В целом трапеза выглядела неплохо, если забыть о хлебе. А запах свежего лесного воздуха и зверский аппетит послужили дополнительной приправой к простой пище.
— Вы всегда так едите? — поинтересовался Левша.
— Да, летом, когда поспевают ягоды, — странно ответил Оливер невыразительным голосом. Затем внезапно откинулся на сосновые иглы, вытянул руки. И уставился в небо застывшим немигающим взглядом.
Рейнджер, воспользовавшись случаем, принялся беспрепятственно и внимательно рассматривать парня. Старик сказал правду. Ему никогда еще не приходилось встречать человека, который бы вызывал у него столь сильный интерес, и никого Левша не изучал так старательно. Он не мог объяснить точно, что именно его привлекает в этом юноше. Единение с природой? Жизнь, почти равная жизни хищников? Его жестокость, сила, ловкость? Или ему казалось, что этот молодой человек, наделенный невероятными способностями, может приоткрыть тайну бытия? Обо всем этом траппер мог только гадать, поскольку мало разбирался в таких вещах.
Оглянувшись, он заметил, что старый Кроссон внимательно смотрит на него, и не отвел глаз, встретив вопросительный взгляд Левши. Билл почувствовал себя неловко. Но старик вздохнул и отвернулся в сторону.
— Оливер! — позвал он.
— Да, отец? — отозвался молодой человек, продолжая смотреть в небо.
— Что ты сделал?
На несколько секунд воцарилась тишина.
— Ладно, — не выдержал парень. — Я ждал внутри дома. Слышал, как двое, соскочив с лошадей, сказали, что пойдут искать меня внутри. Тогда я спрятался возле двери. Когда они вошли и стали оглядываться по сторонам, моргая, как птицы, ударил кулаком одного из них сзади по шее, в то место, где большие сухожилия присоединяются к основанию черепа и совсем близко мозг. Удар туда всегда парализует зверя. В общем, ударил, а он упал лицом вниз. Второй обернулся. Я поднял его вверх и держал до тех пор, пока у него язык не вывалился изо рта, а лицо не стало фиолетово-черным. Затем вышел с задней стороны дома, потому что подумал, что их скоро будут искать и будет не слишком хорошо, если обнаружат на полу. Хотел отнести их к ручью и бросить в воду. Течение и камни вскоре измочалили бы бандитов. Но вспомнил, что не следует оставлять позади себя мертвецов. Ты часто так говорил, верно?
Старик смотрел не на юношу, а на Рейнджера, словно больше всего ему была интересна его реакция на рассказ.
— И что же? — наконец спросил он.
— Поэтому и не бросил их в ручей. Вместо этого вынес по одному из дома через заднюю дверь. Там ждали несколько волков.
— Что потом?
— Ты ведь знаешь, я научил наших волков ходить рядом, совсем близко друг к другу и приносить на спинах тяжелые бревна из леса.
— Да, я видел.
— Ну вот, и тут заставил встать рядом. Положил им на спины одного человека. Ты бы посмеялся!
— Над чем?
— Над тем, как они повернули головы и оскалили зубы. Я с трудом заставил их не рычать, боялся, что люди, стоящие перед домом, могут что-нибудь услышать. Волки понесли человека в лес, а я рассмеялся, наблюдая, как они страшно не хотят его тащить. Он лежал как мертвец.
— Ты знаешь, как выглядит мертвец? — перебил Питер Кроссон.
— Ну, его рот был открыт, лицо опухло, на горле были видны следы моих пальцев. Но я знал, что он будет жить. Не стал его оглушать. Он сам испугался больше, чем я мог его напугать. Потом взвалил второго человека на спину волкам и пошел за ними, стараясь не оставлять следов на тот случай, если остальные захотят за нами проследить. Им пришлось бы приподнять иглы, чтобы обнаружить отпечатки моих ног. Так мы отошли на небольшое расстояние. Я связал пленников, заткнул им рты прутьями и корой и положил на тропе, что ведет на север, по ней удобнее всего выезжать из леса. Я считал, что вы тут с ними как-то договоритесь. Вот и все.
Старый Кроссон опять взглянул на Рейнджера, а Левша с широко открытыми изумленными глазами всматривался то в улыбающегося Оливера, то в угрюмое лицо Питера. Он ведь видел тех двоих. И ни с одним из них не хотел бы сойтись в схватке. А этот юноша управился с обоими легко и спокойно. Единственным ударом оглушил одного. А другого? Как следует понимать, что он смог поднять его массивную тушу с земли и едва не задушить в воздухе?
Лицо Рейнджера увлажнилось от пота. Он пожал плечами и потряс головой, но дрожь не покидала его.
— А затем? — продолжал допрашивать старик.
— Затем… — медленно произнес юноша. — Ты рассердишься…
— Расскажи мне.
— Когда волки тащили второго бандита, у него выпал из кармана револьвер. Я поднял его и собирался выбросить в кусты, но что-то удержало мою руку. — Оливер умолк, словно закончил свое повествование, и вдруг засвистел. Голубая сойка слетела с ближайшего дерева и промелькнула совсем близко. — Брось ей немного рыбы, — попросил молодой человек.
Отец не обратил на его просьбу ни малейшего внимания.
— Продолжай, — приказал он.
— Ты говорил, чтобы я никогда не прикасался к оружию. Но этот револьвер прилип к моей руке. Он не дал бы мне покоя. Поэтому я его взял. Потом пошел на другой конец леса и там нашел серую волчицу, выслеживающую оленя.
— Ты застрелил его? — спросил старик.
Молодой человек вздохнул.
— Да, — тихо проговорил он. — Я застрелил оленя.
— И позволил волкам съесть его?
— Как ты догадался? — Оливер нахмурился, продолжая смотреть в небо.
— Потому что люди не едят тех, кого убили, — мрачно ответил Питер Кроссон.
— Какая разница — убить оленя ножом или пулей?
— Разница существует, я уже говорил тебе об этом. Человек с ножом рискует своей собственной жизнью. Ему необходима храбрость. Ему необходимо умение. Он убивает только для того, чтобы есть. Но человек с револьвером просто сгибает палец и отбирает чью-то жизнь, изображает из себя всемогущего Бога. Но только Господь имеет такую власть. Револьвер делает жизнь дешевой. А жизнь не должна быть ничего не стоящей. Она священна. Сегодня ты оборвал жизнь животного не ради еды, а ради своего собственного удовольствия. — Старик поднял руку и мрачно произнес: — Господи, прости его за это!
Лежа на земле, молодой человек не шевелился, только его лоб покрылся морщинками. Похоже, юноша был занят серьезными раздумьями.
