— Я не ожидал ничего подобного, — продолжал Кадиган. — Или ты хочешь сказать мне что-нибудь?.. Попросить о чем-то?.. — Какая надежда звучала в его голосе! — Если бы я мог что-нибудь сделать для тебя, — продолжал Кадиган, — то был бы, наверное, самым счастливым человеком на земле.
— У меня есть для тебя сообщение, — произнесла девушка, и от звука ее голоса Кадиган отступил на шаг и выпрямился, а огромная собака, будто чувствуя угрожающую перемену, бесшумно скользнула вперед с рычанием. Сильвия увидела оскал страшных белых зубов. В этот момент проверялось ее мужество, и она нашла силы, чтобы переступить через себя. Еще крепче стиснув револьвер, направила его прямо на Кадигана. Только потом заговорила. — Лу уехала, — спокойно сообщила она. — И попросила меня встретиться и объясниться с тобой. Она устала играть свою роль.
— Какую же роль?.. — Голос Кадигана прозвучал едва слышно, и его интонация поразила Сильвию. Это была вовсе не игра. Но сама мысль о том, что она может быть не права, показалась ей сумасшествием и только бы все испортила. Смертельная ловушка уже готова захлопнуться, и Кадиган стоит в самом центре ее. Сильвия не имеет права ошибиться! А зародившиеся сомнения лишь придали ей жестокости.
— Неужели ты думаешь, что она воспринимала тебя серьезно, когда говорила, что разрешает тебе приходить сюда? — Голова Кадигана поникла. — Кто ты такой? — взволнованно горячилась мисс Бендер. — Что ты за человек, Ден Кадиган? Разве не профессиональный киллер, негодяй, каких мало? Разве не вор, не мошенник? Как ты осмелился целых два раза говорить с такой прекрасной девушкой, как Луиза Моррис?
— Что ж, — отозвался голос Кадигана в отдалении. — Я не отрицаю, что это правда. Я сделал много ошибок. Но видишь ли, просто мне не на что было надеяться. Плыл по течению, и все. Но когда повстречал Лу — я испытал небесное блаженство. Если долго не мог видеться с ней — наступал ад. Вот почему я хотел снова прийти сюда.
Слова Кадигана опять звучали слишком искренне, и это потрясло Сильвию до глубины души. В конце концов, существовала маленькая вероятность, что она в чем-то не права, а если так, то смерть этого человека будет лежать на ее совести. Она судорожно вздохнула.
— Что еще просила передать Лу? — печально спросил Кадиган.
— А что ты хотел бы услышать? — огрызнулась Сильвия.
— Не знаю, — медленно произнес он. — Кажется, я ошибался почти во всем.
— Есть еще кое-что, — выпалила девушка. — Это твоя последняя ночь, Кадиган. Ты покойник. Они окружили тебя. И это единственная причина, почему Лу разрешила тебе вернуться. Слышишь меня? Пусть твоя история научит мужчин, подобных тебе, не пытаться дурачить молоденьких девушек. Люди шерифа — лучшие из лучших в Гормане — ждут с нетерпением, поглаживая свои револьверы. А если их выстрелы не попадут в цель, то тебя, Кадиган, настигнет свора собак. Спасай свою шкуру, если можешь!
Она окончила свою речь торжественным возгласом ликования. Что он теперь сделает с ней? Какой нанесет удар? Или натравит собаку? Этого Сильвия боялась больше всего. Для человека она приготовила револьвер, а для Барни… Одной пули будет недостаточно, если только она не попадет куда следует.
Ей послышались звуки, похожие на плач. Но скорее всего это завывал ветер, или Сильвии просто почудилось. Через секунду она услышала голос Кадигана, который звенел холодно как сталь:
— Какое же вознаграждение она получила за мою голову? Может, поделилась с тобой или с шерифом? Или забрала всю кучу денег себе? Барни!
В мгновение ока пес исчез, и Кадиган вместе с ним. Сильвия подняла револьвер и выстрелила; в ответ грянул оглушительный хор мужских голосов. Вооруженные бойцы с гор, сидевшие в засаде около дома Морриса, окружали его со всех сторон. Раздался залп полдюжины винтовок, и в свете алых вспышек на мгновение мелькнула фигура Кадигана.
Однако куда он убежит, если не сумеет разорвать Кольцо огня?
Денни быстро понял это и остановился. Он чувствовал себя абсолютно спокойным и мог даже позволить себе восхититься своим поведением. В конце концов, все произошло быстро, как взмах карандаша, который вычеркнул целую строку. Он лелеял последнюю иллюзию о доброте и честности людей в мире, но среди мужчин этих качеств не нашел. Оставалась одна женщина — да, единственное нежное и хрупкое исключение. Увы, она продала его, как надоевшую собаку, за деньги!
Некоторые мужчины были бы уничтожены, если бы такой удар судьбы обрушился на них. Но Кадиган, сперва оглушенный и поникший, вдруг почувствовал себя крепким, как железо. Его мозг работал как никогда четко, не пробуксовывая. Он оценил количество окруживших его врагов и револьверов по крикам и грохоту выстрелов. Ему не оставили шанса. В лицо Кадигану ударил порыв снежного ветра, как будто белая рука подсказала ему оглянуться назад. Он повиновался, развернувшись на сто восемьдесят градусов, и устремился к окну Лу Моррис.
Глава 23
Глава 24
Глава 25
— У меня есть для тебя сообщение, — произнесла девушка, и от звука ее голоса Кадиган отступил на шаг и выпрямился, а огромная собака, будто чувствуя угрожающую перемену, бесшумно скользнула вперед с рычанием. Сильвия увидела оскал страшных белых зубов. В этот момент проверялось ее мужество, и она нашла силы, чтобы переступить через себя. Еще крепче стиснув револьвер, направила его прямо на Кадигана. Только потом заговорила. — Лу уехала, — спокойно сообщила она. — И попросила меня встретиться и объясниться с тобой. Она устала играть свою роль.
— Какую же роль?.. — Голос Кадигана прозвучал едва слышно, и его интонация поразила Сильвию. Это была вовсе не игра. Но сама мысль о том, что она может быть не права, показалась ей сумасшествием и только бы все испортила. Смертельная ловушка уже готова захлопнуться, и Кадиган стоит в самом центре ее. Сильвия не имеет права ошибиться! А зародившиеся сомнения лишь придали ей жестокости.
