Брайан Джейкс Рэдволл. Золото гномов

камень. Только его Сфандра и видела. Как в тумане, расплывалась и терялась
статуя богини-девочки, маленькой воительницы в солдатском шлеме, которая
насмешливо смотрела на нее раскосыми глазами. Пеленой были подернуты и стены
храма с их диковинными письмами, и алый шелк, струящийся с плеч черноглазой
жрицы. И только большой темно-синий камень сиял на круглом щите. Но камень
светился не только изнутри. Луч света падал на него... Откуда? Она
болезненно хмурила лоб, пытаясь вспомнить. Но видела один только камень.
- Как он там? - допытывался Алвари. - Они ничего с ним не сделали? Не
вздумали, упаси Митра, огранить его или отшлифовать?
- Нет... Он - Власть и Сила, - сказала Сфандра. - Он чудо, величайшее
из всех, что я видела, а мне приходилось участвовать в грабительских набегах
и я перевидала немало падишахских сокровищниц.
- Все это пустая болтовня, - вмешался Конан. - Я и сам кое-что видел,
так что нечего попусту развлекаться хвастовством. Где находится камень?
- Он украшает середину щита статуи Алат во внутреннем помещении храма.
Я помню, что он был ярко освещен. Да, - медленно проговорила она, - теперь
припоминаю, на него падал луч света. Он падал... из потолочного окна! На
крыше есть окно, и в какой-то миг оно раздвинулось...
- Кто открыл его? Ты слышала какой-нибудь скрежет? Какой-нибудь звук? -
допытывался Конан.
- Нет... Мне тогда казалось, что его открыли звуки лютни...
- Чушь, - отрезал Конан. - Окно открылось, потому что люди сдвинули
какой-нибудь засов, вот и все. Итак, детка, ты узнала немного, но это все же
лучше, чем ничего. Камень в щите статуи, а на потолке храма есть окно. Я
правильно тебя понял?
- Да. Но... Было что-то еще... Она силилась вспомнить и не могла.
Несколько секунд Конан пристально смотрел на нее, но потом, видя, как она
мучается, махнул рукой.
- Все выяснится на месте, когда я буду уже там, в храме. Постарайся
поспать и прийти в себя, девочка. Ночью тебе понадобятся силы. Как только я
вернусь сюда с камнем, будем уходить. Жрецы наверняка обнаружат его
отсутствие почти сразу же.
- Жрецы... - повторила Сфандра. - Они о чем-то спрашивали меня. Боги, я
ничего не могу вспомнить!
- Лучше поспи, - сказал Конан.

8. НОЧНАЯ БИТВА

Ночью храм Алат показался ему куда больше, чем днем. Притаившись в тени
колодца, Конан осматривал высокие глухие стены, прикидывая, где бы лучше
забраться на крышу. Проклятье, если бы несчастная дурочка приметила, нет ли
лестниц, ведущих на крышу, ему было бы легче ориентироваться. Ладно, решил
про себя Конан, будем исходить из того, что лучники на крыше имеются.
Сколько их может там быть? Не больше двоих, решил он. Этого вполне хватит,
чтобы прикончить любого самоубийцу, которому вздумается забраться в храм. Он
хищно усмехнулся. Ну конечно, ведь эти люди исходят из того, что в Гиркании
нет киммерийцев. Придется показать им, насколько роковым было их
заблуждение.
Пригибаясь, он перебежал через площадь и оказался под самой стеной.
Сандалии и плащ он оставил в лавке и теперь был почти голым, если не считать
набедренной повязки и ножен с мечом. В руке он держал длинную веревку с
крюком - давнее и испытанное средство штурма неприступных стен, скрывающих
сокровища. Конан раскрутил веревку и забросил крюк за край стены.
- Ну вот, если лучники там, то они заметили крюк и непременно обрубят
веревку, дабы вор вдребезги разбился о мостовую, - пробормотал он еле
слышно. Он натянул и подергал веревку. Наблюдателю, если таковой имелся на
крыше, показалось бы, что кто-то карабкается наверх. Однако к крюку никто не
подошел. Конан потер ладони и взялся за веревку. Выбора не оставалось -
нужно лезть.
