Брэдли Шелли. Рождественское обещание

   – Айан хороший человек. – Она улыбнулась и умолкла, словно подбирая точные слова. – Я слышала, что дети наследуют черты обоих родителей. Уверена, ты прекрасно знаешь, что мы с отцом Айана вот уже несколько лет… не ладим друг с другом, поэтому я никогда не хотела, чтобы Айан обладал какими-нибудь чертами характера своего отца. Но он унаследовал гордость Натаниела. Однако я тешу себя мыслью, что от меня ему достались ум и терпение.
   Эмили грустно улыбнулась. Джулиана не имела ни малейшего понятия, что сказать.
   – Но мы оба, – продолжила женщина, – одарили его качествами, которые делают его лучше любого из нас двоих. От отца ему достались смекалка и сила убеждения. То и другое делает Натаниела ловким дельцом и законченным негодяем.
   От изумления Джулиана округлила глаза. Женщина говорила о состоянии своего брака так откровенно… и с таким безразличием. В то время как грусть на ее личике феи рассказывала совершенно другую историю, чем голос и слова.
   – Я шокировала тебя. Извини, но выслушай меня. – Увидев, что Джулиана кивнула, Эмили продолжила: – Айан взял только хорошие качества отца, и их уравновешивает сердце, которое он унаследовал от меня. Если мой сын говорит, что любит тебя, то это действительно так.
   Джулиана откинулась на спинку дивана и сглотнула. Временами она верила в это и даже страстно желала. А в остальное время она не понимала, как мужчина, который любит ее, может оспаривать ее независимость, без которой она задыхалась.
   Чувствуя замешательство, Джулиана не знала, что ответить Эмили. Возможно, женщина не до конца понимала властную натуру Айана.
   Или она сама полностью ошибается насчет него?
   Нет. Стоит только вспомнить о многочисленных попытках Айана помешать ее браку с Джеффри. Правильный или нет, но это был ее выбор. Но, даже признав это, он по-прежнему пытался вмешиваться в ее жизнь. Или он действительно изменился за эти пять лет?
   Эмили снова отпила чаю и аккуратно поставила чашку на место.
   – Знаю, Айан может быть тираном. Но только когда у него есть на это причины.
   Выгнув бровь, Джулиана изучающе посмотрела на свою гостью. Эмили верила в то, о чем говорила. И вправду, материнская любовь слепа.
   – Вы предлагаете простое решение сложного вопроса, – сказала Джулиана. – Иногда я боюсь, что прошлое имеет слишком большое значение. Слишком много было лжи и слишком мало доверия. Мой отец был, бы рад, если бы моей жизнью управлял «сильный» муж со дня свадьбы до самой смерти. Он выбрал Айана для этой цели, и я догадываюсь почему. Они два сапога пара в своем стремлении повелевать. Я дочь своего отца, поэтому я не могла препятствовать этому, будучи ребенком. Но теперь я вдова. Уверяю вас, я не хочу потерять свою независимость, вступая в брак с мужчиной, который ужасно напоминает моего отца.
   Эмили весело рассмеялась и потрепала ее по руке:
   – Дорогая, Айан не собирается контролировать тебя. Его суровость – порождение страха.
   Джулиана совершенно запуталась. Одно из двух: либо эта женщина сама не понимает, что говорит, либо обладает просто выдающимся умом.
   – Страха?
   – Конечно. Страха, что ты не дашь ему возможность завоевать твою любовь.
   – Я не раз давала ему такую возможность. И даже слишком часто.
   – И ты по-прежнему ничего не чувствуешь?
   «Если бы», – подумала она, закрыв глаза и моля Бога, чтобы он дал ей сил.
   – К несчастью вашего сына, мое детское доверие и обожание уступили место реальности взрослой жизни, в которой он лгал, чтобы помешать моему браку. – Она умолкла, увидев несколько осуждающее выражение на лице Эмили. – Я признаю, что с тех пор он многое сделал для меня, и пытаюсь возродить доверие к нему. Я размышляю над его предложением. Но он почти постоянно приводит меня в ярость и изводит своими попытками затащить к алтарю.
