Страница:
Но для мира финансов, где слова «макияж» и «Деклеор» вызывают смех и ответную фразу «Нет, спасибо, у меня аллергия на рыбу», как будто это названия редких экзотических закусок, а женщины еще только начинают осознавать, какой силой воздействия может обладать острый носок туфельки, я – настоящая красотка. И мое мнение разделяют многие, свидетельство чему – взгляды проходящих мимо мужчин. Мне кажется, я становлюсь выше, нос – короче, ноги, наоборот, удлиняются, изящные руки напоминают тонкие веточки. У меня длинные гладкие волосы, солнце отражается в прядях, как у Гиневры, величественно проезжающей на белом коне через замок Камелота.
Светло-карие глаза приобретают такой яркий зеленый оттенок, что, видимо, придется внести изменения в водительское удостоверение. Мои скулы всегда называли великолепными (мало кто знает, что их красота – результат правильного выбора румян). Вспомнив об этом, я тут же начала втягивать щеки, пытаясь сделать их еще более совершенными. Бросаю взгляд на ногти: квадратная форма, лак почти натурального оттенка – даже в таком виде они отлично смотрятся. Никогда в жизни не чувствовала себя более желанной, чем сейчас.
Я что-то отвечаю Джоан о покупках из «Сенчури-21», но мне больше неинтересно продолжать разговор. Просто очень хотелось похвастаться и поделиться с кем-нибудь своим невероятным открытием, а теперь пора продолжать завоевание финансовой империи!
– Ну все, хватит заниматься самолюбованием. Больше рассказывать нечего. Нужно двигаться дальше, впереди – мужчины, – говорю я, и Джоан со смехом вешает трубку. Она, должно быть, в восторге, что впервые за долгое время ее подруга не жалуется.
Но моим надеждам подняться на лифте в офис и оказаться на новом рабочем месте сбыться не суждено. Я представляла себе все гораздо проще (ничего общего с недавним серьезным мыслительным процессом, результатом которого стала уверенность, что с поиском рабочего места проблем не возникнет). У всех входящих охранник проверяет пропуск. Подходит моя очередь, и я говорю:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! – слышу в ответ. Это слово звучит для меня крайне возбуждающе. Сексуальной кажется вся здешняя система охраны. Да и вообще в этом чертовом здании какая-то разгульная атмосфера!
– Я пока без пропуска. Сегодня мой первый рабочий день, – объясняю я с чувством, что каждое мое слово просвечивается рентгеновскими лучами.
– Нет проблем. Вам нужно подойти вон к тому столу, – указывает охранник. – Отдадите фотографию для оформления пропуска, они свяжутся с вашим начальником, а потом объяснят, что нужно сделать.
Судорожно начинаю перерывать содержимое сумки, пытаясь не уронить пакеты с покупками, и вдруг чувствую, что моя ноша стала легче.
– Разрешите вам помочь? – Молодой человек, отделившийся от потока мужчин, протягивает руку за оставшимися пакетами, от которых на моих ладонях уже образовались глубокие красные полосы.
– Конечно! – отвечаю я, гораздо более взволнованно, чем следует. Просто его удивительное предложение нарушило мое душевное равновесие. Этого просто не может быть! Если бы я читала о подобном мужском поведении в книге, то ворчала бы себе под нос, что это «невозможно» и «просто смешно». И посчитала бы автора сумасшедшим.
Вестибюль поражает воображение сильнее, чем весь небоскреб снаружи. Мужчин так много, что глаза разбегаются. Все вокруг покрыто сияющим мрамором высшего качества, и обстановка от этого кажется еще более изысканной. Представляю, что я – Одри Хепберн или, лучше, Плам Сайке (красивая и модно одетая журналистка, пишущая для «Вог»), идущая по вестибюлю, например, отеля «Плаза». Есть еще одна причина (немного несерьезная, но вполне понятная с человеческой точки зрения), которая усиливает мой восторг по поводу происходящего. Я почти не замечаю здесь женщин, да и те, что есть, выглядят не ахти. Дурехи! Как можно собирать волосы в хвост! Губы не накрашены! Не вижу ни единой щеки с правильно нанесенными поверх тонального крема румянами; ни одного белого костюма с черным кардиганом, который может скрыть многие изъяны фигуры; ни одной только что уложенной прически! Как можно так распускаться, когда вокруг столько мужчин! Они явно сошли с ума, этому просто не может быть других объяснений! Неужели работающие здесь женщины не читают журналы и не смотрят телевизор?
– У вас действительно сегодня первый рабочий день? – спрашизает мой добровольный помощник, проходя за мной через металлоискатель. Мы направляемся к столу регистрации (не могу удержаться, чтобы не заметить, какой потрясающий вид открывается оттуда). Я слишком возбуждена и не в состоянии сконцентрироваться на разговоре. Хотя выглядит этот парень замечательно, и одет он в голубую рубашку (по-моему, эти рубашки дарованы нам свыше, и правительству следует стимулировать их производство, чтобы наш мир становился все более красивым). Но я вижу еще одного симпатичного мужчину, и еще. А вот – блондин, за ним – брюнет, следом – темноволосый! О Боже! Это просто нереально!
– Я – Тим! – протягивает мне руку обладатель голубой рубашки. (Внешне он похож на Джона Кьюзака, походка Мела Гибсона, только шаг чуть короче.)
– Лейн, – представляюсь я. Теперь понятно, что означает фраза «Пустить ребенка в кондитерский магазин». Это просто уникальная ситуация. В свободное время в каком-нибудь колледже я могла бы давать бесплатные консультации девушкам по устройству на работу. Для каждой у меня есть всего один совет: «Вам нужно искать работу в финансовой сфере. Это самое главное. А потом, при желании, всегда сможете заняться чем-нибудь еще».
