Страница:
буквальном переводе означает "приверженный гашишу". Почти в
каждый язык мира это слово вошло синонимом смерти. Оно упот-
ребляется и в современном английском... однако, подобно самому
искусству убивать, претерпело некоторые изменения.
Теперь оно произносится "ассасин"*.
Через шестьдесят четыре минуты Роберт Лэнгдон,
которого все-таки слегка укачало во время полета, сошел с тра-
па самолета на залитую солнцем посадочную полосу, недовер-
чиво и подозрительно глядя по сторонам. Прохладный ветерок
шаловливо играл лацканами его пиджака. От представшего пе-
ред его глазами зрелища на душе у Лэнгдона сразу полегчало.
Прищурившись, он с наслаждением рассматривал покрытые рос-
кошной зеленью склоны долины, взмывающие к увенчанным
белоснежными шапками вершинам.
Чудесный сон, подумал он про себя. Жаль будет просы-
паться.
-- Добро пожаловать в Швейцарию! -- улыбнулся ему пи-
лот, стараясь перекричать рев все еще работающих двигателей
"Х-33".
Лэнгдон взглянул на часы. Семь минут восьмого утра.
-- Вы пересекли шесть часовых поясов, -- сообщил ему пи-
лот. -- Здесь уже начало второго.
Лэнгдон перевел часы.
-- Как самочувствие?
Лэнгдон, поморщившись, потер живот.
-- Как будто пенопласта наелся.
* Наемный убийца, совершающий убийство политического или
видного общественного деятеля (от английского assassin).
-- Высотная болезнь, -- понимающе кивнул пилот, --
Шестьдесят тысяч футов как-никак. На такой высоте вы весите
на треть меньше. Вам еще повезло с коротким подскоком. Вот
если бы мы летели в Токио, мне пришлось бы поднять мою
детку куда выше -- на сотни и сотни миль. Ну уж тогда бы у вас
кишки и поплясали!
Лэнгдон кивнул и вымученно улыбнулся, согласившись счи-
тать себя счастливчиком. Вообще говоря, с учетом всех обстоя-
тельств полет оказался вполне заурядным. Если не считать зу-
бодробительного эффекта от ускорения во время взлета, осталь-
ные ощущения были весьма обычными: время от времени не-
значительная болтанка, изменение давления по мере набора
высоты... И больше ничего, что позволило бы предположить,
что они несутся в пространстве с не поддающейся воображе-
нию скоростью 11 000 миль в час. "Х-33" со всех сторон обле-
пили техники наземного обслуживания. Пилот повел Лэнгдона
к черному "пежо" на стоянке возле диспетчерской вышки. Че-
рез несколько секунд они уже мчались по гладкому асфальту
дороги, тянущейся по дну долины. В отдалении, прямо у них на
глазах, вырастала кучка прилепившихся друг к другу зданий.
Лэнгдон в смятении заметил, как стрелка спидометра мет-
нулась к отметке 170 километров в час. Это лее больше 100 миль,
вдруг осознал он. Господи, да этот парень просто помешан на
скорости, мелькнуло у него в голове.
-- До лаборатории пять километров, -- обронил пилот. --
Доедем за две минуты.
"Давай доедем за три, но живыми", -- мысленно взмолился
Лэнгдон, тщетно пытаясь нащупать ремень безопасности.
-- Любите Рибу? -- спросил пилот, придерживая руль одним
пальцем левой руки, а правой вставляя кассету в магнитолу.
"Как страшно остаться одной..." -- печально запел женский
голос.
Да чего там страшного, рассеянно возразил про себя Лэнг-
дон. Его сотрудницы частенько упрекали его в том, что собран-
ная им коллекция диковинных вещей, достойная любого музея,
есть не что иное, как откровенная попытка заполнить унылую
пустоту, царящую в его доме. В доме, который только выиграет
от присутствия женщины. Лэнгдон же всегда отшучивался, на-
поминая им, что в его жизни уже есть три предмета самозаб-
венной любви -- наука о символах, водное поло и холостяцкое
существование. Последнее означало свободу, которая позволя-
ла по утрам валяться в постели, сколько душа пожелает, а вече-
ра проводить в блаженном уюте за бокалом бренди и умной
книгой.
-- Вообще-то у нас не просто лаборатория, -- отвлек пило?
Лэнгдона от его размышлений, -- а целый городок. Есть супер-
маркет, больница и даже своя собственная киношка.
Лэнгдон безучастно кивнул и посмотрел на стремительно
надвигающиеся на них здания.
-- К тому же у нас самая большая в мире Машина, -- доба-
вил пилот.
-- Вот как? -- Лэнгдон осмотрел окрестности.
-- Так вам ее не увидеть, сэр, -- усмехнулся пилот. -- Она
спрятана под землей на глубине шести этажей.
Времени на то, чтобы выяснить подробности, у Лэнгдона
не оказалось. Без всяких предупреждений пилот ударил по тор-
мозам, и автомобиль под протестующий визг покрышек замер у
будки контрольно-пропускного пункта.
Лэнгдон в панике принялся шарить по карманам.
-- О Господи! Я же не взял паспорт!
-- А на кой он вам? -- небрежно бросил пилот. -- У нас есть
постоянная договоренность с правительством Швейцарии.
Ошеломленный Лэнгдон в полном недоумении наблюдал,
как пилот протянул охраннику свое удостоверение личности.
Тот вставил пластиковую карточку в щель электронного иден-
тификатора, и тут же мигнул зеленый огонек.
-- Имя вашего пассажира? .
-- Роберт Лэнгдон, -- ответил пилот.
-- К кому?
-- К директору.
Охранник приподнял брови. Отвернулся к компьютеру, не-
сколько секунд вглядывался в экран монитора. Затем вновь вы-
сунулся в окошко.
-- Желаю вам всего наилучшего, мистер Лэнгдон, -- почти
ласково проговорил он.
Машина вновь рванулась вперед, набирая сумасшедшую ско-
рость на 200-ярдовой дорожке, круто сворачивающей к главно-
му входу лаборатории. Перед ними возвышалось прямоуголь-
ное ультрасовременное сооружение из стекла и стали. Дизайн,
придававший такой громаде поразительную легкость и прозрач-
ность, привел Лэнгдона в восхищение. Он всегда питал сла-
бость к архитектуре.
-- Стеклянный собор, -- пояснил пилот.
-- Церковь? -- решил уточнить Лэнгдон.
-- Отнюдь. Вот как раз церкви у нас нет. Единственная ре-
лигия здесь -- это физика. Так что можете сколько угодно по-
минать имя Божье всуе, но если вы обидите какой-нибудь кварк*
или мезон**, тогда вам уж точно несдобровать.
Лэнгдон в полном смятении заерзал на пассажирском сиде-
нье, когда автомобиль, завершив, как ему показалось, вираж на
двух колесах, остановился перед стеклянным зданием. Кварки
и мезоны? Никакого пограничного контроля? Самолет, разви-
вающий скорость 15 махов? Да кто же они такие, черт побери,
эти ребята? Полированная гранитная плита, установленная у
входа, дала ему ответ на этот вопрос.
Conseil Europeen pour la
Recherche Nucleaire
-- Ядерных исследований? -- на всякий случай переспро-
сил Лэнгдон, абсолютно уверенный в правильности своего пе-
ревода названия с французского.
