Вот о чем думал Сэм Босвик, глядя на парня, проезжавшего по улице. Затем все четверо отошли от окна и обменялись восклицаниями.
— Ну, — заключил Чес Морган, выражая общее мнение, — он всего лишь мальчишка. Ты мог бы связать его одной рукой, а второй отшлепать.
Ланкастер только пожал плечами и снисходительно заявил:
— Я ничего не имею против малыша. Но он слишком много врет насчет того, как расправился со мной, хотя мозги у него на месте. А я уважаю джентльменов с мозгами. Кадиган сумел так ловко исчезнуть, что его никто не мог найти. Вы должны это признать, ребята. Если бы об этом так много не болтали, я позволил бы ему уйти, но мне придется его убить. Сами видите. Если я не задам ему взбучку, люди будут продолжать обо мне сплетничать!
Эту речь Билл произнес с мрачной торжественностью, как государственный деятель, сожалеющий о печальной необходимости скомпрометировать политического противника. Остальные, однако, отклонили предложение Ланкастера, и его голос утонул в общем гаме. Именно Красавчик Мэлони, довольный, словно проказливая лиса, увидевшая далеко от воды гуся с подрезанными крыльями, первым предложил способ с меньшими издержками разрешить задачу.
— Я возьму на себя этого Кадигана, — весело объявил он. — Такая работа по мне. Не стоит он твоего внимания, босс. Черт меня побери, если это не обычный маменькин сынок, которого еще не перестали баловать.
Тут вмешался Сэм Босвик:
— А кто тебя выбрал для такой работы, парень? Я возьму на себя Кадигана и быстро его прикончу. Вряд ли ему понадобятся револьверы. Любой дурак сразу поймет, что он с ними не слишком хорошо обращается. Говорят ведь, что он пошел на Билла с голыми руками и дрался так, пока…
Чес Морган громогласно откашлялся, и Сэм смолк.
— Я предлагаю бросить жребий, — горячился Красавчик, — чтобы определить, кто нанесет первый удар. Конечно, если позволит босс. Кадиган принадлежит Ланкастеру, это безусловно, но я хотел бы первым добраться до его глотки.
Несмотря на свой властный характер, Ланкастер являлся разумным и проницательным человеком. И хотя он был готов рискнуть собой, но вовсе не возражал, чтобы другой оказался в роли жертвы. Кроме того, если менее значительный человек (например, Мэлони или Босвик) разделается с Кадиганом, то, возможно, про того будут меньше говорить, тогда как если парня прикончит Ланкастер, Денни останется героем в глазах большинства. И еще одна мысль убедила Ланкастера согласиться с Красавчиком. Он вспомнил странную перемену в лице и взгляде Кадигана, когда парень поднялся с койки, чтобы драться, в тот достопамятный вечер несколько месяцев назад. При одной только мысли об этом кровь Ланкастера леденела. Он спокойно сказал:
— Если вы, парни, решили поразвлечься, то я не стану вмешиваться. Бросайте жребий.
И монета сверкнула в воздухе.
— Решка! — объявил Мэлони.
Но когда монета упала на ладонь Чеса Моргана, сверху оказался орел — Босвику досталось право первому выступить против молодого Денни Кадигана. Он с ухмылкой нахлобучил на голову сомбреро и пожал широкими плечами.
— Так или иначе, — самодовольно произнес Сэм, — мне давно пора немного поразмяться. Чересчур утомительное занятие — потрошить сумки.
После столь достойной шутки он развязно удалился.
Тем временем Кадиган поставил свою лошадь в конюшню за отелем и вошел в здание. В регистрационной книге он неровным почерком записал свое имя.
— Дениэл Кадиган? — ошеломленно произнес хозяин, одновременно надевая очки и доставая ключ от комнаты. Тут он поспешно прервал сам себя: — Эй, парень, а ты не Денни Кадиган?
— Меня так зовут, мистер.
— Не тот, что дрался с Ланкастером?
— Можно сказать, что мы с Ланкастером повздорили, — мягко ответил приезжий.
Хозяин поднял очки на лоб и взглянул на гостя с неопределенным интересом. Его громкий голос между тем произвел странное действие на полдюжины постояльцев, находившихся в холле. Они застыли на своих стульях у печки (осенний день выдался довольно сырым) и больше не смотрели на пар, поднимавшийся над сохнувшими брюками, или на морозные узоры, украсившие окна. Их глаза остановились на вновь прибывшем.
— Ты Кадиган! — снова задохнулся хозяин. — Но Ланкастер… — Он замолчал, беспокоясь, не выдал ли страшную тайну.
— Ланкастер сейчас в этом отеле, верно? — спросил Денни.
— Он… — начал хозяин, снедаемый страхом и любопытством одновременно.
— Потому-то я и приехал, — сообщил гость.
В этот момент все встали, глядя на человека, осмелившегося преследовать Ланкастера. Они увидели мужчину с толстой шеей и крупной грудной клеткой шахтера, но с длинными руками и длинными тонкими ногами. В обычное время зеваки бросили бы на него случайный взгляд и сочли бы его грузным и неповоротливым. Но все, что они знали о нем, заставило рассматривать парня более внимательно, а все, что они видели, означало ловкость, а также силу, превосходившую обычную.
Денни привели в лучший номер отеля, после той комнаты, где уже расположился Ланкастер с компаньонами. Хозяин открыл окно и передвинул стул, пытаясь создать максимум удобств своему постояльцу. В то же время его буквально распирало от слов, которые наконец вырвались наружу.
— Вы действительно приехали сюда, чтобы прикончить… Ланкастера? — Хозяин произнес последнее слово Так, как, вероятно, произносят имя ангела или демона.
И он обнаружил, что Кадиган рассматривает его с легкой улыбкой на губах — не со зловещей ухмылкой убийцы, а скорее с улыбкой счастливого ребенка.
— Не знаю, — ответил Денни. — Я бы только хотел кое о чем с ним побеседовать.
— Значит, вы не собираетесь драться? — спросил хозяин, страдая от разочарования.
— Думаю, что нет. Надеюсь… Я только был бы рад, если бы он объяснил, как…
— Объяснил! — завопил хозяин. — Ланкастер?
— Ну да. Как он мог забыться и использовать против меня револьверы, когда…
Хозяин отступил к двери с благоговейным страхом и даже ужасом в глазах.
— Может быть, вы зайдете к мистеру Ланкастеру и передадите, что я хотел бы с ним переговорить, когда у него найдется свободное время, — попросил Кадиган.
