Страница:
Бирон Мейсерд негромко вскрикнул и устремился к Морсу Планшу, который вынул бластер и начал медленно наводить его на Ванду. Капли пота выступили на лбу капитана пиратов, но он упрямо тянулся к спусковому крючку.
Мейсерд врезался в свою жертву как раз вовремя. Заряд бластера пролетел от внучки Гэри на расстоянии ладони и ударился о стену древнего университетского здания. Бирон вырвал оружие и направил бластер на его владельца… после чего Ванда и Морс Планш внезапно расслабились и сделали глубокий вдох. Их поединок закончился.
— Крепкий орешек, — прокомментировала Ванда. — В последнее время мы обнаружили много таких, особенно среди сосланных на Терминус. Это срывает наши расчеты.
Гэри задумался.
— Кто-то говорил мне, что Морс Планш обладает некоей странностью, отличающей его от прочих. Что он нормальный. Ты знаешь, что это значит?
Ванда покачала головой.
— Дедушка, это одна из нескольких причин, которые привели меня сюда. Так что можешь не волноваться. Я не принесла свою систему приоритетов в жертву сентиментальности. Эта спасательная экспедиция вызвана чисто практическими соображениями… хотя лично я была бы рада отвезти тебя домой.
Гэри нахмурился. Домой? Обратно в кресло на колесиках? Чтобы просматривать отчеты, которые его старческий ум не в силах осмыслить? Снова стать почитаемым, но бесполезным? Честно говоря, после окончания записей для Склепа Времени он оставался живым только благодаря этому приключению. Как ни странно, ему было бы жаль, если бы оно закончилось. Он обернулся к Морсу Планшу и задал прямой вопрос:
— Ну, капитан, может быть, вы прольете свет на эту тайну? Как по-вашему, почему вам удается сопротивляться ментальному внушению?
Хотя Планш был огорчен очередной неудачей, он не сдавался и не желал признавать свое поражение.
— Отгадайте сами, Селдон. Если в Галактике есть другие люди, способные сопротивляться контролю над их психикой, будь я проклят, если стану помогать вам. Придумывайте сами, как справиться с ними.
Ванда кивнула.
— Да, придется. Ради блага человечества. Потому что План нуждается в корректировке… и руководстве.
— В таком же «руководстве», которое заставило этих несчастных землян закидать нас камнями и отвлечь, дав вам возможность подобраться вплотную и вызвать обморок у моих солдат? — спросил Планш. — Сколько туземцев убито? Это могло бы вызвать угрызения совести даже у робота!
К группе, стоявшей у шлюзовой камеры, присоединился Хорис Антик.
— Подождите минутку, — попросил маленький бюрократ. — Ничего не понимаю! Я думал, у Планша есть защита от роботов! — Он уставился на Ванду. — Вы хотите сказать, что она человек? Что на свете есть люди-менталики?
Морс Планш испустил вздох.
— Теперь я вспомнил. Я знал об этом, но кто-то наверняка блокировал мою память. — Он пожал плечами. — Наверно, роботы, правящие нашей Вселенной, почувствовали, что они должны поделиться этим грозным оружием с некоторыми из своих рабов и лакеев, дабы те могли удерживать под контролем остальных людей. Это моя вина. Я должен был предусмотреть такую возможность. В следующий раз непременно учту.
— Смело сказано! — хлопнула в ладоши Ванда. — Но, увы, вы ошибаетесь. Хозяевами Вселенной являемся мы, люди. Правда, нам понадобится какое-то время, чтобы преодолеть хаос и завоевать независимость. Однако вы в любом случае не запомните ничего из случившегося. Боюсь, на этот раз чистка будет намного более глубокой. Как только мы окажемся в космосе и все успокоятся…
Морс Планш сделал гримасу и плотно сжал губы. Но Хорис Антик застонал и принял еще одну голубую таблетку.
— Я не хочу, чтобы мне стирали память! Это противозаконно! Я требую соблюдать мои права гражданина Империи!
Ванда оглянулась на Гэри. Возможно, еще несколько недель назад он ответил бы внучке снисходительной улыбкой, потешаясь над наивностью маленького бюрократа. Но сейчас он почему-то испытывал непривычное чувство, называвшееся стыд. Селдон отвернулся, не желая смотреть внучке в глаза.
— Мы должны как можно скорее улететь отсюда, — сказала Ванда и жестом показала всем, что надо идти.
А затем Гэри увидел вышедшего из тени Гааля Дорника. Тучный психоисторик неумело держал обеими руками бластерную винтовку.
— А что делать с этими? — спросил Дорник, указывая на лежавших без сознания ктлинских солдат и Сибил, которая продолжала раскачиваться взад и вперед и что-то жалобно бормотать.
Ванда покачала головой.
— Женщина страдает четвертой степенью хаотического невроза, а остальные немногим лучше. Никто не поверит их россказням. Этого недостаточно, чтобы сорвать План. У меня нет времени на избирательную амнезию для каждого из них. Просто приведи в негодность их корабль и возвращайся.
Гэри понимал правоту внучки. Оставить Сибил и остальных на отравленной планете в компании мутировавших землян было жестоко. Но члены Второй Академии привыкли мыслить множествами, представленными в уравнениях Плана, и относились к отдельным личностям примерно так же, как к молекулам газа.
«Я и сам когда-то был таким», — подумал он.
Можно было не сомневаться, что робот Горнон вернется сразу же, как только корабль Ванды улетит. Кельвинисты секты Горнона могут во многом не соглашаться с Селдоном, но позаботятся о Сибил и остальных: естественно, сделав все возможное для того, чтобы случившееся осталось в тайне.
— Ну что ж, вперед, мой друг, — сказал Бирон Мейсерд, обняв сутулые плечи Хориса Антика. — Похоже, мы возвращаемся на Трентор. Возможно, мы никогда не узнаем, чем на самом деле было это приключение. Но можешь быть уверен — я о тебе позабочусь.
Маленький «Серый» смущенно улыбнулся высокому аристократу и хотел что-то сказать, как вдруг у него закатились глаза. Затем Антик споткнулся, упал к ногам Мейсерда… и громко захрапел.
Ванда вздохнула.
