Брайдер Юрий Михайлович. Клинки максаров

   Кто-то стоял в тумане прямо на их пути почти на пределе видимости. У незнакомца вроде бы имелись руки, ноги, голова, но, безусловно, это был не человек. Трудно описать словами то, что не имеет абсолютно никаких аналогий в людской памяти. Это примерно то же самое, что сравнивать слона с лошадью, у которой на морде вырос длинный нос.
   При первом же взгляде на это существо у Артема навсегда осталось впечатление своего собственного бессилия, парализующего ужаса и глубокого отвращения. Смотреть на него было то же самое, что смотреть на медузу-горгону, с той только разницей, что человек превращался не в камень, а в комок безвольной слизи. Тварь, стоявшая на пути вездехода, была зримым олицетворением кошмара в самом чистом его виде.
   Слева и справа смутно виднелись еще два точно таких же создания, но в отличие от первого, они стремительно передвигались, обходя машину с разных сторон.
   – Что-то поздновато они появились, – сказал Адракс. – Я их куда раньше ждал.
   – Неужели они ищут тебя? – еле выдавил Артем.
   – Вряд ли. Это не ищейки, а сторожевые псы. Черепах они трогать не будут, а всякого чужака придержат. Чтоб не болтался, значит, попусту в неположенном месте… Чаще всего их называют мрызлами.
   – Идут они смело, – заметил Артем, вспомнив о подземных хищниках. – Ничего не боятся.
   – Бояться они просто не способны. Так уж они задуманы.
   – Кем задуманы? – удивленно переспросил Артем.
   – Потом узнаешь. А сейчас надо уходить. Куда глаза глядят и на самой полной скорости. Уж если умирать, то только не в их лапах.
   Долго уговаривать Артема не пришлось. Вездеход резво побежал сквозь серую мглу, почти сразу оторвавшись от преследователей.
   Но уйти далеко им было не дано: удар снизу был так силен и стремителен, что сорвавшийся с креплений двигатель пробил переборку. Кабина вмиг наполнилась ледяным туманом.
   Вездеход словно на лифте возносился вверх. Затем по корпусу хлестанули смыкающиеся щупальца и стекла залила какая-то бурая жижа. Раздался скрежет, и по металлу побежали трещины. Сталь обшивки сминалась, как бумага, стеклянный колпак разлетелся вдребезги, засыпав людей дождем осколков. В следующий момент разорванный на части вездеход был отброшен прочь, а его пассажиры и весь груз оказались на влажной и упругой, как резина, поверхности, цветом и структурой весьма напоминавший мясо черепахи. Ее края загибались кверху, образуя подобие чаши, в которой могло свободно уместиться небольшое озеро.
   Внезапно станки этой живой ловушки завибрировали и раздался громоподобный рев – торжествующий рев хищника, овладевшего добычей, рев, который внутри источника его возникновения казался уже не ревом животного, а грохотом стартующего реактивного самолета. Быстро достигнув предела болевого ощущения, этот звук хлестал и давил, рвал на части воздух и барабанные перепонки. К счастью, до слуха Артема дошли только первые такты этой ужасающей мелодии – рев, действуя как акустическое оружие, быстро ввергал человека в беспамятство.
   Очнулся Артем, весь перепачканный липкой жижей, которую обильно выделяли стенки ловушки. Сейчас чаша с добычей вроде бы опускалась вниз, а ее края продолжали вытягиваться и загибаться вовнутрь.
   «Если она утащит нас под землю, это конец», – подумал Артем.
   Дно ловушки было усыпано всяким барахлом, некогда составлявшим груз вездехода. Артем принялся расшвыривать его, надеясь найти хоть какое-нибудь оружие, и наткнулся на неиспользованный сосуд высокого давления. Открыв вентиль на полоборота, он ударил струей жидкого воздуха в розовую трепещущую плоть. На внутренней стенке ловушки сразу же появилось обширное матово поблескивающее пятно, вокруг которого волнами собрались морщины.
