Брин Дэвид. Война за возвышение

   Возникала также проблема экологического управления. Сюзерен Праведности настаивал, что важно хотя бы на минимальном уровне восстановить экологическую программу землян по обновлению Гарта. Но сюзерен Луча и Когтя категорически отказался выпускать хоть одного человека с островов. И потому с огромными расходами помощь поступила извне. Корабль с садоводами линтенами, сохранившими нейтралитет в нынешнем кризисе, уже на пути к Гарту. И только Великое Яйцо знает, сколько им придется платить!
   Теперь, когда гиперпространственный шунт почти завершен, и сюзерен Праведности, и сюзерен Луча и Когтя признают, что слухи о гартлингах – розыгрыш тимбрими. Но не позволяют прекратить строительство.
   Напротив. У каждого из них свои причины желать завершения строительства. Если бы чиновник согласился, возник бы консенсус, шаг вперед к политике, которой ждут Повелители Насестов. Но как можно соглашаться с подобным вздором?
   Сюзерен Стоимости и Бережливости раздраженно зачирикал. Сюзерен Праведности опаздывает на очередную встречу. Его стремление к незыблемости моральных устоев, похоже, не доходит до необходимости быть элементарно вежливым.
   К этому времени теоретически первоначальное соперничество кандидатов должно смениться взаимным уважением, затем страстью и, наконец, подлинным браком. Но вот они уже на грани Слияния, а по-прежнему исполняют танец взаимного отвращения.
   Сюзерену Стоимости и Бережливости не нравилось, как развиваются события, но, по крайней мере, у него будет одно утешение: рано или поздно Праведность сбросят с его надменного насеста.
   Приблизился один из помощников главного чиновника, и сюзерен взял протянутую пластинку с сообщением. Поклевав ее содержимое, он задумался.
   Снаружи началась суматоха – несомненно, появился третий предводитель.
   Но сюзерен Стоимости и Бережливости продолжал обдумывать сообщение, полученное от шпионов. «Скоро, да, скоро. Очень скоро мы проникнем в тайный план, план, который не может быть хорошей политикой. И тогда, возможно, увидим изменение, изменение в сексуальности… скоро».

Глава 63

ФИБЕН

   Голова у него болела.
   Когда он учился в университете, тоже приходилось заниматься сутки напролет. Фибен никогда не считал себя ученым, и экзамены заранее вызывали у него тошноту.
   Но существовала и внеурочная деятельность, поездки домой, каникулы, когда шен освобождался и мог немного позабавиться!
   К тому же Фибену нравились его профессора. А от Гайлет Джонс он сейчас просто устал.
   – Значит, ты считаешь галактическую социологию скучной и неинтересной? – обвиняюще воскликнула Гайлет, когда он в отвращении отшвырнул книги и отошел в дальний угол комнаты. – Жаль, что наш предмет не экология планеты, – сказала она. – Тогда, наверное, ты оказался бы учителем, а я учеником.
   Фибен фыркнул.
   – Спасибо за доверие. Я уже думал, что ты вообще все знаешь.
   – Это нечестно! – Гайлет отложила тяжелую книгу. – Ты знаешь, что церемония всего через несколько недель. И нас с тобой будут считать представителями всей нашей расы! Разве не нужно постараться получше подготовиться?
   – А ты уверена, что представляешь себе, какие знания понадобятся? А если планетарная экология не будет так уж важна?
   Гайлет пожала плечами.
   – Но она может оказаться важной.
   – А может, механика, а может, космическое пилотирование, а может, пивоварение или сексуальные наклонности, помилуй меня Гудолл!
   – В последнем случае нашей расе повезло, что именно тебя выбрали нашим представителем, верно? – парировала Гайлет. Наступило долгое напряженное молчание. Они сердито смотрели друг на друга. Наконец Гайлет подняла руку.
   – Фибен, прости. Я знаю, что тебя это раздражает. Но ведь я тоже случайно попала в такой переплет.
