Брэдли Шелли. Его благородная невеста

   – Она все понимает, – бросил Арик, направляясь к двери.
   – Прошу вас, подождите!
   Арик нехотя остановился – нетерпение подталкивало его поскорее пуститься в путь.
   – Да? – спросил он.
   – Если Гвинет захочет оттолкнуть вас, прошу вас, скажите ей, что я… – Она в нерешительности замолчала, но через мгновение договорила: – Если бы рядом со мной был человек, который так любил бы меня, как вы любите Гвинет, я бы пожертвовала чем угодно, лишь бы быть рядом с ним. – По лицу женщины покатились медленные слезы.
   – Сэр Ранкин жестоко избил ее за то, что она родила девочку, – шепнул Гилфорд на ухо Арику. Едва совладав с охватившим его приступом гнева, Арик про себя поклялся разыскать мерзавца и отколотить его.
   – Побей его, если хочешь, – промолвил Гилфорд, словно прочитав его мысли, – но как раз вчера мы получили добрые известия: король Генрих отобрал у сэра Ранкина все его земельные угодья. Полагаю, так ему и надо.
   – С этим не поспоришь, но я все равно хочу поколотить его, – прошептал Арик. А потом, обращаясь к Неллуин, он громко сказал: – Я слово в слово передам Гвинет ваши слова, добрая леди.
   Арику оставалось надеяться только на то, что Гвинет по-прежнему испытывает к нему ту любовь, в которой когда-то призналась. А ему еще предстоит сделать подобное признание и добавить, что он вернулся к ней, чтобы навсегда отдать ей свои сердце и тело.
 
   Гвинет бродила по пустой хижине, сожалея о том, что не взяла с собой Пса – с ним ей было бы веселее. Правда, эта собака напоминала бы об Арике, да и несчастная Неллуин как-то сразу привязалась к ней, и Гвинет решила не разлучать их. Должно быть, ей не следовало сразу же отпускать назад в замок слуг, которых отправил с ней заботливый Гилфорд, да только у Гвинет не было сейчас желания находиться среди чужих людей.
   В результате Гвинет осталась одна. Она ходила по хижине и спрашивала себя о том, куда же, черт возьми, мог подеваться ее непутевый муженек. Негодяй он, вот кто.
   Правда, осторожные деревенские жители поговаривали, что Арик жил тут в последнее время, но никто из них не знал, живет ли он в хижине сейчас, а если не живет, то куда уехал. Правда, все они надеялись, что он никогда не вернется.
   У Гвинет так и не появилось возможности сказать мужу, каким трусливым, развязным и поганим типом она его считает.
   Пройдя, кажется, сотый раз по комнате, Гвинет взбила лежавшую на кровати подушку, затем повесила котелок над очагом и поворошила дрова.
   Куда только он подевался? А может, в его позорно коротком письме, где он писал о своем намерении снова поселиться в лесу, не было ни слова правды? Если это так, она его хоть из-под земли вытащит и продемонстрирует ему в полной мере силу своего гнева. Свинья!
   Глубоко вздохнув, Гвинет снова прошлась по хижине, то и дело поглядывая на земляной пол и убогую крышу над головой. Но разум предательски возвращал ее только к счастливым минутам, которые она здесь провела. Гвинет вспоминала оживленные беседы с Ариком, их страстные поцелуи на узком топчане, уютные ужины возле очага. Постепенно все плохое забывалось, Гвинет уже не замечала убогости жилища, а перед ее внутренним взором все явственнее проступала фигура ее безупречного и серьезного мужа.
   Гвинет нахмурилась, ведь она так и не знала, почему Арик решительно отвергает ее желание поселиться в замке. Черт бы побрал этого невоспитанного лицемера! Как бы там ни было, она заслуживает объяснения. И уж когда увидит его, то вытянет из него нужные слова, даже если ей придется делать это зубами.
   Вновь оказавшись у кровати, Гвинет повалилась прямо на одеяло. Уже три ночи она спала здесь, но одеяла и простыни все еще хранили запах Арика, напоминали Гвинет о проведенных ими вместе безумных ночах любви.