   Артем, интуитивно сообразив, что неведомый хищник может утащить их под землю только после того, как стенки ловушки сомкнутся, стал поливать переохлажденным газом верхний край чаши, где движение плоти было наиболее активным.
   Очень скоро стало ясно, что его старания не были напрасны. В тех местах, где жидкий воздух коснулся живой ткани, ее рост сразу прекращался. Края ловушки, до этого идеально ровные, стали похожи на чашечку тюльпана – хотя большая часть ее окружности была уже заморожена, кое-где вверх еще лезли розовые остроконечные языки. Но тут возникла новая опасность. Клейкая бурая жидкость уже поднялась до уровня щиколоток. Босоногий Калека подпрыгивал, словно под ним оказалась раскаленная сковородка. Надежда догадалась взобраться на двигатель, тоже оказавшийся в чаше. Обувь на Артеме разваливалась, пятки невыносимо зудели. Один Адракс пока никак не реагировал на едкий сок.
   «Эта дрянь сейчас переварит нас живьем», – подумал Артем и направил струю жидкого воздуха вниз. Вскоре на дне ловушки образовалась небольшая ледяная площадка, на которой и собрались все пассажиры погибшего вездехода.
   Чаша по-прежнему опускалась, но уже совсем медленно. Время от времени ее края еще пытались сомкнуться, но Артем легко пресекал все эти попытки очередной порцией жидкого воздуха, более разрушительного, чем пламя газовой горелки. Если это существо могло испытывать боль, то сейчас оно, должно быть, терпело ужасные муки. Кое-где ее нежная розовая плоть уже отваливалась клочьями, оставляя глубокие язвы.
   Плавный спуск внезапно прекратился. Ловушку сильно тряхнуло несколько раз подряд. Стенки чаши стали оседать и бессильно выворачиваться наружу. До земли теперь оставалось всего метра три-четыре.
   Бочкообразный стебель, торчавший из развороченной почвы, дружно штурмовали три мрызла, скорее всего те самые, что преследовали вездеход. Действовали они преимущественно руками (или передними лапами), сплошь покрытыми безобразными костяными наростами самой невероятной конфигурации. Судя по тому, что от могучего стебля только клочья во все стороны летели, были эти резцы невероятно острыми и прочными.
   Усердная работа мрызлов не замедлила принести плоды. Сначала в стебле стали появляться прорехи, а затем он лопнул снизу доверху. Ловушка развалилась на две части, и все ее содержимое рухнуло во внутреннее пространство стебля – в смрадную духоту и мрак. Под собой Артем ощущал какую-то шевелящуюся массу, но не однородную, а состоящую из множества отдельных элементов. Можно было подумать, что он оказался внутри термитника, только каждый термит был величиной с суповую тарелку.
   В следующий момент стебель разрушился окончательно, выбросив наружу всех четырех пленников вместе с бесчисленным количеством крошечных, еще лишенных панциря черепашек. Мрызлы, припав на четвереньки, жадно глотали их.
   «Вот оно что, – подумал Артем, скатываясь вниз с шевелящейся пирамиды. – Страшный подземный хищник – это ни что иное, как мать-черепаха, пожирающая своих детей, дабы дать жизнь новым поколениям».
   Впрочем, это был не самый лучший момент для отвлеченных размышлений. Мрызлы прекратили истреблять черепашек и явно собирались заняться более крупной дичью. Один устремился к Артему, другой к Адраксу, третий к Калеке. Надежду они до поры до времени оставили без внимания.
   Далее события развивались так: Адракс вырвал у Артема сосуд высокого давления, который тот все время не выпускал из рук и, окатив своего соперника струей жидкого воздуха, исчез в клубах изморози. Вечно сочный и малоподвижный Калека вдруг проявил исключительную прыть. Как ни точны и стремительны были движения мрызла. Калека всякий раз на долю секунды опережал его. После целой серии хитроумных маневров эта парочка умчалась куда-то во мглу. Зато Артем был повержен в самом начале схватки. Тяжелая, покрытая редкой рыжей шерстью лапа-клешня наступила ему на грудь. Такого жуткого смрада Артем не ощущал еще никогда в жизни.