   «Да это и неважно, – подумал он. – Ты для него создана. Нет ни одной более рациональной, собранной и хладнокровной в нужные минуты шимми, чем ты».
   – А что касается галактической социологии, Фибен, ты знаешь, что она важна по нескольким причинам.
   Вот оно опять, это выражение в глазах Гайлет. Фибен понял, что за ее словами кроется что-то еще.
   Формально ее слова означают, что представители шимпов должны соблюдать протокол и пройти во время ритуала принятия несколько обязательных тестов, иначе специалисты галактических Институтов объявят церемонию вне закона.
   Сюзерен Праведности ясно дал понять, что их судьба будет незавидной, если так случится.
   Но есть и другая причина, почему Гайлет хочет, чтобы он знал как можно больше. «Вскоре мы подойдем к пункту, за которым нет возврата… когда уже не сможем отказаться от сотрудничества с сюзереном. Мы не можем открыто обсуждать это с Гайлет: нас постоянно прослушивают губру. Нам нужно действовать согласованно, а для нее это означает, что я должен быть образован».
   Или, может, Гайлет просто не хочет одна нести все бремя ответственности, когда придет срок?
   Несомненно, теперь Фибен знает о галактической цивилизации гораздо больше, чем до плена. Может быть, даже больше, чем когда-либо хотелось.
   Сложная культура трех миллиардов лет, состоящая из тысяч различных пререкающихся кланов, удерживаемых сетью древних институтов и традиций, кружила Фибену голову. И временами у него появлялось отвращение: ощущение, что галакты – это избалованные ублюдки, сочетающие в себе худшие качества старых наций Земли до того, как человечество достигло зрелости.
   Но потом материалы кристаллизуются, укладываются, и Гайлет ясно показывает ему, что данная традиция или принцип невероятно тонки и содержат в себе с таким трудом обретенную за сотни миллионов лет мудрость.
   Они уже доработались до такой степени, что Фибен не мог больше думать.
   – Мне нужно проветриться, – сказал он. – Пойду пройдусь. – Он подошел к шкафу и схватил парку. – Увидимся через час.
   Он постучал в дверь. Ее открыли. Фибен вышел и закрыл за собой дверь, не оглянувшись.
   – Нужен эскорт, Фибен?
   Шимми Сильвия в простом платье с длинными рукавами взяла куб с данными и внесла какое-то изменение. Глядя на нее сейчас, трудно представить, что это она танцевала в «Обезьяньей грозди», доводя до безумия толпу шенов. Улыбка у нее неуверенная, почти робкая. Фибену показалось, что сегодня она непривычно нервничает.
   – А если я скажу нет? – спросил он. Но прежде чем Сильвия встревожилась, улыбнулся. – Шутка. Конечно, Сильвия. Дай мне Ровера-двенадцать. Это дружелюбный старый шар, он не очень пугает туземцев. – Сторожевой робот РВЖ-12. Направляется для сопровождения Фибена Болджера, выходящего наружу, – сказала Сильвия в куб. В коридоре за ней раскрылась дверь, и оттуда вылетел сторожевой шар-робот, дистанционно управляемый, простой вариант боевого робота. Его единственное назначение – следовать за пленником и следить, чтобы он не убежал.
   – Приятно пройтись, Фибен.
   Он подмигнул Сильвии и картаво произнес: «А какой еще может быть прогулка пленника, девушка?»
   «Последней, – сам себе ответил Фибен. – Той, что ведет к виселице».
   Он весело помахал рукой.
   – Пошли, Ровер. – Дверь с шипением раскрылась, и он вышел в прохладный осенний день.
   Многое изменилось со времени их пленения. Когда они с Гайлет стали неотъемлемой частью непостижимого плана сюзерена Праведности, условия их содержания изменились в лучшую сторону. «Я по-прежнему ненавижу это место», – думал Фибен, спускаясь по бетонным ступеням и идя по заросшему саду к внешним воротам. На высоких стенах по углам медленно поворачивались сложные роботы-наблюдатели. У выхода Фибен столкнулся со стражниками-шимпами.