   – Это страх, – сказала Эмили, словно это было очевидно. – Он еще не открыл тайну, которой издревле владеют женщины, что мух легче ловить на мед, чем на уксус.
   Это совсем сбило Джулиану с толку. Она покосилась на Эмили, словно та совсем лишилась рассудка.
   – Простите, что?
   И снова Эмили рассмеялась:
   – Полагаю, он так боится потерять тебя, что простые ухаживания и обычная учтивость не приходят ему на ум. В своем страхе он реагирует как настоящий мужчина: требует и вступает в сговор. Но в душе он просто хочет любить тебя и добиться ответной любви.
   Правда ли это? Неужели поведение Айана объясняется так просто?
   – Подумай об этом, моя дорогая, – сказала Эмили. – Если ты пожелаешь стать членом нашей семьи, то я с радостью приму тебя.
   И прежде чем девушка успела спросить ее о чем-либо, мать Айана ушла. Но ее слова целый день не выходили у Джулианы из головы.
   Но на этом странности не закончились. Не прошло и получаса после визита Эмили, как дворецкий вошел в комнату, где Джулиана сидела, уставившись на пылающий огонь в камине и пытаясь понять истинные мотивы поведения Айана, и возвестил о прибытии Байрона.
   На этот раз он явился без подарка, что было несколько странно. Однако она с нетерпением ждала возможности поболтать с ним, а не его подарка, так что отсутствие такового ее не расстроило.
   – Лорд Карлтон, как я рада видеть вас! – поприветствовала она его.
   Он посмотрел вниз на свои ботинки. Джулиана затаила дыхание.
   По правде, леди Арчер думала, что он преодолел свою стеснительность перед ней, но его поза говорила, что она ошибалась.
   – Я… я ненадолго. Я не хочу, то есть не стану вам долго докучать.
   Джулиана, нахмурившись, посмотрела на своего застенчивого ухажера.
   – Вы вовсе мне не докучаете. Присядьте и…
   – Нет. – Байрон покачал головой. – Нет-нет. Я просто пришел извиниться.
   Уже во второй раз за сегодняшний день она чувствовала, что упустила что-то важное. Это ощущение не только приводило в замешательство, но и чертовски расстраивало ее.
   – Вам не за что извиняться, – сказала она. – Вы никоим образом меня не обидели, уверяю вас.
   Байрон поднял на нее взгляд и снова опустил глаза.
   – Б-благодарю вас за вашу доброту. Клянусь, я не хотел мешать Айану ухаживать за вами.
   Да уж, она не просто упустила что-то важное. Должно быть, из ее памяти ускользнул целый день, потому что она не могла понять, о чем толкует Байрон.
   – Мешать? Господи, почему вы…
   – Айан рассказал мне, что вы пообещали ответить на его предложение выйти замуж, когда наступит Рождество. Для меня большая честь ухаживать за вами, но…
   От ее хорошего настроения не осталось и следа.
   – Айан рассказал вам об этом обещании?
   Байрон поднял голову и устремил на нее неуверенный взгляд.
   – Он просто попросил меня, как мужчина мужчину, избавить вас на несколько недель от моего общества, чтобы вы могли выполнить данное обещание и чтобы у него был шанс завоевать вас. Я согласился, поскольку это было бы справедливо.
   Справедливо? Где это написано, что у нее не должно быть других поклонников, пока она не даст Айану окончательный ответ на Рождество? Нигде, кроме извращенного сознания Айана. И Байрон подумал, что он мешает? Если кто и мешает ей, так это ее хитроумный сосед.
   – Кажется, вы разозлились. О… о нет. О Боже. Я сказал что-то не то, – сокрушался он.
