Страница:
Шелли изучала носок своей туфли, конечно, это было не так интересно, как созерцание его мужественной фигуры, зато вполне безопасно. Когда она взглянула наконец на Гранта, здравомыслие покинуло ее.
– Я не смогу вам помочь, – постаралась как можно убедительнее произнести она.
– Ты отлично учишься, – продол – жал он, словно не слыша ее слов. – Понимаю, что в этом семестре у тебя большая нагрузка, но ведь ты не работаешь и не обременена семьей. А ты так нужна мне.
Она в упор посмотрела на него. Слова эти прозвучали отголоском услышанных ею прежде, хотя выражение его лица заставило Шелли заподозрить в этой фразе двоякий смысл. Но он выбрал верные слова; и Шелли почувствовала, как сопротивление ее тает.
– Уверена, вы могли бы найти кого-нибудь другого, – уже не так решительно проговорила она.
– Наверняка мог бы. Но мне не нужен никто другой. Мне нужна ты.
Неестественно напрягшиеся мышцы ее спины расслабились, плечи вновь обрели женственные очертания. Избегая его взгляда, Шелли снова уставилась на пасмурный, дождливый пейзаж за окном.
– Г-где бы вы хотели работать?
– Удобнее всего – у меня дома: там все бумаги. Таскать их туда-сюда слишком тяжело. У меня отличная подборка материалов для экзамена, и все такое прочее.
Она покачала головой.
– Это было бы неразумно, Грант. – Не желая признаться, что для нее будет невыносимо находиться с ним наедине в той уютной комнате, Шелли напомнила: – Если ректор Мартин узнает…
– Я скажу ему, что мне нужен был помощник, и это чистая правда, а ты моя лучшая студентка, и это тоже правда.
– На мой взгляд, гораздо лучше было бы взять этого самого необходимого тебе помощника из числа студентов мужского пола.
Впервые уголки его рта приподнялись в улыбке.
– Лучше для кого? – Добившись от нее ответной робкой улыбки, он с неподдельной нежностью произнес: – Мне так тебя не хватало, Шелли. – Не надо, – закачала она головой, – прошу тебя, не надо. Не усугубляй все, так только хуже…
– Но это ты все усугубляешь. Я обещал, что все будет по-твоему, но больше я не в силах выносить такую неопределенность.
– Почти три недели ты не обращал на меня внимания! – воскликнула Шелли; в ней заговорила уязвленная женская гордость. – Как будто я умерла.
– О нет, Шелли. Я все время думал о тебе и надеялся – пусть это звучит жестоко, – что ты страдаешь не меньше меня. Каждую ночь я ложился в постель с мыслями о тебе, твоем запахе, твоем вкусе…
– Прекрати…
– Я так сильно тебя хочу, что все тело болит. – Он сделал шаг вперед и положил руки на ее плечи. – Шелли… Дверь открылась.
– Мистер Чеп… О, прошу прощения, – вкрадчиво протянула возникшая на пороге студентка и, прищурившись, развязно прислонилась спиной к дверному косяку.
Шелли поспешно вытерла слезы и отвернулась к окну.
– В чем дело, мисс Циммерман? – раздраженно спросил Грант.
Девица, явно не из пугливых, встретила его строгий взгляд нахальной улыбкой.
– Ни в чем. Это вообще-то может подождать. Зайду попозже, – небрежно бросила она и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Несколько секунд оба стояли не двигаясь, затем Грант подошел к Шелли:
– Изви…
Она порывисто обернулась.
– Почему бы тебе не пригласить ее к себе в помощницы? Кажется, она на все для тебя готова.
Удивление, отразившееся на его лице, вызвало у Шелли удовлетворение, однако не умерило ее гнев. Она обрушила на Гранта злость, которую испытывала к самой себе: она ничуть не лучше других девиц, кидающихся ему на шею. Сколькими же сердцами он забавляется? Мысль, что она может стать одной из наложниц его гарема, взбесила Шелли.
– Не сомневаюсь, что твоя мисс Циммерман и ей подобные сгорают от желания проводить с тобой долгие вечера, корпя над твоими пыльными учебниками.
Гранту стоило немалых усилий совладать с собой: это выдавали желваки, ходуном заходившие на его скулах, и побелевшие костяшки судорожно сцепленных пальцев.
– Она не «моя», эта мисс Циммерман! И вообще, при чем здесь она? Глупая девчонка, и только. И что из этого? Доверяй же мне хоть немного, Шелли! – раздраженно воскликнул он. – Итак, ты станешь помогать мне или нет?
Это был вызов, дерзкий и бескомпромиссный, и Шелли следовало принять его.
– Да, я тебе помогу. Проведу для тебя необходимые исследования и буду проверять экзаменационные работы. Но учти, это чисто деловое соглашение.
– Отлично. – Я серьезно. Чистый бизнес.
– Понимаю.
Оба они лгали себе и друг другу, и оба сознавали это.
– Сколько же ты собираешься мне платить?
Чертыхнувшись вполголоса, Грант засунул руки в карманы брюк, отчего ткань на бедрах натянулась. Шелли отвела глаза.
– Как насчет двадцати долларов в неделю? За два вечера в неделю.
– На мой взгляд, лучше сорок долларов в неделю. По двадцать долларов за вечер, максимум по три часа – с семи до десяти. – Согласен, – проворчал он. – Жду тебя сегодня вечером.
– Завтра у меня контрольная по экономике, надо подготовиться. Так что жди меня завтра вечером.
– Хорошо, – неохотно согласился он. – Я за тобой заеду.
– Сама доберусь.
– Что ж, ты знаешь, где я живу.
– Да. Увидимся ровно в семь, мистер Чепмен.
Пройдя мимо него, она распахнула дверь и пулей выскочила в коридор, опасаясь, что еще чуть-чуть – и она поддастся порыву обнять его, умоляя о поцелуе.
– Ты точно минута в минуту, – заметил он, открывая ей дверь вечером следующего дня.
– Я же обещала.
– Заходи. – На нем были потертые джинсы и трикотажная майка, на босых ногах – шлепанцы. Увидев Гранта в столь непарадном облачении, Шелли почувствовала, как сердце ее заколотилось сильнее, а ладони вспотели, – однако она взяла себя в руки и, невозмутимо миновав его, вошла в квартиру.
На Шелли была накрахмаленная белая блузка с узким черным галстуком и черная шерстяная юбка. Собранные в хвост волосы довершали строгий и деловой облик, который она сочла нужным создать. С напускным отвращением Шелли оглядела горы бумаг, беспорядочно разбросанных на журнальном столике и полу.
– С чего мне начинать? Грант повесил ее плащ на крючок у входа и жестом пригласил Шелли в комнату.