– Чем могу помочь, мисс? – обращается ко мне женщина за столом регистрации. Бедняжка, ей совсем не идет блестящий нейлоновый топ, и – какой кошмар! – впервые вижу настолько сильно вьющиеся волосы. Мне очень хочется помочь этой невежественной в вопросах моды и стиля женщине – так сильно, что руки сами тянутся к несчастной. Но желание быстро проходит, и по сравнению с ней я начинаю чувствовать себя великолепной, красивой и желанной... Я задумываюсь. Кем именно?
И тут я вижу американский флаг необъятных размеров и в патриотическом порыве нахожу ответ на свой вопрос. Я – американка. И понимаю, что счастлива: моя жизнь, работа, коллеги-мужчины – лучшего и пожелать нельзя. Сдерживаю в себе желание громко запеть национальный гимн.
– Вижу, ты сейчас занята. Увидимся. – Тим аккуратно расставляет пакеты вокруг меня и направляется к приятелю, на которого не обращал внимания все это время. Они жмут друг другу руки, а я чувствую себя польщенной.
Да, похоже, мой план работает безо всяких усилий. Пожалуй, удастся разделаться со статьей за неделю, а потом спокойно проводить время, завтракая с друзьями и пополняя гардероб. Как шикарно я проведу оставшиеся до сдачи материала месяц и три недели! Может быть, я не уволюсь через два месяца, а останусь здесь надолго, пока не уйду на пенсию, старенькая и седая. Вполне вероятно, что журналистика не мое призвание, просто раньше я не знала никакой другой жизни. Допустим, вы все время едите хорошо прожаренное мясо, потому что вам противна сама мысль о бифштексе с кровью, но, попробовав промежуточный вариант, ругаете себя за то, что были настолько глупы.
Плохо одетая дама звонит Тому Райнеру и просит меня немного подождать. Нет проблем, я готова стоять и смотреть на эту потрясающую, полную эротики суету всю оставшуюся жизнь, осознавая, что прожила ее не зря. О, вот парень с ямочками на щеках! Очень мне нравится. А вот вижу аккуратно уложенные волосы. Голубые глаза. Зеленые. У меня текут слюнки от одного вида мужчин – не удивлюсь, если скоро рядом со мной образуется лужа! Ну вот, стоит постоять некоторое время, широко улыбаясь, и уже начинают болеть щеки.
Я так увлечена изучением неистощимого запаса мужчин в этом здании, что не обращаю внимания на происходящее вокруг. И чувствую удар по ноге. В удивлении опускаю глаза – кто-то сбил один из моих пакетов. Наклоняюсь, чтобы собрать рассыпавшиеся модные вещицы, и ощущаю нарастающую тревогу. Нет никакой возможности спрятать (или объяснить) такие очевидные результаты похода по магазинам, из-за которого я и опоздала на работу на полтора часа (если быть точной, то уже на час сорок пять). Паника усиливается, а сердце замирает в груди.
Решаю срочно натянуть на себя, одно на другое, купленную одежду, а остальное распихать по карманам пальто. Задумываюсь, что делать с очаровательными розовыми трусиками-танго от Косабелло (с надеждой, а может, опасением, представляю, внимание какого огромного количества мужчин они могли бы привлечь, и хитро улыбаюсь). Может, скатать их и убрать в кошелек? И вдруг слышу свое имя. Пришел не кто иной, как мистер Томас Райнер.
Я поднимаюсь и, еще не видя его лица, замечаю галстук, расшитый миниатюрными глобусами (двойные линии вокруг них символизируют вращение, рельефные голубые стежки – воду), и не сомневаюсь, что это именно мой босс. Наши взгляды встречаются, и мы одновременно делаем друг другу комплименты.
– Симпатичный галстук, – говорю я.
– Тебе идет этот цвет, – кивает он на разоблачающее меня белье. Вы наверняка сейчас расхохотались и спрятали лицо в ладони (если вы в метро, все уже решили, что вы не в себе). Но, несмотря на это, все происшедшее только к лучшему, потому что Том оказался из тех мужчин, которые краснеют при виде трусиков новой ассистентки.
Он явно хочет задать мне массу вопросов, но решает не делать этого и находит хорошую причину, чтобы удалиться.
– Я тороплюсь на совещание и поручил Джону Тэнсфорду из моего отдела занять тебя (сильный румянец) в мое отсутствие. – Наверное, в устах любого другого человека эти слова прозвучали бы бесцеремонно. Но по непонятной мне причине у Тома это получилось абсолютно необидно.
– Надеюсь, ты работаешь так же хорошо, как ходишь по магазинам. Попроси секретаря в вестибюле позвонить Джону. Когда вернусь, проведу тебя по зданию, а потом мы позавтракаем в отличном кафе. – На последней фразе он машет мне рукой.
Провожаю Томаса взглядом, пока он не скрывается из виду. Интересно, кто станет моим Эм-энд-Эмс? Джон Тэнсфорд? Или, может быть, парень, который помог мне с пакетами? Тот, кто подмигнул мне, или с ямочками на щеках? Как люди умудряются работать в такой обстановке?
Мне кажется, я сойду с ума в ожидании Тэнсфорда, ведь каждый поворот головы означает нового мужчину, попавшего в поле зрения, новую возможность найти моего Эм-энд-Эмс. Я просто гениальная девушка! Нужно срочно сообщить Карен по электронной почте, какое великолепное начало у моего материала. Хотя, узнав об этом, она наверняка захочет получить здесь работу и тогда уже не будет редактором, а журнал откажется от моей статьи. Я ни разу не видела ее, но, думаю, она красивая женщина и может составить мне здесь конкуренцию. Через турникет один за другим проходят мужчины (клетчатая рубашка, белая, черная), и я с надеждой гадаю, кто же из них Джон Тэнсфорд – стильный, очаровательный и холостой.