Что касается проповеди старика, то Рейнджер почти не вслушивался в нее, поэтому очень смутно уловил смысл.
Внезапно Оливер сел, прислушиваясь.
— Что это было? — спросил он, обращаясь скорее к самому себе.
— Что? Я ничего не слышал, — ответил отец.
— Что-то задыхающееся, что-то умирающее.
Парень вскочил. Рейнджер никогда не видел, чтобы человек поднимался так легко и быстро. Юноша указал рукой в сторону леса и словно вызвал этим жестом из него зверя. На открытое пространство выбрался, прихрамывая, огромный черный волк. Рейнджер уже встречался с ним прежде и хорошо его запомнил. Это был король волчьей стаи, ее вожак. Но сейчас его жизнь явно приближалась к концу.
Лишь Питер Кроссон ничего не заметил. Полуприкрыв глаза, он продолжал говорить:
— Ты взял жизнь ради удовольствия. Кровь взывает к крови в этом проклятом мире! — И умолк, тоже увидев волка.
Огромный зверь подошел к ногам Оливера и тяжело рухнул на землю. Молодой человек мгновенно опустился на колени и обнял голову зверя. Рейнджер заметил, как хищник взглянул на хозяина и лизнул красным языком его лицо. Потом задрожал, тело его поникло. Волк сдох. Оливер медленно и осторожно положил его огромную голову на землю.
— Кровь взывает к крови! — произнес он.
Глава 24
Глава 25
Глава 26
— Вы всегда так едите? — поинтересовался Левша.
— Да, летом, когда поспевают ягоды, — странно ответил Оливер невыразительным голосом. Затем внезапно откинулся на сосновые иглы, вытянул руки. И уставился в небо застывшим немигающим взглядом.
Рейнджер, воспользовавшись случаем, принялся беспрепятственно и внимательно рассматривать парня. Старик сказал правду. Ему никогда еще не приходилось встречать человека, который бы вызывал у него столь сильный интерес, и никого Левша не изучал так старательно. Он не мог объяснить точно, что именно его привлекает в этом юноше. Единение с природой? Жизнь, почти равная жизни хищников? Его жестокость, сила, ловкость? Или ему казалось, что этот молодой человек, наделенный невероятными способностями, может приоткрыть тайну бытия? Обо всем этом траппер мог только гадать, поскольку мало разбирался в таких вещах.
Оглянувшись, он заметил, что старый Кроссон внимательно смотрит на него, и не отвел глаз, встретив вопросительный взгляд Левши. Билл почувствовал себя неловко. Но старик вздохнул и отвернулся в сторону.
— Оливер! — позвал он.
— Да, отец? — отозвался молодой человек, продолжая смотреть в небо.
— Что ты сделал?
На несколько секунд воцарилась тишина.
— Ладно, — не выдержал парень. — Я ждал внутри дома. Слышал, как двое, соскочив с лошадей, сказали, что пойдут искать меня внутри. Тогда я спрятался возле двери. Когда они вошли и стали оглядываться по сторонам, моргая, как птицы, ударил кулаком одного из них сзади по шее, в то место, где большие сухожилия присоединяются к основанию черепа и совсем близко мозг. Удар туда всегда парализует зверя. В общем, ударил, а он упал лицом вниз. Второй обернулся. Я поднял его вверх и держал до тех пор, пока у него язык не вывалился изо рта, а лицо не стало фиолетово-черным. Затем вышел с задней стороны дома, потому что подумал, что их скоро будут искать и будет не слишком хорошо, если обнаружат на полу. Хотел отнести их к ручью и бросить в воду. Течение и камни вскоре измочалили бы бандитов. Но вспомнил, что не следует оставлять позади себя мертвецов. Ты часто так говорил, верно?
Старик смотрел не на юношу, а на Рейнджера, словно больше всего ему была интересна его реакция на рассказ.
— И что же? — наконец спросил он.
— Поэтому и не бросил их в ручей. Вместо этого вынес по одному из дома через заднюю дверь. Там ждали несколько волков.
— Что потом?
— Ты ведь знаешь, я научил наших волков ходить рядом, совсем близко друг к другу и приносить на спинах тяжелые бревна из леса.
— Да, я видел.
— Ну вот, и тут заставил встать рядом. Положил им на спины одного человека. Ты бы посмеялся!
— Над чем?
— Над тем, как они повернули головы и оскалили зубы. Я с трудом заставил их не рычать, боялся, что люди, стоящие перед домом, могут что-нибудь услышать. Волки понесли человека в лес, а я рассмеялся, наблюдая, как они страшно не хотят его тащить. Он лежал как мертвец.
— Ты знаешь, как выглядит мертвец? — перебил Питер Кроссон.
— Ну, его рот был открыт, лицо опухло, на горле были видны следы моих пальцев. Но я знал, что он будет жить. Не стал его оглушать. Он сам испугался больше, чем я мог его напугать. Потом взвалил второго человека на спину волкам и пошел за ними, стараясь не оставлять следов на тот случай, если остальные захотят за нами проследить. Им пришлось бы приподнять иглы, чтобы обнаружить отпечатки моих ног. Так мы отошли на небольшое расстояние. Я связал пленников, заткнул им рты прутьями и корой и положил на тропе, что ведет на север, по ней удобнее всего выезжать из леса. Я считал, что вы тут с ними как-то договоритесь. Вот и все.
Старый Кроссон опять взглянул на Рейнджера, а Левша с широко открытыми изумленными глазами всматривался то в улыбающегося Оливера, то в угрюмое лицо Питера. Он ведь видел тех двоих. И ни с одним из них не хотел бы сойтись в схватке. А этот юноша управился с обоими легко и спокойно. Единственным ударом оглушил одного. А другого? Как следует понимать, что он смог поднять его массивную тушу с земли и едва не задушить в воздухе?
Лицо Рейнджера увлажнилось от пота. Он пожал плечами и потряс головой, но дрожь не покидала его.
— А затем? — продолжал допрашивать старик.
— Затем… — медленно произнес юноша. — Ты рассердишься…
— Расскажи мне.
— Когда волки тащили второго бандита, у него выпал из кармана револьвер. Я поднял его и собирался выбросить в кусты, но что-то удержало мою руку. — Оливер умолк, словно закончил свое повествование, и вдруг засвистел. Голубая сойка слетела с ближайшего дерева и промелькнула совсем близко. — Брось ей немного рыбы, — попросил молодой человек.
Отец не обратил на его просьбу ни малейшего внимания.
— Продолжай, — приказал он.
— Ты говорил, чтобы я никогда не прикасался к оружию. Но этот револьвер прилип к моей руке. Он не дал бы мне покоя. Поэтому я его взял. Потом пошел на другой конец леса и там нашел серую волчицу, выслеживающую оленя.