Хозяин поспешно выскочил из комнаты и понесся по лестнице. По пути он наткнулся на железную руку, заставившую его мгновенно остановиться. Рука принадлежала новому Геркулесу — Сэму Босвику, чье мясистое лицо мрачно хмурилось.
— Куда ты поселил этого молодого подлеца Кадигана? — грубо спросил силач.
— Третья дверь направо. Но что…
— Он слишком много обо мне болтает, — пробормотал Босвик и отправился дальше.
Умирая от любопытства, хозяин посмотрел силачу вслед, увидел, как дверь комнаты открылась и закрылась за Босвиком, а затем поспешил сообщить зевакам, быстро собравшимся в холле, что в отеле вот-вот произойдет трагическое событие.
— Он рассуждает как ребенок, глупец и простак, — скорбно вздохнул хозяин. — Собирается требовать от Ланкастера объяснений!
Все потеряли дар речи.
— Но Ланкастер никогда не покончит с ним, поскольку Сэм Босвик проделает это раньше.
Тут все двинулись к лестнице, где остановились и прислушались в ожидании первых звуков схватки. Рев мистера Босвика уже сотрясал массивное здание отеля.
Глава 11
Глава 12
— Ну, — заключил Чес Морган, выражая общее мнение, — он всего лишь мальчишка. Ты мог бы связать его одной рукой, а второй отшлепать.
Ланкастер только пожал плечами и снисходительно заявил:
— Я ничего не имею против малыша. Но он слишком много врет насчет того, как расправился со мной, хотя мозги у него на месте. А я уважаю джентльменов с мозгами. Кадиган сумел так ловко исчезнуть, что его никто не мог найти. Вы должны это признать, ребята. Если бы об этом так много не болтали, я позволил бы ему уйти, но мне придется его убить. Сами видите. Если я не задам ему взбучку, люди будут продолжать обо мне сплетничать!
Эту речь Билл произнес с мрачной торжественностью, как государственный деятель, сожалеющий о печальной необходимости скомпрометировать политического противника. Остальные, однако, отклонили предложение Ланкастера, и его голос утонул в общем гаме. Именно Красавчик Мэлони, довольный, словно проказливая лиса, увидевшая далеко от воды гуся с подрезанными крыльями, первым предложил способ с меньшими издержками разрешить задачу.
— Я возьму на себя этого Кадигана, — весело объявил он. — Такая работа по мне. Не стоит он твоего внимания, босс. Черт меня побери, если это не обычный маменькин сынок, которого еще не перестали баловать.
Тут вмешался Сэм Босвик:
— А кто тебя выбрал для такой работы, парень? Я возьму на себя Кадигана и быстро его прикончу. Вряд ли ему понадобятся револьверы. Любой дурак сразу поймет, что он с ними не слишком хорошо обращается. Говорят ведь, что он пошел на Билла с голыми руками и дрался так, пока…
Чес Морган громогласно откашлялся, и Сэм смолк.
— Я предлагаю бросить жребий, — горячился Красавчик, — чтобы определить, кто нанесет первый удар. Конечно, если позволит босс. Кадиган принадлежит Ланкастеру, это безусловно, но я хотел бы первым добраться до его глотки.
Несмотря на свой властный характер, Ланкастер являлся разумным и проницательным человеком. И хотя он был готов рискнуть собой, но вовсе не возражал, чтобы другой оказался в роли жертвы. Кроме того, если менее значительный человек (например, Мэлони или Босвик) разделается с Кадиганом, то, возможно, про того будут меньше говорить, тогда как если парня прикончит Ланкастер, Денни останется героем в глазах большинства. И еще одна мысль убедила Ланкастера согласиться с Красавчиком. Он вспомнил странную перемену в лице и взгляде Кадигана, когда парень поднялся с койки, чтобы драться, в тот достопамятный вечер несколько месяцев назад. При одной только мысли об этом кровь Ланкастера леденела. Он спокойно сказал:
— Если вы, парни, решили поразвлечься, то я не стану вмешиваться. Бросайте жребий.
И монета сверкнула в воздухе.
— Решка! — объявил Мэлони.
Но когда монета упала на ладонь Чеса Моргана, сверху оказался орел — Босвику досталось право первому выступить против молодого Денни Кадигана. Он с ухмылкой нахлобучил на голову сомбреро и пожал широкими плечами.
— Так или иначе, — самодовольно произнес Сэм, — мне давно пора немного поразмяться. Чересчур утомительное занятие — потрошить сумки.
После столь достойной шутки он развязно удалился.
Тем временем Кадиган поставил свою лошадь в конюшню за отелем и вошел в здание. В регистрационной книге он неровным почерком записал свое имя.
— Дениэл Кадиган? — ошеломленно произнес хозяин, одновременно надевая очки и доставая ключ от комнаты. Тут он поспешно прервал сам себя: — Эй, парень, а ты не Денни Кадиган?
— Меня так зовут, мистер.
— Не тот, что дрался с Ланкастером?
— Можно сказать, что мы с Ланкастером повздорили, — мягко ответил приезжий.
Хозяин поднял очки на лоб и взглянул на гостя с неопределенным интересом. Его громкий голос между тем произвел странное действие на полдюжины постояльцев, находившихся в холле. Они застыли на своих стульях у печки (осенний день выдался довольно сырым) и больше не смотрели на пар, поднимавшийся над сохнувшими брюками, или на морозные узоры, украсившие окна. Их глаза остановились на вновь прибывшем.
— Ты Кадиган! — снова задохнулся хозяин. — Но Ланкастер… — Он замолчал, беспокоясь, не выдал ли страшную тайну.
— Ланкастер сейчас в этом отеле, верно? — спросил Денни.
— Он… — начал хозяин, снедаемый страхом и любопытством одновременно.
— Потому-то я и приехал, — сообщил гость.
В этот момент все встали, глядя на человека, осмелившегося преследовать Ланкастера. Они увидели мужчину с толстой шеей и крупной грудной клеткой шахтера, но с длинными руками и длинными тонкими ногами. В обычное время зеваки бросили бы на него случайный взгляд и сочли бы его грузным и неповоротливым. Но все, что они знали о нем, заставило рассматривать парня более внимательно, а все, что они видели, означало ловкость, а также силу, превосходившую обычную.
Денни привели в лучший номер отеля, после той комнаты, где уже расположился Ланкастер с компаньонами. Хозяин открыл окно и передвинул стул, пытаясь создать максимум удобств своему постояльцу. В то же время его буквально распирало от слов, которые наконец вырвались наружу.