   К счастью, Железной Хватки не было, но остальные проби настроены не дружелюбнее. Хотя губру по-прежнему платят им, по-видимому, новые хозяева к ним охладели. Не внесены изменения в программу возвышения на Гарте, ничего нового в генетической пирамиде. «Сюзерены пытались найти ошибки в программе возвышения неошимпанзе, – думал Фибен. – Но не нашли. Иначе зачем им готовить синюю и белую карту – меня и Гайлет, – к церемонии?» В сущности, использование проби в качестве пятой колонны принесло губру одни неприятности. Население из шимпов их возненавидело.
   Ни одним словом не обменялись Фибен и стражи в пестрых комбинезонах.
   Все хорошо понимали ритуал. Он не обращал на них внимания, они бездельничали, лишь бы не давать ему повода пожаловаться. Однажды, когда тюремщики слишком долго доставали ключи, Фибен просто повернулся и ушел назад. Ему даже ничего не пришлось говорить Сильвии. После вахты эти стражники исчезли, и Фибен их больше никогда не видел.
   Но на этот раз Фибен неожиданно для самого себя нарушил традицию и заговорил.
   – Прекрасная погода, верно?
   Проби повыше ростом удивленно посмотрел на него. Что-то в этом шимпе в пестром комбинезоне показалось Фибену странно знакомым, хотя он готов дать голову на отсечение, что никогда раньше его не видел.
   – Шутишь? – Стражник посмотрел на темные дождевые облака. Надвигается холодный фронт; должно быть, скоро пойдет дождь.
   – Да, – Фибен улыбнулся. – Шучу. По-моему, слишком солнечно.
   Стражник искоса взглянул на Фибена и отступил. Ворота заскрипели, и Фибен оказался на боковой улице, на которую выходили глухие стены соседних зданий. Ни он, ни Гайлет ни разу не видели соседей. Вероятно, местные шимпы опасаются показываться из-за Железной Хватки и роботов чужаков. Насвистывая, Фибен пошел к заливу, стараясь не обращать внимания на шар, который висел в метре над ним и чуть сзади. Когда Фибену впервые разрешили выйти, он избегал населенных районов Порт-Хелении, держался переулков, где некому глазеть на него. Но теперь он чувствовал, что может не избегать встреч.
   Раньше он видел, как других шимпов сопровождают сторожевые шары.
   Вначале он подумал, что это пленники, как он сам. Шимпы и шимми в рабочей одежде старались обходить подальше охраняемых шимпов, как и его самого.
   Потом он заметил отличия. Те, кого сопровождали шары, одевались прилично и держались надменно. Фасеточные глаза и оружие их шаров нацеливались не на охраняемых пленников, а наружу. Квислинги, понял Фибен.
   И его радовали взгляды, какими награждали другие шимпы высокопоставленных коллаборационистов, – взгляды, полные мрачной нескрываемой ненависти.
   После этого у себя в камере он начертил на спине своей парки гордое слово ПЛЕННИК. И теперь его сопровождали не такие холодные взгляды. В них сквозило любопытство и даже уважение.
   Шар запрограммирован не допускать его разговоров с другими шимпами.
   Однажды, когда шимми бросила ему скомканный листок бумаги, он решил проверить терпимость машины. Нагнулся, чтобы поднять листок…
   И очнулся позже в объятиях шара на полпути к тюрьме. После этого ему несколько дней не разрешали выходить.
   Неважно, дело того стоило. Слухи об этом распространились. Теперь шимпы и шимми кивали ему, когда он проходил мимо магазинов и пищевых линий. Некоторые даже делали руками подбадривающие знаки.
   «Они нас не согнули», – гордо думал Фибен. Несколько предателей не в счет, главное – поведение всего народа. Фибен вспомнил, что читал о самых ужасных годах в жизни человечества до Контакта. Жители маленькой страны Дании сопротивлялись всем попыткам нацистов обесчеловечить их. Напротив, они проявили удивительное единство и благородство. Такому поведению стоило подражать.