Водитель не ответил: склонившись чуть ли не до пола, он
увлеченно крутил ручки автомагнитолы.
-- Вот мы и приехали, -- покряхтывая, распрямил он спи-
ну. -- Здесь вас должен встречать директор.
Лэнгдон увидел, как из дверей здания выкатывается инва-
лидное кресло-коляска. Сидящему в ней человеку на вид мож-
* Гипотетическая элементарная частица.
** Нестабильная элементарная частица.
но было дать лет шестьдесят. Костлявый, ни единого волоска
на поблескивающем черепе, вызывающе выпяченный подборо-
док. Человек был одет в белый халат, а на подножке кресла
неподвижно покоились ноги в сверкающих лаком вечерних туф-
лях. Даже на расстоянии его глаза казались совершенно без-
жизненными -- точь-в-точь два тускло-серых камешка.
-- Это он? -- спросил Лэнгдон.
Пилот вскинул голову.
-- Ох, чтоб тебя... -- Он с мрачной ухмылкой обернулся к
Лэнгдону. -- Легок на помине!
Не имея никакого представления о том, что его ждет, Лэнг-
дон нерешительно вылез из автомобиля.
Приблизившись, человек в кресле-коляске протянул ему хо-
лодную влажную ладонь.
-- Мистер Лэнгдон? Мы с вами говорили по телефону. Я
Максимилиан Колер.
Генерального директора ЦЕРНа Максимилиана
Колера за глаза называли кайзером. Титул этот ему присвоили
больше из благоговейного ужаса, который он внушал, нежели
из почтения к владыке, правившему своей вотчиной с трона на
колесиках. Хотя мало кто в центре знал его лично, там расска-
зывали множество ужасных историй о том, как он стал кале-
кой. Некоторые недолюбливали его за черствость и язвитель-
ность, однако не признавать его безграничную преданность
чистой науке не мог никто.
Пробыв в компании Колера всего несколько минут, Лэнг-
дон успел ощутить, что директор -- человек, застегнутый на все
пуговицы и никого близко к себе не подпускающий. Чтобы ус-
петь за инвалидным креслом с электромотором, быстро катив-
шимся к главному входу, ему приходилось то и дело переходить
на трусцу. Такого кресла Лэнгдон еще никогда в жизни не ви-
дел -- оно было буквально напичкано электронными устрой-
ствами, включая многоканальный телефон, пейджинговую сис-
тему, компьютер и даже миниатюрную съемную видеокамеру.
Этакий мобильный командный пункт кайзера Колера.
Вслед за креслом Лэнгдон через автоматически открываю-
щиеся двери вошел в просторный вестибюль центра.
Стеклянный собор, хмыкнул про себя американец, подни-
мая глаза к потолку и увидев вместо него небо.
Над его головой голубовато отсвечивала стеклянная кры-
ша, сквозь которую послеполуденное солнце щедро лило свои
лучи, разбрасывая по облицованным белой плиткой стенам и
мраморному полу геометрически правильные узоры и прида-
вая интерьеру вестибюля вид пышного великолепия. Воздух
здесь был настолько чист, что у Лэнгдона с непривычки даже
защекотало в носу. Гулкое эхо разносило звук шагов редких
ученых, с озабоченным видом направлявшихся через вести-
бюль по своим делам.
-- Сюда, пожалуйста, мистер Лэнгдон.
Голос Колера звучал механически, словно прошел обработ-
ку в компьютере. Дикция точная и жесткая, под стать резким
чертам его лица. Колер закашлялся, вытер губы белоснежным
платком и бросил на Лэнгдона пронзительный взгляд своих мерт-
венно-серых глаз.
-- Вас не затруднит поторопиться?
Кресло рванулось по мраморному полу.
Лэнгдон поспешил за ним мимо бесчисленных коридоров,
в каждом из которых кипела бурная деятельность. При их появ-
лении ученые с изумлением и бесцеремонным любопытством
разглядывали Лэнгдона, стараясь угадать, кто он такой, чтобы
заслужить честь находиться в обществе их директора.
-- К своему стыду, должен признаться, что никогда не слы-
шал о вашем центре, -- предпринял Лэнгдон попытку завязать
беседу.
-- Ничего удивительного, -- с нескрываемой холодностью
ответил Колер. -- Большинство американцев отказываются при-
знавать мировое лидерство Европы в научных исследованиях и
считают ее большой лавкой... Весьма странное суждение, если
вспомнить национальную принадлежность таких личностей, как
Эйнштейн, Галилей и Ньютон.
Лэнгдон растерялся, не зная, как ему реагировать. Он выта-
щил из кармана пиджака факс.
-- А этот человек на фотографии, не могли бы вы...
-- Не здесь, пожалуйста! -- гневным взмахом руки остано-
вил его Колер. -- Дайте-ка это мне.
Лэнгдон безропотно протянул ему факс и молча пошел ря-
дом с креслом-коляской.
Колер свернул влево, и они оказались в широком коридоре,
стены которого были увешаны почетными грамотами и дипло-
мами. Среди них сразу бросалась в глаза бронзовая доска не-
обычайно больших размеров. Лэнгдон замедлил шаг и прочи-
тал выгравированную на металле надпись:
ПРЕМИЯ АРС ЭЛЕКТРОНИКИ
"За инновации в сфере культуры
в эру цифровой техники"
присуждена Тиму Бернерсу-Ли и
Европейскому центру ядерных исследований
за изобретение Всемирной паутины
"Черт побери, -- подумал Лэнгдон, -- а ведь этот парень меня
не обманывал". Сам он был убежден, что Паутину изобрели аме-
риканцы. С другой стороны, его познания в данной области ог-
раничивались нечастыми интернет-сеансами за видавшим виды
"Макинтошем", когда он заходил на сайт собственной книги либо
осматривал экспозиции Лувра или музея Прадо.
-- Всемирная паутина родилась здесь как локальная сеть... --
Колер вновь закашлялся и приложил к губам платок. -- Она дава-
ла возможность ученым из разных отделов обмениваться друг с
другом результатами своей повседневной работы. Ну а весь мир,
как водится, воспринимает Интернет как очередное величайшее
изобретение Соединенных Штатов.
-- Так почему же вы не восстановите справедливость? --
поинтересовался Лэнгдон.
-- Стоит ли беспокоиться из-за пустячного заблуждения по
столь мелкому поводу? -- равнодушно пожал плечами Колер. --
ЦЕРН -- это куда больше, нежели какая-то глобальная компью-
терная сеть. Наши ученые чуть ли не каждый день творят здесь
настоящие чудеса.
-- Чудеса? -- Лэнгдон с сомнением взглянул на Колера.
Слово "чудо" определенно не входило в словарный запас
ученых Гарварда. Чудеса они оставляли ребятам с факультета
богословия.
-- Вижу, вы настроены весьма скептически, -- заметил Ко-
лер. -- Я полагал, что вы занимаетесь религиозной символикой.
И вы не верите в чудеса?
-- У меня пока нет сложившегося мнения по поводу чудес, --
ответил Лэнгдон. -- Особенно по поводу тех, что происходят в
научных лабораториях.
-- Возможно, я употребил не совсем подходящее слово. Про-
сто старался говорить на понятном вам языке.