— Неужели ты думаешь, что она воспринимала тебя серьезно, когда говорила, что разрешает тебе приходить сюда? — Голова Кадигана поникла. — Кто ты такой? — взволнованно горячилась мисс Бендер. — Что ты за человек, Ден Кадиган? Разве не профессиональный киллер, негодяй, каких мало? Разве не вор, не мошенник? Как ты осмелился целых два раза говорить с такой прекрасной девушкой, как Луиза Моррис?
— Что ж, — отозвался голос Кадигана в отдалении. — Я не отрицаю, что это правда. Я сделал много ошибок. Но видишь ли, просто мне не на что было надеяться. Плыл по течению, и все. Но когда повстречал Лу — я испытал небесное блаженство. Если долго не мог видеться с ней — наступал ад. Вот почему я хотел снова прийти сюда.
Слова Кадигана опять звучали слишком искренне, и это потрясло Сильвию до глубины души. В конце концов, существовала маленькая вероятность, что она в чем-то не права, а если так, то смерть этого человека будет лежать на ее совести. Она судорожно вздохнула.
— Что еще просила передать Лу? — печально спросил Кадиган.
— А что ты хотел бы услышать? — огрызнулась Сильвия.
— Не знаю, — медленно произнес он. — Кажется, я ошибался почти во всем.
— Есть еще кое-что, — выпалила девушка. — Это твоя последняя ночь, Кадиган. Ты покойник. Они окружили тебя. И это единственная причина, почему Лу разрешила тебе вернуться. Слышишь меня? Пусть твоя история научит мужчин, подобных тебе, не пытаться дурачить молоденьких девушек. Люди шерифа — лучшие из лучших в Гормане — ждут с нетерпением, поглаживая свои револьверы. А если их выстрелы не попадут в цель, то тебя, Кадиган, настигнет свора собак. Спасай свою шкуру, если можешь!
Она окончила свою речь торжественным возгласом ликования. Что он теперь сделает с ней? Какой нанесет удар? Или натравит собаку? Этого Сильвия боялась больше всего. Для человека она приготовила револьвер, а для Барни… Одной пули будет недостаточно, если только она не попадет куда следует.
Ей послышались звуки, похожие на плач. Но скорее всего это завывал ветер, или Сильвии просто почудилось. Через секунду она услышала голос Кадигана, который звенел холодно как сталь:
— Какое же вознаграждение она получила за мою голову? Может, поделилась с тобой или с шерифом? Или забрала всю кучу денег себе? Барни!
В мгновение ока пес исчез, и Кадиган вместе с ним. Сильвия подняла револьвер и выстрелила; в ответ грянул оглушительный хор мужских голосов. Вооруженные бойцы с гор, сидевшие в засаде около дома Морриса, окружали его со всех сторон. Раздался залп полдюжины винтовок, и в свете алых вспышек на мгновение мелькнула фигура Кадигана.
Однако куда он убежит, если не сумеет разорвать Кольцо огня?
Денни быстро понял это и остановился. Он чувствовал себя абсолютно спокойным и мог даже позволить себе восхититься своим поведением. В конце концов, все произошло быстро, как взмах карандаша, который вычеркнул целую строку. Он лелеял последнюю иллюзию о доброте и честности людей в мире, но среди мужчин этих качеств не нашел. Оставалась одна женщина — да, единственное нежное и хрупкое исключение. Увы, она продала его, как надоевшую собаку, за деньги!
Некоторые мужчины были бы уничтожены, если бы такой удар судьбы обрушился на них. Но Кадиган, сперва оглушенный и поникший, вдруг почувствовал себя крепким, как железо. Его мозг работал как никогда четко, не пробуксовывая. Он оценил количество окруживших его врагов и револьверов по крикам и грохоту выстрелов. Ему не оставили шанса. В лицо Кадигану ударил порыв снежного ветра, как будто белая рука подсказала ему оглянуться назад. Он повиновался, развернувшись на сто восемьдесят градусов, и устремился к окну Лу Моррис.
Глава 23
ПРЕСЛЕДОВАНИЕ
Кадиган пролетел мимо упавшей на землю и сжавшейся от страха девушки, вскочил на окно и, сорвав запоры, прыгнул внутрь. И он сам, и люди, окружившие его, забыли о том, что Сильвия до сих пор оставалась здесь. Оглушительный залп пронесся над ее головой и ударился о стену дома. Сильвия чудом осталась невредимой, но закричала в ужасе, и этот крик предотвратил второй винтовочный залп: после яркой вспышки первого выстрела люди ясно увидели, в кого могли попасть. Другими словами, это спасло Кадигана от верной смерти. Он осторожно опустился на пол; Барни улегся рядом. Потом Денни начал ощупью двигаться по комнате. Казалось, целая вечность прошла до того момента, пока он нащупал дверь, и тут же услышал звучный голос, который прогрохотал снаружи:
— Зайдите с другой стороны… Окружите дом, иначе он улизнет. Быстрее, половина отряда, сюда!
Другие голоса ответили нестройным хором. Пес тихонечко скулил, чувствуя приближение опасности. Наконец Кадиган распахнул дверь и побежал вниз, в холл.
Преследователи, вероятно, ожидали его появления с торца дома, откуда можно было незаметно пройти к лесу между другими строениями, разместившимися на заднем дворе, или думали, что он выскочит в окно с противоположной стороны.
Вместо этого Кадиган направился к передней двери. Там, должно быть, тоже стояли люди, но он рассчитывал взять их на испуг; напугать стражу до полусмерти в данный момент ему казалось более важным, чем получить помощь сотни друзей, вдруг пришедших откуда ни возьмись сражаться на его стороне.
Денни бросился вперед по неосвещенному коридору, но перед ним в темноте возник темный силуэт, и тут же заговорил револьвер. Кадиган услышал легкий хлопок выстрела и увидел красноватый дым прямо перед своим лицом. Он молниеносно нанес удар, целясь в голову, но попал в шею, и Рикки — а это был Ричард Моррис — с хриплым криком упал на пол. Оставалась передняя дверь.
У Кадигана не осталось времени искать запор на двери. Но за свою опасную карьеру Денни приобрел некоторый навык не теряться перед препятствиями, и он, не раздумывая, толкнул дверь плечом. Прогнившие петли не устояли, и стремительный беглец вырвался на свободу, в кромешную темень осенней ночи и в руки полудюжины врагов, которые бежали к нему с обеих сторон дома.