– Мисс Силверман? – обращается ко мне самый высокий и худой мужчина в мире. Мир для меня сейчас – это здание и прилегающая к нему территория. Удивительно, как этому человеку удается не падать? Смотрю вниз, на его колоссального размера ноги, и понимаю, что именно в них причина его устойчивости. Он не похож на взрослого человека и выглядит как розовощекий мальчик с большими глазами, только очень высокий. Я выпрямляюсь во весь рост (всего пять футов четыре дюйма, несмотря на то, какими стройными и длинными кажутся сейчас мои ноги), а он, наоборот, сгибается и смотрит в пол, вероятно, чувствуя себя некомфортно и как бы извиняясь. Ведь пол – это не человек, который может повести себя непредсказуемо и поставить его в неловкое положение. Несложно предположить, какой именно стиль поведения – сексуального или своего в доску парня – выбирает Джон, чтобы достичь желаемого.
– Да. А вы Джон? – спрашиваю я. Он так слабо пожимает мне руку, что я почти ничего не чувствую.
– Да. Джон Тэнсфорд, приятно с вами познакомиться. Слышал, вы столкнулись с проблемами утром по дороге сюда? – спрашивает он, вопросительно уставившись в пол, пока я собираю пакеты. И затем предлагает: – Давайте помогу.
Не знаю, почему многие считают мир бизнеса беспощадным. Могу представить свой первый рабочий день в редакции. Явись я с сумками, полными покупок, опоздав на час сорок пять минут, мне вряд ли удалось бы так же легко отделаться. Документы на увольнение были бы готовы еще до моего прихода. И пока бы я их заполняла, кто-нибудь мог забрать себе мои сандалии на платформе от Клерджери в качестве компенсации за потерянное из-за меня время и ущерб, вызванный опозданием. А здесь я в полном порядке, и личный носильщик провожает меня к регистрационной стойке, как будто я – Джулия Роберте в фильме «Красотка», стремительно преобразившаяся после похода по магазинам. (Ненадолго задумываюсь, не купить ли мне соломенную шляпку с широкими полями.)
Как здесь все хорошо и профессионально организовано! Пропуск начинают делать немедленно, правда, сначала демонстрируют пять разных образцов и предлагают пройти необходимые проверки, в ходе которых сотрудники службы безопасности, смущаясь, интересуются, сколько у вас было сексуальных партнеров, когда вы последний раз мылись и как часто ссоритесь с матерью.
К сожалению, пропуск оказывается без зажима, и когда я спрашиваю, можно ли заказать один специально для меня, парень принимает мои слова за шутку и начинает истерически смеяться:
– Хорошая шутка! Закажите мне! Ха-ха! – Он толкает Джона (который еще ни разу не взглянул мне прямо в лицо) локтем в бок. Кажется, что этим ударом он насквозь проткнет несчастного, напоминающего беспризорного ребенка Джона.
А вот моя фотография оказывается очень удачной. (Клянусь, это впервые в жизни. Обычно, взглянув на мое водительское удостоверение, люди морщатся, будто на фото изображен омерзительный труп.) А еще я недавно купила прехорошенький бумажник от Гуччи, в котором могу теперь хранить пропуск. (Бумажник стоил немало, да и кредит еще до конца не выплачен.)
Мы поднимаемся на двадцать шестой этаж, потом спускаемся по лестнице вниз и заходим в офис. Это огромное открытое пространство, разделенное на небольшие рабочие кабинки (кьюбиклы, как их здесь называют) ужасными модульными перегородками, обтянутыми старомодной тканью красно-коричневого или серого цвета. В любой другой обстановке все это показалось бы крайне угнетающим. Представьте, насколько гладко собранные волосы и макияж в естественных тонах могут украсить спортсменку, неистово мчащуюся по беговой дорожке. Так и эти перегородки здесь только подчеркивают тот факт, что за ними работает огромное количество мужчин! Снова с удовлетворением замечаю, что следов женского присутствия практически не видно. Плакат «С днем рождения, Тиффани!» или тарелка, красноречиво заполненная конфетами, – да уж, женщин в этом офисе совсем мало. А те, кого я вижу, одеты в костюмы или бесполые брюки и пиджаки, очевидно, все от «Экспресс». Но даже это не мешает мне чувствовать себя одной из них, частью единой большой дружной семьи. Эти люди – мои единомышленники. У меня голова идет кругом от ощущения причастности к чему-то непомерно большому (с участием огромного количества мужчин). И я стараюсь запомнить все до мельчайшей детали для статьи.
Мое рабочее место расположено в непосредственной близости от офиса Тома, рядом с кьюбиклом Джона. И здесь стены красно-коричневые, но, думаю, мне удастся сотворить чудо и на некоторое время убедить себя, что этот цвет смотрится просто великолепно. Здесь много места, чтобы развесить всякую всячину, большие ящики для мелочей и хорошо организованное рабочее пространство. Жаль, я не могу приходить сюда, чтобы заниматься' своей профессиональной деятельностью, ведь сама атмосфера располагает к труду! И постель моя достаточно далеко – уверена, мне удавалось бы сделать гораздо больше. В офисе довольно шумно: звонят телефоны, стучат выдвигаемые ящики, сотрудники толпятся у автомата с питьевой водой, набирают тексты на компьютере. Вот где кипит работа и люди живут по-настоящему полноценной жизнью! Как воодушевляет меня вся эта обстановка! И сколько же здесь мужчин! Понимаю, что я похожа на маленького ребенка, для которого все ново в мире работающих взрослых людей, но я так долго просидела взаперти! Просто не могу чувствовать иначе, видимо, я совсем не осознавала, насколько сильно была отрезана от общества. И вряд ли теперь мне захочется забраться дома на кушетку и поглощать еду, рассчитанную человек на двадцать.