– Мне бы хотелось, чтобы ты просмотрела вот эти три книги – я скажу, какие главы – и выписала случаи, когда конгресс игнорировал право президента налагать вето на законопроекты. Кроме того, отметь, оказался ли принятый законопроект в конечном счете необходимым, и перечисли доводы в подтверждение этого. Получится отличный экзаменационный вопрос. Если студент ознакомился с этим материалом, он сумеет привести несколько хороших примеров.
– А разве я не буду сдавать экзамен?
– Тебе достанутся другие вопросы. Она кивнула, даже не вникая в суть, не в силах думать ни о чем, кроме удивительных глаз Гранта.
– Если возникнут вопросы – я здесь, – сказал он, поудобнее устраиваясь в кресле с ворохом тетрадей в руках.
Остаток вечера они провели в его кабинете. Грант держался подчеркнуто вежливо и отчужденно. Когда Шелли устроилась поудобнее на диване, он включил стереосистему, а сам пересел к загроможденному бумагами столу и погрузился в изучение книг.
Примерно через час он встал и потянулся, вскинув руки высоко над головой. Как раз в этот момент Шелли подняла взгляд и увидела полоску кожи, мелькнувшую между краем его майки и поясом джинсов. Его пупок, окруженный темными шелковистыми волосами, которые так хорошо помнили ее пальцы, явил собой запретное и удивительно волнующее зрелище, лишь на миг оказавшись в поле ее зрения. А его бедра в этих поношенных джинсах выглядели настолько привлекательно, что сердце Шелли едва не выскочило из груди.
Облизнув внезапно пересохшие губы, она усилием воли опустила глаза на страницу, которую изучала, хотя расплывающиеся буквы упорно не желали попадать в фокус. – Колу будешь? – крикнул Грант уже из-за двери бара.
– Да, пожалуйста.
Он вернулся в комнату с двумя высокими бокалами, один из которых поставил на журнальный столик.
– Спасибо, – поблагодарила Шелли.
– На здоровье, – учтиво отозвался Грант.
Ровно в десять вечера она убрала ручку в сумочку, аккуратно сложила все материалы и книги и, поднявшись, направилась к столу Гранта.
– Уже, Шелли?
– Да, все готово, но если мои записи потребуют пояснений – я с радостью.
В неярком освещении его обнаженные руки выглядели восхитительно; гладкие мышцы выглядели еще более рельефно благодаря игре света и тени. Ей хотелось любоваться им подобно скульптору, который восхищается творением своих рук, созданным из глины; ей хотелось дотронуться до него, приласкать его.
– Уверен, что там все ясно и четко. – Он привстал из-за стола. – Платить наличными?
Он был слишком близко, и Шелли попятилась к двери, избегая его взгляда. Она торопливо надела плащ.
– Нет. Можешь давать мне чек раз в две недели.
– Хорошо.
Его голос так манил… Шелли заставила себя обернуться и посмотреть ему в глаза.
– До свидания.
Уже взявшись за ручку двери, она невольно помедлила. Хоть бы он что-нибудь сказал, сделал, потребовал, чтобы они прекратили этот нелепый фарс! В это мгновение, когда ее тело умоляло разум смягчиться, она бы охотно сдалась на милость Гранта, отбросив последние сомнения. Почему же он не протянет к ней руку, не приласкает, не поцелует?
Лицо Гранта было непроницаемым, ничем не выдавая борьбы, происходившей в его душе. Его прощание было кратким и невыразительным:
– До свидания.
В следующий раз он доверил ей проверку экзаменационных работ, предоставив полный перечень тезисов, которые должен был содержать каждый из ответов.
– Только отмечай. А позже я проставлю оценки.
Как и в прошлый раз, в неловком молчании они принялись за работу. Ничто не нарушило этой тишины, пока не зазвонил телефон. Грант вскочил с дивана, где лежал, изучая какую-то книгу.
– Алло, – сказал он в трубку. – Нет, мисс Циммерман, по-моему, еще не проверил… Нет, вы узнаете свою оценку тогда же, когда и все остальные… М-м, я весьма признателен, но… Нет. Всего доброго. – Положив трубку, он с досадой вздохнул: – Никак не отстанет эта девица!
– Прю?
Он повернулся к Шелли, недоуменно сдвинув брови:
– Прю?
Она протянула ему работу мисс Циммерман, которую проверила несколько минут назад.
– Уменьшительное от Прюденс. Вот здесь написано. П-Р-Ю-Д-Е-Н-С, а первые три буквы взяты в кавычки.
Откинув голову, он расхохотался.
– Ничего себе имечко!<Prudence (англ.) – благоразумие, осмотрительность. (Прим. пер.)>
– И часто она звонит? – небрежно поинтересовалась Шелли, аккуратно складывая прочитанные работы. – Ревнуешь?
– Да нет, – коротко ответила она, но затуманившийся взор ее голубых глаз подсказал Гранту о тлеющем в их глубинах пламени.
– Она звонит в те дни, – улыбнулся он, – когда не забывает в классе вещей, за которыми вынуждена вернуться, и когда случайно не сталкивается со мной в студенческом центре.
Шелли хотела было сказать, что, на ее взгляд, студентке не следует так назойливо названивать своему преподавателю. Но кто ей дал такое право? Если уж на то пошло, они с Прю Циммерман в равном положении.
– А она весьма привлекательна, этакая пышечка, – заметила Шелли.
– В том смысле, что у нее пышный бюст?
От неожиданности у Шелли перехватило дыхание, и, стиснув зубы от досады, она процедила:
– Вижу, ты заметил.
– Бульдозер я бы тоже заметил, если бы он все время на меня наезжал, – расхохотался он.
– Бедняжка, – фыркнула Шелли. – Ты же не виноват, что сразил наповал всех студенток университета, верно?
– Кто бы говорил. Ты думаешь, я не заметил, как тот парень, что сидит рядом с тобой, смотрит на тебя телячьими глазами. Наверное, мне следует поблагодарить тебя за то, что не давала ему уснуть на лекции. – Он подошел и остановился всего в нескольких сантиметрах от Шелли. Ей пришлось приподнять голову, чтобы взглянуть ему в глаза. – Более того. Мечты о тебе и мне не дают уснуть.
Во рту у нее пересохло; отведя взгляд, она поспешно встала.
– Мне пора, – осипшим голосом произнесла она.
Как ни странно, Грант не попытался ее остановить, а лишь пристально наблюдал, как она ходит по комнате, берет свою сумочку, плащ, папку, которую принесла с собой.
– Шелли?
– Да? – Она обернулась раньше, чем ее имя слетело с его уст.
Глаза Гранта, блуждая по ее лицу, задержались на губах…
– Да так, ничего, – наконец сказал он со вздохом. – Как ты смотришь, если мы поработаем в пятницу? В четверг вечером у меня заседание кафедры.
– Хорошо.
– Тогда до встречи.
– Там дождь? – Поднявшись из глубокого кресла, Грант подошел к окну и раздвинул жалюзи. – Точно. Льет как из ведра.