   Подавив вздох разочарования, Джулиана старалась не смотреть на Байрона. Неудивительно, что этот предатель Айан так легко уговорил его отказаться от своих намерений. Его велеречивый дар убеждения был своего рода искусством. У лорда Карлтона не было никаких шансов.
   – Я посчитал возможным ухаживать за вами только потому, что Айан, как он сам мне сказал, был уверен, что вы ему откажете. – Плечи Байрона поникли. – Но Айан совершенно прав: было бы нечестно украсть у него последний шанс завоевать вас, пока вы не приняли определенного решения. Если… если вы действительно думаете над этим.
   Байрон нервно улыбнулся. В ответ Джулиана постаралась изобразить на своем лице понимающую улыбку. Она боялась, что выражение ее лица было скорее разъяренным, чем сочувствующим.
   – Если вы решите не выходить за него замуж, я бы хотел, то есть я снова начну ухаживать за вами после Нового года. С вашего позволения, конечно.
   Байрон оставался верен себе: все такой же застенчивый, добрый, неуверенный и чересчур вежливый. Несмотря на то что она вряд ли выйдет за него замуж, Джулиана открыла рот, чтобы сказать, что он может продолжать ухаживать за ней.
   Но, увидев, какое радостное ожидание светится в его честных, добрых глазах, она поняла, что будет жестоко с ее стороны дать ему ложную надежду.
   Они никогда не подойдут друг другу.
   Тем не менее, это не означало, что она не зла на Айана до потери сознания.
   – Благодарю вас, милорд, за вашу искренность. Когда я буду готова принять еще чьи-либо ухаживания, я буду знать, к кому обратиться.
   Его продолговатое лицо сморщилось в сдержанной улыбке.
   – Спасибо, леди Арчер. Надеюсь увидеть вас после праздников. Счастливого вам Рождества.
   – И вам того же, и пожелайте вашей семье всего хорошего от моего имени.
   Он кивнул.
   – До свидания, – попрощался Байрон и вышел. Вместе с его уходом испарилась ее единственная надежда получить мужа. И она сама отпустила его.
   Почему?
   И зачем Айан отпугнул парня? Только для того, чтобы ограничить возможности ее выбора?
   Не может быть, чтобы дело было в страхе, как уверяла его мать, пытаясь обвести ее вокруг пальца. Айан ничего не боялся. Нет, у него было тайное желание завоевать ее, и он был одержим им. Он был готов лгать, идти по головам друзей, подсылать мать к ее порогу. Зачем? Джулиана не строила никаких иллюзий относительно себя. Она бедная вдова с весьма средней внешностью. Айан был богат, умен, соблазнителен – он мог выбрать любую из великосветских красавиц в Лондоне. Почему же он продолжает неотступно преследовать ее одну?
   Джулиана не могла найти ответ, как ни старалась.
   Если бы он действительно любил ее, то предоставил бы ей свободу выбора. И был бы честен по отношению к ней.
   Испустив вздох разочарования, Джулиана вышла из гостиной и направилась в свою комнату.
   Черт бы побрал этого Айана! Только ей начинало казаться, что она понимает его, только она начинала верить, что он стоящий человек и муж, как он делал что-то, что приводило ее в ярость и сводило на нет все ее попытки полюбить его. Он не только играл с ней, как с марионеткой, но и разрушил хрупкое доверие, которое начало зарождаться в ней после того, как он спас ее в Лондоне и прислал такой трогательный подарок.
   – Уф, – вздохнула она, вышагивая перед окном. Она отчаялась даже пытаться понять его логику.
   Нет, теперь ее беспокоило только, как найти лучший способ выказать свое крайнее недовольство.
   На следующее утро Джулиана сидела в гостиной и пыталась успокоиться, вдыхая запах сосновых венков, развешанных по комнате. Сухие ягоды и шишки усеивали зеленые ветки вперемешку с блестящими бантиками и ленточками. Они с матерью расставили по местам фигурки вертепа, которые вырезал из гладкой сосны ее дедушка-немец много лет назад. Веточки омелы свисали с камина, и снег укрыл землю белым одеялом.