   Что-то омерзительное капало на него сверху – не то слюна, не то пот чудовища. С трудом сдерживая позывы к рвоте, Артем отвернул лицо в сторону, дабы не смотреть на мрызла и тем не усугублять свое и без того плачевное состояние.
   Мрызл, ошпаренный жидким воздухом, все еще не мог очухаться. Тот, который погнался за Калекой, вернулся с пустыми руками и выместил свое неудовольствие на Надежде, как куклу швырнув ее поближе к Артему. Затем он тонко, по-щенячьи взвизгнул и на разные лады повизгивал еще с минуту.
   Тот мрызл, который поверг Артема – видимо, главный из этой тройки – коротко взвизгнул в ответ и, вскинув лапу, со страшной силой ударил своего приятеля пилообразным наростом в грудь, впрочем, без особого ущерба для его гиппопотамовой шкуры, от которой только засохшая грязь да короста во все стороны полетели.
   Затем все трое собрались в кружок и, сблизив головы (если это можно было назвать головами), долго визжали – и все вместе и каждый в отдельности. Эти твари разговаривали! Значит, и кое-какой разум у них имелся!
   Переговоры кончились тем, что один из мрызлов прямиком устремился к пленникам. В его лапах блеснуло что-то длинное и тонкое, похожее на стилет.
   «К чему такие сложности, – подумал Артем (в ожидании неминуемой смертей он вдруг совершенно успокоился). – Да эта тварь нас обоих одной лапой может прихлопнуть! Как мух!»
   Он оглянулся на Надежду. Девчонка лежала на спине, раскинув руки и не подавая никаких признаков жизни.
   Мрызл уже черной тенью навис над ним. Перед глазами Артема сверху вниз косо сверкнуло разящее лезвие. Помимо воли он зажмурился, но удар оказался неожиданно слабыми лишь слегка задел плечо.
   Промахнулся, тупо подумал Артем и снова приоткрыл глаза. Однако мрызл уже оставил его и склонился к Надежде. Над ней он задержался чуточку подольше, шумно дыша и как-то манипулируя своим оружием. Затем последовал укол – такой же несильный, как первый, и опять в плечо.
   После этого все трое мрызлов одновременно взвизгнули, как семечками набили пасти черепашками и стремительно канули в туман.
   Полежав немного, Артем сел. Плечо немного саднило, но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью в голове, груди, руках и ногах. Его тело словно побывало в камнедробилке.
   По Надежде ползали маленькие черепашки, а в глазных впадинах стала собираться дождевая влага. Артем сунул ладонь ей за пазуху. Кожа была теплая, сердце билось.
   – Убери руку, – не открывая глаз, внятно сказала Надежда. – Ушли они?
   – Ушли.
   – Я притворялась. – Надежда резко села. – Думала, они мертвецов не трогают.
   – Ты испугалась?
   – Мне испугаться не стыдно! Стыдно должно быть вам! Мужчинами называетесь! Двое сбежали, а третий даже сопротивляться не стал. – Она поплотнее запахнула ворот.
   – Ты считаешь, что я этих уродов голыми руками должен был уложить?
   – Не надо оправдываться. Уведи меня отсюда куда-нибудь.
   – А не боишься, что на нас опять такая тварь нападет? – Артем указал на останки поверженной матери-черепахи, из развороченного чрева которой все еще продолжали вылезать детеныши, некоторые из них размером не превышали мухи.