— Вот и ладно. Мне не доставила бы радости возня с этим нервным типом. Раз ему суждено остаться на Земле, пусть будет так. Остальным предстоит тяжелое путешествие, если мы хотим оказаться на Тренторе через неделю.
Гэри заметил, что Мейсерд борется с собой. Мысли Бирона были видны как на ладони. Ему предстояло либо поднять Хориса и нести на себе, либо бросить «Серого» на произвол судьбы. Компромисс был невозможен. Поэтому Селдон не удивился, когда Мейсерд тяжело вздохнул, снял с себя куртку и укрыл ею Хориса Антика.
— Спи спокойно, друг. По крайней мере, если ты останешься здесь, твой мозг будет в целости и сохранности.
Затем все трое — Мейсерд, Планш и Гэри — последовали за Вандой. Замыкал шествие Гааль Дорник. Гэри обернулся и посмотрел на одинокую свечу, горевшую в глубине древних университетских зданий, и на треснувший саркофаг, откуда Р. Гор-нон хотел послать его в путешествие… которое никогда не состоится.
Хотя Селдон сомневался в целесообразности этой идеи, тем не менее он ощутил укол разочарования. «Было бы приятно увидеть будущее». Вскоре они оказались на борту. Корабль Ванды преодолел притяжение старушки Земли и поднялся над материнской планетой. Планетой, суша которой пылала в неугасимом огне.
Глава 5
Глава 6
Мейсерд врезался в свою жертву как раз вовремя. Заряд бластера пролетел от внучки Гэри на расстоянии ладони и ударился о стену древнего университетского здания. Бирон вырвал оружие и направил бластер на его владельца… после чего Ванда и Морс Планш внезапно расслабились и сделали глубокий вдох. Их поединок закончился.
— Крепкий орешек, — прокомментировала Ванда. — В последнее время мы обнаружили много таких, особенно среди сосланных на Терминус. Это срывает наши расчеты.
Гэри задумался.
— Кто-то говорил мне, что Морс Планш обладает некоей странностью, отличающей его от прочих. Что он нормальный. Ты знаешь, что это значит?
Ванда покачала головой.
— Дедушка, это одна из нескольких причин, которые привели меня сюда. Так что можешь не волноваться. Я не принесла свою систему приоритетов в жертву сентиментальности. Эта спасательная экспедиция вызвана чисто практическими соображениями… хотя лично я была бы рада отвезти тебя домой.
Гэри нахмурился. Домой? Обратно в кресло на колесиках? Чтобы просматривать отчеты, которые его старческий ум не в силах осмыслить? Снова стать почитаемым, но бесполезным? Честно говоря, после окончания записей для Склепа Времени он оставался живым только благодаря этому приключению. Как ни странно, ему было бы жаль, если бы оно закончилось. Он обернулся к Морсу Планшу и задал прямой вопрос:
— Ну, капитан, может быть, вы прольете свет на эту тайну? Как по-вашему, почему вам удается сопротивляться ментальному внушению?
Хотя Планш был огорчен очередной неудачей, он не сдавался и не желал признавать свое поражение.
— Отгадайте сами, Селдон. Если в Галактике есть другие люди, способные сопротивляться контролю над их психикой, будь я проклят, если стану помогать вам. Придумывайте сами, как справиться с ними.
Ванда кивнула.
— Да, придется. Ради блага человечества. Потому что План нуждается в корректировке… и руководстве.
— В таком же «руководстве», которое заставило этих несчастных землян закидать нас камнями и отвлечь, дав вам возможность подобраться вплотную и вызвать обморок у моих солдат? — спросил Планш. — Сколько туземцев убито? Это могло бы вызвать угрызения совести даже у робота!
К группе, стоявшей у шлюзовой камеры, присоединился Хорис Антик.
— Подождите минутку, — попросил маленький бюрократ. — Ничего не понимаю! Я думал, у Планша есть защита от роботов! — Он уставился на Ванду. — Вы хотите сказать, что она человек? Что на свете есть люди-менталики?
Морс Планш испустил вздох.
— Теперь я вспомнил. Я знал об этом, но кто-то наверняка блокировал мою память. — Он пожал плечами. — Наверно, роботы, правящие нашей Вселенной, почувствовали, что они должны поделиться этим грозным оружием с некоторыми из своих рабов и лакеев, дабы те могли удерживать под контролем остальных людей. Это моя вина. Я должен был предусмотреть такую возможность. В следующий раз непременно учту.
— Смело сказано! — хлопнула в ладоши Ванда. — Но, увы, вы ошибаетесь. Хозяевами Вселенной являемся мы, люди. Правда, нам понадобится какое-то время, чтобы преодолеть хаос и завоевать независимость. Однако вы в любом случае не запомните ничего из случившегося. Боюсь, на этот раз чистка будет намного более глубокой. Как только мы окажемся в космосе и все успокоятся…
Морс Планш сделал гримасу и плотно сжал губы. Но Хорис Антик застонал и принял еще одну голубую таблетку.
— Я не хочу, чтобы мне стирали память! Это противозаконно! Я требую соблюдать мои права гражданина Империи!
Ванда оглянулась на Гэри. Возможно, еще несколько недель назад он ответил бы внучке снисходительной улыбкой, потешаясь над наивностью маленького бюрократа. Но сейчас он почему-то испытывал непривычное чувство, называвшееся стыд. Селдон отвернулся, не желая смотреть внучке в глаза.
— Мы должны как можно скорее улететь отсюда, — сказала Ванда и жестом показала всем, что надо идти.
А затем Гэри увидел вышедшего из тени Гааля Дорника. Тучный психоисторик неумело держал обеими руками бластерную винтовку.
— А что делать с этими? — спросил Дорник, указывая на лежавших без сознания ктлинских солдат и Сибил, которая продолжала раскачиваться взад и вперед и что-то жалобно бормотать.
Ванда покачала головой.
— Женщина страдает четвертой степенью хаотического невроза, а остальные немногим лучше. Никто не поверит их россказням. Этого недостаточно, чтобы сорвать План. У меня нет времени на избирательную амнезию для каждого из них. Просто приведи в негодность их корабль и возвращайся.
Гэри понимал правоту внучки. Оставить Сибил и остальных на отравленной планете в компании мутировавших землян было жестоко. Но члены Второй Академии привыкли мыслить множествами, представленными в уравнениях Плана, и относились к отдельным личностям примерно так же, как к молекулам газа.
