Брэдли Шелли. Рождественское обещание

   Еще один странный вопрос. Он пожал плечами.
   – Потому что я знал, что ты сможешь. Ты была слишком храброй, чтобы так бояться. Я… я был уверен, что если ты разок попробуешь…
   – Это был мой выбор продолжать бояться, – перебила его она осуждающим тоном.
   Этот спор о ее выборе уже набил ему оскомину. Они заводили его каждый раз, когда заходил разговор о Джеффри Арчере и о браке.
   Он сердито посмотрел на нее, одновременно встревоженный и опечаленный. Она что, пытается увеличить пропасть между ними?
   – Ты приехала сегодня, чтобы обсудить событие двадцатилетней давности? Ты не думаешь, что мы и так уже достаточно спорили?
   – Нет, не за этим. – Она криво улыбнулась. – Согласна, у нас было много разногласий. Дело в том, что даже когда мы были детьми, тебе нравилось решать, что мне нужно, что для меня лучше. Тогда я не сомневалась, что ты заботишься обо мне.
   О чем она толкует? Айан подавил острое желание сменить тему или поцеловать ее, чтобы прекратить этот разговор. Возможно ему стоит соблазнить ее и покончить с этим.
   Но Айан поймал себя на том, что у него не вызывает энтузиазма идея обманом затащить ее к алтарю. Вместо того чтобы думать, как легко все может разрешиться, он представлял, как сильно она будет ненавидеть его за это. Проклятие, почему он отверг самый простой способ?
   Потому что она не злилась. Потому что ее улыбка была приветливой. Он вздохнул. Возможно, ему стоит проявить чуть больше терпения.
   – Я по-прежнему забочусь о тебе, – мягко заверил он ее.
   Джулиана колебалась, в то время как ее взгляд блуждал по белоснежному покрову вокруг них.
   – Думаю, я верю в это.
   Облегчение волной прокатилось по его телу, блаженное и густое, как мед. Но что-то в ее задумчивых глазах не давало ему полностью расслабиться.
   «Закрой рот, – приказал он себе. – Ни о чем не спрашивай».
   – Тогда что тебя беспокоит? – все-таки спросил он.
   – Ты говоришь, что любишь меня…
   – Люблю! – Он схватил ее одетые в рукавицы руки и сжал их. – Люблю. Что бы ты ни думала, никогда не сомневайся в этом.
   – В действительности я тоже начинаю в это верить. – Слегка потянув, она освободила руки. – Что меня беспокоит, так это способы, которыми ты проявляешь свою любовь.
   Он сердито уставился на нее.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Я поняла, что чем сильнее ты любишь кого-то, тем больше вмешиваешься в его жизнь. Другой ребенок тоже боялся взобраться на это дерево, однако ты ни разу не требовал от него побороть свой страх.
   – Какое это имеет значение? Ее логика сбивала его с толку.
   – Это то, что я пытаюсь сказать. Он был тебе безразличен, поэтому ты не обращал на него внимания. Тебя заботила я и мои страхи. Ты хотел, чтобы я поборола их, поэтому ты заставил меня взобраться на дерево.
   Он пристально смотрел на ее разрумянившиеся от мороза щеки, видел, как в воздухе образуется облачко пара каждый раз, когда она выдыхала. Ее глаза были слишком серьезными и молили о понимании. Это только приводило его в замешательство.
   Он надавил на точку между бровями, где начинала пульсировать головная боль.
   – И что же?
   – Я думаю, что любить для тебя значит контролировать. Я этого не потерплю.
   Она что, намеревается сейчас отказать ему? Неужели ее приветливая улыбка оказалась притворной?
   – Ты считаешь меня настолько бессердечным, что ничего ко мне не испытываешь?
   Его сердце забилось в нехорошем предчувствии. Что он будет делать, если она скажет «да»?
   Она засмеялась.
   – Если бы все было так просто, – сказала она, – я бы давным-давно тебе отказала. Но все не так-то просто.