Спустя несколько минут он был уже наверху и осматривался. Никого.
Безумцы, неужели они так доверяют могуществу своей богини, что даже не
считают нужным охранять ее? Нет такого бога, который помешал бы Конану
украсть то, на что он положил глаз!
С этой отрадной мыслью киммериец принялся осматривать плоскую серую
крышу. При ярком лунном свете он увидел блестящие медные лепестки,
закрывающие отверстие в полу. Видимо, это и было то потолочное окно, о
котором говорила Сфандра. Возле первого, самого большого, он обнаружил еще
три, поменьше. Проклятье, сколько же их здесь? Киммериец покусал губу,
раздумывая. Вероятнее всего предположить, что самое большое окно
предназначено для освещения самого главного храмового объекта. То есть
центральной статуи храма или центрального алтаря. Камень, скорее всего,
именно там и находится. Если Сфандре не показали фальшивку, вдруг подумал он
с тревогой.
Но времени на раздумья оставалось совсем мало. Поэтому Конан решил не
мудрствовать лукаво. Камень - главная святыня храма, которая сделала Алат
великой. Главная святыня - главный алтарь - самое большое окно. И нечего
долго думать. С этой мыслью он начал шарить по крыше в поисках механизма,
позволяющего раздвинуть эти четыре лепестка и открыть окно.
Искал он довольно долго. Гораздо дольше, чем считал возможным. Крыша
была абсолютно пустой, голой - ни шероховатостей, ни выпуклостей, ни
приметных камней с щелями, куда можно вставить пальцы. Ни одного украшения.
- Проклятье, да как же оно открывается! Не верю, что с помощью
заклинаний, - пробормотал Конан, озираясь по сторонам. Раздосадованный, он
топнул ногой.
И тут послышался легкий щелчок м медленно, бесшумно, плавным движением
лепестки раздались в стороны. Конан поднял босую ногу, посмотрел на жесткую
подошву, потом перевел взгляд на пол. Ничего. Где-то здесь, в плитах,
спрятан потайной механизм. А может быть, его привела в действие вибрация?
Сфандра говорила, что лепестки открылись при звуках музыки...
В конце концов, это было неважно. Конан заглянул в открывшееся
отверстие и тихонько присвистнул. Пол находился на глубине в десять
человеческих ростов. Веревки хватит едва ли до половины, а остальную часть
пути придется проделать по стене. Конан прищурился. Барельефы, надписи,
высеченные в камне, - все сойдет в качестве опоры для ловких пальцев рук и
ног.
Он прикрепил крюк к краю, зацепив его за один из лепестков, и начал
осторожно спускаться. Обвив веревку ногами, он повис в центре храма и
огляделся по сторонам. Из темноты выступали три женские фигуры, изваянные с
таким искусством, что поначалу Конан принял их за живых. Алебастровые тела
женщин светились тихим таинственным светом. Они словно выступали из серого
камня храмовых стен. Казалось, еще немного - и они шагнут вперед, поднимут
свои мечи...
- Статуи, - пробормотал Конан и начал раскачивать веревку, чтобы
ухватиться за стену. После недолгих усилий ему удалось превратиться в
длинный маятник и он уже доставал рукой до стены. Наконец, прицелившись
половчее, он схватился рукой за плечо одной из статуй и выпустил веревку. На
ощупь камень показался ему странно теплым. Наверное, нагрелся за жаркий
день, подумал Конан и перестал забивать себе этим голову. Нужно было думать
о том, чтобы спуститься вниз без особых потерь.
Он перебрался на согнутый локоть статуи. Потом, ловко цепляясь за
складки ее одежды, спустился на колено, тоже чуть согнутое. Дальнейшее не
составляло особого труда. Еще несколько минут - и он уже стоял в центре
храма перед статуей Алат, освещенной лунным светом, который струился из
широкого окна в потолке. Тень от веревки, болтавшейся под потолком,
пересекала детское чужеземное лицо, точно шрам.