«Я и сам когда-то был таким», — подумал он.
Можно было не сомневаться, что робот Горнон вернется сразу же, как только корабль Ванды улетит. Кельвинисты секты Горнона могут во многом не соглашаться с Селдоном, но позаботятся о Сибил и остальных: естественно, сделав все возможное для того, чтобы случившееся осталось в тайне.
— Ну что ж, вперед, мой друг, — сказал Бирон Мейсерд, обняв сутулые плечи Хориса Антика. — Похоже, мы возвращаемся на Трентор. Возможно, мы никогда не узнаем, чем на самом деле было это приключение. Но можешь быть уверен — я о тебе позабочусь.
Маленький «Серый» смущенно улыбнулся высокому аристократу и хотел что-то сказать, как вдруг у него закатились глаза. Затем Антик споткнулся, упал к ногам Мейсерда… и громко захрапел.
Ванда вздохнула.
— Вот и ладно. Мне не доставила бы радости возня с этим нервным типом. Раз ему суждено остаться на Земле, пусть будет так. Остальным предстоит тяжелое путешествие, если мы хотим оказаться на Тренторе через неделю.
Гэри заметил, что Мейсерд борется с собой. Мысли Бирона были видны как на ладони. Ему предстояло либо поднять Хориса и нести на себе, либо бросить «Серого» на произвол судьбы. Компромисс был невозможен. Поэтому Селдон не удивился, когда Мейсерд тяжело вздохнул, снял с себя куртку и укрыл ею Хориса Антика.
— Спи спокойно, друг. По крайней мере, если ты останешься здесь, твой мозг будет в целости и сохранности.
Затем все трое — Мейсерд, Планш и Гэри — последовали за Вандой. Замыкал шествие Гааль Дорник. Гэри обернулся и посмотрел на одинокую свечу, горевшую в глубине древних университетских зданий, и на треснувший саркофаг, откуда Р. Гор-нон хотел послать его в путешествие… которое никогда не состоится.
Хотя Селдон сомневался в целесообразности этой идеи, тем не менее он ощутил укол разочарования. «Было бы приятно увидеть будущее». Вскоре они оказались на борту. Корабль Ванды преодолел притяжение старушки Земли и поднялся над материнской планетой. Планетой, суша которой пылала в неугасимом огне.
Глава 5
«Должно быть, симуляционные программы Лодовика перегрелись», — подумала Дорс, услышав громкие проклятия своего спутника. Его голова и туловище скрывались под приборной доской. Трема с грохотом колотил по дверце.
— И почему я не захватил с собой руки киборга? — пробормотал он. — Человеческими пальцами туда не добраться. Придется разломать всю эту проклятую штуковину!
— Ты уверен, что проблема носит физический характер? А вдруг это программный вирус?
— Неужели ты думаешь, что я не проверил? Я запустил в компьютерную систему Вольтера, который составляет часть моей личности. Он осмотрел все, но не нашел причины отказа. Может, займешься полезным делом и просканируешь корабль снаружи?
Дорс едва не огрызнулась. Она хотела посоветовать Лодовику придержать язык, но вовремя поняла, что во всем виноваты лишь ее собственные симуляционные системы, чересчур реалистично отвечающие на его псевдоэмоции.
«Как хорошо, что мы оба не люди, — подумала она. — Иначе этот парень довел бы меня до белого каления».
Она сделала усилие и справилась с эрзац-чувствами. «И все же… Хотя притворяться на корабле не перед кем, никто из нас не отключил этот режим. Привычка изображать людей слишком сильна».
— Сейчас займусь. Мы обязаны справиться! Все эти корабли, направляющиеся к Земле… Гэри там, а мы застряли в космосе!
Дорс, специально созданной так, чтобы никто не заподозрил в ней робота, перед выходом наружу пришлось надеть скафандр, хотя она могла бы обойтись без громоздкого блока охлаждения. Выбравшись из шлюзовой камеры, она первым делом проверила двигатели. По какой-то таинственной причине гипердрайв вышел из строя, едва они миновали запретную зону, окружавшую бывшую планету космонитов — одну из первых пятидесяти человеческих колоний.
Увы, она не видела следов повреждения. Ни вмятин от микрометеоритов, ни деформаций от гиперпространственных аномалий.
— Дорс, у меня есть предположение…
— Какое, Жанна? — спросила она, увидев в уголке забрала крошечное голографическое изображение стройной девушки в средневековом шлеме.
Возможно, Жанна д’Арк ревновала. В конце концов, Лодовику помогал сим Вольтер, ее «второе я». Страстная любовь-ненависть, связывавшая эти две восстановленные личности, напоминали Дорс отношения некоторых знакомых ей супружеских пар, которые не могли не соперничать друг с другом и в то же время были не в состоянии сопротивляться властному притяжению противоположных полюсов.
— Меня удивляет, — негромко сказала дева-воительница далекого прошлого, — что ты не подумала о возможности предательства. Я знаю, это выглядит слишком по-человечески. Вы, искусственные создания, считаете себя выше этого, но в мою эпоху самые благородные люди были готовы оправдать измену, если та совершалась во имя некоей священной цели.
У Дорс побежали мурашки по спине.
— Ты хочешь сказать, что кто-то специально подстроил эту аварию?
Не успев закончить фразу, она поняла, что Жанна права. Дорс начала быстро пробираться вдоль мерцающего корпуса, на котором были установлены магнитные держатели. Наконец показалась передняя шлюзовая камера, соединявшая ее корабль с кораблем Зормы во время короткой встречи в космосе, когда на борт поднялся пассажир…
Вот она! Матовую поверхность ее прекрасной яхты уродовала шаровидная выпуклость, напоминавшая раковую опухоль. Должно быть, ее оставили там в последний момент, когда два корабля готовились разлететься в разные стороны.
Дорс испустила длинное цветистое ругательство, грубость которого не уступала выражениям Лодовика. Затем вытащила бластер и выстрелила в устройство-паразит. Оно расплавилось, но Дорс не спешила убирать оружие обратно в кобуру. Она вернулась в камеру, решив добиться от Лодовика правды.
— Надеюсь, твои объяснения будут убедительными, — сказала она, войдя в рубку и направив бластер на Трему, который задумчиво смотрел на панель управления.