   – Нет, – с облегчением согласился он. – Не просто. Тем не менее, его сердце продолжало отчаянно биться.
   Он гадал, повлечет ли эта беседа за собой грандиозную победу или полное поражение.
   – Было бы нечестно с моей стороны заявить, что ты мне безразличен, – пробормотала Джулиана.
   – По крайней мере, мы друзья, – сказал он, пытаясь скрыть горечь в голосе. Он хотел быть для нее намного больше, чем другом.
   – Но ты был прав, сказав вчера, что что-то между нами изменилось, стало другим. Мы стали… ближе.
   Айан затаил дыхание, вглядываясь в ее прекрасное открытое лицо. Наконец она признала, что их отношения вышли за рамки детской дружбы.
   Наверное, сейчас самое время попытаться соблазнить ее. Может, она хотела поощрить его в этом отношении?
   – Ты откликаешься на мои прикосновения, – прошептал он, придвигаясь ближе.
   Джулиана тут же отпрянула и отвернулась, снова устремив взгляд на мирный белый пейзаж.
   – Да. Даже когда мне не следует этого делать. Я признаю, что замужество не подготовило меня к тем чувствам, которые ты вызываешь во мне.
   Виконт схватил ее за плечи и развернул лицом к себе. Неужели она не шутит? Он испытующе вглядывался в ее лицо, но его выражение было абсолютно искренним.
   – О, Джулиана…
   – Это не повод торжествовать, – с упреком сказала она, высвобождаясь из его объятий. – Это только затрудняет решение, которое я должна принять.
   Значит, она еще ничего не решила по поводу их брака. Это могло быть как хорошо, так и плохо. Айан нахмурился; Может, сейчас стоит поцеловать ее, смутить, скомпрометировать? Как-нибудь убедить ее своими прикосновениями, как сильно он ее любит? Тогда она наверняка пой-226 мет его чувства. Или нет?
   Внезапно пошел снег. Ветер гнал большие хлопья по полуденному небу, и они в полной тишине мягко падали на землю.
   – Давай зайдем в дом, – предложил он, зная, что невозможно будет соблазнить ее в такую метель.
   Джулиана колебалась.
   – Нет. Здесь мне спокойнее. Я помню, как в детстве перед Рождеством мы ходили и распевали хоралы в снегопад. Тогда я в первый раз ощутила радость от наступающего праздника.
   Айан знал, как это было важно для нее. Он взял ее за руку и улыбнулся.
   – Я рад. Мы можем зайти в дом и спеть…
   Не надо переиначивать действительность в попытке сделать ее лучше. Позволь мне насладиться этим моментом как есть.
   – Я просто хотел добавить…
   – Я понимаю. – Она вытянула вперед руки, словно желая пресечь дальнейшие оправдания. – Это я и стараюсь тебе объяснить. Когда кто-то тебе небезразличен, ты требуешь от него ответных чувств, хочешь, чтобы он подстроился под твои мысли, под твой образ жизни. Возможно, так ты чувствуешь себя ближе к этому человеку, я не знаю. И чем больше ты любишь, тем усерднее твои старания. Я не смогу с этим примириться. – Ее лицо приняло осуждающее и вместе с тем пылкое выражение. – Я смогу всерьез рассматривать твое предложение, только если буду уверена в том, что ты позволишь мне мыслить самостоятельно и прекратишь попытки изменить меня. Пожалуйста, пойми, даже если мы поступаем по-разному, то эти различия могут дополнять друг друга.
   Айан подавил улыбку. Пусть Джулиана сама разбирается со своими предположениями. Он просто хотел помочь, как поступают друзья и товарищи. Он не хотел изменить ее или подстроить под… как она выразилась? Ах да, под свой образ жизни. Вздор! Он просто помогал, когда она боялась, и упрашивал, когда она сопротивлялась.
   – Ты много размышляла над этим вопросом. Джулиана печально кивнула.
   – Ты даже не представляешь сколько.
   На самом деле это звучало многообещающе. Айан незаметно приблизился.