На рабочем столе меня дожидается чудесная цветочная композиция из лилий и орхидей – от Тома, и еще маленькая карточка со словами «Мы очень рады, что ты к нам присоединилась». Чувствую себя крайне польщенной; правда, немного забавно, что в конце предложения, там, где любой другой человек не сомневаясь поставил бы восклицательный знак, у Тома он отсутствует. Если произнести эти слова как простое повествовательное предложение, без интонации, необходимой при восклицании, они прозвучат более серьезно. Не сомневаюсь, Том специально так сделал – не случайно ведь он генеральный менеджер отдела слияний и чего-то там еще. Наверняка это очень ответственная должность.
– Не буду вас задерживать, чтобы вы немного освоились. Том оставил инструкции по заполнению бумаг и встрече с сотрудником службы персонала по вопросу необходимых выплат. Если вдруг понадоблюсь, я здесь, за стеной. – Джон кивком указывает на разделяющую наши рабочие места стенку и поднимает брови, ожидая ответа. Если беспокойство и пунцовые щеки говорят о внутреннем состоянии человека, то, похоже, мой провожатый упадет в обморок, задержи я его еще хоть на мгновение.
– Звучит за... – Я уже собираюсь повысить голос, демонстрируя всю степень своего восторга, но сдерживаю себя, откашливаюсь и повторяю монотонно и, как мне кажется, профессионально: – Звучит замечательно.
Джон кивает и исчезает за красно-коричневой стенкой. Кажется, с другой стороны до меня доносится вздох облегчения.
На моем столе – абсолютно новый современный компьютер. Снимаю пальто и вешаю его на край перегородки, имитирующей дверной проем. Оно настолько красивое, что наверняка произведет приятное впечатление на всех проходящих мимо сотрудников. Сажусь в новое кресло с удобной высокой спинкой, откидываюсь и замечаю, что оно еще и великолепно качается – неплохая альтернатива дешевому неудобному стулу, который стоит у меня дома. И сразу же осознаю, что на этой работе я и чувствую себя как дома.
Разобравшись с горой бумаг и проведя самую скучную в моей жизни встречу, я пытаюсь включить компьютер, но не могу, пока наконец не появляется диалоговое окно с подсказкой ввести пароль. Пароль напоминает мне о голосовой почте, и я начинаю беспокоиться, не разрывается ли впервые за долгое время телефон у меня дома от бесконечных звонков из самых разных издательств, которые хотят предложить мне написать статью. Но я не могу ответить сейчас и чувствую, как у меня начинают подкашиваться ноги. И я набираю номер голосовой почты.
Жду, пока пройдет соединение, и кричу Джону через перегородку:
– Как узнать пароль к компьютеру?
Ответ Джона едва различим, потому что кто-то орет мне на ухо:
– Лейн!
Через мгновение осознаю, что голос раздается из телефонной трубки.
– О, Свен! Прости меня, пожалуйста, – шепчу я, когда все выясняется.
– Не волнуйся, дорогая. Я только что вошел, был в спортивном зале.
Как я рада его слышать – моего потрясающего Свена!
– Как у тебя дела с работой? – спрашивает он.
– Ты просто не поверишь, если я расскажу. – Понизив голос и прикрыв трубку рукой, шепчу: – Здесь миллион, нет, триллион мужчин. – Снова пытаюсь избегать глупых восклицаний.
– Как ты одета? – спрашивает он. Интересно, не использует ли он разговоры со мной как тему для вечерних фантазий после плотного ужина и чая? Но мне не нравится эта мысль, и я описываю ему весь свой костюм и рассказываю о приключении с туфелькой из крокодиловой кожи. (Иногда опыт, который мы приобретаем, выслушав поучительную историю, настолько же ценен, как и личное участие в преодолении трудностей.) И вдруг у меня перед носом снова появляется этот отвратительный галстук в глобусах.
– Я смотрю, ты неплохо устроилась, – говорит Том, дождавшись, пока я закончу разговор. Замечаю, что он смотрит на карточку из букета, которую я прикрепила к монитору, и немного краснеет.
– Спасибо за цветы. Очень мило с вашей стороны. Как прошло совещание? – Я хочу продемонстрировать профессионализм и спрашиваю: – Может быть, нужно набрать ваши записи?
– Ну что ж, если ты больше на сегодня не планировала походов по магазинам, помощь будет очень кстати, – говорит Том и протягивает несколько листов желтой бумаги. – Я уже завел для тебя пароль – это отнимает массу времени, и я решил освободить тебя от лишней суеты. Пароль, – в этот момент он переходит на шепот, – Фолкнер.
Я быстро перепечатываю записи Тома, то и дело спрашивая его о значении разных сокращений: ГМ (генеральный менеджер), ОБИ (отдел банковских инвестиций). Один раз вообще получилось не очень удобно – я позвонила спросить, что значит ТР.
– Это мои инициалы, – ответил Том, явно не желая обидеть меня.
Откатываюсь в кресле немного назад, чтобы посмотреть на своего босса через стекло, заменяющее стену в его кабинете. Забавно, как тщательно он пытается замаскировать мысль «Какая же она тупица!», отчетливо читающуюся на его лице.
Том улыбается и говорит:
– Ну ладно, пока, здесь какая-то девушка пялится на меня через стекло.
Нужно забрать распечатанный текст из принтера, поэтому пользуюсь возможностью лучше рассмотреть отдел. Здесь работает около ста человек, и я уже представляю, как мы все вместе сидим в баре в «счастливые часы» и жалуемся, что «показатели снижаются», или... Интересно, чем еще могут быть недовольны эти люди? Я успела заметить группу немного шумных парней, сидящих через несколько столов от меня. Они постоянно ходят друг к другу за бумагой, файлами и разными другими мелочами и перешептываются, указывая на меня. Я заинтригована.
Когда я приношу документы Тому, он лишь бегло просматривает их и, одобрительно кивая, говорит:
– Ты неплохо справляешься.
– Спасибо, – отвечаю я, и меня захлестывает волна гордости за хорошо выполненную работу. Я словно котенок, впервые успешно выбравшийся из коробки.
