Брэнд Макс. Чужак

   Дожидаться Слейда здесь? Поступить так было бы неправильно, потому что его нервы напряглись до крайности, а Слейд сейчас сохраняет спокойствие и нанесет удар, как только к нему подготовится.
   Он резко поднялся на ноги.
   — Что вы собираетесь делать? — в тревоге спросил посыльный.
   — Собираюсь достать вам другой пиджак, — бросил Малыш и одним махом спрыгнул со ступенек веранды.

Глава 28

   До заведения Ратнера было недалеко, но Шерри это расстояние показалось огромным, потому что в глазах у него потемнело от возмущения, и оно с каждым шагом нарастало.
   Сомнений не оставалось — Фенни Слейд задумал убийство. Должно быть, решил показать свое превосходство над погонщиком скота, ставшим неожиданно знаменитым, чтобы укрепить свою репутацию.
   Шерри буквально взбесила мысль, что этот бандит спокойно сидит в баре Ратнера, окруженный негодяями, и ждет, когда у него сдадут нервы. О чем, интересно, думает, к какому способу собирается прибегнуть?
   Мимо него на коне трусцой проехал молодой человек, потом неожиданно его окликнул. Шерри оглянулся.
   — Я из конторы шерифа! — крикнул юноша. — Шерифу Муну известно, что в городе появился Слейд. До него дошли слухи, что он угрожает вам.
   — А ему-то что до этого? — бросил раздосадованный Малыш.
   — Он послал меня предупредить, чтобы вы не приближались к Слейду. Шериф сам займется этим человеком и не хочет, чтобы в это дело вмешивался кто-то другой.
   Изумившийся Шерри уставился на юношу, а тот продолжал:
   — Шериф Мун ждет, когда Слейд выйдет из пивной Ратнера. Там его окружают негодяи и прихлебатели, и любой из них выстрелит человеку в спину так же нахально, как посмотрит ему в лицо. Но когда Слейд выйдет оттуда, шериф им займется. Он специально послал меня сказать вам это.
   — Молодой человек, пусть шериф идет к черту! — огрызнулся Шерри. — Передайте ему это. А вы кто такой?
   — Шериф Мун — мой дядя. Я — сын его сестры, — ответил юноша. — Зовут меня Чарльз Крендалл.
   Малыш Лю редко встречал неиспорченных молодых людей, с таким откровенным и доверчивым взглядом, как у этого паренька.
   — Не ожидал такого поступка от шерифа, — заявил он. — Я с ним обошелся не очень-то любезно. Но сейчас от всего сердца его благодарю за предупреждение, хотя уже слишком поздно. Я должен пойти туда и расквитаться со Слейдом.
   Юноша двинулся дальше по улице.
   Но тут Шерри почувствовал, что за ним кто-то идет. Он резко повернулся и увидел, что это тот же молодой человек, соскочив с лошади, спокойно шагает прямо за ним.
   — И что вам надо еще? — разозлился и удивился Малыш.
   — Дядя велел мне помешать вашей встрече со Слейдом.
   — И вы будете мешать, следуя за мной по пятам?
   — Нет, сэр, — ответил Чарльз Крендалл. — Но во всяком случае, постараюсь вам помочь, когда дело дойдет до крайности.
   Здоровяк даже ахнул:
   — Вы это серьезно?
   — Да, мистер Шерри, конечно.
   — И войдете вместе со мной в заведение Ратнера?
   — Таков приказ.
   — Послушайте! — воскликнул Малыш. — Что вообще вы делаете в этом городе?
   — Провожу здесь школьные каникулы, — объяснил Чарльз Крендалл. — Приехал погостить к дяде.
   — И теперь хотите сломать себе шею? Крендалл, вы мне очень по душе. Вы отважный парнишка, но я приказываю вам за мной не ходить.
   Малыш Лю двинулся вперед, но оглянулся через плечо. Чарльз Крендалл остался стоять на месте.