   – Зная тебя, думаю, что представляю. Как бы то ни было, я ценю твои мысли. Это правда. – Он улыбнулся. – Ну а теперь ты не хочешь дать отдых своему живому уму?
   Она выгнула темную бровь:
   – После всего, что я сказала, ты уже не предлагаешь, чтобы мы вошли в дом и спели хоралы, не так ли?
   – Я предлагаю кое-что получше, – сказал он вкрадчивым голосом.
   – Получше? – повторила она и, улыбнувшись, нагнулась и зачерпнула полную пригоршню снега с вершины небольшого сугроба. – Не могу вообразить, что может быть лучше, если только ты не имеешь в виду игру в снежки.
   Джулиана швырнула в него рыхлый белый снежок. Он впечатался ему в грудь, брызнув в разные стороны струйками белой пыли.
   – Ах ты шалунья! – обвиняюще бросил он, схватив большой ком снега и зажав его в кулаке. – Ты понимаешь, что это означает войну?
   – Я готова к битве, – заверила его она, вздернув подбородок.
   Они оба быстро нагнулись и набрали по пригоршне белой пыли. Джулиана оказалась проворнее, первой бросив снежок и задев его бедро. Но Айан действовал методично и терпеливо. Он надвигался на нее, в то время как его большие руки лепили плотный шар.
   Она со смехом бросилась наутек по долине к тонким деревцам в поисках укрытия. Он не отставал. Виконт не сомневался, что она услышала, что он почти догнал ее, когда наклонилась, чтобы зачерпнуть пригоршню снега, и бросила в него наспех слепленный снаряд. Но промахнулась. – Бежишь с поля битвы? – поддел он ее.
   Услышав это, она остановилась на расстоянии, достаточном, чтобы успеть слепить еще один снежок и запустить им в Айана. Он приземлился в нескольких дюймах от его ног и развалился на куски.
   С хулиганской улыбкой он снова погнался за ней, на этот раз мимо большого валуна, на ходу лепя большой, увесистый шар.
   Взвизгнув, Джулиана повернула налево и помчалась по ровному заснеженному полю к конюшням. Айан понесся за ней. Он бежал близко, так близко, что мог чувствовать мускусный запах ее кожи, похожий на смесь корицы с ароматом женщины.
   Одним прыжком он настиг ее и обхватил рукой ее талию. Они свалились на землю клубком из рук, ног и смеха. Как более сильный, он подмял Джулиану под себя. Ее плечи тряслись от смеха и глубокого дыхания.
   – Сдаешься, шалунья?
   – Никогда, – заявила она.
   – Ты не оставляешь мне выбора, кроме как бороться насмерть.
   Прежде чем Джулиана успела вымолвить хоть слово, он опустил увесистый снежок ей на макушку. Тот рассыпался дождем из ледяной пудры по ее волосам и лицу.
   Она вскочила, отплевываясь, вытирая запорошенные снегом глаза и по-прежнему смеясь.
   – Вы сражаетесь нечестно, сэр.
   – Я сражаюсь до победы, – поправил он ее. – Теперь ты сдаешься?
   – Ни за что!
   И прежде чем Айан понял, что у нее на уме, Джулиана бросилась вперед, обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом. В эту самую секунду его сердце забилось как молот, кровь побежала по телу стремительным потоком. Каждый мускул его тела напрягся от желания. Она возбудила его до предела.
   Джулиана подняла на него полный страсти взгляд, игривый, манящий и чертовски соблазнительный. Изнывая от желания ощутить ее вкус, он нагнулся, чтобы завладеть ее ртом, взять принадлежащее ему по праву.
   И тут она запихнула ему за шиворот пригоршню снега.
   Айан вскрикнул и подпрыгнул, выгнув спину. Он выдернул рубашку из бриджей, пытаясь стряхнуть ледяную пыль.
   – Ах ты лиса! – воскликнул он, пока она поднималась на ноги, счищая снег с юбок амазонки и узких рукавов.