   – Мы продержимся, – отвечал он на языке жестов. – Земля помнит о нас и придет на выручку.
   Он цеплялся за эту надежду, хотя делать это становилось все труднее.
   По мере того, как он узнавал от Гайлет тонкости галактического закона, Фибен начинал понимать, что даже если во всем спиральном рукаве наступит мир, этого недостаточно, чтобы изгнать захватчиков. Такой древний клан, как губру, знает множество хитростей, много способов лишить клан помоложе лицензии на Гарт. Очевидно, птицеподобные стремятся покончить с притязаниями Земли и завладеть планетой в собственность.
   Фибен знал, что сюзерен Праведности напрасно искал промаха людей в восстановлении экологии Гарта. Теперь, когда захватчики уничтожили плоды десятилетий напряженной работы, они не могут поднимать эту тему.
   Сюзерен провел также месяцы в поисках неуловимых гартлингов. Если бы загадочные предразумные были найдены, это оправдало бы любые затраченные здесь средства. Наконец губру разобрались в розыгрыше Утакалтинга, но поиски не прекратили.
   В целом, с самого начала вторжения губру пытались найти изъяны в возвышении неошимпанзе. И хотя они признали высокий статус таких шимпов, как Гайлет, это не означало, что они сдались.
   Предстояла церемония принятия – и Фибен никак не мог уловить всего, что с ней связано, хотя Гайлет старалась объяснить ему.
   Он почти не замечал шимпов на улицах, вспоминая отрывки из объяснений Гайлет.
   – …расы клиентов проходят через стадии, и переход на каждую новую стадию сопровождается церемониями, санкционированными галактическим Институтом возвышения… Эти церемонии очень дороги, и им можно помешать политическими маневрами… Для губру оплатить и провести церемонию клиентов волчат беспрецедентно… И сюзерен предлагает убедить весь свой народ вести новую политику и прекратить вражду с Землей…
   – Конечно, это подвох…
   Фибен и так мог понять, что подвох будет обязательно.
   Он покачал головой, словно прогоняя все эти слова. Что-то в Гайлет есть неестественное. С возвышением все хорошо, и она безупречный представитель возникающего неошимпанзейства, но ненормально так много и постоянно думать, не давая голове никакой передышки!
   Наконец Фибен пришел на берег, где лежали лодки, вытащенные на случай шторма. С криками ныряли морские птицы, пытаясь выловить последнюю добычу, пока вода не стала неспокойной. Одна из них подлетела слишком близко к Фибену и получила предупредительный удар сторожевого робота. Птица, в биологическом смысле не ближе к птицеподобным губру, чем сам Фибен, в страхе и гневе закричала и улетела на запад.
   Фибен нашел сиденье на конце пирса. Достал из кармана половину сандвича, который спрятал сегодня утром, и стал неторопливо жевать, глядя на облака и воду. На короткий срок он сумел перестать думать и тревожиться. И ни слова не оставалось в голове.
   Теперь все, что ему нужно для счастья, это банан, пиво – и свобода.

 
   Примерно час спустя Ровер настойчиво загудел. Сторожевой робот разместился между Фибеном и водой и начал подскакивать.
   Фибен со вздохом встал и отряхнулся. Пошел вдоль причала в сторону тюрьмы. На пронизываемых ветром улицах оставалось очень немного шимпов. Стражник со странно знакомым лицом нахмурился, когда Фибен подошел к воротам, но без промедления впустил его. «В тюрьму всегда легче войти, чем выйти из нее», – подумал Фибен.
   Сильвия по-прежнему дежурила за своим столом.
   – Хорошо прогулялся, Фибен?
   – Гм. Тебе как-нибудь нужно пойти со мной. Мы заглянули бы в парк, и я показал бы тебе свою имитацию Читы. – И он дружески подмигнул ей.
