Страница:
Бесконечная цепь невероятных и плохо совместимых с жизнью событий или сведет вас с ума, или ваш разум просто откажется воспринимать все это чудовищное нагромождение кошмаров всерьез. Вероятнее всего, со мной случилось последнее. И теперь я абсолютно спокойно, можно даже сказать отрешенно, наблюдал явления, которые обычно сопровождают белую горячку, или передозировку сильнодействующих наркотиков, или, может быть, последние мгновения предсмертной агонии, или что-нибудь еще похуже. И меня уже не волновало[86], что в данный момент я больше походил на оптический обман, чем на нормального человека, и, возможно, некоторое время был уже не совсем жив.
Учитывая все это, совсем не удивительно, что остатки моего несчастного разума окончательно потеряли счет времени и теперь я не мог даже приблизительно сказать, как долго длится это нездоровое безумие, почему-то выпавшее именно на нашу долю.
Но вот наконец порождение пьяной мысли свихнувшегося художника авангардистско-абстракционистского толка заткнулось, и воцарилась долгожданная тишина, которую спустя несколько минут нарушило появление нового персонажа этой трехгрошовой бездарно-кровавой пьесы...
Глава 2
Я – основной положительный герой этого сумасшедшего дома.
Асванх Пиринизон, или сокращенно Аспирин – главный маньяк бездарного шоу, он же плохой парень с багажом третьесортных дурнопахнущих шуток и с тенденцией к бессмысленному, ничем не оправданному насилию.
Лаки Стоу Дру, оно же ЛСД – помесь дохлой кошки и больного проказой крокодила[88] – мутная личность, распространяющая среди поклонников своего таланта и неземной красоты[89] ба-а-льшие кра-а-асивые по-о-ганки.
Компот и Билли – мои боевые соратники, они же массовка второго плана, они же жертвы чудовищного эксперимента[90].
Я даже не успел ничего толком понять, а огромная пещера, в которой мы только что находились, вдруг трансформировалась в старинный роскошный театр с богатым убранством, тяжелыми хрустальными люстрами и мягкими глубокими креслами, обитыми темно-вишневым бархатом.
Судя по количеству публики, пришедшей в этот вечер на спектакль, постановка обещала быть чрезвычайно интригующей. Все ряды, кроме первого, который полностью был отдан в распоряжение нашей команды, были заполнены до отказа.
Дамы блистали изысканными вечерними туалетами и драгоценными украшениями, а мужчины все как один были в безукоризненных фраках.
Если бы кто-нибудь сказал, что я очутился при французском дворе времен Людовика XIV, думаю, это сообщение не слишком бы меня удивило. По крайней мере, и публика, и старинный величественный зал очень гармонично вписывались в мои представления о той далекой полузабытой эпохе.
«Очень, очень мило, – решил про себя я, с интересом оглядываясь по сторонам. – Кто бы ни был постановщиком этого грандиозного шоу, у него отменный вкус».
Насчет шоу я не ошибся, а вот насчет вкуса – попал пальцем в небо. Дальнейшие события наглядно доказали, что я сильно заблуждался.
Сначала по залу пробежала едва ощутимая волна возбуждения – так всегда бывает перед спектаклем, когда публика понимает, что сейчас начнется священнодействие, – после чего резко наступила гробовая тишина, и тяжелый занавес плавно пошел вверх.
А затем...
Затем началось абсолютное безумие со всеми вытекающими из него последствиями.
Под звуки бравурного марша времен Второй мировой войны на сцене появилась огромная толстая жаба, непонятно для каких целей нацепившая лыжи. За плечами у этого гротескного создания болталась винтовка М-16, во рту находилась большая вонючая сигара, а дополняли весь этот карнавальный маскарад солнцезащитные очки в форме сердец, не первой свежести семейные трусы в крупный горошек и бейсбольная кепка с эмблемой «Доджерс».
– ВАУ!!! – только и смог мысленно произнести я.
– ВАУ!!! – судорожно вздохнул зал, наверняка ожидавший как минимум историю о всепоглощающей вселенской любви, а не эту низкопробную ерунду.
«ВАУ!!!» – наверно, подумал про себя режиссер и, выбежав на сцену, гневно закричал, обращаясь к кому-то невидимому, находящемуся за кулисами:
– Кто вместо главного злодея выпустил на сцену это отвратительное животное? Я вас спрашиваю, КТО ЭТО СДЕЛАЛ?!!
Ответом ему было гнетущее гробовое молчание.
Тогда взбешенный человек повернулся к жабе и коротко приказал:
– Пошла вон отсюда!!!
Я готов был поставить последние деньги на то, что гротескное создание так просто не уйдет, и не ошибся. Жаба понурила голову и с несчастным видом глубоко обиженного ребенка поплелась к кулисам. Уже почти на самом выходе, как будто что-то вспомнив, она повернулась к залу и с глубоким трагизмом в голосе произнесла навзрыд:
– Истинные таланты никогда не могут быть признаны современниками хотя бы потому, что эти самые современники ничего не понимают в настоящем искусстве. Именно поэтому оно безнадежно загнивает и требует жертв, которые смогли бы возродить его из пепла забвения, не сейчас, не сегодня и даже не завтра, а хотя бы для последующих поколений, будущее которых должно быть чистым, светлым и прекрасным!
После чего решительно сняла винтовку с плеча и играючи, практически не целясь, выпустила длинную очередь в человека, стоящего посередине сцены.
Режиссер успел в агонии сделать два шага на подкашивающихся ногах, попытался напоследок еще что-то сказать, но безуспешно. Смерть уже стояла за его спиной. Поэтому несчастный, завалившись на спину, упал в ее холодные объятия, исторгнув из пробитых в нескольких местах легких в качестве последнего слова миру не поддающийся никакому описанию ужасный предсмертный хрип.
«О-оооооооо!!» – судорожно подумал я вместе со всем остальным залом.
Но, как оказалось, это было еще не все. Безжалостная убийца подошла к неподвижному телу, неуклюже шаркая явно мешающими лыжами, и, убедившись, что более мертвым быть уже просто нереально, с наигранным сожалением произнесла:
– Профессионалы, работающие в нашем бизнесе, всегда обязаны сделать контрольный выстрел. В конце концов, не я же это придумала...