– Ну что, готова к экскурсии?
Боже мой, разве может быть иначе? Я снова пройду по зданию с первого этажа до последнего, внимательно рассматривая сильные ноги, спины и руки работающих здесь мужчин.
– Сейчас, только возьму блокнот. – Я не хочу пропустить ни одной детали, которые потом можно будет использовать для статьи.
Том руководствуется профессиональным интересом, но у меня есть и свои задачи, поэтому запомнить все не так-то просто. Сначала мы обходим наш этаж.
– Здесь размещается департамент инвестиций. Большинство помещений занимает наш отдел слияний и поглощений. Почти все наши сотрудники (около ста пятидесяти человек) занимаются сложными расчетами и вычислениями: какие компании можно объединить, где возникли финансовые проблемы, кто способен приобрести другую компанию. Это аналитики, они работают над разными проектами, которые возглавляют управляющие директора и вице-президенты.
Я старательно записываю все услышанное, а особым кодом отмечаю, кто мне понравился, кто оценивающе посмотрел в мою сторону, кто пользуется туалетной водой, едва уловимый запах которой бросил меня в жар.
Том продолжает:
– Здесь кабинеты менеджеров высшего звена. Мы называем этот отдел – ОМ. Только имей в виду, к медицине он не имеет никакого отношения. Их десять человек, и каждый занят разработкой своего проекта в различных секторах рынка. Нам сюда, – указывает Том на помещение в середине коридора. – Это отдел безопасности нашего департамента, который следит, чтобы мы не обращались в одни и те же компании с разными предложениями. В противном случае может создаться впечатление, что мы не контролируем ситуацию.
Я всегда ужасно скучаю, когда мужчины на вечеринках или в барах начинают обсуждать разные финансовые вопросы. Но Том, рассказывая все это (даже в своем ужасном галстуке), производит впечатление солидного влиятельного человека.
– И чем же конкретно вы занимаетесь? – спрашиваю я и с удивлением замечаю, что мне действительно становится интересно.
– Это может быть все, что угодно. Возьмем, к примеру, универмаг «Барниз». Они успешно развиваются и хотят расширить торговлю в дисконтном и стоковом формате. А у «Даффиз» дела идут плохо. В этом случае мы можем поручить нашим аналитикам разработать перспективный план слияния торговых сетей «Барниз» и «Даффиз».
Слияние этих двух магазинов? Да, это было бы впечатляюще! Но совершенно очевидно, что «Барниз» никогда не согласится иметь что-то общее с полуподвальным универмагом, торгующим дешевыми товарами. Просто невозможно себе представить, как, допустим, объединение журналов «Вог» и «Фэмили серкл». Зал для переговоров в этом случае быстро превратится в поле боя, усыпанное вырванными клочьями волос, светлых и идеально распрямленных и порванными бусами из огромного искусственного жемчуга от Шанель с одной враждующей стороны и обрывками одежды из смеси лайкры и полиэстра с другой.
Светло-карие глаза приобретают такой яркий зеленый оттенок, что, видимо, придется внести изменения в водительское удостоверение. Мои скулы всегда называли великолепными (мало кто знает, что их красота – результат правильного выбора румян). Вспомнив об этом, я тут же начала втягивать щеки, пытаясь сделать их еще более совершенными. Бросаю взгляд на ногти: квадратная форма, лак почти натурального оттенка – даже в таком виде они отлично смотрятся. Никогда в жизни не чувствовала себя более желанной, чем сейчас.
Я что-то отвечаю Джоан о покупках из «Сенчури-21», но мне больше неинтересно продолжать разговор. Просто очень хотелось похвастаться и поделиться с кем-нибудь своим невероятным открытием, а теперь пора продолжать завоевание финансовой империи!
– Ну все, хватит заниматься самолюбованием. Больше рассказывать нечего. Нужно двигаться дальше, впереди – мужчины, – говорю я, и Джоан со смехом вешает трубку. Она, должно быть, в восторге, что впервые за долгое время ее подруга не жалуется.
Но моим надеждам подняться на лифте в офис и оказаться на новом рабочем месте сбыться не суждено. Я представляла себе все гораздо проще (ничего общего с недавним серьезным мыслительным процессом, результатом которого стала уверенность, что с поиском рабочего места проблем не возникнет). У всех входящих охранник проверяет пропуск. Подходит моя очередь, и я говорю:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! – слышу в ответ. Это слово звучит для меня крайне возбуждающе. Сексуальной кажется вся здешняя система охраны. Да и вообще в этом чертовом здании какая-то разгульная атмосфера!
– Я пока без пропуска. Сегодня мой первый рабочий день, – объясняю я с чувством, что каждое мое слово просвечивается рентгеновскими лучами.
– Нет проблем. Вам нужно подойти вон к тому столу, – указывает охранник. – Отдадите фотографию для оформления пропуска, они свяжутся с вашим начальником, а потом объяснят, что нужно сделать.
Судорожно начинаю перерывать содержимое сумки, пытаясь не уронить пакеты с покупками, и вдруг чувствую, что моя ноша стала легче.
– Разрешите вам помочь? – Молодой человек, отделившийся от потока мужчин, протягивает руку за оставшимися пакетами, от которых на моих ладонях уже образовались глубокие красные полосы.
– Конечно! – отвечаю я, гораздо более взволнованно, чем следует. Просто его удивительное предложение нарушило мое душевное равновесие. Этого просто не может быть! Если бы я читала о подобном мужском поведении в книге, то ворчала бы себе под нос, что это «невозможно» и «просто смешно». И посчитала бы автора сумасшедшим.