-- Ах вот как! -- Лэнгдон вдруг почувствовал себя уязвлен-
ным. -- Боюсь разочаровать вас, сэр, однако я исследую рели-
гиозную символику, так что я, к вашему сведению, ученый, а
не священник.
-- Разумеется. Как же я не подумал! -- Колер резко притор-
мозил, взгляд его несколько смягчился. -- Действительно, ведь
чтобы изучать симптомы рака, совсем не обязательно самому
им болеть.
Лэнгдону в своей научной практике еще не доводилось стал-
киваться с подобным тезисом.
Колер одобрительно кивнул.
-- Подозреваю, что мы с вами прекрасно поймем друг дру-
га, -- с удовлетворением в голосе констатировал он.
Лэнгдон же в этом почему-то сильно сомневался.
По мере того как они продвигались по коридору все даль-
ше, Лэнгдон начал скорее ощущать, чем слышать непонятный
низкий гул. Однако с каждым шагом он становился все сильнее
и сильнее, создавалось впечатление, что вибрируют даже сте-
ны. Гул, похоже, доносился из того конца коридора, куда они
направлялись.
-- Что это за шум? -- не выдержал наконец Лэнгдон, вы-
нужденный повысить голос чуть ли не до крика. Ему казалось,
что они приближаются к действующему вулкану.
-- Ствол свободного падения, -- не вдаваясь ни в какие под-
робности, коротко ответил Колер; его сухой безжизненный голос
каким-то невероятным образом перекрыл басовитое гудение.
Лэнгдон же ничего уточнять не стал. Его одолевала уста-
лость, а Максимилиан Колер, судя по всему, на призы, премии
и награды за радушие и гостеприимство не рассчитывал. Лэнг-
дон приказал себе держаться, напомнив, с какой целью он сюда
прибыл. "Иллюминати". Где-то в этом гигантском здании на-
ходился труп... труп с выжженным на груди клеймом, и чтобы
увидеть этот символ собственными глазами, Лэнгдон только что
пролетел три тысячи миль.
В конце коридора гул превратился в громоподобный рев.
Лэнгдон в буквальном смысле ощутил, как вибрация через по-
дошвы пронизывает все его тело и раздирает барабанные пере-
понки. Они завернули за угол, и перед ними открылась смотро-
вая площадка. В округлой стене были четыре окна в толстых
массивных рамах, что придавало им неуместное здесь сходство
с иллюминаторами подводной лодки. Лэнгдон остановился и
заглянул в одно из них.
Профессор Лэнгдон много чего повидал на своем веку, но
столь странное зрелище наблюдал впервые в жизни. Он даже
поморгал, на миг испугавшись, что его преследуют галлюцина-
ции. Он смотрел в колоссальных размеров круглую шахту. Там,
словно в невесомости, парили в воздухе люди. Трое. Один из
них помахал ему рукой и продемонстрировал безукоризненно
изящное сальто.
"О Господи, -- промелькнула мысль у Лэнгдона, -- я попал
в страну Оз".
Дно шахты было затянуто металлической сеткой, весьма на-
поминающей ту, что используют в курятниках. Сквозь ее ячей-
ки виднелся бешено вращающийся гигантский пропеллер.
-- Ствол свободного падения, -- нетерпеливо повторил Ко-
лер. -- Парашютный спорт в зале. Для снятия стресса. Простая
аэродинамическая труба, только вертикальная.
Лэнгдон, вне себя от изумления, не мог оторвать глаз от
парившей в воздухе троицы. Одна из летунов, тучная до непри-
личия дама, судорожно подергивая пухлыми конечностями, при-
близилась к окошку. Мощный воздушный поток ощутимо по-
тряхивал ее, однако дама блаженно улыбалась и даже показала
Лэнгдону поднятые большие пальцы, сильно смахивающие на
сардельки. Лэнгдон натянуто улыбнулся в ответ и повторил ее
жест, подумав про себя, знает ли дама о том, что в древности он
употреблялся как фаллический символ неисчерпаемой мужской
силы.
Только сейчас Лэнгдон заметил, что толстушка была един-
ственной, кто пользовался своего рода миниатюрным парашю-
том. Трепетавший над ее грузными формами лоскуток ткани
казался просто игрушечным.
-- А для чего ей эта штука? -- не утерпел Лэнгдон. -- Она
же в диаметре не больше ярда.
-- Сопротивление. Ухудшает ее аэродинамические качества,
иначе бы воздушному потоку эту даму не поднять, -- объяснил
Колер и вновь привел свое кресло-коляску в движение. -- Один
квадратный ярд поверхности создает такое лобовое сопротив-
ление, что падение тела замедляется на двадцать процентов.
Лэнгдон рассеянно кивнул.
Он еще не знал, что в тот же вечер эта информация спасет
ему жизнь в находящейся за сотни миль от Швейцарии стране.
Когда Колер и Лэнгдон, покинув главное здание
ЦЕРНа, оказались под яркими лучами щедрого швейцарского
солнца, Лэнгдона охватило ощущение, что он перенесся на род-
ную землю. Во всяком случае, окрестности ничем не отлича-
лись от университетского городка где-нибудь в Новой Англии.
2 Д. Браун
Поросший пышной травой склон сбегал к просторной рав-
нине, где среди кленов располагались правильные кирпичные
прямоугольники студенческих общежитий. По мощеным дорож-
кам сновали ученого вида индивиды, прижимающие к груди
стопки книг. И словно для того, чтобы подчеркнуть привыч-
ность атмосферы, двое заросших грязными волосами хиппи под
льющиеся из открытого окна общежития звуки Четвертой сим-
фонии Малера* азартно перебрасывали друг другу пластиковое
кольцо.
-- Это наш жилой блок, -- сообщил Колер, направляя крес-
ло-коляску к зданиям. -- Здесь у нас работают свыше трех ты-
сяч физиков. ЦЕРН собрал более половины специалистов по
элементарным частицам со всего мира -- лучшие умы планеты.
Немцы, японцы, итальянцы, голландцы -- всех не перечислить.
Наши физики представляют пятьсот университетов и шестьде-
сят национальностей.
-- Как же они общаются друг с другом? -- потрясенно спро-
сил Лэнгдон.
-- На английском, естественно. Универсальный язык на-
уки.
Лэнгдон всегда полагал, что универсальным средством об-
щения в науке служит язык математики, однако затевать диспут
на эту тему у него уже не было сил. Он молча плелся вслед за
Колером по дорожке. Где-то на полпути им навстречу трусцой
пробежал озабоченного вида юноша. На груди его футболки
красовалась надпись "ВСУНТЕ -- ВОТ ПУТЬ К ПОБЕДЕ!".
-- Всуньте? -- со всем сарказмом, на который был спосо-
бен, хмыкнул Лэнгдон.
-- Решили, что он малограмотный озорник? -- вроде бы
даже оживился Колер. -- ВСУНТЕ расшифровывается как все-
общая унифицированная теория. Теория всего.
-- Понятно, -- смутился Лэнгдон, абсолютно ничего не по-
нимая.
-- Вы вообще-то знакомы с физикой элементарных частиц,
мистер Лэнгдон? -- поинтересовался Колер.
* Густав Малер (1860--1911) -- австрийский композитор и дирижер.
-- Я знаком с общей физикой... падение тел и все такое... --
Занятия прыжками в воду внушили Лэнгдону глубочайшее ува-
жение к могучей силе гравитационного ускорения. -- Физика
элементарных частиц изучает атомы, если не ошибаюсь...