Она вставила в винтовку новый магазин и полностью разрядила его в голову несчастного режиссера.
После этого впечатляющего номера забрызганная кровью с ног до головы жаба повернулась к залу и самодовольно произнесла:
– Клянусь кровью своей первой жертвы, это был меткий выстрел!!!
Все присутствующие с неподдельным ужасом на лицах молча смотрели на отвратительное чудовище.
– Наверное, я что-то не так сказала или, хуже того, сделала, – удрученно произнесла убийца, глубоко затягиваясь сигарой и вставляя в свое оружие новый рожок. – Ну что ж, попробуем еще раз:
– Клянусь кровью своей первой жертвы, это был меткий выстрел!!!
На этот раз ствол оружия был направлен в зрительный зал, поэтому нет ничего удивительного, что публика разразилась судорожными бурными и продолжительными аплодисментами, переходящими в овацию. Овация не смолкала несколько минут, и все это время главное действующее лицо этой кровавой драмы застенчиво-грациозно кланялось, скромно шаркая лыжами и обильно расточая улыбки и воздушные поцелуи.
Большего маразма мне не приходилось видеть в жизни. Выйдя из кратковременного оцепенения, связанного с кровавой расправой, я вспомнил, что сам я, в конце-то концов, не более чем призрак, поэтому все это нелепое бряцанье оружием и ничем не прикрытые угрозы физической расправы никоим образом не могут меня испугать.
– Кхе-гхгы-гхы, – попытался прокашляться я, сразу же обратив на себя внимание.
– АХ!!! – как-то жеманно, совершенно по-женски всплеснула руками бездарная актриса. – Да вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, это же гости – самые настоящие гости! А мы-то, деревенщины неотесанные, даже не успели как следует подготовиться, принимая их в таком ужасном виде! Что же о нас подумают!!!
И, повернув голову к кулисам, попросила:
– ЛСД, дорогуша, я должна немедленно принять ванну, чтобы выглядеть если не шикарно, то по крайней мере достойно.
Как будто заранее дожидался этой реплики, на сцену выкатился роскошный гроб из черного дерева, украшенный белыми лилиями.
«Идиотизм какой-то, честное слово», – успел подумать я, и следующая реплика Жабы только подтвердила мои слова.
– Ах, право, это слишком претенциозно, мон Шер, здесь же все свои, можно что-нибудь и попроще, – произнесло это отвратительное животное с видом заправской кокетки.
Смена декораций произошла почти мгновенно. Катафалк с гробом уехал, а его место заняла огромная надувная резиновая лодка, полная воды. Вместо мачты торчал крест, а на нем был распят вверх ногами чудовищно распухший, распространяющий ужасный трупный смрад утопленник. У меня не было желудка, у меня вообще ничего не было, но при всем этом блевать тянуло отчаянно.
А непосредственная Жаба совершенно раскованно и непринужденно запрыгнула в лодку и начала весело плескаться, при этом брызги летели в разные стороны, что и позволило мне заметить: судя по цвету капель, это чудовище купалось не в обычной воде, а в чем-то очень смахивающем на кровь.
Спустя несколько мгновений моя ужасная догадка полностью подтвердилась.
Уже вылезая из этой импровизированной ванны, чудовище произнесло, обращаясь к залу:
– Ну что ж, все хорошее когда-нибудь должно кончаться, и купание в крови юных девственниц не является исключением. Хотя последнее время с этими самыми девственницами сплошные мучения: во-первых, даже с собаками их нигде не отыщешь, а во-вторых, из-за резкого сокращения поголовья теперь чуть ли не каждую персонально охраняют эти недоношенные рогатые импотенты-единороги.
«Что-то на нашей улице я не видел не то что ни одного единорога, но даже завалящего пони или, на худой конец, ослика. Или эти самые девственницы так хорошо прячутся, или там уже просто некого охранять, причем в первое верится с трудом», – невесело подумал я, и в этот момент плотный комок пыли, мешавший мне говорить, неожиданно пропал.
– Первый раз в жизни вижу жабу, анализирующую свои поступки с точки зрения фундаментального библейского принципа «не убий», – начал было я свою саркастически гневную речь, но продолжить не удалось.
– Ах, проказник!!!! – весело перебила меня Жаба.
– Кто похвалит меня лучше всех, тот получит... – вклинился в диалог ЛСД.
– Пирожок с ливером из твоих внутренностей, если ты еще хоть раз посмеешь перебить меня!!! – взорвалась Жаба.
Втайне радуясь, что у меня не осталось внутренностей для пирожков, я произнес скороговоркой:
– Жаба на лыжах – это не авангард и даже не сюрреализм, потому что для последнего нужен хотя бы полет фантазии. Нет, это больше всего смахивает на порождение массовой поп-культуры с дешевыми атрибутами пошлого слащавого «диско» и...
Сначала мне опять забили рот сгустком пыли, а затем моя безумная собеседница подчеркнуто спокойно ответила:
– Беспрецедентная наглость молодого человека, конечно, делает ему честь, но, юноша, надо же знать меру в своих мальчишеских замашках, иначе даже мое безграничное терпение может лопнуть как мыльный пузырик, и тогда все закончится, простите за натуралистические подробности, все теми же пирожками с ливером.
Актриса не была бы актрисой, если бы не играла на публику. Жаба повернулась к залу, как бы ища у него поддержки, и тут же раздались бурные продолжительные аплодисменты, несомненно подтверждающие правоту ее слов.
– Ну что ж, – игриво продолжило это чудовище, – вступительную часть нашего маленького любительского представления будем считать оконченной. Думаю, самое время переходить к основной теме.
Я еще даже успел про себя подумать, что один покойник в прологе это не так оригинально, как два, после чего раздался хлопок в ладоши. Опять же, насколько я понял, чисто бутафорский жест, рассчитанный на зрителей, и вместо слегка кровожадной царевны-лягушки перед моими очами предстал лукавый пухленький старичок с ямочками на улыбающихся щеках. Ни дать, ни взять – очередной претендент на губернаторское кресло, сошедший с рекламного проспекта. Как написали бы про него в каком-нибудь прогрессивном издании: «Зло, надевшее маску человечности, поразило нас своей внутренней глубиной».