— Ты застрелил его? — спросил старик.
Молодой человек вздохнул.
— Да, — тихо проговорил он. — Я застрелил оленя.
— И позволил волкам съесть его?
— Как ты догадался? — Оливер нахмурился, продолжая смотреть в небо.
— Потому что люди не едят тех, кого убили, — мрачно ответил Питер Кроссон.
— Какая разница — убить оленя ножом или пулей?
— Разница существует, я уже говорил тебе об этом. Человек с ножом рискует своей собственной жизнью. Ему необходима храбрость. Ему необходимо умение. Он убивает только для того, чтобы есть. Но человек с револьвером просто сгибает палец и отбирает чью-то жизнь, изображает из себя всемогущего Бога. Но только Господь имеет такую власть. Револьвер делает жизнь дешевой. А жизнь не должна быть ничего не стоящей. Она священна. Сегодня ты оборвал жизнь животного не ради еды, а ради своего собственного удовольствия. — Старик поднял руку и мрачно произнес: — Господи, прости его за это!
Лежа на земле, молодой человек не шевелился, только его лоб покрылся морщинками. Похоже, юноша был занят серьезными раздумьями.
Что касается проповеди старика, то Рейнджер почти не вслушивался в нее, поэтому очень смутно уловил смысл.
Внезапно Оливер сел, прислушиваясь.
— Что это было? — спросил он, обращаясь скорее к самому себе.
— Что? Я ничего не слышал, — ответил отец.
— Что-то задыхающееся, что-то умирающее.
Парень вскочил. Рейнджер никогда не видел, чтобы человек поднимался так легко и быстро. Юноша указал рукой в сторону леса и словно вызвал этим жестом из него зверя. На открытое пространство выбрался, прихрамывая, огромный черный волк. Рейнджер уже встречался с ним прежде и хорошо его запомнил. Это был король волчьей стаи, ее вожак. Но сейчас его жизнь явно приближалась к концу.
Лишь Питер Кроссон ничего не заметил. Полуприкрыв глаза, он продолжал говорить:
— Ты взял жизнь ради удовольствия. Кровь взывает к крови в этом проклятом мире! — И умолк, тоже увидев волка.
Огромный зверь подошел к ногам Оливера и тяжело рухнул на землю. Молодой человек мгновенно опустился на колени и обнял голову зверя. Рейнджер заметил, как хищник взглянул на хозяина и лизнул красным языком его лицо. Потом задрожал, тело его поникло. Волк сдох. Оливер медленно и осторожно положил его огромную голову на землю.
— Кровь взывает к крови! — произнес он.
Глава 24
Даже Левшу тронули слова молодого человека. Но Питер Кроссон от них поистине обезумел. Он громко окликнул сына по имени два или три раза, но юноша, не сказав ни слова, направился к дому.
Из хижины он вышел с маленькой скаткой в руках, слишком тонкой, чтобы ее можно было считать мешком, с которым человек собирается путешествовать пешком, и все же явно приготовленной для путешествия. Оливер поднес к губам два пальца и свистнул. Звук разнесся вверх и вниз по долине, а в следующий момент в ответ послышалось ржание лошади. Вскоре белый мустанг вылетел из леса со стороны ручья и галопом направился к людям.
Парень забросил на спину коня потертое старое седло и стал привязывать к нему сверток.
Волнение Питера Кроссона росло с каждой минутой.
— Постой, Оливер! — сказал он. — Подожди и послушай меня.
— Да, сэр, — отозвался сын, продолжая работу.
— Говорю тебе, стой! — закричал старик, и его голос вдруг взлетел на такую высоту, что уже никто не смог бы усомниться в его преклонном возрасте.
— Да, сэр, — повторил Оливер, однако не прекратил свое занятие.
— Оливер Кроссон! — загремел старик.
— Да, сэр?
— Повернись ко мне!
Юноша повернул к отцу голову, но его руки продолжали привязывать к седлу сверток.
— Оливер, что ты задумал?
— Я собираюсь найти его.
— Зачем?
Молодой человек указал на огромное тело мертвого волка:
— Для этого!
— Ты хочешь убить его?
— Его очередь.
Отчаянно оглянувшись по сторонам, старик устремил взгляд на Рейнджера, но Левша остался безучастным.
— Я скажу тебе кое-что! — крикнул Питер Кроссон. — Если ты пойдешь по следу человека, ты никогда не бросишь это занятие, никогда не будешь интересоваться ничем другим в мире! Я знал это много лет. Думаешь, мне очень нравится одинокая жизнь в такой девственной пустыне? Я страдал здесь из-за тебя. Но сейчас ты бросаешь псу под хвост все, что я для тебя сделал!
— Каким образом я что-то бросаю псу под хвост? — поинтересовался Оливер. — Хочешь сказать, что он не заслуживает никакого наказания?.. Я имею в виду Честера Лайонза?
— Ты не закон и не судья, — пояснил старик. — Ты идиот, молодой идиот!
Оливер молчал. Рейнджер, подумав, что кризис позади, беспокойно смотрел на Кроссонов. Сын ждал, а отец явно собирался наговорить еще немало. Но он не смог произнести все, что хотел, спокойно. Его трясло от возбуждения, в глазах стояли страх и ненависть. Левшу это озадачило.
— Ты слышишь? — загремел Питер Кроссон.
— Да.
— Я запрещаю тебе идти!
Молодой человек ничего не ответил. Он медленно и многозначительно собрал поводья в одну руку, стоя у головы мустанга.
Старик предпринял еще одну попытку, но уже иного рода.
— Оливер, сын мой! Через месяц с небольшим тебе исполнится двадцать один год. Позволь мне охранять тебя до наступления твоего совершеннолетия. После этого будешь сам себе хозяином. Но сейчас закон дает мне право решать за тебя. Месяц — это короткий срок. Всего один месяц, один только месяц! Подожди, Оливер!
Сын, чуть нахмурясь, оглянулся через плечо:
— Через месяц он может оказаться в тысяче миль отсюда.
Старик ударил ладонью по лбу. Было видно, что он отчаялся. Испарина выступила у него на лице.
— Оливер, Оливер! — вскричал Кроссон-старший, стиснув руки. — Ты знаешь, почему я держал тебя здесь, в такой глуши, совсем одного? Почему я жил как изгнанник на необитаемом острове? Я лишил себя всего. Я пытался обеспечить твою безопасность. Ты догадывался, почему я прятал тебя от других людей и никогда не доверял тебе оружия?
— Нет.
— Потому что убийство у тебя в крови!
