Браун Сандра. Последнее интервью

   Они жадно испивали друг друга. Он дразнил ее, щекоча кончиком языка ее губы. Он впитывал их вкус. Наконец Лайон оторвался от ее рта и прижался к шее, вдыхая аромат кожи. Он погладил ее руки:
   – Тебе холодно?
   – Нет, – выдохнула она. – Нет.
   – Энди, тебя действительно ничего не связывает с Лесом Траппером?
   – Только работа и дружба. Меня ничто ни с кем не связывает. С тех пор как погиб Роберт.
   Он недоверчиво заглянул в ее золотистые глаза, словно хотел прочесть в них правду:
   – Мне так хочется верить тебе.
   – Верь. Это правда.
   – Почему ты хочешь взять интервью у моего отца?
   На лице Энди отразилось неподдельное изумление.
   – Я тебе уже говорила о причинах. Может быть, ты думаешь, что я преследую какую-то скрытую цель?
   – Нет. Думаю, что нет, – медленно произнес он. – За эти годы многие пытались нарушить его уединение. Но он не хотел, чтобы мир, который он создал для себя, моей матери и меня, был разрушен. Возможно, если бы он не избегал журналистов, он не стал бы объектом многочисленных домыслов. Его отшельничество продиктовано причинами исключительно личного порядка. Пока не появилась ты, он был твердо намерен унести с собой в могилу воспоминания о своей жизни, так и не удовлетворив больного любопытства американцев. С одной стороны, я рад, что он тебя не вышвырнул. – Лайон наклонился и поцеловал ее в ключицу. Неожиданно глаза его посуровели. – А с другой стороны, я боюсь за него.
   Энди откинула с его лба непослушную прядь мокрых волос:
   – Почему, Лайон? – Она упивалась звуком его имени, и только ради того, чтобы услышать его снова, повторила вопрос: – Ты боишься за его здоровье, Лайон?
   – Это и еще… Да так, ничего. Как ты красива, Энди, – прошептал он, целуя ее.
   Недомолвка Лайона испугала Энди. Ее на мгновение охватила паника. Неужели снова подтвердилась сверхъестественная способность Леса чуять тайны? Неужели с отцом Лайона связано что-то такое, что он не хотел бы предавать огласке? Нет! Господи, умоляю, не дай мне обнаружить то, что нельзя предавать огласке. Конфликт между совестью и интересами дела был проклятием каждого репортера, стремившегося к объективности. Энди отогнала от себя тревожные мысли и сосредоточилась на поцелуе Лайона.
   Он пощекотал языком уголок ее рта, провел им по щеке и начал играть с серьгой. Одной рукой он крепко обнимал Энди, а другой поглаживал ее шею, постепенно опускаясь вниз. Коснулся ее левой груди и замер, чувствуя, как под ладонью бьется ее сердце.
   – Энди? – В вопросе просьба даровать свободу действий.
   – Лайон. – Свобода дарована.
   Лайон обладал талантом понимать тело женщины; Энди ощутила прикосновения его рук именно там, где они были более всего желанны.
   – Когда я увидел тебя у Гейба, мне тотчас захотелось дотронуться до тебя. – Его шепот у уха сам по себе был уже лаской. – Ты была похожа на маленького ангела.
   – Меня всегда смущал мой рост.
   Лайон тихо рассмеялся. Его ласки стали смелее, настойчивей. Он продолжал открывать для себя ее тело.
   – Напрасно. В юности я грезил о девущках именно с такой фигурой.
   – Меня как раз и смущали такие мечтательные юноши, вроде тебя, которые все время пялились на меня.
   – Я тронут.
   – Когда ты увидел меня у Гейба, каким было твое первое впечатление?
   – Что у тебя красивые глаза и потрясающие…
   – Кроме этого!
   – О, тогда это уже второе впечатление.
   – Лайон, я серьезно.
   – Я тоже.
   Он снова рассмеялся. Потом, действительно посерьезнев, он убрал руку с ее груди и запустил пальцы в ее волосы, все еще мокрые от дождя.