   Так где же ее праздничное настроение?
   Черт бы побрал Айана за то, что он вырвал у нее это проклятое обещание. Как ни крути, она страшилась отвечать на его предложение. Не важно, что она скажет, но Джулиана боялась, что она либо уступит свою независимость ловкачу, чьи соблазнительные поцелуи сбивали ее с толку, либо потеряет всякую связь со старинным другом, отказав ему. Третьего было не дано.
   Поднявшись, она подошла к камину, развернулась и зашагала обратно к своему стулу. Сколько она ни думала, ей не приходил в голову выход, который помог бы избежать этих последствий.
   Проклятие, она не какая-то там рохля!
   И все же, после того как Айан за ее спиной пресек ухаживания Байрона, Джулиана не могла доверять ему настолько, чтобы выйти за него замуж. Он просто будет плести против нее интриги, пока ее жизнь не перестанет быть ее жизнью, а станет такой, какой он хочет ее видеть. От этой мысли ярость вспыхнула в ней с новой силой. Кто дал ему право распоряжаться ее судьбой?
   – Милая, – позвала мать из другого конца комнаты, – сядь, пожалуйста.
   Не желая расстраивать мать, она выполнила ее просьбу.
   – Боже правый! – воскликнула старушка. – Отчего ты волнуешься, словно юная девица перед своим первым выходом в свет?
   Джулиана взглянула на мягкий овал ее лица, на сверкающий серебром венок светлых волос, на добрые карие глаза, поблекшие с возрастом. От матери всегда веяло покоем, словно все жизненные неурядицы обходили ее стороной. Когда Джулиана была ребенком, эта ее особенность действовала на нее успокаивающе. Но сегодня она ее раздражала. Неужели леди Браунли ничего не волнует? Как могла невозмутимая мать понять ее положение?
   – Какая же я глупая! – прервала мама ее раздумья. – Ты, должно быть, размышляешь над предложением Айана?
   Джулиана медленно кивнула.
   – Я в замешательстве. Ты счастлива иметь мужа, который подчинил себе твою жизнь. Для меня такое обращение было бы подобно ярму на шее.
   Мать пожала плечами.
   – Я смотрю на это, как на образ жизни женщины. Айан любит тебя. И если ты действительно хочешь выйти за него замуж, вы сможете подстроиться друг под друга.
   Она чуть не закричала, увидев спокойную улыбку на лице матери.
   – Неужели ты не понимаешь? Как только мы произнесем свадебные обеты, Айану больше не нужно будет подстраиваться под меня. Я стану его собственностью. Он будет указывать мне каждый день, что делать, и я никак не смогу этому помешать.
   – Айан никогда не станет так чудовищно поступать с тобой, – предположила мать.
   Джулиана чуть не подпрыгнула на своем стуле:
   – Он только что убедил моего поклонника прекратить ухаживать за мной до Нового года. Если он сейчас не может удержаться, чтобы не вмешиваться в мои дела, то не думаю, что он будет сдерживать себя после свадьбы.
   Мать рассмеялась. По-настоящему рассмеялась.
   – Джулиана, еще тогда, когда ты была маленькой, я поняла, как ты похожа на отца. Вы оба склонны волноваться о том, чего нет на самом деле. Сомневаюсь, что Айан начнет обращаться с тобой так бессердечно, как ты того боишься.
   Права ли ее мать? Джулиана не знала. И не желала знать. – Ты хочешь, чтобы я вышла за него замуж?
   Мать пожала плечами.
   – Признаюсь, меня греет мысль, что тебя кто-то любит, но если ты не веришь, что он сделает тебя счастливой, так и скажи ему и покончи с этим.
   – Но я потеряю его дружбу, которой очень дорожу. – В ее голосе прозвучали плаксивые нотки.
   – На твоем месте, я бы не отчаивалась так быстро, – сказала леди Браунли.