Вестибюль поражает воображение сильнее, чем весь небоскреб снаружи. Мужчин так много, что глаза разбегаются. Все вокруг покрыто сияющим мрамором высшего качества, и обстановка от этого кажется еще более изысканной. Представляю, что я – Одри Хепберн или, лучше, Плам Сайке (красивая и модно одетая журналистка, пишущая для «Вог»), идущая по вестибюлю, например, отеля «Плаза». Есть еще одна причина (немного несерьезная, но вполне понятная с человеческой точки зрения), которая усиливает мой восторг по поводу происходящего. Я почти не замечаю здесь женщин, да и те, что есть, выглядят не ахти. Дурехи! Как можно собирать волосы в хвост! Губы не накрашены! Не вижу ни единой щеки с правильно нанесенными поверх тонального крема румянами; ни одного белого костюма с черным кардиганом, который может скрыть многие изъяны фигуры; ни одной только что уложенной прически! Как можно так распускаться, когда вокруг столько мужчин! Они явно сошли с ума, этому просто не может быть других объяснений! Неужели работающие здесь женщины не читают журналы и не смотрят телевизор?
– У вас действительно сегодня первый рабочий день? – спрашизает мой добровольный помощник, проходя за мной через металлоискатель. Мы направляемся к столу регистрации (не могу удержаться, чтобы не заметить, какой потрясающий вид открывается оттуда). Я слишком возбуждена и не в состоянии сконцентрироваться на разговоре. Хотя выглядит этот парень замечательно, и одет он в голубую рубашку (по-моему, эти рубашки дарованы нам свыше, и правительству следует стимулировать их производство, чтобы наш мир становился все более красивым). Но я вижу еще одного симпатичного мужчину, и еще. А вот – блондин, за ним – брюнет, следом – темноволосый! О Боже! Это просто нереально!
– Я – Тим! – протягивает мне руку обладатель голубой рубашки. (Внешне он похож на Джона Кьюзака, походка Мела Гибсона, только шаг чуть короче.)
– Лейн, – представляюсь я. Теперь понятно, что означает фраза «Пустить ребенка в кондитерский магазин». Это просто уникальная ситуация. В свободное время в каком-нибудь колледже я могла бы давать бесплатные консультации девушкам по устройству на работу. Для каждой у меня есть всего один совет: «Вам нужно искать работу в финансовой сфере. Это самое главное. А потом, при желании, всегда сможете заняться чем-нибудь еще».
– Чем могу помочь, мисс? – обращается ко мне женщина за столом регистрации. Бедняжка, ей совсем не идет блестящий нейлоновый топ, и – какой кошмар! – впервые вижу настолько сильно вьющиеся волосы. Мне очень хочется помочь этой невежественной в вопросах моды и стиля женщине – так сильно, что руки сами тянутся к несчастной. Но желание быстро проходит, и по сравнению с ней я начинаю чувствовать себя великолепной, красивой и желанной... Я задумываюсь. Кем именно?
И тут я вижу американский флаг необъятных размеров и в патриотическом порыве нахожу ответ на свой вопрос. Я – американка. И понимаю, что счастлива: моя жизнь, работа, коллеги-мужчины – лучшего и пожелать нельзя. Сдерживаю в себе желание громко запеть национальный гимн.
– Вижу, ты сейчас занята. Увидимся. – Тим аккуратно расставляет пакеты вокруг меня и направляется к приятелю, на которого не обращал внимания все это время. Они жмут друг другу руки, а я чувствую себя польщенной.
Да, похоже, мой план работает безо всяких усилий. Пожалуй, удастся разделаться со статьей за неделю, а потом спокойно проводить время, завтракая с друзьями и пополняя гардероб. Как шикарно я проведу оставшиеся до сдачи материала месяц и три недели! Может быть, я не уволюсь через два месяца, а останусь здесь надолго, пока не уйду на пенсию, старенькая и седая. Вполне вероятно, что журналистика не мое призвание, просто раньше я не знала никакой другой жизни. Допустим, вы все время едите хорошо прожаренное мясо, потому что вам противна сама мысль о бифштексе с кровью, но, попробовав промежуточный вариант, ругаете себя за то, что были настолько глупы.
Плохо одетая дама звонит Тому Райнеру и просит меня немного подождать. Нет проблем, я готова стоять и смотреть на эту потрясающую, полную эротики суету всю оставшуюся жизнь, осознавая, что прожила ее не зря. О, вот парень с ямочками на щеках! Очень мне нравится. А вот вижу аккуратно уложенные волосы. Голубые глаза. Зеленые. У меня текут слюнки от одного вида мужчин – не удивлюсь, если скоро рядом со мной образуется лужа! Ну вот, стоит постоять некоторое время, широко улыбаясь, и уже начинают болеть щеки.
Я так увлечена изучением неистощимого запаса мужчин в этом здании, что не обращаю внимания на происходящее вокруг. И чувствую удар по ноге. В удивлении опускаю глаза – кто-то сбил один из моих пакетов. Наклоняюсь, чтобы собрать рассыпавшиеся модные вещицы, и ощущаю нарастающую тревогу. Нет никакой возможности спрятать (или объяснить) такие очевидные результаты похода по магазинам, из-за которого я и опоздала на работу на полтора часа (если быть точной, то уже на час сорок пять). Паника усиливается, а сердце замирает в груди.
Решаю срочно натянуть на себя, одно на другое, купленную одежду, а остальное распихать по карманам пальто. Задумываюсь, что делать с очаровательными розовыми трусиками-танго от Косабелло (с надеждой, а может, опасением, представляю, внимание какого огромного количества мужчин они могли бы привлечь, и хитро улыбаюсь). Может, скатать их и убрать в кошелек? И вдруг слышу свое имя. Пришел не кто иной, как мистер Томас Райнер.
Я поднимаюсь и, еще не видя его лица, замечаю галстук, расшитый миниатюрными глобусами (двойные линии вокруг них символизируют вращение, рельефные голубые стежки – воду), и не сомневаюсь, что это именно мой босс. Наши взгляды встречаются, и мы одновременно делаем друг другу комплименты.
– Симпатичный галстук, – говорю я.