   – Ты сдаешься? – самодовольно спросила она, выгнув бровь.
   Он двинулся на нее с шутливо-злобной гримасой на лице.
   – Чтобы победить меня, немного холода недостаточно, милая леди. День еще не закончился.
   Джулиана хихикнула.
   – Ты выглядишь глупо.
   – Ах да. Но я заставил тебя рассмеяться.
   – Верно, – уступила она.
   – И тебе было весело.
   Тон его голоса побуждал ее опровергнуть его слова.
   – Это тоже верно, – признала Джулиана.
   – Мне достаточно и такой победы. Я продрог до костей и ужасно хочу чего-нибудь тепленького. Зайдем в дом и выпьем чаю, – пригласил он.
   Внутри уютной гостиной с низким потолком, где пламя гудело в камине, Джулиана признала, что вполне согрелась. Чашка, до краев наполненная чаем, отогрела замерзшие пальцы.
   А сам Айан почему-то согрел ее сердце.
   Она не могла отрицать, что ей было весело с ним, что она наслаждалась его обществом, по крайней мере когда они не спорили. Но сегодняшний день был почти идеальным. Она поделилась своими опасениями насчет будущего. Он выслушал ее и, казалось, уважительно отнесся к ее мнению, а затем разрядил обстановку, заставив ее впервые по-настоящему рассмеяться с тех пор, как она вернулась из Индии.
   Подняв глаза на Айана, Джулиана поймала себя на том, что изучает его мужественные, словно высеченные из камня черты, полные губы, невероятно широкие плечи, свидетельствующие о его мужской силе.
   Забавно, но когда она на него не злилась, выяснялось, что она не могла не обращать на него внимания, как на мужчину.
   – Я планирую открыть конюшни для разведения лошадей на будущий год, – внезапно сказал он. – Я наконец нашел племенного жеребца, который положит им начале.
   Переварив его замечание, она внезапно осознала одну вещь.
   – Ты уедешь отсюда?
   Он вперил в нее взгляд, словно сожалея, что не может прочитать ее мысли.
   – Мое поместье недалеко от Солсбери. Я построю там дом. Возможно, я назову его Хилфилд-Парк, потому что он будет стоять на холме, возвышаясь над полем.
   Джулиана сглотнула. Мысль о том, что он уедет отсюда, от нее, была… невероятной.
   – Вскоре я изложу свои идеи архитектору, которого недавно встретил. Его фамилия Кокерелл, и он выдающийся человек.
   – Замечательно, – сказала она, не испытывая радости. Она уже начала скучать по нему.
   – Тем не менее, мне не помешала бы твоя помощь.
   – Помощь? – в оцепенении повторила она.
   – Я не могу выбрать между греческим Ренессансом или классицизмом. Или, может быть, что-то ближе к георгианскому стилю? Какой из них тебе ближе?
   Он хотел узнать ее мнение по поводу дома?
   – О, если бы это был мой дом, я выбрала бы что-то с колоннами, так что классицизм всегда предпочтительней. Или… или барокко.
   Джулиана с любопытством изучала Айана. Да, он попросил ее выйти за него замуж, но спросил ее мнение как-то небрежно, словно собирал различные точки зрения, чтобы иметь возможность рассмотреть все варианты.
   Почему его заботит, что она думает? Если только он не хочет, чтобы она внесла свою лепту в строительство дома, в котором, как он надеялся, они когда-нибудь будут жить вместе.
   Эта мысль согрела и тронула ее. Может, ему и вправду небезразлично ее мнений, если он хотел, чтобы ей понравился дом, который он собирался построить. Внезапно в ее душе вспыхнула нежность, которую она не смогла подавить.
   – Да, классицизм или барокко. Потрясающая мысль, – сказал он, словно она была гением.
   Она улыбнулась:
   – Еще мне нравятся портики. И хотя высокие потолки смотрятся великолепно, они непрактичны с точки зрения зимних холодов.