Даже если его появление не застигло их врасплох, все равно они оказались слишком близко от Кадигана и в таком смятении, что не успели сразу пустить в ход оружие, поскольку опасались пострадать при этом сами. Подобно тому как пробивается через густой кустарник несущийся с горы камень, Денни прорвался сквозь оцепление преследователей, а когда они опомнились и нацелили на него винтовки, появилась мощная фигура Барни с таким страшным рычанием, что люди невольно отшатнулись, уступая ему дорогу.
Однако, пройдя два круга ада, Кадиган не забывал о том, что ждет его впереди. На дороге перед маленьким домом затаился первоклассный резерв вооруженных всадников, которых так тщательно отобрал хитрый шериф. Когда Ланкастер спросил его, с кем он планирует битву — с одним человеком или с целой армией, тот с уверенностью ответил, что иногда одного хорошего бойца труднее победить, чем целое войско. К тому же в такой круговерти его даже трудно рассмотреть! Конная засада стояла с твердым намерением отрезать путь беглецу. Шесть всадников, вооруженных до зубов, располагались по сторонам дороги на случай, если Кадиган там появится. Все они наверняка горели желанием выполнить свою задачу наилучшим образом.
Избежать встречи с ними не представлялось возможным, попытаться исчезнуть в другом направлении — означало навлечь на себя атаку сзади. Поэтому Кадиган избрал единственно возможный путь: он направился прямо на врага, а Барни, грозно рыча, шел сбоку, как будто умоляя его промчаться стрелой к покрытым лесами склонам перевала Горман, где они нашли бы укрытие. Как это пес не мог сообразить, что у человека нет быстрых лап волка, способных нести его над землей, словно на крыльях?
Чтобы поразить противника, всадники должны были хорошо его видеть. В этом им не помогали ни лунный свет, ни звезды, а свирепые порывы ветра только ухудшали видимость и меткость стрельбы. К счастью, темный силуэт ясно вырисовывался на фоне белой стены дома Морриса, и стрелки, без сомнения, не промахнулись бы при первой же удобной возможности. Но проблема заключалась в том, что за Денни бежали примерно с полдюжины людей шерифа, от которых он уже улизнул. Те не осмеливались палить, потому что боялись попасть во всадников, а всадники, в свою очередь, не хотели поразить своих пеших товарищей.
Натиск Кадигана на мгновение парализовал всадников. Но когда беглец перемахнул через забор, а рядом взметнулась огромная тень Барни, тоже успешно преодолевшего препятствие, они все же открыли беспорядочныи огонь, не думая о последствиях, и пуля из первой же очереди попала в ногу молодого Уолтера Хэнли!
Залп из трех ружей громыхнул перед Кадиганом, но он молнией обрушился на центральную фигуру из этого трио, как дикая кошка, загнанная в угол. Одной рукой схватился за гриву, помогая себе взобраться на лошадь, а другая, сжатая в кулак, послужила орудием, которое вытолкнуло из седла бесчувственного всадника, и Денни занял его место. Сосед слева с диким криком выстрелил, целясь прямо в голову наглецу. Но тот, приблизившись к нему, вырвал его из седла и швырнул на дорогу.
В эти минуты смертельной схватки Кадиган ощущал в себе нечеловеческую силу. Доведите даже слабого человека до отчаяния, и он свернет горы. Денни же во время этого сражения был настоящим демоном. Он метнулся к третьему всаднику, но им занялся уже кто-то другой.
Тень, вооруженная блестящими белыми зубами, оторвалась от земли и вонзилась в тело седока. В темноте и в спешке Кадиган не смог бы сказать, куда пришелся укус, но увидел, как человек согнулся и склонился на одну сторону, а потом услышал вопль ужаса. Третий противник тяжело грохнулся на землю.
Беглец на полной скорости устремился по дороге, а Барни с диким воем, больше напоминавшим волчий, мчался впереди.
Почти двадцать револьверов и винтовок загремели позади него. Но что они значили для Денни теперь? Он был свободен! За дюжину взмахов копыт его лошадь успела обогнуть угол сарая. Еще чуть-чуть — и уже два больших дома отделяли его от преследователей.
Сзади раздавались крики других всадников из отряда шерифа, проклинавших ловкого парня на чем свет стоит, но он почему-то верил, что эти ребята не настолько отчаянны, чтобы приблизиться к нему.
Наконец Кадиган и Барни миновали город и направились прямо на перевал. Лошадь, которую захватил Денни, ничего собой не представляла — небольшого роста, старый, но честно выполнявший свою работу мерин, с красивой головой, не отличавшийся какими-то особыми талантами в смысле скорости. Без сомнения, полдюжины всадников, которые находились так близко, могли догнать Кадигана достаточно быстро. Но они предпочли не делать этого, и он угрюмо усмехнулся, когда подумал о причине.
Беглец снова решил испытать их. Вынув револьвер, он наобум выстрелил в воздух, потом еще раз и еще… Очертания преследователей тут же стали тускнеть, отдаляться. Они не хотели лезть на рожон и выжидали, давая ему свободу действий. Преследователи отступали, пока совсем не скрылись из виду в кромешной тьме; только цокот копыт прозвучал по дороге, затихая, а когда все смолкло, Денни повернул налево и направился к северному склону перевала Горман.
Он уже не спешил и ощущал себя как-то особенно легко и бездумно именно теперь, когда Лу предала его. Хоть в жизни его больше ничего не осталось, что могло бы оправдать болезненность существования, но отбросить эту ничего не стоившую жизнь почему-то оказалось совсем не просто. Пусть только попробуют приблизиться к нему, если осмелятся!
Кадиган нашел ружье в чехле у седла и определил по весу, что это винчестер, а потом наугад выстрелил с близкого расстояния в дерево, мимо которого проезжал.
Он не видел эффекта, произведенного этим выстрелом, но знал с абсолютной уверенностью — и это даже изумило его, — что попадет в цель. Он знал это настолько точно, будто от ствола дерева к дулу его ружья провели линию. Он уже не мог промахнуться!