   – Не боюсь. Ведь мрызлы здесь без всяких помех бегают. Да и те двое… чужеродец и Калека… тоже сбежали… И все тихо пока…
   «Действительно, – подумал Артем. – Как это я сразу не догадался. Мать-черепаха пожирает своих детей, но только самых крупных, успевших отъесться в Стране Забвения до определенного веса. Вездеход вполне мог сойти за одну из них. А люди и мрызлы для нее чересчур мелкая добыча».
   Собрав то немногое, что они могли унести с собой, Артем и Надежда двинулись в сторону противоположную той, куда подались мрызлы. Не переставая сеял дождь. Сизыми волнами плыл холодный туман. Надежда шагала впереди, и не похоже было, что она идет наугад.
   – Куда ты меня ведешь? – осведомился Артем некоторое время спустя.
   – Надо найти тех двоих. Хоть они и негодяи, но в их компании все же как-то спокойнее.
   – И как ты их думаешь найти?
   – Это уж мое дело.
   Местность, по которой они шли, была удручающе однообразной. Трижды они ощущали сотрясение почвы и слышали вдалеке зловещий вопль черепахи-матери. Ни разу им не встретились следы людей или мрызлов, однако Надежда уверенно прокладывала путь среди холмов серого праха.
   Своих бывших спутников они застали в неглубокой котловине, дававшей хоть какое-то укрытие от промозглого ветра. Артем и Надежда явились как нельзя кстати – в этот самый момент Адракс, сидя верхом на Калеке, усердно душил его, а Калека не менее усердно выворачивался. Судя по тому, что почва вокруг них была как катком укатана, такое выяснение отношений длилось уже довольно давно. Невдалеке лежал клинок – тот самый, который принес с собой Калека.
   Сразу поняв, что слова здесь не помогут, Артем вцепился в Адракса, однако оторвать его от жертвы было не легче, чем свернуть с постамента памятник. Неизвестно, чем бы закончилась эта свалка, если бы Артем не догадался швырнуть в лицо чужеродца добрую горсть мелкого праха. Это ему особо не повредило, но заставило волей-неволей переместить руки с горла Калеки в сторону нового противника.
   Калеке вполне хватило этой секундной передышки, чтобы сбросить Адракса. Однако далее он повел себя весьма странно – отряхнулся и смиренно отошел в сторону (даже не в ту, где лежал клинок). Теперь уже Артем оказался лицом к лицу с совершенно озверевшим старцем. Они схватились, и Артем сразу понял, что именно ощущает человек, попавший в лапы разъяренной Гориллы. Еще он понял, что конец его близок. Не обидно ли – уцелеть в схватке с черепахой-матерью и мрызлами и принять смерть от рук собственного спутника? Еще смутно надеясь на спасение, он захрипел:
   – Помогите! Помогите!..
   Помощь пришла, но совсем не оттуда, откуда ожидал Артем. Спасенный им Калека как ни в чем не бывало наблюдал за схваткой со стороны, зато Надежда, схватив клинок, изо всех своих силенок огрела им Адракса по голове.
   Гул пошел, как от удара в колокол. Чужеродец выпустил совершенно растерзанного Артема, сделал несколько нетвердых шагов назад и сел на землю. Он был жив и даже не потерял сознание, ни единой капли крови не появилось на его черепе, но что-то резко и удивительно переменилось в лице: ярость уступила место усталости, суровые складки у рта разгладились, взгляд погас.
   – Может, свяжем его? – предложил Артем.
   – Не надо… Иди сюда! – Надежда пальцем поманила Калеку. – На, возьми, и чтоб из рук не выпускал!
   Калека кивнул и с благодарной улыбкой принял клинок.
   – Убьешь его, если я прикажу! – Надежда указала на Адракса. – Знаешь, куда бить? И этого тоже! – Девчонка смерила Артема с ног до головы презрительным взглядом. Калека послушно, как кукла, склонил взъерошенную голову.
   – Я никому не причинил вреда? – глухо спросил Адракс.