   – Конечно, нет. Твое разумное замечание крайне ценно.
   – И я обожаю окна, особенно когда их много. Но только если они не выходят на север, потому что туда задувают самые холодные ветра. И окна спален не должны смотреть на восток, потому что в этом случае солнце бьет в глаза раньше, чем воспитанным людям придет время вставать.
   Айан засмеялся, подошел к грифельной доске и, к удивлению Джулианы, начал кратко записывать ее замечания.
   – Отличные советы.
   Благодарность рекой разлилась по ее телу. Ему действительно было важно ее мнение, и он не пытался изменить его в угоду собственному. Он просто слушал.
   – Ты хочешь, чтобы я жила вместе с тобой в этом доме, не так ли?
   Раздосадованный, он кивнул:
   – Ты могла бы согласиться, так ведь? – Он пересек комнату и опустился перед ней на колени. – Да, больше всего на свете я хочу, чтобы ты жила вместе со мной в этом доме в качестве моей жены.
   Когда Айан положил ладонь ей на затылок и нежно поцеловал ее, она не стала сопротивляться.
   – Спасибо, что ты спросил мое мнение. Это очень много для меня значит.
   Он криво улыбнулся:
   – На тот случай, если ты надумаешь выйти за меня замуж, я скажу Кокереллу, чтобы он позаботился о том, чтобы твои пожелания были учтены.
   Джулиана спрашивала себя, не свихнулся ли он окончательно, но в данный момент она была очень тронута.

Глава 14

   Когда Джулиана приехала домой, отец ждал ее в библиотеке. На его побагровевшем лице было серьезное выражение, которое она так ненавидела. Его сердитый взгляд говорил, что, хотя ей скоро исполнится двадцать четыре, он по-прежнему оставался родителем, а она – ребенком. И ей лучше быть послушной девочкой.
   – Добрый вечер, папа.
   Она была преисполнена решимости быть вежливой.
   – Ты снова ездила в Эджфилд-Парк одна.
   Это было обвинение, а не вопрос. Джулиана не видела смысла отрицать это.
   – Да.
   – Люди точно начнут судачить, – проворчал он, взболтав виски в стакане, который держал в руке. – Такое поведение говорит о тебе, как о легкомысленной особе.
   – Хм-м… – Она постучала по подбородку, словно в глубокой задумчивости. – Я полагала, что меня сочтут независимой.
   Отец издал мерзкий саркастический смешок.
   – Кто ценит это в женщине? Это приносит одни неприятности.
   Джулиана стиснула зубы. Нет уж, она не попадется на эту удочку. Он хотел, чтобы она начала спорить с ним. Тогда он смог бы изложить все свои доводы и заставить ее слушаться. Будучи маленькой девочкой, она каждый раз ловилась на этот трюк. Но сегодня ее не проведешь.
   Отец сделал порядочный глоток бренди.
   Выгнув тонкую бровь, она спросила:
   – Может, тебе не следует столько пить?
   – Молчи, девчонка. Ты не уйдешь от ответа.
   Она с явным осуждением вгляделась в его покрытое белыми пятнами красное лицо.
   – Кажется, ты уходишь от более важной темы. Ты перестал гулять каждый день, не так ли?
   – Это все проклятый холод. И это не твое дело, – ощетинился он. – Я пришел, чтобы поговорить о том, что ты шатаешься по Линтону, пренебрегая приличиями.
   – Мне казалось, ты хочешь, чтобы я проводила время с Айаном, – невинно заметила она. – Ты передумал? – Он нахмурился от ее хитрого хода.
   – Нет. Он прекрасный человек и станет не менее прекрасным мужем.
   – Возможно.
   Джулиана знала, что ее уклончивый ответ почти доведет его до белого каления. Она едва сдержала улыбку при этой мысли.
   – Никаких «возможно» по этому поводу! – проревел он. – Ты дважды ездила к нему и в этот раз совсем без сопровождения. Вы двое проводите очень много времени вместе. Все в Линтоне полагают, что ты намерена выйти за него, как тебе и следует поступить. – Он снова отхлебнул бренди. – Когда ты прекратишь вынуждать его бегать за тобой, назначишь день свадьбы и покончишь с этим?