Когда-то от сомнительных личностей, которые слонялись вокруг богатых домов и гостиниц, Кадиган слышал странные истории о людях, которые становятся 4 неуправляемыми и отчаянными из-за того, что изгнаны из общества. Им провидение дарует способность всегда добиваться цели, вне зависимости от того, насколько она тяжела, а они, прежде спокойные и приличные парни, которые никогда не лезли на рожон, становились непреклонными разрушителями. А что, если именно такое превращение произошло с ним самим?
Кадиган чувствовал, что все именно так! Устрашающая уверенность росла и крепла в нем. Если других, совсем обычных людей, отчаяние делало ужасными, то кем будет он, завоевавший восхищение даже старого дядюшки Лофтуса еще до того, как произошла эта перемена?..
«Они все отшвырнули меня», — говорил себе Денни, не чувствуя за собой никакой вины. За это он решил крушить их всех до основания, если в этом ему поможет Бог, — рубить под корень тех, кто переходит ему дорогу!
Ярость бушевала в нем до тех пор, пока он, преодолевая порывы северного ветра, взбирался на склон. Однако, спустившись в низину, Денни сказал себе, что убивать — глупое и безрассудное занятие. Многочисленные убийства только укорачивают жизнь. Он хотел не убивать, а вредить. Именно это он сделает своим девизом!
Кадиган пустил коня медленным шагом, а когда он перевалил через хребет, шум неистового ветра, заглушавший все звуки, стих, и Денни внезапно услышал тихий вой Барни. Он остановил лошадь и прислушался. Затем различил нечто, похожее на звуки большого города, смешанные в полной дисгармонии, глубокие и насыщенные, поверхностные и резкие. Звучал дикий нестройный хор, и беглец понял, что это означает. По его следу пустили свору собак!
— Зайдите с другой стороны… Окружите дом, иначе он улизнет. Быстрее, половина отряда, сюда!
Другие голоса ответили нестройным хором. Пес тихонечко скулил, чувствуя приближение опасности. Наконец Кадиган распахнул дверь и побежал вниз, в холл.
Преследователи, вероятно, ожидали его появления с торца дома, откуда можно было незаметно пройти к лесу между другими строениями, разместившимися на заднем дворе, или думали, что он выскочит в окно с противоположной стороны.
Вместо этого Кадиган направился к передней двери. Там, должно быть, тоже стояли люди, но он рассчитывал взять их на испуг; напугать стражу до полусмерти в данный момент ему казалось более важным, чем получить помощь сотни друзей, вдруг пришедших откуда ни возьмись сражаться на его стороне.
Денни бросился вперед по неосвещенному коридору, но перед ним в темноте возник темный силуэт, и тут же заговорил револьвер. Кадиган услышал легкий хлопок выстрела и увидел красноватый дым прямо перед своим лицом. Он молниеносно нанес удар, целясь в голову, но попал в шею, и Рикки — а это был Ричард Моррис — с хриплым криком упал на пол. Оставалась передняя дверь.
У Кадигана не осталось времени искать запор на двери. Но за свою опасную карьеру Денни приобрел некоторый навык не теряться перед препятствиями, и он, не раздумывая, толкнул дверь плечом. Прогнившие петли не устояли, и стремительный беглец вырвался на свободу, в кромешную темень осенней ночи и в руки полудюжины врагов, которые бежали к нему с обеих сторон дома.
Даже если его появление не застигло их врасплох, все равно они оказались слишком близко от Кадигана и в таком смятении, что не успели сразу пустить в ход оружие, поскольку опасались пострадать при этом сами. Подобно тому как пробивается через густой кустарник несущийся с горы камень, Денни прорвался сквозь оцепление преследователей, а когда они опомнились и нацелили на него винтовки, появилась мощная фигура Барни с таким страшным рычанием, что люди невольно отшатнулись, уступая ему дорогу.
Однако, пройдя два круга ада, Кадиган не забывал о том, что ждет его впереди. На дороге перед маленьким домом затаился первоклассный резерв вооруженных всадников, которых так тщательно отобрал хитрый шериф. Когда Ланкастер спросил его, с кем он планирует битву — с одним человеком или с целой армией, тот с уверенностью ответил, что иногда одного хорошего бойца труднее победить, чем целое войско. К тому же в такой круговерти его даже трудно рассмотреть! Конная засада стояла с твердым намерением отрезать путь беглецу. Шесть всадников, вооруженных до зубов, располагались по сторонам дороги на случай, если Кадиган там появится. Все они наверняка горели желанием выполнить свою задачу наилучшим образом.
Избежать встречи с ними не представлялось возможным, попытаться исчезнуть в другом направлении — означало навлечь на себя атаку сзади. Поэтому Кадиган избрал единственно возможный путь: он направился прямо на врага, а Барни, грозно рыча, шел сбоку, как будто умоляя его промчаться стрелой к покрытым лесами склонам перевала Горман, где они нашли бы укрытие. Как это пес не мог сообразить, что у человека нет быстрых лап волка, способных нести его над землей, словно на крыльях?
Чтобы поразить противника, всадники должны были хорошо его видеть. В этом им не помогали ни лунный свет, ни звезды, а свирепые порывы ветра только ухудшали видимость и меткость стрельбы. К счастью, темный силуэт ясно вырисовывался на фоне белой стены дома Морриса, и стрелки, без сомнения, не промахнулись бы при первой же удобной возможности. Но проблема заключалась в том, что за Денни бежали примерно с полдюжины людей шерифа, от которых он уже улизнул. Те не осмеливались палить, потому что боялись попасть во всадников, а всадники, в свою очередь, не хотели поразить своих пеших товарищей.
Натиск Кадигана на мгновение парализовал всадников. Но когда беглец перемахнул через забор, а рядом взметнулась огромная тень Барни, тоже успешно преодолевшего препятствие, они все же открыли беспорядочныи огонь, не думая о последствиях, и пуля из первой же очереди попала в ногу молодого Уолтера Хэнли!
Залп из трех ружей громыхнул перед Кадиганом, но он молнией обрушился на центральную фигуру из этого трио, как дикая кошка, загнанная в угол. Одной рукой схватился за гриву, помогая себе взобраться на лошадь, а другая, сжатая в кулак, послужила орудием, которое вытолкнуло из седла бесчувственного всадника, и Денни занял его место. Сосед слева с диким криком выстрелил, целясь прямо в голову наглецу. Но тот, приблизившись к нему, вырвал его из седла и швырнул на дорогу.
