осмотрела дом – очень красивый, надо сказать, – и выбрала место для съемок. Мы можем сделать несколько сюжетов на натуре. Скажи, чтобы Джил захватил какой-нибудь фильтр для микрофона, который может заглушить гул воды.
– Воды? Какой, к дьяволу, воды, Энди?
– Речной.
– Речной. О'кей, что еще? Сейчас составлю список.
Она перечислила все, что необходимо взять для съемок: кабели, освещение, батарейное питание, микрофоны и тому подобное.
– По-моему, все, – сказала она, еще раз пробежав глазами записи в блокноте.
– Не совсем, – коротко сказал Лес.
– Что еще?
– Могла бы сказать мне, отчего у тебя голос как у школьницы, которая, собираясь на большой уик-энд, обнаружила, что у нее кончились противозачаточные таблетки.
– Лес, – простонала она. Наверное, ей никогда не привыкнуть к вульгарным шуточкам. – Все в порядке. Здесь ужасная жара…
– Во Флориде было тоже жарко, когда ты делала интервью с кубинскими беженцами. Тогда, помнится, ты не могла скрыть своего восторженного настроения. Слушай, что там у тебя происходит?
Меньше всего сейчас ей был нужен Лес со своим любопытством. У него всегда был хороший нюх на всякого рода «отклонения от нормы». Если ему нужно было что-то разузнать, его нос становился в целую милю длиной. Он бы без труда понял, что происходит с Энди, но, к счастью, ей была известна одна маленькая слабость Леса: его всегда можно было отвлечь лестью.
– Знаешь, я так скучаю по дому. Неужели ты хоть на минуту забыл, что я скучаю по тебе?
– Ага, как собака по плетке.
– Да нет же.
– Вернемся к этому позже. Я зациклился на этом странном нежелании генерала обсуждать сражения, в которых он принимал личное участие.
– Лес, прошу тебя. Это ерунда. Вероятно, он не хочет вспоминать о войне в деталях, вот и все.
– Может, его сын расскажет нам то, о чем умолчит генерал?
– Нет, – почти вскрикнула Энди.
– Ой-ой-ой! Я задел нерв? Слушай, а каков вообще из себя его сын?
– Он… ничего собой не представляет. Я хочу сказать, что он занят своим хозяйством, это деловой человек, и он не интересуется военными делами. Он мне сам это сказал.
– Но ему небезынтересна жизнь своего старика. И если старик что-то скрывает, то сын об этом знает. Нельзя ли как-нибудь разговорить его?
– Нет, Лес. Я бы не стала стараться, даже если бы точно знала, что есть какая-то тайна. Хотя убеждена, что ничего такого нет.
– Перестань, Энди, не надо прикидываться передо мной наивной простотой. Ты так же, как и я, прекрасно знаешь, что у всех есть что скрывать. Давай-ка начинай обрабатывать сына, малышка. Боже, если бы ты хоть чуть-чуть попрактиковалась на мне, я зажурчал бы, как ручеек.
– Мне нечего практиковать.?
– Есть, будь я проклят, и ты это отлично знаешь. – Он дал ей время переварить эти слова, а потом продолжил: – Будь потеплее с сыночком, Энди. Ты можешь постараться ради меня? О'кей. – Она ничего не ответила. – Может быть, ты и права, что там никаких секретов, но никогда не помешает завести дружбу с новым человеком, разве нет? Скажем, ты попробуешь очаровать сына… Лайон – так, кажется, его зовут? Договорились?
– Ладно. Посмотрю, что я могу сделать. – Энди хотела просто успокоить Леса, твердо решив при этом держаться от Лайона Рэтлифа как можно дальше. – Извини, мне пора идти.
– Дорогая, ты спасла меня от жутчайшего похмелья. Не знаю, как я смогу отблагодарить тебя.
– Что-нибудь придумаешь.
– Уже. Но ты на это не западаешь. Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, да?
Должно быть, Лес действительно не соврал насчет похмелья.
– Да, я знаю, что ты меня любишь, Лес. И я тоже тебя люблю.
– Тогда я говорю спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
– Приятных снов.
– Тебе тоже – приятных снов.
Она повесила трубку с ощущением, что ее пропустили через мясорубку. Сначала Лайон, а теперь Лес. Но Лайон причинил ей больше боли. К Лесу Энди привыкла, привыкла к переменам в настроении, к его нытью, пошлым шуткам, которые могут вывести из себя любого.