При взгляде на богиню Конану на миг стало не по себе. В тишине и
безлюдии храма Алат показалась ему живой. Дитя, жестокое в своей невинности.
И синий камень, горящий на ее щите. Проклятье, не может же он рассматривать
ее вечность!
Статуя была совсем невысокой. Конан протянул руку и без труда вынул
камень из щита Алат. На ощупь Алазат Харра был холодным. Он был страшно
тяжел. И от него действительно исходила сила, Конан ощутил это, как только
прикоснулся к камню. Но об этом он смажет подумать потом, после, когда будет
уже в безопасности. А пока... Конан сунул камень в мешок, привязанный к
поясу, и повернулся к стене, чтобы по барельефам и трещинам взобраться на
крышу, вытянуть веревку и вернуться в лавку старика тем же путем, каким он
пришел сюда.
Но не успел он сделать и двух шагов, как раздался тихий шорох. Конан
резко обернулся и выхватил из ножен свой широкий меч.
В лунном свете он увидел, как осыпается алебастр со статуи богини.
Теперь в ее круглом щите зияла дыра - там, где раньше был камень. Но
алебастр сыпался и сыпался, точно песок, обнажая плечи, руки, голову...
Конан не поверил своим глазам. Оболочка стекала с Алат и постепенно
освобождала настоящее живое тело! Вот показались черные, коротко стриженые
волосы, жесткие, точно перья. Блеснула медь шлема... Красная туника
поднялась на груди, когда богиня сделала вдох. Припухшие веки поднялись,
узкие черные глаза недобрым взором глянули на варвара. Губы шевельнулись...
Конан отступил на шаг и поднял меч.
- Кто ты? - хрипло спросил он. - Предупреждаю, лучше тебе не нападать
на меня, кем бы ты ни была!
Девочка-богиня молча смотрела на него. Потом раскинула в стороны руки -
одну с продырявленным щитом, другую с коротким кривым мечом и, резке,
гортанно вскрикнув, соскочила с пьедестала и бросилась на варвара.
Он отступил еще на шаг, обороняясь от ее бешеного натиска. Алат, если
она только действительно была богиней, оказалась нешуточным соперником. Его
сбивало с толку, что приходилось сражаться с ребенком, да еще с девочкой, да
еще такого малого роста. Но вскоре Конану стало не до благородства и он не
забыл о своем смущения. Три каменных женщины недаром показались ему такими
живыми, когда он разглядывал их в лунном свете. Много лет стояли они,
замурованные в камень, но вот пришел человек и посмел коснуться синего
камня. Он освободил их младшую, любимую сестру, и вызвал к жизни скрытые в
ней силы, и она призвала их на помощь. Много лет стояли они неподвижно,
готовые сделать шаг и выступить из стены - и вот настал их час. Они вышли из
серого камня и, подняв мечи, атаковали варвара с четырех сторон.
Сестры смеялись, и Конан, с трудом сдерживая их атаки, скалил в ответ
зубы. Ему приходилось сражаться и с выходцами из могил, и с колдунами, и с
ожившими статуями, но всегда то были чудовища, отвратительные, чуждые его
человеческому сознанию существа, которых нужно было уничтожить. Эти женщины,
ожившие статуи восточных богинь, тоже были его врагами. Но они не были
чудовищами. Он понимал их всей своей варварской душой и наслаждался боем,
пусть даже неравным.
Окружив Конана, они теснили его к стене, где, как он краем глаза
заметил, подергивались медные лепестки - похожие на те, что раскрылись в
потолке. Сейчас они были похожи на пасть чудовища, которое в ожидании
трапезы нетерпеливо лязгает зубами. Края их, вероятно, были очень острыми.
Сестры гнали его прямо в эту пасть, и он понял их намерение. Вильнув в
сторону, он прижался спиной к стене.
- Отдай камень и убирайся, варвар! - крикнула старшая из сестер. У нее
было черное лицо и одета она была в черную тунику. - Ты храбро сражался, и
пусть смерть придет к тебе в свой час.