– Тебе идет этот цвет, – кивает он на разоблачающее меня белье. Вы наверняка сейчас расхохотались и спрятали лицо в ладони (если вы в метро, все уже решили, что вы не в себе). Но, несмотря на это, все происшедшее только к лучшему, потому что Том оказался из тех мужчин, которые краснеют при виде трусиков новой ассистентки.
Он явно хочет задать мне массу вопросов, но решает не делать этого и находит хорошую причину, чтобы удалиться.
– Я тороплюсь на совещание и поручил Джону Тэнсфорду из моего отдела занять тебя (сильный румянец) в мое отсутствие. – Наверное, в устах любого другого человека эти слова прозвучали бы бесцеремонно. Но по непонятной мне причине у Тома это получилось абсолютно необидно.
– Надеюсь, ты работаешь так же хорошо, как ходишь по магазинам. Попроси секретаря в вестибюле позвонить Джону. Когда вернусь, проведу тебя по зданию, а потом мы позавтракаем в отличном кафе. – На последней фразе он машет мне рукой.
Провожаю Томаса взглядом, пока он не скрывается из виду. Интересно, кто станет моим Эм-энд-Эмс? Джон Тэнсфорд? Или, может быть, парень, который помог мне с пакетами? Тот, кто подмигнул мне, или с ямочками на щеках? Как люди умудряются работать в такой обстановке?
Мне кажется, я сойду с ума в ожидании Тэнсфорда, ведь каждый поворот головы означает нового мужчину, попавшего в поле зрения, новую возможность найти моего Эм-энд-Эмс. Я просто гениальная девушка! Нужно срочно сообщить Карен по электронной почте, какое великолепное начало у моего материала. Хотя, узнав об этом, она наверняка захочет получить здесь работу и тогда уже не будет редактором, а журнал откажется от моей статьи. Я ни разу не видела ее, но, думаю, она красивая женщина и может составить мне здесь конкуренцию. Через турникет один за другим проходят мужчины (клетчатая рубашка, белая, черная), и я с надеждой гадаю, кто же из них Джон Тэнсфорд – стильный, очаровательный и холостой.
– Мисс Силверман? – обращается ко мне самый высокий и худой мужчина в мире. Мир для меня сейчас – это здание и прилегающая к нему территория. Удивительно, как этому человеку удается не падать? Смотрю вниз, на его колоссального размера ноги, и понимаю, что именно в них причина его устойчивости. Он не похож на взрослого человека и выглядит как розовощекий мальчик с большими глазами, только очень высокий. Я выпрямляюсь во весь рост (всего пять футов четыре дюйма, несмотря на то, какими стройными и длинными кажутся сейчас мои ноги), а он, наоборот, сгибается и смотрит в пол, вероятно, чувствуя себя некомфортно и как бы извиняясь. Ведь пол – это не человек, который может повести себя непредсказуемо и поставить его в неловкое положение. Несложно предположить, какой именно стиль поведения – сексуального или своего в доску парня – выбирает Джон, чтобы достичь желаемого.
– Да. А вы Джон? – спрашиваю я. Он так слабо пожимает мне руку, что я почти ничего не чувствую.
– Да. Джон Тэнсфорд, приятно с вами познакомиться. Слышал, вы столкнулись с проблемами утром по дороге сюда? – спрашивает он, вопросительно уставившись в пол, пока я собираю пакеты. И затем предлагает: – Давайте помогу.
Не знаю, почему многие считают мир бизнеса беспощадным. Могу представить свой первый рабочий день в редакции. Явись я с сумками, полными покупок, опоздав на час сорок пять минут, мне вряд ли удалось бы так же легко отделаться. Документы на увольнение были бы готовы еще до моего прихода. И пока бы я их заполняла, кто-нибудь мог забрать себе мои сандалии на платформе от Клерджери в качестве компенсации за потерянное из-за меня время и ущерб, вызванный опозданием. А здесь я в полном порядке, и личный носильщик провожает меня к регистрационной стойке, как будто я – Джулия Роберте в фильме «Красотка», стремительно преобразившаяся после похода по магазинам. (Ненадолго задумываюсь, не купить ли мне соломенную шляпку с широкими полями.)
Как здесь все хорошо и профессионально организовано! Пропуск начинают делать немедленно, правда, сначала демонстрируют пять разных образцов и предлагают пройти необходимые проверки, в ходе которых сотрудники службы безопасности, смущаясь, интересуются, сколько у вас было сексуальных партнеров, когда вы последний раз мылись и как часто ссоритесь с матерью.
К сожалению, пропуск оказывается без зажима, и когда я спрашиваю, можно ли заказать один специально для меня, парень принимает мои слова за шутку и начинает истерически смеяться:
– Хорошая шутка! Закажите мне! Ха-ха! – Он толкает Джона (который еще ни разу не взглянул мне прямо в лицо) локтем в бок. Кажется, что этим ударом он насквозь проткнет несчастного, напоминающего беспризорного ребенка Джона.
А вот моя фотография оказывается очень удачной. (Клянусь, это впервые в жизни. Обычно, взглянув на мое водительское удостоверение, люди морщатся, будто на фото изображен омерзительный труп.) А еще я недавно купила прехорошенький бумажник от Гуччи, в котором могу теперь хранить пропуск. (Бумажник стоил немало, да и кредит еще до конца не выплачен.)