В эти минуты смертельной схватки Кадиган ощущал в себе нечеловеческую силу. Доведите даже слабого человека до отчаяния, и он свернет горы. Денни же во время этого сражения был настоящим демоном. Он метнулся к третьему всаднику, но им занялся уже кто-то другой.
Тень, вооруженная блестящими белыми зубами, оторвалась от земли и вонзилась в тело седока. В темноте и в спешке Кадиган не смог бы сказать, куда пришелся укус, но увидел, как человек согнулся и склонился на одну сторону, а потом услышал вопль ужаса. Третий противник тяжело грохнулся на землю.
Беглец на полной скорости устремился по дороге, а Барни с диким воем, больше напоминавшим волчий, мчался впереди.
Почти двадцать револьверов и винтовок загремели позади него. Но что они значили для Денни теперь? Он был свободен! За дюжину взмахов копыт его лошадь успела обогнуть угол сарая. Еще чуть-чуть — и уже два больших дома отделяли его от преследователей.
Сзади раздавались крики других всадников из отряда шерифа, проклинавших ловкого парня на чем свет стоит, но он почему-то верил, что эти ребята не настолько отчаянны, чтобы приблизиться к нему.
Наконец Кадиган и Барни миновали город и направились прямо на перевал. Лошадь, которую захватил Денни, ничего собой не представляла — небольшого роста, старый, но честно выполнявший свою работу мерин, с красивой головой, не отличавшийся какими-то особыми талантами в смысле скорости. Без сомнения, полдюжины всадников, которые находились так близко, могли догнать Кадигана достаточно быстро. Но они предпочли не делать этого, и он угрюмо усмехнулся, когда подумал о причине.
Беглец снова решил испытать их. Вынув револьвер, он наобум выстрелил в воздух, потом еще раз и еще… Очертания преследователей тут же стали тускнеть, отдаляться. Они не хотели лезть на рожон и выжидали, давая ему свободу действий. Преследователи отступали, пока совсем не скрылись из виду в кромешной тьме; только цокот копыт прозвучал по дороге, затихая, а когда все смолкло, Денни повернул налево и направился к северному склону перевала Горман.
Он уже не спешил и ощущал себя как-то особенно легко и бездумно именно теперь, когда Лу предала его. Хоть в жизни его больше ничего не осталось, что могло бы оправдать болезненность существования, но отбросить эту ничего не стоившую жизнь почему-то оказалось совсем не просто. Пусть только попробуют приблизиться к нему, если осмелятся!
Кадиган нашел ружье в чехле у седла и определил по весу, что это винчестер, а потом наугад выстрелил с близкого расстояния в дерево, мимо которого проезжал.
Он не видел эффекта, произведенного этим выстрелом, но знал с абсолютной уверенностью — и это даже изумило его, — что попадет в цель. Он знал это настолько точно, будто от ствола дерева к дулу его ружья провели линию. Он уже не мог промахнуться!
Когда-то от сомнительных личностей, которые слонялись вокруг богатых домов и гостиниц, Кадиган слышал странные истории о людях, которые становятся 4 неуправляемыми и отчаянными из-за того, что изгнаны из общества. Им провидение дарует способность всегда добиваться цели, вне зависимости от того, насколько она тяжела, а они, прежде спокойные и приличные парни, которые никогда не лезли на рожон, становились непреклонными разрушителями. А что, если именно такое превращение произошло с ним самим?
Кадиган чувствовал, что все именно так! Устрашающая уверенность росла и крепла в нем. Если других, совсем обычных людей, отчаяние делало ужасными, то кем будет он, завоевавший восхищение даже старого дядюшки Лофтуса еще до того, как произошла эта перемена?..
«Они все отшвырнули меня», — говорил себе Денни, не чувствуя за собой никакой вины. За это он решил крушить их всех до основания, если в этом ему поможет Бог, — рубить под корень тех, кто переходит ему дорогу!
Ярость бушевала в нем до тех пор, пока он, преодолевая порывы северного ветра, взбирался на склон. Однако, спустившись в низину, Денни сказал себе, что убивать — глупое и безрассудное занятие. Многочисленные убийства только укорачивают жизнь. Он хотел не убивать, а вредить. Именно это он сделает своим девизом!
Кадиган пустил коня медленным шагом, а когда он перевалил через хребет, шум неистового ветра, заглушавший все звуки, стих, и Денни внезапно услышал тихий вой Барни. Он остановил лошадь и прислушался. Затем различил нечто, похожее на звуки большого города, смешанные в полной дисгармонии, глубокие и насыщенные, поверхностные и резкие. Звучал дикий нестройный хор, и беглец понял, что это означает. По его следу пустили свору собак!
Глава 24
БАРНИ-ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ
И все-таки Денни не стал впадать в панику. Он чувствовал, конечно, несокрушимую уверенность в том, что его ждет много работы, что в мире слишком много зла, иначе бы он не прошел это страшное испытание около дома Морриса, чудом выйдя из него невредимым.
Не имея достаточной скорости, мерин был очень вынослив. И в этом заключалось его преимущество сейчас. К тому же он обладал мудрой головой, умением находить дорогу в темноте и преодолевать трудности пути. Сзади теперь не доносились крики всадников. Они, без сомнения, отступили, предоставив голосам собак, словно фонарям, указывать им жертву в ночи.
Наконец Денни нашел ручей, довольно мелкий, но широкий, и, понукая лошадь, заставил ее идти по течению. Целую милю он ехал медленно, но мерин заметно уставал, пробираясь по мокрому песку и борясь с течением. Кадиган не покидал ручей, пока гомон своры не подсказал ему, что собаки дошли до кромки воды. Потом он опять повернул к северу. Проще всего было бы запутать следы, но ему хотелось оставить собакам интересную головоломку, несмотря на ее кажущуюся примитивность. Сейчас, в темноте, когда охотники не могли подсказать им, как найти след, животным придется битый час решать эту проблему. Минуя гребни холмов, Денни ехал сквозь ночь, пока лай псов совсем не затих позади и горы не поглотили его.
Ветер к этому моменту изменил направление на западное и утратил свою буйную силу. Воздух стал теплее, и на небе отдельными островками показались звезды. Это облегчило путешествие, и настроение Кадигана немного улучшилось — пока мысли о Луизе не вернулись опять, заставляя душу сжаться. Если она так порочна, значит, весь мир пронизал порок. Как только он пришел к такому умозаключению, все встало на свои места.