Она вернулась в свою комнату и почти упала на кровать. Вспоминая прошедший день, Энди не могла поверить, что все это случилось на самом деле. Может быть, она действительно неправильно себя повела, буквально силой ворвавшись в чужой дом? Найди она подход к Лайону, что должен уметь настоящий профессионал, глядишь – и он стал бы относиться к ней иначе? Но нет, нет. Мнение о ней он составил задолго до ее приезда в этот город.
Было очевидно, что все дурные качества своей жены Лайон переносит на остальных женщин. Легкомысленная и себялюбивая, она оставила его, отправившись на поиски райских кущ, а он не помчался следом. Это неудивительно. Такой мужчина, как Лайон, не станет гоняться за покинувшей его женщиной. Его жена не чувствовала себя счастливой у семейного очага, поэтому теперь каждая женщина, работающая с увлечением, представляется ему такой же бессердечной и неверной, как она.
– Это вовсе не обязательно, мистер Рэтлиф, – проговорила Энди в темноту комнаты.
Иногда случается так, что жизненный выбор за человека делают другие. С детства Андреа приучали к мысли, что она станет журналисткой – это было самое заветное желание ее отца. У нее не было братьев, поэтому именно ей было суждено продолжить его дело. Она вышла замуж за Роберта, а когда умер отец, испытала чуть ли не радость от того, что отныне сможет забыть о работе и все силы и энергию отдать дому и семье.
Когда она поделилась своими планами с Робертом, он был очень удивлен:
– Не верю, что ты всерьез решила бросить работу и стать домохозяйкой. – Неподдельное изумление на его лице лучше слов говорило о том, что подобные мысли даже не приходили ему в голову.
Она вспомнила свою вымученную улыбку, когда задавала вопрос:
– Разве ты не хочешь иметь детей?
– Ну да, конечно, Энди. Только не сейчас, а когда мы будем слишком старые для того, чтобы заниматься чем-то еще. Мне нравится видеть свою жену на экране телевизора. В ресторане для нас всегда находят лучшие места, снабжают контрамарками на фильмы. В конце концов я горжусь тем, что сплю со знаменитой Энди Мэлоун.
У Энди частенько возникало чувство, что Роберт считает ее своим трофеем, которым нужно дорожить только по ночам в спальне. И из-за этого чувства она не всегда могла ответить на его любовь. Трофей начал понемногу тускнеть. Роберт с головой окунулся в работу и почти всегда был в разъездах. Он сам придумывал темы для репортажей, когда не было заказов телестудии. А потом погиб.
Энди знала, что если бы она не сделала его жизнь несчастной, то он мог бы и не поехать в Гватемалу. Лайон был прав. Она искупала свою вину и чувствовала, что обязана работать ради Роберта и оправдать его надежды. Она не создана для того, чтобы быть женой и матерью. Она создана для карьеры. Эти три года были целиком посвящены работе. Энди почти убедила себя, что ей не нужны мужчина и его любовь, что она не испытывает в этом необходимости и может без этого прожить.
Но случилось так, что за стойкой бара Гейба Сандерса она встретилась взглядом с Лайоном Рэтлифом и поняла, что ей нужен мужчина. Своим прикосновением Лайон разбудил в ней чувства. И теперь, после его поцелуя, тело не могло забыть этого сладостного ощущения, как бы предостерегая мозг, что умрет, если не получит этого мужчину.
* * *
– Доброе утро, Энди. Надеюсь, вы хорошо спали?– Да, – ответила она. – Благодарю вас, генерал. Я не знала, завтракаете ли вы в установленное время, разленилась и немного опоздала.
– Мне позволяют лениться каждый день, и я это ненавижу. Я предпочел бы подниматься с рассветом, как Лайон. Что вы будете есть? – спросил он, когда в дверях появилась Грейси с едой генерала.
Грейси принесла для Энди кофе, сок и кусочек пшеничного хлеба. Покачивая головой и прицокивая языком, она выражала недовольство по поводу этого слишком скромного, по ее мнению, завтрака.
– Какие у вас на сегодня планы, Энди? – спросил Майкл Рэтлиф, когда она допила кофе.
– Мне еще раз нужно просмотреть свои наброски и сформулировать вопросы. Хотя, конечно, по ходу вашего рассказа у меня появятся новые вопросы. Кстати, группа сегодня вечером вылетает в Сан-Антонио и скорее всего будет здесь завтра утром.
– Мне кажется, вы работаете слишком усердно. Лайон просил вас найти его, когда позавтракаете. – Глаза старика сияли. – Думаю, он хочет пригласить вас покататься.
Глава 4
– Покататься?
– Вокруг ранчо. Вы же хотели осмотреться, не так ли?
