Бродерик Аннетт. Просто любовь

   — Да-да.
   — Ну так мы поедем?
   — Если хочешь.
   — Еще бы я не хотел. А когда?
   — Окончательно мы еще не договорились.
   Он сказал, что позвонит через несколько дней, и мы тогда решим.
   — А когда он позвонит, я могу поговорить с ним?
   — Если будешь дома, то конечно.
   Но получилось так, что Коул позвонил в следующую пятницу, когда Тони еще не вернулся из школы.
   Сняв трубку, она тотчас узнала его глубокий голос.
   — Извини, что не смог позвонить тебе раньше, — сказал он после того, как без всякой необходимости назвал себя. — Мне пришлось решить несколько проблем. Они отняли больше времени, чем я предполагал.
   — Ничего страшного. Мы не договаривались о конкретном дне.
   — Да, но мне не терпелось скорее спросить тебя, обдумала ли ты мое предложение.
   — Не только обдумала. Я сказала о твоем предложении Тони. Так что теперь все зависит от него. Он тут же собрал вещи и был готов ехать в любую минуту.
   Наступила пауза, и ей показалось, что он растерялся. Когда Коул заговорил, Эллисон поняла, что была права. Он не ожидал, что вопрос об их приезде на ранчо, хотя бы на короткое время, решится так просто.
   — А как он воспринял повод?
   — В подробности я не вдавалась. Мне еще не ясно самой, что со всем этим делать. Он считает, что его отец умер. Пока не вижу причин вносить в его душу сумятицу.
   — Понятно.
   Снова наступила долгая пауза.
   — Слушай, Коул, я знаю, что тебе тяжело, но и мне нелегко. Узнать, что ты никогда не получал моих писем, для меня было ударом. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что ты никогда ничего не знал. Я хочу сказать, что долгие годы я жила в уверенности, что тебе просто нет до этого дела, и вдруг узнаю… Ну, понимаешь, очень трудно перестроиться, когда много лет думал одно, а на самом деле оказывается, что все было совсем не так.
   — Я в таком же положении, Эллисон, поверь мне. Ночами я лежу и думаю, что надо было тогда что-то предпринять. Ведь я мог нанять кого-нибудь, чтобы тебя найти. Или заставить Летти сказать, куда вы уехали. Я понял, что пассивное страдание — самая бесполезная трата энергии.
   — Ты прав.
   — Мне хочется отбросить прошлое и начать все сначала. Пусть все будет так, как если бы я, скажем, встретил привлекательную вдову с четырнадцатилетним сыном И понял, что они мне очень дороги и мы можем…
   У Эллисон защемило сердце.
   — О, Коул. Не думаю, что это возможно. — И Эллисон кинулась объяснять. — Я в состоянии понять твое желание сблизиться с Тони. Это естественно. И, насколько я вижу, он тоже этого хочет. Не поверишь, оказывается, он готовил в школе доклад про тебя. Удивительное совпадение! Что же касается меня, то все в прошлом, Коул. Я встречаюсь с Эдом, и было бы не правильно…
   — Эд? Какой еще Эд?
   Она улыбнулась, уловив раздражение в его голосе.
   — Человек, с которым я встречаюсь уже год. Помнишь, я упоминала о нем, когда ты был здесь. Его нет сейчас в городе.
   — А у тебя с этим Эдом серьезно? Нет, чуть не вырвалось у нее. Но с Эдом ей было удобно и надежно. Он ничего не требует и ценит ее общество, когда бывает в городе, а это случается примерно раз в
   месяц. Но нужно ли ей, чтобы Коул об этом знал?
   — Думаю, для тебя это не должно иметь никакого значения. Мы с тобой были друзьями очень давно. Давай посмотрим, как сложится наша дружба в дальнейшем. Хорошо? Коул стиснул зубы, чтобы не выпалить: ничего хорошего в этом нет. Дружба его мало устраивает. Черт побери, он бы хотел гораздо большего. Его однажды уже одурачили. Но на сей раз он настроен решительно и будет биться до конца.