Сердце Рейнджера сжалось; но юноша, казалось, только удивился словам отца. Побелев от волнения, с окаменевшим лицом, он стоял возле лошади и пристально смотрел на высокого старого человека.
— Ты никогда не отнимал жизнь у человека, — наконец выговорил он. — Кто же тогда? Моя мать?
Его голос взлетел на последнем слове, стал звенящим, и в нем слышался стон. Но в следующее мгновение Оливер прикусил губу, чтобы справиться со своими чувствами.
Питер Кроссон развел руками.
— Я сказал все, что могу. Не имею права рассказать больше! — заявил он. — Но поверь мне — убийство у тебя в крови. Оставив меня, ты начнешь такую жизнь, какую сейчас даже представить себе не можешь. И если покинешь меня сейчас, клянусь тебе, Оливер, ты уже никогда не вернешься.
Юноша вздрогнул, будто получив сокрушительный удар.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — проговорил он. — Что бы там ни было у меня в крови, ты не можешь выбросить из своей жизни сына, словно клочок бумаги.
— Не могу? — воскликнул старик, еще более возбуждаясь. — Еще как могу, и сделаю это! Я дал тебе все, что мужчина может дать ребенку. Учил, тренировал. Я был для тебя отцом, матерью и братом. А взамен просил только одного — послушания. Если ты не подчинишься мне сегодня, я вырву тебя из моего сердца и из моей жизни. Боже всемогущий, ты ведь больше занят мертвым волком, чем собственным отцом. Одумайся, прошу тебя! Пошевели мозгами!
Оливер, суровый и напряженный, несколько мгновений тупо смотрел в землю. Потом бросился к отцу, протянув ему ладонь.
Старик, издав громкий крик радости, схватился за нее обеими руками.
— Ах, Оливер! — воскликнул он. — Бог простит меня за то, что я на секунду усомнился в тебе! Ты, конечно, останешься со мной!
— Нет, ухожу, — твердо заявил он. — Я хотел бы сделать то, о чем ты просишь, но не могу. Что-то тянет меня сильнее, чем ветер в вершинах деревьев. Я должен пойти за Честером Лайонзом. Я жажду преследовать его. — Он говорил все громче и громче, голос его задрожал, отчего у Рейнджера резко стукнуло сердце, наконец, выкрикнул: — Если останусь здесь еще на месяц, это убьет меня!
— Тогда пусть это тебя убьет! — застонал Питер. — Предпочитаю увидеть тебя мертвым здесь, нежели в петле палача. О Боже, и зачем только я тебя встретил!
Старик отвернулся, отступил на несколько шагов, затем вскинул над головой длинные костлявые руки. Внимательно посмотрев на него несколько секунд, юноша вскочил в седло. Его лицо ничего не выражало. Если он и страдал от ужасных обвинений старика, то не позволил себе этого показать. Оливер произнес короткую команду, и мустанг рванул вперед.
Услышав топот копыт, Питер Кроссон обернулся, закричал. Но молодой человек уже скрылся за деревьями. А Рейнджер преисполнился жалости, когда увидел, как отец побежал за ним, с выражением ярости и ужаса на лице, протягивая руки и все еще крича.
Левша содрогнулся, подумав, что Питер Кроссон отныне обречен на жизнь в холодном одиночестве. Хотя вряд ли ему придется долго терпеть. Он, должно быть, уже в конце своего долгого пути.
Однако, не остановив сына, старик вернулся вне себя от бешенства, а вовсе не в отчаянии. Бегая взад и вперед по поляне, он принялся проклинать свою судьбу, свое происхождение, всю свою жизнь, а заодно — дом, деревья, только что уехавшего юношу и лошадь, унесшую его на себе.
Траппер в изумлении слушал его. Он ожидал гнева и разочарования, но излияния хозяина ранчо переполняла жгучая ненависть. Питер размахивал руками и буквально рвал на себе волосы. Затем повернулся к Левше и закричал:
— Ты принес с собой эту чуму! Зло сидело в твоем кармане. Ты спустился сюда, чтобы разрушить здесь все. Скажи мне, что я прав. Подтверди это! Откройся мне и признайся, что тебя послал Менневаль!
Имя подействовало на Рейнджера словно сокрушительный удар.
— Менневаль? Менневаль? — в свою очередь закричал он. — Что вы знаете о Менневале, Кроссон?
— Что я знаю о нем? Я знаю, что он животное, вурдалак. Это он послал тебя сюда. Прочь с моих глаз и не возвращайся больше! Раз здесь пахнет убийством, я тоже приму в этом участие!
Казалось, старик вне себя. Озадаченный и обеспокоенный, Левша поступил так, как ему приказали. Он торопливо зашагал среди деревьев, сожалея только о том, что на нем нет семимильных сапог. Ему очень хотелось уехать от всего этого — от тайны юноши, от Менневаля и от Питера Кроссона. В воздухе повисла опасность. Она могла обрушиться на него в любое мгновение.
Из хижины он вышел с маленькой скаткой в руках, слишком тонкой, чтобы ее можно было считать мешком, с которым человек собирается путешествовать пешком, и все же явно приготовленной для путешествия. Оливер поднес к губам два пальца и свистнул. Звук разнесся вверх и вниз по долине, а в следующий момент в ответ послышалось ржание лошади. Вскоре белый мустанг вылетел из леса со стороны ручья и галопом направился к людям.
Парень забросил на спину коня потертое старое седло и стал привязывать к нему сверток.
Волнение Питера Кроссона росло с каждой минутой.
— Постой, Оливер! — сказал он. — Подожди и послушай меня.
— Да, сэр, — отозвался сын, продолжая работу.
— Говорю тебе, стой! — закричал старик, и его голос вдруг взлетел на такую высоту, что уже никто не смог бы усомниться в его преклонном возрасте.
— Да, сэр, — повторил Оливер, однако не прекратил свое занятие.
— Оливер Кроссон! — загремел старик.
— Да, сэр?
— Повернись ко мне!
Юноша повернул к отцу голову, но его руки продолжали привязывать к седлу сверток.
— Оливер, что ты задумал?
— Я собираюсь найти его.
— Зачем?
Молодой человек указал на огромное тело мертвого волка:
— Для этого!
— Ты хочешь убить его?
— Его очередь.
Отчаянно оглянувшись по сторонам, старик устремил взгляд на Рейнджера, но Левша остался безучастным.
— Я скажу тебе кое-что! — крикнул Питер Кроссон. — Если ты пойдешь по следу человека, ты никогда не бросишь это занятие, никогда не будешь интересоваться ничем другим в мире! Я знал это много лет. Думаешь, мне очень нравится одинокая жизнь в такой девственной пустыне? Я страдал здесь из-за тебя. Но сейчас ты бросаешь псу под хвост все, что я для тебя сделал!