-- Ошибаетесь, -- сокрушенно покачал головой Колер и
снова закашлялся, а лицо его болезненно сморщилось. -- По
сравнению с тем, чем мы занимаемся, атомы выглядят настоя-
щими планетами. Нас интересует ядро атома, которое в десять
тысяч раз меньше его самого. Сотрудники ЦЕРНа собрались
здесь, чтобы найти ответы на извечные вопросы, которыми за-
дается человечество с самых первых своих дней. Откуда мы по-
явились? Из чего созданы?
-- И ответы на них вы ищете в научных лабораториях?
-- Вы, кажется, удивлены?
-- Удивлен. Эти вопросы, по-моему, относятся к духовной,
даже религиозной, а не материальной сфере.
-- Мистер Лэнгдон, все вопросы когда-то относились к ду-
ховной, или, как вы выражаетесь, религиозной сфере. С самого
начала религия призывалась на выручку в тех случаях, когда
наука оказывалась неспособной объяснить те или иные явле-
ния. Восход и заход солнца некогда приписывали передвиже-
ниям Гелиоса и его пылающей колесницы. Землетрясения и
приливные волны считали проявлениями гнева Посейдона.
Наука доказала, что эти божества были ложными идолами. И
скоро докажет, что таковыми являются все боги. Сейчас наука
дала ответы почти на все вопросы, которые могут прийти чело-
веку в голову. Осталось, правда, несколько самых сложных...
Откуда мы появились? С какой целью? В чем смысл жизни?
Что есть вселенная?
-- И на такие вопросы ЦЕРН пытается искать ответы? --
недоверчиво взглянул на него Лэнгдон.
-- Вынужден вас поправить. Мы отвечаем на такие вопросы.
Лэнгдон вновь замолчал в некотором смятении. Над их го-
ловами пролетело пластиковое кольцо и, попрыгав по дорожке,
замерло прямо перед ними. Колер, будто не заметив этого, про-
должал катить дальше.
-- S'il vous plaTt!* -- раздался у них за спиной голос.
Лэнгдон оглянулся. Седовласый старичок в свитере с над-
писью "ПАРИЖСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ" призывно махал ру-
ками. Лэнгдон подобрал кольцо и искусно метнул его обратно.
Старичок поймал снаряд на палец, крутнул несколько раз и, не
глядя, столь же ловко перебросил его через плечо своему парт-
неру.
-- Merci! -- крикнул он Лэнгдону.
-- Поздравляю, -- усмехнулся Колер, когда Лэнгдон впри-
прыжку нагнал его. -- Вот и поиграли с нобелевским лауреатом
Жоржем Шарпаком -- знаменитым изобретателем.
Лэнгдон согласно кивнул. Действительно, вот счастье-то
привалило.
Через три минуты Лэнгдон и Колер достигли цели. Это было
просторное ухоженное жилое здание, уютно расположенное в оси-
новой роще. По сравнению с общежитиями выглядело оно просто
роскошно. На установленной перед фасадом каменной плите было
высечено весьма прозаическое название -- "Корпус Си".
Какой полет фантазии, издевательски ухмыльнулся про себя
Лэнгдон.
Тем не менее архитектурное решение корпуса "Си" полно-
стью соответствовало утонченному вкусу Лэнгдона -- оно не-
сло на себе печать консервативности, солидной прочности и
надежности. Фасад из красного кирпича, нарядная балюстрада,
состоящая из симметрично расположенных изваяний. Направ-
ляясь по дорожке ко входу, они прошли через ворота, образо-
ванные двумя мраморными колоннами. Одну из них кто-то ук-
расил жирной надписью "ДА ЗДРАВСТВУЮТ ИОНИКИ!".
Граффити в Центре ядерных исследований? Лэнгдон огля-
дел колонну и не смог сдержать иронического смешка.
-- Вижу, даже самые блестящие физики иногда ошибаются, --
не без удовольствия констатировал он.
-- Что вы имеете в виду? -- вскинул голову Колер.
* Здесь: Будьте любезны! (фр.)
-- Автор этой здравицы допустил ошибку. Данная колонна
к ионической архитектуре не имеет никакого отношения*. Ди-
аметр ионических колонн одинаков по всей длине. Эта же кверху
сужается. Это дорический ордер**, вот что я вам скажу. Впро-
чем, подобное заблуждение весьма типично, к сожалению.
-- Автор не хотел демонстрировать свои познания в архи-
тектуре, мистер Лэнгдон, -- с сожалением посмотрел на него
Колер. -- Он подразумевал ионы, электрически заряженные ча-
стицы, к которым, как видите, он испытывает самые нежные
чувства. Ионы обнаруживаются в подавляющем большинстве
предметов.
Лэнгдон еще раз обвел взглядом колонну, и с его губ непро-
извольно сорвался тягостный стон.
Все еще досадуя на себя за глупый промах, Лэнгдон вышел
из лифта на верхнем этаже корпуса "Си" и двинулся вслед за
Колером по тщательно прибранному коридору. К его удивле-
нию, интерьер был выдержан в традиционном французском ко-
лониальном стиле: диван красного дерева, фарфоровая наполь-
ная ваза, стены обшиты украшенными искусной резьбой дере-
вянными панелями.
-- Мы стараемся сделать пребывание наших ученых в цент-
ре максимально комфортабельным, -- заметил Колер.
Оно и видно, подумал Лэнгдон.
-- Так, значит, тот человек с фотографии как раз здесь и
жил? Один из ваших высокопоставленных сотрудников?
-- Совершенно верно, -- ответил Колер. -- Сегодня утром
он не явился ко мне на совещание, на вызовы по пейджеру не
отвечал. Я отправился к нему сам и обнаружил его мертвым в
гостиной.
Лэнгдон поежился от внезапно охватившего его озноба, толь-
ко в эту минуту осознав, что сейчас увидит покойника. Он не
* Лэнгдон имеет в виду, что ионики, или овы (лат.), -- яйцеобраз-
ные орнаментальные мотивы -- являются принадлежностью иониче-
ского и коринфского архитектурных ордеров.
** Наряду с упомянутыми выше представляет собой один из трех
основных архитектурных ордеров.
отличался крепким желудком, каковую слабость открыл в себе
еще студентом на лекциях по искусствоведению. Это обнару-
жилось, когда профессор рассказал им, что Леонардо да Винчи
достиг совершенства в изображении человеческого тела, выка-
пывая трупы из могил и препарируя их мускулы.
Колер покатил в дальний конец коридора. Там оказалась
единственная дверь.
-- Пентхаус, как говорят у вас в Америке. -- Он промокнул
платком покрытый капельками пота лоб.
Табличка на дубовой створке гласила: "Леонардо Ветра".
-- Леонардо Ветра, -- прочитал вслух Колер. -- На следую-
щей неделе ему бы исполнилось пятьдесят восемь. Один из та-
лантливейших ученых нашего времени. Его смерть стала тяже-
лой утратой для науки.
На какое-то мгновение Лэнгдону почудилось, что на жест-
кое лицо Колера легла тень присущих нормальным людям эмо-
ций, однако она исчезла столь же молниеносно, как и появи-
лась. Колер достал из кармана внушительную связку ключей и
принялся перебирать их в поисках нужного.