   Постаравшись не думать об этом, Гвинет приподнялась на узкой кровати и потрогала висевшую на шее рубиновую подвеску.
   И где только носит этого мерзкого, подлого негодяя?
   Что будет с ней и ее жизнью после того, как она выплеснет на него ушат своего гнева? А вдруг он больше никогда сюда не вернется?
   Гвинет упрямо распаляла собственную злость. Неужели она так сильно тоскует по Арику, что вся душа ее извелась? Она сможет отлично прожить и без него! Сможет!
   Гвинет тяжело вздохнула. В чем бы она себя ни уверяла, ясно одно: оставаться в хижине смысла не имеет. Если Арик действительно уехал из своего лесного дома, намереваясь больше сюда не возвращаться, ей ни к чему тут задерживаться, ведь ее гнев и желание высказать ему все, что она о нем думает, его не вернут.
   Но Гвинет ни к чему оставаться и в Бедфордшире. Она ведь больше не имеет никакого отношения к этому месту. Все здесь считают ее женой колдуна, избегают ее и шепчутся у нее за спиной.
   Даже дядя Бардрик уехал из здешних мест. Судя по всему, он чем-то разгневал короля Генриха, потому что тот отобрал у дяди Пенхерст и близлежащие земли. Гвинет понятия не имела о том, куда направились ее дядя и тетя. Более того, она поняла, что ее это ничуть не интересует.
   Накануне Гвинет побродила по опустевшему замку, в котором она провела детство, но ничто там не тронуло ее душу.
   Она не испытывала душевной боли, тоски, каких-либо желаний. Не было вообще никаких чувств.
   Зато Гвинет испытала большое удовольствие, получив вчера утром письмо от Неллуин, в котором говорилось, что с Гилфордом и ее маленькой дочерью Маргарет все в порядке.
   Так что в общем, Гвинет была довольна жизнью.
   А если по ночам она и лежала без сна, думая об Арике, то это все ерунда, игра воображения. И все же сейчас, находясь в полудреме, она, как это ни глупо, была вынуждена признаться себе что не сможет жить полноценно без Арика. Гвинет даже вспомнить не могла, в какое именно мгновение эти нелепые мысли начали тревожить ее душу.
   В эти темные часы она думала о том, что остаток жизни ей придется провести, наблюдая за тем, как одно время года сменяет другое, как живут и умирают окружающие ее люди… Чего у нее уже не будет – так это рук Арика, которые когда-то так нежно и крепко обнимали ее… Гвинет яростно замотала головой – она больше не могла избегать правды. Чувство раздвоенности иссушало душу. И она понимала: ей больше не будет покоя ни днем ни ночью.
   Сделал ли Арик ее счастливой? Нет!
   «Да», – шептало ее сердце.
   Когда? Каким образом?
   И вот теперь он уехал.
   Гвинет не знала, то ли плакать, то ли кричать. И, снова упав головой на подушку, она мысленно перебирала томительные воспоминания. Счастливые и горестные одновременно…

Глава 20

   Сердце Арика бешено колотилось, когда он глухой ночью скакал к своей лесной хижине. Ему было наплевать на весь окружающий мир. Он не был осторожен и не думал о лихих людях, промышлявших на дорогах в этих краях. Арик хотел только одного: поскорее увидеть свою Гвинет.
   Наконец впереди показался их маленький дом, освещенный зыбким золотистым светом луны. Ночью ветер стал холоднее. Спешившись, Арик привязал к коновязи своего скакуна и поспешил войти в дом.
   Его встретила абсолютная темнота. Арик тщетно осматривался по сторонам, силясь разглядеть хоть что-то. Он стал нащупывать на столе свечу и кремень. Наконец-то ему удалось зажечь свечу. Подняв ее, он осмотрелся. Господи, да вот же она! Разбуженная шумом, Гвинет вставала с кровати, отбросив с лица длинные пряди черных волос. На ней была лишь тонкая белая сорочка.