— Каким образом я что-то бросаю псу под хвост? — поинтересовался Оливер. — Хочешь сказать, что он не заслуживает никакого наказания?.. Я имею в виду Честера Лайонза?
— Ты не закон и не судья, — пояснил старик. — Ты идиот, молодой идиот!
Оливер молчал. Рейнджер, подумав, что кризис позади, беспокойно смотрел на Кроссонов. Сын ждал, а отец явно собирался наговорить еще немало. Но он не смог произнести все, что хотел, спокойно. Его трясло от возбуждения, в глазах стояли страх и ненависть. Левшу это озадачило.
— Ты слышишь? — загремел Питер Кроссон.
— Да.
— Я запрещаю тебе идти!
Молодой человек ничего не ответил. Он медленно и многозначительно собрал поводья в одну руку, стоя у головы мустанга.
Старик предпринял еще одну попытку, но уже иного рода.
— Оливер, сын мой! Через месяц с небольшим тебе исполнится двадцать один год. Позволь мне охранять тебя до наступления твоего совершеннолетия. После этого будешь сам себе хозяином. Но сейчас закон дает мне право решать за тебя. Месяц — это короткий срок. Всего один месяц, один только месяц! Подожди, Оливер!
Сын, чуть нахмурясь, оглянулся через плечо:
— Через месяц он может оказаться в тысяче миль отсюда.
Старик ударил ладонью по лбу. Было видно, что он отчаялся. Испарина выступила у него на лице.
— Оливер, Оливер! — вскричал Кроссон-старший, стиснув руки. — Ты знаешь, почему я держал тебя здесь, в такой глуши, совсем одного? Почему я жил как изгнанник на необитаемом острове? Я лишил себя всего. Я пытался обеспечить твою безопасность. Ты догадывался, почему я прятал тебя от других людей и никогда не доверял тебе оружия?
— Нет.
— Потому что убийство у тебя в крови!
Сердце Рейнджера сжалось; но юноша, казалось, только удивился словам отца. Побелев от волнения, с окаменевшим лицом, он стоял возле лошади и пристально смотрел на высокого старого человека.
— Ты никогда не отнимал жизнь у человека, — наконец выговорил он. — Кто же тогда? Моя мать?
Его голос взлетел на последнем слове, стал звенящим, и в нем слышался стон. Но в следующее мгновение Оливер прикусил губу, чтобы справиться со своими чувствами.
Питер Кроссон развел руками.
— Я сказал все, что могу. Не имею права рассказать больше! — заявил он. — Но поверь мне — убийство у тебя в крови. Оставив меня, ты начнешь такую жизнь, какую сейчас даже представить себе не можешь. И если покинешь меня сейчас, клянусь тебе, Оливер, ты уже никогда не вернешься.
Юноша вздрогнул, будто получив сокрушительный удар.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — проговорил он. — Что бы там ни было у меня в крови, ты не можешь выбросить из своей жизни сына, словно клочок бумаги.
— Не могу? — воскликнул старик, еще более возбуждаясь. — Еще как могу, и сделаю это! Я дал тебе все, что мужчина может дать ребенку. Учил, тренировал. Я был для тебя отцом, матерью и братом. А взамен просил только одного — послушания. Если ты не подчинишься мне сегодня, я вырву тебя из моего сердца и из моей жизни. Боже всемогущий, ты ведь больше занят мертвым волком, чем собственным отцом. Одумайся, прошу тебя! Пошевели мозгами!
Оливер, суровый и напряженный, несколько мгновений тупо смотрел в землю. Потом бросился к отцу, протянув ему ладонь.
Старик, издав громкий крик радости, схватился за нее обеими руками.
— Ах, Оливер! — воскликнул он. — Бог простит меня за то, что я на секунду усомнился в тебе! Ты, конечно, останешься со мной!
— Нет, ухожу, — твердо заявил он. — Я хотел бы сделать то, о чем ты просишь, но не могу. Что-то тянет меня сильнее, чем ветер в вершинах деревьев. Я должен пойти за Честером Лайонзом. Я жажду преследовать его. — Он говорил все громче и громче, голос его задрожал, отчего у Рейнджера резко стукнуло сердце, наконец, выкрикнул: — Если останусь здесь еще на месяц, это убьет меня!
— Тогда пусть это тебя убьет! — застонал Питер. — Предпочитаю увидеть тебя мертвым здесь, нежели в петле палача. О Боже, и зачем только я тебя встретил!
Старик отвернулся, отступил на несколько шагов, затем вскинул над головой длинные костлявые руки. Внимательно посмотрев на него несколько секунд, юноша вскочил в седло. Его лицо ничего не выражало. Если он и страдал от ужасных обвинений старика, то не позволил себе этого показать. Оливер произнес короткую команду, и мустанг рванул вперед.
Услышав топот копыт, Питер Кроссон обернулся, закричал. Но молодой человек уже скрылся за деревьями. А Рейнджер преисполнился жалости, когда увидел, как отец побежал за ним, с выражением ярости и ужаса на лице, протягивая руки и все еще крича.
Левша содрогнулся, подумав, что Питер Кроссон отныне обречен на жизнь в холодном одиночестве. Хотя вряд ли ему придется долго терпеть. Он, должно быть, уже в конце своего долгого пути.
Однако, не остановив сына, старик вернулся вне себя от бешенства, а вовсе не в отчаянии. Бегая взад и вперед по поляне, он принялся проклинать свою судьбу, свое происхождение, всю свою жизнь, а заодно — дом, деревья, только что уехавшего юношу и лошадь, унесшую его на себе.
Траппер в изумлении слушал его. Он ожидал гнева и разочарования, но излияния хозяина ранчо переполняла жгучая ненависть. Питер размахивал руками и буквально рвал на себе волосы. Затем повернулся к Левше и закричал:
— Ты принес с собой эту чуму! Зло сидело в твоем кармане. Ты спустился сюда, чтобы разрушить здесь все. Скажи мне, что я прав. Подтверди это! Откройся мне и признайся, что тебя послал Менневаль!
Имя подействовало на Рейнджера словно сокрушительный удар.
— Менневаль? Менневаль? — в свою очередь закричал он. — Что вы знаете о Менневале, Кроссон?
— Что я знаю о нем? Я знаю, что он животное, вурдалак. Это он послал тебя сюда. Прочь с моих глаз и не возвращайся больше! Раз здесь пахнет убийством, я тоже приму в этом участие!