— Вы действительно приехали сюда, чтобы прикончить… Ланкастера? — Хозяин произнес последнее слово Так, как, вероятно, произносят имя ангела или демона.
И он обнаружил, что Кадиган рассматривает его с легкой улыбкой на губах — не со зловещей ухмылкой убийцы, а скорее с улыбкой счастливого ребенка.
— Не знаю, — ответил Денни. — Я бы только хотел кое о чем с ним побеседовать.
— Значит, вы не собираетесь драться? — спросил хозяин, страдая от разочарования.
— Думаю, что нет. Надеюсь… Я только был бы рад, если бы он объяснил, как…
— Объяснил! — завопил хозяин. — Ланкастер?
— Ну да. Как он мог забыться и использовать против меня револьверы, когда…
Хозяин отступил к двери с благоговейным страхом и даже ужасом в глазах.
— Может быть, вы зайдете к мистеру Ланкастеру и передадите, что я хотел бы с ним переговорить, когда у него найдется свободное время, — попросил Кадиган.
Хозяин поспешно выскочил из комнаты и понесся по лестнице. По пути он наткнулся на железную руку, заставившую его мгновенно остановиться. Рука принадлежала новому Геркулесу — Сэму Босвику, чье мясистое лицо мрачно хмурилось.
— Куда ты поселил этого молодого подлеца Кадигана? — грубо спросил силач.
— Третья дверь направо. Но что…
— Он слишком много обо мне болтает, — пробормотал Босвик и отправился дальше.
Умирая от любопытства, хозяин посмотрел силачу вслед, увидел, как дверь комнаты открылась и закрылась за Босвиком, а затем поспешил сообщить зевакам, быстро собравшимся в холле, что в отеле вот-вот произойдет трагическое событие.
— Он рассуждает как ребенок, глупец и простак, — скорбно вздохнул хозяин. — Собирается требовать от Ланкастера объяснений!
Все потеряли дар речи.
— Но Ланкастер никогда не покончит с ним, поскольку Сэм Босвик проделает это раньше.
Тут все двинулись к лестнице, где остановились и прислушались в ожидании первых звуков схватки. Рев мистера Босвика уже сотрясал массивное здание отеля.
Глава 11
БОСВИК СЛЕДУЕТ ЗА КАДИГАНОМ
Когда Босвик вошел в комнату, то обнаружил перед собой фигуру, куда менее впечатляющую, чем то, что он видел из окна отеля. Увы, всякий человек, сидящий в седле, пусть даже на самой паршивой кляче, приобретает определенное достоинство. У Кадигана оказалось красивое, совсем юное лицо, с глазами как у подростка, тускло и добро смотревшими на Сэма. Но Сэм Босвик никогда не тратил времени на изучение лиц. Ему приходилось иметь дело с силой рук, и, возможно, именно это он искал в Кадигане. Но большая и круглая шея Кадигана выглядела гладкой и мягкой, совсем не так, как перевитая жилами шея крутого бандита. И плечи Кадигана не украшали бугры мускулов, как плечи Сэма. Более того, печать мощи запечатлевается на лицах сильных мужчин — такая печать красовалась на лице Босвика, но не на лице Кадигана.
Хотя Сэм помнил о том, что этот человек действительно осмелился выступить против Ланкастера с голыми руками, теперь это не имело значения, и на губах громилы появилась широкая ухмылка грубого презрения. Что касается того знаменитого поединка с Ланкастером, Кадигану наверняка повезло в самом начале — один удачный удар. Но Босвик предвидел смехотворно легкую схватку. Как же он себя переоценивал!
— Ты Кадиган? — спросил Сэм, окончив свой оскорбительный и неторопливый осмотр.
— Я Кадиган, — вежливо ответил молодой человек. — А вы кто, сосед?
— Человек, не слышавший о тебе ничего хорошего, — мрачно буркнул тот.
— Правда? Мне очень жаль такое слышать.
Эти слова ошеломили Сэма, несмотря на то, что он уже не опасался Кадигана. Но так откровенно пресмыкаться… Такое поведение превосходило все его ожидания! Изумление и презрение отразились на лице незваного гостя, он даже не пытался их скрыть. Но Кадиган, казалось, ничего не заметил. Он стоял, ожидая, пока силач усядется поудобней, в надежде услышать объяснение такого грубого поведения, и слабая извиняющаяся улыбка блуждала по его губам. Кадиган напоминал Босвику преданного пса, получившего от хозяина резкий упрек и мечтавшего теперь только о том, чтобы за ним не последовал удар палкой.
— До меня дошел слух, что ты чертовски здорово врешь, Кадиган.
Денни покачал головой и нахмурился, скорее в замешательстве, чем в гневе.
— Не думаю, что я много врал, — спокойно возразил он. — Надеюсь, вы не имеете в виду, мистер…
— Мое имя Босвик, — сообщил гигант.
— Босвик? — повторил Кадиган и привстал. — Неужели вы и есть Сэм Босвик?
— Я и есть, — ответил тот, весьма польщенный.
— Сэм Босвик, поднявший мешок железной руды на весы в Тусоне, когда…
— Я проделал этот фокус.
— Тогда, — счастливо улыбаясь, проговорил Кадиган, — я ужасно рад с вами познакомиться, мистер Босвик.
И он шагнул вперед, протягивая руку так искренне, что Босвик почти протянул свою ладонь навстречу. Но вовремя опомнился и скрестил руки на груди.
— Я не пожму тебе руку до тех пор, пока не услышу честный ответ на мой вопрос, — торжественно объявил Сэм и откашлялся.
— Всегда рад дать объяснение, — с готовностью откликнулся Кадиган. — Уверен, что здесь какая-то ошибка, мистер Босвик.
— Гм, — прорычал Сэм. — Ты не тот Кадиган, который разъезжает повсюду и рассказывает людям, что побил Ланкастера? Билла Ланкастера! И что если бы Билл не выкинул грязный трюк…
— А-а, — благожелательно протянул Денни. — Я никому никогда не рассказывал, что побил Ланкастера.
— Не рассказывал?
— И кому мне было рассказывать? Об этом и так все знали.
— И ты говоришь это мне в лицо?! — вдруг заорал Босвик, потому что обрадовался хоть какой-то возможности оправдать свою ярость.
— Это правда, — настаивал Денни.
— Послушай, Кадиган, Ланкастер мой друг…
— Очень жаль такое слышать.