Энди не могла разочаровать генерала, который, видимо, очень гордился своим ранчо.
– Да, мне хочется осмотреть ваше ранчо, но я должна работать, а не развлекаться. К тому же не хочу отнимать у Лайона время. У него ведь есть занятия и поинтереснее, чем возиться со мной.
– Может быть, дела-то у него и есть. Только сомневаюсь, что он сочтет их более интересными, – улыбаясь, заверил ее Майкл Рэтлиф.
Энди не могла даже представить, что Лайон захочет увидеть ее еще раз, впрочем, как и она его, после того, что произошло вчера вечером.
– А вы уверены, что он просил меня разыскать его?
– Это было последнее, что он сказал перед тем, как уйти. Лайон попросил, чтобы вы подошли к гаражу. А теперь, с вашего позволения, Энди, я примусь за чтиво. Видите ли, я могу читать только по утрам, пока глаза мои не начинают сдавать окончательно. А после ленча, если хотите, мы поговорим. Да, и, пожалуйста, отдыхайте побольше. Следующие несколько дней будут очень напряженными. У меня слишком много времени на отдых, Энди, поэтому я с нетерпением жду начала нашей работы. – С этими словами он выехал из комнаты.
Энди посидела некоторое время в одиночестве, пытаясь набраться душевных и физических сил для предстоящей встречи с Лайоном. Какая одежда подойдет для такой поездки? Чтобы уберечься от насмешек с его стороны, она теперь ни за что не наденет джинсы и ботинки. Пожалуй, решила Энди, слаксы и вязаный свитер подойдут больше всего.
Пусть подождет. С этой зловредной мыслью она не спеша поднялась к себе в комнату, чтобы поправить прическу и макияж. Взяв флакончик своих любимых духов, Энди секунду-другую задумчиво держала его в руке, потом щедро полила себя из пульверизатора. Если он увидит в этом какой-то скрытый смысл, то будет не прав. Она всегда пользуется духами, даже днем.
Через стеклянную дверь она вышла во двор. Ни там, ни вокруг бассейна никого не было. Утренний воздух был свеж и прохладен. Солнце пряталось за облаками, и легкий южный ветерок шелестел листвой деревьев. Энди стояла тихо и, прислушиваясь, уловила шум реки.
– Доброе утро.
Она вздрогнула и обернулась. Красота окружающей природы так захватила ее, что она не услышала, как он подошел.
– Доброе утро.
От него исходил свежий, тонкий аромат туалетной воды.
– Готовы?
– Да.
Он повернулся к ней спиной и медленно направился к джипу. Автомобиль был без дверей и без крыши. Толстый слой пыли на сиденьях свидетельствовал о том, что джип много разъезжал по деревенскому бездорожью. Лайон сел за руль, а Энди забралась на пассажирское место. Она даже не успела еще как следует устроиться, а джип уже рванулся вперед. Да, у Лайона явно извращенные понятия о мастерстве рождения автомобиля.
– Хорошо спали?
– Да, – солгала она уже второй раз за сегодняшнее утро.
Лайон переключил скорость. Энди старалась не смотреть на его мускулистую сильную руку. Он выжимал ногами педали с такой силой, что сокращение его бедренных мышц внушало страх. Лайон вел машину, крепко вцепившись в руль. Определенно в это утро он находился в состоянии контролируемого буйства.
Энди принялась исподтишка разглядывать его лицо под полями соломенной шляпы. В уголках губ залегли суровые складки. Когда он моргал, то казалось, что это было не Простое рефлекторное движение, а попытка избавиться от бешеной ярости, застилавшей глаза.
Энди отвернулась и стала изучать местность. Не навязываться же ему с разговорами, в самом деле. После вчерашнего пусть радуется, что она вообще не отказалась с ним общаться. А с другой стороны, если он так ее презирает, зачем предложил эту прогулку?
Если она хочет быть такой, какая есть, то почему так ведет себя? Если хочет делать мужскую работу, почему одевается, как женщина? К чему тогда носить, например, одежду, которая подчеркивает каждую линию ее груди? А штаны в обтяжку? И почему она носит на босу ногу сандалии, такие хлипкие, что удивляешься, как они держатся на ногах. Ногти на ногах покрыты лаком нежнейшего кораллового оттенка. Такой цвет можно увидеть только внутри морской раковины…
«Дьявол! – выругался он про себя. – Только послушай, что ты несешь, Рэтлиф! Морские раковины! Боже!»