   – Я уже видела, и, когда вспоминаю, на меня это производит сильное впечатление. – Но тон Сильвии не соответствовал игривой болтовне. Она казалась напряженной. – Заходи, Фибен. Я отключила Ровера.
   – Хорошо. – Дверь с шипением открылась. – Спокойной ночи, Сильвия.
   Гайлет сидела на ковре перед голографической стеной – теперь на ней жаркая саванна. Гайлет оторвалась от книги и сняла очки для чтения.
   – Привет. Чувствуешь себя лучше?
   – Да. – Он кивнул. – Прости за утреннюю сцену. Наверно, у меня был приступ комнатной лихорадки. Теперь я успокоился и могу продолжать работу.
   – На сегодня достаточно. – Она похлопала по ковру. – Садись и почеши мне спину. А я отвечу взаимностью.
   Фибена не нужно просить дважды. Надо отдать должное Гайлет: она отлично расчесывает. Он снял парку и сел рядом с Гайлет. И когда начал перебирать шерсть, она положила руку ему на колени. Скоро ее глаза закрылись. Дыхание вырывалось негромкими низкими вздохами.
   Их взаимоотношения с Гайлет трудно поддаются определению. Они не любовники. Для большинства шимми это единственно возможные и нормальные отношения, особенно в определенные периоды. Но Гайлет очень ясно дала понять, что у нее особое представление о сексуальности, больше похожее на человеческое, женское. Фибен понимал это и не приставал к ней.
   Беда только в том, что он никак не мог выбросить ее из головы.
   Он напоминал себе, что нельзя смешивать сексуальное влечение с другими вещами. «Я могу быть одержим ею, но я не спятил». Занятия любовью с этой шимми потребовали бы такого уровня, до которого он, пожалуй, еще не дорос.
   Перебирая шерсть на шее Гайлет, он встретился с узелками напряжения.
   – Эй, ты действительно напряжена! В чем дело? Эти проклятые гу…
   Ее пальцы больно впились ему в колено, хотя Гайлет не шевельнулась.
   Фибен соображал быстро и тут же продолжил:
   – …гуси-охранники приставали к тебе? Проби возбудились?
   – А если да? Что бы ты сделал? Защищал бы мою честь? – Она рассмеялась. Но он чувствовал ее облегчение, разлившееся по телу. Что-то случилось, он никогда не видел Гайлет такой возбужденной.
   Почесывая ей спину, он наткнулся на какой-то предмет… круглый, тонкий, похожий на диск.
   – Мне кажется, там волосы запутались, – быстро сказала Гайлет, когда он начал его выпутывать. – Осторожней, Фибен.
   – Хорошо. – Он наклонился. – Ты права, узел в волосах. Сейчас распутаю его зубами.
   Ее спина дрожала. Приблизив лицо, он ощутил ее запах. "Как я и думал!
   Капсула для посланий!" Когда его глаз приблизился к капсуле, загорелся маленький голографический проектор. Луч вошел в зрачок и автоматически настроился на его сетчатку.
   Он увидел текст в несколько строк. Но то, что он прочел, заставило его удивленно заморгать: документ был написан от его имени.
   ЗАЯВЛЕНИЕ О ТОМ, ЧТО Я СОБЕРАЮСЬ ДЕЛАТЬ. ЗАПИСАНО ЛЕЙТЕНАНТОМ ФИБЕНОМ БОЛДЖЕРОМ, НЕОШИМПАНЗЕ.
   ХОТЯ ВОВРЕМЯ ПЛЕНА СО МНОЙ ХОРОШО ОБРАЩАЛИСЬ И Я ЦЕНЮ ОТНОШЕНИЕ, КОТОРОЕ БЫЛО КО МНЕ ПРОЯВЛЕНО, БОЮСЬ, МНЕ ПРИДЕТЬСЯ УХОДИТЬ ОТСЮДА.