   Мать ошибалась. Их дружба закончится, потому что она не видела способа преодолеть пропасть недоверия между ними. Но она не могла объяснить это матери.
   – И я не знаю, где найти другого мужа до того, как закончатся деньги Джеффри.
   – Вряд ли отец выгонит тебя на улицу.
   Может, и нет, но Джулиана знала, что за каждый фартинг, который он потратит на нее, придется платить вдвойне. И он взыщет с нее долг, как всегда.
   – Это меня не беспокоит, мама, – ответила она.
   – Я знаю, но это один из выборов, который ты должна сделать в жизни. Ты не сможешь всегда поступать по-своему.
   Из уст матери все звучало так лаконично и просто. Обычно Джулиана сама играла роль здравомыслящего человека, и она не понимала, почему сейчас не в состоянии продемонстрировать это умение.
   Она присела на диван рядом с матерью. Та отложила в сторону вышивку.
   – Думаю, что мне невыносимо само ожидание. До Рождества еще целых десять дней.
   Нахмурившись, мать слегка обняла ее:
   – Милая, если ты уверена, что твое решение не изменится за эти дни, просто дай ему ответ сегодня.
   – Я пообещала дождаться Рождества и только тогда ответить ему.
   – Так ты хочешь выйти замуж за Айана или нет?
   Хочет ли она?
   – Думаю, нет. Нет, определенно нет. У него тяжелый характер.
   – Тогда скажи ему об этом. Какая разница, сказать сегодня иди на Рождество?
   – К сожалению, разница есть.
   Она пообещала. Айан будет настаивать на неукоснительном выполнении их договора вплоть до Рождества.
   – Но когда наступит Рождество, я буду во всеоружии и в точности скажу ему, что чувствую.

Глава 12

   Сжимая в руках записку Джулианы, Айан терялся в догадках, что это значит.
   Он брел по парку, разделявшему Харбрук и Эджфилд-Парк, и изрыгал проклятия. Неужели она так и сказала? Возможно, он неправильно ее понял. Виконт снова прочитал послание: «Так как я пообещала подождать с ответом на твое предложение до Рождества, я не вижу смысла до тех пор терпеть твое невыносимое присутствие. Не приходи ко мне, прежде чем выйдет срок».
   И все. Никаких объяснений. Никакой причины, по которой она отказывается его видеть.
   Она просто передала ему через дворецкого запечатанную записку, когда Айан несколько минут назад зашел к ней.
   Проклятие! Черт бы ее побрал! Почему? Что бы он ни говорил, что бы ни делал, Джулиана вечно была недовольна. Она всегда предпочитала совершенство. В то время как Айан… ну, ему нравилось все естественное и забавное. Почему же он не мог полюбить женщину с такими же запросами?
   Потому что в жизни не все так просто. Потому что ему неинтересны такие женщины. Потому что к их смешливости обычно прибавлялось полное отсутствие мозгов. Их основные заботы сводились к тому, как стать владелицей великолепного платья, как узнать последние сплетни и как завести правильные знакомства. Он предпочитал острый ум Джулианы, ее прямолинейные высказывания, ее здравомыслие. Она пробуждала в нем стремление стать лучше, словно для того, чтобы он соответствовал ее искренней натуре.
   Как, черт возьми, она могла отказать ему во встречах? Это почти все равно, что нарушить свое обещание, чего она никогда не делала.
   Смяв записку в кулаке, Айан развернул лошадь и направился обратно в Харбрук. Прошло то время, когда они с Джулианой пытались устранить возникшие между ними недоразумения. Он был преисполнен решимости прорваться в ее покои, снова влезть в окно, если потребуется. Но ей, черт побери, придется обратить на него внимание.
   Удача улыбнулась ему, когда он завел лошадь в конюшню Харбрука и обнаружил там Джулиану в одиночестве. Очевидно, она только что вернулась с верховой прогулки и, похоже, скакала во весь опор. Мелкие бисеринки пота блестели на лбу. От быстрой езды ее щеки раскраснелись, а светлые кудряшки свободно рассыпались по плечам. Ее упругая грудь быстро вздымалась и опускалась в такт частому дыханию.