   Арик шагнул к ней.
   – Ты?! – вскричала Гвинет. Она отшатнулась от мужа. – Я целых три дня ждала тебя здесь, чтобы сказать… Ой, что ты делаешь?
   Арик привлек ее к себе. Не промолвив ни слова, он впился губами в ее нежные сочные губы. От нее пахло лесной зеленью. Тело Арика охватила сладкая истома, когда его губы приоткрыли ее рот, а его язык проник в него и стал ласкать ее нежный язычок.
   Но тут Гвинет вырвалась из его объятий и попятилась назад.
   – Ты сошел с ума?
   Она была сердита. Должно быть, его короткое письмо, написанное сразу после того, как король Генрих отобрал у него земли, не на шутку разозлило Гвинет.
   Арик улыбнулся.
   – Как раз наоборот, моя благородная женушка, – промолвил он.
   – Только не думай, что тебе удастся погасить мой гнев поцелуями или ласковым обхождением, гнусный слизняк! Ты послал мне такое мерзкое письмо! Нацарапал в нем, что расстаешься со мной. А для чего? Для того, чтобы провести остаток жизни в этой лесной глуши. И ты даже не объяснил ничего, а теперь кидаешься ко мне с поцелуями, словно твои бессмысленные, тупые действия совершенно не…
   Арик снова завладел ее губами. Да уж, его Гвинет никогда не теряла своего огонька, и он твердо намеревался всю оставшуюся жизнь наслаждаться его теплом.
   Тут Гвинет сильно наступила пяткой на пальцы его ноги. Скривившись от боли, Арик отступил назад.
   – Не смей прикасаться ко мне, осел безмозглый! Я приехала сюда, чтобы сказать тебе, что думаю о твоем трусливом бегстве, а не для того, чтобы ты ко мне грубо приставал!
   Схватившись за ногу, Арик силился удержать равновесии. Он просто забыл, какой силы пламя пылает в ее душе.
   – Хорошо, я тебя понял, – проговорил он. – Я не притронусь к тебе до тех пор, пока мы не потолкуем по душам.
   – Ты больше никогда не прикоснешься ко мне, никогда! – вопила Гвинет. – Это ты уехал…
   – Ты не раз мне об этом говорила, – вымолвил Арик. – Ты также выражала желание узнать, почему я так поступил. Если ты присядешь и хотя бы на минутку закроешь рот, то я тебе все объясню.
   Бросив на мужа сердитый и даже угрожающий взгляд, Гвинет все-таки уселась на краешек кровати. Она ждала. Сев рядом с ней, Арик задумался, с чего лучше начать короткое повествование. Чем больше он думал, тем большие сомнения его одолевали. Ладони Арика вспотели. Вдруг ему не удастся уговорить Гвинет остаться с ним? Он любит ее и должен убедить ее в этом. Да, но ему следует тщательно подбирать каждое слово, иначе она не станет слушать его объяснений, не поверит в его преданность. Черт, ну как же начать?
   – Я уже устала ждать, – проворчала Гвинет.
   Взглянув на свою нетерпеливую жену, Арик вздохнул.
   – Я участвовал в битве, – сказал он.
   – Да, это мне известно со слов Гилфорда и Стивена, – перебила его Гвинет. – Ты что, хочешь мне сообщить, что именно твое участие в сражении, ничем не отличавшемся от остальных, вынудило тебя принять решение навсегда расстаться со мной?
   – Нет, – помотал головой Арик. – Но я не мог биться на стороне короля Ричарда.
   – Так ты сражался на стороне Генриха Тюдора? – удивленна спросила она.
   Арик кивнул. И вдруг он понял, что ему просто необходимо рассказать ей все без утайки.
   – Совесть не позволила мне поступить иначе, – сказал он. – Видишь ли, я знал… так получилось, что вот уже больше года мне было известно, что Ричард приказал убить своих племянников, принцев…
   Гвинет испуганно охнула, вызывающее выражение на ее лице уступило место ужасу.