– Ужасная пошлятина, – неожиданно ожил до того молчавший внутренний голос.
– А я уж было подумал, что ты сдох где-то по дороге.
– И не надейся!
– Ну что, друзья мои, – громко произносит устроитель званого вечера, подойдя к краю сцены, – с вступительной частью программы мы закончили, а теперь настало время перейти к раздаче праздничных слонов. – И без дальнейших объяснений начал водить пальцем от меня к Билли с Компотом и обратно, заведя подобие детской считалочки: – Энни, Бенни, тру до дыр, ты и будешь командир.
Пухленький палец остановился на моей скромной персоне, и я понял – жребий пал на меня.
– Что-то счаталочка была уж больно короткой. По-моему, мерзавец откровенно мухлюет, – поделился ценным соображением внутренний голос.
– Ты такой проницательный, я просто диву даюсь, где ты в детстве был? Почему тебя жулики не украли?
– А ты...
– Да, кстати, я же еще не представился. – Хозяин наконец вспомнил о правилах хорошего тона. – Итак, друзья мои, Асванкх Пиринизон к вашим услугам, прошу любить и жаловать.
– Ну почему здесь у всех плохих людей такие трудноперевариваемые имена? – буквально простонало мое второе «я». – Асванкх Пиринизон, язык можно сломать, просто ужас какой-то. В этих местах что ни злодей, то непечатное слово. Придется его назвать... М-м-ммм... Ну, к примеру, Ас-пи-рином... Точно, Аспирин – самое подходящее имя.
– В зоомагазине тебе бы не было цены. Где ты видел, чтобы маньяка-убийцу звали Аспирином?
– Я же молчал, когда ты назвал колдуна Компотом, а ничего более бредового придумать просто невозможно, – парировал мой вечный спутник.
– По-моему, ты...
– К сожалению, у нас осталось совсем немного времени, – сбил меня с мысли Аспирин, – поэтому, оставив светские разговоры о погоде на потом, я перехожу к сути нашего небольшого совместного бизнеса. У меня есть предложение, от которого вы, джентльмены, по моему скромному мнению, не найдете в себе сил отказаться...
Здесь он выдержал долгую театральную паузу, в течение которой нам представилась возможность прочувствовать всю глубину и очарование актерского таланта устроителя этой вечеринки.
– А суть моего предложения следующая...
«Интересно, что он подразумевает под термином "предложение"? Просьбу? Пожелание? Приказ?» – невесело подумал я.
– Мне потребовалось затратить чудовищное количество энергии, чтобы выдернуть ваши астральные тела с арены. В результате я хоть и ненадолго, но все же оттянул встречу вашей беспомощной троицы с Маалом, собиравшимся разделаться с вами в третьем раунде. И в том, что он сделал бы это с превеликим удовольствием, можете не сомневаться. Плюс к этому благородному жесту доброй воли, заслужившему самую высокую оценку, Шрадх так вовремя сдох, тоже не без моего участия... – Изящный поклон, бурные аплодисменты, ослепительная улыбка. – Одним словом, как ни крути, вы у меня в долгу.
После этого проникновенного монолога Аспирин сделал очередную паузу, во время которой меня освободили от пыльного кляпа – только для того, чтобы я сумел выразить нашу безграничную благодарность.
– Поэтому я считаю себя вправе просить вас оказать мне небольшую ответную услугу.
Меня непонятно почему начали терзать нехорошие предчувствия.
– Итак, друзья мои, раз вы согласны, перехожу к сути.. Вам предстоит прогуляться в измерение Глов, входящее в состав Сумеречных измерений, и принести оттуда вещицу, именуемую «Свинячья звезда», которую незаконно присвоил мой давний недоброжелатель, совершенно неуравновешенная личность, можно даже сказать, ничуть не покривив душой, психопат и маньяк в самом прямом смысле этого слова – колдун по имени Зоул.
– Это как же нужно отличаться, чтобы заслужить такую лестную характеристику у монстра, названного мной Аспирином? – вновь ожил внутренний голос.
– Может быть, просто идти в ногу со временем?
– Ужасно остроумно!
– И если вы меня внимательно слушали, то понимаете, что энергетики у меня хватит только на перенос одного тела...
«Повторите, пожалуйста», – хотел было попросить я, но не смог.
Вспышка... Удар двадцатитонного грузовика... Опрокинутый мир и покореженное сознание... Мое тело выворачивают наизнанку, потом разрывают на тысячу мелких кусочков, затем снова склеивают, и так повторяется сотни тысяч раз, я беззвучно кричу и...[91] все заканчивается так же неожиданно, как и началось.
– Я же говорил, что парень везунчик! – донесся откуда-то издалека уверенно бодрый голос. – При тридцатипроцентной вероятности успеха переноса тела в это измерение он не только благополучно пересек границы миллиона миров, но еще умудрился прибыть сюда весь, в целости и сохранности, не растеряв по пути ни одной из частей своей бренной оболочки.
Я смутно ощущал какие-то изменения, произошедшие со мной, но никак не мог сконцентрироваться и собрать воедино разбегающиеся в разные стороны мысли. Где-то на краю сознания продолжал жужжать надоедливой мухой смутно знакомый голос, но мне не удавалось ухватить смысл его слов:
– Ну вот и славненько, осталось немного подлатать этого чудного мальчугана, подштопать его в некоторых местах и, дав соответствующие наставления, запустить, как шарик на рулетке, поиграть с судьбою и старикашкой Зоулом по самым крупным ставкам. Если повезет, то, пожалуй, можно будет даже сорвать неплохой куш, а если не повезет, то внакладе мы тоже не останемся.
«Что здесь вообще происходит?» – хотел было спросить я, но вместо этого открыл глаза и...
И увидел, что вновь обрел свое физическое тело. Рядом по-прежнему парили два полупрозрачных сгустка ментальных оболочек Билли и Компота, но я был вполне материален. И даже более того – в нескольких местах настолько обновлен, что становилось слегка не по себе от этих неожиданных трансформаций.