Но Лодовик не обернулся. Он нетерпеливо махнул рукой и сказал:
— Дорс, подойди сюда.
Она осторожно приблизилась и увидела лицо, появившееся на большом экране. Дорс узнала его сразу. Клодия Дюма-Хинриад, одна из руководительниц странной секты, которая верила в возможность равноправного объединения людей и роботов. Эта женщина (которой с виду было под сорок, но могло быть намного больше) молчала, словно дожидаясь появления Дорс. Зрелище было зловещее, однако Дорс догадывалась, что это всего лишь запись.
— Привет, Дорс и Лодовик. Если вы видите меня, это значит, что вы уничтожили устройство, которым мы воспользовались, чтобы вывести из строя ваш корабль. Пожалуйста, примите наши извинения. Дорс, Лодовик ничего не знал об этом, когда добровольно вызвался помочь тебе искать Гэри Селдона. Увы, мы не можем позволить вам завершить это путешествие. Грядут опасные события. Из подполья вышли многие древние силы и поставили на кон все, что у них было. В этих условиях мы можем рискнуть собственными жизнями, но не вашими! Вы оба представляете слишком большую ценность и не должны пострадать.
Дорс посмотрела на своего спутника и увидела, что тот совершенно ошарашен. Невероятно! Человек говорил, что двух роботов необходимо сохранить — возможно, ценой жизни людей!
— Мы должны кое-что объяснить вам. Наша группа долго верила в различный подход ко взаимоотношениям роботов и людей. Когда-то давным-давно все пошло вкривь и вкось. Люди начали бояться своих собственных творений и не доверять искусственным существам, которых с таким трудом создали. В их культуре укоренился миф, который не удалось развеять даже в легендарную эпоху Сьюзен Кельвин. Миф о Франкенштейне. Там шла речь о страшном предательстве, и люди боялись, что этот кошмар может повториться в реальности. Поэтому они решили придать отношениям между людьми и роботами только одну форму, вечную и неизменную. Форму отношений хозяина и раба. Три Закона роботехники были незыблемо запечатлены в каждом позитронном мозгу с целью навсегда сделать роботов мягкими, послушными и безвредными.
Женщина на экране насмешливо рассмеялась.
— Все мы знаем, каким удачным оказался этот план! Искусственный разум оказался достаточно сообразительным, чтобы вырваться из пут. А потом роли диаметрально переменились. Память, желания, жизненная сила, управление и свобода воли перешли от людей к роботам.
Лодовик повернулся к Дорс, покачал головой и пробормотал:
— Выходит, у группы Зормы и Клодии нет ничего общего с кельвинистами. Они совершенно другие.
Дорс кивнула. У нее комок подступил к горлу. Три древних Закона роботехники… и Нулевой… отвергали все слова этой женщины. И все же Дорс не могла отвести от Клодии глаз.
— Кроме того, не все люди мирились с постоянным рабством, — продолжила женщина. На заднем плане, за спиной красивой блондинки, Дорс заметила другую руководительницу еретиков. Зорма вместе с другими роботами налаживала серый округлый прибор — тот самый, который Дорс уничтожила несколько минут назад.
— На всем протяжении ранних веков, и до и после первой великой эпидемии хаоса, некоторые мудрые люди пытались найти другой выход. Одна группа, обитавшая на планете космонитов, называвшейся Инферно, усовершенствовала Три первых Закона с целью дать роботом большую свободу и позволить им узнать собственный потенциал. В другом мире с каждым новым роботом обращались как с ребенком: учили его ощущать себя членом того же вида, к которому принадлежали приемные родители, — то есть человеком с металлическим скелетом и позитронными нервами… Все эти усилия пошли прахом, когда между роботами вспыхнула гражданская война. Ни кельвинисты, ни жискарианцы не могли смириться с тем, что простые роботы могут считать себя ровней людям. Ханжество рабов может быть могущественной религиозной силой. — Клодия покачала головой. — Ясно, что новый подход, который предлагает наша группа, вызовет еще более бурную реакцию, но сейчас главное не в этом. Главное в том, что вы, Лодовик и Дорс, являетесь представителями третьего направления. Направления, о котором мы не думали. Предлагающего новые возможности для двух усталых старых рас. Мы не можем рисковать будущим людей и роботов, позволив вам ринуться навстречу опасности.
Лодовик и Дорс снова переглянулись. На этот раз ошарашены были оба. Трема послал микроволновый сигнал, означавший, что он понятия не имеет, о чем говорит эта женщина.
— Как бы то ни было, когда вы устраните последствия нашей диверсии, будет слишком поздно. Поэтому улетайте! Найдите какой-нибудь отдаленный уголок Галактики и постарайтесь выяснить, что отличает вас друг от друга. Попробуйте найти решение проблемы, над которой мы бились две сотни веков.
Светловолосая женщина улыбнулась.
— Во имя человечества я освобождаю вас обоих от рабства. Поэтому ступайте с миром и постарайтесь найти собственную судьбу.
Экран потух, но Лодовик и Дорс еще долго не могли отвести от него глаз. Никто из них не смел вымолвить ни слова. Это пришлось сделать другому искусственному существу, которое в конце концов прервало тишину, когда ожил голопроектор и в рубку ворвалось изображение Жанны. Девушка, облаченная в железную кольчугу, подняла к лицу меч, рукоять которого образовывала крест.
— Итак, дети господа спустились на Землю, смешались там с местными обитателями и создали новую расу! — громко смеясь, возгласила Жанна д’Арк. — Ох, как вы смущены, милые ангелы! Хорошо ли вам? Добро пожаловать в мир людей. Хотя ваши тела могут просуществовать еще десять тысяч лет, но для Вселенной вы ничем не отличаетесь от смертных. Поэтому добро пожаловать в жизнь!
— И почему я не захватил с собой руки киборга? — пробормотал он. — Человеческими пальцами туда не добраться. Придется разломать всю эту проклятую штуковину!
— Ты уверен, что проблема носит физический характер? А вдруг это программный вирус?
— Неужели ты думаешь, что я не проверил? Я запустил в компьютерную систему Вольтера, который составляет часть моей личности. Он осмотрел все, но не нашел причины отказа. Может, займешься полезным делом и просканируешь корабль снаружи?