   – Ты уверен? – шепотом спросила она.
   Арик печально кивнул.
   – Два года назад Ричард приказал задушить мальчиков в Тауэре, – тихо проговорил он. – Я отказывался сражаться на его стороне, потому что не хотел участвовать в новых его злодеяниях.
   Милое личико Гвинет изменилось, на сей раз на нем появилось внимательное выражение.
   – Что ты такое говоришь? – спросила она.
   – Да, – со вздохом кивнул Арик. – Все дело в том, что весной после смерти короля Эдуарда IV король Ричард, бывший в ту пору еще герцогом Глостерским, был назначен попечителем двух сыновей покойного короля.
   – Да, это мне известно.
   – Тогда тебе, возможно, известно и то, что Ричард остановил юного Эдуарда и его дядю по материнской линии графа Риверса на пути в Лондон, куда они ехали после смерти короля. Поскольку Ричард был опекуном мальчика, он вел себя как хотел. И приказал отправить Эдуарда в Тауэр, где того следовало держать до самой коронации – будто бы для того, чтобы с племянником не вышло какой-нибудь беды. А Риверса он приказал обезглавить, придумав какой-то предлог.
   Потом Ричард назначил день коронации для Эдуарда, – продолжал Арик, – но часто жаловался при этом в приватных беседах, что столь юный король привлечет к Англии ненужный интерес. Теперь я думаю, что на самом деле он всегда мечтал о троне. Да, в северной части страны у него были обширные поместья, которыми он успешно управлял, но ему этого было мало.
   – Откуда ты об этом знаешь? – выдохнула Гвинет.
   – Я никогда не был на его стороне, – ответил Арик. – Когда-то в юности мы вместе проводили время у моего дяди в замке Миддлгем. Мы много раз дрались с ним. Как тебе известно, он даже стал мужем моей кузины Анны.
   – Ты дружил с королем? – с благоговейным трепетом спросила Гвинет.
   Арик небрежно пожал плечами.
   – Вроде того, – вымолвил он. – Однако это не помешало мне в какой-то момент понять, что Ричард мечтает захватить трон для себя. Именно тогда он пришел ко мне и попросил оказать помощь – он хотел наладить отношения со вдовствующей королевой Елизаветой Вудвилл. Они были врагами с тех пор, как она вышла замуж за короля Эдуарда, а этот дурень начал направо-налево раздавать земли и титулы Вудвиллов.
   Гвинет понимающе кивнула.
   – Продолжай, – сказала она.
   – Ричард сумел убедить меня, что если он вместе с Эдуардом спрячет в Тауэре еще и его брата – до коронации, разумеется, – то и Елизавета, и вся Англия убедятся в том, как хорошо он заботится о своем племяннике, да и вообще о семье его матери.
   – Но дело было вовсе не в этом, – заметила Гвинет.
   – Ну конечно! Долгие месяцы я понятия не имел о его истинных намерениях, можешь мне поверить.
   Гвинет постепенно начала догадываться, в чем причина давних переживаний ее мужа. Она сильно побледнела.
   – И что же случилось потом? – едва слышно спросила она.
   – Как я уже говорил, Ричард обратился ко мне с просьбой. Поскольку мой дядюшка Уорик был убит во время битвы, выступая на стороне Генриха VI, его земли и титулы были поделены между самим Ричардом и его старшим братом – герцогом Кларенсом, которого потом казнили за измену. Когда-то я даже надеялся, что король Эдуард сможет вернуть долю Кларенса мне, включая титул графа Уорика. Но Эдуард испугался этого – не хотел он, чтобы могущество Уориков вернулось в нашу семью, особенно ко мне.
   – Да уж, – промолвила Гвинет, – ведь в битвах тебе не было равных и при дворе у тебя было большое влияние, так что при желании ты мог сильно навредить ему.