Первое, что бросилось в глаза, – на месте разбитой коленки у меня неизвестно откуда появилось нечто, отдаленно напоминающее аккуратную железную заплатку, а дотронувшись до порванного уха, я обнаружил, что оно теперь состоит наполовину из материала, похожего на пластик, вдобавок в нем появилась серьга. И еще более удивительно – на лице, спине и руках не то что не осталось шрамов, но даже ссадины пропали.
– Поздравляю, теперь мы стали полумеханическим киборгом нетрадиционной ориентации из малобюджетных футуристических боевиков класса «С», – тепло поздравил меня внутренний голос.
– А что... Что ты сделал с моей ногой? – Мне наконец удалось выдавить из себя более или менее связное предложение.
– Я ее успешно починил. Будешь мазать раз в неделю этой смазкой, чтоб не скрипела, и все будет в порядке. – Пухлый жизнерадостный старичок протянул мне маленький пузырек.
– А как же...
– Если я верну твою родную коленную чашечку, – Аспирин не дал мне закончить предложение, внезапно став абсолютно серьезным, – то до конца своих дней ты останешься калекой, так что лучше помолчи и слушай меня внимательно. Ты и два твоих дружка отправитесь в одно из Сумеречных измерений под названием Глов. Найдете цитадель Зоула и выкрадете у него «Свинячью звезду». – В воздухе появилась голограмма этого предмета. – Правда, шансов у вас – два из тысячи, но я делаю ставку на то, что дуракам иногда везет. И хотя даже я со всей своей безграничной магией вот уже триста лет не могу выкрасть эту вещицу, но ты, надеюсь, не зря был рожден под счастливой звездой, так что, по-моему, эта задача вполне по силам вашей милой компании. Да, кстати, чуть не забыл: чтобы вы не расслаблялись и не забывали о цели своего путешествия, должен несколько огорчить вас: на всю операцию отводится двадцать восемь стандартных суток измерения Глов, плюс один день моего гостеприимства. А потом, если вы не выполните поставленную задачу, то, к моему неописуемому сожалению, я буду вынужден отправить твое тело и энергетические оболочки твоих приятелей обратно на арену, где их постигнет печальная участь встречи с голодным Маалом.
– Неужели это тупое животное будет сидеть там двадцать восемь суток в ожидании нашего чудесного появления? – Я наконец пришел в себя настолько, что даже смог отпустить легкую шпильку. – Мне кажется, что к этому времени оно уже благополучно сдохнет – на сутки этак двадцать шестые – двадцать седьмые. Обидно будет, честное слово, ведь продовольственная помощь в нашем лице была так близка...
– Молодой человек, – снисходительно ответил безумный шоумен, расслабленно присев на край сцены, – да будет вам известно, что в большинстве миров время остается само собой, но в Сумеречных измерениях существует несколько мест, где оно так закручено в спираль, что разница составляет значительные величины. Поэтому соотношение Глов – Сарлон исчисляется как 29 суток к 0,00033 секунды. Именно эти двадцать девять суток являются максимально допустимым лимитом вторжения за энергетический барьер этих недоумков-дегенератов – магов из объединившихся измерений. Причем только самые великие могут делать это незаметно, не вызывая ощутимых колебаний в системе защиты. По истечении же этого срока я, чтобы не вызывать у этих идиотов ненужных подозрений, возвращаю вашу команду обратно, а если вы к тому же выполните мое маленькое поручение, то в награду получите артефакт, который поможет вам выйти живыми с арены.
– Ну хорошо, с этим почти все ясно, – очень спокойно и приветливо произнес я, чувствуя себя доктором, разговаривающим с неизлечимо больным сумасшедшим. – Но позволь задать только один вопрос: зачем тебе нужно было тратить столько сил и энергии, чтобы вытащить неизвестно из какой дали именно нас, троих полупокойников, когда с твоими ресурсами и возможностями, насколько я понимаю, ты спокойно мог взять кого угодно?
– Сейчас он скажет, что мы самые лучшие, – неожиданно встрял внутренний голос, – и круче нас просто не найти на всем. Западном побережье. И вот потому, что мы элита – лучшие из лучших, самые-пресамые, в общем Супер с большой буквы «сэ», он и доверил нам это безнадежное для других, но не для нас дело. Ну и вообще, ты же знаешь, что обычно говорят в фильмах мужикам с крутыми яйцами и железной пластиной на черепе, когда посылают их в одиночку расправиться с каким-нибудь не очень крупным по местным понятиям колумбийским наркокартелем, чтобы подбодрить на дорожку?
– Ну, в принципе могу себе представить...
Аспирин задумчиво наклонил голову, как будто решая – отвечать или не отвечать на мой вопрос, но затем, видимо, пришел к выводу, что лучше все-таки меня просветить.
– Потому что у тебя, мой дорогой юноша, коэффициент выживаемости в фатальных ситуациях равен семидесяти двум процентам, а это просто фантастическая цифра, если учесть, что среднестатистический показатель у обычных людей два, три, максимум пять процентов. Другими словами, в семидесяти двух случаях из ста, когда вероятность умереть близка к ста процентам, ты выйдешь почти сухим из воды, может быть, немного покалеченным, но все-таки живым.
– Ага, что я тебе говорил? – радостно воскликнул мой вечный спутник.
Не обращая внимания на его истеричные крики, я поинтересовался:
– И как же, если не секрет, ты узнал об этом?
Он вытащил калькулятор и открыл было рот, чтобы поведать мне очередную страшную тайну, но я уже с безнадежной тоской понял, что будет дальше, поэтому быстро перебил его:
– Нет, нет, спасибо, все понятно, не нужно ничего объяснять, вообще-то я и сам догадывался о своих чудесных возможностях с самого раннего детства.
Они что, здесь все позаписывались в кружок юных математиков? Я был на грани очередного нервного срыва.
Да-аа... Вот уж действительно – техническая революция в области бытовой электроники имела для нас самые печальные последствия в данной местности.
– Так значит, Шрадха так вовремя убил тоже ты? – бесцветным голосом смертельно уставшего человека поинтересовался я.
– Ах, право, это была такая мелочь, что даже не стоит о ней говорить, – кокетливо махнул пухлой ладошкой безумный весельчак.