   ПО-ПРЕЖНЕМУ ИДЕТ ВОЙНА, И МОЙ ДОЛГ БЕЖАТЬ, ЕСЛИ Я СМОГУ.
   МОЙ ПОБЕГ НЕОЗНАЧАЕТ НИ КАКОГО ОСКОРБЛЕНИЯ ДЛЯ СЮЗЕРЕНА ПРАВЕДНОСТИ И ДЛЯ ВСЕГО КЛАНА ГУБРУ. ПРОСТО Я СОХРОНЯЮ ВЕРНОСТЬ ЛЮДЯМ И СВОЕМУ КЛАНУ.
   ЭТИМ ОБЪЕСНЯЕТСЯ ТО, ЧТО Я СОБИРАЮСЬ СДЕЛАТЬ.
   Пространство под текстом красновато пульсировало, словно в ожидании.
   Фибен мигнул. Он чуть отодвинулся, и сообщение исчезло.
   Конечно, он знает о таких записях. Ему нужно только смотреть на красный участок и напряженно думать, и диск запишет его послание вместе с рисунком сетчатки. Равнозначно его личной подписи.
   «Бегство! – Эта мысль заставила сердце Фибена биться чаще. – Но… как?»
   Он, конечно, заметил, что в документе упоминается только его имя.
   Если бы Гайлет намеревалась бежать с ним, она бы упомянула и себя.
   И даже если это возможно, правильно ли он поступит? Он избран сюзереном Праведности партнером Гайлет в деле, может быть, самом сложном и опасном в истории их расы. Как может Фибен в такое время покинуть ее?
   Он приблизил глаз и снова прочел текст, напряженно размышляя.
   Когда Гайлет смогла написать это? У нее есть связь с сопротивлением?
   К тому же что-то в тексте показалось Фибену неправильным. Дело не только в орфографических ошибках. Фибен, бросив один взгляд, заметил, что текст нуждается в добавлениях и переработке.
   Конечно. Написал кто-то другой, не Гайлет, а она просто передает ему, чтобы он прочел!
   – Сюда заходила Сильвия, – сказала Гайлет. – Мы расчесывали друг друга. У нее неприятности с таким же узлом.
   Сильвия! Вот как. Теперь неудивительно, почему она так нервничала.
   Фибен пытался разгадать головоломку. Должно быть, диск прикрепила к Гайлет Сильвия… Нет, она принесла диск в своей шерсти, дала прочесть Гайлет и оставила с ее разрешения.
   – Может, я ошибалась насчет Сильвии, – заметила Гайлет. – Мне показалось, что, в конце концов, она хорошая шимми. Не уверена, насколько можно на нее полагаться, но в основном она хорошая.
   Что сообщает ему Гайлет? Что идея насчет Сильвии принадлежит не ей?
   Гайлет, должно быть, обдумывала и другие предложения шимми; она не может говорить вслух. Даже посоветовать, во всяком случае открыто.
   – Тугой узел, – сказал Фибен, оставив клочок влажной шерсти и откидываясь. – Через минуту попробую снова.
   – Хорошо, не торопись. Уверена, ты справишься.
   Фибен принялся расчесывать другое место, возле ее правого плеча, но в мыслях витал далеко.
   «Давай, думай», – подгонял он себя.
   Но все так неясно! Должно быть, оборудование сюзерена Праведности вышло из строя, когда Фибена выбирали образцом «продвинутого» неошимпанзе.
   В данный момент Фибен чувствовал себя кем угодно, но не разумным существом.
   «Ну, ладно, – сосредоточился он. – Итак, мне предлагают побег. Прежде всего, возможно ли это?»
   Во-первых, Сильвия может быть провокатором, а ее предложение – ловушкой.
   Но это не имеет никакого смысла! Фибен никогда не давал слова, не обещал не убегать, если представится возможность. Наоборот. Его долг как офицера – бежать, особенно если он может это сделать вежливо, соблюдая традиции и протоколы поведения галактов. В сущности, принятие предложения должно рассматриваться как правильное решение. Если это еще один тест губру, он должен сказать «да». Такой ответ удовлетворил бы непостижимых ити… показал бы им, что он понимает обязанности клиента.