   – Нет, – ответил за всех Артем. – Но еще бы чуть-чуть…
   – Со мной иногда бывает такое… Накатывается… В следующий раз будьте поосторожней…
   – В следующий раз тебе просто снесут башку, – пообещала Надежда. – Почему ты бросил нас?
   – Я никогда не обещал идти с вами до конца… Более того… Оставаться с вами для меня опасно… Двое из вас троих – мои смертельные враги. Если я не смогу переломить судьбу, мне суждено умереть от руки одного из вас…
   – Что за вздор ты несешь! – не выдержал Артем. – Вечно ты что-то выдумываешь, вечно врешь. Никому из нас твоя жизнь не нужна. Можешь хоть сейчас убираться. Но это позор – бросать спутников в беде!
   – Вас мрызлы скорее всего не тронули бы… Они черепашек нажрались… Но если бы им попался я… или даже вот он, – последовал кивок в сторону Калеки, – результат мог быть куда более плачевным.
   – Как это – не тронули? А вот! – Артем распахнул рубашку. – Укололи какой-то штуковиной. А может, она отравленная?
   – И ее тоже? – Адракс перевел взгляд на Надежду.
   – И ее, конечно.
   – Тогда наши дела действительно плохи. – Чужеродец постепенно возвращался в свое обычное состояние. – Не знаю, сколько мрызлов рыскают в этом мире, но скоро все они будут здесь. Сейчас нам действительно лучше всего держаться вместе. Спасти нас может только быстрота. Со следа мрызлов уже не собьешь. Но в погоню они бросятся не сразу. Нужно немедленно уходить отсюда.
   – Ты пойдешь первым, – сказала Надежда. – Калека с клинком в руке будет идти сразу за тобой. Знай, что по первому же моему знаку он сделает все возможное, чтобы убить тебя.
   – Я не сомневаюсь в этом, дочь судьи. – Адракс криво усмехнулся. – Да только клинок этот туповат для меня.
   Они шли и бежали, бежали и шли сквозь промозглый туман и нескончаемый моросящий дождь. Они научились спать сидя, сбившись в тесную кучу, потому что на мокрую землю нельзя было лечь. Они приспособились питаться мелкими черепашками, смело прорубая тело их матери (та совершенно не реагировала на приближение человека, а сытая не реагировала ни на что на свете), потому что другой пищи у них не было. Тусклый бесконечный день (или светлая бесконечная ночь) висел над этой унылой страной, и ничто не нарушало его вековечную тишину, кроме шороха дождя, да редких воплей подземных хищниц, пожиравших своих возмужавших потомков.
   На отдых они останавливались только тогда, когда Надежда валилась с ног от усталости. Но на немые предложения Калеки и горячие уговоры Артема нести ее на руках, она всегда отвечала категорическим отказом.
   Однажды, голодные и усталые, они нашли приют под огромным обломком черепашьего панциря. Надежда тряслась, как в лихорадке. Несмотря на холод ее лицо покрывала испарина. Артем, завернув ее во все тряпки, которые у них еще оставались, крепко прижал к себе. И тут впервые за все время пути девчонка разрыдалась.
   – Не плачь, – он погладил ее по мокрым волосам. – Хочешь, я расскажу тебе сказку о бедной девочке, которую злая мачеха заставляла делать всю грязную работу в доме? За кротость и терпение добрая волшебница подарила ей хрустальные туфельки и разные другие необыкновенные вещи. На балу в королевском дворце в нее влюбился принц, но время волшебства уже кончилось и ей пришлось убежать. Спускаясь по лестнице, она потеряла одну туфельку, по которой ее потом и нашел принц. Он взял ее себе в жены. Так бедная девочка стала принцессой. Жили они долго и счастливо, а умерли в один день.
   – Добрых волшебниц давно нет, – сказала Надежда сквозь слезы. – А принцессой я и так стану, можешь не сомневаться… Если только останусь в живых. А плачу я не от горя и не от усталости. Женщины должны плакать перед боем. Я плачу по всем вам и по себе самой… Мрызлы только что получили приказ напасть на нас. Их очень много, и скоро все они будут здесь…
   Бессмысленно было бежать, растрачивая последние силы.