– А как же старик и Билли, ведь здесь, насколько я понял, не предвидится их настоящих тел?
– Кхри-хи-кхи... – Аспирин заливисто засмеялся с всхлипами и похрюкиванием.
Учитывая все это, совсем не удивительно, что остатки моего несчастного разума окончательно потеряли счет времени и теперь я не мог даже приблизительно сказать, как долго длится это нездоровое безумие, почему-то выпавшее именно на нашу долю.
Но вот наконец порождение пьяной мысли свихнувшегося художника авангардистско-абстракционистского толка заткнулось, и воцарилась долгожданная тишина, которую спустя несколько минут нарушило появление нового персонажа этой трехгрошовой бездарно-кровавой пьесы...
Глава 2
ИНДИФФЕРЕНТНЫЕ МАНЬЯКИ [87]
Одноактная пьеса
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Я – основной положительный герой этого сумасшедшего дома.
Асванх Пиринизон, или сокращенно Аспирин – главный маньяк бездарного шоу, он же плохой парень с багажом третьесортных дурнопахнущих шуток и с тенденцией к бессмысленному, ничем не оправданному насилию.
Лаки Стоу Дру, оно же ЛСД – помесь дохлой кошки и больного проказой крокодила[88] – мутная личность, распространяющая среди поклонников своего таланта и неземной красоты[89] ба-а-льшие кра-а-асивые по-о-ганки.
Компот и Билли – мои боевые соратники, они же массовка второго плана, они же жертвы чудовищного эксперимента[90].
Я даже не успел ничего толком понять, а огромная пещера, в которой мы только что находились, вдруг трансформировалась в старинный роскошный театр с богатым убранством, тяжелыми хрустальными люстрами и мягкими глубокими креслами, обитыми темно-вишневым бархатом.
Судя по количеству публики, пришедшей в этот вечер на спектакль, постановка обещала быть чрезвычайно интригующей. Все ряды, кроме первого, который полностью был отдан в распоряжение нашей команды, были заполнены до отказа.
Дамы блистали изысканными вечерними туалетами и драгоценными украшениями, а мужчины все как один были в безукоризненных фраках.
Если бы кто-нибудь сказал, что я очутился при французском дворе времен Людовика XIV, думаю, это сообщение не слишком бы меня удивило. По крайней мере, и публика, и старинный величественный зал очень гармонично вписывались в мои представления о той далекой полузабытой эпохе.
«Очень, очень мило, – решил про себя я, с интересом оглядываясь по сторонам. – Кто бы ни был постановщиком этого грандиозного шоу, у него отменный вкус».
Насчет шоу я не ошибся, а вот насчет вкуса – попал пальцем в небо. Дальнейшие события наглядно доказали, что я сильно заблуждался.
Сначала по залу пробежала едва ощутимая волна возбуждения – так всегда бывает перед спектаклем, когда публика понимает, что сейчас начнется священнодействие, – после чего резко наступила гробовая тишина, и тяжелый занавес плавно пошел вверх.
А затем...
Затем началось абсолютное безумие со всеми вытекающими из него последствиями.
Под звуки бравурного марша времен Второй мировой войны на сцене появилась огромная толстая жаба, непонятно для каких целей нацепившая лыжи. За плечами у этого гротескного создания болталась винтовка М-16, во рту находилась большая вонючая сигара, а дополняли весь этот карнавальный маскарад солнцезащитные очки в форме сердец, не первой свежести семейные трусы в крупный горошек и бейсбольная кепка с эмблемой «Доджерс».
– ВАУ!!! – только и смог мысленно произнести я.
– ВАУ!!! – судорожно вздохнул зал, наверняка ожидавший как минимум историю о всепоглощающей вселенской любви, а не эту низкопробную ерунду.
«ВАУ!!!» – наверно, подумал про себя режиссер и, выбежав на сцену, гневно закричал, обращаясь к кому-то невидимому, находящемуся за кулисами:
– Кто вместо главного злодея выпустил на сцену это отвратительное животное? Я вас спрашиваю, КТО ЭТО СДЕЛАЛ?!!
Ответом ему было гнетущее гробовое молчание.
Тогда взбешенный человек повернулся к жабе и коротко приказал:
– Пошла вон отсюда!!!
Я готов был поставить последние деньги на то, что гротескное создание так просто не уйдет, и не ошибся. Жаба понурила голову и с несчастным видом глубоко обиженного ребенка поплелась к кулисам. Уже почти на самом выходе, как будто что-то вспомнив, она повернулась к залу и с глубоким трагизмом в голосе произнесла навзрыд:
– Истинные таланты никогда не могут быть признаны современниками хотя бы потому, что эти самые современники ничего не понимают в настоящем искусстве. Именно поэтому оно безнадежно загнивает и требует жертв, которые смогли бы возродить его из пепла забвения, не сейчас, не сегодня и даже не завтра, а хотя бы для последующих поколений, будущее которых должно быть чистым, светлым и прекрасным!
После чего решительно сняла винтовку с плеча и играючи, практически не целясь, выпустила длинную очередь в человека, стоящего посередине сцены.
Режиссер успел в агонии сделать два шага на подкашивающихся ногах, попытался напоследок еще что-то сказать, но безуспешно. Смерть уже стояла за его спиной. Поэтому несчастный, завалившись на спину, упал в ее холодные объятия, исторгнув из пробитых в нескольких местах легких в качестве последнего слова миру не поддающийся никакому описанию ужасный предсмертный хрип.
«О-оооооооо!!» – судорожно подумал я вместе со всем остальным залом.
Но, как оказалось, это было еще не все. Безжалостная убийца подошла к неподвижному телу, неуклюже шаркая явно мешающими лыжами, и, убедившись, что более мертвым быть уже просто нереально, с наигранным сожалением произнесла:
– Профессионалы, работающие в нашем бизнесе, всегда обязаны сделать контрольный выстрел. В конце концов, не я же это придумала...
Она вставила в винтовку новый магазин и полностью разрядила его в голову несчастного режиссера.
После этого впечатляющего номера забрызганная кровью с ног до головы жаба повернулась к залу и самодовольно произнесла:
– Клянусь кровью своей первой жертвы, это был меткий выстрел!!!