   – Я подумал, что ты очень привлекательная женщина, с которой мне хотелось бы оказаться в постели.
   Энди захватила такая волна эмоций, что она не сразу смогла выговорить:
   – А сейчас?
   – А сейчас я думаю, что ты очень привлекательная женщина, которую нужно сначала узнать получше, а потом уже думать о близости с ней. Первый импульс основывался исключительно на физическом желании, на вожделении. Что такое мое второе чувство, я пока еще не понимаю, но конечное желание то же. – Он взял ее за подбородок. Казалось, он хотел прочесть ее мысли. – Ты понимаешь, о чем я говорю?
   С дрожью в голосе, чуть ли не со страхом, она проговорила:
   – Кажется, да.
   – Я не хочу, чтобы мы неправильно поняли друг друга, – спокойно сказал он.
   «Как он может быть таким спокойным, когда я вся дрожу?»
   – Я хочу заниматься с тобой любовью: неторопливо, даже лениво, или как дикарь, с неукротимой страстью.
   Так откровенно дерзко не говорил с ней ни один мужчина, за исключением, может быть, Леса. Но тот просто шутил, поддразнивал ее, а Лайон был совершенно серьезен. Преодолевая смущение, она спросила:
   – Что я для тебя? Очередной трофей на каминной полке? Или цель, которую требует поразить твое самолюбие? Подумай еще, Лайон. Я никогда не была и не буду легкой добычей.
   – Я и не собирался устраивать состязание. И не захотел бы тебя, будь ты легкой добычей. Просто я подумал, что поступлю справедливо, если буду с тобой честен до конца.
   Энди была взрослой женщиной, на ее пути встречалось немало мужчин, и все же она растерялась. Она не знала, как вести себя с Лайоном, не могла разобраться в своих чувствах к нему. А вдруг он всего лишь хочет усыпить ее бдительность, чтобы потом помешать взять интервью?
   Нет, такой поцелуй не мог быть фальшивым. Но если это так, то мир потерял в лице мистера Рэтлифа-младшего великолепного актера. В таком случае лучше сразу поставить все точки над «i».
   – Я буду делать свою работу, Лайон, что бы ни произошло между нами. Никто и ничто не помешает мне быть объективной. И уж конечно, я не предполагала, что между нами могут возникнуть личные отношения.
   – Я тоже не знал, что увлекусь тобой. Но отношения к этим интервью я не изменил.
   – Тебе нечего опасаться с моей стороны.
   – Это ты берегись, если я почувствую, что твои намерения не так чисты, как ты это представляешь.
   На этой зловещей ноте он обернулся к выходу и, увидев, что ливень перешел в мелкий моросящий дождь, сказал:
   – Нам лучше поторопиться домой. Отец и Грейси будут волноваться.

* * *

   Когда Энди и Лайон, промокшие до нитки, вошли в кухню, генерал и Грейси не только не проявляли признаков беспокойства, но были в полном восторге и от души смеялись над Энди, которая неуклюже шлепала по полу в разъезжающихся сандалиях.
   – Поскольку вы так и не объявились к ленчу, генерал перекусил прямо здесь, на кухне. – Грейси сочла нужным объяснить, почему ее хозяин оккупировал дальний угол разделочного стола.
   – Очень вкусный суп, – сказал он. – Рекомендую обсохнуть и отведать его.
   Молодые люди поспешили последовать его совету. Переодевшись, Энди вышла в коридор и увидела Лайона, притворявшего за собой дверь своей комнаты. Из чисто женского любопытства она не могла не узнать, что находится за этой дверью.
   – Ты похожа на школьницу, – сказал он шутливо, дернув ее за мокрый хвост. – Хотя тебе идет. – Взгляд, которым он окинул Энди, был красноречивее всяких слов. – Просто чтоб ты знала – та вязаная штучка понравилась мне больше.
   На этот раз Энди была в хлопчатобумажной рубашке с погончиками.
   – Что еще можно ожидать от такого убежденного защитника домостроя, как ты.
   – Точно подмечено. – Он обаятельно улыбнулся.