- Отдай камень нашей сестре и уходи, - сказала вторая, в белом. Она
казалась бы юной невестой, если бы не меч в руке. Длинные белые волосы
разметались по ее плечам, бледное лицо было печально.
Третья, желтолицая, маленькая, крепко сбитая, едва ли старше Алат,
только скалила зубы в ответ на волчий оскал киммерийца. Она была почти
обнажена. Золотистая туника, распоротая мечом варвара, сползла с покатого
крепкого плеча, обнажая плоскую, почти неразвитую грудь. Коротконогая,
широкобедрая, маленькая воительница упрямо теснила рослого варвара.
- Мы знали, что сегодня за камнем придут, - сказала Алат. Она, как и ее
сестры, говорила на гирканском со странным акцентом, путая звуки "р" и "л",
и Конан с трудом понимал ее.
- Откуда? - задыхаясь, спросил он. - Откуда вы могли это знать?
- Э-ха! Да ты пустоголовый варвар! Была здесь утром женщина, Сфандра,
дочь Эстред, женщина-воин из степей, приходила склониться предо мной, так
она сказала.
- Так она сказала, - подтвердила белолицая.
- И солгала она, когда так сказала, - продолжала Алат, опустив меч, но
не выпуская Конана из виду. Он понимал, что стоит ему сделать неосторожное
движение, и три сестры богини прикончат его, поэтому стоял тихо и
внимательно слушал.
- Ложь излетела из уст ее, когда она так сказала, - эхом откликнулась
чернокожая и сдвинула густые брови. Большие черные глаза, затененные
длинными ресницами, глядели на варвара сурово.
- Совсем не преклониться пришла она, проделав длинный путь через степь
и пустыню, эта женщина-воин, Сфандра, дочь Эстред, - продолжала Алат с
детской важностью. - Взглянуть на мой камень, на Алазат Харра, украденный
много лет назад, - вот зачем она приходила.
- Откуда ты знаешь, Алат с Востока?
- Ха! Эгей, варвар, ты наивен, как ребенок. Она сама сказала мне.
- Разве ее пытали?
- Ха-а, еще одна глупость, которую я слышу от тебя, большой мужчина с
маленьким умом. Разве обязательно пытать человека, чтобы заставить его
сказать правду?
- Вы отравили ее, - угрюмо произнес Конан. - Она была еле живой, когда
вернулась из храма.
- Вот теперь ты говоришь правильно. Отрава, яд, наркотик - так вы
называете этот запах, мы же зовем его асиз.
- Название ничего не меняет. Вы применили подлый прием.
- Мои люди преданы мне, варвар, - величаво, как королева, произнесла
маленькая богиня и выпрямилась. - Они охраняют меня. Одурманив женщину, они
потребовали у нее слово.
- Слово?
- Обряд жертвоприношения. У невинных берут кровь и обмазывают ею мои
ноги в знак их покорности. У коварных берут слово. Асиз заставляет их
назвать то, что у них на уме.
- И какое же слово принесла к твоем кровавым ногам Сфандра?
Откинув голову назад, Алат пронзительно расхохоталась.
- А ты не догадался, большой мужчина с маленьким умом? Алазат - вот
какое слово было у нее на сердце!
- Это не твой камень, Алат, - сказал Конан осторожно. - Ты сама
признала, что его украли.
- Это сделал человек по имени Алазат, и люди убили его. А потом они
принесли камень мне, и я стала великой, - сказала Алат. - Ты знаешь об этом.
- Знаю. Но вряд ли это дает тебе право владеть чужой вещью.
- Э-ха, варвар! Не говори, что отдашь его хозяину.
- Отдам.
- Отдать малое, чтоб получить большее - вот что у тебя на уме, чужой
человек с севера, - сказала желтолицая, усмехаясь. - Ах, какой бы из него
получился солдат для богини Алат! Как бы он служил тебе, сестра!
- Отдай мне камень и преклони колена, - строго сказала Алат. - Я одарю
тебя своей милостью и ты станешь непобедим, человек с севера.
- Я и без твоих милостей непобедим, дитя.