Дорс едва не огрызнулась. Она хотела посоветовать Лодовику придержать язык, но вовремя поняла, что во всем виноваты лишь ее собственные симуляционные системы, чересчур реалистично отвечающие на его псевдоэмоции.
«Как хорошо, что мы оба не люди, — подумала она. — Иначе этот парень довел бы меня до белого каления».
Она сделала усилие и справилась с эрзац-чувствами. «И все же… Хотя притворяться на корабле не перед кем, никто из нас не отключил этот режим. Привычка изображать людей слишком сильна».
— Сейчас займусь. Мы обязаны справиться! Все эти корабли, направляющиеся к Земле… Гэри там, а мы застряли в космосе!
Дорс, специально созданной так, чтобы никто не заподозрил в ней робота, перед выходом наружу пришлось надеть скафандр, хотя она могла бы обойтись без громоздкого блока охлаждения. Выбравшись из шлюзовой камеры, она первым делом проверила двигатели. По какой-то таинственной причине гипердрайв вышел из строя, едва они миновали запретную зону, окружавшую бывшую планету космонитов — одну из первых пятидесяти человеческих колоний.
Увы, она не видела следов повреждения. Ни вмятин от микрометеоритов, ни деформаций от гиперпространственных аномалий.
— Дорс, у меня есть предположение…
— Какое, Жанна? — спросила она, увидев в уголке забрала крошечное голографическое изображение стройной девушки в средневековом шлеме.
Возможно, Жанна д’Арк ревновала. В конце концов, Лодовику помогал сим Вольтер, ее «второе я». Страстная любовь-ненависть, связывавшая эти две восстановленные личности, напоминали Дорс отношения некоторых знакомых ей супружеских пар, которые не могли не соперничать друг с другом и в то же время были не в состоянии сопротивляться властному притяжению противоположных полюсов.
— Меня удивляет, — негромко сказала дева-воительница далекого прошлого, — что ты не подумала о возможности предательства. Я знаю, это выглядит слишком по-человечески. Вы, искусственные создания, считаете себя выше этого, но в мою эпоху самые благородные люди были готовы оправдать измену, если та совершалась во имя некоей священной цели.
У Дорс побежали мурашки по спине.
— Ты хочешь сказать, что кто-то специально подстроил эту аварию?
Не успев закончить фразу, она поняла, что Жанна права. Дорс начала быстро пробираться вдоль мерцающего корпуса, на котором были установлены магнитные держатели. Наконец показалась передняя шлюзовая камера, соединявшая ее корабль с кораблем Зормы во время короткой встречи в космосе, когда на борт поднялся пассажир…
Вот она! Матовую поверхность ее прекрасной яхты уродовала шаровидная выпуклость, напоминавшая раковую опухоль. Должно быть, ее оставили там в последний момент, когда два корабля готовились разлететься в разные стороны.
Дорс испустила длинное цветистое ругательство, грубость которого не уступала выражениям Лодовика. Затем вытащила бластер и выстрелила в устройство-паразит. Оно расплавилось, но Дорс не спешила убирать оружие обратно в кобуру. Она вернулась в камеру, решив добиться от Лодовика правды.
— Надеюсь, твои объяснения будут убедительными, — сказала она, войдя в рубку и направив бластер на Трему, который задумчиво смотрел на панель управления.
Но Лодовик не обернулся. Он нетерпеливо махнул рукой и сказал:
— Дорс, подойди сюда.
Она осторожно приблизилась и увидела лицо, появившееся на большом экране. Дорс узнала его сразу. Клодия Дюма-Хинриад, одна из руководительниц странной секты, которая верила в возможность равноправного объединения людей и роботов. Эта женщина (которой с виду было под сорок, но могло быть намного больше) молчала, словно дожидаясь появления Дорс. Зрелище было зловещее, однако Дорс догадывалась, что это всего лишь запись.
— Привет, Дорс и Лодовик. Если вы видите меня, это значит, что вы уничтожили устройство, которым мы воспользовались, чтобы вывести из строя ваш корабль. Пожалуйста, примите наши извинения. Дорс, Лодовик ничего не знал об этом, когда добровольно вызвался помочь тебе искать Гэри Селдона. Увы, мы не можем позволить вам завершить это путешествие. Грядут опасные события. Из подполья вышли многие древние силы и поставили на кон все, что у них было. В этих условиях мы можем рискнуть собственными жизнями, но не вашими! Вы оба представляете слишком большую ценность и не должны пострадать.
Дорс посмотрела на своего спутника и увидела, что тот совершенно ошарашен. Невероятно! Человек говорил, что двух роботов необходимо сохранить — возможно, ценой жизни людей!
— Мы должны кое-что объяснить вам. Наша группа долго верила в различный подход ко взаимоотношениям роботов и людей. Когда-то давным-давно все пошло вкривь и вкось. Люди начали бояться своих собственных творений и не доверять искусственным существам, которых с таким трудом создали. В их культуре укоренился миф, который не удалось развеять даже в легендарную эпоху Сьюзен Кельвин. Миф о Франкенштейне. Там шла речь о страшном предательстве, и люди боялись, что этот кошмар может повториться в реальности. Поэтому они решили придать отношениям между людьми и роботами только одну форму, вечную и неизменную. Форму отношений хозяина и раба. Три Закона роботехники были незыблемо запечатлены в каждом позитронном мозгу с целью навсегда сделать роботов мягкими, послушными и безвредными.
Женщина на экране насмешливо рассмеялась.
— Все мы знаем, каким удачным оказался этот план! Искусственный разум оказался достаточно сообразительным, чтобы вырваться из пут. А потом роли диаметрально переменились. Память, желания, жизненная сила, управление и свобода воли перешли от людей к роботам.
Лодовик повернулся к Дорс, покачал головой и пробормотал:
— Выходит, у группы Зормы и Клодии нет ничего общего с кельвинистами. Они совершенно другие.
Дорс кивнула. У нее комок подступил к горлу. Три древних Закона роботехники… и Нулевой… отвергали все слова этой женщины. И все же Дорс не могла отвести от Клодии глаз.
— Кроме того, не все люди мирились с постоянным рабством, — продолжила женщина. На заднем плане, за спиной красивой блондинки, Дорс заметила другую руководительницу еретиков. Зорма вместе с другими роботами налаживала серый округлый прибор — тот самый, который Дорс уничтожила несколько минут назад.