   Во время обеда Лайон пребывал в хорошем настроении. Покончив с едой, он натянул плащ и нахлобучил соломенную шляпу. Точно такую же унес ветер.
   – На ранчо много работы, и я не могу сидеть без дела. Увидимся за ужином, – сказал он всем, но при этом смотрел на Энди.
   Подмигнув ей, он вышел во двор. Энди поспешно отвела глаза, надеясь, что генерал и Грейси ничего не заметили. Но – увы – ее надежды были напрасны.
   – Я немного вздремну, Энди. Потом, если пожелаете, поговорим о работе. Я буду в вашем распоряжении до ужина.
   – Спасибо, генерал.
   – Прекрасный суп, Грейси, – повторил он, выезжая из кухни.
   – Бедняга, он почти ничего не может есть.
   Энди принялась помогать Грейси убирать сo стола.
   – Он очень болен? – тихо спросила она.
   – Очень. Я стараюсь подготовить себя к неизбежному, но знаю, что мне будет ужасно горько, когда он покинет этот мир. Это великий человек, Энди.
   – Я это поняла, как только увидела его. Вы работаете у него уже много лет?
   – Почти сорок. Я была девчонкой, всего двадцати лет, когда они с миссис Рэтлиф наняли меня. Она была настоящая леди. Нежная, как цветок. И всю себя отдавала мужу и сыну. После смерти Розмари генерал не посмотрел ни на одну женщину, хотя я считала, что Лайо-ну нужна мать. Мне кажется, генерал подсознательно возложил эту роль на меня.
   – Лайон рассказывал мне, что вы заботились о нем, как мать.
   Грейси перестала вытирать стол:
   – Он это сказал? Ну тогда мне, наверное, удалось стать неплохой заменой его бедной матушки. Я очень беспокоюсь за мальчика. Его гложет злоба, и это пугает меня.
   – Он говорил, что был женат.
   – На самой красивой из девушек, каких мне доводилось видеть. – Тут она поморщилась, Как от скверного запаха. – Но красота скрывала истинное ее лицо. Со дня их несчастной женитьбы она не давала Лайону ни дня покоя. То это ей не так, то другое. Вечно-то она хныкала да жаловалась. Она, видите ли, «влачила жалкое существование в этой глуши, понапрасну растрачивала свои молодые годы». А ей хотелось, чтобы жизнь вокруг нее била ключом. Она всегда мечтала стать моделью и сделать карьеру в мире моды. И вот однажды она упорхнула в Нью-Йорк. И больше мы ее не видели. Для нас с генералом это было счастливое избавление. А Лайон переживал. Не сказать, чтобы он больно скучал по ней. Честно говоря, я думаю, он тоже был рад, что она уехала. Но все же что-то эта женщина перевернула в его душе.
   – Он озлоблен против женщин, которые много времени отдают работе.
   Грейси удивленно подняла брови:
   – Включая вас?
   – Меня в особенности.
   – Ой, да ладно. Я вижу, что вы просто выбили его из колеи, когда так решительно разговаривали с ним вчера. Хотя правильно сделали. Я от души повеселилась, – смеясь, добавила Грейси. – Но вы правы. Он становится подозрительным, когда дело касается женщин.
   – А как ее звали?
   – Кого? Его жену? Джери.
   – Джери, – рассеянно повторила Энди.
   Грейси сложила руки на животе и, склонив голову набок, точь-в-точь как вчера, внимательно посмотрела на Энди.
   – Когда вы прогуливались под дождичком, может, случилось что-то еще, кроме того, что вы вымокли, а?
   Энди почувствовала, как жгучая краска заливает ее лицо.
   – Изви… Извините меня. Мне нужно просмотреть записи.
   Когда она, неуклюже пятясь, вышла из кухни, услышала, как, хихикнув, Грейси сказала:
   – Я так и знала!

* * *

   – Итак, в моем номере гостиницы сидит чемпион Уимблдонского турнира среди мужчин. При нем огромный кубок победителя.