каждый язык мира это слово вошло синонимом смерти. Оно упот-
ребляется и в современном английском... однако, подобно самому
искусству убивать, претерпело некоторые изменения.
Теперь оно произносится "ассасин"*.
Через шестьдесят четыре минуты Роберт Лэнгдон,
которого все-таки слегка укачало во время полета, сошел с тра-
па самолета на залитую солнцем посадочную полосу, недовер-
чиво и подозрительно глядя по сторонам. Прохладный ветерок
шаловливо играл лацканами его пиджака. От представшего пе-
ред его глазами зрелища на душе у Лэнгдона сразу полегчало.
Прищурившись, он с наслаждением рассматривал покрытые рос-
кошной зеленью склоны долины, взмывающие к увенчанным
белоснежными шапками вершинам.
Чудесный сон, подумал он про себя. Жаль будет просы-
паться.
-- Добро пожаловать в Швейцарию! -- улыбнулся ему пи-
лот, стараясь перекричать рев все еще работающих двигателей
"Х-33".
Лэнгдон взглянул на часы. Семь минут восьмого утра.
-- Вы пересекли шесть часовых поясов, -- сообщил ему пи-
лот. -- Здесь уже начало второго.
Лэнгдон перевел часы.
-- Как самочувствие?
Лэнгдон, поморщившись, потер живот.
-- Как будто пенопласта наелся.
* Наемный убийца, совершающий убийство политического или
видного общественного деятеля (от английского assassin).
-- Высотная болезнь, -- понимающе кивнул пилот, --
Шестьдесят тысяч футов как-никак. На такой высоте вы весите
на треть меньше. Вам еще повезло с коротким подскоком. Вот
если бы мы летели в Токио, мне пришлось бы поднять мою
детку куда выше -- на сотни и сотни миль. Ну уж тогда бы у вас
кишки и поплясали!
Лэнгдон кивнул и вымученно улыбнулся, согласившись счи-
тать себя счастливчиком. Вообще говоря, с учетом всех обстоя-
тельств полет оказался вполне заурядным. Если не считать зу-
бодробительного эффекта от ускорения во время взлета, осталь-
ные ощущения были весьма обычными: время от времени не-
значительная болтанка, изменение давления по мере набора
высоты... И больше ничего, что позволило бы предположить,
что они несутся в пространстве с не поддающейся воображе-
нию скоростью 11 000 миль в час. "Х-33" со всех сторон обле-
пили техники наземного обслуживания. Пилот повел Лэнгдона
к черному "пежо" на стоянке возле диспетчерской вышки. Че-
рез несколько секунд они уже мчались по гладкому асфальту
дороги, тянущейся по дну долины. В отдалении, прямо у них на
глазах, вырастала кучка прилепившихся друг к другу зданий.
Лэнгдон в смятении заметил, как стрелка спидометра мет-
нулась к отметке 170 километров в час. Это лее больше 100 миль,
вдруг осознал он. Господи, да этот парень просто помешан на
скорости, мелькнуло у него в голове.
-- До лаборатории пять километров, -- обронил пилот. --
Доедем за две минуты.
"Давай доедем за три, но живыми", -- мысленно взмолился
Лэнгдон, тщетно пытаясь нащупать ремень безопасности.
-- Любите Рибу? -- спросил пилот, придерживая руль одним
пальцем левой руки, а правой вставляя кассету в магнитолу.
"Как страшно остаться одной..." -- печально запел женский
голос.
Да чего там страшного, рассеянно возразил про себя Лэнг-
дон. Его сотрудницы частенько упрекали его в том, что собран-
ная им коллекция диковинных вещей, достойная любого музея,
есть не что иное, как откровенная попытка заполнить унылую
пустоту, царящую в его доме. В доме, который только выиграет
от присутствия женщины. Лэнгдон же всегда отшучивался, на-
поминая им, что в его жизни уже есть три предмета самозаб-
венной любви -- наука о символах, водное поло и холостяцкое
существование. Последнее означало свободу, которая позволя-
ла по утрам валяться в постели, сколько душа пожелает, а вече-
ра проводить в блаженном уюте за бокалом бренди и умной
книгой.
-- Вообще-то у нас не просто лаборатория, -- отвлек пило?
Лэнгдона от его размышлений, -- а целый городок. Есть супер-
маркет, больница и даже своя собственная киношка.
Лэнгдон безучастно кивнул и посмотрел на стремительно
надвигающиеся на них здания.
-- К тому же у нас самая большая в мире Машина, -- доба-
вил пилот.
-- Вот как? -- Лэнгдон осмотрел окрестности.
-- Так вам ее не увидеть, сэр, -- усмехнулся пилот. -- Она
спрятана под землей на глубине шести этажей.
Времени на то, чтобы выяснить подробности, у Лэнгдона
не оказалось. Без всяких предупреждений пилот ударил по тор-
мозам, и автомобиль под протестующий визг покрышек замер у
будки контрольно-пропускного пункта.
Лэнгдон в панике принялся шарить по карманам.
-- О Господи! Я же не взял паспорт!
-- А на кой он вам? -- небрежно бросил пилот. -- У нас есть
постоянная договоренность с правительством Швейцарии.
Ошеломленный Лэнгдон в полном недоумении наблюдал,
как пилот протянул охраннику свое удостоверение личности.
Тот вставил пластиковую карточку в щель электронного иден-
тификатора, и тут же мигнул зеленый огонек.
-- Имя вашего пассажира? .
-- Роберт Лэнгдон, -- ответил пилот.
-- К кому?
-- К директору.
Охранник приподнял брови. Отвернулся к компьютеру, не-
сколько секунд вглядывался в экран монитора. Затем вновь вы-
сунулся в окошко.
-- Желаю вам всего наилучшего, мистер Лэнгдон, -- почти
ласково проговорил он.
Машина вновь рванулась вперед, набирая сумасшедшую ско-
рость на 200-ярдовой дорожке, круто сворачивающей к главно-
му входу лаборатории. Перед ними возвышалось прямоуголь-
ное ультрасовременное сооружение из стекла и стали. Дизайн,
придававший такой громаде поразительную легкость и прозрач-
ность, привел Лэнгдона в восхищение. Он всегда питал сла-
бость к архитектуре.
-- Стеклянный собор, -- пояснил пилот.
-- Церковь? -- решил уточнить Лэнгдон.
-- Отнюдь. Вот как раз церкви у нас нет. Единственная ре-
лигия здесь -- это физика. Так что можете сколько угодно по-
минать имя Божье всуе, но если вы обидите какой-нибудь кварк*
или мезон**, тогда вам уж точно несдобровать.
Лэнгдон в полном смятении заерзал на пассажирском сиде-
нье, когда автомобиль, завершив, как ему показалось, вираж на
двух колесах, остановился перед стеклянным зданием. Кварки
и мезоны? Никакого пограничного контроля? Самолет, разви-
вающий скорость 15 махов? Да кто же они такие, черт побери,
эти ребята? Полированная гранитная плита, установленная у
входа, дала ему ответ на этот вопрос.
Conseil Europeen pour la
Recherche Nucleaire
-- Ядерных исследований? -- на всякий случай переспро-
сил Лэнгдон, абсолютно уверенный в правильности своего пе-
ревода названия с французского.
Водитель не ответил: склонившись чуть ли не до пола, он
увлеченно крутил ручки автомагнитолы.
-- Вот мы и приехали, -- покряхтывая, распрямил он спи-
ну. -- Здесь вас должен встречать директор.
Лэнгдон увидел, как из дверей здания выкатывается инва-
лидное кресло-коляска. Сидящему в ней человеку на вид мож-
* Гипотетическая элементарная частица.
** Нестабильная элементарная частица.
но было дать лет шестьдесят. Костлявый, ни единого волоска
на поблескивающем черепе, вызывающе выпяченный подборо-
док. Человек был одет в белый халат, а на подножке кресла
неподвижно покоились ноги в сверкающих лаком вечерних туф-
лях. Даже на расстоянии его глаза казались совершенно без-
жизненными -- точь-в-точь два тускло-серых камешка.
-- Это он? -- спросил Лэнгдон.
Пилот вскинул голову.
-- Ох, чтоб тебя... -- Он с мрачной ухмылкой обернулся к
Лэнгдону. -- Легок на помине!
Не имея никакого представления о том, что его ждет, Лэнг-
дон нерешительно вылез из автомобиля.
Приблизившись, человек в кресле-коляске протянул ему хо-
лодную влажную ладонь.
-- Мистер Лэнгдон? Мы с вами говорили по телефону. Я
Максимилиан Колер.
Генерального директора ЦЕРНа Максимилиана
Колера за глаза называли кайзером. Титул этот ему присвоили
больше из благоговейного ужаса, который он внушал, нежели
из почтения к владыке, правившему своей вотчиной с трона на
колесиках. Хотя мало кто в центре знал его лично, там расска-
зывали множество ужасных историй о том, как он стал кале-
кой. Некоторые недолюбливали его за черствость и язвитель-
ность, однако не признавать его безграничную преданность
чистой науке не мог никто.
Пробыв в компании Колера всего несколько минут, Лэнг-
дон успел ощутить, что директор -- человек, застегнутый на все
пуговицы и никого близко к себе не подпускающий. Чтобы ус-
петь за инвалидным креслом с электромотором, быстро катив-
шимся к главному входу, ему приходилось то и дело переходить
на трусцу. Такого кресла Лэнгдон еще никогда в жизни не ви-
дел -- оно было буквально напичкано электронными устрой-
ствами, включая многоканальный телефон, пейджинговую сис-
тему, компьютер и даже миниатюрную съемную видеокамеру.
Этакий мобильный командный пункт кайзера Колера.
Вслед за креслом Лэнгдон через автоматически открываю-
щиеся двери вошел в просторный вестибюль центра.
Стеклянный собор, хмыкнул про себя американец, подни-
мая глаза к потолку и увидев вместо него небо.
Над его головой голубовато отсвечивала стеклянная кры-
ша, сквозь которую послеполуденное солнце щедро лило свои
лучи, разбрасывая по облицованным белой плиткой стенам и
мраморному полу геометрически правильные узоры и прида-
вая интерьеру вестибюля вид пышного великолепия. Воздух
здесь был настолько чист, что у Лэнгдона с непривычки даже
защекотало в носу. Гулкое эхо разносило звук шагов редких
ученых, с озабоченным видом направлявшихся через вести-
бюль по своим делам.
-- Сюда, пожалуйста, мистер Лэнгдон.
Голос Колера звучал механически, словно прошел обработ-
ку в компьютере. Дикция точная и жесткая, под стать резким
чертам его лица. Колер закашлялся, вытер губы белоснежным
платком и бросил на Лэнгдона пронзительный взгляд своих мерт-
венно-серых глаз.
-- Вас не затруднит поторопиться?
Кресло рванулось по мраморному полу.
Лэнгдон поспешил за ним мимо бесчисленных коридоров,
в каждом из которых кипела бурная деятельность. При их появ-
лении ученые с изумлением и бесцеремонным любопытством
разглядывали Лэнгдона, стараясь угадать, кто он такой, чтобы
заслужить честь находиться в обществе их директора.
-- К своему стыду, должен признаться, что никогда не слы-
шал о вашем центре, -- предпринял Лэнгдон попытку завязать
беседу.
-- Ничего удивительного, -- с нескрываемой холодностью
ответил Колер. -- Большинство американцев отказываются при-
знавать мировое лидерство Европы в научных исследованиях и
считают ее большой лавкой... Весьма странное суждение, если
вспомнить национальную принадлежность таких личностей, как
Эйнштейн, Галилей и Ньютон.
Лэнгдон растерялся, не зная, как ему реагировать. Он выта-
щил из кармана пиджака факс.
-- А этот человек на фотографии, не могли бы вы...
-- Не здесь, пожалуйста! -- гневным взмахом руки остано-
вил его Колер. -- Дайте-ка это мне.
Лэнгдон безропотно протянул ему факс и молча пошел ря-
дом с креслом-коляской.
Колер свернул влево, и они оказались в широком коридоре,
стены которого были увешаны почетными грамотами и дипло-
мами. Среди них сразу бросалась в глаза бронзовая доска не-
обычайно больших размеров. Лэнгдон замедлил шаг и прочи-
тал выгравированную на металле надпись:
ПРЕМИЯ АРС ЭЛЕКТРОНИКИ
"За инновации в сфере культуры
в эру цифровой техники"
присуждена Тиму Бернерсу-Ли и
Европейскому центру ядерных исследований
за изобретение Всемирной паутины
"Черт побери, -- подумал Лэнгдон, -- а ведь этот парень меня
не обманывал". Сам он был убежден, что Паутину изобрели аме-
риканцы. С другой стороны, его познания в данной области ог-
раничивались нечастыми интернет-сеансами за видавшим виды
"Макинтошем", когда он заходил на сайт собственной книги либо
осматривал экспозиции Лувра или музея Прадо.
-- Всемирная паутина родилась здесь как локальная сеть... --
Колер вновь закашлялся и приложил к губам платок. -- Она дава-
ла возможность ученым из разных отделов обмениваться друг с
другом результатами своей повседневной работы. Ну а весь мир,
как водится, воспринимает Интернет как очередное величайшее
изобретение Соединенных Штатов.
-- Так почему же вы не восстановите справедливость? --
поинтересовался Лэнгдон.
-- Стоит ли беспокоиться из-за пустячного заблуждения по
столь мелкому поводу? -- равнодушно пожал плечами Колер. --
ЦЕРН -- это куда больше, нежели какая-то глобальная компью-
терная сеть. Наши ученые чуть ли не каждый день творят здесь
настоящие чудеса.
-- Чудеса? -- Лэнгдон с сомнением взглянул на Колера.
Слово "чудо" определенно не входило в словарный запас
ученых Гарварда. Чудеса они оставляли ребятам с факультета
богословия.
-- Вижу, вы настроены весьма скептически, -- заметил Ко-
лер. -- Я полагал, что вы занимаетесь религиозной символикой.
И вы не верите в чудеса?
-- У меня пока нет сложившегося мнения по поводу чудес, --
ответил Лэнгдон. -- Особенно по поводу тех, что происходят в
научных лабораториях.
-- Возможно, я употребил не совсем подходящее слово. Про-
сто старался говорить на понятном вам языке.
-- Ах вот как! -- Лэнгдон вдруг почувствовал себя уязвлен-
ным. -- Боюсь разочаровать вас, сэр, однако я исследую рели-
гиозную символику, так что я, к вашему сведению, ученый, а
не священник.
-- Разумеется. Как же я не подумал! -- Колер резко притор-
мозил, взгляд его несколько смягчился. -- Действительно, ведь
чтобы изучать симптомы рака, совсем не обязательно самому
им болеть.
Лэнгдону в своей научной практике еще не доводилось стал-
киваться с подобным тезисом.
Колер одобрительно кивнул.
-- Подозреваю, что мы с вами прекрасно поймем друг дру-
га, -- с удовлетворением в голосе констатировал он.
Лэнгдон же в этом почему-то сильно сомневался.
По мере того как они продвигались по коридору все даль-
ше, Лэнгдон начал скорее ощущать, чем слышать непонятный
низкий гул. Однако с каждым шагом он становился все сильнее
и сильнее, создавалось впечатление, что вибрируют даже сте-
ны. Гул, похоже, доносился из того конца коридора, куда они
направлялись.
-- Что это за шум? -- не выдержал наконец Лэнгдон, вы-
нужденный повысить голос чуть ли не до крика. Ему казалось,
что они приближаются к действующему вулкану.
-- Ствол свободного падения, -- не вдаваясь ни в какие под-
робности, коротко ответил Колер; его сухой безжизненный голос
каким-то невероятным образом перекрыл басовитое гудение.
Лэнгдон же ничего уточнять не стал. Его одолевала уста-
лость, а Максимилиан Колер, судя по всему, на призы, премии
и награды за радушие и гостеприимство не рассчитывал. Лэнг-
дон приказал себе держаться, напомнив, с какой целью он сюда
прибыл. "Иллюминати". Где-то в этом гигантском здании на-
ходился труп... труп с выжженным на груди клеймом, и чтобы
увидеть этот символ собственными глазами, Лэнгдон только что
пролетел три тысячи миль.
В конце коридора гул превратился в громоподобный рев.
Лэнгдон в буквальном смысле ощутил, как вибрация через по-
дошвы пронизывает все его тело и раздирает барабанные пере-
понки. Они завернули за угол, и перед ними открылась смотро-
вая площадка. В округлой стене были четыре окна в толстых
массивных рамах, что придавало им неуместное здесь сходство
с иллюминаторами подводной лодки. Лэнгдон остановился и
заглянул в одно из них.
Профессор Лэнгдон много чего повидал на своем веку, но
столь странное зрелище наблюдал впервые в жизни. Он даже
поморгал, на миг испугавшись, что его преследуют галлюцина-
ции. Он смотрел в колоссальных размеров круглую шахту. Там,
словно в невесомости, парили в воздухе люди. Трое. Один из
них помахал ему рукой и продемонстрировал безукоризненно
изящное сальто.
"О Господи, -- промелькнула мысль у Лэнгдона, -- я попал
в страну Оз".
Дно шахты было затянуто металлической сеткой, весьма на-
поминающей ту, что используют в курятниках. Сквозь ее ячей-
ки виднелся бешено вращающийся гигантский пропеллер.
-- Ствол свободного падения, -- нетерпеливо повторил Ко-
лер. -- Парашютный спорт в зале. Для снятия стресса. Простая
аэродинамическая труба, только вертикальная.
Лэнгдон, вне себя от изумления, не мог оторвать глаз от
парившей в воздухе троицы. Одна из летунов, тучная до непри-
личия дама, судорожно подергивая пухлыми конечностями, при-
близилась к окошку. Мощный воздушный поток ощутимо по-
тряхивал ее, однако дама блаженно улыбалась и даже показала
Лэнгдону поднятые большие пальцы, сильно смахивающие на
сардельки. Лэнгдон натянуто улыбнулся в ответ и повторил ее
жест, подумав про себя, знает ли дама о том, что в древности он
употреблялся как фаллический символ неисчерпаемой мужской
силы.
Только сейчас Лэнгдон заметил, что толстушка была един-
ственной, кто пользовался своего рода миниатюрным парашю-
том. Трепетавший над ее грузными формами лоскуток ткани
казался просто игрушечным.
-- А для чего ей эта штука? -- не утерпел Лэнгдон. -- Она
же в диаметре не больше ярда.
-- Сопротивление. Ухудшает ее аэродинамические качества,
иначе бы воздушному потоку эту даму не поднять, -- объяснил
Колер и вновь привел свое кресло-коляску в движение. -- Один
квадратный ярд поверхности создает такое лобовое сопротив-
ление, что падение тела замедляется на двадцать процентов.
Лэнгдон рассеянно кивнул.
Он еще не знал, что в тот же вечер эта информация спасет
ему жизнь в находящейся за сотни миль от Швейцарии стране.
Когда Колер и Лэнгдон, покинув главное здание
ЦЕРНа, оказались под яркими лучами щедрого швейцарского
солнца, Лэнгдона охватило ощущение, что он перенесся на род-
ную землю. Во всяком случае, окрестности ничем не отлича-
лись от университетского городка где-нибудь в Новой Англии.
2 Д. Браун
Поросший пышной травой склон сбегал к просторной рав-
нине, где среди кленов располагались правильные кирпичные
прямоугольники студенческих общежитий. По мощеным дорож-
кам сновали ученого вида индивиды, прижимающие к груди
стопки книг. И словно для того, чтобы подчеркнуть привыч-
ность атмосферы, двое заросших грязными волосами хиппи под
льющиеся из открытого окна общежития звуки Четвертой сим-
фонии Малера* азартно перебрасывали друг другу пластиковое
кольцо.
-- Это наш жилой блок, -- сообщил Колер, направляя крес-
ло-коляску к зданиям. -- Здесь у нас работают свыше трех ты-
сяч физиков. ЦЕРН собрал более половины специалистов по
элементарным частицам со всего мира -- лучшие умы планеты.
Немцы, японцы, итальянцы, голландцы -- всех не перечислить.
Наши физики представляют пятьсот университетов и шестьде-
сят национальностей.
-- Как же они общаются друг с другом? -- потрясенно спро-
сил Лэнгдон.
-- На английском, естественно. Универсальный язык на-
уки.
Лэнгдон всегда полагал, что универсальным средством об-
щения в науке служит язык математики, однако затевать диспут
на эту тему у него уже не было сил. Он молча плелся вслед за
Колером по дорожке. Где-то на полпути им навстречу трусцой
пробежал озабоченного вида юноша. На груди его футболки
красовалась надпись "ВСУНТЕ -- ВОТ ПУТЬ К ПОБЕДЕ!".
-- Всуньте? -- со всем сарказмом, на который был спосо-
бен, хмыкнул Лэнгдон.
-- Решили, что он малограмотный озорник? -- вроде бы
даже оживился Колер. -- ВСУНТЕ расшифровывается как все-
общая унифицированная теория. Теория всего.
-- Понятно, -- смутился Лэнгдон, абсолютно ничего не по-
нимая.
-- Вы вообще-то знакомы с физикой элементарных частиц,
мистер Лэнгдон? -- поинтересовался Колер.
* Густав Малер (1860--1911) -- австрийский композитор и дирижер.
-- Я знаком с общей физикой... падение тел и все такое... --
Занятия прыжками в воду внушили Лэнгдону глубочайшее ува-
жение к могучей силе гравитационного ускорения. -- Физика
элементарных частиц изучает атомы, если не ошибаюсь...
-- Ошибаетесь, -- сокрушенно покачал головой Колер и
снова закашлялся, а лицо его болезненно сморщилось. -- По
сравнению с тем, чем мы занимаемся, атомы выглядят настоя-
щими планетами. Нас интересует ядро атома, которое в десять
тысяч раз меньше его самого. Сотрудники ЦЕРНа собрались
здесь, чтобы найти ответы на извечные вопросы, которыми за-
дается человечество с самых первых своих дней. Откуда мы по-
явились? Из чего созданы?
-- И ответы на них вы ищете в научных лабораториях?
-- Вы, кажется, удивлены?
-- Удивлен. Эти вопросы, по-моему, относятся к духовной,
даже религиозной, а не материальной сфере.
-- Мистер Лэнгдон, все вопросы когда-то относились к ду-
ховной, или, как вы выражаетесь, религиозной сфере. С самого
начала религия призывалась на выручку в тех случаях, когда
наука оказывалась неспособной объяснить те или иные явле-
ния. Восход и заход солнца некогда приписывали передвиже-
ниям Гелиоса и его пылающей колесницы. Землетрясения и
приливные волны считали проявлениями гнева Посейдона.
Наука доказала, что эти божества были ложными идолами. И
скоро докажет, что таковыми являются все боги. Сейчас наука
дала ответы почти на все вопросы, которые могут прийти чело-
веку в голову. Осталось, правда, несколько самых сложных...
Откуда мы появились? С какой целью? В чем смысл жизни?
Что есть вселенная?
-- И на такие вопросы ЦЕРН пытается искать ответы? --
недоверчиво взглянул на него Лэнгдон.
-- Вынужден вас поправить. Мы отвечаем на такие вопросы.
Лэнгдон вновь замолчал в некотором смятении. Над их го-
ловами пролетело пластиковое кольцо и, попрыгав по дорожке,
замерло прямо перед ними. Колер, будто не заметив этого, про-
должал катить дальше.
-- S'il vous plaTt!* -- раздался у них за спиной голос.
Лэнгдон оглянулся. Седовласый старичок в свитере с над-
писью "ПАРИЖСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ" призывно махал ру-
ками. Лэнгдон подобрал кольцо и искусно метнул его обратно.
Старичок поймал снаряд на палец, крутнул несколько раз и, не
глядя, столь же ловко перебросил его через плечо своему парт-
неру.
-- Merci! -- крикнул он Лэнгдону.
-- Поздравляю, -- усмехнулся Колер, когда Лэнгдон впри-
прыжку нагнал его. -- Вот и поиграли с нобелевским лауреатом
Жоржем Шарпаком -- знаменитым изобретателем.
Лэнгдон согласно кивнул. Действительно, вот счастье-то
привалило.
Через три минуты Лэнгдон и Колер достигли цели. Это было
просторное ухоженное жилое здание, уютно расположенное в оси-
новой роще. По сравнению с общежитиями выглядело оно просто
роскошно. На установленной перед фасадом каменной плите было
высечено весьма прозаическое название -- "Корпус Си".
Какой полет фантазии, издевательски ухмыльнулся про себя
Лэнгдон.
Тем не менее архитектурное решение корпуса "Си" полно-
стью соответствовало утонченному вкусу Лэнгдона -- оно не-
сло на себе печать консервативности, солидной прочности и
надежности. Фасад из красного кирпича, нарядная балюстрада,
состоящая из симметрично расположенных изваяний. Направ-
ляясь по дорожке ко входу, они прошли через ворота, образо-
ванные двумя мраморными колоннами. Одну из них кто-то ук-
расил жирной надписью "ДА ЗДРАВСТВУЮТ ИОНИКИ!".
Граффити в Центре ядерных исследований? Лэнгдон огля-
дел колонну и не смог сдержать иронического смешка.
-- Вижу, даже самые блестящие физики иногда ошибаются, --
не без удовольствия констатировал он.
-- Что вы имеете в виду? -- вскинул голову Колер.
* Здесь: Будьте любезны! (фр.)
-- Автор этой здравицы допустил ошибку. Данная колонна
к ионической архитектуре не имеет никакого отношения*. Ди-
аметр ионических колонн одинаков по всей длине. Эта же кверху
сужается. Это дорический ордер**, вот что я вам скажу. Впро-
чем, подобное заблуждение весьма типично, к сожалению.
-- Автор не хотел демонстрировать свои познания в архи-
тектуре, мистер Лэнгдон, -- с сожалением посмотрел на него
Колер. -- Он подразумевал ионы, электрически заряженные ча-
стицы, к которым, как видите, он испытывает самые нежные
чувства. Ионы обнаруживаются в подавляющем большинстве
предметов.
Лэнгдон еще раз обвел взглядом колонну, и с его губ непро-
извольно сорвался тягостный стон.
Все еще досадуя на себя за глупый промах, Лэнгдон вышел
из лифта на верхнем этаже корпуса "Си" и двинулся вслед за
Колером по тщательно прибранному коридору. К его удивле-
нию, интерьер был выдержан в традиционном французском ко-
лониальном стиле: диван красного дерева, фарфоровая наполь-
ная ваза, стены обшиты украшенными искусной резьбой дере-
вянными панелями.
-- Мы стараемся сделать пребывание наших ученых в цент-
ре максимально комфортабельным, -- заметил Колер.
Оно и видно, подумал Лэнгдон.
-- Так, значит, тот человек с фотографии как раз здесь и
жил? Один из ваших высокопоставленных сотрудников?
-- Совершенно верно, -- ответил Колер. -- Сегодня утром
он не явился ко мне на совещание, на вызовы по пейджеру не
отвечал. Я отправился к нему сам и обнаружил его мертвым в
гостиной.
Лэнгдон поежился от внезапно охватившего его озноба, толь-
ко в эту минуту осознав, что сейчас увидит покойника. Он не
* Лэнгдон имеет в виду, что ионики, или овы (лат.), -- яйцеобраз-
ные орнаментальные мотивы -- являются принадлежностью иониче-
ского и коринфского архитектурных ордеров.
** Наряду с упомянутыми выше представляет собой один из трех
основных архитектурных ордеров.
отличался крепким желудком, каковую слабость открыл в себе
еще студентом на лекциях по искусствоведению. Это обнару-
жилось, когда профессор рассказал им, что Леонардо да Винчи
достиг совершенства в изображении человеческого тела, выка-
пывая трупы из могил и препарируя их мускулы.
Колер покатил в дальний конец коридора. Там оказалась
единственная дверь.
-- Пентхаус, как говорят у вас в Америке. -- Он промокнул
платком покрытый капельками пота лоб.
Табличка на дубовой створке гласила: "Леонардо Ветра".
-- Леонардо Ветра, -- прочитал вслух Колер. -- На следую-
щей неделе ему бы исполнилось пятьдесят восемь. Один из та-
лантливейших ученых нашего времени. Его смерть стала тяже-
лой утратой для науки.
На какое-то мгновение Лэнгдону почудилось, что на жест-
кое лицо Колера легла тень присущих нормальным людям эмо-
ций, однако она исчезла столь же молниеносно, как и появи-
лась. Колер достал из кармана внушительную связку ключей и
принялся перебирать их в поисках нужного.