   Артем нисколько не сомневался в прозорливости Надежды, да и Адракс воспринял ее сообщение как нечто неоспоримое. Калека, положив клинок на колени, тупо смотрел в землю. Туман как назло рассеялся, открыв взору серую безжизненную равнину.
   Первый мрызл появился даже раньше, чем они этого ожидали. Однако он не ринулся вперед, а снова скрылся во мгле. Скорее всего, это был только разведчик. Затем послышалось далекое многоголосое повизгивание, и со всех сторон выступили густые цепи мрызлов. Шли они осторожно и расчетливо, словно собираясь сразиться с целой армией равных себе по силе и ловкости богатырей, а не с четверкой еле живых от усталости людишек.
   – Ну ладно, – Адракс встал с таким видом, словно ему предстояла неприятная и тяжелая, но вполне привычная работа. – Зря они так. Ведь знают, что врага нельзя загонять в угол. Зарвались… Дай! – повелительно сказал он, протягивая к Калеке раскрытую ладонь.
   И столько силы и уверенности было в его голосе, что Артем немедленно поверил в скорое спасение. Калека с подобострастным видом вложил клинок в руку Адракса, и тот, несколько раз резко крутнув гарду, глубоко загнал лезвие в землю.
   Сейчас сутулый и кривоносый чужеродец выглядел величаво и страшно, как бог-громовержец в последние минуты перед гибелью мира. Его изодранные и грязные одежды колыхались на ветру, как крылья демона. Зубы скрежетали, а глаза буквально метали молнии.
   Когда до ближайшего мрызла осталось не более полусотни шагов, он наклонился и вырвал клинок из земли.
   Его лезвие утратило блеск и четкую форму. Казалось, что оно вибрирует с огромной, неподдающейся воображению частотой. Адракс еще раз повернул гарду и нажал что-то на рукоятке. Клинок стал медленно, но неотвратимо удлиняться, принимая все более призрачный вид. Когда он вытянулся на несколько десятков метров, Адракс нанес первый удар. Ноги мрызла еще бежали, а верхняя часть туловища уже катилась вслед за ним по земле. Пять или шесть чудовищ полегло в течение нескольких секунд, изрубленные на куски.
   Держа клинок горизонтально перед собой, Адракс сделал полный поворот (Артем, Надежда и Калека догадались броситься на землю), и вокруг него образовалось кольцо из кровоточащего мяса, дергающихся конечностей, вывороченных внутренностей и разбрызганных мозгов. Удлинив клинок вдвое, чужеродец еще раз крутнулся на месте. Узкое, уже почти невидимое лезвие рассекало все подряд – куски черепашьих панцирей, верхушки холмов, живых и мертвых мрызлов.
   Последнего из нападавших, уже догадавшегося о своей участи, но не смирившегося с ней, Адракс убивал долго, с палаческим вдохновением, постепенно кроша, как кочан капусты. Убедившись, что с мрызлами покончено, он снова крутнул гарду влево-вправо, и клинок сразу принял прежний вид.
   Тяжелый запах крови мутил душу, вокруг истошно повизгивали умирающие мрызлы, багровые ручьи собирались в лужи, пластами оседал туман, словно стараясь скрыть от человеческих глаз это побоище.
   – Обошелся ты с ними жестоко, – пробормотал потрясенный Артем. – Может, сначала только пугнуть стоило?
   – Мои сородичи максары используют подобные клинки для смертного боя, а не для запугивания всяких тварей, – гордо заявил Адракс.
   – Страшное у вас оружие…
   – Самое страшное оружие максаров – это они сами… Впрочем, и клинки немало значат. Помнишь, я говорил тебе о сигнале, который обязательно дойдет до моего самого страшного врага?