   Будет ли она выглядеть так же сразу после их занятий любовью?
   Айан почувствовал, как кровь прилила к чреслам, что было сейчас весьма некстати. Он выругался, понимая, что гнев уступил место желанию. Даже сейчас она казалась воплощением целомудрия, что так возбуждало его.
   Айан оглянулся в поисках конюха. И быстро обнаружил, что они одни.
   Наконец, в первый раз за день, у него появился повод улыбнуться.
   Крадучись, он приблизился к ней, наблюдая, как она промокнула полотенцем влажный лоб и розовые щеки, по-прежнему не замечая его.
   Когда их разделяло каких-то три шага, она замерла, подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.
   Вся гамма чувств отразилась на ее лице – удивление, затем гнев. Виконт медленно приблизился, сжимая в руке ее записку. Ее глаза вспыхнули вызовом… и страхом.
   – Ты настолько глуп, что не понимаешь моего послания? – выпалила она.
   Айан сделал еще один шаг вперед и оказался так близко от нее, что мог вдохнуть этот легкий мускусный запах ее кожи, от которого желание попробовать ее на вкус сводило его с ума.
   – Возможно. Так объясни мне! – с вызовом бросил он. Джулиана вздернула подбородок. Боже, как хороша она была в своем высокомерии! При Мысли о том, что на супружеском ложе ее неприступность падет под его натиском, сладкая мука пронзила его затвердевшее естество. Какое удовольствие будет наблюдать, как исчезает вся ее холодность, смотреть, как она стонет и извивается от страсти. Он не хотел сломить ее самоуверенность. Нет, она делала ее такой соблазнительной. Он просто собирался хорошенько встряхнуть ее, чтобы на время счистить с нее надменность, как шелуху.
   – Мне не нравится выражение твоего лица.
   – И какое же это выражение? – Ожидая ответа, он послал ей ослепительную улыбку, больше напоминавшую волчий оскал.
   – Словно… словно ты хочешь… словно собираешься проглотить меня живьем.
   Его улыбка стала еще шире. Он сосредоточил взгляд на ее губах.
   – Мне бы очень этого хотелось.
   Глаза Джулианы вспыхнули огнем. Ее рот приоткрылся. Дыхание стало еще более сбивчивым. Да, им было бы хорошо вместе. Кровь стремительно побежала по его венам, и он с невероятной силой ощутил, как в нем пульсирует жизнь. Он мог побиться об заклад, что она чувствовала то же самое, хотя и не признавала это.
   – Ты мерза…
   – Но не сейчас, – сказал он, прежде чем она успела договорить. – В данный момент я хочу, чтобы ты объяснила мне свое поведение.
   – Мне больше нечего сказать, – бросила она и ринулась мимо него к выходу из конюшни.
   Айан схватил Джулиану за руку, рванул ее обратно и прижал к стене.
   – Пусти меня, – потребовала она сквозь зубы.
   Он заколебался, разглядывая ее сузившиеся глаза и горящие щеки. Медленно он выполнил ее просьбу.
   – Стой здесь и объясни мне все.
   – Не вижу смысла этого делать. Ты не имел права просить Байрона перестать приходить ко мне. Наши отношения тебя не касаются. Если я захочу выйти за него замуж, ты не сможешь меня остановить.
   – Значит, ты хочешь выйти за него замуж, не так ли? – с вызовом спросил он.
   – Возможно, – солгала она.
   Он улыбнулся:
   – Дорогая, я слишком хорошо тебя знаю. Байрон очень скоро наскучит тебе своей добротой. И ты не настолько неопытна, чтобы этого не понимать.
   Отбросив в сторону полотенце, Джулиана сжала кулаки.
   – Но это я его выбрала, так же как выбрала Джеффри. И снова ты изо всех сил стараешься помешать мне. Ты ни черта не слушаешь и ничуть не уважаешь меня!