- Это последнее твое слово?
- Да! - яростно крикнул варвар и снова поднял меч. - Я не отступлю
перед женщинами, будь они даже богинями!
Желтолицая девушка засмеялась.
- На колени, дурак! Ты не знаешь, что такое богини! Ты смертей, а мы
бессмертны. Ты один, а нас четверо.
Вместо ответа Конан плюнул.
Оглушительный вой пронесся по храму. Конан поначалу решил было, что это
боевой клич желтолицей. Но через мгновение ошибка стала ему ясна. Четыре
богини отпрянули от него в страхе. Между ними и варваром из каменных плит
пола вырастала огромная фигура ифрита. Пламя лизало ее, вырывалось из пустых
глазниц, из пасти. Смрадное дыхание демона наполнило зал.
- Старый приятель! - воскликнул Конан. - Откуда ты взялся, урод?
Впрочем, ты все равно меня не помнишь!
Вертясь и вырастая все выше, демон ревел и тянулся скрюченными пальцами
к четырем сестрам. Три из них отступили, и только Алат гордо вскинула голову
в медном шлеме.
- Ты вызвал духа, варвар, - сказала она. - Но не думай, что это поможет
тебе. Никогда Алат не отступала перед нечистым.
- Послушай, девочка, почему бы нам не объединиться? Клянусь, этот
безмозглый парнишка из преисподней не вызывает у меня дружеских чувств.
- Ты враг, и я буду биться и с тобой, и с демоном, - сказала маленькая
богиня.
Краем глаза Конан заметил, что медные лепестки, закрывавшие проход в
стене, раздвинуты, и начал продвигаться к ним. Демон, испуская оглушительные
вопли, похожие на скрежет ржавых дверных петель, приготовился напасть. Он
присел, вытянул шею, подобрался и прыгнул.
Конан опередил его, проскочив в медные ворота. Демон со всего размаха
врезался в стену и прожег в ней дыру. Это лишило его на какое-то время
равновесия, и он растянулся на полу в большом зале перед дверью, выходящей
на площадь. За ним в пролом устремилась Алат. Подняв меч, маленькая богиня
бесстрашно набросилась на ифрита.
- Стой! - крикнул Конан. - Осторожней; девочка! Меч не берет его...
Он не успел договорить. Короткий кривой клинок вошел в огненную плоть
демона, не причинив ему ни малейшего вреда. Взревев, демон обернулся и
набросился на Алат. Она закрылась щитом, забыв о зияющей в нем дыре, и пламя
ворвалось в брешь и пронзило ее.
Вскрикнув гортанно и громко, она отлетела к стене, ударилась о камень и
застыла. Конан увидел, как алебастр вновь покрывает смуглое детское тело,
как превращаются в камень ее ноги в сандалиях, руки, сжимающие оружие, как
каменеет округлое лицо с пухлыми губами. Несколько секунд на этом лице жили
только узкие черные глаза, сверлившие Конана с нескрываемой ненавистью, а
потом застыли и они. Алат вновь превратилась в камень.
Но сожалеть об этом у варвара уже не было времени. Из-за колонн на него
набросились притаившиеся там казаки. Они оглушительно вопили, размахивая
саблями.
Конан бросился в сторону, успев оказаться за спиной огненного демона.
Разъяренное чудовище ревело, как несколько слонов, терзаемых болью.
Расплескивая пламя, оно наносило удар за ударом почти вслепую от ярости.
Казаки, как могли, уклонялись от могучих лап с грязными кривыми когтями.
Паника охватила их, они бросились врассыпную, пытаясь найти укрытие за
колоннами и в тени. Лепестки, открывшие было проем в центральный зал храма,
снова захлопнулись, и перед ними, точно охраняя их, в угрожающей позе
застыла сама богиня Алат. Синего камня в ее щите не было, и Ходо,
предводитель казачьей банды, заметил это, несмотря на царившее вокруг
смятение.
- Варвар опередил нас! - закричал он, пытаясь собрать своих людей и
направить их в погоню. - Хватайте его!
Но за шумом и суетой никто не слышал его.
Ифрит схватил одного из казаков и сломал ему шею. Хрустнули позвонки.
Человек закачался в красной лапе, как тряпка. Демон встряхнул его несколько
раз, точно куклу, потом сунул в распахнутую пасть и громко зачавкал, хрупая
костями. Спустя некоторое время он с удовольствием обтер окровавленный рот и
выплюнул обломки костей в спины убегающим казакам.
Конану, наконец, удалось открыть дверь. Он выскочил в узкую щель и
сразу же захлопнул за собой тяжелую створку, сделанную из железного дерева.
Медные прутья, наложенные на нее снаружи, тускло блестели в лунном свете.
Из-за двери доносилось рычание и пронзительные крики ужаса. Демон заканчивал
свою работу.
Конан злобно оскалился, подумав об убитом старике, о мальчике, который
погиб, как воин, сражаясь с ножом в руке. Пусть этот Ходо на своей шкуре
испытает, что такое беспомощность. Он, Конан, помогать ему не собирается.
Он еще раз ощупал мешочек, убедился, что камень при нем, и быстро и
бесшумно побежал по улице.

9. ХОЗЯИН ИФРИТА

В разгромленной лавке было тихо. Конан осторожно заглянул в дверь и
отпрянул: из темноты на него взглянули два светящихся кошачьих глаза.
- А, это ты, варвар... - прошептал хриплый голос, и Конан узнал Алвари.
- Я, - сердито сказал он. - И незачем так таращиться.
Гном удовлетворенно хмыкнул. Но Конан уже входил в лавку.
- Где Сфандра?
- Я здесь, - отозвалась она, и в темноте тихо зашуршало белое
покрывало.
- Оставь эти тряпки, - сказал Конан. - Пора уходить из города.
Он наклонился и стал шарить на полу в поисках огнива. Гном щелкнул
пальцами, высек искру и зажег масляную лампу, сделанную в виде сатира,
справляющего малую нужду. Комната осветилась неровным, мерцающим светом, и
Конан увидел заострившиеся лица мертвецов на ковре, светлые волосы амазонки,
схваченные на лбу ремешком, огненную бородищу гнома.
- Ты принес?.. - спросил гном, и его голос внезапно сел от волнения.
- Вот именно, - не без самодовольства подтвердил варвар. - В доме
остались лепешки?
- Я напекла, пока ты ходил, - сказала Сфандра. Конан внимательно
посмотрел на нее.
- О! Так ты и это умеешь?
- Нас учили не только махать мечом. Мы не мужчины. Чтобы выжить,
женщине мало уметь владеть оружием.
Конан покрутил головой, усмехаясь. Гном не дал ему вставить ни слова.
- Я проследил лично, чтобы она не насыпала туда яда, Конан. Можешь быть
спокоен, - заявил он.
- Ты паршивая маленькая нечисть, - беззлобно сказала Сфандра.
- Хватит, - отрезал Конан и пошарил пальцами в мешочке, висящем у него
на поясе. - Лучше смотрите...
Большой синий камень лег на широкую мозолистую руку киммерийца, и синие
отблески замерцали на трех склонившихся над ним лицах. Голубой свет плясал
на высоких скулах Сфандры, голубыми искрами рассыпался в белых волосах.
Синева горящих глаз киммерийца словно засветилась в ответ на этот огонь,
истекающий из кристалла.
- Вот он какой, Алазат Харра, - прошептал Алвари.
- Ты разве никогда не видел его?
- Конечно, нет. Сокровищница гномов вообще закрыта от взоров. Немногие
допускаются к созерцанию.
Он протянул руку, заросшую рыжим волосом, и хотел было наложить ее на
камень, но Конан сомкнул пальцы.
- Не тяни лапы, - сказал он. - Камень останется у меня, покуда мы не
окажемся в горах и ты не отведешь меня к сокровищу. Понял?
Алвари пробубнил нечто нечленораздельное. Конан не стал переспрашивать
и счел за лучшее истолковать невнятные звуки, издаваемые гномом, как
согласие.