Денни продолжал ехать не спеша примерно два часа, потом дал лошади передохнуть и вдруг снова услышал слабый, нестройный лай вдали. Опять собаки! По спине его невольно пробежали мурашки.
Он пришпорил усталого мерина и поскакал быстрее. Несмотря на то, что свора потеряла след, она неуклонно приближалась. Пожалуй, ни одна лошадь не могла состязаться в скорости с хорошими охотничьими собаками, и Кадиган знал это. Он совсем не был уверен в том, что найдет другую лошадь в горах. Тем не менее продолжал тащиться вперед, надеясь улизнуть без всяких на то оснований.
Но как быстро собаки настигали его! Два звучных голоса, сочетавшихся в странной гармонии, вели остальных. След оказался настолько горячим, что они не нуждались в помощи ищеек. Двое бойцов из своры — эти два мрачных сухопарых существа, которых Билл Симонд предусмотрительно держал на голодном пайке, чтобы увеличить их охотничье нетерпение и свирепость, — приближались к Кадигану.
Барни, чувствуя беду, убежал вперед и исчез в ночи. Потом он дважды возвращался и в нетерпении скакал вокруг мерина, будто удивляясь фатальной тихоходности хозяина в тот момент, когда требовалась скорость, огромная скорость. Не в первый раз Барни сталкивался со сворой собак и прекрасно знал, какую опасность она представляет!
Когда лай собак стал усиливаться с каждой секундой, пес в третий раз покинул хозяина и стрелой кинулся назад своим плавным волчьим наметом. Недоумевая, Кадиган решил, что Барни потерял ориентацию, и, понукая, шатавшуюся лошадь, время от времени оглядывался. Но наконец все объяснилось. Короткий пронзительный собачий визг разорвал воздух; затем раздался еще один дикий крик, отозвавшись невообразимым гамом всей своры на расстоянии.
Спустя некоторое время появился Барни, и Денни не потребовался солнечный свет, чтобы разглядеть темно-красные пятна на белой груди и морде пса. Он не мог не поздравить своего помощника с победой, и тот, прыгая около него, заскулил от счастья. Если это игра, он явно хотел поиграть еще. Барни действительно вполне достойно нес службу в арьергарде их долгого отступления!
Преодолев еще один подъем, Кадиган сверху увидел в долине картину, которой давно жаждали его глаза, — большое ранчо и множество строений, прилепившихся к нему, окружал тонкий, похожий на паутину забор. Не сдержав вздоха облегчения, Денни двинулся вниз, а бедная лошадь, будто понимая, что скоро для нее наступит освобождение, сама пустилась по склону неровным галопом.
Однако свора продолжала преследование с ужасающей настойчивостью. Две глубокие органные ноты больше не звучали в хоре, но места этих бойцов заняли другие. Снова Барни исчез из виду в тени лощины, а потом на возвышенности возникли очертания двух бегущих собак, и животные встретились. Лишь одно мгновение продолжалась схватка, после которой в воздухе разнесся еще один предсмертный вой, подхваченный всей сворой, жаждавшей отомстить.
Кому они собирались мстить — плавно движущемуся призраку? Но вот он, Барни, собственной персоной, ясно различимый на фоне звезд, мчится прочь, а за ним гонится вся свора! Пес отвлекал на себя внимание, и у Кадигана, понявшего мудрый, хитрый и мужественный маневр своего друга, сердце затрепетало от радости. Среди людей он не встретил ни честности, ни самоотверженности, но, по крайней мере, нашел эти и другие прекрасные качества у животных — вот замечательная лошадь, прилагая последние силы, повинуется ударам шпор; и Барни рискует своей жизнью ради человека, который еще не дал ему ничего, кроме добрых слов!
Оказавшись в долине, Кадиган сразу обнаружил загон, в дальнем конце которого сгрудилось несколько лошадей. У изгороди он снял седло со спины мерина, размотал лассо, закрепленное на передней луке, и тут же на южном склоне холма увидел скачущих людей. Свора собак ушла далеко влево, но всадники не сделали ошибки. Теперь они находились достаточно близко, чтобы рассмотреть свою добычу, которую чуть не упустили! Какой огромной толпой они неслись — двадцать или тридцать наездников, полдюжины из которых сгрудились в авангарде, а остальные скакали сзади, в отчаянии подгоняя до смерти уставших лошадей. Здесь, в загоне, Кадиган возьмет другую лошадь для себя, но и враги сделают то же самое. Если он хотел получить преимущество во времени, ему следовало поймать первую попавшуюся лошадь и, безусловно, самую лучшую, потому что его вес представлял тяжелое бремя даже для крепкого животного. Кто является главным в этом табуне, Денни определил с первого взгляда. Большой конь серой масти тряс роскошной гривой, возвышаясь над остальными, фыркая при виде человека с веревкой. Именно к нему и направился Кадиган, отгоняя табун в одну сторону, а выбранного красавца и еще нескольких беспорядочно толпившихся лошадей — в другую. Наконец аркан прожужжал, и…
Это был долгий сложный бросок по цели, которая непрестанно двигалась, но точно так же, как изменившийся Кадиган знал, что пуля непременно попадет в дерево в кромешной темноте, он и сейчас не сомневался, что не промахнется. В самом деле, веревка охватила шею коня, и после этого тренированное животное встало как вкопанное, повинуясь приказу. За тридцать секунд беглец водрузил седло на его спину и, раздвинув зубы, вставил уздечку. Затем, вскочив в седло и радуясь мощному крупу, сильным мускулам под собой, решил произвести оценку преследователей.
Они приближались быстро, катясь по склону, как поток воды, приводящий в движение мельничное колесо, но пока еще не достигли опасной близости — принимая во внимание то, что тусклое мерцание звезд — не совсем подходящее освещение для стрельбы. Оставалось время для одного, самого необходимого маневра, и Кадиган выполнил его. Ему не составило особого труда подъехать к воротам загона, открыть их и взмахом шляпы разогнать животных, которые обрадовались свободе.