Все присутствующие с неподдельным ужасом на лицах молча смотрели на отвратительное чудовище.
– Наверное, я что-то не так сказала или, хуже того, сделала, – удрученно произнесла убийца, глубоко затягиваясь сигарой и вставляя в свое оружие новый рожок. – Ну что ж, попробуем еще раз:
– Клянусь кровью своей первой жертвы, это был меткий выстрел!!!
На этот раз ствол оружия был направлен в зрительный зал, поэтому нет ничего удивительного, что публика разразилась судорожными бурными и продолжительными аплодисментами, переходящими в овацию. Овация не смолкала несколько минут, и все это время главное действующее лицо этой кровавой драмы застенчиво-грациозно кланялось, скромно шаркая лыжами и обильно расточая улыбки и воздушные поцелуи.
Большего маразма мне не приходилось видеть в жизни. Выйдя из кратковременного оцепенения, связанного с кровавой расправой, я вспомнил, что сам я, в конце-то концов, не более чем призрак, поэтому все это нелепое бряцанье оружием и ничем не прикрытые угрозы физической расправы никоим образом не могут меня испугать.
– Кхе-гхгы-гхы, – попытался прокашляться я, сразу же обратив на себя внимание.
– АХ!!! – как-то жеманно, совершенно по-женски всплеснула руками бездарная актриса. – Да вы только посмотрите, кто к нам пожаловал, это же гости – самые настоящие гости! А мы-то, деревенщины неотесанные, даже не успели как следует подготовиться, принимая их в таком ужасном виде! Что же о нас подумают!!!
И, повернув голову к кулисам, попросила:
– ЛСД, дорогуша, я должна немедленно принять ванну, чтобы выглядеть если не шикарно, то по крайней мере достойно.
Как будто заранее дожидался этой реплики, на сцену выкатился роскошный гроб из черного дерева, украшенный белыми лилиями.
«Идиотизм какой-то, честное слово», – успел подумать я, и следующая реплика Жабы только подтвердила мои слова.
– Ах, право, это слишком претенциозно, мон Шер, здесь же все свои, можно что-нибудь и попроще, – произнесло это отвратительное животное с видом заправской кокетки.
Смена декораций произошла почти мгновенно. Катафалк с гробом уехал, а его место заняла огромная надувная резиновая лодка, полная воды. Вместо мачты торчал крест, а на нем был распят вверх ногами чудовищно распухший, распространяющий ужасный трупный смрад утопленник. У меня не было желудка, у меня вообще ничего не было, но при всем этом блевать тянуло отчаянно.
А непосредственная Жаба совершенно раскованно и непринужденно запрыгнула в лодку и начала весело плескаться, при этом брызги летели в разные стороны, что и позволило мне заметить: судя по цвету капель, это чудовище купалось не в обычной воде, а в чем-то очень смахивающем на кровь.
Спустя несколько мгновений моя ужасная догадка полностью подтвердилась.
Уже вылезая из этой импровизированной ванны, чудовище произнесло, обращаясь к залу:
– Ну что ж, все хорошее когда-нибудь должно кончаться, и купание в крови юных девственниц не является исключением. Хотя последнее время с этими самыми девственницами сплошные мучения: во-первых, даже с собаками их нигде не отыщешь, а во-вторых, из-за резкого сокращения поголовья теперь чуть ли не каждую персонально охраняют эти недоношенные рогатые импотенты-единороги.
«Что-то на нашей улице я не видел не то что ни одного единорога, но даже завалящего пони или, на худой конец, ослика. Или эти самые девственницы так хорошо прячутся, или там уже просто некого охранять, причем в первое верится с трудом», – невесело подумал я, и в этот момент плотный комок пыли, мешавший мне говорить, неожиданно пропал.
– Первый раз в жизни вижу жабу, анализирующую свои поступки с точки зрения фундаментального библейского принципа «не убий», – начал было я свою саркастически гневную речь, но продолжить не удалось.
– Ах, проказник!!!! – весело перебила меня Жаба.
– Кто похвалит меня лучше всех, тот получит... – вклинился в диалог ЛСД.
– Пирожок с ливером из твоих внутренностей, если ты еще хоть раз посмеешь перебить меня!!! – взорвалась Жаба.
Втайне радуясь, что у меня не осталось внутренностей для пирожков, я произнес скороговоркой:
– Жаба на лыжах – это не авангард и даже не сюрреализм, потому что для последнего нужен хотя бы полет фантазии. Нет, это больше всего смахивает на порождение массовой поп-культуры с дешевыми атрибутами пошлого слащавого «диско» и...
Сначала мне опять забили рот сгустком пыли, а затем моя безумная собеседница подчеркнуто спокойно ответила:
– Беспрецедентная наглость молодого человека, конечно, делает ему честь, но, юноша, надо же знать меру в своих мальчишеских замашках, иначе даже мое безграничное терпение может лопнуть как мыльный пузырик, и тогда все закончится, простите за натуралистические подробности, все теми же пирожками с ливером.
Актриса не была бы актрисой, если бы не играла на публику. Жаба повернулась к залу, как бы ища у него поддержки, и тут же раздались бурные продолжительные аплодисменты, несомненно подтверждающие правоту ее слов.
– Ну что ж, – игриво продолжило это чудовище, – вступительную часть нашего маленького любительского представления будем считать оконченной. Думаю, самое время переходить к основной теме.
Я еще даже успел про себя подумать, что один покойник в прологе это не так оригинально, как два, после чего раздался хлопок в ладоши. Опять же, насколько я понял, чисто бутафорский жест, рассчитанный на зрителей, и вместо слегка кровожадной царевны-лягушки перед моими очами предстал лукавый пухленький старичок с ямочками на улыбающихся щеках. Ни дать, ни взять – очередной претендент на губернаторское кресло, сошедший с рекламного проспекта. Как написали бы про него в каком-нибудь прогрессивном издании: «Зло, надевшее маску человечности, поразило нас своей внутренней глубиной».
– Ужасная пошлятина, – неожиданно ожил до того молчавший внутренний голос.