Глаза Сфандры блеснули на миг и тут же погасли. Варвар не заметил
этого. Он поднялся, взял в руки лампу.
- А теперь уходим, - сказал он негромко. Он вылил масло возле двух
неподвижных тел и бросил туда же горящий фитиль. С треском занялись старые
ковры, поднялся едкий дым. Кашляя, Конан выскочил из лавки. Следом за ним
вышли его спутники.
- Где ты видела казацких лошадей, Сфандра? Возле восточных ворот?
- Да, но я не понимаю...
- Поймешь. Веди нас туда и кратчайшим путем. Скоро соседи заметят
пожар, а я не хотел бы, чтобы возле горящего дома они обнаружили нас.
- Разумное решение, - сказал Алвари. - Но мне тоже не очень хочется
забираться в пасть тигра.
- Какого еще тигра? - не оборачиваясь, спросил Конан, широко шагавший
по пустынной улице.
- Я имею в виду казачий отряд, - пояснил Алвари, задыхаясь. - Ты можешь
не бежать так быстро, варвар?
- Казаков там нет, - сказал Конан, игнорируя просьбу гнома.
- Как это - нет? - Сфандра остановилась. - Где же они? Ты их видел?
- Видел. Боюсь, что теперь уже нигде. Вероятнее всего, отправились к
праотцам.
- Не хочешь ли ты сказать, мальчик, что это ты перебил их, причем один
и за такое короткое время? - язвительно поинтересовался гном.
- Не я, - коротко сказал Конан.
- Кто же он, твой таинственный благодетель? Уж не сама ли богиня Алат?
- Наш с тобой старый приятель, огненный демон, - сказал Конан. - Мне
снова удалось вызвать его и как раз в тот момент, когда он был мне очень
нужен.
- Огненный демон? Вызвать? Да объясните же мне толком, что происходит!
- рассердилась Сфандра. - Ты заклинатель демонов, Конан-варвар? Или ты нашел
волшебную лампу, в которой заточен дух?
- Ни то и ни другое. Просто у меня есть дурная привычка плевать в лицо
врагу, когда тот предлагает мне позорно сложить оружие и сдаться. Я плюнул
и...
- О, не продолжай! - взмолился Алвари. - Плюнул и появился огненный
дух, потревоженный твоим смачным плевком! Хорошо еще, что дух такой большой,
а не то он мог бы и утонуть в слюне.
- Тем хуже для духа, - хмыкнул Конан. - Думаю, сейчас он доедает
последнего казака в храме Алат. Пока он гонял их, точно зайцев, по всему
храму, я успел удрать.
Он остановился, откинул голову назад и громко захохотал, представив
себе ифрита, взбешенного и голодного.
- По-моему, ты рано развеселился, Конан, - негромко сказала Сфандра. -
Обернись-ка.
Кован последовал ее совету и увидел в конце улицы странное свечение.
Оно приближалось, росло, колыхалось, становилось все больше и больше.
- Батюшки! Накликали урода! - возопил Алвари. Демон стремительно
приближался. Сфандра отступила на шаг и инстинктивно прижалась к Конану.
- Артемида Стогрудая! Какое чудовище!
- Не трогай меч, - предупредил ее Конан. - Добрая сталь его не берет,
уже пробовали. Алат на этом и погорела.
Сфандра непонимающе взглянула на своего спутника, однако ничего
переспрашивать не стала.
Демон подошел к троим путникам и растянул пасть, показывая
окровавленные клыки. Брюхо демона изрядно раздулось и провисало, однако
заметно было также, что могучий орган, недвусмысленно определяющий
принадлежность монстра к мужскому полу, налился силой и угрожающе
топорщился.
- Сыт, - сказал дух на своем чудовищном наречии, и Конан с удивлением
понял, что этот язык больше не кажется ему незнакомым. - Хочу женщину.
Он жадно посмотрел на Сфандру. Взвизгнув, как самая обыкновенная
пастушка, девушка спряталась за широкую спину Конана.
Неожиданно для себя варвар заговорил на том же дьявольском наречии,