Пусть теперь поймают этих лошадей на поле в сотню акров, если смогут. А Денни направил своего коня к изгороди, которую тот перемахнул как птица, мягко приземлился с другой стороны и, прижимая маленькие уши, пустился вскачь легко и сильно, высоко держа красивую голову, так что грива развевалась по ветру. Вот это настоящая порода! Кадиган засмеялся про себя, когда увидел, как преследователи разделились на две части. Одна группа продолжала скакать за ним, беспорядочно стреляя. Другие же рассеялись по полю, пытаясь раздобыть лошадей.
Ура! Ему все-таки удалось задержать их, и теперь, если им хочется устроить скачки, пусть попробуют настичь его серого быстроногого скакуна!
Славный конь не нуждался ни в шпорах, ни в кнуте, он фыркнул, чувствуя, что Кадиган ослабил поводья, и занялся своим любимым делом.
В окошке домика на ранчо зажегся свет, когда Денни, подобно комете, промчался мимо. Открылась дверь, и сонный голос прокричал что-то в ночь, но серый жеребец уже умчался далеко.
Минут пять Кадиган предоставил своему коню свободно скакать по холмистой местности, потом оглянулся. Отряд, смутно видневшийся в свете звезд, терял скорость с каждым шагом. Откуда-то издалека доносился вой собак. Они славно поработали этой ночью, но если захотели бы сейчас догнать свою жертву, им пришлось бы попотеть!
Перед Кадиганом возникла тень Барни, который счастливо залаял, показав хозяину длинный красный язык и искренне радуясь возвращению. Он бежал так легко, словно и не было долгого броска по горам наперегонки с преследовавшей его сворой. Но след человека обладал большей притягательностью. Барни удалось перегрызть глотку двум собакам, и теперь он пришел к хозяину, переполненный гордостью за свою победу.
Без сомнения, этой ночью Барни спас жизнь Кадигану. Конечно, сказал себе Денни, с такой лошадью и такой собакой, прикрывавшей тылы, только круглый идиот не добудет себе свободу. Умостившись покрепче в седле, он предоставил волю своему жеребцу, теперь тот шел иноходью, к которой привыкли низкорослые лошади. Но даже при такой скорости их преследователи оставались далеко позади.
Не имея достаточной скорости, мерин был очень вынослив. И в этом заключалось его преимущество сейчас. К тому же он обладал мудрой головой, умением находить дорогу в темноте и преодолевать трудности пути. Сзади теперь не доносились крики всадников. Они, без сомнения, отступили, предоставив голосам собак, словно фонарям, указывать им жертву в ночи.
Наконец Денни нашел ручей, довольно мелкий, но широкий, и, понукая лошадь, заставил ее идти по течению. Целую милю он ехал медленно, но мерин заметно уставал, пробираясь по мокрому песку и борясь с течением. Кадиган не покидал ручей, пока гомон своры не подсказал ему, что собаки дошли до кромки воды. Потом он опять повернул к северу. Проще всего было бы запутать следы, но ему хотелось оставить собакам интересную головоломку, несмотря на ее кажущуюся примитивность. Сейчас, в темноте, когда охотники не могли подсказать им, как найти след, животным придется битый час решать эту проблему. Минуя гребни холмов, Денни ехал сквозь ночь, пока лай псов совсем не затих позади и горы не поглотили его.
Ветер к этому моменту изменил направление на западное и утратил свою буйную силу. Воздух стал теплее, и на небе отдельными островками показались звезды. Это облегчило путешествие, и настроение Кадигана немного улучшилось — пока мысли о Луизе не вернулись опять, заставляя душу сжаться. Если она так порочна, значит, весь мир пронизал порок. Как только он пришел к такому умозаключению, все встало на свои места.
Денни продолжал ехать не спеша примерно два часа, потом дал лошади передохнуть и вдруг снова услышал слабый, нестройный лай вдали. Опять собаки! По спине его невольно пробежали мурашки.
Он пришпорил усталого мерина и поскакал быстрее. Несмотря на то, что свора потеряла след, она неуклонно приближалась. Пожалуй, ни одна лошадь не могла состязаться в скорости с хорошими охотничьими собаками, и Кадиган знал это. Он совсем не был уверен в том, что найдет другую лошадь в горах. Тем не менее продолжал тащиться вперед, надеясь улизнуть без всяких на то оснований.
Но как быстро собаки настигали его! Два звучных голоса, сочетавшихся в странной гармонии, вели остальных. След оказался настолько горячим, что они не нуждались в помощи ищеек. Двое бойцов из своры — эти два мрачных сухопарых существа, которых Билл Симонд предусмотрительно держал на голодном пайке, чтобы увеличить их охотничье нетерпение и свирепость, — приближались к Кадигану.
Барни, чувствуя беду, убежал вперед и исчез в ночи. Потом он дважды возвращался и в нетерпении скакал вокруг мерина, будто удивляясь фатальной тихоходности хозяина в тот момент, когда требовалась скорость, огромная скорость. Не в первый раз Барни сталкивался со сворой собак и прекрасно знал, какую опасность она представляет!
Когда лай собак стал усиливаться с каждой секундой, пес в третий раз покинул хозяина и стрелой кинулся назад своим плавным волчьим наметом. Недоумевая, Кадиган решил, что Барни потерял ориентацию, и, понукая, шатавшуюся лошадь, время от времени оглядывался. Но наконец все объяснилось. Короткий пронзительный собачий визг разорвал воздух; затем раздался еще один дикий крик, отозвавшись невообразимым гамом всей своры на расстоянии.
Спустя некоторое время появился Барни, и Денни не потребовался солнечный свет, чтобы разглядеть темно-красные пятна на белой груди и морде пса. Он не мог не поздравить своего помощника с победой, и тот, прыгая около него, заскулил от счастья. Если это игра, он явно хотел поиграть еще. Барни действительно вполне достойно нес службу в арьергарде их долгого отступления!
Преодолев еще один подъем, Кадиган сверху увидел в долине картину, которой давно жаждали его глаза, — большое ранчо и множество строений, прилепившихся к нему, окружал тонкий, похожий на паутину забор. Не сдержав вздоха облегчения, Денни двинулся вниз, а бедная лошадь, будто понимая, что скоро для нее наступит освобождение, сама пустилась по склону неровным галопом.