   Вполне возможно, после сегодняшнего дня она скоро так и сделает. Они с Айаном начистоту поговорили о том, что ее волнует. Он выслушал, кивнул, а затем сумел рассмешить ее, так что между ними не осталось ничего, что могло бы ее тяготить. Они веселились и смеялись, забыв обо всем. Он не к чему не принуждал ее, не просил ничего, чего она не хотела дать. Да, она уже серьезно рассматривала возможность выйти за него замуж.
   Но она скорее отрежет себе язык, чем доставит удовольствий отцу, рассказав ему об этом.
   Подавив гнев, Джулиана ослепительно улыбнулась ему и протянула руку к своему любимому роману Диккенса.
   – Ты узнаешь о моем выборе на Рождество, после того как я сообщу о нем Айану. Не раньше.
   Лицо отца пошло ужасными красными пятнами. Он наклонился и грубо схватил ее за руку. От его дыхания несло бренди, запах был резким, и от него некуда было деться. Его светло-карие глаза сузились от злости, усиленной действием алкоголя.
   – Ты выйдешь за него замуж, Джулиана. Я не потерплю, чтобы все в Линтоне снова шептались о тебе, твоей матери и обо мне. Ты отказываешь ему, словно капризный ребенок. Сделай зрелый выбор на этот раз. Выйди за равного тебе по положению, за состоятельного мужчину.
   – А что, если я не хочу этого? Что, если я хочу дождаться следующего сезона, чтобы поймать в свои сети другого мужа? – поддела она его.
   Он бросил на нее презрительный взгляд:
   – Ты не имела успеха в Лондоне в этом месяце. У меня нет оснований полагать, что через несколько месяцев ситуация изменится. Для всех, кто имеет вес в обществе, ты женщина из хорошей семьи и с приличным состоянием, которая сбежала с простолюдином. Твой брак был не чем иным, как скандалом. Ни один мужчина, который может сравниться с Айаном, не женится на тебе, кроме самого Айана.
   Злые слова отца точь-в-точь повторяли слова, сказанные Питером Хэвершемом в Лондоне. Очевидно, они говорили правду. Она хотела выпалить, что, возможно, она выйдет замуж за другого простолюдина, на этот раз с деньгами. Может, за какого-нибудь процветающего торговца. Это заявление привело бы отца в ярость, заставив метать гром и молнии. Но ее угроза была бы пустой. Любой простолюдин, который женился бы на ней, сделал бы это из-за титула и звонкой монеты, а не из любви к ней. Джулиана не хотела получить еще одного равнодушного мужа вроде Джеффри.
   – Я выйду замуж за человека, которого выберу сама, – дерзко ответила она, переполненная желанием запустить чем-нибудь в его отвратительно требовательное лицо.
   Отец ткнул острым пальцем в ее сторону:
   – Ты выйдешь замуж за Айана, или я позабочусь о том, чтобы ты пожалела о своем вызывающем поведении.
   В качестве маленького бунта и из желания сбежать от отца после их вчерашней ссоры Джулиана поднялась рано и отправилась из Харбрука в Эджфилд-Парк к Айану.
   Странно, но она была уверена, что тот самый человек, который послужил причиной раздора между ней и отцом, сможет утешить ее. В подобной мысли не было логики, но это не могло поколебать ее уверенность.
   Она приехала чуть за полдень и обнаружила, что Айан дома. Виконт читал, потягивая кофе. Он выглядел джентльменом до кончиков ногтей в двубортном фраке цвета морской волны – под цвет глаз. Его шелковый шейный платок был бледно-голубым. Высокий воротничок белой накрахмаленной рубашки обвивал мощную шею. Узкие табачного цвета брюки и сверкающие черные ботинки довершали элегантный вид. Ее взгляд прошелся по его блестящим, волнистым, темным волосам. При виде его длинных, сильных пальцев и мускулистых рук все внутри ее затрепетало.