   – Да, так что когда Ричард предложил мне помочь ему растопить холодок в отношениях, я подумал, что мальчик, став королем, захочет отблагодарить меня и выполнит мою просьбу. Уж очень мне хотелось вернуть титул графа Уорика в семью и себе. Я даже то и дело повторял это слово, оно ласкало мне слух. Да, я хотел, как и мой дядя, стать следующим влиятельнейшим графом Уориком, который занимается политикой. – Арик не смог сдержать горького смеха.
   – Ты хотел власти и денег? – ошеломленно поинтересовалась Гвинет.
   – Больше, чем чего бы то ни было, – признался Арик. Наступило долгое молчание. – Итак, Ричард попросил меня отправиться к Елизавете Вудвилл, которая с другими детьми нашла убежище в Вестминстерском аббатстве, и попросить ее отпустить со мной младшего брата Эдуарда, чтобы он вместе с Эдуардом дожидался коронации. Я решил, что это простое поручение поможет мне вернуть могущество. И я сделал то, о чем он меня просил.
   Гвинет испуганно зажала рот рукой.
   – И Елизавета… – спросила она через несколько мгновений, – отпустила мальчика с тобой?
   – Да, – обреченно кивнул Арик. – Я сам отвез его в Тауэр.
   Гвинет закрыла глаза, она явно была в ужасе от услышанного.
   – Я вижу, ты начинаешь все понимать, – прошептал Арик. – Можешь мне поверить, тебе не вспомнить такого бранного слова, каким ты могла бы обозвать меня за алчность, но каким я бы сам не назвал себя.
   Голубые глаза Гвинет широко распахнулись, она ласково прикоснулась к руке Арика своей рукой.
   – Но ты же не мог знать, что у Ричарда на уме, – промолвила она.
   – Я и не знал, – проговорил Арик. – Но мог я хоть заподозрить что-то.
   – И как ты мог ожидать такого зла от собственного друга: Арик пожал плечами.
   – Елизавета Вудвилл опасалась за свою жизнь и за жизнь своих детей, – сказал он. – Именно поэтому она пряталась в Вестминстерском аббатстве. И ведь она умоляла меня не забирать мальчика, но я заверил ее, что с юным принцем ничего не случится. Так что, как ни крути, мальчуган погиб из-за меня, ведь это я помог Ричарду привести в действие его дьявольский план.
   – Ох, Арик… – Гвинет взяла мужа за руки.
   – Как только я понял, что натворил Ричард, я пришел в ужас – от его злодеяния и от собственного поступка. Боль и чувство вины ни на минуту не оставляли меня. Я не мог спокойно спать и есть. От сражений меня стало тошнить, ведь я все время думал, сколько смертей на моей совести.
   – Но жизнь воина и состоит из постоянных сражений, – заметила Гвинет.
   – Я больше не мог участвовать в них, понимаешь, не мог! Это было невыносимо, – горячо проговорил Арик. – Именно поэтому я все бросил и приехал жить сюда.
   Гвинет напряженно выпрямилась, не сводя с Арика глаз. Он живо представил себе, что мысли галопом несутся у нее в голове.
   – Так поэтому ты и не хотел мне называть свое настоящее имя, когда мы поженились? – сказала Гвинет.
   – Мне было стыдно, – кивнул Арик. – Я ведь намеревался больше никогда не возвращаться к прежней жизни.
   – Но почему же ты не сказал мне правду позднее, когда мне уже стало известно, кто ты на самом деле?
   – Чтобы поставить под угрозу твою жизнь? Нет! – Встав с кровати, Арик заходил взад-вперед по комнате. – Я никому ни слова не сказал, даже Гилфорду, Дрейку и Кирану. Это же было опасно, из-за меня кто угодно из них или ты могли погибнуть.
   Гвинет тоже поднялась, ее глаза были полны слез.
   – Но почему же ты не вернулся ко мне после того, как короля Ричарда убили во время сражения? – спросила она. – Ты правда не хотел больше меня видеть?
   – Я не знал, что делать дальше, ты должна мне поверить. – Арик в отчаянии схватил Гвинет за плечи. – Король Генрих на две недели заключил меня в Тауэр.