   Вместо всего этого Коул сказал:
   — Конечно, Эллисон. Как скажешь.
   Он слышал, как она с облегчением вздохнула.
   — Спасибо за понимание, Коул. Я это ценю.
   — Нет проблем. Да, кстати, сегодня я отвез Летти в Остин. Она на все лето отправляется с приятельницей путешествовать по Европе. Они совершат пару круизов мимо Шотландских островов и вдоль Ривьеры. Так что на ранчо ты будешь в обществе холостяков братьев Коллоуэев.
   — Как дела у Камерона?
   — Ему лучше. Злой как черт. Надеюсь, повеселеет, когда увидит тебя.
   — Ты так думаешь? — с интересом спросила Эллисон.
   — Уверен. Но не вздумай предложить ему свои услуги в качестве сиделки.
   Потом они обсудили предполагаемую дату отъезда. Эллисон уже договорилась со Сьюзен, что та займется галереей в ее отсутствие. Перед тем как повесить трубку, Эллисон согласилась, чтобы Коул приехал за ними в Мейсон.
   Положив трубку, Коул, довольный, улыбнулся. И хотя он знал, что ему придется всю неделю вкалывать вдвойне, чтобы выкроить время для поездки на ранчо в первой половине июня, его это не тревожило. Он должен сделать все, чтобы вернуть Эллисон в «Круг К».
   Она всегда была упрямой. В этом есть свой шарм. По этой части у него явное преимущество с этим Эдом — уж кому-кому, а ему, Коулу, хорошо известны все ее слабости. Он знает, чем задеть ее за живое, как заставить быть самой собой.
   Но где-то в глубине души Коул надеялся, что никакие уловки не понадобятся, что она все еще любит его. Эта надежда будет поддерживать его в предстоящие трудные и важные дни.
   Эллисон решила сесть на заднее сиденье роскошного автомобиля, чтобы Тони устроился рядом с Коулом. Коул постарался скрыть улыбку, когда она предложила расположиться именно таким образом, заранее соглашаясь на любой вариант.
   Не прошло и получаса, как Коул почувствовал себя не совсем уютно. Тони Альварес обладал острым умом и, казалось, решил оттачивать его, задавая кучу каверзных вопросов.
   — Вы давно знаете маму? — начал Тони с самого безобидного.
   Коул взглянул сквозь очки, которые он надевал за рулем, в зеркало заднего обзора: Эллисон листала журнал и, казалось, совсем не обращала внимания на их беседу.
   Ну что ж, прекрасно. Ему доставит удовольствие посвятить сына в детали прошлого по его собственному выбору.
   — Со дня ее рождения. Хотя какие у нас были отношения именно в тот момент, я не помню, — сказал он, поглядывая в зеркало назад, чтобы видеть реакцию Эллисон. — Мне было тогда всего два с половиной года. Что я хорошо помню с раннего детства, так это то, как твоя мама ходила за мной повсюду, как хвостик.
   Тони засмеялся.
   — Хотел бы я на это посмотреть.
   — С того момента, как я стал самостоятельно одеваться, у меня всегда была на ранчо куча дел. И твоя мама во всем мне помогала. Ей это было не трудно, потому что она была хорошей спортсменкой.
   Тони посмотрел через плечо.
   — Теперь понятно, почему она все время заставляет меня заниматься хозяйством. Наверное, считает, что это закаляет характер.
   По его тону можно было понять, что это ему не слишком нравится.
   — Возможно, — согласился Коул, пряча улыбку.
   — Как же вышло, что вы потеряли друг друга из виду, коли вы такие друзья?
   Уф… Ребенок безошибочно нащупал самую болезненную точку, сам того не понимая.
   Коул еще раз взглянул в зеркало. На этот раз Эллисон смотрела на него в упор, ожидая, что он ответит.
   Для нее самой было бы лучше, если бы Коул сейчас сказал правду. Но он понимал, что еще не время взвалить на плечи Тони собственные грехи. Нет, пока он этого не сделает, как бы ему ни хотелось.