— И я здесь, чтобы сказать тебе: если ты болтаешь о своей победе над Ланкастером, то ты врешь, парень. — Когда Денни взглянул ему в глаза, Сэм добавил: — Слышишь меня, Кадиган? Я утверждаю, что ты грязный лжец!
— Мне кажется, — заметил Кадиган, — вы пришли сюда, чтобы со мной поссориться.
— Я никогда не увиливаю от драки, сынок, чего нельзя сказать о тебе.
Денни подошел к двери своей комнаты:
— Вы не будете возражать против того, чтобы выйти со мной в холл, мистер Босвик?
— Я прекрасно могу разговаривать и здесь, сынок.
— Видите ли, — настаивал Кадиган, — меня учили, что джентльмен не должен драться в своем доме… или в собственной комнате.
Босвик посмотрел на него с безграничным удивлением. Наверняка молокосос придумал какой-то способ, чтобы уклониться от драки. Сэм едва мог поверить своим ушам и с сомнением уставился на собеседника. Он обратил внимание на странное превращение, происшедшее с Кадиганом у него на глазах. Босвику показалось, что тот стал на несколько дюймов выше и раздался в плечах. Но больше всего изменилось лицо парня. Теперь оно напоминало Сэму только одно — сияющее от радости лицо подростка, принятого в игру на школьном дворе.
— Драка? — загремел Босвик, заставляя себя оторваться от созерцания. — Черт побери!
И он изо всех сил замахнулся, чтобы ударить мальчишку по лицу. Но его кулак, просвистев в воздухе над плечом противника, на первый взгляд совершенно случайно ушел в пространство. Кадиган пригнулся и скользнул по полу. Разумеется, такого маневра не могли обеспечить только быстрые ноги. Парень двинулся вперед и ударил гиганта по ребрам.
Босвику показалось, что он попал под кузнечный пресс. Словно стена обрушилась на него, вытесняя воздух из сдавленных легких. Затем две руки сжали Сэма стальным обручем. Бандит пытался разорвать мертвую хватку, но с тем же успехом мог бы бороться со скальными выступами, отрывая их от гор.
Хватка становилась все крепче. Босвику показалось, что сейчас треснет его позвоночник. Вне себя от страха, он рухнул на пол, всего лишь потеряв равновесие, а потом почувствовал, как его тело с легкостью поднимают. Дверь распахнулась, и Босвика вышвырнули в холл, как камень из пращи.
И он лежал там, распростершись, испытывая боль скорее моральную, чем физическую. Победитель наклонился к поверженному врагу и безжалостно повернул его лицо к свету:
— Тебя послал Ланкастер?
— Нет… да! — простонал Босвик.
— Хорошо, — кивнул Кадиган, — Если бы ты пришел по своей воле, я разорвал бы тебя пополам и выбросил обе половины. Сейчас ты пойдешь к Ланкастеру и скажешь, что я его жду. Ясно?
Одной рукой он поднял Босвика и швырнул через холл. Пролетая мимо лестницы, Сэм заметил, что ступеньки заполнены перепуганными и изумленными зеваками. Эти секунды полета являлись возмездием за всю ту боль, что силач причинил другим. За весь тот позор, что навлек он на других. Теперь точно такой же позор обрушился на него самого. И, терзаясь от боли и стыда, Сэм склонил голову и бросился в комнату, где его уже поджидали Ланкастер, Чес Морган и Красавчик Мэлони.
Упав на стул, он закрыл лицо руками и застонал.
— Что случилось? — воскликнул Красавчик Мэлони.
— Это дьявол! — выдохнул бедняга. — Он силен, как десять человек. Красавчик, держись от него подальше!
— Держись от него подальше, Красавчик, — презрительно передразнил Ланкастер. — Я не нуждаюсь в помощи. Вы, ребята, оставайтесь здесь и успокойтесь. Я выйду и…
Ему явно стало не по себе, но что оставалось делать? Конечно, когда Билл во второй раз встретится со странным парнем, за них будут говорить револьверы, и пусть дьяволу достанется тот, кто медленно стреляет.
Босвик застонал и поднял израненное лицо.
— Этот шут переломал мне все кости. Он как молния, Красавчик. Двигается быстрее вспышки света, бьет сильнее тонны камней, рухнувших на голову с высоты мили!
Красавчик Мэлони ослабил узел пестрого платка на шее и повернулся к Ланкастеру:
— Оставайся здесь, Билл. Я бросил жребий и собираюсь им воспользоваться. Может, этот джентльмен и сильнее Босвика, хотя такое кажется невероятным. Но если он к тому же еще и умеет управляться с пушкой, тогда я вообще не понимаю, что такое боец.
Мэлони вышел из комнаты, захлопнул за собой дверь и с верхней площадки лестницы посмотрел на толпу, собравшуюся в холле.
— Где Кадиган? — потребовал ответа Красавчик.
— Кадиган? Только что ушел. А что вам от него надо? — поинтересовался хозяин.
— Я хочу задать ему вопрос, — весело ответил Мэлони, сдвигая шляпу на затылок, — который не успел задать Сэм Босвик.
Он спустился по лестнице, миновал холл и удалился в солнечный день.
Хотя Сэм помнил о том, что этот человек действительно осмелился выступить против Ланкастера с голыми руками, теперь это не имело значения, и на губах громилы появилась широкая ухмылка грубого презрения. Что касается того знаменитого поединка с Ланкастером, Кадигану наверняка повезло в самом начале — один удачный удар. Но Босвик предвидел смехотворно легкую схватку. Как же он себя переоценивал!
— Ты Кадиган? — спросил Сэм, окончив свой оскорбительный и неторопливый осмотр.
— Я Кадиган, — вежливо ответил молодой человек. — А вы кто, сосед?
— Человек, не слышавший о тебе ничего хорошего, — мрачно буркнул тот.
— Правда? Мне очень жаль такое слышать.
Эти слова ошеломили Сэма, несмотря на то, что он уже не опасался Кадигана. Но так откровенно пресмыкаться… Такое поведение превосходило все его ожидания! Изумление и презрение отразились на лице незваного гостя, он даже не пытался их скрыть. Но Кадиган, казалось, ничего не заметил. Он стоял, ожидая, пока силач усядется поудобней, в надежде услышать объяснение такого грубого поведения, и слабая извиняющаяся улыбка блуждала по его губам. Кадиган напоминал Босвику преданного пса, получившего от хозяина резкий упрек и мечтавшего теперь только о том, чтобы за ним не последовал удар палкой.
— До меня дошел слух, что ты чертовски здорово врешь, Кадиган.