   – Джулиана, Как чудесно снова тебя видеть. – Он поднялся, чтобы поприветствовать ее. – Я не ожидал… С тобой все в порядке?
   Он нахмурился, озабоченно сдвинув брови.
   Сгорая от стыда, что он заметил, как она разглядывала его, Джулиана резко отвела взгляд, притворившись, что ее интересует кофе.
   – Я опять поссорилась с отцом.
   – Сожалею…
   Он пересек комнату, подошел к ней и усадил на диван. Через мгновение он сидел рядом, держа ее за руку, словно она была ребенком, который нуждался в утешении.
   – Я поступила глупо, приехав сюда, чтобы поговорить с тобой, ведь ты и есть причина нашей ссоры. – Внезапно слезы навернулись у нее на глаза. Джулиана не могла припомнить, когда она чувствовала себя такой беспомощной. – Но ты мой единственный друг.
   Комната превратилась в расплывчатое пятно, и Джулиана отвернулась.
   Нежным прикосновением пальцев Айан вложил носовой платок в ее ладонь. Она поднесла его к глазам, проклиная свою внезапную слабость. Он дотронулся до ее лица, повернув к себе, так что ей снова пришлось посмотреть на него.
   – Нет причин для слез, любимая. Твой отец чем-то напоминает тебя. – Он мягко улыбнулся. – Он упрям, но видит логику, если ему все объяснить.
   Она замотала головой, даже не дослушав его.
   – Я все логично объяснила. Я сказала ему, что хочу выбрать мужа, подождать, пока буду готова к этому шагу. – Она вздохнула, обескураженная. На душе у нее было неспокойно. – Он решительно настроен немедленно выдать меня замуж и не менее твердо решил, что моим мужем должен быть ты.
   – Я знаю. – Он взял ее руки в свои. – Он просто хочет видеть, что ты устроена в жизни и окружена заботой.
   Джулиана высвободила руки и поднялась.
   – Я совершила ошибку, приехав сюда. Следовало ожидать, что ты примешь его сторону.
   С силой потянув ее за руку, он усадил ее обратно на диван рядом с собой.
   – Я не принимаю ничью сторону. Я объясняю тебе, чего хочет твой отец. Возможно, твой гнев уменьшится, если ты поймешь, что им движет. Он желает тебе только добра.
   – Почему ему никогда не приходило в голову, что я намного лучше знаю, что мне нужно, чем он?
   – Это противоречит мужской логике, – поддразнил он ее. Затем его лицо стало серьезным, словно он хотел, чтобы она поняла его. – Мужчин с детства приучают, что их долг – заботиться о семье. Твой отец понимает, что он не может до бесконечности обманывать смерть. Каждый день приближает его к тому времени, когда он оставит тебя наедине с этим миром и твоей судьбой. Я полагаю, он хочет знать, что рядом с тобой есть тот, кто может и будет заботиться о тебе, пока ты сама не покинешь этот мир. Если тебе и есть за что его винить, так это за чрезмерную опеку. Уверяю тебя, у него нет других, более низменных мотивов.
   Откинувшись на спинку дивана, Джулиана рассеянно уставилась на оборки своего фиолетового, отделанного кружевом платья. Она пыталась поставить себя на место отца. В какой-то степени она понимала ход его мыслей. Но в своей потребности увидеть ее устроенной в жизни он высокомерно полагал, что она слишком глупа, чтобы самой позаботиться о собственном будущем.
   Это было ударом по ее самолюбию.
   – Я понимаю, что его мотивы вовсе не низменные, – наконец сказала она и, подняв глаза, увидела заботливое выражение на мужественном, резко очерченном лице Айана. – Но от этого его давление на меня не становится меньше.
   – Закрой уши и не слушай его, – предложил Айан, пожав плечами.
   Джулиана почувствовала, как ее глаза округлились, а рот открылся.