Итак, она красивая девчонка. И что же? Неужели вести себя по-идиотски, как сопливый юнец? Ты и раньше встречался с красотками, некоторые были даже красивее, чем эта. Но есть что-то такое в ее глазах. Необычные глаза, но… Нет, здесь дело в том, как она смотрит на тебя, когда ты с ней разговариваешь. Как будто твои слова имеют для нее жизненно важное значение. Она заинтересована. Она хочет знать. Ей небезразлично твое мнение.
Полегче, Рэтлиф. Только не купись на это. Разве не в этом заключается ее работа? Она должна уметь заставить тебя думать так. Секрет хорошего журналиста заключается в умении слушать.
О'кей, у нее красивые глаза, и она пользуется этим на полную катушку. И все же ты знаешь, что из этого сладкого ротика льются фальшивые пусть не слова, но поцелуи точно. Да что с тобой, парень? Ведь ты же уже давно не придавал значения поцелуям. Некоторые женщины готовы разыграть страсть в надежде подобраться к твоим денежкам. Большинство же поступает так, поддавшись условному рефлексу, зная, что тебе это будет приятно. Но Энди… Черт, да, Энди, а не миссис Мэлоун. Энди. Энди. Ее страсть не была фальшивой. Ей был очень нужен этот поцелуй. И не меньше, чем тебе. Она желала его.
Она умеет дать и умеет взять. Ты чувствовал, как тебя распирает желание, и был готов взорваться. Это испугало тебя, и ты поклялся, что больше не будешь иметь с ней дела. И первое, что ты сделал утром, это устроил так, чтобы остаться с ней наедине.
Дьявол! Да она отрава! Так чего же ты следишь за ней краешком глаза, а, Рэтлиф? Почему ты смотришь на ее руку всякий раз, когда она цепляется за край сиденья при каждом толчке? А может, надеешься, что если она находится в такой близости от твоего бедра, то…
На этом Лайон резко оборвал свои мысли и нажал на тормоз. Сила инерции бросила их вперед, потом прижала к спинкам кресел.
Джип стоял на крутом склоне. Энди вышла из машины и огляделась. Вид был потрясающий, с вершины открылась вся долина. Огромный дом позади реки, спрятавшейся в рощице, казался отсюда игрушечным.
Энди ждала, что Лайон заговорит. А может, он ждет ее слов? Обернувшись, она увидела, что он внимательно смотрит на нее.
– Здесь так красиво, – застенчиво сказала она.
Он сдвинул на затылок шляпу и заглянул ей в глаза.
– Кто такой Лес?
Не столько вопрос, сколько тон, каким он был задан, лишил Энди дара речи, словно удар под дых. Жадно глотнув воздух, она сказала:
– Это мой босс.
– Как удобно.
– Что вы имеете в виду?
– То самое. Интересно, а любовными делами вы занимаетесь в конторе или ждете окончания рабочего дня? И знает ли он, что вчера вечером вы были в лесу с посторонним мужчиной, которому позволили целовать себя? Или ему все равно? А может, это как раз тот случай, когда говорят о «свободных отношениях»?
Энди почувствовала, как вспыхнули ее щеки, сначала от воспоминаний о вчерашнем вечере, потом от гнева.
– У нас чисто дружеские отношения.
– Только не надо мне лгать. «Я знаю, что ты меня любишь, и я тоже тебя люблю». Кому вы это говорили?
– Так вы подслушивали?
– Случайно слышал. Вы разговаривали по Телефону отнюдь не шепотом. А я как раз поднимался к себе наверх. Конечно, я не мог не слышать.
Боже мой! Что же он еще слышал? Если он слышал, как она обещала Лесу поработать над сыном, чтобы раздобыть информацию… Нет, он об этом ее не спрашивал. Ему хочется знать, что у нее с Лесом. Но почему? Если бы это не было так нелепо, она подумала бы, что он ревнует. Наверное, дело тут чисто в мужской гордости. Навряд ли у него было много женщин, которые прямо из его объятий мчатся к телефону, чтобы сообщить другому, что любят его.
– Настоящий джентльмен дал бы знать о своем присутствии.
Он хрипло рассмеялся:
– Я давно перестал быть джентльменом. Итак, я жду. Расскажите-ка мне об этом Лесе.
Сейчас ей следовало бы сказать, что это не его дело, и приказать немедленно отвезти ее в дом. Почему же она не делает этого? Да потому, что по какой-то неизвестной причине ей важно, чтобы Лайон знал правду о ее отношениях с Лесом.
Энди решила не терять спокойствия и, как терпеливая мать, переждать вспышку раздражения своевольного ребенка.