Казалось, старик вне себя. Озадаченный и обеспокоенный, Левша поступил так, как ему приказали. Он торопливо зашагал среди деревьев, сожалея только о том, что на нем нет семимильных сапог. Ему очень хотелось уехать от всего этого — от тайны юноши, от Менневаля и от Питера Кроссона. В воздухе повисла опасность. Она могла обрушиться на него в любое мгновение.
Глава 25
Вернувшись в лагерь, Рейнджер не стал медлить ни минуты. Ему удалось узнать все, о чем его мог бы спросить требовательный Менневаль. Он хотел побыстрее вернуться к цивилизации, к нормальным людям и нормальным отношениям. Но его мысли были в смятении, Левша двигался словно во сне.
Слух о смерти Чета Лайонза, несомненно, опередит его. Когда он доберется до города, это уже будет всем известно. Билл был уверен в неизбежной смерти этого бандита, как в ежевечернем заходе солнца. Он мысленно представил себе ночное преследование, беспощадную скачку, острый нюх волков, идущих по следу, представил, как вой охотящейся стаи заставит заледенеть души Лайонза и его людей.
Как они поступят?
Станут удирать или повернут назад, объединятся и попробуют поохотиться на своего преследователя? Разница невелика! Все равно все потерпят поражение, и Лайонз вместе с ними. Или, возможно, отряд помчится вперед словно от сверхъестественной силы, и во время этой скачки те всадники, что хуже прочих сидят в седле, начнут отставать, а этот жуткий молодой человек станет их настигать одного за другим, оставляя смерть за своей спиной? Какую засаду могут устроить люди Лайонза, чтобы в её тайну не проникло волчье чутье самого Оливера и его серых друзей?
Нет, Лайонза, безусловно, ждет смерть, хотя сейчас, возможно, он еще чувствует себя в полной безопасности, сидя на своей прекрасной лошади.
Но Бог с ними со всеми! Рейнджер решил, что вернется на великий белый Север как можно быстрее и продолжит свою обычную жизнь, столь неожиданно прерванную. Он снова подумал, что пришел из страны абсолютного мира и безопасности прямо в сумасшедший дом посреди пропитанной солнцем южной земли.
Левша собрал пожитки и отказался от множества вещей, чтобы двигаться побыстрее. Взял винтовку, поднял грубый рюкзак собственного изготовления, надел его на плечи и отправился в путь.
Он был хорошим ходоком, закалил мускулы и характер во время долгих переходов через арктические снега. Сейчас он двигался по холмам со скоростью четыре с половиной мили в час, раскачивая винтовкой на всю длину руки, чтобы ускорить темп.
Рейнджер видел, что солнце скользит по западной части небосклона, но он так спешил, что ему казалось, будто время движется вдвое быстрее, пытаясь помешать его уходу. То и дело траппер входил в заросли огромных сосен, раскачивающихся над его головой и образовывающих зеленый навес. Здесь его окружали мягкие сумерки; но иногда заходящее солнце касалось концов огромных ветвей. Стоял настоящий калифорнийский день, легкий теплый ветерок пробивался через гущу леса, а воздух благоухал смолистым ароматом.
Нет уж, пусть другие живут в этой волшебной стране! Левша не станет возражать, даже если чума обрушится на нее. Он вышел на открытое пространство, где кустарник мог соперничать по высоте с обычными деревьями в менее благодатных краях. Скалы, возвышавшиеся на западе, сейчас не сверкали, лишь изредка вспыхивали зелеными искорками. Рейнджер входил в «страну дыр», которую так ненавидели шерифы и любили нарушители закона.
Продвигаясь вперед, он прислушивался к отдельным звукам. Раз десять ему казалось, что он слышит где-то очень далеко вой охотящейся волчьей стаи, и столько же раз понимал, что этот звук лишь почудился. Сейчас ему больше всего хотелось поскорее выйти из этого района, он радовался, зная, что каждый шаг уводит его все дальше от ранчо Кроссонов. Само имя их заставляло Левшу содрогаться.
Рейнджер шел по тропинке, когда неожиданно услышал позади спокойное приветствие.
Озадаченный траппер оглянулся. Кто мог знать его в этой части мира? Сердце замерло в суеверном страхе.
— Левша! — снова произнес тот же голос.
И тут Рейнджер увидел. Сквозь плотную зелень кустарника совсем близко от себя разглядел силуэт всадника. Человек сидел на превосходной гнедой кобыле. Но что в тот момент значила для траппера лошадь? Билл видел перед собой только одно — лицо человека средних лет, странно старое и в то же время лишенное морщин. Его серебряные волосы были настолько коротко подстрижены, что покрывали голову будто белая шелковая шапочка.
Рейнджер держал винтовку наготове, ее дуло целилось в грудь всадника.
— Менневаль! — выдохнул он.
— Да, это я. Боюсь, не смог бы полностью поверить вашему отчету, Левша. Вы же знаете, как обычно бывает с людьми. Лучше все увидеть собственными глазами, услышать собственными ушами.
Билл застонал. Потряс головой и снова застонал. Положил, наклонившись, на землю винтовку, вытер лицо шейным платком.
— Было бы неплохо, если бы такая идея возникла у вас до того, как вы отправили меня на юг! — прочувствованно произнес он.
— Она пришла ко мне неделю спустя, — признался Менневаль. — У вас плохи дела, Левша?
— Плохи? Во мне сейчас одно зло! Сыт им по горло!
— Вы видели Кроссонов?
— Видел так, как никому больше не выпадало счастье их видеть. Я видел их вместе, а затем видел, как они расстались надолго или даже навсегда.
— О чем вы говорите? — требовательно спросил Менневаль.
— Я видел их вместе и видел, как они расстались.
Менневаль вдруг спрыгнул с лошади. Казалось, что он хочет оказаться ближе к собеседнику, чтобы более ясно услышать что-то, очень для него важное.
— Не знаю, что заставляет вас проявлять такой интерес к этой паре. Молодого следует поместить в психиатрическую лечебницу, а возможно, и старика тоже!
— Они оба не в своем уме? — уточнил Менневаль. Он задал вопрос обычным, спокойным голосом, но в его словах чувствовалась некоторая напряженность.
В чем дело? Почему его так волнуют Кроссоны? Левша отдал бы многое, чтобы раскрыть этот секрет. Он внимательно посмотрел на Менневаля, словно хотел проникнуть в его мысли. Однако потерпел неудачу. С равным успехом мог бы изучать каменную маску.
— Не знаю, насколько они не в своем уме, — уточнил Рейнджер. — Вообще, я не слишком много знаю. Меня словно громом оглушило, когда я увидел, что вы выезжаете из этого кустарника. Словно вы сделали шаг длиной в четыре тысячи миль и перенеслись сюда прямо из Серкл-Сити.