– А я уж было подумал, что ты сдох где-то по дороге.
– И не надейся!
– Ну что, друзья мои, – громко произносит устроитель званого вечера, подойдя к краю сцены, – с вступительной частью программы мы закончили, а теперь настало время перейти к раздаче праздничных слонов. – И без дальнейших объяснений начал водить пальцем от меня к Билли с Компотом и обратно, заведя подобие детской считалочки: – Энни, Бенни, тру до дыр, ты и будешь командир.
Пухленький палец остановился на моей скромной персоне, и я понял – жребий пал на меня.
– Что-то счаталочка была уж больно короткой. По-моему, мерзавец откровенно мухлюет, – поделился ценным соображением внутренний голос.
– Ты такой проницательный, я просто диву даюсь, где ты в детстве был? Почему тебя жулики не украли?
– А ты...
– Да, кстати, я же еще не представился. – Хозяин наконец вспомнил о правилах хорошего тона. – Итак, друзья мои, Асванкх Пиринизон к вашим услугам, прошу любить и жаловать.
– Ну почему здесь у всех плохих людей такие трудноперевариваемые имена? – буквально простонало мое второе «я». – Асванкх Пиринизон, язык можно сломать, просто ужас какой-то. В этих местах что ни злодей, то непечатное слово. Придется его назвать... М-м-ммм... Ну, к примеру, Ас-пи-рином... Точно, Аспирин – самое подходящее имя.
– В зоомагазине тебе бы не было цены. Где ты видел, чтобы маньяка-убийцу звали Аспирином?
– Я же молчал, когда ты назвал колдуна Компотом, а ничего более бредового придумать просто невозможно, – парировал мой вечный спутник.
– По-моему, ты...
– К сожалению, у нас осталось совсем немного времени, – сбил меня с мысли Аспирин, – поэтому, оставив светские разговоры о погоде на потом, я перехожу к сути нашего небольшого совместного бизнеса. У меня есть предложение, от которого вы, джентльмены, по моему скромному мнению, не найдете в себе сил отказаться...
Здесь он выдержал долгую театральную паузу, в течение которой нам представилась возможность прочувствовать всю глубину и очарование актерского таланта устроителя этой вечеринки.
– А суть моего предложения следующая...
«Интересно, что он подразумевает под термином "предложение"? Просьбу? Пожелание? Приказ?» – невесело подумал я.
– Мне потребовалось затратить чудовищное количество энергии, чтобы выдернуть ваши астральные тела с арены. В результате я хоть и ненадолго, но все же оттянул встречу вашей беспомощной троицы с Маалом, собиравшимся разделаться с вами в третьем раунде. И в том, что он сделал бы это с превеликим удовольствием, можете не сомневаться. Плюс к этому благородному жесту доброй воли, заслужившему самую высокую оценку, Шрадх так вовремя сдох, тоже не без моего участия... – Изящный поклон, бурные аплодисменты, ослепительная улыбка. – Одним словом, как ни крути, вы у меня в долгу.
После этого проникновенного монолога Аспирин сделал очередную паузу, во время которой меня освободили от пыльного кляпа – только для того, чтобы я сумел выразить нашу безграничную благодарность.
– Поэтому я считаю себя вправе просить вас оказать мне небольшую ответную услугу.
Меня непонятно почему начали терзать нехорошие предчувствия.
– Итак, друзья мои, раз вы согласны, перехожу к сути.. Вам предстоит прогуляться в измерение Глов, входящее в состав Сумеречных измерений, и принести оттуда вещицу, именуемую «Свинячья звезда», которую незаконно присвоил мой давний недоброжелатель, совершенно неуравновешенная личность, можно даже сказать, ничуть не покривив душой, психопат и маньяк в самом прямом смысле этого слова – колдун по имени Зоул.
– Это как же нужно отличаться, чтобы заслужить такую лестную характеристику у монстра, названного мной Аспирином? – вновь ожил внутренний голос.
– Может быть, просто идти в ногу со временем?
– Ужасно остроумно!
– И если вы меня внимательно слушали, то понимаете, что энергетики у меня хватит только на перенос одного тела...
«Повторите, пожалуйста», – хотел было попросить я, но не смог.
Вспышка... Удар двадцатитонного грузовика... Опрокинутый мир и покореженное сознание... Мое тело выворачивают наизнанку, потом разрывают на тысячу мелких кусочков, затем снова склеивают, и так повторяется сотни тысяч раз, я беззвучно кричу и...[91] все заканчивается так же неожиданно, как и началось.
– Я же говорил, что парень везунчик! – донесся откуда-то издалека уверенно бодрый голос. – При тридцатипроцентной вероятности успеха переноса тела в это измерение он не только благополучно пересек границы миллиона миров, но еще умудрился прибыть сюда весь, в целости и сохранности, не растеряв по пути ни одной из частей своей бренной оболочки.
Я смутно ощущал какие-то изменения, произошедшие со мной, но никак не мог сконцентрироваться и собрать воедино разбегающиеся в разные стороны мысли. Где-то на краю сознания продолжал жужжать надоедливой мухой смутно знакомый голос, но мне не удавалось ухватить смысл его слов:
– Ну вот и славненько, осталось немного подлатать этого чудного мальчугана, подштопать его в некоторых местах и, дав соответствующие наставления, запустить, как шарик на рулетке, поиграть с судьбою и старикашкой Зоулом по самым крупным ставкам. Если повезет, то, пожалуй, можно будет даже сорвать неплохой куш, а если не повезет, то внакладе мы тоже не останемся.
«Что здесь вообще происходит?» – хотел было спросить я, но вместо этого открыл глаза и...
И увидел, что вновь обрел свое физическое тело. Рядом по-прежнему парили два полупрозрачных сгустка ментальных оболочек Билли и Компота, но я был вполне материален. И даже более того – в нескольких местах настолько обновлен, что становилось слегка не по себе от этих неожиданных трансформаций.
Первое, что бросилось в глаза, – на месте разбитой коленки у меня неизвестно откуда появилось нечто, отдаленно напоминающее аккуратную железную заплатку, а дотронувшись до порванного уха, я обнаружил, что оно теперь состоит наполовину из материала, похожего на пластик, вдобавок в нем появилась серьга. И еще более удивительно – на лице, спине и руках не то что не осталось шрамов, но даже ссадины пропали.