– Лес Траппер – продюсер моей программы. Мы работаем вместе уже много лет. Начинали еще до моего замужества. Я сказала, что люблю его, и это действительно так. Как друга. Лес говорит каждой женщине, от вышедшей из школьного возраста и до престарелой уборщицы нашего заведения, что любит ее. Эти слова ничего не значат. Мы с Лесом никогда не были любовниками.
– Неужели ты думаешь, что я этому поверю?
Энди вспылила:
– Да мне нет никакого дела до того, поверишь ты или нет. Ты вынес мне приговор еще до того, как мы познакомились. Вам, мистер Рэтлиф, не понять, что женщина, которая не является хранительницей домашнего очага, может иметь нравственные устои.
– Ну хорошо. Скажем, у вас с Лесом ничего нет. Интересно знать, поделились ли вы с ним деликатными подробностями нашей прогулки? А может, вместе посмеялись над тем, как вам удалось пробраться в дом и всего за несколько часов приручить всех его обитателей до такой степени, что они готовы есть у вас из рук?
– Нет!
«Значит, – подумала она, – в нем действительно говорит только его растоптанная гордость. И ему наплевать, был у нас с Лесом роман или нет».
– Нет, – тихо повторила она, качая головой.
Лайон нервно покусывал губы. Он никак не мог понять, что в ней так взбесило его. Черт возьми, какая ему разница, с кем она разговаривает по телефону и что говорит? Да, только у него внутри все перевернулось, когда он услышал, что эта женщина желает другому мужчине приятных снов, а в его собственном сне, он это знал, она будет преследовать его до утра.
Выглядит она такой печальной, подавленной. Возможно, это только игра хорошей актрисы. Лайон был в смятении. Он не знал, чего ему хотелось больше: задушить или поцеловать ее. Казалось, губы Энди звали его. Они обещали сладкое забытье от всех горестей, пережитых им. Энергия, которую Энди буквально излучала, была способна возродить в нем то, что умерло много лет назад, освободить от одиночества, к которому он привык за эти годы.
Чисто физиологические потребности ему помогали утолить многие женщины, но после каждого из таких приключений он испытывал жгучий стыд и пустоту. Он мечтал о женщине, которая будет способна принять его целиком, со всеми его достоинствами и недостатками.
Он взглянул на Энди и чуть вздрогнул, увидев на ее щеке слезинку. В тот же миг Энди вскинула вверх ресницы. Нет, глаза ее сухи. Это была всего лишь капля дождя.
– Нам лучше вернуться, – грубовато сказал Лайон, – начинается дождь.
Это было мягко сказано. Не успел он завести мотор, как на них обрушился ливень. За плотной стеной дождя ничего не было видно.
– Держись, – прокричал он, и джип помчался в противоположном направлении от дома.
Лайон вел машину наугад по неровной дороге. Сильный порыв ветра сорвал с него шляпу и умчал прочь. Энди крепко вцепилась в сиденье, опасаясь за свою жизнь. Ветер рвал ее волосы, струи дождя хлестали по лицу и рукам.
Вдруг Энди показалось, что они сейчас врежутся в скалу. Только когда они приблизились, она разгадала намерение Лайона. Он переключил скорость, и машина медленно въехала в небольшую пещеру. Внутри было темно.
Лайон выключил мотор, и стало тихо. Лишь монотонный шум дождя нарушал эту обволакивающую тишину.
– С вами все в порядке? – спросил он наконец.
Энди дрожала – от холода. Промокшая насквозь одежда неприятно облепила тело. К тому же ее тревожило смутное беспокойство.
– Да. – Зубы ее выбивали дрожь.
Лайон изучающе смотрел на ее бледное и напряженное лицо. Он проследил путь капли, которая, скатившись с виска, поползла по щеке. Совершенно непроизвольно он протянул руку и поймал каплю пальцем. И, словно испугавшись своего жеста, тут же отдернул руку.
Энди не шелохнулась.
Лайон отвернулся и уставился на каменную стену пещеры. Затем легонько ударил себя кулаком по колену – единственный жест, который выдал его внутреннюю муку. Из последних сил он старался сохранить самообладание, но чувствовал, что летит в пропасть…
Одним резким движением он повернулся к Энди и притянул ее к себе:
– Только, пожалуйста, не будь лгуньей. Прошу, не будь.
Его поцелуй был долгим и страстным. Здесь не было места тонкости чувств и нежности, а только всепоглощающая страсть. Волна желания подхватила их обоих и унесла в безумном потоке.
– Вокруг ранчо. Вы же хотели осмотреться, не так ли?