— Каждый имеет право однажды проявить любопытство, — холодно произнес Менневаль. — Но только дурак станет любопытствовать дважды по одному и тому же поводу. Полагаю, вы мне расскажете обо всем, что увидели, и объясните, почему возвращаетесь так скоро. Я думал, вы едва туда прибыли.
— Совершенно верно. Но такого срока оказалось более чем достаточно. Я ставил капканы на лис. У меня это неплохо получалось. И видел их обоих.
— Расскажите мне, что они за люди. Какие они, на ваш взгляд?
— Старик похож на покойника, парень смахивает на волка. Вот вам и вся правда… Я думал, что смогу все это вам объяснить, когда придет время. Я собирался долго ехать отсюда до Аляски и в пути привести мысли в порядок. Сейчас вы застали меня врасплох.
Менневаль прикусил губу:
— Ничего, у вас есть время подумать.
— Я пытаюсь думать, но у меня не слишком хорошо получается, — признался Рейнджер. — Я собирался рассказать вам обо всем, что произошло, и именно так, как оно было. Но боюсь, вы сочтете меня страшным лжецом. Если так, пойдите и попробуйте разузнать все сами. Вскоре сами поймете, что с вас хватит.
— Почему я скоро пойму, что с меня хватит? — не поверил Менневаль.
Левша внимательно посмотрел на него и подумал о всех диких и удивительных историях, которые люди рассказывали о Менневале, — о его драках, жестокости, победах и огромных, невозможных достижениях. Одновременно, глядя на него, Рейнджер вспомнил необузданного юношу и покачал головой.
— Вы великий человек, Менневаль, но и вы не справитесь с этим парнем. Он сожжет ваши руки. Даже асбестовые перчатки вряд ли помешают ему прожечь вас до костей.
Менневаль нахмурился.
— Этот парень так плох?
— Да, — ответил траппер. — Я сыт им по горло. Полагаю, и вам, и любому другому человеку он тоже не по зубам. Даже двоим мужчинам сразу!
Менневаль внезапно поднял палец:
— Он вырос с оружием в руках, верно?
Рейнджер покачал головой:
— Нет, у него лишь инстинкт к оружию. Но ему не нужно оружие. Вы вряд ли сможете понять* меня, пока сами его не увидите. Видите ли, вы нормальный человек, но он забрал бы у вас ваш револьвер и заставил бы вас его съесть.
Ответом Левше стала слегка насмешливая улыбка.
— Все-таки вам лучше мне все рассказать, — предложил Менневаль.
— Хорошо, расскажу, — согласился Рейнджер.
Мужчины сидели у тропинки до наступления сумерек. Потом продолжили сидеть и в темноте, и чем дольше сидели, тем больше вопросов задавал Менневаль, тем более подробных ответов требовал от Левши. Его интересовали все мельчайшие подробности. Иногда он реагировал на слова Рейнджера коротким недоверчивым смешком и тем не менее выглядел вполне удовлетворенным. Левша догадался почему. Существует нечто, что Менневаль хочет отобрать у этих двоих, а теперь, когда они разделились, ему удастся это осуществить с минимумом усилий! Рейнджер даже утратил враждебность к старому Кроссону. Сейчас, сообразив, что Менневаль идет по его следу, он стал испытывать симпатию к бедному старику.
Слух о смерти Чета Лайонза, несомненно, опередит его. Когда он доберется до города, это уже будет всем известно. Билл был уверен в неизбежной смерти этого бандита, как в ежевечернем заходе солнца. Он мысленно представил себе ночное преследование, беспощадную скачку, острый нюх волков, идущих по следу, представил, как вой охотящейся стаи заставит заледенеть души Лайонза и его людей.
Как они поступят?
Станут удирать или повернут назад, объединятся и попробуют поохотиться на своего преследователя? Разница невелика! Все равно все потерпят поражение, и Лайонз вместе с ними. Или, возможно, отряд помчится вперед словно от сверхъестественной силы, и во время этой скачки те всадники, что хуже прочих сидят в седле, начнут отставать, а этот жуткий молодой человек станет их настигать одного за другим, оставляя смерть за своей спиной? Какую засаду могут устроить люди Лайонза, чтобы в её тайну не проникло волчье чутье самого Оливера и его серых друзей?
Нет, Лайонза, безусловно, ждет смерть, хотя сейчас, возможно, он еще чувствует себя в полной безопасности, сидя на своей прекрасной лошади.
Но Бог с ними со всеми! Рейнджер решил, что вернется на великий белый Север как можно быстрее и продолжит свою обычную жизнь, столь неожиданно прерванную. Он снова подумал, что пришел из страны абсолютного мира и безопасности прямо в сумасшедший дом посреди пропитанной солнцем южной земли.
Левша собрал пожитки и отказался от множества вещей, чтобы двигаться побыстрее. Взял винтовку, поднял грубый рюкзак собственного изготовления, надел его на плечи и отправился в путь.
Он был хорошим ходоком, закалил мускулы и характер во время долгих переходов через арктические снега. Сейчас он двигался по холмам со скоростью четыре с половиной мили в час, раскачивая винтовкой на всю длину руки, чтобы ускорить темп.
Рейнджер видел, что солнце скользит по западной части небосклона, но он так спешил, что ему казалось, будто время движется вдвое быстрее, пытаясь помешать его уходу. То и дело траппер входил в заросли огромных сосен, раскачивающихся над его головой и образовывающих зеленый навес. Здесь его окружали мягкие сумерки; но иногда заходящее солнце касалось концов огромных ветвей. Стоял настоящий калифорнийский день, легкий теплый ветерок пробивался через гущу леса, а воздух благоухал смолистым ароматом.
Нет уж, пусть другие живут в этой волшебной стране! Левша не станет возражать, даже если чума обрушится на нее. Он вышел на открытое пространство, где кустарник мог соперничать по высоте с обычными деревьями в менее благодатных краях. Скалы, возвышавшиеся на западе, сейчас не сверкали, лишь изредка вспыхивали зелеными искорками. Рейнджер входил в «страну дыр», которую так ненавидели шерифы и любили нарушители закона.
Продвигаясь вперед, он прислушивался к отдельным звукам. Раз десять ему казалось, что он слышит где-то очень далеко вой охотящейся волчьей стаи, и столько же раз понимал, что этот звук лишь почудился. Сейчас ему больше всего хотелось поскорее выйти из этого района, он радовался, зная, что каждый шаг уводит его все дальше от ранчо Кроссонов. Само имя их заставляло Левшу содрогаться.
Рейнджер шел по тропинке, когда неожиданно услышал позади спокойное приветствие.