   Гвинет вскрикнула.
   – Когда он выпустил меня из темницы, я мог думать только о тебе, – сказал Арик, проникновенно глядя в глаза Гвинет и надеясь, что она поверит его словам. – А потом Генрих отобрал мои титулы и земли, и мне было нечего предложить тебе. А ведь ты недвусмысленно дала мне понять, что нищенская жизнь не для тебя, И еще ты сказала, что эта лесная хижина тебе ненавистна.
   – Так ты оставил меня в Харидже, потому что решил, что жизнь в замке – в любом замке – меня устраивает? – спросила Гвинет.
   Арик неуверенно кивнул. Гвинет ведь не раз говорила это ему. Но почему этот вопрос прозвучал так, словно его слова не соответствовали действительности?
   – Ах ты, тупоголовый осел! – взвыла Гвинет. – Я же хотела тебя! Я столько плакала из-за тебя! Все слезы пролила!
   – Ты?! Ты плакала из-за меня? – изумленно переспросил Арик.
   – Нечего задавать мне идиотские вопросы, – перебила его Гвинет.
   – Идиотские? – переспросил с улыбкой Арик. В его сердце появилась надежда.
   Гвинет раздраженно вздохнула:
   – Послушай, не зли меня! Может, ты перестанешь шлепать губами, как жаба, и дашь мне все-таки сказать, что для счастья мне не нужны замки и титулы?
   – Не нужны?
   Гвинет помотала головой. Ее длинные кудри, блеск которых был виден даже в свете свечи, рассыпались по плечам.
   – Пока тебя не было, я очень многое поняла, – объяснила Гвинет. – Но самое главное, я поняла, что не могу без тебя жить. А потом в Харидж приехала Неллуин.
   – Я уже слышал о недостойном поведении сэра Ранкина, – сказал Арик.
   Гвинет нетерпеливо кивнула:
   – Да уж, именно недостойное поведение, неописуемое поведение! Но именно рассказ Неллуин о его гнусностях помог мне понять, что такой человек, каким бы богатым и знатным он ни был, не в состоянии сделать жену счастливой. С деньгами не будешь заниматься любовью, они не согреют человеку сердце. И каким бы роскошным замком ни был Харидж, без тебя там стало пусто. Теперь я уверена и в том, что даже в Нортуэлле без тебя мне было бы плохо, – промолвила она.
   – Что ты сказала? – переспросил Арик, не веря своим ушам.
   – Это не так уж трудно понять, – ответила Гвинет. – Само по себе место не может сделать меня счастливой. Если бы это было так, я бы с радостью осталась в Пенхерсте, как бы плохо со мной ни обращались дядя Бардрик и тетя Уэлса. Но после смерти родителей каждое мгновение, проведенное там, было мне ненавистно.
   – И ты приехала сюда, чтобы рассказать мне это?
   – Нет. – На лице Гвинет появилось раздраженное выражение. – Сюда я приехала, чтобы сказать, что я считаю тебя сопливым повесой за то, что ты меня бросил.
   Рассмеявшись, Арик приблизился к ней.
   – Да, но теперь, когда и ты здесь, и я здесь…
   И, обхватив тонкую талию жены, он привлек ее к себе. Гвинет было очень хорошо в его объятиях, а Арику было приятно обнимать ее, и каждая часть его тела выразительно говорила об этом.
   – Итак, теперь, когда мы здесь?.. – выдохнула Гвинет.
   Улыбнувшись, Арик прошептал в ответ:
   – Теперь, когда мы здесь, я могу сказать, что жизнь без тебя стала мне не мила.
   Глаза Гвинет заблестели.
   – Больше никогда не оставляй меня… Никогда… И мне для счастья не нужны замки и титулы… – Гвинет прижалась губами к его губам, и его сердце переполнилось радостью. – Мне нужен только ты.
   – А мне – ты. – Взяв ее лицо в ладони, Арик посмотрел ей в глаза. – Я люблю тебя, – сказал он.