Энди не могла разочаровать генерала, который, видимо, очень гордился своим ранчо.
– Да, мне хочется осмотреть ваше ранчо, но я должна работать, а не развлекаться. К тому же не хочу отнимать у Лайона время. У него ведь есть занятия и поинтереснее, чем возиться со мной.
– Может быть, дела-то у него и есть. Только сомневаюсь, что он сочтет их более интересными, – улыбаясь, заверил ее Майкл Рэтлиф.
Энди не могла даже представить, что Лайон захочет увидеть ее еще раз, впрочем, как и она его, после того, что произошло вчера вечером.
– А вы уверены, что он просил меня разыскать его?
– Это было последнее, что он сказал перед тем, как уйти. Лайон попросил, чтобы вы подошли к гаражу. А теперь, с вашего позволения, Энди, я примусь за чтиво. Видите ли, я могу читать только по утрам, пока глаза мои не начинают сдавать окончательно. А после ленча, если хотите, мы поговорим. Да, и, пожалуйста, отдыхайте побольше. Следующие несколько дней будут очень напряженными. У меня слишком много времени на отдых, Энди, поэтому я с нетерпением жду начала нашей работы. – С этими словами он выехал из комнаты.
Энди посидела некоторое время в одиночестве, пытаясь набраться душевных и физических сил для предстоящей встречи с Лайоном. Какая одежда подойдет для такой поездки? Чтобы уберечься от насмешек с его стороны, она теперь ни за что не наденет джинсы и ботинки. Пожалуй, решила Энди, слаксы и вязаный свитер подойдут больше всего.
Пусть подождет. С этой зловредной мыслью она не спеша поднялась к себе в комнату, чтобы поправить прическу и макияж. Взяв флакончик своих любимых духов, Энди секунду-другую задумчиво держала его в руке, потом щедро полила себя из пульверизатора. Если он увидит в этом какой-то скрытый смысл, то будет не прав. Она всегда пользуется духами, даже днем.
Через стеклянную дверь она вышла во двор. Ни там, ни вокруг бассейна никого не было. Утренний воздух был свеж и прохладен. Солнце пряталось за облаками, и легкий южный ветерок шелестел листвой деревьев. Энди стояла тихо и, прислушиваясь, уловила шум реки.
– Доброе утро.
Она вздрогнула и обернулась. Красота окружающей природы так захватила ее, что она не услышала, как он подошел.
– Доброе утро.
От него исходил свежий, тонкий аромат туалетной воды.
– Готовы?
– Да.
Он повернулся к ней спиной и медленно направился к джипу. Автомобиль был без дверей и без крыши. Толстый слой пыли на сиденьях свидетельствовал о том, что джип много разъезжал по деревенскому бездорожью. Лайон сел за руль, а Энди забралась на пассажирское место. Она даже не успела еще как следует устроиться, а джип уже рванулся вперед. Да, у Лайона явно извращенные понятия о мастерстве рождения автомобиля.
– Хорошо спали?
– Да, – солгала она уже второй раз за сегодняшнее утро.
Лайон переключил скорость. Энди старалась не смотреть на его мускулистую сильную руку. Он выжимал ногами педали с такой силой, что сокращение его бедренных мышц внушало страх. Лайон вел машину, крепко вцепившись в руль. Определенно в это утро он находился в состоянии контролируемого буйства.
Энди принялась исподтишка разглядывать его лицо под полями соломенной шляпы. В уголках губ залегли суровые складки. Когда он моргал, то казалось, что это было не Простое рефлекторное движение, а попытка избавиться от бешеной ярости, застилавшей глаза.
Энди отвернулась и стала изучать местность. Не навязываться же ему с разговорами, в самом деле. После вчерашнего пусть радуется, что она вообще не отказалась с ним общаться. А с другой стороны, если он так ее презирает, зачем предложил эту прогулку?
* * *
«Черт бы ее побрал!» – думал Лайон.Если она хочет быть такой, какая есть, то почему так ведет себя? Если хочет делать мужскую работу, почему одевается, как женщина? К чему тогда носить, например, одежду, которая подчеркивает каждую линию ее груди? А штаны в обтяжку? И почему она носит на босу ногу сандалии, такие хлипкие, что удивляешься, как они держатся на ногах. Ногти на ногах покрыты лаком нежнейшего кораллового оттенка. Такой цвет можно увидеть только внутри морской раковины…
«Дьявол! – выругался он про себя. – Только послушай, что ты несешь, Рэтлиф! Морские раковины! Боже!»
Итак, она красивая девчонка. И что же? Неужели вести себя по-идиотски, как сопливый юнец? Ты и раньше встречался с красотками, некоторые были даже красивее, чем эта. Но есть что-то такое в ее глазах. Необычные глаза, но… Нет, здесь дело в том, как она смотрит на тебя, когда ты с ней разговариваешь. Как будто твои слова имеют для нее жизненно важное значение. Она заинтересована. Она хочет знать. Ей небезразлично твое мнение.
Полегче, Рэтлиф. Только не купись на это. Разве не в этом заключается ее работа? Она должна уметь заставить тебя думать так. Секрет хорошего журналиста заключается в умении слушать.
О'кей, у нее красивые глаза, и она пользуется этим на полную катушку. И все же ты знаешь, что из этого сладкого ротика льются фальшивые пусть не слова, но поцелуи точно. Да что с тобой, парень? Ведь ты же уже давно не придавал значения поцелуям. Некоторые женщины готовы разыграть страсть в надежде подобраться к твоим денежкам. Большинство же поступает так, поддавшись условному рефлексу, зная, что тебе это будет приятно. Но Энди… Черт, да, Энди, а не миссис Мэлоун. Энди. Энди. Ее страсть не была фальшивой. Ей был очень нужен этот поцелуй. И не меньше, чем тебе. Она желала его.
Она умеет дать и умеет взять. Ты чувствовал, как тебя распирает желание, и был готов взорваться. Это испугало тебя, и ты поклялся, что больше не будешь иметь с ней дела. И первое, что ты сделал утром, это устроил так, чтобы остаться с ней наедине.
Дьявол! Да она отрава! Так чего же ты следишь за ней краешком глаза, а, Рэтлиф? Почему ты смотришь на ее руку всякий раз, когда она цепляется за край сиденья при каждом толчке? А может, надеешься, что если она находится в такой близости от твоего бедра, то…
На этом Лайон резко оборвал свои мысли и нажал на тормоз. Сила инерции бросила их вперед, потом прижала к спинкам кресел.
Джип стоял на крутом склоне. Энди вышла из машины и огляделась. Вид был потрясающий, с вершины открылась вся долина. Огромный дом позади реки, спрятавшейся в рощице, казался отсюда игрушечным.
Энди ждала, что Лайон заговорит. А может, он ждет ее слов? Обернувшись, она увидела, что он внимательно смотрит на нее.
– Здесь так красиво, – застенчиво сказала она.
Он сдвинул на затылок шляпу и заглянул ей в глаза.
– Кто такой Лес?
Не столько вопрос, сколько тон, каким он был задан, лишил Энди дара речи, словно удар под дых. Жадно глотнув воздух, она сказала:
– Это мой босс.
– Как удобно.
– Что вы имеете в виду?
– То самое. Интересно, а любовными делами вы занимаетесь в конторе или ждете окончания рабочего дня? И знает ли он, что вчера вечером вы были в лесу с посторонним мужчиной, которому позволили целовать себя? Или ему все равно? А может, это как раз тот случай, когда говорят о «свободных отношениях»?
Энди почувствовала, как вспыхнули ее щеки, сначала от воспоминаний о вчерашнем вечере, потом от гнева.
– У нас чисто дружеские отношения.
– Только не надо мне лгать. «Я знаю, что ты меня любишь, и я тоже тебя люблю». Кому вы это говорили?
– Так вы подслушивали?
– Случайно слышал. Вы разговаривали по Телефону отнюдь не шепотом. А я как раз поднимался к себе наверх. Конечно, я не мог не слышать.
Боже мой! Что же он еще слышал? Если он слышал, как она обещала Лесу поработать над сыном, чтобы раздобыть информацию… Нет, он об этом ее не спрашивал. Ему хочется знать, что у нее с Лесом. Но почему? Если бы это не было так нелепо, она подумала бы, что он ревнует. Наверное, дело тут чисто в мужской гордости. Навряд ли у него было много женщин, которые прямо из его объятий мчатся к телефону, чтобы сообщить другому, что любят его.
– Настоящий джентльмен дал бы знать о своем присутствии.
Он хрипло рассмеялся:
– Я давно перестал быть джентльменом. Итак, я жду. Расскажите-ка мне об этом Лесе.
Сейчас ей следовало бы сказать, что это не его дело, и приказать немедленно отвезти ее в дом. Почему же она не делает этого? Да потому, что по какой-то неизвестной причине ей важно, чтобы Лайон знал правду о ее отношениях с Лесом.
Энди решила не терять спокойствия и, как терпеливая мать, переждать вспышку раздражения своевольного ребенка.