– Когда я шла сюда, было жутко холодно.
Она чуть не опоздала. Днем на кафедре устроили чаепитие, и Шелли немного задержалась, чтобы помочь с уборкой. Понимая, что опаздывает, она отправилась к Гранту пешком – до его дома было ближе, чем до стоянки, где она оставила машину.
Пришла она к нему уставшая, но при полном параде: в английском костюме темно-серого цвета и серой жоржетовой блузке – переодеваться не было времени.
– У кого-то свадьба? – язвительно заметил Грант, распахнув перед ней дверь. Сам он был все в тех же джинсах, которые, похоже, служили ему домашней униформой, и майке золотисто-желтого цвета.
Несколько часов они трудились молча. Когда проверка экзаменационных работ близилась к концу, Шелли, услышав глухой стук дождя по крыше, подняла голову. – Хочешь, разожгу камин? – предложил Грант. – Ты уже целый час сидишь поджав под себя ноги, а я знаю, какими холодными они бывают.
Слова его вызвали мучительные воспоминания о вечере, проведенном в библиотеке, когда ладони Гранта согревали ее озябшие ступни. Взгляды их встретились, но лишь на миг; затем Шелли задумчиво посмотрела на камин.
– Не стоит беспокоиться. Осталось проверить всего несколько работ, а потом я уйду.
– Никакого беспокойства, – ответил он, опускаясь на колени перед очагом, чтобы разложить поленья и щепки, лежавшие рядом, на коврике, и подготовить камин к растопке.
Пока Грант разжигал пламя, Шелли проверила еще две работы, делая заметки на полях и сосредоточенно разбирая заковыристый почерк. Вдруг свет над головой погас и комната погрузилась во мрак, не считая тусклого свечения камина.
Она подняла голову и увидела, как
Грант опускает руку от выключателя на стене. В призрачном свете он казался еще крупнее, сильнее и мужественнее. Пламя камина причудливо преломлялось на его лице, погружая в глубокую тень все впадинки. Прочесть его выражение было невозможно, но уверенная поступь, которой он двинулся к Шелли, выдавала решимость.
Шелли опустила на пол ноги, словно приготовившись бежать.
– Мне осталось проверить еще одну работу, – робко произнесла она.
– Это может подождать. А я не могу. Я и без того ждал целых десять лет.
Он остановился перед глубоким креслом, в котором весь вечер просидела Шелли. Она подняла голову и увидела отблеск пламени, танцующего в глубине его глаз. Грант медленно протянул руку, бережно взял ее за подбородок, проведя по щеке большим пальцем, удивительно теплым и нежным.
Глаза ее сами закрылись, когда он коснулся рукой ее рта; губы разомкнулись, уступая его мягкой настойчивости. Подушечкой пальца Грант сначала дотронулся до ее языка, а затем провел им по нижней губе.
Дыхание Шелли прервалось, когда ладони Гранта двинулись вниз по ее шее; кончики его пальцев коснулись нежной впадины, очертили хрупкую ключицу…
Восхитительная истома овладела ее телом, точно внушенная его колдовскими руками, и Шелли наслаждалась этим ощущением. Разве может она отвечать за происходящее, когда его прикосновения лишают ее воли и сил?
Однако, когда указательный палец Гранта очертил линию глубокого выреза ее блузки, Шелли широко распахнула веки… – и встретилась с зелеными глазами Гранта. Одного взгляда хватило, чтобы все сомнения, запреты и осторожность были забыты.
Лицо его выражало нестерпимое желание; глаза пылали страстью. Прерывистое дыхание срывалось с губ, будто шепот, отдавая дань любви женщине, которую чествовали его руки.
Сердце Шелли яростно забилось, когда рука Гранта добралась до верхней пуговицы ее блузки. Он медлил, наслаждаясь этим мгновением, пламенем камина, дождем, смятенным взглядом Шелли. Затем пальцы его осторожно освободили из петли обшитую тканью пуговку. Он положил свою руку на ее сердце, словно желая уловить каждое его трепетное биение.
Вот и вторая пуговица поддалась его умелым пальцам.
Поначалу лишь кончик его указательного пальца несмело двинулся вдоль кружевной каймы ее тонкого лифчика. За ним последовали и другие, пробираясь под тонкую ткань. Шелли робко улыбнулась, Грант улыбнулся ей в ответ, однако лицо его оставалось по-прежнему напряженным.
Он бережно обхватил ее грудь рукой. Шелли запрокинула голову, с губ ее сорвался умоляющий стон. Грант не заставил ее больше ждать.
Осторожно спустив бретельку ее лифчика – так чтобы убрать кружевную ткань, прикрывавшую грудь девушки, – он долго любовался ею. Его тихий восторженный возглас заставил Шелли вновь открыть глаза.
С несказанной нежностью он коснулся ее, дивясь на упругую округлость, казавшуюся обманчиво маленькой под одеждой, однако заполнившей всю его ладонь. Очертив набухший сосок, он осторожно сжал его пальцами, чем привел Шелли в еще большее возбуждение. Из ее горла вырвался неясный звук, что-то похожее на вздох и на всхлип одновременно, и она подалась вперед, словно отчаянно ища опору, которая бы удержала ее в этом мире и помешала улететь к пространство.
Рука ее скользнула под свитер Гранта, пробралась за пояс его джинсов. Шелли прижалась лбом к его животу и принялась медленно покачиваться из стороны в сторону, а в это время Грант продолжал дарить сладкую муку ее груди, другой рукой все крепче прижимая девушку к себе.
– Грант, Грант… – повторяла она, словно заклинание, в такт движениям его нежных пальцев. Лифчик ее оказался внизу, под грудью; освобожденная грудь вбирала ласки сильной мужской руки. Рука Гранта блуждала вроде бы без видимой цели, но ласкала Шелли так, что волны наслаждения, одна за другой, захлестывали ее. – Прошу тебя… – задыхаясь, вымолвила она. Рука ее сжалась, направляя его вниз.
Наконец Грант опустился перед ней на колени, взял ее лицо в ладони и приблизил к своему.
– Шелли, я люблю тебя. – Его жаркое дыхание опалило ее губы. – Я уже не в силах остановиться.
Она покачала головой:
– Я не хочу, чтобы ты останавливался, – и порывисто прижала его голову к своей груди.
Он принялся целовать ее роскошное, ароматное тело с безудержной страстью. Когда его губы сомкнулись вокруг ее соска, она помимо воли прогнулась дугой. Рука Гранта обвила ее, отыскала желобок на ее спине и принялась поглаживать.
Утолив первый давний голод, Грант стал ласкать ее более нежно, покрывая легкими поцелуями, дразня мимолетным касанием языка. Руки Шелли упоенно зарылись в его густые темные волосы, большими пальцами она поглаживала его виски и скулы.
Грант вновь поцеловал ее в губы.
– Можно я тебя раздену? – прошептал он ей на ухо.
– Да, – выдохнула она почти беззвучно.
Он бережно снял с нее помятую блузку, расстегнул уже ненужный лифчик. Медленно встал, увлекая ее за собой, расстегнул пуговицы на ее юбке, «молнию» – и юбка вместе с бюстгальтером упали на пол. Глаза Гранта путешествовали по ее телу, а руки послушно следовали за ними.
Он взял в ладони обе ее груди – скорее с благоговением, чем со страстью, – и, поцеловав в губы, вновь опустился на колени. На Шелли оставались лишь светло-серые колготки, а под ними – кружевные трусики. Грант по – целовал ее через кружево и стал освобождать от последних предметов одежды. Желание его достигло таких высот, что он едва не разорвал тонкий трикотаж.
Однако, обуздав страсть, Грант позволил себе пока лишь любование. Шелли нежно гладила его по лицу, а он тем временем жадно исследовал ее тело, порой дотрагиваясь, целуя, пробуя на вкус. Не в силах более сдерживаться, он наконец приник губами к сокровенному треугольнику.
– Грант, – прошептала Шелли.
Он тотчас вскочил и, подняв ее на руки, легко взбежал по винтовой лестнице наверх.
Опустив ее на краешек кровати, он откинул одеяло. Пылкая страсть и нежная любовь боролись в нем. С бесстыдством, которого она в себе и не подозревала, Шелли приподнялась, облокотившись на подушку, чтобы наблюдать, как он будет избавляться от одежды.
Когда ее взору предстали его обнаженные бедра, Шелли восхищенно уставилась на его возбужденную плоть. Грант медленно двинулся к ней, не спеша, не желая напугать, и испытал немалое удивление, когда она произнесла:
– Ты красивый, Грант. Такой красивый… – Пальцы ее несмело коснулись его бедер. Затем она подалась вперед и поцеловала его, поначалу робко, затем с жаром, от которого у Гранта прервалось дыхание, помутилось в глазах и в мыслях.
– Бог мой, Шелли, – упав на постель, он привлек ее к себе. Ее мягкий живот поглотил силу его желания, сердца забились в унисон.
Грант бережно погладил ее бедро, вызвав томное мурлыканье, и припал к устам. Рука же его бережно раздвинула ноги Шелли и легла на лобок.
Ласки его были нежны и исполнены обожания. Когда они стали более изо – щренными, руки Шелли обвились вокруг его шеи; трепетное дыхание коснулось его уха.
– Я не верю, что это происходит на самом деле, – со слезами радости прошептала она. – Может, это всего лишь сон? О Боже, не допусти этого…
– Это не сон, моя милая, это наяву. И ты – моя любимая, драгоценная и такая чудесная женщина.
Стон сорвался с ее губ, когда он дотронулся до нее так, как прежде никто никогда не дотрагивался. Сердце, душа и разум ее рвались наружу, пока наконец не сгорели в ослепительном, жарком сиянии.
– Грант… – вскрикнула она.
– Не спеши, моя любовь, – шепнул он. – У нас все будет поровну с самого начала.
Слова ничего не значили для нее сейчас. Она лишь поняла, что испытывает невиданную радость, когда рука его скользнула под ее бедра, подготавливая к своему любовному натиску. Она приняла его целиком, обвила ногами вокруг бедер, увлекая в свои потайные глубины. Пламя его страсти опалило ее. И то, что произошло лишь однажды в ее жизни – всего несколько секунд назад, – случилось снова, но еще ярче и выразительнее, чем в первый раз, ибо сейчас Грант был внутри ее.
Они лежали обессиленные, их тела все еще были соединены в сладкой неге. Влажные шелковистые волосы Шелли разметались по груди Гранта. Он неспешно поглаживал ее спину.
– Грант, – прошептала она, с усилием нарушая эти блаженные мгновения, – ты веришь в сказки?
Он глубоко вздохнул, и она почувствовала, как он вновь пробуждается внутри ее тела. – До сегодняшнего дня не верил.
7
– Я не смогу вам помочь, – постаралась как можно убедительнее произнести она.
– Ты отлично учишься, – продол – жал он, словно не слыша ее слов. – Понимаю, что в этом семестре у тебя большая нагрузка, но ведь ты не работаешь и не обременена семьей. А ты так нужна мне.
Она в упор посмотрела на него. Слова эти прозвучали отголоском услышанных ею прежде, хотя выражение его лица заставило Шелли заподозрить в этой фразе двоякий смысл. Но он выбрал верные слова; и Шелли почувствовала, как сопротивление ее тает.
– Уверена, вы могли бы найти кого-нибудь другого, – уже не так решительно проговорила она.
– Наверняка мог бы. Но мне не нужен никто другой. Мне нужна ты.
Неестественно напрягшиеся мышцы ее спины расслабились, плечи вновь обрели женственные очертания. Избегая его взгляда, Шелли снова уставилась на пасмурный, дождливый пейзаж за окном.
– Г-где бы вы хотели работать?
– Удобнее всего – у меня дома: там все бумаги. Таскать их туда-сюда слишком тяжело. У меня отличная подборка материалов для экзамена, и все такое прочее.
Она покачала головой.
– Это было бы неразумно, Грант. – Не желая признаться, что для нее будет невыносимо находиться с ним наедине в той уютной комнате, Шелли напомнила: – Если ректор Мартин узнает…
– Я скажу ему, что мне нужен был помощник, и это чистая правда, а ты моя лучшая студентка, и это тоже правда.
– На мой взгляд, гораздо лучше было бы взять этого самого необходимого тебе помощника из числа студентов мужского пола.
Впервые уголки его рта приподнялись в улыбке.
– Лучше для кого? – Добившись от нее ответной робкой улыбки, он с неподдельной нежностью произнес: – Мне так тебя не хватало, Шелли. – Не надо, – закачала она головой, – прошу тебя, не надо. Не усугубляй все, так только хуже…
– Но это ты все усугубляешь. Я обещал, что все будет по-твоему, но больше я не в силах выносить такую неопределенность.
– Почти три недели ты не обращал на меня внимания! – воскликнула Шелли; в ней заговорила уязвленная женская гордость. – Как будто я умерла.
– О нет, Шелли. Я все время думал о тебе и надеялся – пусть это звучит жестоко, – что ты страдаешь не меньше меня. Каждую ночь я ложился в постель с мыслями о тебе, твоем запахе, твоем вкусе…
– Прекрати…
– Я так сильно тебя хочу, что все тело болит. – Он сделал шаг вперед и положил руки на ее плечи. – Шелли… Дверь открылась.
– Мистер Чеп… О, прошу прощения, – вкрадчиво протянула возникшая на пороге студентка и, прищурившись, развязно прислонилась спиной к дверному косяку.
Шелли поспешно вытерла слезы и отвернулась к окну.
– В чем дело, мисс Циммерман? – раздраженно спросил Грант.
Девица, явно не из пугливых, встретила его строгий взгляд нахальной улыбкой.
– Ни в чем. Это вообще-то может подождать. Зайду попозже, – небрежно бросила она и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Несколько секунд оба стояли не двигаясь, затем Грант подошел к Шелли:
– Изви…
Она порывисто обернулась.
– Почему бы тебе не пригласить ее к себе в помощницы? Кажется, она на все для тебя готова.
Удивление, отразившееся на его лице, вызвало у Шелли удовлетворение, однако не умерило ее гнев. Она обрушила на Гранта злость, которую испытывала к самой себе: она ничуть не лучше других девиц, кидающихся ему на шею. Сколькими же сердцами он забавляется? Мысль, что она может стать одной из наложниц его гарема, взбесила Шелли.
– Не сомневаюсь, что твоя мисс Циммерман и ей подобные сгорают от желания проводить с тобой долгие вечера, корпя над твоими пыльными учебниками.
Гранту стоило немалых усилий совладать с собой: это выдавали желваки, ходуном заходившие на его скулах, и побелевшие костяшки судорожно сцепленных пальцев.
– Она не «моя», эта мисс Циммерман! И вообще, при чем здесь она? Глупая девчонка, и только. И что из этого? Доверяй же мне хоть немного, Шелли! – раздраженно воскликнул он. – Итак, ты станешь помогать мне или нет?
Это был вызов, дерзкий и бескомпромиссный, и Шелли следовало принять его.
– Да, я тебе помогу. Проведу для тебя необходимые исследования и буду проверять экзаменационные работы. Но учти, это чисто деловое соглашение.
– Отлично. – Я серьезно. Чистый бизнес.
– Понимаю.
Оба они лгали себе и друг другу, и оба сознавали это.
– Сколько же ты собираешься мне платить?
Чертыхнувшись вполголоса, Грант засунул руки в карманы брюк, отчего ткань на бедрах натянулась. Шелли отвела глаза.
– Как насчет двадцати долларов в неделю? За два вечера в неделю.
– На мой взгляд, лучше сорок долларов в неделю. По двадцать долларов за вечер, максимум по три часа – с семи до десяти. – Согласен, – проворчал он. – Жду тебя сегодня вечером.
– Завтра у меня контрольная по экономике, надо подготовиться. Так что жди меня завтра вечером.
– Хорошо, – неохотно согласился он. – Я за тобой заеду.
– Сама доберусь.
– Что ж, ты знаешь, где я живу.
– Да. Увидимся ровно в семь, мистер Чепмен.
Пройдя мимо него, она распахнула дверь и пулей выскочила в коридор, опасаясь, что еще чуть-чуть – и она поддастся порыву обнять его, умоляя о поцелуе.
– Ты точно минута в минуту, – заметил он, открывая ей дверь вечером следующего дня.
– Я же обещала.
– Заходи. – На нем были потертые джинсы и трикотажная майка, на босых ногах – шлепанцы. Увидев Гранта в столь непарадном облачении, Шелли почувствовала, как сердце ее заколотилось сильнее, а ладони вспотели, – однако она взяла себя в руки и, невозмутимо миновав его, вошла в квартиру.
На Шелли была накрахмаленная белая блузка с узким черным галстуком и черная шерстяная юбка. Собранные в хвост волосы довершали строгий и деловой облик, который она сочла нужным создать. С напускным отвращением Шелли оглядела горы бумаг, беспорядочно разбросанных на журнальном столике и полу.
– С чего мне начинать? Грант повесил ее плащ на крючок у входа и жестом пригласил Шелли в комнату.
– Мне бы хотелось, чтобы ты просмотрела вот эти три книги – я скажу, какие главы – и выписала случаи, когда конгресс игнорировал право президента налагать вето на законопроекты. Кроме того, отметь, оказался ли принятый законопроект в конечном счете необходимым, и перечисли доводы в подтверждение этого. Получится отличный экзаменационный вопрос. Если студент ознакомился с этим материалом, он сумеет привести несколько хороших примеров.
– А разве я не буду сдавать экзамен?
– Тебе достанутся другие вопросы. Она кивнула, даже не вникая в суть, не в силах думать ни о чем, кроме удивительных глаз Гранта.
– Если возникнут вопросы – я здесь, – сказал он, поудобнее устраиваясь в кресле с ворохом тетрадей в руках.
Остаток вечера они провели в его кабинете. Грант держался подчеркнуто вежливо и отчужденно. Когда Шелли устроилась поудобнее на диване, он включил стереосистему, а сам пересел к загроможденному бумагами столу и погрузился в изучение книг.
Примерно через час он встал и потянулся, вскинув руки высоко над головой. Как раз в этот момент Шелли подняла взгляд и увидела полоску кожи, мелькнувшую между краем его майки и поясом джинсов. Его пупок, окруженный темными шелковистыми волосами, которые так хорошо помнили ее пальцы, явил собой запретное и удивительно волнующее зрелище, лишь на миг оказавшись в поле ее зрения. А его бедра в этих поношенных джинсах выглядели настолько привлекательно, что сердце Шелли едва не выскочило из груди.
Облизнув внезапно пересохшие губы, она усилием воли опустила глаза на страницу, которую изучала, хотя расплывающиеся буквы упорно не желали попадать в фокус. – Колу будешь? – крикнул Грант уже из-за двери бара.
– Да, пожалуйста.
Он вернулся в комнату с двумя высокими бокалами, один из которых поставил на журнальный столик.
– Спасибо, – поблагодарила Шелли.
– На здоровье, – учтиво отозвался Грант.
Ровно в десять вечера она убрала ручку в сумочку, аккуратно сложила все материалы и книги и, поднявшись, направилась к столу Гранта.
– Уже, Шелли?
– Да, все готово, но если мои записи потребуют пояснений – я с радостью.
В неярком освещении его обнаженные руки выглядели восхитительно; гладкие мышцы выглядели еще более рельефно благодаря игре света и тени. Ей хотелось любоваться им подобно скульптору, который восхищается творением своих рук, созданным из глины; ей хотелось дотронуться до него, приласкать его.
– Уверен, что там все ясно и четко. – Он привстал из-за стола. – Платить наличными?
Он был слишком близко, и Шелли попятилась к двери, избегая его взгляда. Она торопливо надела плащ.
– Нет. Можешь давать мне чек раз в две недели.
– Хорошо.
Его голос так манил… Шелли заставила себя обернуться и посмотреть ему в глаза.
– До свидания.
Уже взявшись за ручку двери, она невольно помедлила. Хоть бы он что-нибудь сказал, сделал, потребовал, чтобы они прекратили этот нелепый фарс! В это мгновение, когда ее тело умоляло разум смягчиться, она бы охотно сдалась на милость Гранта, отбросив последние сомнения. Почему же он не протянет к ней руку, не приласкает, не поцелует?
Лицо Гранта было непроницаемым, ничем не выдавая борьбы, происходившей в его душе. Его прощание было кратким и невыразительным:
– До свидания.
В следующий раз он доверил ей проверку экзаменационных работ, предоставив полный перечень тезисов, которые должен был содержать каждый из ответов.
– Только отмечай. А позже я проставлю оценки.
Как и в прошлый раз, в неловком молчании они принялись за работу. Ничто не нарушило этой тишины, пока не зазвонил телефон. Грант вскочил с дивана, где лежал, изучая какую-то книгу.
– Алло, – сказал он в трубку. – Нет, мисс Циммерман, по-моему, еще не проверил… Нет, вы узнаете свою оценку тогда же, когда и все остальные… М-м, я весьма признателен, но… Нет. Всего доброго. – Положив трубку, он с досадой вздохнул: – Никак не отстанет эта девица!
– Прю?
Он повернулся к Шелли, недоуменно сдвинув брови:
– Прю?
Она протянула ему работу мисс Циммерман, которую проверила несколько минут назад.
– Уменьшительное от Прюденс. Вот здесь написано. П-Р-Ю-Д-Е-Н-С, а первые три буквы взяты в кавычки.
Откинув голову, он расхохотался.
– Ничего себе имечко!<Prudence (англ.) – благоразумие, осмотрительность. (Прим. пер.)>
– И часто она звонит? – небрежно поинтересовалась Шелли, аккуратно складывая прочитанные работы. – Ревнуешь?
– Да нет, – коротко ответила она, но затуманившийся взор ее голубых глаз подсказал Гранту о тлеющем в их глубинах пламени.
– Она звонит в те дни, – улыбнулся он, – когда не забывает в классе вещей, за которыми вынуждена вернуться, и когда случайно не сталкивается со мной в студенческом центре.
Шелли хотела было сказать, что, на ее взгляд, студентке не следует так назойливо названивать своему преподавателю. Но кто ей дал такое право? Если уж на то пошло, они с Прю Циммерман в равном положении.
– А она весьма привлекательна, этакая пышечка, – заметила Шелли.
– В том смысле, что у нее пышный бюст?
От неожиданности у Шелли перехватило дыхание, и, стиснув зубы от досады, она процедила:
– Вижу, ты заметил.
– Бульдозер я бы тоже заметил, если бы он все время на меня наезжал, – расхохотался он.
– Бедняжка, – фыркнула Шелли. – Ты же не виноват, что сразил наповал всех студенток университета, верно?
– Кто бы говорил. Ты думаешь, я не заметил, как тот парень, что сидит рядом с тобой, смотрит на тебя телячьими глазами. Наверное, мне следует поблагодарить тебя за то, что не давала ему уснуть на лекции. – Он подошел и остановился всего в нескольких сантиметрах от Шелли. Ей пришлось приподнять голову, чтобы взглянуть ему в глаза. – Более того. Мечты о тебе и мне не дают уснуть.
Во рту у нее пересохло; отведя взгляд, она поспешно встала.
– Мне пора, – осипшим голосом произнесла она.
Как ни странно, Грант не попытался ее остановить, а лишь пристально наблюдал, как она ходит по комнате, берет свою сумочку, плащ, папку, которую принесла с собой.
– Шелли?
– Да? – Она обернулась раньше, чем ее имя слетело с его уст.
Глаза Гранта, блуждая по ее лицу, задержались на губах…
– Да так, ничего, – наконец сказал он со вздохом. – Как ты смотришь, если мы поработаем в пятницу? В четверг вечером у меня заседание кафедры.
– Хорошо.
– Тогда до встречи.
– Там дождь? – Поднявшись из глубокого кресла, Грант подошел к окну и раздвинул жалюзи. – Точно. Льет как из ведра.
– Когда я шла сюда, было жутко холодно.
Она чуть не опоздала. Днем на кафедре устроили чаепитие, и Шелли немного задержалась, чтобы помочь с уборкой. Понимая, что опаздывает, она отправилась к Гранту пешком – до его дома было ближе, чем до стоянки, где она оставила машину.
Пришла она к нему уставшая, но при полном параде: в английском костюме темно-серого цвета и серой жоржетовой блузке – переодеваться не было времени.
– У кого-то свадьба? – язвительно заметил Грант, распахнув перед ней дверь. Сам он был все в тех же джинсах, которые, похоже, служили ему домашней униформой, и майке золотисто-желтого цвета.
Несколько часов они трудились молча. Когда проверка экзаменационных работ близилась к концу, Шелли, услышав глухой стук дождя по крыше, подняла голову. – Хочешь, разожгу камин? – предложил Грант. – Ты уже целый час сидишь поджав под себя ноги, а я знаю, какими холодными они бывают.
Слова его вызвали мучительные воспоминания о вечере, проведенном в библиотеке, когда ладони Гранта согревали ее озябшие ступни. Взгляды их встретились, но лишь на миг; затем Шелли задумчиво посмотрела на камин.
– Не стоит беспокоиться. Осталось проверить всего несколько работ, а потом я уйду.
– Никакого беспокойства, – ответил он, опускаясь на колени перед очагом, чтобы разложить поленья и щепки, лежавшие рядом, на коврике, и подготовить камин к растопке.
Пока Грант разжигал пламя, Шелли проверила еще две работы, делая заметки на полях и сосредоточенно разбирая заковыристый почерк. Вдруг свет над головой погас и комната погрузилась во мрак, не считая тусклого свечения камина.
Она подняла голову и увидела, как
Грант опускает руку от выключателя на стене. В призрачном свете он казался еще крупнее, сильнее и мужественнее. Пламя камина причудливо преломлялось на его лице, погружая в глубокую тень все впадинки. Прочесть его выражение было невозможно, но уверенная поступь, которой он двинулся к Шелли, выдавала решимость.
Шелли опустила на пол ноги, словно приготовившись бежать.
– Мне осталось проверить еще одну работу, – робко произнесла она.
– Это может подождать. А я не могу. Я и без того ждал целых десять лет.
Он остановился перед глубоким креслом, в котором весь вечер просидела Шелли. Она подняла голову и увидела отблеск пламени, танцующего в глубине его глаз. Грант медленно протянул руку, бережно взял ее за подбородок, проведя по щеке большим пальцем, удивительно теплым и нежным.
Глаза ее сами закрылись, когда он коснулся рукой ее рта; губы разомкнулись, уступая его мягкой настойчивости. Подушечкой пальца Грант сначала дотронулся до ее языка, а затем провел им по нижней губе.
Дыхание Шелли прервалось, когда ладони Гранта двинулись вниз по ее шее; кончики его пальцев коснулись нежной впадины, очертили хрупкую ключицу…
Восхитительная истома овладела ее телом, точно внушенная его колдовскими руками, и Шелли наслаждалась этим ощущением. Разве может она отвечать за происходящее, когда его прикосновения лишают ее воли и сил?
Однако, когда указательный палец Гранта очертил линию глубокого выреза ее блузки, Шелли широко распахнула веки… – и встретилась с зелеными глазами Гранта. Одного взгляда хватило, чтобы все сомнения, запреты и осторожность были забыты.
Лицо его выражало нестерпимое желание; глаза пылали страстью. Прерывистое дыхание срывалось с губ, будто шепот, отдавая дань любви женщине, которую чествовали его руки.
Сердце Шелли яростно забилось, когда рука Гранта добралась до верхней пуговицы ее блузки. Он медлил, наслаждаясь этим мгновением, пламенем камина, дождем, смятенным взглядом Шелли. Затем пальцы его осторожно освободили из петли обшитую тканью пуговку. Он положил свою руку на ее сердце, словно желая уловить каждое его трепетное биение.
Вот и вторая пуговица поддалась его умелым пальцам.
Поначалу лишь кончик его указательного пальца несмело двинулся вдоль кружевной каймы ее тонкого лифчика. За ним последовали и другие, пробираясь под тонкую ткань. Шелли робко улыбнулась, Грант улыбнулся ей в ответ, однако лицо его оставалось по-прежнему напряженным.
Он бережно обхватил ее грудь рукой. Шелли запрокинула голову, с губ ее сорвался умоляющий стон. Грант не заставил ее больше ждать.
Осторожно спустив бретельку ее лифчика – так чтобы убрать кружевную ткань, прикрывавшую грудь девушки, – он долго любовался ею. Его тихий восторженный возглас заставил Шелли вновь открыть глаза.
С несказанной нежностью он коснулся ее, дивясь на упругую округлость, казавшуюся обманчиво маленькой под одеждой, однако заполнившей всю его ладонь. Очертив набухший сосок, он осторожно сжал его пальцами, чем привел Шелли в еще большее возбуждение. Из ее горла вырвался неясный звук, что-то похожее на вздох и на всхлип одновременно, и она подалась вперед, словно отчаянно ища опору, которая бы удержала ее в этом мире и помешала улететь к пространство.
Рука ее скользнула под свитер Гранта, пробралась за пояс его джинсов. Шелли прижалась лбом к его животу и принялась медленно покачиваться из стороны в сторону, а в это время Грант продолжал дарить сладкую муку ее груди, другой рукой все крепче прижимая девушку к себе.
– Грант, Грант… – повторяла она, словно заклинание, в такт движениям его нежных пальцев. Лифчик ее оказался внизу, под грудью; освобожденная грудь вбирала ласки сильной мужской руки. Рука Гранта блуждала вроде бы без видимой цели, но ласкала Шелли так, что волны наслаждения, одна за другой, захлестывали ее. – Прошу тебя… – задыхаясь, вымолвила она. Рука ее сжалась, направляя его вниз.
Наконец Грант опустился перед ней на колени, взял ее лицо в ладони и приблизил к своему.
– Шелли, я люблю тебя. – Его жаркое дыхание опалило ее губы. – Я уже не в силах остановиться.
Она покачала головой:
– Я не хочу, чтобы ты останавливался, – и порывисто прижала его голову к своей груди.
Он принялся целовать ее роскошное, ароматное тело с безудержной страстью. Когда его губы сомкнулись вокруг ее соска, она помимо воли прогнулась дугой. Рука Гранта обвила ее, отыскала желобок на ее спине и принялась поглаживать.
Утолив первый давний голод, Грант стал ласкать ее более нежно, покрывая легкими поцелуями, дразня мимолетным касанием языка. Руки Шелли упоенно зарылись в его густые темные волосы, большими пальцами она поглаживала его виски и скулы.
Грант вновь поцеловал ее в губы.
– Можно я тебя раздену? – прошептал он ей на ухо.
– Да, – выдохнула она почти беззвучно.
Он бережно снял с нее помятую блузку, расстегнул уже ненужный лифчик. Медленно встал, увлекая ее за собой, расстегнул пуговицы на ее юбке, «молнию» – и юбка вместе с бюстгальтером упали на пол. Глаза Гранта путешествовали по ее телу, а руки послушно следовали за ними.
Он взял в ладони обе ее груди – скорее с благоговением, чем со страстью, – и, поцеловав в губы, вновь опустился на колени. На Шелли оставались лишь светло-серые колготки, а под ними – кружевные трусики. Грант по – целовал ее через кружево и стал освобождать от последних предметов одежды. Желание его достигло таких высот, что он едва не разорвал тонкий трикотаж.
Однако, обуздав страсть, Грант позволил себе пока лишь любование. Шелли нежно гладила его по лицу, а он тем временем жадно исследовал ее тело, порой дотрагиваясь, целуя, пробуя на вкус. Не в силах более сдерживаться, он наконец приник губами к сокровенному треугольнику.
– Грант, – прошептала Шелли.
Он тотчас вскочил и, подняв ее на руки, легко взбежал по винтовой лестнице наверх.
Опустив ее на краешек кровати, он откинул одеяло. Пылкая страсть и нежная любовь боролись в нем. С бесстыдством, которого она в себе и не подозревала, Шелли приподнялась, облокотившись на подушку, чтобы наблюдать, как он будет избавляться от одежды.
Когда ее взору предстали его обнаженные бедра, Шелли восхищенно уставилась на его возбужденную плоть. Грант медленно двинулся к ней, не спеша, не желая напугать, и испытал немалое удивление, когда она произнесла:
– Ты красивый, Грант. Такой красивый… – Пальцы ее несмело коснулись его бедер. Затем она подалась вперед и поцеловала его, поначалу робко, затем с жаром, от которого у Гранта прервалось дыхание, помутилось в глазах и в мыслях.
– Бог мой, Шелли, – упав на постель, он привлек ее к себе. Ее мягкий живот поглотил силу его желания, сердца забились в унисон.
Грант бережно погладил ее бедро, вызвав томное мурлыканье, и припал к устам. Рука же его бережно раздвинула ноги Шелли и легла на лобок.
Ласки его были нежны и исполнены обожания. Когда они стали более изо – щренными, руки Шелли обвились вокруг его шеи; трепетное дыхание коснулось его уха.
– Я не верю, что это происходит на самом деле, – со слезами радости прошептала она. – Может, это всего лишь сон? О Боже, не допусти этого…
– Это не сон, моя милая, это наяву. И ты – моя любимая, драгоценная и такая чудесная женщина.
Стон сорвался с ее губ, когда он дотронулся до нее так, как прежде никто никогда не дотрагивался. Сердце, душа и разум ее рвались наружу, пока наконец не сгорели в ослепительном, жарком сиянии.
– Грант… – вскрикнула она.
– Не спеши, моя любовь, – шепнул он. – У нас все будет поровну с самого начала.