   Энди рассказывала, какие с ней приключались истории на работе, и все внимание было приковано к ней. Даже Грейси забыла о своих обязанностях и слушала Энди раскрыв рот. Глаза генерала были прикрыты, но он улыбался, и Энди поняла, что он тоже слушает. Лайон, откинувшись на спинку стула, вертел в руках бокал с вином.
   – Можете себе представить, как я была горда, что он согласился дать интервью. Меня буквально распирало от восторга. Это была настоящая удача. Единственное условие, которое поставили его тренер и менеджер, – интервью должно быть не более десяти минут.
   Съемочная группа готовилась к работе. Вокруг нас бегали люди со шнурами и юпитерами. И тут случилось нечто ужасное. Один не в меру усердный ассистент слишком поторопился, устанавливая треногу со светом, и задел ногой шнур. Дальше все происходило, как в замедленной съемке: ты видишь, что происходит, но не можешь ничего сделать, чтобы предотвратить трагедию. Лампа упала прямо на макушку новоиспеченному чемпиону.
   Грейси прикрыла рот ладошкой. Лайон громко рассмеялся. Улыбка генерала стала еще шире.
   – Благодарю покорно! Вы смеетесь! – воскликнула Энди с притворным негодованием. – Впрочем, наш чемпион серьезно не пострадал.
   – И что же произошло? – спросил Лайон.
   – Я затаила дыхание. К тому же было чувство, что характер у него скверный. Но, как настоящий чемпион, он с блеском выдержал испытание. Спокойно промокнул кровь…
   – Кровь?! – ужаснулась Грейси.
   – Разве я не говорила? – невинно спросила Энди, и все рассмеялись. – По правде сказать, он действительно не очень пострадал. Но, когда на него падал штатив, я уже видела заголовки в газетах: «ЧЕМПИОН УИМБЛДОНСКОГО ТУРНИРА УМИРАЕТ ОТ РУК АМЕРИКАНСКОЙ ЖУРНАЛИСТКИ».
   – А у кого еще вы брали интервью? – задала Грейси традиционный вопрос и присела за стол, перестав даже делать вид, что прислуживает за столом.
   – Надо подумать, – задумчиво протянула Энди. – Были и великие люди, или к ним приближенные, и простые американцы, которые почему-то попали в блок новостей.
   – Назовите кого-нибудь из знаменитостей, – попросила Грейси.
   Энди с беспокойством посмотрела на Майкла Рэтлифа, но он казался таким спокойным и вовсе не уставшим, хотя днем они очень долго беседовали.
   Энди начала загибать пальцы:
   – Боб Хоуп, Нил Армстронг, Реджи Джексон, Джон Денвер, принц Великобритании Эндрю, Михаил Барышников.
   – Ах! – с благоговением воскликнула Грейси.
   – Только мужчины? – неожиданно раздраженно спросил Лайон.
   – Нет. – Энди улыбнулась. – Среди прочих были Лорен Бэкол, судья Сандра Дей О'Коннор, Кэрол Бернет, Фарра Фосетт и Дайана Росс. Это только некоторые имена, – озорно добавила Энди, разгибая пальцы.
   – А есть такие, у кого вы хотели бы взять интервью, но пока этого не сделали? – спросил Лайон.
   – Генерал Майкл Рэтлиф и, – Энди обратила взор к небесам, – Роберт Рэдфорд.
   – Ой-ой-ой, ну вы и сказали. – Грейси покачала головой.
   Генерал громко рассмеялся:
   – Мне приятно оказаться в такой компании.
   Лайон тоже смеялся.
   – Папа, – сказал он, когда наконец все успокоились, – тебе все-таки лучше отправиться в постель.
   – Ты прав, конечно, хотя я не чувствую усталости. Мне было так весело с вами.
   Энди подошла к генералу и поцеловала его в щеку. Похоже, это стало ритуалом.
   – Спокойной ночи, генерал. Отдыхайте.
   – Спокойной ночи. – Он покинул столовую.
   Лайон посмотрел на Грейси:
   – Доктор приходил утром?
   – Да, пока вы мокли под дождем.