   Айан умолк. Из ее слов он сделал вывод, что Байрон рассказал ей об их сугубо мужском разговоре. Он не ожидал, что Байрон пойдет к Джулиане и выложит ей все как на духу, но, очевидно, тот так и поступил. Виконт вздохнул. Лучшее, что он мог сегодня сделать, – это смягчить ее гнев, отступить и вернуться завтра.
   Но до Рождества остались считанные дни, и каждый был на вес золота. И он устал быть ее мальчиком для битья.
   – Ты постоянно просишь меня считаться с тобой. Я стараюсь, черт возьми, – прорычал он, – но ты ни разу не подумала о моих чувствах. Ты не слушаешь меня. Ты не понимаешь меня. Черт, ты то и дело неправильно истолковываешь все мои действия! – выругался он. – И ты не придаешь никакого значения тому, что я люблю тебя.
   Она горько рассмеялась в ответ:
   – Если ты что и любишь, так это манипулировать мной. Неужели ты наслаждаешься, если я веду себя как послушная кукла каждый раз, когда ты дергаешь за ниточку? Я не могу придумать другую причину, по которой ты ведешь себя, словно…
   – Я не имел намерения лишить тебя свободы выбора, когда попросил Байрона, как друга и джентльмена, выйти на время из игры, пока мы с тобой не будем уверены, что не подходим друг другу. Если ты откажешь мне, когда наступит Рождество, то, несомненно, он будет счастлив скрепить вашу помолвку на День подарков, – с трудом проговорил Айан, тяжело дыша.
   – Я в состоянии думать одновременно о двух мужчинах. Ее слова пробили брешь в его самообладании. Пытаясь справиться с собой, он почувствовал, как на щеке задергался мускул.
   – Но в таком случае ты нарушаешь условия данного мне обещания.
   – Будь проклято это обещание! – выкрикнула она. – Ты никогда не позволишь мне забыть о нем, да?
   – В данный момент это единственная надежда наконец убедить тебя стать моей женой.
   Джулиана фыркнула:
   – Ты заблуждаешься, думая, что это возможно. – Акстон не обратил внимания на горечь, с которой были сказаны эти колкие слова.
   – Я сделаю все, чтобы переубедить тебя, пока не наступило Рождество.
   Она подняла глаза к потолку и закусила губу, а потом вперилась в него таким гневным взглядом, словно собиралась прожечь в нем дыру.
   – Зачем? Чтобы ты продолжал манипулировать мной? Разве мы не можем просто снова стать друзьями? Разве наши отношения не могут быть такими же, как в детстве?
   Айан сделал шаг, разделявший их. Он не обратил внимания на то, как она напряглась. Вместо этого он откинул назад непокорный локон с ее щеки и позволил себе роскошь провести большим пальцем по красному шелку ее губ, вспоминая их нежный вкус и удивительно неумелые, пылкие поцелуи.
   Виконт нежно взял ее за подбородок:
   – Мы больше не дети, и мои чувства к тебе выходят за рамки дружеских. Если отдать дань честности, то ты чувствуешь то же самое. Я знаю, к переменам нелегко привыкнуть. Но все изменилось, и теперь ты должна признать это и принять решение.
   Прежде чем она смогла вымолвить хоть слово, он взял ее лицо в ладони, наклонился и скользнул губами по ее рту. Он вдыхал ее, впитывая ее аромат, как изысканные духи.
   Джулиана задрожала под натиском его губ. Она замерла и напряглась. Подглядывая за ней из-под полуоткрытых век, он увидел, что она нахмурилась, борясь с собой.
   Ее скованность ранила его, словно острый нож.
   Акстон снова слегка коснулся ее губ, и хотя она по-прежнему стояла неподвижно, он ощущал ее сопротивление. У Айана защемило сердце. Он не может позволить ей продолжать ненавидеть его, ему было невыносимо чувствовать ее холодность.