– Поздравляю, теперь мы стали полумеханическим киборгом нетрадиционной ориентации из малобюджетных футуристических боевиков класса «С», – тепло поздравил меня внутренний голос.
– А что... Что ты сделал с моей ногой? – Мне наконец удалось выдавить из себя более или менее связное предложение.
– Я ее успешно починил. Будешь мазать раз в неделю этой смазкой, чтоб не скрипела, и все будет в порядке. – Пухлый жизнерадостный старичок протянул мне маленький пузырек.
– А как же...
– Если я верну твою родную коленную чашечку, – Аспирин не дал мне закончить предложение, внезапно став абсолютно серьезным, – то до конца своих дней ты останешься калекой, так что лучше помолчи и слушай меня внимательно. Ты и два твоих дружка отправитесь в одно из Сумеречных измерений под названием Глов. Найдете цитадель Зоула и выкрадете у него «Свинячью звезду». – В воздухе появилась голограмма этого предмета. – Правда, шансов у вас – два из тысячи, но я делаю ставку на то, что дуракам иногда везет. И хотя даже я со всей своей безграничной магией вот уже триста лет не могу выкрасть эту вещицу, но ты, надеюсь, не зря был рожден под счастливой звездой, так что, по-моему, эта задача вполне по силам вашей милой компании. Да, кстати, чуть не забыл: чтобы вы не расслаблялись и не забывали о цели своего путешествия, должен несколько огорчить вас: на всю операцию отводится двадцать восемь стандартных суток измерения Глов, плюс один день моего гостеприимства. А потом, если вы не выполните поставленную задачу, то, к моему неописуемому сожалению, я буду вынужден отправить твое тело и энергетические оболочки твоих приятелей обратно на арену, где их постигнет печальная участь встречи с голодным Маалом.
– Неужели это тупое животное будет сидеть там двадцать восемь суток в ожидании нашего чудесного появления? – Я наконец пришел в себя настолько, что даже смог отпустить легкую шпильку. – Мне кажется, что к этому времени оно уже благополучно сдохнет – на сутки этак двадцать шестые – двадцать седьмые. Обидно будет, честное слово, ведь продовольственная помощь в нашем лице была так близка...
– Молодой человек, – снисходительно ответил безумный шоумен, расслабленно присев на край сцены, – да будет вам известно, что в большинстве миров время остается само собой, но в Сумеречных измерениях существует несколько мест, где оно так закручено в спираль, что разница составляет значительные величины. Поэтому соотношение Глов – Сарлон исчисляется как 29 суток к 0,00033 секунды. Именно эти двадцать девять суток являются максимально допустимым лимитом вторжения за энергетический барьер этих недоумков-дегенератов – магов из объединившихся измерений. Причем только самые великие могут делать это незаметно, не вызывая ощутимых колебаний в системе защиты. По истечении же этого срока я, чтобы не вызывать у этих идиотов ненужных подозрений, возвращаю вашу команду обратно, а если вы к тому же выполните мое маленькое поручение, то в награду получите артефакт, который поможет вам выйти живыми с арены.
– Ну хорошо, с этим почти все ясно, – очень спокойно и приветливо произнес я, чувствуя себя доктором, разговаривающим с неизлечимо больным сумасшедшим. – Но позволь задать только один вопрос: зачем тебе нужно было тратить столько сил и энергии, чтобы вытащить неизвестно из какой дали именно нас, троих полупокойников, когда с твоими ресурсами и возможностями, насколько я понимаю, ты спокойно мог взять кого угодно?
– Сейчас он скажет, что мы самые лучшие, – неожиданно встрял внутренний голос, – и круче нас просто не найти на всем. Западном побережье. И вот потому, что мы элита – лучшие из лучших, самые-пресамые, в общем Супер с большой буквы «сэ», он и доверил нам это безнадежное для других, но не для нас дело. Ну и вообще, ты же знаешь, что обычно говорят в фильмах мужикам с крутыми яйцами и железной пластиной на черепе, когда посылают их в одиночку расправиться с каким-нибудь не очень крупным по местным понятиям колумбийским наркокартелем, чтобы подбодрить на дорожку?
– Ну, в принципе могу себе представить...
Аспирин задумчиво наклонил голову, как будто решая – отвечать или не отвечать на мой вопрос, но затем, видимо, пришел к выводу, что лучше все-таки меня просветить.
– Потому что у тебя, мой дорогой юноша, коэффициент выживаемости в фатальных ситуациях равен семидесяти двум процентам, а это просто фантастическая цифра, если учесть, что среднестатистический показатель у обычных людей два, три, максимум пять процентов. Другими словами, в семидесяти двух случаях из ста, когда вероятность умереть близка к ста процентам, ты выйдешь почти сухим из воды, может быть, немного покалеченным, но все-таки живым.
– Ага, что я тебе говорил? – радостно воскликнул мой вечный спутник.
Не обращая внимания на его истеричные крики, я поинтересовался:
– И как же, если не секрет, ты узнал об этом?
Он вытащил калькулятор и открыл было рот, чтобы поведать мне очередную страшную тайну, но я уже с безнадежной тоской понял, что будет дальше, поэтому быстро перебил его:
– Нет, нет, спасибо, все понятно, не нужно ничего объяснять, вообще-то я и сам догадывался о своих чудесных возможностях с самого раннего детства.
Они что, здесь все позаписывались в кружок юных математиков? Я был на грани очередного нервного срыва.
Да-аа... Вот уж действительно – техническая революция в области бытовой электроники имела для нас самые печальные последствия в данной местности.
– Так значит, Шрадха так вовремя убил тоже ты? – бесцветным голосом смертельно уставшего человека поинтересовался я.
– Ах, право, это была такая мелочь, что даже не стоит о ней говорить, – кокетливо махнул пухлой ладошкой безумный весельчак.
– А как же старик и Билли, ведь здесь, насколько я понял, не предвидится их настоящих тел?
– Кхри-хи-кхи... – Аспирин заливисто засмеялся с всхлипами и похрюкиванием.