Денни покачал головой и нахмурился, скорее в замешательстве, чем в гневе.
— Не думаю, что я много врал, — спокойно возразил он. — Надеюсь, вы не имеете в виду, мистер…
— Мое имя Босвик, — сообщил гигант.
— Босвик? — повторил Кадиган и привстал. — Неужели вы и есть Сэм Босвик?
— Я и есть, — ответил тот, весьма польщенный.
— Сэм Босвик, поднявший мешок железной руды на весы в Тусоне, когда…
— Я проделал этот фокус.
— Тогда, — счастливо улыбаясь, проговорил Кадиган, — я ужасно рад с вами познакомиться, мистер Босвик.
И он шагнул вперед, протягивая руку так искренне, что Босвик почти протянул свою ладонь навстречу. Но вовремя опомнился и скрестил руки на груди.
— Я не пожму тебе руку до тех пор, пока не услышу честный ответ на мой вопрос, — торжественно объявил Сэм и откашлялся.
— Всегда рад дать объяснение, — с готовностью откликнулся Кадиган. — Уверен, что здесь какая-то ошибка, мистер Босвик.
— Гм, — прорычал Сэм. — Ты не тот Кадиган, который разъезжает повсюду и рассказывает людям, что побил Ланкастера? Билла Ланкастера! И что если бы Билл не выкинул грязный трюк…
— А-а, — благожелательно протянул Денни. — Я никому никогда не рассказывал, что побил Ланкастера.
— Не рассказывал?
— И кому мне было рассказывать? Об этом и так все знали.
— И ты говоришь это мне в лицо?! — вдруг заорал Босвик, потому что обрадовался хоть какой-то возможности оправдать свою ярость.
— Это правда, — настаивал Денни.
— Послушай, Кадиган, Ланкастер мой друг…
— Очень жаль такое слышать.
— И я здесь, чтобы сказать тебе: если ты болтаешь о своей победе над Ланкастером, то ты врешь, парень. — Когда Денни взглянул ему в глаза, Сэм добавил: — Слышишь меня, Кадиган? Я утверждаю, что ты грязный лжец!
— Мне кажется, — заметил Кадиган, — вы пришли сюда, чтобы со мной поссориться.
— Я никогда не увиливаю от драки, сынок, чего нельзя сказать о тебе.
Денни подошел к двери своей комнаты:
— Вы не будете возражать против того, чтобы выйти со мной в холл, мистер Босвик?
— Я прекрасно могу разговаривать и здесь, сынок.
— Видите ли, — настаивал Кадиган, — меня учили, что джентльмен не должен драться в своем доме… или в собственной комнате.
Босвик посмотрел на него с безграничным удивлением. Наверняка молокосос придумал какой-то способ, чтобы уклониться от драки. Сэм едва мог поверить своим ушам и с сомнением уставился на собеседника. Он обратил внимание на странное превращение, происшедшее с Кадиганом у него на глазах. Босвику показалось, что тот стал на несколько дюймов выше и раздался в плечах. Но больше всего изменилось лицо парня. Теперь оно напоминало Сэму только одно — сияющее от радости лицо подростка, принятого в игру на школьном дворе.
— Драка? — загремел Босвик, заставляя себя оторваться от созерцания. — Черт побери!
И он изо всех сил замахнулся, чтобы ударить мальчишку по лицу. Но его кулак, просвистев в воздухе над плечом противника, на первый взгляд совершенно случайно ушел в пространство. Кадиган пригнулся и скользнул по полу. Разумеется, такого маневра не могли обеспечить только быстрые ноги. Парень двинулся вперед и ударил гиганта по ребрам.
Босвику показалось, что он попал под кузнечный пресс. Словно стена обрушилась на него, вытесняя воздух из сдавленных легких. Затем две руки сжали Сэма стальным обручем. Бандит пытался разорвать мертвую хватку, но с тем же успехом мог бы бороться со скальными выступами, отрывая их от гор.
Хватка становилась все крепче. Босвику показалось, что сейчас треснет его позвоночник. Вне себя от страха, он рухнул на пол, всего лишь потеряв равновесие, а потом почувствовал, как его тело с легкостью поднимают. Дверь распахнулась, и Босвика вышвырнули в холл, как камень из пращи.
И он лежал там, распростершись, испытывая боль скорее моральную, чем физическую. Победитель наклонился к поверженному врагу и безжалостно повернул его лицо к свету:
— Тебя послал Ланкастер?
— Нет… да! — простонал Босвик.
— Хорошо, — кивнул Кадиган, — Если бы ты пришел по своей воле, я разорвал бы тебя пополам и выбросил обе половины. Сейчас ты пойдешь к Ланкастеру и скажешь, что я его жду. Ясно?
Одной рукой он поднял Босвика и швырнул через холл. Пролетая мимо лестницы, Сэм заметил, что ступеньки заполнены перепуганными и изумленными зеваками. Эти секунды полета являлись возмездием за всю ту боль, что силач причинил другим. За весь тот позор, что навлек он на других. Теперь точно такой же позор обрушился на него самого. И, терзаясь от боли и стыда, Сэм склонил голову и бросился в комнату, где его уже поджидали Ланкастер, Чес Морган и Красавчик Мэлони.
Упав на стул, он закрыл лицо руками и застонал.
— Что случилось? — воскликнул Красавчик Мэлони.
— Это дьявол! — выдохнул бедняга. — Он силен, как десять человек. Красавчик, держись от него подальше!
— Держись от него подальше, Красавчик, — презрительно передразнил Ланкастер. — Я не нуждаюсь в помощи. Вы, ребята, оставайтесь здесь и успокойтесь. Я выйду и…
Ему явно стало не по себе, но что оставалось делать? Конечно, когда Билл во второй раз встретится со странным парнем, за них будут говорить револьверы, и пусть дьяволу достанется тот, кто медленно стреляет.
Босвик застонал и поднял израненное лицо.
— Этот шут переломал мне все кости. Он как молния, Красавчик. Двигается быстрее вспышки света, бьет сильнее тонны камней, рухнувших на голову с высоты мили!
Красавчик Мэлони ослабил узел пестрого платка на шее и повернулся к Ланкастеру:
— Оставайся здесь, Билл. Я бросил жребий и собираюсь им воспользоваться. Может, этот джентльмен и сильнее Босвика, хотя такое кажется невероятным. Но если он к тому же еще и умеет управляться с пушкой, тогда я вообще не понимаю, что такое боец.