   Шерри пошел дальше, пытаясь понять плохо соображающей головой главную странность этого дня — добрую весть и любезную поддержку от Герберта Муна!
   С большой горечью он подумал о том, о чем другие люди давно уже знали, что Герберт Мун олицетворяет собой честь, вежливость и человечность, однако в связи с этим дело Беатрис представилось ему в еще более темных тонах.
   Но эта печаль, это внутреннее уныние усиливали его ярость, делали ее еще более бешеной, так что, когда он подошел к двери пивной Ратнера, его охватила дрожь.
   На мгновение он остановился, посмотрел в одну и в другую сторону улицы. И там и тут люди высыпали из домов, загораживая дорогу, но продолжали прибывать, как вытекает вода из каждой расщелины, когда большая волна уже откатится в море.
   По крайней мере он умрет на глазах множества зрителей!
   Малыш Лю кулаком ударил по двери и распахнул ее. И в момент, когда это сделал, вдруг понял, что за его спиной опять кто-то находится. Молниеносно оглянувшись, он увидел красивое лицо юного Чарльза Крендалла!
   Теперь было поздно отсылать назад храброго паренька! Поэтому Шерри шагнул в зал и первым, кого он заметил, был сам Фенни Слейд. В какую-то сотую долю секунды он с потрясающей отчетливостью увидел его лицо — незабываемое лицо с яркими серебристыми пучками волос на висках, глубоко посаженными глазами, отдававшими металлическим блеском из-под нахмуренного лба, и в то же время полными иронии, боли и дикости.
   При появлении Шерри это лицо конвульсивно перекосилось от злобы, но глаза расширились и стали пустыми. Фенни Слейд явно столкнулся с самым большим сюрпризом за всю свою жизнь, и это потрясшее его зрелище ему не понравилось.
   Частенько случается, что слава разрастается до непомерных размеров. Пьедестал возносят так, что статуе угрожает свалиться. Поэтому и Слейд глазел на пришельца, не веря, что он осмелился вторгнуться в его логово.
   — Ты готов, Слейд? — крикнул Шерри.
   Фенни Слейд слегка подался вперед, держась левой рукой за стойку бара. Правую он опустил к бедру, накрыв ею рукоятку револьвера, но пока что не выхватывая его.
   — Все вы, не смейте соваться! — раздался спокойный голос юноши за спиной Малыша. — Я пристрелю любого, кто попытается вмешаться!
   Это говорил племянник шерифа. «Настоящий мужчина, хоть и молод еще», — подумал Шерри.
   Пустота во взгляде Слейда начала пропадать, но следы ее еще оставались. Малыш Лю неожиданно шагнул вперед. Он не мог себе позволить стоять и ждать выпада бандита.
   — Ты передал, Слейд, что идешь на меня, — бросил Шерри. — Я не мог заставить ждать себя такого знаменитого человека. Поэтому я здесь.
   Он остановился совсем близко около убийцы, глядя прямо на него.
   Взгляд Слейда молнией метнулся в сторону, но тут же опять возвратился к Малышу. А тому все стало понятно, как при ярком свете.
   — Ну и ну! — продолжил он. — Я думал, ты нормальный человек, не ожидал, что увижу в тебе подлого и трусливого убийцу! — И влепил Слейду левой рукой не очень сильную пощечину.
   Тот побледнел, но его знаменитая правая рука убийцы будто окаменела на рукоятке револьвера.
   Шерри повернулся и увидел вдоль стойки бара ряд болезненных лиц.
   — Представление получилось мерзкое, ребята, — заявил он. — Советую вам отправить из города вашего приятеля. Я слышал, им хочет заняться шериф! — И тут же вышел из пивного заведения, где воцарилось гробовое молчание.
   За спиной Малыша шагал Чарльз Крендалл, прикрывая отход великана, его револьвер все еще был поднят на изготовку. Когда они вышли на улицу, юноша забежал вперед него и с энтузиазмом пожал ему руку.
   — Это было потрясающе! — воскликнул Чарльз Крендалл. — Ничего более прекрасного я никогда не видел и не слышал. Даже у дяди Герберта не случалось ничего лучшего за всю его жизнь!
   — А теперь идите к своему дяде, — посоветовал Шерри, — и дословно передайте ему мое послание. Согласны это сделать?
   — Да, сэр, — отчеканил почти с солдатской готовностью Крендалл.
   — Скажите ему, чтобы он не выпускал вас из дома. Потому что если вы будете повсюду соваться, то в один прекрасный день вас не станет.
   — Не знаю, что вы хотите этим сказать, — запротестовал паренек.
   — Думаю, действительно не знаете, — кивнул Шерри. — Но дядя знает. А пока что хочу сказать вам, что я ваш друг. Мне не удалось бы выйти живым из заведения Райнера, если бы вы не прикрывали мою спину. Рассказывать шерифу об этом необязательно. Я наведаюсь к нему и сам все расскажу.
   Лицо Чарльза Крендалла покрылось радостным румянцем.
   Расставшись с ним, Шерри не торопясь пошел по улице к гостинице. Однако подошел туда не первым. Кое-кто поторопился выбежать из пивной сразу после его ухода и уже успел вкратце сообщить любопытным о случившемся. Поэтому здоровяка встретил гул восторженных голосов. Но он направился прямо к парню с подбитым глазом и в разорванном пиджаке.
   — Молодой человек, — обратился к нему Малыш, — я думал, что смогу достать для вас новый пиджак в толпе посетителей у Ратнера. Но они отказались играть. Пойдемте со мной в магазин. Там я куплю вам новый пиджак!
   На побитом лице посыльного заиграла широкая улыбка.
   — Сэр, теперь я не поменяю этот пиджак на обновку даже из тонкого черного сукна, даже если она будет с фалдами! — отозвался тот в сильном волнении. И в приливе энтузиазма добавил: — Просто невероятно, что вы окунули Слейда! Ну и ну! Фенни Слейда! Убийцу! Теперь каждый фокстерьер в городе будет стараться ухватить его за пятки!
   — Если догонит, — улыбнулся Шерри. — Думаю, он уже слинял.
   И действительно, Слейд на резвой лошади уже умчался из Клейрока, и никто из окружавших его негодяев не проводил убийцу. Но когда Шерри опять появился на улице, он обнаружил, что его положение в городе значительно изменилось. Раньше мужчины и женщины взирали на него с благоговейным ужасом, как смотрят на огромную дикую собаку. Теперь же они глазели на него более благосклонно. Из ворот высыпали дети и увязались за ним. Мимо него пробежал какой-то смелый мальчишка и шлепнул по его большой, сильной, размахивающей руке. Шерри подхватил его на бегу, подбросил в воздух. Мальчик вскрикнул от страха… и вдруг оказался на широком плече, но его тут же осторожно опустили на землю. Детский смех раскатился по улице, малыши завертелись вокруг ног великана и не отставали от него всю дорогу до дома шерифа.
   Это было самое маленькое и неказистое во всем Клейроке жилище, но в его дворике был разбит цветник, на который шериф тратил немало сил в свободное от ловли преступников время. Как раз в этот момент, встав на колени и весело насвистывая, он обрабатывал корни старого куста роз.
   — Эй! — звонко выкрикнул малыш из ватаги. — Шериф Мун, посмотрите, кого мы привели к вам на обед!
   И дети с восторгом завопили, когда Шерри гордо вошел в ворота.
   Герберт Мун с таким трудом и так медленно поднялся с колен, что Малыш Лю понял — герой теряет былую гибкость.
   — Ну, ну, ну! — произнес шериф. — Рад видеть вас здесь. Я с сожалением узнал от Чарльза, что вы так глупо рисковали. Но конечно, мне приятно, что дело приняло такой оборот. Сам я никогда бы не отважился пойти за ним в заведение Ратнера! Заходите в дом, Шерри, и присядьте!