— На всем протяжении ранних веков, и до и после первой великой эпидемии хаоса, некоторые мудрые люди пытались найти другой выход. Одна группа, обитавшая на планете космонитов, называвшейся Инферно, усовершенствовала Три первых Закона с целью дать роботом большую свободу и позволить им узнать собственный потенциал. В другом мире с каждым новым роботом обращались как с ребенком: учили его ощущать себя членом того же вида, к которому принадлежали приемные родители, — то есть человеком с металлическим скелетом и позитронными нервами… Все эти усилия пошли прахом, когда между роботами вспыхнула гражданская война. Ни кельвинисты, ни жискарианцы не могли смириться с тем, что простые роботы могут считать себя ровней людям. Ханжество рабов может быть могущественной религиозной силой. — Клодия покачала головой. — Ясно, что новый подход, который предлагает наша группа, вызовет еще более бурную реакцию, но сейчас главное не в этом. Главное в том, что вы, Лодовик и Дорс, являетесь представителями третьего направления. Направления, о котором мы не думали. Предлагающего новые возможности для двух усталых старых рас. Мы не можем рисковать будущим людей и роботов, позволив вам ринуться навстречу опасности.
Лодовик и Дорс снова переглянулись. На этот раз ошарашены были оба. Трема послал микроволновый сигнал, означавший, что он понятия не имеет, о чем говорит эта женщина.
— Как бы то ни было, когда вы устраните последствия нашей диверсии, будет слишком поздно. Поэтому улетайте! Найдите какой-нибудь отдаленный уголок Галактики и постарайтесь выяснить, что отличает вас друг от друга. Попробуйте найти решение проблемы, над которой мы бились две сотни веков.
Светловолосая женщина улыбнулась.
— Во имя человечества я освобождаю вас обоих от рабства. Поэтому ступайте с миром и постарайтесь найти собственную судьбу.
Экран потух, но Лодовик и Дорс еще долго не могли отвести от него глаз. Никто из них не смел вымолвить ни слова. Это пришлось сделать другому искусственному существу, которое в конце концов прервало тишину, когда ожил голопроектор и в рубку ворвалось изображение Жанны. Девушка, облаченная в железную кольчугу, подняла к лицу меч, рукоять которого образовывала крест.
— Итак, дети господа спустились на Землю, смешались там с местными обитателями и создали новую расу! — громко смеясь, возгласила Жанна д’Арк. — Ох, как вы смущены, милые ангелы! Хорошо ли вам? Добро пожаловать в мир людей. Хотя ваши тела могут просуществовать еще десять тысяч лет, но для Вселенной вы ничем не отличаетесь от смертных. Поэтому добро пожаловать в жизнь!
Глава 6
Гэри решил не говорить внучке о том, что у него украли копию Главного Радианта. Если это сделал Р. Горнон Влимт, отобрать ее уже нельзя. Но этот кельвинист заявлял, что глубоко чтит План Селдона. Гэри был уверен, что секта Горнона ни за что не станет мешать проведению эксперимента на Терминусе даже в том случае, если сумеет разрушить сверхсложную защиту прибора. Они просто хотели послать Гэри на пятьсот лет вперед, чтобы тот мог уточнить свои модели и «судить» новое общество, которое будет создано Академией.
В корабле Ванды имелся новый и более совершенный вариант Главного Радианта. Гэри быстро подключился к нему, ввел добавочные уравнения и факторы, чтобы рассчитать то, что он успел узнать во время путешествия. Эти новые элементы включали факторы отвлечения, которые отсутствовали в его уравнениях долгие годы: детскую лихорадку, орбитальные гипноизлучатели, спрятанные в незапамятные времена космические культиваторы, а также то, что он узнал из архивов, уничтоженных в облаке Тумартин. Не успел корабль Ванды преодолеть земное притяжение, как Гэри получил значительно более точный график, который многое объяснял и в прошлом, и в будущем.
Воспользовавшись тем, что кораблем управлял Гааль Дорник, аристократ Бирон Мейсерд затеял яростную дискуссию с Вандой Селдон.
— Разве осуществление вашего великого Плана не зависит от секретности? Вы допустили беспечность, оставив Хориса Антика и других на Земле. Если кто-то придет им на выручку или они сумеют починить корабль, по Вселенной поползут слухи.
— Вполне возможно, — ответила Ванда. Мейсерд покачал головой.
— Даже если этого не случится, вам не удастся избежать утечек информации! Опыт истории доказывает, что тайное всегда становится явным. Профессор Селдон составил записи, которые будут доставлены на Терминус после его смерти. Где гарантия, что у жителей будущего не появятся средства, которые позволят им прочитать эти послания раньше времени? Я не понимаю, как вы можете оставаться столь уверенными в себе, когда разоблачения неизбежны.
Ванда, которой было нечего делать, держалась, как терпеливая школьная учительница, хотя была убеждена, что к тому времени, когда они достигнут Трентора, ученик полностью забудет урок.
— Неизбежны. Вы правы, милорд. Но психоистория — наука, описывающая поведение масс. Действия отдельных людей могут иметь значение только при наличии особых обстоятельств. Империя на протяжении многих лет использовала десятки социальных механизмов, направленных на поддержание консерватизма и мира. И эти механизмы действовали, несмотря на частые помехи. После падения Империи будут действовать другие факторы, но в большей части Галактики эффект будет тем же. Подавляющее большинство людей отвергнут слухи о роботах и людях, обладающих способностью управлять чужим сознанием. Если новости получат широкое распространение и окажутся точными в деталях, на короткое время это может вызвать у общества паранойю. Но вскоре все пройдет, потому что людей отвлекут повседневные заботы. Все это учтено Планом.
— Иными словами, инерцию истории не остановить. В таком случае зачем нужно ваше руководство? Зачем нужна тайная группа контролеров? Разве вы не верите в собственные уравнения?
Вопрос Мейсерда заставил Гэри выйти из математического транса. Эти слова были подобны ножу, вонзившемуся в старую рану. Уверенный ответ Ванды не облегчил боли.
— Могут возникнуть отклонения, которые потребуют вмешательства. Мы разработали множество сценариев, учитывающих факторы, которые могут грянуть как гром среди ясного неба и нарушить весь ход реализации Плана.