Озадаченный траппер оглянулся. Кто мог знать его в этой части мира? Сердце замерло в суеверном страхе.
— Левша! — снова произнес тот же голос.
И тут Рейнджер увидел. Сквозь плотную зелень кустарника совсем близко от себя разглядел силуэт всадника. Человек сидел на превосходной гнедой кобыле. Но что в тот момент значила для траппера лошадь? Билл видел перед собой только одно — лицо человека средних лет, странно старое и в то же время лишенное морщин. Его серебряные волосы были настолько коротко подстрижены, что покрывали голову будто белая шелковая шапочка.
Рейнджер держал винтовку наготове, ее дуло целилось в грудь всадника.
— Менневаль! — выдохнул он.
— Да, это я. Боюсь, не смог бы полностью поверить вашему отчету, Левша. Вы же знаете, как обычно бывает с людьми. Лучше все увидеть собственными глазами, услышать собственными ушами.
Билл застонал. Потряс головой и снова застонал. Положил, наклонившись, на землю винтовку, вытер лицо шейным платком.
— Было бы неплохо, если бы такая идея возникла у вас до того, как вы отправили меня на юг! — прочувствованно произнес он.
— Она пришла ко мне неделю спустя, — признался Менневаль. — У вас плохи дела, Левша?
— Плохи? Во мне сейчас одно зло! Сыт им по горло!
— Вы видели Кроссонов?
— Видел так, как никому больше не выпадало счастье их видеть. Я видел их вместе, а затем видел, как они расстались надолго или даже навсегда.
— О чем вы говорите? — требовательно спросил Менневаль.
— Я видел их вместе и видел, как они расстались.
Менневаль вдруг спрыгнул с лошади. Казалось, что он хочет оказаться ближе к собеседнику, чтобы более ясно услышать что-то, очень для него важное.
— Не знаю, что заставляет вас проявлять такой интерес к этой паре. Молодого следует поместить в психиатрическую лечебницу, а возможно, и старика тоже!
— Они оба не в своем уме? — уточнил Менневаль. Он задал вопрос обычным, спокойным голосом, но в его словах чувствовалась некоторая напряженность.
В чем дело? Почему его так волнуют Кроссоны? Левша отдал бы многое, чтобы раскрыть этот секрет. Он внимательно посмотрел на Менневаля, словно хотел проникнуть в его мысли. Однако потерпел неудачу. С равным успехом мог бы изучать каменную маску.
— Не знаю, насколько они не в своем уме, — уточнил Рейнджер. — Вообще, я не слишком много знаю. Меня словно громом оглушило, когда я увидел, что вы выезжаете из этого кустарника. Словно вы сделали шаг длиной в четыре тысячи миль и перенеслись сюда прямо из Серкл-Сити.
— Каждый имеет право однажды проявить любопытство, — холодно произнес Менневаль. — Но только дурак станет любопытствовать дважды по одному и тому же поводу. Полагаю, вы мне расскажете обо всем, что увидели, и объясните, почему возвращаетесь так скоро. Я думал, вы едва туда прибыли.
— Совершенно верно. Но такого срока оказалось более чем достаточно. Я ставил капканы на лис. У меня это неплохо получалось. И видел их обоих.
— Расскажите мне, что они за люди. Какие они, на ваш взгляд?
— Старик похож на покойника, парень смахивает на волка. Вот вам и вся правда… Я думал, что смогу все это вам объяснить, когда придет время. Я собирался долго ехать отсюда до Аляски и в пути привести мысли в порядок. Сейчас вы застали меня врасплох.
Менневаль прикусил губу:
— Ничего, у вас есть время подумать.
— Я пытаюсь думать, но у меня не слишком хорошо получается, — признался Рейнджер. — Я собирался рассказать вам обо всем, что произошло, и именно так, как оно было. Но боюсь, вы сочтете меня страшным лжецом. Если так, пойдите и попробуйте разузнать все сами. Вскоре сами поймете, что с вас хватит.
— Почему я скоро пойму, что с меня хватит? — не поверил Менневаль.
Левша внимательно посмотрел на него и подумал о всех диких и удивительных историях, которые люди рассказывали о Менневале, — о его драках, жестокости, победах и огромных, невозможных достижениях. Одновременно, глядя на него, Рейнджер вспомнил необузданного юношу и покачал головой.
— Вы великий человек, Менневаль, но и вы не справитесь с этим парнем. Он сожжет ваши руки. Даже асбестовые перчатки вряд ли помешают ему прожечь вас до костей.
Менневаль нахмурился.
— Этот парень так плох?
— Да, — ответил траппер. — Я сыт им по горло. Полагаю, и вам, и любому другому человеку он тоже не по зубам. Даже двоим мужчинам сразу!
Менневаль внезапно поднял палец:
— Он вырос с оружием в руках, верно?
Рейнджер покачал головой:
— Нет, у него лишь инстинкт к оружию. Но ему не нужно оружие. Вы вряд ли сможете понять* меня, пока сами его не увидите. Видите ли, вы нормальный человек, но он забрал бы у вас ваш револьвер и заставил бы вас его съесть.
Ответом Левше стала слегка насмешливая улыбка.
— Все-таки вам лучше мне все рассказать, — предложил Менневаль.
— Хорошо, расскажу, — согласился Рейнджер.
Мужчины сидели у тропинки до наступления сумерек. Потом продолжили сидеть и в темноте, и чем дольше сидели, тем больше вопросов задавал Менневаль, тем более подробных ответов требовал от Левши. Его интересовали все мельчайшие подробности. Иногда он реагировал на слова Рейнджера коротким недоверчивым смешком и тем не менее выглядел вполне удовлетворенным. Левша догадался почему. Существует нечто, что Менневаль хочет отобрать у этих двоих, а теперь, когда они разделились, ему удастся это осуществить с минимумом усилий! Рейнджер даже утратил враждебность к старому Кроссону. Сейчас, сообразив, что Менневаль идет по его следу, он стал испытывать симпатию к бедному старику.
Глава 26
Неожиданно откуда-то издалека донесся долгий вой одинокого волка. Он так кстати завершил рассказ Рейнджера, что траппер невольно вскочил с тихим восклицанием. Менневаль тоже настороженно повернул голову.
Одинокий вой подхватила целая стая, а вслед за этим послышались винтовочные выстрелы; потом раздался тонкий невыносимый визг раненого зверя.
— Он преследует их! Он преследует их! Он использует волков! — пробормотал Рейнджер.
Одинокий вой подхватила целая стая, а вслед за этим послышались винтовочные выстрелы; потом раздался тонкий невыносимый визг раненого зверя.
— Он преследует их! Он преследует их! Он использует волков! — пробормотал Рейнджер.