Мэлони вышел из комнаты, захлопнул за собой дверь и с верхней площадки лестницы посмотрел на толпу, собравшуюся в холле.
— Где Кадиган? — потребовал ответа Красавчик.
— Кадиган? Только что ушел. А что вам от него надо? — поинтересовался хозяин.
— Я хочу задать ему вопрос, — весело ответил Мэлони, сдвигая шляпу на затылок, — который не успел задать Сэм Босвик.
Он спустился по лестнице, миновал холл и удалился в солнечный день.
Глава 12
БАРНИ
Для начала Кадиган посетил магазин. Дружелюбный мистер Мэлони наблюдал через окно, как тот покупал патроны 45-го калибра у знаменитого старого прилавка, где было продано множество пуль и жизней. И пока мистер Кадиган загонял патроны один за другим в патронташ, мистер Красавчик слышал, как он напевал себе под нос дурацкую песенку:
Он только грабитель с большой дороги.
Известный убийца, источник тревоги.
Подлец и бездельник, всей прерии страх.
Я тоже любитель плясать на костях!
Разбойничья радость мне в голову бьет,
Кто больше вагонов, чем я, подорвет?
Мелодия стихла, и Денни вышел из магазина, тогда как Красавчик Мэлони отскочил за угол здания. В облике Кадигана сквозило что-то настолько мягкое и добродушное, что Мэлони почувствовал необходимость все обдумать, прежде чем приблизиться к противнику. Не то что бы у него мелькнула хоть тень сомнения в своей способности победить соперника, но добрый и простой характер чужака озадачил отважного Мэлони. Он повидал много бойцов в своей жизни, но все те грубые мужчины, с которыми его сталкивала судьба, внешне выглядели столь же жестко, сколь и внутри, а когда он смотрел на этого ковбоя, то ничего не понимал. Перед ним стоял парень, которого он мог бы принять за полного болвана — во всяком случае, за крайне трусливого человека. Но существовала история о том, как этот увалень побил Билла Ланкастера. К тому же Кадиган всего несколько минут назад справился с новым Геркулесом — Сэмом Босвиком, скрутил его словно грудного младенца. Поэтому мистер Мэлони отступил за угол и продолжил слежку. Денни вышел на солнечную улицу и, сняв шляпу, стоял, запрокинув голову, словно радовался, вбирая в себя тепло осеннего дня.
Красавчик Мэлони изучал противника с острейшим интересом. Физическая сила Кадигана была заметна в каждом его движении. Несмотря на внушительную фигуру, ступал он довольно легко. В гладких плечах скрывалась мощь быка и скорость урагана. Красавчик подумал, что так оно, вероятно, и есть. Он обращал на тело значительно меньше внимания, чем на лицо. И решил, что, судя по выражению лица, Кадиган не глуп, а лишь прост. В нем плескалось не больше хитрости или злобы, чем в кристально чистом озере. Физиономия этого парня выражала только спокойную невинность, так трогающую поэтов в прекрасных девушках. Мэлони склонялся к тому, чтобы назвать разглядываемое им лицо весьма красивым — разве только немного полноватым, а также слишком безмятежным. В общем, в Кадигане проявлялись все черты настоящего мужчины, не хватало только огня. Огонь не наблюдался не только на поверхности, по всему видно: и в глубине души не таилось даже малейшей искорки. Будучи человеком рассудительным, мистер Красавчик Мэлони решил, что ему есть над чем подумать, изучая характер парня.
Денни тем временем бесцельно брел по улице, петлявшей между домами Гормана. Казалось, что не Горман вырос около дороги, а сам путь поспешно и небрежно проложили через городок. Из-за бесконечных пристроек Горман вытянулся в длину; дорогу пересекала только одна извивавшаяся как змея улица. Вдоль нее и шел Кадиган, а Красавчик Мэлони следовал за ним, незаметно, как призрак в ночи. И все время, пока он приглядывался к чужаку, его сомнения в себе самом и в вероятном исходе схватки росли. Все большее впечатление производила на Мэлони безмятежность Кадигана. Поначалу она казалась самодовольством дурака, но теперь Красавчик решил, что это скорее спокойное безразличие неординарного человека, для которого опасность ничего не значит, а победы являются чем-то само собой разумеющимся.
Такое решение формировалось в уме Красавчика Мэлони, когда Кадиган вдруг свернул в сторону и пошел вниз по маленькой аллее, вдоль двух рядов молодых елей — прекрасных серебристых елей, королев среди деревьев. Мэлони крался следом, ловко укрываясь за стволами и чувствуя, как странно бьется его сердце. Во всем Гормане не было для него более знакомой дороги, так как в тупике этого переулка стоял коттедж Морриса, где жила Луиза, — остальные не имели значения. Месяц назад Красавчик в пятый раз сделал ей предложение и в пятый раз получил отказ. Но они остались друзьями. Иногда Красавчик объяснял такое положение дел силой своей страсти, а иногда полагал, что все связано с исключительным тактом Лу. Утешением, по крайней мере, служило то, что, хотя Мэлони и не сумел завоевать сердце девушки, этого не смог сделать и никто другой. И Красавчик при такой мысли чувствовал необъяснимое удовлетворение.
Он услышал вдали голос брата Лу Ричарда Морриса:
— Сюда, Барни! Сюда, мальчик! Дурак чертов! У него нет ни капли ума!
После очередного поворота дорожки Мэлони увидел всю сцену. Лу Моррис опиралась на изгородь заднего двора и смотрела, как брат занимался со своей собакой. Ричард взмок и проклинал все на свете от ярости и отчаяния. Он держал Барни на длинной веревке и теперь налегал на нее, словно моряк на линь, пытаясь подтащить к себе строптивое животное, на которое для пущей безопасности напялили тяжелый намордник. Это было все равно что тянуть лошадь, поскольку Барни состоял из ста восьмидесяти фунтов костей и мускулов — настоящий гигант среди собак. Он имел внушительное телосложение датского дога с бело-коричневой шерстью, как у сенбернара, а стоячие остроконечные уши придавали ему сходство с волком; рычание, вырывавшееся из огромной пасти, испугало бы любого серого разбойника.
— Иди сюда, или я размозжу тебе башку! — заорал Ричард Моррис.
— Не надо так, — неодобрительно сказала Луиза. — Не надо так обращаться с собакой, Рикки.
— Оставь меня, ясно? — загремел Моррис. — Пес — сущий идиот!