   – И?
   Она положила руку на его плечо:
   – Все в руках господа, Лайон.
   Он нежно похлопал ее по руке и печально взглянул на нее. Но в следующую же секунду тряхнул головой, словно прогоняя мрачные мысли, и поднялся:
   – Энди, мне не хочется покидать тебя, но сегодня собрание ассоциации животноводов, и я должен на нем присутствовать. Ты не будешь скучать?
   Подавив разочарование, Энди улыбнулась:
   – Нет, конечно. Мне нужно подготовиться к интервью.
   – Тогда спокойной ночи.
   – Спокойной ночи.
   Энди слышала, как за ним закрылась входная дверь, но она не скоро нашла в себе силы покинуть столовую.

* * *

   Энди так и не поняла, что ее разбудило. Просто неожиданно она проснулась и села на кровати. Светящиеся стрелки часов на тумбочке показывали начало пятого. Отбросив одеяло, она подбежала к окну.
   Все было тихо. Но вдруг она услышала какой-то шум. Энди показалось, что звуки доносились со стороны реки. Внезапно она увидела в темноте прыгающие лучи света. Два луча двигались параллельно, потом исчез один, затем Другой.
   Кто это может быть? Рабочие с ранчо? Она посмотрела на флигель. Все тихо. Посторонние? Но кто? Может, другие репортеры узнали, что она здесь, и решили разведать?
   Кто бы это ни был, необходимо сообщить Лайону.
   Она опрометью выскочила в коридор и побежала к его комнате. Даже не постучавшись, она распахнула дверь и, задержавшись на секунду у порога, чтобы глаза привыкли к темноте, пробралась к огромной кровати.
   Он лежал на животе, обхватив рукой подушку, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Обнаженная широкая спина выделялась темным пятном на белоснежной простыне. Склонившись над ним, она легонько коснулась плеча:
   – Лайон.

Глава 5

   Он вскочил так резко, что едва не ударил ее головой в подбородок:
   – Что?.. Энди? Что такое?
   – Около реки происходит что-то странное, – сказала она, с трудом выговаривая слова. Энди не могла точно сказать, из-за чего так стучит ее сердце: была ли причиной тому возможная опасность, или так на нее подействовала близость Лайона. – Свет фонарей, какой-то шум.
   – У реки?
   – Да. Я проснулась и…
   Она замерла на полуслове, когда Лайон поднялся. Он был совершенно обнажен. Проскользнув мимо нее в темноте, схватил джинсы и быстро натянул их.
   – Что за шум? – спросил он, застегивая «молнию».
   – О… – Энди начала заикаться. – Э… Вроде смех, что-то такое…
   Она неловко замолчала, и в тишине спящего дома неестественно громко щелкнула кнопка на поясе его джинсов.
   – Сколько фонарей? – Он прошел к бюро и открыл верхний ящик.
   – По-моему, два. Ты думаешь… Это оружие?
   – Да. Спасибо, что разбудила меня. Может быть, ничего серьезного, но лучше я проверю.
   – Я тоже пойду.
   – Черта с два.
   – Пойду. А если ты не возьмешь меня с собой, прокрадусь следом.
   Лайон взглянул на нее. Даже в темноте – они специально не включали свет, чтобы никого не потревожить, – он увидел, как упрямо вздернут ее подбородок.
   – Ладно, идем. – К ее удивлению, в его голосе не было раздражения. Стараясь не шуметь, они тихо прошли по спящему дому.
   – Не отставай, – прошептал Лайон, открывая стеклянную дверь, выходившую на террасу перед бассейном.
   Крадучись, они пересекли внутренний дворик, обошли бассейн и вышли на тропинку, ведущую к реке. Как только они ступили на нее, Лайон обернулся:
   – Ты еще здесь?
   – Да.
   – Черт возьми, что на тебе надето?
   – Ночная сорочка.
   – Слишком белая ночная сорочка. Ты похожа на леди Макбет. Да тебя видно за милю. Есть что-нибудь под ней?
   – Только самое нижнее белье.