   Глаза Гвинет увлажнились, и Арик поцеловал ее в губы с нежной радостью, наслаждаясь их воссоединением. Но постепенно его поцелуй становился все более страстным, и желание охватывало все его существо.
   – Я уж и не надеялась когда-либо услышать от тебя признание в любви, – дрожащим голосом проговорила Гвинет. Ее руки крепче обхватили его шею, и она улыбнулась. – Я так давно люблю тебя… представляешь, каково мне было, когда ты сказал, что я вышла за тебя замуж только из-за твоего богатства.
   Арик поморщился:
   – Я был полным идиотом. Но я так сильно переживал, что мне было трудно поверить в то, что ты хотела меня как мужчину. Видишь ли, любимая, я опасался, что тебе был нужен только титул, большой замок и деньги.
   – Знаю… – Гвинет крепче прижала Арика к себе. – Но теперь, когда мы тут вдвоем, не стоит ли нам вспомнить о супружеской жизни?
   Мимо внимания Арика не ускользнуло, что Гвинет выразительно покосилась на кровать. Он улыбнулся.
   – Думаю, очень даже стоит, да только Нортуэлл сгниет и развалится, если мы не постараемся побыстрее вернуться туда, – сказал он.
   – Нортуэлл? Но ты вроде говорил, что…
   – Ах да, я же не сказал тебе! – вспомнил Арик. – Дай-ка вспомнить. – Он постучал себя пальцем по подбородку, словно сильно задумался о чем-то. – Нет, кажется, не сказал. Видишь ли, я, собственно, вернулся из Лондона, где был на аудиенции у короля Генриха.
   – Ты был у короля?
   Кивнув, Арик взял Гвинет на руки и увлек на кровать. Рассмеявшись, она шутливо попыталась оттолкнуть его.
   – Арик, ты должен сказать мне, что там было! Не может же он до сих пор гневаться на тебя. Ты бился на его стороне!
   – В самом деле, – подтвердил Арик. – Король теперь знает, что я сражался за него и что я верен ему.
   Гвинет облегченно вздохнула.
   – У меня сердце остановилось, когда я представила тебя в Тауэре, где сидят все остальные, кого король считает изменниками.
   – Я абсолютно уверен, что к нам это больше не будет иметь никакого отношения, – заверил ее супруг.
   – Отлично! – И Гвинет стала осыпать его шею мелкими поцелуями, которые только отвлекали Арика.
   – Гвинет, – попытался остановить он ее. – Нортуэлл… – подсказал Арик, едва не задохнувшись от распирающего его желания.
   Но она продолжала целовать его щеки, постепенно продвигаясь к губам. Арик с трудом сдержал стон.
   – Так что с Нортуэллом? – спросила она.
   – Да ничего… Просто он снова принадлежит нам.
   – Правда? – почти равнодушным тоном спросила Гвинет.
   – Да, мы можем сегодня же туда отправиться…
   – Вообще-то я не тороплюсь, милорд, потому что мне хочется побыть с вами наедине здесь. – С этими словами Гвинет накрыла губами его губы. Арик вспыхнул.
   – Наедине? – прошептал он, прервав поцелуй.
   – Ну да, и подольше, – подтвердила Гвинет.
   Мысль показалась Арику весьма привлекательной.
   – Думаю, мы можем повременить с отъездом денек-другой, – сказал он.
   На губах Гвинет появилась озорная улыбка.
   – Или недельку-другую, – добавила она.
   – Какая же ты жадная! – со смехом поддразнил он ее.
   – Только когда дело касается тебя, потому что я тебя люблю.
   Улыбка исчезла с лица Арика, когда он обнял жену и стал разглядывать ее милые черты. Его сердце наполнилось счастьем. Он понял, что навсегда запомнит это мгновение. Он никогда больше не разлучится с женой, независимо от того, какую политику будут вести власть имущие, и в каком доме они будут жить.
   – Гвинет, жена моя, я люблю тебя, – сказал граф Белфорд.
   А что происходило с ними после этой самой удивительной на свете фразы, читатель догадывается…