   Так, не заботясь о собственной репутации, говорил шериф, зная, что его похвалу Малышу Лю слышат двадцать пар молодых ушей.
   Потом он проводил великана в свой маленькой домик. Чтобы войти в дверь, Шерри пришлось нагнуться, но и внутри он не отважился встать во весь рост, потому что сильно прогнулись стропила. Из глубины комнаты появился Чарльз Крендалл.
   — Иди погуляй, — велел ему шериф. — Ты слишком молод, чтобы слушать наш разговор!

Глава 29

   Домик шерифа напоминал мексиканскую хижину. Иначе говоря, полом в нем служила просто утрамбованная земля, прохладная и приятная летом, не скрипящая при ходьбе, но конечно же зимой влажная. Внутреннее помещение состояло из одной большой комнаты, но каждый из четырех ее углов выполнял свою функцию. Один угол, где стояла плита, над которой висели сковородки и кастрюли, служил кухней. Другой — со столом, шкафами для тарелок и чашек, явно был столовой. В третьем углу находился секретер с задвигающейся крышкой. Он совершенно не гармонировал со всей остальной мебелью, но в нем, как всем было известно, содержалось ценной информации о преступниках и криминогенной обстановке больше, чем в хранилищах юго-запада страны. В четвертом углу шериф разместил на полках библиотеку — две или три сотни старых, поблекших книг. Возле стола стоял один диван, в «библиотеке» — второй, которые заменяли кровати.
   Чарльз Крендалл оставил заднюю дверь открытой, поэтому Шерри мог взглянуть на ровные овощные грядки огорода, за которыми возвышалась конюшня. Это была настолько претенциозная и солидная постройка, что соседи иногда задавались вопросом: почему бы шерифу не перевести лошадей в дом, а самому не переселиться в конюшню? Но тот, как всегда доброжелательно, объяснял, что лошади стоят гораздо дороже, чем его собственная шкура.
   Это жилище, когда человек осваивался с ним, нельзя было назвать неудобным. Пол, диваны и даже стулья были покрыты козьими шкурами, по мексиканскому обычаю. На стенах развешано новое и старое оружие — целый арсенал. Тут были дробовики различных фирм и калибра, ружья, набор револьверов с коробками боеприпасов под ними. Терпеливый шериф регулярно, зимой и летом, в жару или холод, на заднем дворике практиковался в стрельбе. Тратил на тренировки не меньше двух часов в день. Соседи заглядывали через забор и принимали к сведению увиденное — убеждались, что шериф еще далеко не состарился!
   — Скажите мне, — обратился к нему Шерри, — как вы можете, уезжая по делам, оставлять все это без присмотра? Не думаю, чтобы любая из этих дверей устояла, даже если бы на них были поставлены замки, задвижки и болты, которых нет!
   — Мой дом никогда не запирается, — сообщил шериф.
   — Значит, вы покончили в Клейроке со всеми ворами?
   — За одну жизнь этого не сделаешь, — улыбнулся Герберт Мун. — Я способен только лишь на то, чтобы срубить верхушки самых высоких сорняков — помешать им, образно говоря, задушить пшеницу. И думаю, многим хотелось бы заглянуть в мой письменный стол, вон там, или прихватить с собой вот это оружие.
   — Значит, вы нанимаете кого-то присматривать за домом, когда отлучаетесь?
   — Я не могу себе такого позволить, — пояснил шериф. — К тому же на кого я могу положиться? Но у меня охранники получше людей. Я покажу их вам.
   Он негромко свистнул. В дверь мгновенно влетели две лоснящиеся белые собаки и подбежали к хозяину — два мощных бультерьера со змеиноподобными головами и небольшими, злыми глазами. Они остановились по стойке «смирно», как солдаты, навострив подрезанные уши.
   — Вот вам ответ, — улыбнулся шериф. — Когда я отлучаюсь, слегка приоткрываю заднюю дверь, чтобы они могли войти и выйти. Их нельзя отравить, так как они натасканы не брать пищу ни из чьих рук, кроме как из моих и моей соседки, миссис Миллер. Пока меня нет, она присматривает за ними, но даже миссис Миллер не осмеливается заходить в мой двор. Раз-другой возникали неловкие ситуации, когда к двери подходили бродяги за подаянием, но бродяги умеют удивительно ловко прыгать, когда их пытается ухватить за пятки проворный бультерьер. Во всяком случае, до сих пор всякий раз успевали перепрыгнуть через забор, спасаясь от собак. Но должен признаться, я всегда чувствую облегчение, когда, возвращаясь домой, узнаю, что Джек и Джил никого не погрызли.
   Малыш Лю улыбнулся. Он понял многое о жизни этого малорослого человечка. Действительно, разве можно придумать более эффективное средство защиты? Даже привыкшие к опасностям люди побоятся зубов этих грозных собак! Мун махнул рукой, и бультерьеры выскользнули из комнаты.
   — Шериф, я пришел, чтобы напрямик объясниться с вами, — грубовато заявил Шерри.
   — Такая манера разговора мне нравится, — отозвался тот.
   — У вас репутация справедливого человека. Но в данный момент вы задержали девушку, пытаетесь давить на нее в заключении.
   — Каким образом, Шерри?
   — Запретили ей встречаться с кем бы то ни было, не разрешаете отправлять из камеры письма, даже записки!
   Герберт Мун не стал опровергать эти обвинения, наоборот — кивнул со словами:
   — С каждым задержанным требуется индивидуальное обращение.
   — Но что предусматривает закон?
   — По закону у меня нет таких полномочий, — с поразительной откровенностью признался шериф. — Однако иногда приходится выходить за его рамки.
   — И вы признаете это? — потрясенно спросил великан.
   — В нашей стране, — объяснил его собеседник, — законы писаны исключительно для блага обвиняемых, чтобы гарантировать им справедливость. Нас воспитывают на вере в то, что все люди свободны и равны. И согласно букве закона обвиняемый, независимо от вескости доказательств его вины, может рассчитывать на такое же с собой обращение, как и все остальные люди этой страны!
   Шерри кивнул.
   — Мне это понятно, — произнес он. — Я не хочу препираться по этому поводу. Я готов поддержать вас в этом, Мун. Но… шериф, скажите мне вот что. Вы уверены в том, что Беатрис убила своего дядю?
   После этого вопроса шериф немного помолчал, потому что, хотя разговор между ними и был доверительный, он выходил за рамки допустимого. Наконец проговорил:
   — Вы хотите получить откровенный ответ? Но вы не станете передавать его другим?
   — Конечно не стану! — согласился Шерри.
   — Тогда рад сообщить вам, что я пришел к окончательному выводу. Не часто случается, что служитель правопорядка занимает позицию с такой определенностью. Но я теперь абсолютно уверен в своем выводе.
   Шерри тяжело вздохнул.
   — Мне неприятно это слышать, — признался он. — Неужели она так безусловно виновна, как вы считаете? Разве нельзя часть вины возложить на Феннела?
   — Дело окончательно не завершено, — ответил шериф. — Говорю вам как есть. Но истина заключается в том, что это преступление никак нельзя было бы совершить без участия Беатрис Вилтон!
   Шерри ослабил воротник рубашки и глубоко вздохнул.
   — Думаю, что вы не правы, — хрипло произнес он. — Но предположим, вы соберете свидетельские показания, которые убедят присяжных. Как они поступят с ней?
   — Признают виновной в убийстве с отягчающими обстоятельствами. Но поскольку она хорошенькая, будут рекомендовать вынести смягчающий приговор или какую-то форму помилования, не сомневаюсь в этом.
   — А потом?
   — Думаю, что я знаю судью, — холодно отозвался шериф.
   — И вы окажете на него влияние, чтобы она получила на полную катушку все, что полагается по закону?
   — Хороший судья не поддается влиянию, — заявил Герберт Мун.
   — Шериф, послушайте, она так молода… Более прекрасной женщины еще не рождалось!
   При этих словах Мун поднялся со стула.
   — Увы, рожденная с красивым лицом женщина рождается с проклятием! — произнес он. — Ее красота становится для нее смыслом всей жизни, ее призванием. Она занимается только тем, что показывает себя. Ей не надо быть умной, справедливой, доброй. Она превращается в тирана! Весь мир идет к ней на поклон. Если бы я женился, то молился бы, чтобы мои дочери родились некрасивыми. Что же касается красавиц… да помогут им Небеса!
   — Поэтому-то вы и ненавидите Беатрис Вилтон? — мрачно спросил Шерри.
   Мун подошел и положил руку ему на плечо:
   — Мой мальчик! Знаю, у вас щемит сердце из-за всего этого. Мне хочется что-то для вас сделать. Если, кроме боли, вы получите от этого утешение, то я разрешу вам посетить тюрьму и повидаться с Беатрис Вилтон, поговорить с ней наедине…
   — Вы действительно разрешите мне это?
   — При одном условии: вы не возьмете из ее рук никакого письменного послания. Устных — сколько хотите, но ни слова в письменной форме!
   — Вы предложили мне хорошую сделку, — признался Шерри. — Когда я могу пойти к ней?
   — Хоть сейчас, если хотите. Я сообщу об этом тюремщику. И вы сможете ее снова увидеть столько раз, сколько того пожелаете. Только пообещайте, что не примете от нее ничего в письменной форме для передачи.
   — Обещаю вам это.
   — Готов пожать вам руку в знак договоренности, Шерри.
   Они обменялись рукопожатиями, и великан, выполнив поставленную перед собой задачу, торопливо покинул дом Герберта Муна.

Глава 30

   По дороге в тюрьму он встретил Бада и Джерри. Моряки весело шагали по городу. Они приветливо помахали ему, и он остановился с ними поговорить.
   — Мы осмотрели вещички этого Феннела, — сообщил Джерри. — Он не матрос. Он фермер! Разве моряк станет держать кучу такого дешевого барахла? К тому же почти все вещи новые!
   — Вы в этом уверены? — решил на всякий случай еще раз уточнить Малыш Лю.
   — Ну да! Без всяких сомнений. Все это барахло он приобрел в старой лавчонке Кепа Венделла в Сан-Педро. И вот таскает за собой такое дерьмо. Один раз я сам пытался там экипироваться, — добавил Бад.
   Шерри поразился, но одновременно и обрадовался их сообщению.
   — Вы можете поклясться в этом?
   — Я видел этикетку этого магазинчика на одном джемпере из хлопка и шерсти. Девятнадцать ниток из хлопка и одна из шерсти. Именно такой товар продается в лавке Кепа!
   — Ребята, — обратился к ним Шерри. — Не съездит ли один из вас в Сан-Педро ради общего дела?
   — Мы плаваем всегда вместе, — отозвался Джерри.
   — Тогда поезжайте туда вместе и поговорите с Кепом Венделлом. Возможно, он запомнил что-то, связанное с Феннелом.
   — А какой толк из этого? Туда и обратно дальняя дорога, — запротестовал Бад.
   — Дорога действительно дальняя, — согласился Шерри. — Мы потеряли след Феннела в Клейроке. Куда бы он там ни подался, он пропал с наших глаз. Но этот Венделл может сообщить, с какого парохода Феннел сошел и когда собирается отплыть назад. А если мы не найдем его, то девушку повесят за убийство, которое, возможно, совершил он. Ребята, вам это понятно?
   Они все поняли.
   — Ладно, мы съездим туда, — согласился Бад, который решал все дела за двоих. — Если сможем обскакать Феннела, он от нас не уйдет, обещаем вам это! Когда здесь начинается этот суд?
   — Завтра.