Слова ничего не значили для нее сейчас. Она лишь поняла, что испытывает невиданную радость, когда рука его скользнула под ее бедра, подготавливая к своему любовному натиску. Она приняла его целиком, обвила ногами вокруг бедер, увлекая в свои потайные глубины. Пламя его страсти опалило ее. И то, что произошло лишь однажды в ее жизни – всего несколько секунд назад, – случилось снова, но еще ярче и выразительнее, чем в первый раз, ибо сейчас Грант был внутри ее.
Они лежали обессиленные, их тела все еще были соединены в сладкой неге. Влажные шелковистые волосы Шелли разметались по груди Гранта. Он неспешно поглаживал ее спину.
– Грант, – прошептала она, с усилием нарушая эти блаженные мгновения, – ты веришь в сказки?
Он глубоко вздохнул, и она почувствовала, как он вновь пробуждается внутри ее тела. – До сегодняшнего дня не верил.
7
Сосредоточенно разглядывая кусок яичницы на вилке, Грант задумчиво произнес:
– Ты даже не спросила. Шелли тотчас вскинула голову и вопросительно посмотрела на него:
– О чем?
Несколько мгновений он молча жевал, затем проглотил яичницу, отхлебнул кофе и ответил:
– Ты ни разу не поинтересовалась, что было между мной и Мисси Ланкастер.
Шелли уставилась на свою пустую тарелку. Она не могла припомнить, когда еще еда была такой вкусной, а сама она – такой голодной. После того как они вместе приняли душ, Шелли закуталась в ярко-синий махровый халат Гранта, доходивший ему до колен, а ей – почти до щиколоток. Самого же Гранта она уговорила облачиться лишь в пижамные штаны.
И вот теперь, за их первым совместным завтраком, Шелли подняла на него глаза и вновь восхитилась – до чего же он красив! Волосы его все еще были влажными после душа, щеки гладкие, свежевыбритые. Завитки на торсе по-прежнему манили ее, хотя за прошедшую ночь она не раз блуждала по ним сонным взглядом, блаженно перебирая пальцами. Шелли живо помнила соленый вкус его пота, выступавшего всякий раз, когда они занимались любовью. Она слизывала капельки пота с его кожи, а Грант бормотал нежные слова и ласково поглаживал ее по волосам.
Взгляд, который она сейчас устремила на него, был теплым и затуманенным воспоминаниями.
– Мне незачем было это знать. Ничто из того, что ты сделал или мог сделать, не изменило бы моего отношения к тебе. Я считала: если ты хочешь, чтобы я узнала об этом, то сам мне расскажешь.
Он поставил кофейную чашку на блюдце и потянулся через стол к руке Шелли.
– Я не имею понятия, что собой представляла Мисси Ланкастер в постели. Я никогда – никогда, Шелли, – не был ее любовником. Она любила другого.
Шелли взвесила его слова.
– А ты ее любил? – Она почувствовала укол ревности. Она не хотела этого знать, но должна была выяснить.
Грант с легкой улыбкой покачал головой.
– Нет. Мы были всего лишь друзьями. Тысячу раз я жалел, что оказался таким хорошим другом. Случись иначе, она, возможно, была бы жива. – Прочтя недоумение на лице Шелли, он добавил: – Позволь мне объяснить. У Мисси была связь с одним конгрессменом. Он был молод, красив, занимал видное положение в обществе и политике… а еще у него была жена и трое маленьких детей.
Шелли хмуро сдвинула брови.
– Вот-вот, – кивнул Грант, верно истолковав ее гримасу. – Я-то считал, что он не стоит ее внимания, но Мисси голову потеряла из-за этого типа. Так или иначе… – он вздохнул, – когда я стал работать в аппарате сенатора Ланкастера и познакомился с Мисси, мы подружились. Скрепя сердце я согласился проводить ее на официальный прием, где она должна была встретиться со своим любовником. Тот же, распорядившись, чтобы его жену отвезли домой, поскольку «возникли неотложные дела», улизнул вместе с Мисси.
– Ты даже не спросила. Шелли тотчас вскинула голову и вопросительно посмотрела на него:
– О чем?
Несколько мгновений он молча жевал, затем проглотил яичницу, отхлебнул кофе и ответил:
– Ты ни разу не поинтересовалась, что было между мной и Мисси Ланкастер.
Шелли уставилась на свою пустую тарелку. Она не могла припомнить, когда еще еда была такой вкусной, а сама она – такой голодной. После того как они вместе приняли душ, Шелли закуталась в ярко-синий махровый халат Гранта, доходивший ему до колен, а ей – почти до щиколоток. Самого же Гранта она уговорила облачиться лишь в пижамные штаны.
И вот теперь, за их первым совместным завтраком, Шелли подняла на него глаза и вновь восхитилась – до чего же он красив! Волосы его все еще были влажными после душа, щеки гладкие, свежевыбритые. Завитки на торсе по-прежнему манили ее, хотя за прошедшую ночь она не раз блуждала по ним сонным взглядом, блаженно перебирая пальцами. Шелли живо помнила соленый вкус его пота, выступавшего всякий раз, когда они занимались любовью. Она слизывала капельки пота с его кожи, а Грант бормотал нежные слова и ласково поглаживал ее по волосам.
Взгляд, который она сейчас устремила на него, был теплым и затуманенным воспоминаниями.
– Мне незачем было это знать. Ничто из того, что ты сделал или мог сделать, не изменило бы моего отношения к тебе. Я считала: если ты хочешь, чтобы я узнала об этом, то сам мне расскажешь.
Он поставил кофейную чашку на блюдце и потянулся через стол к руке Шелли.
– Я не имею понятия, что собой представляла Мисси Ланкастер в постели. Я никогда – никогда, Шелли, – не был ее любовником. Она любила другого.
Шелли взвесила его слова.
– А ты ее любил? – Она почувствовала укол ревности. Она не хотела этого знать, но должна была выяснить.
Грант с легкой улыбкой покачал головой.
– Нет. Мы были всего лишь друзьями. Тысячу раз я жалел, что оказался таким хорошим другом. Случись иначе, она, возможно, была бы жива. – Прочтя недоумение на лице Шелли, он добавил: – Позволь мне объяснить. У Мисси была связь с одним конгрессменом. Он был молод, красив, занимал видное положение в обществе и политике… а еще у него была жена и трое маленьких детей.
Шелли хмуро сдвинула брови.
– Вот-вот, – кивнул Грант, верно истолковав ее гримасу. – Я-то считал, что он не стоит ее внимания, но Мисси голову потеряла из-за этого типа. Так или иначе… – он вздохнул, – когда я стал работать в аппарате сенатора Ланкастера и познакомился с Мисси, мы подружились. Скрепя сердце я согласился проводить ее на официальный прием, где она должна была встретиться со своим любовником. Тот же, распорядившись, чтобы его жену отвезли домой, поскольку «возникли неотложные дела», улизнул вместе с Мисси.