   – Помню.
   – Так вот, этот сигнал уже подан…
   Казалось, кровавая баня, которую Адракс устроил мрызлам, привела в действие некий неведомый механизм, управлявший в этом краю сменой дня и ночи, а заодно погодой. Промозглый ветер превратился в ледяной вихрь, туман изморозью осел на землю, и на Страну Черепах пала непроглядная тьма.
   Если бы вокруг не валялись в изобилии еще теплые тела мрызлов, наступившая ночь могла стать последней в жизни всех четырех путников. Даже на морозе эти огромные туши должны были остывать много часов. Отыскав наименее искромсанного, но безусловно мертвого мрызла, люди прижались к его брюху, в котором время от времени что-то булькало. Перспектива замерзнуть оказалась сильнее отвращения.
   Какие-то пятна мутно светились в небе, надрывно выл ветер, а в темноте, постепенно затихая, визжали издыхающие мрызлы. Скоро почти все они умолкли, и лишь один продолжал тонко и жалобно стонать на одной ноте.
   Артем уже собрался было попросить Адракса добить умирающую тварь (что ни говори, а все же живое существо), но его язык почему-то онемел, словно налившись свинцом. Никогда еще раньше Артему не приходилось ощущать такой тяжелой, прямо-таки убийственной усталости. Он полулежал, одним плечом касаясь Надежды, а другим – Калеки, и не мог даже пошевелить пальцем. Спутники его уже крепко спали. Неутомимый Адракс и тот, кажется, смежил глаза.
   «Наступит ли когда-нибудь утро, – тупо думал Артем, из последних сил стараясь побороть изнеможение. – Или ночь будет такой же нескончаемой, как и день? Тогда мы все просто окоченеем, не дождавшись рассвета. Господи, да что это со мной такое? Как будто дурманом опоили. Ни рук, ни ног не чувствую…»
   Однако утро наступило в свой черед, и Артем проснулся с первым светом студеной зари – проснулся, словно очнувшись от болезненного забытья. Одного-единственного взгляда было достаточно, чтобы понять – в Стране Черепах наступила зима. Лужи замерзли, земля покрылась инеем, ветер уносил последние остатки тумана, и широко открывающийся вокруг мертвый пейзаж не вселял никаких надежд на спасение.
   Еще менее приятной была вторая новость – Адракс исчез, не забыв, конечно, прихватить с собой клинок. Артем оказался посреди чужой холодной страны – без еды, без оружия, без теплой одежды, в одной компании со свихнувшейся девчонкой и немым придурком.
   Надежда, отломив кусочек льда, как в стеклышко глядела сквозь него на тусклое небо.
   – Наверное, в первый раз такое чудо в руках держишь? – спросил Артем.
   – В руках держу в первый раз. А видеть уже видела. Только не помню где. Может, во сне, а может, в детстве.
   – А Адракса ты во сне, случайно, не видела?
   – Я и сейчас его могу видеть. – Надежда отложила ледышку в сторону и прикрыла глаза. – Он уже далеко отсюда. Идет по белой-белой земле. Говорит, чтобы мы даже и не смели пускаться за ним вдогонку. Те, кто охотится за нами, обязательно бросятся по его следу, а мы получим передышку.
   – Так ты и разговаривать с ним можешь? – Артем даже и не знал: верить ей или нет.
   – Могу. Если он сам этого хочет.
   – Больше он ничего не сказал тебе?
   – Больше ничего… Но мне показалось, что в наш разговор вмешался кто-то третий.
   – Кто именно? Ты встречала его раньше?
   – Нет. Кажется, нет… – не очень уверенно ответила Надежда.
   – И что же говорил этот третий?
   – Он ничего не говорил. Он смеялся. Он издевался над Адраксом, а тот, вроде бы, и не замечал этого.
   – Прошу тебя, попытайся опять переговорить с Адраксом! Спроси его, как нам быть дальше? Как спастись?