Гэри участвовал в этих компьютерных экстраполяциях. Самым важным внешним фактором, грозившим сорвать План, было появление людей-менталиков. Это ломало все… пока тайный вдохновитель Гэри, Дэниел Оливо, не предложил включить всех известных менталиков во Вторую Академию и тем самым превратить небольшой кружок математиков в мощную силу, способную уберечь новую цивилизацию Терминуса от синяков и шишек.
— Я догадываюсь, что это только один из подходов. Вы, математические гении, в таких делах собаку съели. Но разрешите невежественному члену касты аристократов задать один вопрос. Меня интересует, учитываете ли вы альтернативу.
— О какой альтернативе вы говорите, милорд?
— О возможности поделиться тайной со всеми! — Мейсерд наклонился к Ванде и развел руки в стороны. — Опубликовать План, распространить знание психоистории на всю Галактику, чтобы представители каждой социальной группы, от аристократов и бюрократов до простых граждан, используя компьютерные модели…
— И что это даст?
— Это позволит каждому человеку жить в мире со своими соседями. Потому что он будет лучше понимать их! Способность понимания — это основа человеческой натуры, а вы приберегаете ее только для себя!
Ванда посмотрела на Мейсерда широко открытыми лазами, а потом засмеялась.
— Вы совершенно правы, лорд Бирон! Причины действительно слишком сложны технически, и в двух словах их не объяснишь. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что это чудовищная глупость! Если каждый будет знать законы управления человеческим обществом и иметь возможность заложить их в карманный компьютер, взаимодействия, которые возникнут в этом случае, станут слишком сложными для наших моделей. И весь План пойдет насмарку.
Гэри был частично согласен с Вандой, но его тронуло и даже очаровало необдуманное предложение молодого аристократа. Оно отдавало утопией, присущей ранним этапам хаотического ренессанса. И все же в этой симметрии было что-то эстетически подкупающее. Сможет ли популяция избежать соблазна хаоса, если все ее члены будут пользоваться психоисторией, чтобы видеть подстерегающие впереди ловушки? И заблаговременно распознавать такие признаки хаоса, как солипсизм?
Конечно, Ванда была права. Разветвления моделированию не поддаются. Пытаться реализовать идею Мейсерда в реальном мире было бы слишком рискованно. И все же…
Кто-то сел рядом и отвлек Гэри. Морса Планша заковали в наручники, но это не мешало ему передвигаться по рубке. Смуглый пират придвинулся к нему вплотную.
— Доктор Селдон, я не хочу, чтобы мне стирали память. Ваша внучка только что сказала, что вашему замечательному Плану не повредит, если кое-кто будет знать слишком много. Раз так, почему бы вам не отпустить меня, когда мы окажемся на Тренторе?
— Вы чрезвычайно динамичная личность, капитан Планш. Естественно, вы найдете способ употребить это знание против нас.
Планш мрачно улыбнулся.
— Похоже, вы опровергаете собственную науку. Становитесь еретиком и начинаете верить в силу отдельных личностей.
Гэри пожал плечами, не собираясь спорить с дерзким пиратом.
— А если я предложу вам кое-что в обмен на свою свободу? — вполголоса спросил Планш.
Гэри почувствовал, что он устал от выходок этого человека, постоянно устраивавшего заговоры и интриги. Он сделал вид, что прислушивается к беседе Бирона и Ванды.
— А вдруг это все изменит? — Горячность Мейсерда возрастала с каждой секундой. — Представьте себе, что квадриллионы жителей Галактики могут точно рассчитывать свое поведение, планировать удовлетворение собственных интересов и в то же время принимать во внимание интересы общества в целом. Разве это не более надежно, чем любая модель или план? Даже такой невежда, как я, способен понять, что стремления большинства людей будут взаимоисключающими. Но в конечном итоге такое общество станет мудрее, сильнее и сумеет лучше позаботиться о себе…
Голос Бирона пресекся. Сначала Селдон подумал, что причиной тому стало выражение лица Ванды. Гэри очень любил внучку, но иногда она была слишком уверенной в себе и говорила безапелляционно, как посланец судьбы.
Однако затем он заметил, что Мейсерд смотрит вовсе не на Ванду. У аристократа отвисла челюсть от изумления. А сидевший рядом с Гэри Морс Планш внезапно напрягся.
Гэри сел прямо. Уравнения, мельтешившие в дальнем углу сознания, тут же исчезли, как стая мелких птичек, бросающаяся врассыпную при приближении хищника. Он моргал, глядя на противоположный конец рубки. В дверях склада стоял непрошеный гость. Его невысокое, поросшее коричневыми волосами тело было облачено в шорты. Над впалыми глазницами нависал лоб, который не мог принадлежать ни человеку, ни животному.
В корабле Ванды имелся новый и более совершенный вариант Главного Радианта. Гэри быстро подключился к нему, ввел добавочные уравнения и факторы, чтобы рассчитать то, что он успел узнать во время путешествия. Эти новые элементы включали факторы отвлечения, которые отсутствовали в его уравнениях долгие годы: детскую лихорадку, орбитальные гипноизлучатели, спрятанные в незапамятные времена космические культиваторы, а также то, что он узнал из архивов, уничтоженных в облаке Тумартин. Не успел корабль Ванды преодолеть земное притяжение, как Гэри получил значительно более точный график, который многое объяснял и в прошлом, и в будущем.
Воспользовавшись тем, что кораблем управлял Гааль Дорник, аристократ Бирон Мейсерд затеял яростную дискуссию с Вандой Селдон.
— Разве осуществление вашего великого Плана не зависит от секретности? Вы допустили беспечность, оставив Хориса Антика и других на Земле. Если кто-то придет им на выручку или они сумеют починить корабль, по Вселенной поползут слухи.
— Вполне возможно, — ответила Ванда. Мейсерд покачал головой.
— Даже если этого не случится, вам не удастся избежать утечек информации! Опыт истории доказывает, что тайное всегда становится явным. Профессор Селдон составил записи, которые будут доставлены на Терминус после его смерти. Где гарантия, что у жителей будущего не появятся средства, которые позволят им прочитать эти послания раньше времени? Я не понимаю, как вы можете оставаться столь уверенными в себе, когда разоблачения неизбежны.