   — День туда и пару дней, чтобы возвратиться. Если нам повезет, мы приедем с новостями, но вряд ли Кеп Венделл что-нибудь запомнил. Этот Венделл — замшелый старый негодяй!
   Они тут же попрощались, и Шерри отправился в тюрьму, где уже получили распоряжение шерифа.
   Тюремщиком оказался человек мрачного вида, с копной взъерошенных рыжих волос и суровым бледным лицом.
   — Вы договорились с Муном о встречах в помещении, верно? — поинтересовался он. — Ну, указание он дал именно такое. Проходите в кабинет, я приведу ее.
   — Без посторонних? Смогу я повидаться с ней без посторонних?
   Тюремщик покачал головой.
   — Это незаконно, — объявил он, — но Мун устанавливает здесь свои порядки!
   Тюремщик ушел, а Шерри подошел к окну, чувствуя себя неловко, переступая с ноги на ногу, как мальчишка, опоздавший в школу.
   Он не слышал удаляющихся и приближающихся шагов — красноречивое доказательство звуконепроницаемости стен этого здания. Поэтому дверь для него отворилась неожиданно. Он повернулся — перед ним стояла Беатрис Вилтон. Тюремщик некоторое время поторчал за ее спиной, странно ухмыляясь, потом дверь за ним закрылась, и они остались одни.
   Она торопливо подошла к Шерри, воскликнув:
   — Вас послал Эустас? Ведь это так? Эустасу все-таки удалось уговорить шерифа?
   — Нет, — ответил Шерри. — Я сам сходил к Муну и разговаривал с ним. Он разрешил мне вас посетить и побеседовать с вами.
   — Вы? Не Эустас? — поразившись, пробормотала она. — Не понимаю. Но это не имеет значения! Не важно! Главное, я смогу отправить с вами послание, вы засвидетельствуете мою подпись… Я… Вот ручка и бумага!
   Она заторопилась, подбежала к письменному столу и села возле него. Тогда Малыш Лю склонился над ней.
   — Я дал обещание Муну, что не возьму у вас никакого письма. Могу передать все, что вы хотите, но только на словах. Ничего в письменной форме.
   Беатрис отодвинула бумагу, бросила ручку и огорченно посмотрела на него. Такой расстроенной он не видел ее с того момента, когда они с шерифом ворвались к ней в комнату, а она попыталась покончить с собой.
   — Вы обещали это ему? — воскликнула девушка.
   — Вынужден был. В противном случае он не разрешил бы мне вас посетить.
   Беатрис сжала руки, ее горящий взгляд заметался по сторонам.
   — Что же мне тогда делать? — простонала она. Потом с большой доверительностью обратилась к Шерри: — Но вы же не станете считаться со своим обещанием? Конечно не станете! Он не имеет права таким образом обращаться со мной! Нужна всего пара минут на то, чтобы написать поручение в банк. Вы отнесете его?
   — Вы не понимаете, — терпеливо объяснил Шерри. — Я же дал ему свое слово, мы обменялись рукопожатиями по этому поводу!
   — Что значит обещание, данное негодяю? — горячо бросила девушка. — Он держит меня здесь, не давая возможности посоветоваться с адвокатом. Позволяет это сделать только на расстоянии и в присутствии посторонних. Я не смогла достать денег для предварительной оплаты адвоката. Мое положение беспомощное и безнадежное. Что мне делать? Мне ни за что не одолеть Герберта Муна в этом городе и в здешнем суде без лучшего адвоката страны. А как я могу нанять хорошего адвоката без денег? Я не могу воспользоваться своими деньгами в банке… не могу тронуть их из-за шерифа! Вот видите, что он делает?
   На лице Шерри отразилась мука. Но голос Герберта Муна, казалось, все еще звучал в его ушах.
   — Может быть, и не стоит так говорить, но думаю, все обернется гораздо лучше, чем вы себе это представляете, — заметил он. — Более откровенного человека, чем Мун, на свете не существует!