   — В то время на нас обрушилось столько несчастий сразу. Ты же понимаешь, тогда мы были немногим старше, чем ты сейчас. — Только произнеся это вслух, Коул прочувствовал смысл своих слов. Бог ты мой, ведь Эллисон была всего на три года старше, чем Тони сейчас, когда забеременела! Она же, в сущности, была ребенком! — После того как мои родители погибли в автомобильной катастрофе, я вернулся в колледж.
   — О, как это ужасно! Я вам сочувствую.
   — Спасибо. Никто никогда не готов потерять родителей, да еще так внезапно. — Коул помолчал вспоминая. — Я был попросту раздавлен своим горем и только потом обнаружил, что твоя мама и дедушка уехали с ранчо. Больше я о них никогда не слышал.
   — А вы знали моего папу?
   — Твоего папу? — переспросил Коул и откашлялся.
   — Ну да, мама никогда о нем не рассказывает. Ей, наверное, это больно, хотя и прошло столько лет. Я иногда думаю, это от того, что я ей его напоминаю. Она иногда смотрит на меня, и у нее такое смешное выражение лица, будто перед ней не я, а кто-то другой. Когда я был поменьше, я часто спрашивал о нем маму, но это всегда ее расстраивало, и я перестал.
   — Да, я не помню его, — сказал Коул наконец. — Должно быть, мама встретила его после того, как уехала.
   — А вообще-то это и не важно. Я хочу сказать, мне, конечно, жалко, что он умер и все такое, но я рад, что он был, а иначе бы меня на свете не было.
   — Это верно.
   — Как я понимаю, не важно откуда ты, важно куда идешь.
   — Глубокая мысль. Мне кажется, ты знаешь, куда идешь.
   — Думаю, что да. Мама хочет, чтобы я пошел в колледж, и она права. Но чего бы мне по-настоящему хотелось — так это поработать пару лет на ранчо. Как мой дедушка. Если бы вы только видели его призы! Мне кажется, я тоже смогу заработать деньги и купить себе ранчо.
   — Так ты что же — хочешь стать хозяином ранчо?
   Тони улыбнулся.
   — Я знаю, вы скажете, что на ранчо нельзя сделать большие деньги. Я слышу это всю жизнь, но мне кажется, это просто слова. Говорят одно, а сами ранчо не бросают — Люди хотят разнообразить свою жизнь. Тони озадаченно посмотрел на Коула.
   — В каком смысле?
   — В том смысле, что можно понемножку заниматься ранчо, вложить средства в какую-то недвижимость, скажем, в нефтяной бизнес, или завести небольшое дело…
   — А, как вы, да? Но у вас большая семья, не так ли? Я хочу сказать, вам не надо все это делать одному.
   Да, такими вопросами этот четырнадцатилетний малый загоняет кого хочешь.
   — Это верно. Зато я сделал наш семейный бизнес более прибыльным. Улучшил наше племенное стадо…
   — Добились принятия закона, который продвинул ваш нефтяной бизнес, — добавил Тони.
   Коул невольно скосил глаза на мальчика, во все глаза смотревшего в окно. Можно подумать, у этого ребенка по утрам на завтрак «Уолл стрит джорнал». Он взглянул в зеркало и увидел затылок Эллисон, уткнувшейся в журнал.
   — Ты не проголодался? — спросил Коул в отчаянной попытке сменить тему.
   Тони улыбнулся.
   Я всегда хочу есть. Мама зовет меня бездонной бочкой.
   — Мы можем остановиться перекусить, если хочешь. Вон в том ресторанчике у дороги подают удивительно вкусное копченое мясо, я такого больше нигде не ел. А рецепт соуса к нему они держат в строгом секрете.
   — Вот здорово! — Тони с обожанием в сверкающих черных глазах посмотрел на Коула. В этот момент Коул навсегда влюбился в своего сына.

Глава 8

   -Эллисон! Ну конечно же, я тебя помню! — улыбаясь, воскликнул Кэмерон, встречая их в коридоре на костылях. Он передвигался на них уже с неделю, предварительно освоив специальную раму для ходьбы. — Знаешь, я ведь был влюблен в тебя в детстве, считал тебя идеалом и совершенством.
   Руки Коула и Тони были заняты багажом, а Эллисон, придерживая открытую дверь, пропускала их в дом. В чем меньше всего нуждался Коул в данный момент, так это в том, чтобы его брат изливал свои чувства гостье. Он метнул взгляд на Эллисон — она явно смутилась, отчего еще больше похорошела, хотя, казалось, больше некуда.
   — О Кэм, спасибо на добром слове, — смеясь, поблагодарила она его. Кэмерон вздохнул.
   — С возрастом в тебе появилось еще нечто, неотразимо действующее на мужчин, уж поверь мне. — Не ожидая ее реакции на комплимент, Кэмерон обратился к Тони. — Привет. Ты, должно быть. Тони. Меня зовут Кэмерон. Я брат Коула. Его младший брат.
   — Ты что-то слишком разговорился, — вмешался Коул и добавил:
   — С тех пор как он сидит дома, он просто невыносим. Вот что значит избыток свободного времени. Не дождусь, когда Кэм вернется к работе.
   Тони подошел к Кэмерону.
   — Сочту за честь с вами познакомиться, сэр.
   — Ба, наконец-то в доме появился хоть один учтивый человек. Коул предложил:
   — Кэмерон, почему бы тебе не поделиться с Тони своими знаниями, не рассказать ему о преимуществах торговли недвижимостью по сравнению с вложениями в нефтяную промышленность и тем более доходами от выращивания крупного рогатого скота. — Коул невинно улыбнулся. — А тем временем я покажу Эллисон ее комнату.
   Он пригласил ее подняться по лестнице на второй этаж и очень пожалел, что у него не было камеры, чтобы заснять выражение лица Кэма, когда Тони, подхватив предложенную тему, с ходу принялся ее развивать.
   Пока они поднимались наверх, Коула не покидала улыбка.
   — Кэмерон, похоже, свыкся со случившимся? Не так ли?
   — Нет, это одна видимость. Он все копит в себе и когда-нибудь взорвется.
   — Я-то его помню тихим, даже робким. Коул улыбнулся.
   — Да, конечно, рядом с тобой.
   Она покачала головой в знак того, что разговор всерьез на эту тему невозможен.
   Коул остановился перед одной из дверей, поставил вещи на пол и открыл ее.
   — Я выбрал для тебя эту комнату. Думаю, тебе здесь будет удобно, поскольку рядом ванная. — Он занес ее вещи, а потом пошел дальше по коридору. — А это, как мне кажется, подходящая комната для Тони. Раньше в ней жил Коди. Он давно переехал в комнату побольше, а здесь остались на стенах постеры и всякая мальчишеская мура. — И, повернувшись к ней, спросил:
   — Кажется, у Тони с Коди такая же разница в возрасте, как у меня с Кэмом. Так что они вполне могли бы чувствовать себя братьями.
   — Вполне, но они не братья.
   Не взглянув на нее, Коул поставил чемодан Тони возле кровати, а когда поднял глаза, заметил в ее глазах боль. Он подошел к Эллисон и обнял ее за талию.
   — Думаю, все будет хорошо. Вот увидишь. А пока я очень рад, что вы оба здесь.
   Она тоже обняла его, ухватившись руками за ремень на спине.
   — Все это так странно.
   Он немного отстранился, чтобы видеть ее лицо.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Я странно чувствую себя здесь, наверху. За все годы, проведенные на ранчо, мне ни разу не довелось сюда подняться. Я могла заходить в определенные комнаты на первом этаже, но сюда — никогда. Мне здесь как-то не по себе.
   — Дорогая, это чушь! Разве кто-нибудь запрещал тебе сюда ходить?
   — Нет, вслух — никто и никогда. Но я сама понимала это с самых ранних лет.
   — Ну тогда пора избавляться от комплексов. Пошли. Давай покажем Тони ранчо. Я хочу, чтобы ты увидела, как много здесь всего переменилось.
   Когда вечером Эллисон вернулась к себе в комнату, у нее голова раскалывалась от впечатлений и пережитых эмоций. Ей казалось, что время сместилось. Словно не было пятнадцати лет, прожитых вне ранчо. Как будто она никуда не уезжала, отец где-то рядом, и жизнь идет своим чередом. И вместе с тем ей было обидно за Тони. Эллисон видела, с какой жадностью он задает вопросы, как ему хочется все потрогать, с каким неподдельным интересом он все осматривает, впитывая впечатления как губка. А ведь все это должно было стать частью его жизни с самого рождения.
   Разве она могла рассказать ему правду? Как бы она объяснила, почему он лишен всего этого? Он не знает, кто такая Петиция Коллоуэй, и она искренне надеется, что никогда не узнает.
   Даже сейчас, в просторной комнате, выделенной Коулом, она не могла отделаться от ощущения, что Летти может в любой момент ворваться и выгнать ее вон.
   Чушь, конечно. Она просто устала. В этом все дело. Накануне отъезда она долго не могла заснуть и всю ночь почти не спала. Она думала о том, что неожиданно вернулась в прошлое, которое с таким трудом пыталась забыть. С того момента, как они свернули с хайвея на дорогу к ранчо, Эллисон поняла, что это возвращение в молодость будет куда более болезненным, чем она ожидала.
   Перемены на ранчо были разительными. Новая крыша Большого Дома сияла на солнце, ярко контрастируя со свежевыкрашенными в белый цвет стенами. Они остановились прямо перед парадной дверью в десять футов высоты. Она же — гость Коллоуэев.
   Оглядев комнату, Эллисон напомнила себе об этом. Ну что ж, в таком случае она попытается насладиться своим новым статусом в полной мере.
   Эллисон заглянула в ванную, оборудованную самыми последними новшествами. Ванная была такой роскошной, какой только может быть ванная.
   Огромная квадратная ванна, к которой вели ступеньки, примыкала к противоположной стене. У другой стены стояла застекленная кабинка — душ на двоих. В ванне было тоже два сиденья. И кругом зеркала — на потолке, на стенах.
   Ничего более роскошного и настраивающего на эротический лад она никогда не видела. Порадовавшись за себя, Эллисон принялась заполнять ванну водой.
   На полках вдоль ванны стояли ряды шампуней, кремов, лосьонов и прочего. Заглянув в спальню, она увидела, что кто-то уже распаковал ее вещи, и обнаружила приготовленную ночную рубашку.
   Когда она вернулась, ванна была полна. Эллисон заметила на полке большую свечу и спички. Ей захотелось зажечь ее и выключить верхний свет, что она и сделала. Сразу во всех зеркалах отразился ровный свет пламени, сгладивший очертания всех предметов. Выскользнув из одежды, Эллисон погрузилась в воду.
   Вода божественно расслабила ее усталое тело. Она нажала на кнопку, и со стенок брызнули массирующие струйки. Уютно устроив затылок на подголовнике, Эллисон закрыла глаза, непривычно ощутив себя изнеженной богатой дамой.
   Ее отвлек звук открываемой двери. Округлившимися от удивления глазами Эллисон увидела, как из второй двери в ванную вошел Коул в коротком ярко-зеленом бархатном халате.
   Струйки воды взбивали вокруг нее обильную мыльную пену, тем не менее Эллисон попыталась поглубже спрятаться в воду.
   Она хотела грозно спросить, что он здесь делает, но, вдохнув пену, закашлялась. Однако Коул как бы угадал ее вопрос и с наигранным удивлением поднял брови.
   — Разве я тебе не говорил? В наших комнатах общая ванная.
   — Нет, ты забыл упомянуть этот незначительный факт, — наконец сумела выговорить она.
   Коул внимательно посмотрел на нее.
   — Я люблю в это время прийти сюда и расслабиться после трудного дня. Вижу, ты нашла свечу. С ней гораздо уютнее, правда?
   Он взялся за поясок своего халата.
   — А что ты собираешься делать? Коул смущенно посмотрел на нее.
   — Надеюсь, ты не будешь против, если я разделю с тобой это удовольствие? Здесь достаточно места для двоих, тесно не будет.
   Не успела она возразить, как в этом уже не было смысла. Коул скинул халат и шагнул в воду.
   От вида его крупного обнаженного тела у нее перехватило дыхание.
   Перемены, произошедшие за эти годы с телом Коула, были впечатляющими. Перед ней был зрелый мужчина с широкой грудью, покрытой густой растительностью, сильными руками и мощным разворотом плеч, а его бедра… Она зажмурилась с твердым намерением не смотреть и лишь по движению воды почувствовала, когда он погрузился в ванну.
   Он был прав. Места действительно хватило для двоих, и только их ноги соприкасались. Эллисон не подала виду, как ей это было приятно. Коул взял ее за щиколотки и положил ее ноги себе на бедра. А его ноги обхватили вокруг бедер ее.
   Эллисон услышала, как при этом он крякнул от удовольствия.
   — Мы установили эту ванну прошлой зимой. И хотя это обошлось недешево, оно того стоило. В ней тонут все боли и печали.
   — Коул, тебе не надо было приходить сюда, ты и сам прекрасно знаешь. Вдруг Тони увидит, что он подумает?
   — А что, ему обязательно знать об этом?
   — Конечно, нет, но…
   — Никого не касается, чем ты занимаешься в ванной в свободное время. Не так ли?
   — Дело в том, что…
   — Дело в том, что тебе надо отдохнуть, ты вся как натянутая струна.
   И он погладил ее ноги от бедер до икр, слегка их массируя.
   — Коул, перестань.
   — Расслабься, дорогая. Я не собираюсь злоупотреблять ситуацией.
   — А как ты называешь то, что ты делаешь? Ты поселяешь меня в комнате, где, как тебе известно, общая с тобой ванная, и даже не удосуживаешься предупредить меня об этом, а потом ждешь момента, чтобы застать меня врасплох и пытаешься… — Она замолчала, казалось, подыскивая слова.
   — Ну, ну, продолжай, и что же дальше?
   — Не будешь ли ты так любезен выйти и подождать, пока я вымоюсь?
   — Нет, не буду. А что еще? — спросил он с усмешкой.
   — Прекрасно. Тогда выйду я, чтобы ты мог в полной мере получить удовольствие…
   Она дернулась, но тут же до нее дошло, что, стоит ей подняться, она окажемся вся на виду.
   Эллисон снова погрузилась в воду по самый подбородок и сердито смотрела на него.
   — Послушай, лучше расслабься и наслаждайся купанием. Я обещаю, что не буду кусаться.
   При этом он лукаво улыбнулся:
   — Конечно, я был бы не прочь поцеловать тебя, если бы ты меня хоть немного приласкала. — Коул взял мыло и стал тереть им свою широкую волосатую грудь.
   Решив не поддаваться на провокации, Эллисон тем не менее жадно следила за каждым его движением, помимо ее воли будившем в ней чувственность. От мыла и воды волосы у него на груди становились блестящими и закручивались в упругие кольца.
   Коул делал вид, что совершенно не обращает на нее внимания, и Эллисон снова почувствовала негу от прикосновения к телу тонких струек воды. Наверное, ей не стоит сердиться, никакая опасность ей не грозит.
   Неужели и в самом деле не грозит? — прозвучал в ней внутренний голос. А когда в последний раз мужчина вызывал у тебя такую реакцию, как сейчас? Ничего не скажешь, она никогда не была в одной ванне с мужчиной.
   — Коул, почему ты так себя ведешь? Их глаза встретились.
   — Всю неделю до твоего приезда на ранчо я не мог думать ни о чем другом. Мне так хотелось, чтобы ты снова была рядом, чтобы между нами все было, как прежде. Я понимаю, трудно забыть обиды и вычеркнуть из памяти пятнадцать лет жизни, но я хочу, чтобы мы оба преодолели все, что нам мешает быть вместе. Нельзя, чтобы твой приезд остался всего лишь визитом вежливости. Нам с тобой не удается даже толком поговорить, потому что мы все время на людях. А мне нужно больше чем простой разговор, думаю, нам обоим это нужно. — И он протянул к ней свои мыльные руки. — Здесь мы лучше, чем где бы то ни было, можем как бы познакомиться заново.
   — Я не хочу близости, — сказала она твердо.
   — Спасибо, что предупредила, дорогая, но я и не прошу о ней. Эллисон покраснела.
   — Вот и хорошо, что мы понимаем друг друга, — смущенно пробормотала она.
   — А теперь, коли мы решили этот вопрос, иди ко мне, я потру тебе спинку. — Он привлек ее и развернул к себе спиной.
   Коул начал со спины и шеи, нежно их массируя и одновременно шепча ей на ухо ласковые слова. Его пальцы постепенно спускались по позвоночнику вниз. Умелые прикосновения и успокаивающий тон сделали свое дело. Напряжение спадало. Наконец она заметила, что Коул больше не поглаживает ее по спине. Она просто лежит спиной у него на груди, а его руки обнимают ее за талию.
   В таком положении не составляло труда заметить, что он готов к близости. Он ласково поглаживал ее живот, время от времени касаясь грудей, наполнявшихся под его руками желанием.
   Эллисон умом понимала, что должна быть против близости, но ее тело больше не слушалось ее. Ее руки и ноги отяжелели, веки слипались, шея не удерживала голову, и опершись затылком о его плечо, она сладко вздохнула.
   — Эллисон?
   — М-м-м…
   — Я хочу, чтобы ты кое-что обдумала за эти две недели и дала мне ответ. Но не сейчас.
   — Что именно? — расслабленно пролепетала она.
   — Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. И чтобы мы — ты, я и Тони — впредь всегда были вместе.
   Эллисон беспокойно заворочалась.
   — Даже не пытайся мне сейчас возразить. Я просто хочу, чтобы ты подумала о моем предложении и знала, чего я добиваюсь. Не надо упрекать меня за то, что я не был рядом, когда это тебе было так нужно. Мой грех. Я пытаюсь тебе внушить, что провести всю оставшуюся жизнь с тобой и Тони — моя единственная мечта. Не знаю, нужен ли я теперь тебе, но ты мне нужна. Иначе моя жизнь не будет полноценной. Я пятнадцать лет провел без тебя. И выдержал. Но больше я так не хочу. — Коул запрокинул ее голову и поцеловал в шею. — Так что подумай, дорогая, ладно? Мы поговорим об этом перед отъездом.
   Он резко встал. Вода, стекающая с его тела, хлынула на нее так, что ей пришлось прикрываться руками. Коул вышел из ванны, спустился по ступенькам на пол, наскоро вытерся и накинул халат.
   — Постарайся не утонуть. Слышишь?
   Тихо закрыв за собой дверь, он оставил ее в полной растерянности среди торжественного мерцания свечи, в окружении журчащих струек воды.
   Эллисон моргала, пытаясь убедиться, что это не сон. Ведь не спала же она эти полчаса, и Коул действительно был здесь? И что он сделал? Заставил ее неотступно думать о нем, чего она никак не могла себе позволить. Соглашаясь приехать на ранчо, она дала слово строго контролировать себя, не поддаваться его влиянию. И думала, что самое безопасное место для нее — это ее комната и ванная.
   Что же ей теперь делать? Перебраться в другую комнату? Запираться от него на ключ, пока она гостит здесь? Или пусть все будет так, как будет? Эллисон улыбнулась про себя.
   А что в этом плохого? Насладиться тишиной на ранчо, дать волю старым воспоминаниям, пусть даже болезненным, накопить новые радостные впечатления, которые можно будет увезти с собой домой. Нажатием кнопки она нехотя остановила поток воды и очень быстро ванна была пуста. Эллисон почувствовала, что усталость отступила, но тело снова было сковано, на сей раз возбуждением, охватившим все ее существо.