– Лес Траппер – продюсер моей программы. Мы работаем вместе уже много лет. Начинали еще до моего замужества. Я сказала, что люблю его, и это действительно так. Как друга. Лес говорит каждой женщине, от вышедшей из школьного возраста и до престарелой уборщицы нашего заведения, что любит ее. Эти слова ничего не значат. Мы с Лесом никогда не были любовниками.
– Неужели ты думаешь, что я этому поверю?
Энди вспылила:
– Да мне нет никакого дела до того, поверишь ты или нет. Ты вынес мне приговор еще до того, как мы познакомились. Вам, мистер Рэтлиф, не понять, что женщина, которая не является хранительницей домашнего очага, может иметь нравственные устои.
– Ну хорошо. Скажем, у вас с Лесом ничего нет. Интересно знать, поделились ли вы с ним деликатными подробностями нашей прогулки? А может, вместе посмеялись над тем, как вам удалось пробраться в дом и всего за несколько часов приручить всех его обитателей до такой степени, что они готовы есть у вас из рук?
– Нет!
«Значит, – подумала она, – в нем действительно говорит только его растоптанная гордость. И ему наплевать, был у нас с Лесом роман или нет».
– Нет, – тихо повторила она, качая головой.
Лайон нервно покусывал губы. Он никак не мог понять, что в ней так взбесило его. Черт возьми, какая ему разница, с кем она разговаривает по телефону и что говорит? Да, только у него внутри все перевернулось, когда он услышал, что эта женщина желает другому мужчине приятных снов, а в его собственном сне, он это знал, она будет преследовать его до утра.
Выглядит она такой печальной, подавленной. Возможно, это только игра хорошей актрисы. Лайон был в смятении. Он не знал, чего ему хотелось больше: задушить или поцеловать ее. Казалось, губы Энди звали его. Они обещали сладкое забытье от всех горестей, пережитых им. Энергия, которую Энди буквально излучала, была способна возродить в нем то, что умерло много лет назад, освободить от одиночества, к которому он привык за эти годы.
Чисто физиологические потребности ему помогали утолить многие женщины, но после каждого из таких приключений он испытывал жгучий стыд и пустоту. Он мечтал о женщине, которая будет способна принять его целиком, со всеми его достоинствами и недостатками.
Он взглянул на Энди и чуть вздрогнул, увидев на ее щеке слезинку. В тот же миг Энди вскинула вверх ресницы. Нет, глаза ее сухи. Это была всего лишь капля дождя.
– Нам лучше вернуться, – грубовато сказал Лайон, – начинается дождь.
Это было мягко сказано. Не успел он завести мотор, как на них обрушился ливень. За плотной стеной дождя ничего не было видно.
– Держись, – прокричал он, и джип помчался в противоположном направлении от дома.
Лайон вел машину наугад по неровной дороге. Сильный порыв ветра сорвал с него шляпу и умчал прочь. Энди крепко вцепилась в сиденье, опасаясь за свою жизнь. Ветер рвал ее волосы, струи дождя хлестали по лицу и рукам.
Вдруг Энди показалось, что они сейчас врежутся в скалу. Только когда они приблизились, она разгадала намерение Лайона. Он переключил скорость, и машина медленно въехала в небольшую пещеру. Внутри было темно.
Лайон выключил мотор, и стало тихо. Лишь монотонный шум дождя нарушал эту обволакивающую тишину.
– С вами все в порядке? – спросил он наконец.
Энди дрожала – от холода. Промокшая насквозь одежда неприятно облепила тело. К тому же ее тревожило смутное беспокойство.
– Да. – Зубы ее выбивали дрожь.
Лайон изучающе смотрел на ее бледное и напряженное лицо. Он проследил путь капли, которая, скатившись с виска, поползла по щеке. Совершенно непроизвольно он протянул руку и поймал каплю пальцем. И, словно испугавшись своего жеста, тут же отдернул руку.
Энди не шелохнулась.
Лайон отвернулся и уставился на каменную стену пещеры. Затем легонько ударил себя кулаком по колену – единственный жест, который выдал его внутреннюю муку. Из последних сил он старался сохранить самообладание, но чувствовал, что летит в пропасть…
Одним резким движением он повернулся к Энди и притянул ее к себе:
– Только, пожалуйста, не будь лгуньей. Прошу, не будь.
Его поцелуй был долгим и страстным. Здесь не было места тонкости чувств и нежности, а только всепоглощающая страсть. Волна желания подхватила их обоих и унесла в безумном потоке.