   Но предложение может оказаться реальным. Фибен вспомнил поведение Сильвии. В последние несколько недель она выглядела очень дружелюбной.
   Невозможно поверить, что это просто игра.
   «Хорошо. Но если это так, как она собирается вытащить меня отсюда?» Есть только один способ узнать – спросить ее. Любой побег связан с обманом следящих систем. Возможно, есть способ сделать это, но Сильвия сможет им воспользоваться только один раз. Как только он и Гайлет начнут задавать вопросы вслух, решение уже должно быть принято.
   "На самом деле я решаю, стоит ли говорить Сильвии: «Хорошо, давай выслушаем твой план». Если я скажу «да», нужно приготовиться.
   Но куда уходить?"
   Конечно, на это есть только один ответ. В горы, к Атаклене и Роберту, докладывать все, что он узнал. Значит, придется выбираться не только из тюрьмы, но и из Порт-Хелении.
   – У соро есть предание, – негромко сказала Гайлет. Глаза ее оставались закрытыми, она как будто совершенно расслабилась, пока он расчесывал ей плечо. – В нем рассказывается о некоем воине-паха. Это случилось, когда еще не закончилось возвышение паха. Хочешь послушать?
   Фибен удивленно кивнул.
   – Конечно, Гайлет.
   – Хорошо. Ты ведь слышал о паха. Они хорошие воины и верные клиенты соро. Они успешно проходили тесты, которые предлагает Институт возвышения.
   И вот однажды соро решили возложить на них некую ответственность: послать группу паха охранять посольство соро в Семь Вращающихся Кланов. – А, это цивилизация машин, верно?
   – Да. Но они не преступники. Одна из культур машин, которая присоединилась к галактическому сообществу в качестве почетного члена.
   Обычно они стараются держаться подальше, живут в спиралях и рукавах с высокой плотностью, где не могут жить ни кислородо-, ни водорододышащие существа.
   «К чему она клонит?» – думал Фибен.
   – Ну вот, посол соро вел переговоры с Семью Вращающимися, а в это время разведчик-паха заметил что-то на краю местной системы и отправился посмотреть.
   – И так уж случилось, что он увидел торговый корабль Семи Вращающихся, на который напали бродячие машины.
   – Спятившие? Межпланетные пираты?
   Гайлет содрогнулась.
   – Ты начитался фантастики, Фибен. Нет, просто преступники-роботы в поисках добычи. Наш паха не получил ответа на свой запрос об инструкциях и решил проявить инициативу – вмешался в схватку, сверкая лазерами.
   – Попробую догадаться. Он спас торговый корабль.
   Она кивнула.
   – Бродяги убежали. Семь Вращающихся были благодарны ему. И в качестве награды спорный вопрос выиграли соро.
   – Так он герой.
   Гайлет покачала головой.
   – Нет. Его отправили домой, обесчестив за то, что он действовал по собственной инициативе.
   – Сумасшедшие ига, – сказал Фибен.
   – Нет, Фибен. – Она коснулась его колена. – Это очень важно.
   Инициатива новой расы клиентов – это хорошо, но не во время деликатных переговоров на уровне галактов. Ты ведь не станешь доверять умному ребенку атомную энергетическую установку?
   Фибен понял, к чему ведет Гайлет. Им предлагают сделку, которая кажется очень хорошей для Земли – внешне по крайней мере. Сюзерен Праведности предлагает финансировать церемонию принятия неошимпанзе. Губру не будут возражать против статуса патронов у людей и прекратят свою вражду с Землей. А в обмен он хочет, чтобы при помощи гиперпространственного шунта Фибен и Гайлет рассказали всем пяти галактикам, какие губру хорошие.
   Как будто действия губру направлены на спасение своего престижа, а для Земли это большая победа.