Он снова натянул веревку, и вдруг Барни позволил веревке ослабнуть. Или, точнее, в нем накопилось слишком много злобы, и пес бросился прямо к своему хозяину. Можно было ожидать тяжеловесности от такой горы собачьей плоти, но огромное тело Барни, скользнув легко и бесшумно, молниеносно взметнулось и припало к земле. Кадиган, остановившийся у изгороди, видел, как огромная пасть открылась внутри тяжелого проволочного намордника, обнажив ряд блестящих клыков. Чудовище прыгнуло.
Позади Ричарда на земле на всякий случай лежала дубинка внушительных размеров с сучковатым концом. При приближении Барни Ричард схватил палку и ударил собаку изо всех сил.
Такой удар мог бы размозжить даже более прочный череп, чем у Барни, если бы Ричард попал точно по голове. Но Барни отклонился во время прыжка, так что дубинка отскочила от толстого слоя плечевых мышц. Пес метил в горло, и намордник ударил точно в цель, вес падающего тела опрокинул Ричарда. Удар подбросил Барни в воздух. Но, перевернувшись, как кошка, в полете, он приземлился на четыре лапы. Девушка все еще кричала, когда Кадиган перескочил через изгородь. Он увидел, что Ричард сел, сжимая в руке револьвер; из разбитой губы неудачливого дрессировщика текла кровь.
— Убью проклятую тварь! — орал Рикки.
— Нет! — вскрикнула девушка. — Он беспомощен, пес в наморднике не причинит тебе вреда и…
Кадиган подобрал валявшийся в пыли конец веревки и, пока Барни снова не двинулся с места, покрепче уперся каблуками в землю, крикнув:
— Не стреляйте!
Револьвер уже покачивался в руке Ричарда Морриса. Но если бы он нажал на спуск, на пути пули мог оказаться человек, а не тупое животное. Палец Рикки остался неподвижным. А потом большой Барни бросился прочь, увлекая за собой лассо.
Это казалось почти несправедливым. С такой прекрасной длинной веревкой любой ковбой остановил бы лошадь на скаку. А сейчас на другом конце ее прочно утвердились сто девяносто фунтов мускулов, которых до этого дня в Гормане не видывали. Результат мог быть только один: веревка натянулась — Барни опрокинулся и ударился о землю с ошеломляющей силой. Пес сразу же вскочил, хотя из горла его по-прежнему вырывался грозный рык, лапы подгибались. Барни ожидал, пока прояснится в голове, совсем как боксер на ринге после сокрушительного нокаута.
— Держись от него подальше! — закричал Ричард. — Уйди с дороги, чудак! Я пристрелю проклятую тварь! Я с ним покончу!
Он нацелил револьвер для решающего выстрела, но Кадиган не отскочил в сторону. Денни начал подтягивать веревку и одновременно медленно приближаться к собаке, покачивавшейся из стороны в сторону. Тогда Луиза подошла ближе. Она бросилась к брату, встала перед ним с откинутой головой и сжатыми кулаками.
— Рикки, — воскликнула девушка, — если причинишь Барни вред, то ты мне больше не брат. Ты обращаешься с ним так, словно это лошадь — обычный толстокожий мустанг! Но Барни не лошадь. Он собака. И у него больше мозгов, чем у целого табуна. И он породистый. О, Рикки, ты не посмеешь его тронуть! Не посмеешь!
— Он мой пес или твой, а? — спросил Ричард, едва сдерживаясь. — Он тебя опрокинул на землю, словно взбесившийся бык, или меня?
— Ты его избивал и дергал так, что кто угодно взбесится. А Барни все же дикая собака.
— Разве не я его поймал два месяца назад? Разве не работал с ним с тех пор каждый день?
— Но, Рикки, разве он не был свободен до этого всю жизнь?! Разве он не охотился с волками и…
Он только грабитель с большой дороги.
Известный убийца, источник тревоги.
Подлец и бездельник, всей прерии страх.
Я тоже любитель плясать на костях!
Разбойничья радость мне в голову бьет,
Кто больше вагонов, чем я, подорвет?
Мелодия стихла, и Денни вышел из магазина, тогда как Красавчик Мэлони отскочил за угол здания. В облике Кадигана сквозило что-то настолько мягкое и добродушное, что Мэлони почувствовал необходимость все обдумать, прежде чем приблизиться к противнику. Не то что бы у него мелькнула хоть тень сомнения в своей способности победить соперника, но добрый и простой характер чужака озадачил отважного Мэлони. Он повидал много бойцов в своей жизни, но все те грубые мужчины, с которыми его сталкивала судьба, внешне выглядели столь же жестко, сколь и внутри, а когда он смотрел на этого ковбоя, то ничего не понимал. Перед ним стоял парень, которого он мог бы принять за полного болвана — во всяком случае, за крайне трусливого человека. Но существовала история о том, как этот увалень побил Билла Ланкастера. К тому же Кадиган всего несколько минут назад справился с новым Геркулесом — Сэмом Босвиком, скрутил его словно грудного младенца. Поэтому мистер Мэлони отступил за угол и продолжил слежку. Денни вышел на солнечную улицу и, сняв шляпу, стоял, запрокинув голову, словно радовался, вбирая в себя тепло осеннего дня.
Красавчик Мэлони изучал противника с острейшим интересом. Физическая сила Кадигана была заметна в каждом его движении. Несмотря на внушительную фигуру, ступал он довольно легко. В гладких плечах скрывалась мощь быка и скорость урагана. Красавчик подумал, что так оно, вероятно, и есть. Он обращал на тело значительно меньше внимания, чем на лицо. И решил, что, судя по выражению лица, Кадиган не глуп, а лишь прост. В нем плескалось не больше хитрости или злобы, чем в кристально чистом озере. Физиономия этого парня выражала только спокойную невинность, так трогающую поэтов в прекрасных девушках. Мэлони склонялся к тому, чтобы назвать разглядываемое им лицо весьма красивым — разве только немного полноватым, а также слишком безмятежным. В общем, в Кадигане проявлялись все черты настоящего мужчины, не хватало только огня. Огонь не наблюдался не только на поверхности, по всему видно: и в глубине души не таилось даже малейшей искорки. Будучи человеком рассудительным, мистер Красавчик Мэлони решил, что ему есть над чем подумать, изучая характер парня.