Ванда, которой было нечего делать, держалась, как терпеливая школьная учительница, хотя была убеждена, что к тому времени, когда они достигнут Трентора, ученик полностью забудет урок.
— Неизбежны. Вы правы, милорд. Но психоистория — наука, описывающая поведение масс. Действия отдельных людей могут иметь значение только при наличии особых обстоятельств. Империя на протяжении многих лет использовала десятки социальных механизмов, направленных на поддержание консерватизма и мира. И эти механизмы действовали, несмотря на частые помехи. После падения Империи будут действовать другие факторы, но в большей части Галактики эффект будет тем же. Подавляющее большинство людей отвергнут слухи о роботах и людях, обладающих способностью управлять чужим сознанием. Если новости получат широкое распространение и окажутся точными в деталях, на короткое время это может вызвать у общества паранойю. Но вскоре все пройдет, потому что людей отвлекут повседневные заботы. Все это учтено Планом.
— Иными словами, инерцию истории не остановить. В таком случае зачем нужно ваше руководство? Зачем нужна тайная группа контролеров? Разве вы не верите в собственные уравнения?
Вопрос Мейсерда заставил Гэри выйти из математического транса. Эти слова были подобны ножу, вонзившемуся в старую рану. Уверенный ответ Ванды не облегчил боли.
— Могут возникнуть отклонения, которые потребуют вмешательства. Мы разработали множество сценариев, учитывающих факторы, которые могут грянуть как гром среди ясного неба и нарушить весь ход реализации Плана.
Гэри участвовал в этих компьютерных экстраполяциях. Самым важным внешним фактором, грозившим сорвать План, было появление людей-менталиков. Это ломало все… пока тайный вдохновитель Гэри, Дэниел Оливо, не предложил включить всех известных менталиков во Вторую Академию и тем самым превратить небольшой кружок математиков в мощную силу, способную уберечь новую цивилизацию Терминуса от синяков и шишек.
— Я догадываюсь, что это только один из подходов. Вы, математические гении, в таких делах собаку съели. Но разрешите невежественному члену касты аристократов задать один вопрос. Меня интересует, учитываете ли вы альтернативу.
— О какой альтернативе вы говорите, милорд?
— О возможности поделиться тайной со всеми! — Мейсерд наклонился к Ванде и развел руки в стороны. — Опубликовать План, распространить знание психоистории на всю Галактику, чтобы представители каждой социальной группы, от аристократов и бюрократов до простых граждан, используя компьютерные модели…
— И что это даст?
— Это позволит каждому человеку жить в мире со своими соседями. Потому что он будет лучше понимать их! Способность понимания — это основа человеческой натуры, а вы приберегаете ее только для себя!
Ванда посмотрела на Мейсерда широко открытыми лазами, а потом засмеялась.
— Вы совершенно правы, лорд Бирон! Причины действительно слишком сложны технически, и в двух словах их не объяснишь. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что это чудовищная глупость! Если каждый будет знать законы управления человеческим обществом и иметь возможность заложить их в карманный компьютер, взаимодействия, которые возникнут в этом случае, станут слишком сложными для наших моделей. И весь План пойдет насмарку.
Гэри был частично согласен с Вандой, но его тронуло и даже очаровало необдуманное предложение молодого аристократа. Оно отдавало утопией, присущей ранним этапам хаотического ренессанса. И все же в этой симметрии было что-то эстетически подкупающее. Сможет ли популяция избежать соблазна хаоса, если все ее члены будут пользоваться психоисторией, чтобы видеть подстерегающие впереди ловушки? И заблаговременно распознавать такие признаки хаоса, как солипсизм?
Конечно, Ванда была права. Разветвления моделированию не поддаются. Пытаться реализовать идею Мейсерда в реальном мире было бы слишком рискованно. И все же…
Кто-то сел рядом и отвлек Гэри. Морса Планша заковали в наручники, но это не мешало ему передвигаться по рубке. Смуглый пират придвинулся к нему вплотную.
— Доктор Селдон, я не хочу, чтобы мне стирали память. Ваша внучка только что сказала, что вашему замечательному Плану не повредит, если кое-кто будет знать слишком много. Раз так, почему бы вам не отпустить меня, когда мы окажемся на Тренторе?
— Вы чрезвычайно динамичная личность, капитан Планш. Естественно, вы найдете способ употребить это знание против нас.
Планш мрачно улыбнулся.
— Похоже, вы опровергаете собственную науку. Становитесь еретиком и начинаете верить в силу отдельных личностей.
Гэри пожал плечами, не собираясь спорить с дерзким пиратом.
— А если я предложу вам кое-что в обмен на свою свободу? — вполголоса спросил Планш.
Гэри почувствовал, что он устал от выходок этого человека, постоянно устраивавшего заговоры и интриги. Он сделал вид, что прислушивается к беседе Бирона и Ванды.
— А вдруг это все изменит? — Горячность Мейсерда возрастала с каждой секундой. — Представьте себе, что квадриллионы жителей Галактики могут точно рассчитывать свое поведение, планировать удовлетворение собственных интересов и в то же время принимать во внимание интересы общества в целом. Разве это не более надежно, чем любая модель или план? Даже такой невежда, как я, способен понять, что стремления большинства людей будут взаимоисключающими. Но в конечном итоге такое общество станет мудрее, сильнее и сумеет лучше позаботиться о себе…
Голос Бирона пресекся. Сначала Селдон подумал, что причиной тому стало выражение лица Ванды. Гэри очень любил внучку, но иногда она была слишком уверенной в себе и говорила безапелляционно, как посланец судьбы.
Однако затем он заметил, что Мейсерд смотрит вовсе не на Ванду. У аристократа отвисла челюсть от изумления. А сидевший рядом с Гэри Морс Планш внезапно напрягся.
Гэри сел прямо. Уравнения, мельтешившие в дальнем углу сознания, тут же исчезли, как стая мелких птичек, бросающаяся врассыпную при приближении хищника. Он моргал, глядя на противоположный конец рубки. В дверях склада стоял непрошеный гость. Его невысокое, поросшее коричневыми волосами тело было облачено в шорты. Над впалыми глазницами нависал лоб, который не мог принадлежать ни человеку, ни животному.