Однако свора продолжала преследование с ужасающей настойчивостью. Две глубокие органные ноты больше не звучали в хоре, но места этих бойцов заняли другие. Снова Барни исчез из виду в тени лощины, а потом на возвышенности возникли очертания двух бегущих собак, и животные встретились. Лишь одно мгновение продолжалась схватка, после которой в воздухе разнесся еще один предсмертный вой, подхваченный всей сворой, жаждавшей отомстить.
Кому они собирались мстить — плавно движущемуся призраку? Но вот он, Барни, собственной персоной, ясно различимый на фоне звезд, мчится прочь, а за ним гонится вся свора! Пес отвлекал на себя внимание, и у Кадигана, понявшего мудрый, хитрый и мужественный маневр своего друга, сердце затрепетало от радости. Среди людей он не встретил ни честности, ни самоотверженности, но, по крайней мере, нашел эти и другие прекрасные качества у животных — вот замечательная лошадь, прилагая последние силы, повинуется ударам шпор; и Барни рискует своей жизнью ради человека, который еще не дал ему ничего, кроме добрых слов!
Оказавшись в долине, Кадиган сразу обнаружил загон, в дальнем конце которого сгрудилось несколько лошадей. У изгороди он снял седло со спины мерина, размотал лассо, закрепленное на передней луке, и тут же на южном склоне холма увидел скачущих людей. Свора собак ушла далеко влево, но всадники не сделали ошибки. Теперь они находились достаточно близко, чтобы рассмотреть свою добычу, которую чуть не упустили! Какой огромной толпой они неслись — двадцать или тридцать наездников, полдюжины из которых сгрудились в авангарде, а остальные скакали сзади, в отчаянии подгоняя до смерти уставших лошадей. Здесь, в загоне, Кадиган возьмет другую лошадь для себя, но и враги сделают то же самое. Если он хотел получить преимущество во времени, ему следовало поймать первую попавшуюся лошадь и, безусловно, самую лучшую, потому что его вес представлял тяжелое бремя даже для крепкого животного. Кто является главным в этом табуне, Денни определил с первого взгляда. Большой конь серой масти тряс роскошной гривой, возвышаясь над остальными, фыркая при виде человека с веревкой. Именно к нему и направился Кадиган, отгоняя табун в одну сторону, а выбранного красавца и еще нескольких беспорядочно толпившихся лошадей — в другую. Наконец аркан прожужжал, и…
Это был долгий сложный бросок по цели, которая непрестанно двигалась, но точно так же, как изменившийся Кадиган знал, что пуля непременно попадет в дерево в кромешной темноте, он и сейчас не сомневался, что не промахнется. В самом деле, веревка охватила шею коня, и после этого тренированное животное встало как вкопанное, повинуясь приказу. За тридцать секунд беглец водрузил седло на его спину и, раздвинув зубы, вставил уздечку. Затем, вскочив в седло и радуясь мощному крупу, сильным мускулам под собой, решил произвести оценку преследователей.
Они приближались быстро, катясь по склону, как поток воды, приводящий в движение мельничное колесо, но пока еще не достигли опасной близости — принимая во внимание то, что тусклое мерцание звезд — не совсем подходящее освещение для стрельбы. Оставалось время для одного, самого необходимого маневра, и Кадиган выполнил его. Ему не составило особого труда подъехать к воротам загона, открыть их и взмахом шляпы разогнать животных, которые обрадовались свободе.
Пусть теперь поймают этих лошадей на поле в сотню акров, если смогут. А Денни направил своего коня к изгороди, которую тот перемахнул как птица, мягко приземлился с другой стороны и, прижимая маленькие уши, пустился вскачь легко и сильно, высоко держа красивую голову, так что грива развевалась по ветру. Вот это настоящая порода! Кадиган засмеялся про себя, когда увидел, как преследователи разделились на две части. Одна группа продолжала скакать за ним, беспорядочно стреляя. Другие же рассеялись по полю, пытаясь раздобыть лошадей.
Ура! Ему все-таки удалось задержать их, и теперь, если им хочется устроить скачки, пусть попробуют настичь его серого быстроногого скакуна!
Славный конь не нуждался ни в шпорах, ни в кнуте, он фыркнул, чувствуя, что Кадиган ослабил поводья, и занялся своим любимым делом.
В окошке домика на ранчо зажегся свет, когда Денни, подобно комете, промчался мимо. Открылась дверь, и сонный голос прокричал что-то в ночь, но серый жеребец уже умчался далеко.
Минут пять Кадиган предоставил своему коню свободно скакать по холмистой местности, потом оглянулся. Отряд, смутно видневшийся в свете звезд, терял скорость с каждым шагом. Откуда-то издалека доносился вой собак. Они славно поработали этой ночью, но если захотели бы сейчас догнать свою жертву, им пришлось бы попотеть!
Перед Кадиганом возникла тень Барни, который счастливо залаял, показав хозяину длинный красный язык и искренне радуясь возвращению. Он бежал так легко, словно и не было долгого броска по горам наперегонки с преследовавшей его сворой. Но след человека обладал большей притягательностью. Барни удалось перегрызть глотку двум собакам, и теперь он пришел к хозяину, переполненный гордостью за свою победу.
Без сомнения, этой ночью Барни спас жизнь Кадигану. Конечно, сказал себе Денни, с такой лошадью и такой собакой, прикрывавшей тылы, только круглый идиот не добудет себе свободу. Умостившись покрепче в седле, он предоставил волю своему жеребцу, теперь тот шел иноходью, к которой привыкли низкорослые лошади. Но даже при такой скорости их преследователи оставались далеко позади.
Глава 25
ОГРАБЛЕНИЕ БАНКА
Прежний Кадиган, даже тот непреклонный парень, который приехал в Горман прошлой ночью, чтобы найти Лу Моррис с намерением сказать ей, что любит ее, — тот Кадиган устал бы после такого ночного приключения. Но этот, родившийся заново в тот страшный момент, между последними словами Сильвии и первыми пулями из винтовок людей шерифа, — этот встал утром, беспечно посвистывая и без тени усталости на лице. Со своим конем Денни обращался ласково, и, завидев его, конь гарцевал, готовый двигаться дальше. Немного погодя путники добрались до домика ранчо, где Кадиган решил перекусить. В свете утреннего солнца несколько ковбоев умывались возле насоса поблизости от кухни, когда Кадиган подъехал поближе. Около полудюжины парней полусонно воззрились на незнакомца, пока один из них не обронил осторожно: