Страница:
Официант возвращается, и Лайам делает заказ: несколько роллов из разных обитателей моря, и мне остается только гадать, как долго они томились в темных глубинах. Но я улыбаюсь, как будто нам сейчас принесут десять фунтов икры и горячие блины. Время от времени слышу знакомое слово – моццарелла, и радуюсь, что в блюдах будет хотя бы один известный мне ингредиент.
– А теперь расскажи мне о Лейн Силверман, – просит Лайам, и я оказываюсь на грани сердечного приступа, думая, что разговор пойдет о работе и мне придется выкручиваться весь вечер, но тут он добавляет: – Только не говори мне о журналистской карьере и полученных наградах. Наш ужин сегодня не связан с работой.
Мне удается сделать вдох – признак того, что на этот раз я не попала в эпицентр шторма и выжила. Приятно думать, что впереди тебя ожидает общение без разговоров о делах, журнале «Космополитен» и Эм-энд-Эмс. Мне это кажется вполне осуществимым, ведь с этим человеком я чувствую себя все комфортнее. А раз так, нужно начать разговор посексуальнее, и я пытаюсь придумать что-нибудь интригующее.
Оглядываюсь в поисках подходящей темы и вижу вокруг множество элегантных женщин с идеально прямыми волосами, сумочками от известных дизайнеров, по форме напоминающими багеты; мужчин в рубашках с накрахмаленными воротниками и джинсах, состаренных рукой профессионала, или свежевыглаженных брюках. Да уж, не особо вдохновляющий предмет для беседы. Но вот за столиком в углу я замечаю целующуюся пару.
И начинаю в стиле телевизионных шоу:
– Ну, например, я люблю долгие прогулки по пляжу с поцелуями при луне и водные виды спорта.
Как у людей, говорящих подобную чушь, может что-то получаться в отношениях?
– Боже мой, не могу поверить! Даже не мечтал, что мы так идеально подойдем друг другу, когда встретил тебя у барной стойки, вернее, твой бокал встретил мой пиджак под стойкой бара. – Удивленно поднимает брови. – Значит, еще ты должна любить развлечения, общение и, – глубоко вздыхает, – собак. – Лайам сентиментально прижимает ладонь к сердцу, ожидая ответа.
Неужели участники английских шоу так похожи на нас, американцев? Я почти не сомневалась, что жители этой страны любят тосты, послеобеденный чай и королевскую семью. Видно, правильно говорят, что люди всегда остаются людьми, где бы они ни жили.
– Так и есть! Нас, похоже, свела сама судьба! Еще я ненавижу играть в игры, классно целуюсь и у меня идеальная фигура. Ищу человека, готового остепениться и создать семью. – Меня вдруг охватывает паника. Вдруг Лайам не поймет, что я пошутила, и примет меня за полную дуру, которая хочет захомутать какого-нибудь парня и использовать для реализации мечты о сказочной жизни.
Но я ведь совсем не такая! Я прекрасно знаю, что мужчина – это живой человек со своими мыслями и чувствами, а не простой монтаж из любимых киногероев, который можно в любой момент включить и посмотреть в мире грез. (Хотя если взять Брэда Питта, скрестить его с Беном Аффлеком, добавить капельку от Джона Кьюзака – мог бы получиться просто потрясающий экземпляр.) Нет, все же мне еще рано думать о детях!
– Надеюсь, некоторые игры ты все же любишь, – подмигивает он мне. В другой ситуации я бы решила, что он просто противный приставучий мужик, но у Лайама это получается необычайно сексуально и он достигает своей цели.
Я снова расслабляюсь, ведь наши отношения дарованы судьбой (шутка), и понимаю, что сейчас идеальный момент для следующего этапа нашей беседы. Почти не сомневаюсь, что такого сексуального мужчину, как Лайам, могут интересовать только чувственные женщины.
– Я очень люблю игры с перьями и теплым шоколадным соусом, – отвечаю я.
– Посмотрим, предлагают ли это здесь в качестве десерта. Я сижу, положив ногу на ногу, и, сама не знаю почему, постоянно меняю их местами.
Лайам оказался совсем непохожим на других, пожалуй, даже слишком. Поэтому, когда приносят счет и близится момент расставания, сердце сжимается у меня в груди. Знаю, что не нужно слишком серьезно относиться к этому свиданию, ведь я еще плохо знаю Лайама. Я просто не могу дать волю чувствам. Ведь предполагалось, что этот вечер – всего лишь маленькая проба сил перед началом серьезной работы по поиску моего Эм-энд-Эмс, которая откроет мне дорогу к настоящей, с множеством призов и наград, журналистской карьере. К тому же я никогда не умела правильно прощаться!
Не понимаю, откуда у многих женщин берется хладнокровие, чтобы сразу после идеального свидания отправляться домой и потом не сожалеть об этом. Наверное, именно так и нужно поступать – со словами: «Спасибо, все было просто отлично, но завтра мне нужно рано вставать, поэтому я отправляюсь спать». Но решиться произнести эти слова не так просто, как может показаться. Пока Лайам передает кредитную карточку официанту (он не позволил мне даже достать кошелек – перехватил мою руку и покачал головой, а у меня зазвенело в ушах, бросило в жар, потом в холод), я погружена в фантазии о том, как он, крепко ухватив меня за волосы, нежно покусывает мне ухо. Дело в том, что большую часть вечера мы говорили о сексе. Это была легкая беседа, никакой похабщины. Случайная мысль: вполне вероятно, что ваши действия кажутся вам сексуальными и забавными, но для человека со стороны, или, правильнее сказать, для одинокой женщины, выглядят грубыми и дешевыми – она будет ревностно следить за вами, прислушиваться к разговору и таращить глаза. (Не могу похвастаться, что никогда не была на месте такой женщины.)
Я же, насладившись розовым, оранжевым и зеленовато-голубым коктейлями, готова прямо сейчас сорвать с Лайама одежду и потребовать большой пакет шоколада с собой. Особенно после того, как он медленно, ложечка за ложечкой, кормил меня теплым шоколадным пралине, пока я не съела все до последней капли. Во время ужина мне казалось, что я снимаюсь в кино, и, как только Лайам оплатит счет, последует команда «Снято!» и все резко закончится. Мы поднимемся из-за стола, и Лайам станет неумелым и неуклюжим, способным лишь на примитивный флирт, а я снова вернусь к своим мечтам. Ведь чудесам нет места в моей жизни!
Поэтому, когда мы наконец встаем и направляемся к выходу, я абсолютно не представляю, что будет дальше. С одной стороны, я надеюсь на приглашение на так называемую (хитро подмигнуть) чашку кофе, за которой следуют обычные в таких случаях занятия, ну а потом и атака; а с другой – не особо приветствую такое развитие событий и хочу все-таки видеть Лайама джентльменом, который не станет собирать все сливки прямо сейчас и перенесет самое сладкое на другое время. Так поступают, если действительно любят и уважают.
«Дурочка, разве у нас впереди так много времени?» – думаю я про себя, или мне только кажется, что про себя.
– Времени на что?
Боже, я произнесла эту фразу вслух. Наверное, со стороны кажется, будто я пробуюсь на роль в бродвейской версии фильма «Сибил».
– А-а... э-э... Прости, я просто посмотрела на часы.
– Торопишься на встречу с другим парнем?
– Естественно. Через полчаса он будет встречать меня около дома.
(Парень – как приятно звучит это слово, я в восторге.)
– Тогда пойдем скорее, я провожу тебя домой, – предлагает Лайам. – Мне не терпится отправить его куда подальше.
Я знаю, что мы ведем себя, как увлеченные игрой дети, но до чего хороша идея: мужчина ревнует тебя к якобы существующему сопернику, который будто бы оказывает тебе знаки внимания. И, несмотря на то, что грубые слова не будут сказаны, само по себе стремление Лайама убрать с дороги соперника – прекрасный повод для глубоких размышлений. Погрузившись в них, а также в бесконечные телефонные обсуждения на ближайшие несколько недель, я в итоге смогу понять, означает ли эта фраза его желание быть только со мной. Джоан придется очень быстро перейти ко второму этапу нашего общения, когда она просто перестает вникать в то, что я ей говорю.
Лайам идет провожать меня до дома, и я немного расслабляюсь, потому что у меня появилось еще двадцать дополнительных минут на фантазии.
Уверена, сейчас вам очень интересно, что же произойдет дальше. И вы думаете, окажется ли она стопроцентной «дивой», готовой к испытанию? Сможет ли после смеси разноцветных коктейлей устоять перед искушением? Ведь от этого англичанина просто дух захватывает – он только что фактически занимался с ней сексом с помощью шоколада; с первого раза понимает плохие шутки в стиле шоу знакомств; отдает предпочтение фактически несовместимым вещам – ванна с медными лапами вместо ножек и готовому завтраку из хлопьев «Какао пебблс» (вот это здорово!). Еще у него очень быстрые и ловкие руки, достойные хирурга, что выяснилось во время его манипуляций с джунглями во фруктовом коктейле. И ринется ли она, учитывая все вышесказанное, в тот омут, о котором мечтала весь вечер, ведь в любом случае перед ней стоит задача найти себе мистера Прямо Сейчас?
Или она поступит как неисправимая мечтательница, абсолютно безнадежная романтическая натура, и решит остаться загадкой для Лайама до следующего свидания, хотя прекрасно знает, что появление рядом с ней такого человека еще больше усложнит ее и так непростую жизнь?
И вот только теперь, когда я голышом удобно устроилась в кровати, закутавшись в одеяло, и мне тепло и приятно, а на лице сияет блаженная улыбка, я расскажу о том, что вам так не терпится узнать.
Самым лучшим в нашей прогулке было молчание. Он держал меня за руку и нежно водил пальцем по моему запястью, и все дома, мимо которых я ходила миллион раз, не замечая их, в этот вечер казались мне новыми и прекрасными, будто светящимися изнутри. (Когда же успели посадить эти саженцы? А это кафе с плетеными креслами – самое очаровательное, разве не так?) Каждое здание казалось мне по-королевски величественным, а свет в окнах согревал душу.
Мимо проезжали машины, но я их не замечала. А может быть, даже мы шли по пустынным улицам и каждый фонарный столб, линия на тротуаре, навес и табличка «Не парковаться!» были предназначены только нам. Обычно я считаю, что долго молчать нельзя, и глупо пытаюсь заполнить паузы болтовней на любые пришедшие на ум темы. (Вот, например, одна из них: почему не делают хлеб, который не крошится, ведь он был бы просто превосходен для сандвичей?)
Но в тот момент молчать было бесконечно приятно. Если бы нас снимала камера, она наверняка опустилась бы прежде всего вниз – ведь мы шли в ногу, – затем задержалась на руках, теплых и словно излучающих мерцающее зеленоватое сияние – проявление наших чувств, а в конце крупным планом показала наши спины, чтобы продемонстрировать, как постепенно уменьшается расстояние между нами.
У Юнион-сквер нашу прогулку прервал красный сигнал светофора, и мы медленно повернулись друг к другу. Лайам смотрел на меня улыбаясь, потом его веки опустились, и густые ресницы скрыли красивые глаза моего спутника. Меня бросило сначала в жар, потом в холод, сердце сжалось в груди, и волна чувств охватила все мое тело – эмоции, свойственные скорее шестнадцатилетним. А Лайам склонился ко мне, и я ощутила мягкие изгибы и влажное тепло его губ еще до того, как они соприкоснулись с моими. Я слышала его дыхание – потрясающе интимный звук – и понимала, что вся дрожу в предвкушении. Наконец с нежностью перышка, опускающегося на землю, мы коснулись друг друга – и ощутили колоссальный взрыв чувств (его силу можно сравнить разве только с размерами «Волшебного королевства Диснея»). Никогда не чувствовала ничего подобного за двадцать семь лет своей жизни!
Я думала, что не смогу устоять на ногах и упаду прямо там, на углу, но в этот момент мы слились в ненасытном французском поцелуе, исследуя глубины друг друга. Лайам нежно обхватил меня за шею и ласково гладил мои струящиеся по спине волосы.
Не знаю, возможно, многочисленные женщины Лайама с Парк-авеню всегда церемонятся, и Лайам не был готов к моему раскованному поведению. Но я не могла удержаться – должна была почувствовать, пусть даже через брюки, его потрясающий зад, о котором грезила сегодня целый день, машинально изображая его на любом попадавшемся мне клочке бумаги. («Зачем они тебе в таком количестве?» – недоумевал Джон, когда я пришла к нему за третьим блокнотом.) Зад Лайама был для меня все это время как шоколад «Годива», манящий с соседнего блюда, который просто необходимо заполучить. Дотронувшись до него, я почувствовала, как Лайам улыбнулся, не прерывая поцелуя, и поняла, что он не возражает.
Сигнал светофора менялся на зеленый, потом снова на красный раз десять, а может быть, и двадцать.
Красный, зеленый – стойте, идите.
Мы не обращали внимания.
Гудок автомобиля.
Нам нет до него никакого дела.
Когда мы наконец оторвались друг от друга и наши губы и языки с неохотой расстались, Лайам еще мгновение стоял, не открывая глаз, словно не мог прийти в себя.
Я – опасная роковая женщина! Вот это да! В моем левом мизинце заключена сила, способная превратить любого мужчину в соляной столб. А это уже серьезно!
И когда Лайам все-таки открыл сияющие голубые глаза, он прошептал:
– Боже мой, Лейн, ты сногсшибательная. Я готов вечно стоять здесь и целовать тебя. У меня просто дух захватывает.
А я и не мечтала, что все так прекрасно сложится.
Впервые я не сожалела о том, что у моего подъезда нет швейцара. Ведь то, что мы творили, стоя прямо напротив дома 555 на Западной Тринадцатой улице, несомненно, могло бы стать веским поводом для моего выселения.
Кто знает, как долго мы бы там простояли, но вернулась миссис Крамер с третьего этажа, выгуливавшая собачку чихуа-хуа. Ей пришлось громко кашлянуть, чтобы мы освободили дорогу.
Да уж, могу представить, я член организации девушек-скаутов. Если у них выдается особая нашивка за самообладание – я бы с гордостью пришила заслуженную мной сегодня большой безопасной пластмассовой иглой. Признаюсь честно, расставаться у двери моей квартиры настолько разгоряченными равносильно настоящему подвигу. Но я не скаут, и мне нельзя сильно увлекаться Лайамом – лежать сейчас в кровати с улыбкой до ушей, представляя себе обнаженного мужчину, который не работает в моей компании и просто не может стать моим Эм-энд-Эмс, – поэтому я все же чувствую легкое сожаление. Нельзя было упускать такую шикарную возможность, на моем месте этого не сделала бы ни одна девушка в здравом уме. Ведь меня ожидало нечто особенное! После чего я могла бы расчистить себе дорогу к реальным целям.
Но с другой стороны, вспоминаю чудесное ощущение от коктейлей и потрясающие мгновения нашего общения, о которых буду думать вновь и вновь. Да уж, правильно говорят, что у меня напрочь отсутствует здравый смысл.
На следующей неделе я полностью освоила обязанности секретаря, разобралась во всех деталях и узнала все ходы и выходы. Выяснилось, что Сет хорошо умеет вычислять курс валют, и несмотря на то что я перенесла наше свидание на следующую неделю, мне удалось перепоручить ему это задание. И всего через час он вернул мне бумаги в условном месте – комнате с ксероксом, – и я даже разволновалась. Мне так здорово все удается!
Мы с Тиффани уже много раз вместе обедали, и хотя работаем в двадцати футах друг от друга, общаемся через компьютер – отправляем друг другу сообщения, обсуждая то одно, то другое. Уж очень я люблю офисные сплетни! Кто знал, что я буду тратить на них почти все свободное время? Что касается милого парня Джона, его тоже можно причислить к сплетникам. Не знаю, чем мотивировано его поведение, но он постоянно присылает мне разные ссылки на снимки диких зверей в Интернете и делает к ним подписи, например, такие: «Хряк Тома», «Тарантул Тома» или «Барракуда Тома», – чтобы я могла определить, какие именно кабан, паук или рыба напомнили ему подружку нашего босса. Мне жаль Тома, ведь он классный парень, но все же не могу отогнать от себя мысль, что в его девушке должно быть что-то особенное, иначе он не смог бы в нее влюбиться. Разве имеют значение плохая стрижка, ужасный маникюр, отвратительное настроение и гадкие манеры, если речь идет о любви?
Насколько я могу судить, о Томе нельзя сказать ни одного плохого слова. Когда я прихожу утром в офис, он уже разговаривает по телефону с Европой. Наверное, обсуждает сделки, или разные деловые уловки, или еще что-нибудь. Но каждый раз он приветливо машет мне рукой через стекло. Документы, с которыми мне предстоит разобраться за день, всегда сложены в проволочную корзину у входа в мой кьюбикл. К каждому заданию есть четкие письменные инструкции, где обязательно присутствуют слова «спасибо» и «пожалуйста». Работа несложная, и никто не стоит целый день над душой. Сделав все необходимое, я могу заниматься своими делами. Если бы все начальники были такими же разумными и последовательными, как Том, анекдоты про них быстро сошли бы на нет.
После работы, упражняясь в написании имени Л-А-Й-А-М всеми возможными способами, я вдруг делаю удивительное открытие. В его имени нет букв с изогнутыми линиями! И тут же осознаю, что таких букв нет и в моем имени. Ага! – осеняет меня: пожалуй, вообще не стоит встречаться с Сетом. Время пронеслось быстро – завтра у меня второе свидание с мистером Прямо Сейчас, и мои чувства и все мои непристойные мысли об этой встрече (которые приходят в голову в самое неподходящее время) сконцентрированы только на одном человеке. О, Лайам – изумительный мужчина, бог секса! И пока я подаю Тому кофе, принимаю сообщения по телефону и разбираю бумаги, я вижу перед собой его – обнаженного, впивающегося зубами в самые разные части моего тела. Иногда он яростно, как в фильме «Девять с половиной недель», прижимает меня к стене где-нибудь в узком проходе и срывает юбку.
В мечтах я веду такую насыщенную сексуальную жизнь, о которой можно только мечтать, и наслаждаюсь так сильно, что не желаю делиться подробностями даже с друзьями. Хочу сохранить ее только для себя. И мне придется это сделать, потому что те немногие, кому я действительно могла бы все рассказать, крайне рациональные люди (что очень раздражает) и имеют ужасную привычку постоянно упрекать меня за какой-нибудь неверный поступок.
И поэтому на вопрос Джоан, как у меня дела, отвечаю, что все прекрасно.
– Извините, я, должно быть, ошиблась номером, – говорит подруга, и я с раздражением слышу, что она продолжает нажимать кнопки на телефоне. – Алло! Алло! Я ищу мою подругу Лейн, которая считает необходимым сообщать мне обо всех подробностях своей жизни, даже о том, что собирается в туалет. Не знаете, где она?
Когда я отвечаю, что не понимаю, о чем идет речь, она не обращает внимания на мою откровенную ложь, будто я вообще не проронила ни слова.
– О нет, только не это. С тобой случилось несчастье – это рикошет от мистера Прямо Сейчас. Я уже видела такое раньше. Редко, но случается.
Не переношу, когда она сидит, качая головой, закатывает глаза и закрывает лицо ладонями. Поэтому лучшее, что могу придумать в тот момент, – это притвориться.
– Джоан, послушай, что за глупости ты говоришь?
Рикошет. Черт возьми, только не это. Не хочу, чтобы это случилось со мной, просто невозможно.
– Смотри, ты уже не фантазируешь дни напролет о каком-то парне с работы, ничего о нем не зная. А ведь именно это занятие помогло бы тебе реализовать свои планы. Вместо этого ты как умалишенная мечтаешь о мужчине, который не только не поможет тебе написать статью, но и, возможно, разобьет твое сердце. Предполагалось, что его функция – мистер Прямо Сейчас! Лейн, ты помнишь, чему мы научились в прошлом! (В конце этого предложения я не ставлю вопросительный знак, потому что Джоан не ждет от меня ответа.)
А она продолжает:
– Разве я не говорила, что тебе нужно просто переспать с ним, и все? Тогда он не стал бы перезванивать на следующий день и остался для тебя очередным придурком, а ты бы сейчас спокойно работала над статьей! Разве я тебя ничему не научила! (И снова сплошные восклицательные знаки.)
Рикошет. Это был рикошет. А я – жертва. У меня бешено колотится сердце, до того жестока эта мысль. Я смахиваю со стола всю бумагу, исписанную инициалами мистера Прямо Сейчас, как будто это поможет в чем-то – например, доказать, что Джоан ошибается.
А знаете что? Рисуя рядом с именем Лайам свои инициалы (иначе я чувствую себя одинокой), я вдруг понимаю, что даже не знаю его фамилии. Это крайне неприятно, просто ужасно, я в замешательстве!
– Готова поспорить, ты даже не знаешь его фамилии, – саркастически замечает моя подруга.
– Конечно, знаю.
Его фамилия – Рикошет.
– Ну и какая же? Рикошет?
– Я не собираюсь говорить на эту тему, – отвечаю я. Мое раздражение растет, и я впадаю в панику из-за Лайама – хотя сейчас я уже абсолютно уверена, что после завтрашних событий буду проявлять к нему только профессиональный интерес.
Вспоминаю миссис Крамер и ее громкое покашливание и едва сдерживаю смех. Ну что же, пора приучать себя к мысли, что надо попрощаться с Лайамом-романтиком и заново познакомиться с Лайамом-начальником. Хотя мне очень хочется знать, много ли места у него под рабочим столом. Это чисто профессиональный интерес, заявляю однозначно. Может, его рабочее место – один из тех гигантских столов, где можно проводить «совещания» любого рода, в зависимости от желания...
– Послушай, я сейчас кое-что скажу, и больше никогда не подниму эту тему.
Конечно, естественно. Потому что в этом больше нет необходимости – ведь с данной минуты я буду думать о нем только как о своем боссе мистере... Есть что-нибудь... гм... что я могу сделать... э-э-э... для вас, мистер Рикошет?
– Слушаю, – с возмущением произношу я. Если бы можно было свалить всю вину на Джоан, я бы, наверное, решилась наплевать на свою карьеру, спустить задание от «Космо» в унитаз и лечь в постель с будущим боссом. Тогда удалось бы и дальше мечтать о предстоящих горячих вечерах с мистером Лайамом Рикошетом. Правильно я рассуждаю?
– Не забывай, чем ты рискуешь. Вся твоя карьера зависит от материала, над которым ты должна работать, а твои мысли сейчас в Ла-Ла-Лайамандии. Так ты ничего не добьешься.
Думаю, Джоан права.
Ну ничего, я ей покажу! Пересплю с Лайамом, это будет потрясающе, а затем продолжу работать над материалом. Вот тогда и посмотрим, что она скажет!
Ну вот, теперь мой план не так уж и плох, правда?
Записываю наш с Джоан разговор в «Дневник деловой женщины» и с ужасом понимаю, насколько она права.
Я крайне усложняю работу над материалом. Но как же мое счастье? Разве мы часто встречаем на своем пути идеальную пару?
В том-то и дело, что очень редко, если судить по толпам женщин лет по двадцать – тридцать, которые по выходным оккупируют бары: идеально уложенные волосы, тщательно сделанный макияж и призыв «трахни меня» в глазах. А что, если Лайам и есть моя вторая половинка? Вот посмотрите, я не отработала еще и недели, как Сет пригласил меня на свидание. Правда, я его перенесла, но ведь мужчинам нравится, когда женщина не так легкодоступна, правильно ?Мне постоянно твердили, что именно на этом этапе отношений с мужчинами я часто ошибаюсь. Для девушки, которой раньше никто особо не интересовался, я продвигаюсь в правильном направлении и делаю успехи. А что касается самого процесса написания статьи, мои записи в этом дневнике упростят задачу. Так что, думаю, ситуация под полным моим контролем. Поэтому не произойдет ничего страшного, если я на некоторое время отложу работу над проектом в сторону и поохаю-поахаю по поводу Лайама. УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ!!!!!
8
– А теперь расскажи мне о Лейн Силверман, – просит Лайам, и я оказываюсь на грани сердечного приступа, думая, что разговор пойдет о работе и мне придется выкручиваться весь вечер, но тут он добавляет: – Только не говори мне о журналистской карьере и полученных наградах. Наш ужин сегодня не связан с работой.
Мне удается сделать вдох – признак того, что на этот раз я не попала в эпицентр шторма и выжила. Приятно думать, что впереди тебя ожидает общение без разговоров о делах, журнале «Космополитен» и Эм-энд-Эмс. Мне это кажется вполне осуществимым, ведь с этим человеком я чувствую себя все комфортнее. А раз так, нужно начать разговор посексуальнее, и я пытаюсь придумать что-нибудь интригующее.
Оглядываюсь в поисках подходящей темы и вижу вокруг множество элегантных женщин с идеально прямыми волосами, сумочками от известных дизайнеров, по форме напоминающими багеты; мужчин в рубашках с накрахмаленными воротниками и джинсах, состаренных рукой профессионала, или свежевыглаженных брюках. Да уж, не особо вдохновляющий предмет для беседы. Но вот за столиком в углу я замечаю целующуюся пару.
И начинаю в стиле телевизионных шоу:
– Ну, например, я люблю долгие прогулки по пляжу с поцелуями при луне и водные виды спорта.
Как у людей, говорящих подобную чушь, может что-то получаться в отношениях?
– Боже мой, не могу поверить! Даже не мечтал, что мы так идеально подойдем друг другу, когда встретил тебя у барной стойки, вернее, твой бокал встретил мой пиджак под стойкой бара. – Удивленно поднимает брови. – Значит, еще ты должна любить развлечения, общение и, – глубоко вздыхает, – собак. – Лайам сентиментально прижимает ладонь к сердцу, ожидая ответа.
Неужели участники английских шоу так похожи на нас, американцев? Я почти не сомневалась, что жители этой страны любят тосты, послеобеденный чай и королевскую семью. Видно, правильно говорят, что люди всегда остаются людьми, где бы они ни жили.
– Так и есть! Нас, похоже, свела сама судьба! Еще я ненавижу играть в игры, классно целуюсь и у меня идеальная фигура. Ищу человека, готового остепениться и создать семью. – Меня вдруг охватывает паника. Вдруг Лайам не поймет, что я пошутила, и примет меня за полную дуру, которая хочет захомутать какого-нибудь парня и использовать для реализации мечты о сказочной жизни.
Но я ведь совсем не такая! Я прекрасно знаю, что мужчина – это живой человек со своими мыслями и чувствами, а не простой монтаж из любимых киногероев, который можно в любой момент включить и посмотреть в мире грез. (Хотя если взять Брэда Питта, скрестить его с Беном Аффлеком, добавить капельку от Джона Кьюзака – мог бы получиться просто потрясающий экземпляр.) Нет, все же мне еще рано думать о детях!
– Надеюсь, некоторые игры ты все же любишь, – подмигивает он мне. В другой ситуации я бы решила, что он просто противный приставучий мужик, но у Лайама это получается необычайно сексуально и он достигает своей цели.
Я снова расслабляюсь, ведь наши отношения дарованы судьбой (шутка), и понимаю, что сейчас идеальный момент для следующего этапа нашей беседы. Почти не сомневаюсь, что такого сексуального мужчину, как Лайам, могут интересовать только чувственные женщины.
– Я очень люблю игры с перьями и теплым шоколадным соусом, – отвечаю я.
– Посмотрим, предлагают ли это здесь в качестве десерта. Я сижу, положив ногу на ногу, и, сама не знаю почему, постоянно меняю их местами.
Лайам оказался совсем непохожим на других, пожалуй, даже слишком. Поэтому, когда приносят счет и близится момент расставания, сердце сжимается у меня в груди. Знаю, что не нужно слишком серьезно относиться к этому свиданию, ведь я еще плохо знаю Лайама. Я просто не могу дать волю чувствам. Ведь предполагалось, что этот вечер – всего лишь маленькая проба сил перед началом серьезной работы по поиску моего Эм-энд-Эмс, которая откроет мне дорогу к настоящей, с множеством призов и наград, журналистской карьере. К тому же я никогда не умела правильно прощаться!
Не понимаю, откуда у многих женщин берется хладнокровие, чтобы сразу после идеального свидания отправляться домой и потом не сожалеть об этом. Наверное, именно так и нужно поступать – со словами: «Спасибо, все было просто отлично, но завтра мне нужно рано вставать, поэтому я отправляюсь спать». Но решиться произнести эти слова не так просто, как может показаться. Пока Лайам передает кредитную карточку официанту (он не позволил мне даже достать кошелек – перехватил мою руку и покачал головой, а у меня зазвенело в ушах, бросило в жар, потом в холод), я погружена в фантазии о том, как он, крепко ухватив меня за волосы, нежно покусывает мне ухо. Дело в том, что большую часть вечера мы говорили о сексе. Это была легкая беседа, никакой похабщины. Случайная мысль: вполне вероятно, что ваши действия кажутся вам сексуальными и забавными, но для человека со стороны, или, правильнее сказать, для одинокой женщины, выглядят грубыми и дешевыми – она будет ревностно следить за вами, прислушиваться к разговору и таращить глаза. (Не могу похвастаться, что никогда не была на месте такой женщины.)
Я же, насладившись розовым, оранжевым и зеленовато-голубым коктейлями, готова прямо сейчас сорвать с Лайама одежду и потребовать большой пакет шоколада с собой. Особенно после того, как он медленно, ложечка за ложечкой, кормил меня теплым шоколадным пралине, пока я не съела все до последней капли. Во время ужина мне казалось, что я снимаюсь в кино, и, как только Лайам оплатит счет, последует команда «Снято!» и все резко закончится. Мы поднимемся из-за стола, и Лайам станет неумелым и неуклюжим, способным лишь на примитивный флирт, а я снова вернусь к своим мечтам. Ведь чудесам нет места в моей жизни!
Поэтому, когда мы наконец встаем и направляемся к выходу, я абсолютно не представляю, что будет дальше. С одной стороны, я надеюсь на приглашение на так называемую (хитро подмигнуть) чашку кофе, за которой следуют обычные в таких случаях занятия, ну а потом и атака; а с другой – не особо приветствую такое развитие событий и хочу все-таки видеть Лайама джентльменом, который не станет собирать все сливки прямо сейчас и перенесет самое сладкое на другое время. Так поступают, если действительно любят и уважают.
«Дурочка, разве у нас впереди так много времени?» – думаю я про себя, или мне только кажется, что про себя.
– Времени на что?
Боже, я произнесла эту фразу вслух. Наверное, со стороны кажется, будто я пробуюсь на роль в бродвейской версии фильма «Сибил».
– А-а... э-э... Прости, я просто посмотрела на часы.
– Торопишься на встречу с другим парнем?
– Естественно. Через полчаса он будет встречать меня около дома.
(Парень – как приятно звучит это слово, я в восторге.)
– Тогда пойдем скорее, я провожу тебя домой, – предлагает Лайам. – Мне не терпится отправить его куда подальше.
Я знаю, что мы ведем себя, как увлеченные игрой дети, но до чего хороша идея: мужчина ревнует тебя к якобы существующему сопернику, который будто бы оказывает тебе знаки внимания. И, несмотря на то, что грубые слова не будут сказаны, само по себе стремление Лайама убрать с дороги соперника – прекрасный повод для глубоких размышлений. Погрузившись в них, а также в бесконечные телефонные обсуждения на ближайшие несколько недель, я в итоге смогу понять, означает ли эта фраза его желание быть только со мной. Джоан придется очень быстро перейти ко второму этапу нашего общения, когда она просто перестает вникать в то, что я ей говорю.
Лайам идет провожать меня до дома, и я немного расслабляюсь, потому что у меня появилось еще двадцать дополнительных минут на фантазии.
Уверена, сейчас вам очень интересно, что же произойдет дальше. И вы думаете, окажется ли она стопроцентной «дивой», готовой к испытанию? Сможет ли после смеси разноцветных коктейлей устоять перед искушением? Ведь от этого англичанина просто дух захватывает – он только что фактически занимался с ней сексом с помощью шоколада; с первого раза понимает плохие шутки в стиле шоу знакомств; отдает предпочтение фактически несовместимым вещам – ванна с медными лапами вместо ножек и готовому завтраку из хлопьев «Какао пебблс» (вот это здорово!). Еще у него очень быстрые и ловкие руки, достойные хирурга, что выяснилось во время его манипуляций с джунглями во фруктовом коктейле. И ринется ли она, учитывая все вышесказанное, в тот омут, о котором мечтала весь вечер, ведь в любом случае перед ней стоит задача найти себе мистера Прямо Сейчас?
Или она поступит как неисправимая мечтательница, абсолютно безнадежная романтическая натура, и решит остаться загадкой для Лайама до следующего свидания, хотя прекрасно знает, что появление рядом с ней такого человека еще больше усложнит ее и так непростую жизнь?
И вот только теперь, когда я голышом удобно устроилась в кровати, закутавшись в одеяло, и мне тепло и приятно, а на лице сияет блаженная улыбка, я расскажу о том, что вам так не терпится узнать.
Самым лучшим в нашей прогулке было молчание. Он держал меня за руку и нежно водил пальцем по моему запястью, и все дома, мимо которых я ходила миллион раз, не замечая их, в этот вечер казались мне новыми и прекрасными, будто светящимися изнутри. (Когда же успели посадить эти саженцы? А это кафе с плетеными креслами – самое очаровательное, разве не так?) Каждое здание казалось мне по-королевски величественным, а свет в окнах согревал душу.
Мимо проезжали машины, но я их не замечала. А может быть, даже мы шли по пустынным улицам и каждый фонарный столб, линия на тротуаре, навес и табличка «Не парковаться!» были предназначены только нам. Обычно я считаю, что долго молчать нельзя, и глупо пытаюсь заполнить паузы болтовней на любые пришедшие на ум темы. (Вот, например, одна из них: почему не делают хлеб, который не крошится, ведь он был бы просто превосходен для сандвичей?)
Но в тот момент молчать было бесконечно приятно. Если бы нас снимала камера, она наверняка опустилась бы прежде всего вниз – ведь мы шли в ногу, – затем задержалась на руках, теплых и словно излучающих мерцающее зеленоватое сияние – проявление наших чувств, а в конце крупным планом показала наши спины, чтобы продемонстрировать, как постепенно уменьшается расстояние между нами.
У Юнион-сквер нашу прогулку прервал красный сигнал светофора, и мы медленно повернулись друг к другу. Лайам смотрел на меня улыбаясь, потом его веки опустились, и густые ресницы скрыли красивые глаза моего спутника. Меня бросило сначала в жар, потом в холод, сердце сжалось в груди, и волна чувств охватила все мое тело – эмоции, свойственные скорее шестнадцатилетним. А Лайам склонился ко мне, и я ощутила мягкие изгибы и влажное тепло его губ еще до того, как они соприкоснулись с моими. Я слышала его дыхание – потрясающе интимный звук – и понимала, что вся дрожу в предвкушении. Наконец с нежностью перышка, опускающегося на землю, мы коснулись друг друга – и ощутили колоссальный взрыв чувств (его силу можно сравнить разве только с размерами «Волшебного королевства Диснея»). Никогда не чувствовала ничего подобного за двадцать семь лет своей жизни!
Я думала, что не смогу устоять на ногах и упаду прямо там, на углу, но в этот момент мы слились в ненасытном французском поцелуе, исследуя глубины друг друга. Лайам нежно обхватил меня за шею и ласково гладил мои струящиеся по спине волосы.
Не знаю, возможно, многочисленные женщины Лайама с Парк-авеню всегда церемонятся, и Лайам не был готов к моему раскованному поведению. Но я не могла удержаться – должна была почувствовать, пусть даже через брюки, его потрясающий зад, о котором грезила сегодня целый день, машинально изображая его на любом попадавшемся мне клочке бумаги. («Зачем они тебе в таком количестве?» – недоумевал Джон, когда я пришла к нему за третьим блокнотом.) Зад Лайама был для меня все это время как шоколад «Годива», манящий с соседнего блюда, который просто необходимо заполучить. Дотронувшись до него, я почувствовала, как Лайам улыбнулся, не прерывая поцелуя, и поняла, что он не возражает.
Сигнал светофора менялся на зеленый, потом снова на красный раз десять, а может быть, и двадцать.
Красный, зеленый – стойте, идите.
Мы не обращали внимания.
Гудок автомобиля.
Нам нет до него никакого дела.
Когда мы наконец оторвались друг от друга и наши губы и языки с неохотой расстались, Лайам еще мгновение стоял, не открывая глаз, словно не мог прийти в себя.
Я – опасная роковая женщина! Вот это да! В моем левом мизинце заключена сила, способная превратить любого мужчину в соляной столб. А это уже серьезно!
И когда Лайам все-таки открыл сияющие голубые глаза, он прошептал:
– Боже мой, Лейн, ты сногсшибательная. Я готов вечно стоять здесь и целовать тебя. У меня просто дух захватывает.
А я и не мечтала, что все так прекрасно сложится.
Впервые я не сожалела о том, что у моего подъезда нет швейцара. Ведь то, что мы творили, стоя прямо напротив дома 555 на Западной Тринадцатой улице, несомненно, могло бы стать веским поводом для моего выселения.
Кто знает, как долго мы бы там простояли, но вернулась миссис Крамер с третьего этажа, выгуливавшая собачку чихуа-хуа. Ей пришлось громко кашлянуть, чтобы мы освободили дорогу.
Да уж, могу представить, я член организации девушек-скаутов. Если у них выдается особая нашивка за самообладание – я бы с гордостью пришила заслуженную мной сегодня большой безопасной пластмассовой иглой. Признаюсь честно, расставаться у двери моей квартиры настолько разгоряченными равносильно настоящему подвигу. Но я не скаут, и мне нельзя сильно увлекаться Лайамом – лежать сейчас в кровати с улыбкой до ушей, представляя себе обнаженного мужчину, который не работает в моей компании и просто не может стать моим Эм-энд-Эмс, – поэтому я все же чувствую легкое сожаление. Нельзя было упускать такую шикарную возможность, на моем месте этого не сделала бы ни одна девушка в здравом уме. Ведь меня ожидало нечто особенное! После чего я могла бы расчистить себе дорогу к реальным целям.
Но с другой стороны, вспоминаю чудесное ощущение от коктейлей и потрясающие мгновения нашего общения, о которых буду думать вновь и вновь. Да уж, правильно говорят, что у меня напрочь отсутствует здравый смысл.
На следующей неделе я полностью освоила обязанности секретаря, разобралась во всех деталях и узнала все ходы и выходы. Выяснилось, что Сет хорошо умеет вычислять курс валют, и несмотря на то что я перенесла наше свидание на следующую неделю, мне удалось перепоручить ему это задание. И всего через час он вернул мне бумаги в условном месте – комнате с ксероксом, – и я даже разволновалась. Мне так здорово все удается!
Мы с Тиффани уже много раз вместе обедали, и хотя работаем в двадцати футах друг от друга, общаемся через компьютер – отправляем друг другу сообщения, обсуждая то одно, то другое. Уж очень я люблю офисные сплетни! Кто знал, что я буду тратить на них почти все свободное время? Что касается милого парня Джона, его тоже можно причислить к сплетникам. Не знаю, чем мотивировано его поведение, но он постоянно присылает мне разные ссылки на снимки диких зверей в Интернете и делает к ним подписи, например, такие: «Хряк Тома», «Тарантул Тома» или «Барракуда Тома», – чтобы я могла определить, какие именно кабан, паук или рыба напомнили ему подружку нашего босса. Мне жаль Тома, ведь он классный парень, но все же не могу отогнать от себя мысль, что в его девушке должно быть что-то особенное, иначе он не смог бы в нее влюбиться. Разве имеют значение плохая стрижка, ужасный маникюр, отвратительное настроение и гадкие манеры, если речь идет о любви?
Насколько я могу судить, о Томе нельзя сказать ни одного плохого слова. Когда я прихожу утром в офис, он уже разговаривает по телефону с Европой. Наверное, обсуждает сделки, или разные деловые уловки, или еще что-нибудь. Но каждый раз он приветливо машет мне рукой через стекло. Документы, с которыми мне предстоит разобраться за день, всегда сложены в проволочную корзину у входа в мой кьюбикл. К каждому заданию есть четкие письменные инструкции, где обязательно присутствуют слова «спасибо» и «пожалуйста». Работа несложная, и никто не стоит целый день над душой. Сделав все необходимое, я могу заниматься своими делами. Если бы все начальники были такими же разумными и последовательными, как Том, анекдоты про них быстро сошли бы на нет.
После работы, упражняясь в написании имени Л-А-Й-А-М всеми возможными способами, я вдруг делаю удивительное открытие. В его имени нет букв с изогнутыми линиями! И тут же осознаю, что таких букв нет и в моем имени. Ага! – осеняет меня: пожалуй, вообще не стоит встречаться с Сетом. Время пронеслось быстро – завтра у меня второе свидание с мистером Прямо Сейчас, и мои чувства и все мои непристойные мысли об этой встрече (которые приходят в голову в самое неподходящее время) сконцентрированы только на одном человеке. О, Лайам – изумительный мужчина, бог секса! И пока я подаю Тому кофе, принимаю сообщения по телефону и разбираю бумаги, я вижу перед собой его – обнаженного, впивающегося зубами в самые разные части моего тела. Иногда он яростно, как в фильме «Девять с половиной недель», прижимает меня к стене где-нибудь в узком проходе и срывает юбку.
В мечтах я веду такую насыщенную сексуальную жизнь, о которой можно только мечтать, и наслаждаюсь так сильно, что не желаю делиться подробностями даже с друзьями. Хочу сохранить ее только для себя. И мне придется это сделать, потому что те немногие, кому я действительно могла бы все рассказать, крайне рациональные люди (что очень раздражает) и имеют ужасную привычку постоянно упрекать меня за какой-нибудь неверный поступок.
И поэтому на вопрос Джоан, как у меня дела, отвечаю, что все прекрасно.
– Извините, я, должно быть, ошиблась номером, – говорит подруга, и я с раздражением слышу, что она продолжает нажимать кнопки на телефоне. – Алло! Алло! Я ищу мою подругу Лейн, которая считает необходимым сообщать мне обо всех подробностях своей жизни, даже о том, что собирается в туалет. Не знаете, где она?
Когда я отвечаю, что не понимаю, о чем идет речь, она не обращает внимания на мою откровенную ложь, будто я вообще не проронила ни слова.
– О нет, только не это. С тобой случилось несчастье – это рикошет от мистера Прямо Сейчас. Я уже видела такое раньше. Редко, но случается.
Не переношу, когда она сидит, качая головой, закатывает глаза и закрывает лицо ладонями. Поэтому лучшее, что могу придумать в тот момент, – это притвориться.
– Джоан, послушай, что за глупости ты говоришь?
Рикошет. Черт возьми, только не это. Не хочу, чтобы это случилось со мной, просто невозможно.
– Смотри, ты уже не фантазируешь дни напролет о каком-то парне с работы, ничего о нем не зная. А ведь именно это занятие помогло бы тебе реализовать свои планы. Вместо этого ты как умалишенная мечтаешь о мужчине, который не только не поможет тебе написать статью, но и, возможно, разобьет твое сердце. Предполагалось, что его функция – мистер Прямо Сейчас! Лейн, ты помнишь, чему мы научились в прошлом! (В конце этого предложения я не ставлю вопросительный знак, потому что Джоан не ждет от меня ответа.)
А она продолжает:
– Разве я не говорила, что тебе нужно просто переспать с ним, и все? Тогда он не стал бы перезванивать на следующий день и остался для тебя очередным придурком, а ты бы сейчас спокойно работала над статьей! Разве я тебя ничему не научила! (И снова сплошные восклицательные знаки.)
Рикошет. Это был рикошет. А я – жертва. У меня бешено колотится сердце, до того жестока эта мысль. Я смахиваю со стола всю бумагу, исписанную инициалами мистера Прямо Сейчас, как будто это поможет в чем-то – например, доказать, что Джоан ошибается.
А знаете что? Рисуя рядом с именем Лайам свои инициалы (иначе я чувствую себя одинокой), я вдруг понимаю, что даже не знаю его фамилии. Это крайне неприятно, просто ужасно, я в замешательстве!
– Готова поспорить, ты даже не знаешь его фамилии, – саркастически замечает моя подруга.
– Конечно, знаю.
Его фамилия – Рикошет.
– Ну и какая же? Рикошет?
– Я не собираюсь говорить на эту тему, – отвечаю я. Мое раздражение растет, и я впадаю в панику из-за Лайама – хотя сейчас я уже абсолютно уверена, что после завтрашних событий буду проявлять к нему только профессиональный интерес.
Вспоминаю миссис Крамер и ее громкое покашливание и едва сдерживаю смех. Ну что же, пора приучать себя к мысли, что надо попрощаться с Лайамом-романтиком и заново познакомиться с Лайамом-начальником. Хотя мне очень хочется знать, много ли места у него под рабочим столом. Это чисто профессиональный интерес, заявляю однозначно. Может, его рабочее место – один из тех гигантских столов, где можно проводить «совещания» любого рода, в зависимости от желания...
– Послушай, я сейчас кое-что скажу, и больше никогда не подниму эту тему.
Конечно, естественно. Потому что в этом больше нет необходимости – ведь с данной минуты я буду думать о нем только как о своем боссе мистере... Есть что-нибудь... гм... что я могу сделать... э-э-э... для вас, мистер Рикошет?
– Слушаю, – с возмущением произношу я. Если бы можно было свалить всю вину на Джоан, я бы, наверное, решилась наплевать на свою карьеру, спустить задание от «Космо» в унитаз и лечь в постель с будущим боссом. Тогда удалось бы и дальше мечтать о предстоящих горячих вечерах с мистером Лайамом Рикошетом. Правильно я рассуждаю?
– Не забывай, чем ты рискуешь. Вся твоя карьера зависит от материала, над которым ты должна работать, а твои мысли сейчас в Ла-Ла-Лайамандии. Так ты ничего не добьешься.
Думаю, Джоан права.
Ну ничего, я ей покажу! Пересплю с Лайамом, это будет потрясающе, а затем продолжу работать над материалом. Вот тогда и посмотрим, что она скажет!
Ну вот, теперь мой план не так уж и плох, правда?
Записываю наш с Джоан разговор в «Дневник деловой женщины» и с ужасом понимаю, насколько она права.
Я крайне усложняю работу над материалом. Но как же мое счастье? Разве мы часто встречаем на своем пути идеальную пару?
В том-то и дело, что очень редко, если судить по толпам женщин лет по двадцать – тридцать, которые по выходным оккупируют бары: идеально уложенные волосы, тщательно сделанный макияж и призыв «трахни меня» в глазах. А что, если Лайам и есть моя вторая половинка? Вот посмотрите, я не отработала еще и недели, как Сет пригласил меня на свидание. Правда, я его перенесла, но ведь мужчинам нравится, когда женщина не так легкодоступна, правильно ?Мне постоянно твердили, что именно на этом этапе отношений с мужчинами я часто ошибаюсь. Для девушки, которой раньше никто особо не интересовался, я продвигаюсь в правильном направлении и делаю успехи. А что касается самого процесса написания статьи, мои записи в этом дневнике упростят задачу. Так что, думаю, ситуация под полным моим контролем. Поэтому не произойдет ничего страшного, если я на некоторое время отложу работу над проектом в сторону и поохаю-поахаю по поводу Лайама. УДАЛЕНО ЦЕНЗУРОЙ!!!!!
8
«СЕРАФИНА»
Сегодня Лайам ведет меня в ресторан «Серафина». Я была там один-единственный раз, и страшный грубиян в темных очках кричал: «Мне наплевать, что ты журналистка и пишешь о ночной жизни, даже если для этой чертовой "Нью-Йорк тайме!"». Он сунул мне назад визитку, словно это был один из бланков на денежное пожертвование, которые раздают на улицах слепые. А я, словно человек, чье предложение руки и сердца только что отвергли, низко опустила голову и начала продираться через толпу жаждущих войти в этот клуб. Так что мне не слишком хотелось туда идти. А вот моя подруга просто мечтала потусоваться в обществе Хилтонов и Кайзелштайн-Кордов.
Никогда не понимала, что привлекает людей в этих заведениях. Зачем идти туда, где вас особо никто не ждет, а потом еще и разорят, выставив счет в шестнадцать долларов за коктейль? А если все-таки удается попасть внутрь такого клуба, то вы весь вечер дергаетесь, не поднимут ли вас на смех, заметив вашего фальшивого «Гуччи».
Я предпочитаю бар в своем районе, где мне всегда рады и счет никогда не превысит пяти долларов, что бы я ни выпила. Я как-то сказала, что представляют собой мужчины, посещающие престижные заведения, и мои слова не раз потом цитировали.
– Эти парни изображают завсегдатаев клубных тусовок и любителей завести интрижку с моделью – и с ними просто невозможно общаться. Все время говорят об одном и том же: «Ты был в "Хэмптоне" в прошлые выходные? А в Лос-Анджелесе заходил в "Мондриан"? «К черту все это! – сказала я Крису однажды вечером, проведя пару часов в клубе «Лотус». – Я пришла в это заведение только потому, что мне нужно было написать материал, а вовсе не рвалась туда просто так, чтобы развлечься.
– Зачем же ты тогда делала укладку и макияж? И зачем я тащился вместе с тобой через весь Сохо, чтобы купить новую черную безрукавку, когда у тебя их уже штук двадцать пять? – недоуменно поинтересовался мой друг.
– Потому что я здесь на работе. Мне нужно поддерживать определенный имидж, – объяснила я.
Никогда не понимала, что привлекает людей в этих заведениях. Зачем идти туда, где вас особо никто не ждет, а потом еще и разорят, выставив счет в шестнадцать долларов за коктейль? А если все-таки удается попасть внутрь такого клуба, то вы весь вечер дергаетесь, не поднимут ли вас на смех, заметив вашего фальшивого «Гуччи».
Я предпочитаю бар в своем районе, где мне всегда рады и счет никогда не превысит пяти долларов, что бы я ни выпила. Я как-то сказала, что представляют собой мужчины, посещающие престижные заведения, и мои слова не раз потом цитировали.
– Эти парни изображают завсегдатаев клубных тусовок и любителей завести интрижку с моделью – и с ними просто невозможно общаться. Все время говорят об одном и том же: «Ты был в "Хэмптоне" в прошлые выходные? А в Лос-Анджелесе заходил в "Мондриан"? «К черту все это! – сказала я Крису однажды вечером, проведя пару часов в клубе «Лотус». – Я пришла в это заведение только потому, что мне нужно было написать материал, а вовсе не рвалась туда просто так, чтобы развлечься.
– Зачем же ты тогда делала укладку и макияж? И зачем я тащился вместе с тобой через весь Сохо, чтобы купить новую черную безрукавку, когда у тебя их уже штук двадцать пять? – недоуменно поинтересовался мой друг.
– Потому что я здесь на работе. Мне нужно поддерживать определенный имидж, – объяснила я.