Денни тем временем бесцельно брел по улице, петлявшей между домами Гормана. Казалось, что не Горман вырос около дороги, а сам путь поспешно и небрежно проложили через городок. Из-за бесконечных пристроек Горман вытянулся в длину; дорогу пересекала только одна извивавшаяся как змея улица. Вдоль нее и шел Кадиган, а Красавчик Мэлони следовал за ним, незаметно, как призрак в ночи. И все время, пока он приглядывался к чужаку, его сомнения в себе самом и в вероятном исходе схватки росли. Все большее впечатление производила на Мэлони безмятежность Кадигана. Поначалу она казалась самодовольством дурака, но теперь Красавчик решил, что это скорее спокойное безразличие неординарного человека, для которого опасность ничего не значит, а победы являются чем-то само собой разумеющимся.
Такое решение формировалось в уме Красавчика Мэлони, когда Кадиган вдруг свернул в сторону и пошел вниз по маленькой аллее, вдоль двух рядов молодых елей — прекрасных серебристых елей, королев среди деревьев. Мэлони крался следом, ловко укрываясь за стволами и чувствуя, как странно бьется его сердце. Во всем Гормане не было для него более знакомой дороги, так как в тупике этого переулка стоял коттедж Морриса, где жила Луиза, — остальные не имели значения. Месяц назад Красавчик в пятый раз сделал ей предложение и в пятый раз получил отказ. Но они остались друзьями. Иногда Красавчик объяснял такое положение дел силой своей страсти, а иногда полагал, что все связано с исключительным тактом Лу. Утешением, по крайней мере, служило то, что, хотя Мэлони и не сумел завоевать сердце девушки, этого не смог сделать и никто другой. И Красавчик при такой мысли чувствовал необъяснимое удовлетворение.
Он услышал вдали голос брата Лу Ричарда Морриса:
— Сюда, Барни! Сюда, мальчик! Дурак чертов! У него нет ни капли ума!
После очередного поворота дорожки Мэлони увидел всю сцену. Лу Моррис опиралась на изгородь заднего двора и смотрела, как брат занимался со своей собакой. Ричард взмок и проклинал все на свете от ярости и отчаяния. Он держал Барни на длинной веревке и теперь налегал на нее, словно моряк на линь, пытаясь подтащить к себе строптивое животное, на которое для пущей безопасности напялили тяжелый намордник. Это было все равно что тянуть лошадь, поскольку Барни состоял из ста восьмидесяти фунтов костей и мускулов — настоящий гигант среди собак. Он имел внушительное телосложение датского дога с бело-коричневой шерстью, как у сенбернара, а стоячие остроконечные уши придавали ему сходство с волком; рычание, вырывавшееся из огромной пасти, испугало бы любого серого разбойника.
— Иди сюда, или я размозжу тебе башку! — заорал Ричард Моррис.
— Не надо так, — неодобрительно сказала Луиза. — Не надо так обращаться с собакой, Рикки.
— Оставь меня, ясно? — загремел Моррис. — Пес — сущий идиот!
Он снова натянул веревку, и вдруг Барни позволил веревке ослабнуть. Или, точнее, в нем накопилось слишком много злобы, и пес бросился прямо к своему хозяину. Можно было ожидать тяжеловесности от такой горы собачьей плоти, но огромное тело Барни, скользнув легко и бесшумно, молниеносно взметнулось и припало к земле. Кадиган, остановившийся у изгороди, видел, как огромная пасть открылась внутри тяжелого проволочного намордника, обнажив ряд блестящих клыков. Чудовище прыгнуло.
Позади Ричарда на земле на всякий случай лежала дубинка внушительных размеров с сучковатым концом. При приближении Барни Ричард схватил палку и ударил собаку изо всех сил.
Такой удар мог бы размозжить даже более прочный череп, чем у Барни, если бы Ричард попал точно по голове. Но Барни отклонился во время прыжка, так что дубинка отскочила от толстого слоя плечевых мышц. Пес метил в горло, и намордник ударил точно в цель, вес падающего тела опрокинул Ричарда. Удар подбросил Барни в воздух. Но, перевернувшись, как кошка, в полете, он приземлился на четыре лапы. Девушка все еще кричала, когда Кадиган перескочил через изгородь. Он увидел, что Ричард сел, сжимая в руке револьвер; из разбитой губы неудачливого дрессировщика текла кровь.
— Убью проклятую тварь! — орал Рикки.
— Нет! — вскрикнула девушка. — Он беспомощен, пес в наморднике не причинит тебе вреда и…
Кадиган подобрал валявшийся в пыли конец веревки и, пока Барни снова не двинулся с места, покрепче уперся каблуками в землю, крикнув:
— Не стреляйте!
Револьвер уже покачивался в руке Ричарда Морриса. Но если бы он нажал на спуск, на пути пули мог оказаться человек, а не тупое животное. Палец Рикки остался неподвижным. А потом большой Барни бросился прочь, увлекая за собой лассо.
Это казалось почти несправедливым. С такой прекрасной длинной веревкой любой ковбой остановил бы лошадь на скаку. А сейчас на другом конце ее прочно утвердились сто девяносто фунтов мускулов, которых до этого дня в Гормане не видывали. Результат мог быть только один: веревка натянулась — Барни опрокинулся и ударился о землю с ошеломляющей силой. Пес сразу же вскочил, хотя из горла его по-прежнему вырывался грозный рык, лапы подгибались. Барни ожидал, пока прояснится в голове, совсем как боксер на ринге после сокрушительного нокаута.
— Держись от него подальше! — закричал Ричард. — Уйди с дороги, чудак! Я пристрелю проклятую тварь! Я с ним покончу!
Он нацелил револьвер для решающего выстрела, но Кадиган не отскочил в сторону. Денни начал подтягивать веревку и одновременно медленно приближаться к собаке, покачивавшейся из стороны в сторону. Тогда Луиза подошла ближе. Она бросилась к брату, встала перед ним с откинутой головой и сжатыми кулаками.
— Рикки, — воскликнула девушка, — если причинишь Барни вред, то ты мне больше не брат. Ты обращаешься с ним так, словно это лошадь — обычный толстокожий мустанг! Но Барни не лошадь. Он собака. И у него больше мозгов, чем у целого табуна. И он породистый. О, Рикки, ты не посмеешь его тронуть! Не посмеешь!
— Он мой пес или твой, а? — спросил Ричард, едва сдерживаясь. — Он тебя опрокинул на землю, словно взбесившийся бык, или меня?
— Ты его избивал и дергал так, что кто угодно взбесится. А Барни все же дикая собака.
— Разве не я его поймал два месяца назад? Разве не работал с ним с тех пор каждый день?
— Но, Рикки, разве он не был свободен до этого всю жизнь?! Разве он не охотился с волками и…