   – Слава богу, – проворчал он и тут же неожиданно выругался: – Дьявол! Обувь-то хоть на тебе есть? – прошипел он.
   – Нет.
   – Тогда осторожней. Тут острые камни.
   Лайон неожиданно остановился. С разгону Энди ткнулась ему в спину и, чтобы не упасть, вцепилась в него.
   – Я вижу свет, – прошептал он.
   Луч фонарика скользнул по деревьям. Журчание воды заглушало почти все другие звуки, но все же они различили голоса. Вот кто-то заговорил чуть громче остальных, и сразу в ответ раздалось приглушенное «тш-ш-ш».
   – Ступай осторожно, – предупредил Лайон, делая шаг вперед.
   Сквозь густые ветви деревьев они разглядели несколько темных силуэтов на фоне реки, похожей в лунном свете на расплавленное серебро. Кто-то тихонько выругался. И тут же – приглушенное хихиканье. Энди успокоилась. Эти странные пришельцы никак не могут быть профессиональными преступниками.
   – Все ясно, – прошептал Лайон и повернулся к Энди. – Сейчас немного повеселимся. Подыграй мне.
   – Но что…
   – Просто подыграй. Увидишь.
   Топая, как стадо слонов, Лайон с шумом продрался сквозь кусты и вышел на берег. Энди аж подскочила на месте, когда он заорал: «Что, черт возьми, здесь происходит?» – и только потом включил свой супермощный фонарь.
   Она увидела, как две или три фигуры спрятались в огромной надувной лодке, стоящей у берега.
   Три парня лет восемнадцати стояли, как животные, парализованные светом фар на шоссе. И без того напуганные, они застыли от ужаса, когда Лайон направил на них пистолет. Он подошел к одному из парней.
   – Вы ведь не будете в нас стрелять, да?
   – Еще не знаю, – угрожающе сказал Лайон. – Кто вы такие и что вам надо посреди ночи на моей земле?
   Парень беспокойно взглянул на дружков, как бы ища поддержки, но те молчали. В лодке произошло какое-то движение и послышался сдавленный смех.
   – Мы… Мы студенты из Юты. Плывем вниз по реке. Парень, у которого мы брали лодку, сказал, что хозяева не возражают, когда туристы останавливаются на берегу. Главное, чтобы они не заходили на территорию усадьбы.
   – Ну и? – Лайон лениво поигрывал пистолетом. – Сейчас вы на территории поместья.
   – Мы… Мы напились пива и… э… ну, в общем, наша лодка перевернулась, когда мы проплывали стремнины в нескольких ярдах отсюда вверх по течению. Мы здесь остановились, чтобы просушить вещи.
   Из лодки снова послышался смех, и парень раздраженно посмотрел в ту сторону. Потом боязливо взглянул на Лайона:
   – Нам ужасно жаль, сэр. Мы не хотели сделать ничего плохого. Клянусь богом.
   Лайон как бы нехотя засунул пистолет за пояс. Парень и его друзья вздохнули с облегчением. Обхватив Энди за плечи, Лайон прижал ее к себе:
   – Вы чуть до смерти не напугали мою жену. Мы только закончили заниматься любовью, она подошла к окну и увидела свет ваших фонарей. Она подумала, что ее бывший муж пришел отомстить ей. Он находится в заведении для шизофреников и склонен к насилию.
   Энди с трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица, хотя внутри все клокотало от злости. Когда он сказал, что они занимались любовью, юнцы посмотрели на нее с похотливым интересом. Энди не отказала себе в удовольствии наступить Лайону на ногу. Он лишь стиснул зубы.
   – Мы, разумеется, сожалеем, что потревожили вас во время… Я хотел сказать, мы не хотели помешать вашим… Простите, что побеспокоили вас, – наконец выпутался спикер вымокшей команды.
   – Энди, пойди проверь лодку. Может, этих глупых девчонок держат там против воли? И спроси, все ли у них в порядке?
   – Они просто испугались, сэр.
   Энди, стараясь не поранить ноги об острые камни, пробралась к лодке и заглянула внутрь. Три вымокшие насквозь девушки сидели, прижавшись друг к другу. Беглый осмотр плавсредства показал, что из провизии осталось только шесть упаковок баночного пива.
   – С вами все в порядке? – спросила она у несчастной троицы.
   – Да, мэм, – хором ответили девицы.
   Энди поразилась, услышав от них обращение из лексикона учебника хороших манер. Наверное, последний раз они произносили «мэм» в детском саду.
   – Там есть еще пиво, Энди?
   – Да.
   Лайон подошел к лодке и, взяв две упаковки, отдал их Энди. Взяв их одной рукой, другой она захватила рубашку, стараясь прижать ее как можно плотнее к телу: на фоне лунного света очертания ее тела, наверное, слишком хорошо видны.
   – Через час начнет светать, – сказал Лайон. – Если увижу вас здесь после рассвета – вернусь. И не дай бог, если найду здесь какой-нибудь мусор, бумажки, сигаретные окурки или еще что. Я немедленно вызову шерифа, и он арестует вас за незаконное проникновение на чужую территорию. Все понятно?
   Энди ответила бы утвердительно на любой вопрос, заданный таким тоном. Умение добиваться безоговорочного послушания он унаследовал от отца.
   – Да, сэр, – хором ответили все шестеро.
   – Ну, тогда ладно. И впредь, чтобы избежать неприятностей, советую сначала устроиться на ночлег, а потом уж открывать банки с пивом. Река местами очень опасна, и пить во время навигации – дело рискованное.
   – Да, сэр, – пропел слабый хор.
   – Пойдем, Энди. Теперь можно вернуться в постель.
   В ответ на последнее заявление Энди наградила его убийственным взглядом и только потом пошла за ним. До них еще довольно долго доносились приглушенные голоса горе-путешественников, которые после их ухода принялись затаскивать в лодку вещи. Если их не отрезвило ночное купание, то слова Лайона явно произвели больший эффект.
   – Я тебя убью, – сказала Энди.
   – За что? – невинно спросил он.
   – Жена? И сумасшедший бывший муж, всего-то? Как ты только до такого додумался?
   – А ты предпочла бы, чтобы я сказал: «Это моя гостья, миссис Мэлоун»? Догадываешься, что они могли подумать, если бы я так тебя представил? Тем более что ты увязалась за мной полуголая среди ночи?
   – Я увязалась за тобой среди ночи, потому что думала, что тебе угрожает опасность. И вовсе я не полуголая.
   – Полуприкрытая в рамках добродетели.
   – Так-то лучше. – Они тихо рассмеялись. – Но не было никакой необходимости говорить, что мы… э…
   – …занимались любовью?
   – Да. – Ступая следом за ним, Энди остро ощущала тепло его тела и была рада, что он не видит ее. – Мог бы сказать, что мы спали.
   – Это так приземленно, что не заинтересовало бы их. Хотя они и так ошалели, увидев тебя.
   – Скорее они ошалели от твоего фонаря и револьвера.
   – Вообще-то это пистолет, – поправил он ее. – Возможно, сначала они действительно видели только его, но затем… они видели только тебя. Не скажи я, что ты моя жена, не намекни, что мы счастливы в браке, вдруг у них появилось бы искушение скрутить меня и заняться тобой.
   – Не забывай, что с ними были девушки.
   – Похожие на мокрых крыс. Нет, думаю, они предпочли бы тебя.
   Наконец они добрались до дома.
   – Знаешь, ты сейчас особенно хороша, взъерошенная после сна и полуодетая в рамках добродетели.
   Проходя мимо него к двери, Энди пробормотала:
   – Спасибо.
   Спасибо? За что «спасибо», когда ей следовало дать ему пощечину.
   – Когда ты меня разбудила, – послышалось вслед, – я на секунду подумал, что ты пришла за другим.
   Энди споткнулась о ступеньку, сделав вид, что не поняла намека.
   – Во сколько ты вернулся домой?
   – Где-то в половине двенадцатого. После собрания мы отправились выпить.