Мы поднимаемся на двадцать шестой этаж, потом спускаемся по лестнице вниз и заходим в офис. Это огромное открытое пространство, разделенное на небольшие рабочие кабинки (кьюбиклы, как их здесь называют) ужасными модульными перегородками, обтянутыми старомодной тканью красно-коричневого или серого цвета. В любой другой обстановке все это показалось бы крайне угнетающим. Представьте, насколько гладко собранные волосы и макияж в естественных тонах могут украсить спортсменку, неистово мчащуюся по беговой дорожке. Так и эти перегородки здесь только подчеркивают тот факт, что за ними работает огромное количество мужчин! Снова с удовлетворением замечаю, что следов женского присутствия практически не видно. Плакат «С днем рождения, Тиффани!» или тарелка, красноречиво заполненная конфетами, – да уж, женщин в этом офисе совсем мало. А те, кого я вижу, одеты в костюмы или бесполые брюки и пиджаки, очевидно, все от «Экспресс». Но даже это не мешает мне чувствовать себя одной из них, частью единой большой дружной семьи. Эти люди – мои единомышленники. У меня голова идет кругом от ощущения причастности к чему-то непомерно большому (с участием огромного количества мужчин). И я стараюсь запомнить все до мельчайшей детали для статьи.
Мое рабочее место расположено в непосредственной близости от офиса Тома, рядом с кьюбиклом Джона. И здесь стены красно-коричневые, но, думаю, мне удастся сотворить чудо и на некоторое время убедить себя, что этот цвет смотрится просто великолепно. Здесь много места, чтобы развесить всякую всячину, большие ящики для мелочей и хорошо организованное рабочее пространство. Жаль, я не могу приходить сюда, чтобы заниматься' своей профессиональной деятельностью, ведь сама атмосфера располагает к труду! И постель моя достаточно далеко – уверена, мне удавалось бы сделать гораздо больше. В офисе довольно шумно: звонят телефоны, стучат выдвигаемые ящики, сотрудники толпятся у автомата с питьевой водой, набирают тексты на компьютере. Вот где кипит работа и люди живут по-настоящему полноценной жизнью! Как воодушевляет меня вся эта обстановка! И сколько же здесь мужчин! Понимаю, что я похожа на маленького ребенка, для которого все ново в мире работающих взрослых людей, но я так долго просидела взаперти! Просто не могу чувствовать иначе, видимо, я совсем не осознавала, насколько сильно была отрезана от общества. И вряд ли теперь мне захочется забраться дома на кушетку и поглощать еду, рассчитанную человек на двадцать.
На рабочем столе меня дожидается чудесная цветочная композиция из лилий и орхидей – от Тома, и еще маленькая карточка со словами «Мы очень рады, что ты к нам присоединилась». Чувствую себя крайне польщенной; правда, немного забавно, что в конце предложения, там, где любой другой человек не сомневаясь поставил бы восклицательный знак, у Тома он отсутствует. Если произнести эти слова как простое повествовательное предложение, без интонации, необходимой при восклицании, они прозвучат более серьезно. Не сомневаюсь, Том специально так сделал – не случайно ведь он генеральный менеджер отдела слияний и чего-то там еще. Наверняка это очень ответственная должность.
– Не буду вас задерживать, чтобы вы немного освоились. Том оставил инструкции по заполнению бумаг и встрече с сотрудником службы персонала по вопросу необходимых выплат. Если вдруг понадоблюсь, я здесь, за стеной. – Джон кивком указывает на разделяющую наши рабочие места стенку и поднимает брови, ожидая ответа. Если беспокойство и пунцовые щеки говорят о внутреннем состоянии человека, то, похоже, мой провожатый упадет в обморок, задержи я его еще хоть на мгновение.
– Звучит за... – Я уже собираюсь повысить голос, демонстрируя всю степень своего восторга, но сдерживаю себя, откашливаюсь и повторяю монотонно и, как мне кажется, профессионально: – Звучит замечательно.
Джон кивает и исчезает за красно-коричневой стенкой. Кажется, с другой стороны до меня доносится вздох облегчения.
На моем столе – абсолютно новый современный компьютер. Снимаю пальто и вешаю его на край перегородки, имитирующей дверной проем. Оно настолько красивое, что наверняка произведет приятное впечатление на всех проходящих мимо сотрудников. Сажусь в новое кресло с удобной высокой спинкой, откидываюсь и замечаю, что оно еще и великолепно качается – неплохая альтернатива дешевому неудобному стулу, который стоит у меня дома. И сразу же осознаю, что на этой работе я и чувствую себя как дома.
Разобравшись с горой бумаг и проведя самую скучную в моей жизни встречу, я пытаюсь включить компьютер, но не могу, пока наконец не появляется диалоговое окно с подсказкой ввести пароль. Пароль напоминает мне о голосовой почте, и я начинаю беспокоиться, не разрывается ли впервые за долгое время телефон у меня дома от бесконечных звонков из самых разных издательств, которые хотят предложить мне написать статью. Но я не могу ответить сейчас и чувствую, как у меня начинают подкашиваться ноги. И я набираю номер голосовой почты.
Жду, пока пройдет соединение, и кричу Джону через перегородку:
– Как узнать пароль к компьютеру?
Ответ Джона едва различим, потому что кто-то орет мне на ухо:
– Лейн!
Через мгновение осознаю, что голос раздается из телефонной трубки.
– О, Свен! Прости меня, пожалуйста, – шепчу я, когда все выясняется.
– Не волнуйся, дорогая. Я только что вошел, был в спортивном зале.
Как я рада его слышать – моего потрясающего Свена!
– Как у тебя дела с работой? – спрашивает он.
– Ты просто не поверишь, если я расскажу. – Понизив голос и прикрыв трубку рукой, шепчу: – Здесь миллион, нет, триллион мужчин. – Снова пытаюсь избегать глупых восклицаний.
– Как ты одета? – спрашивает он. Интересно, не использует ли он разговоры со мной как тему для вечерних фантазий после плотного ужина и чая? Но мне не нравится эта мысль, и я описываю ему весь свой костюм и рассказываю о приключении с туфелькой из крокодиловой кожи. (Иногда опыт, который мы приобретаем, выслушав поучительную историю, настолько же ценен, как и личное участие в преодолении трудностей.) И вдруг у меня перед носом снова появляется этот отвратительный галстук в глобусах.
– Я смотрю, ты неплохо устроилась, – говорит Том, дождавшись, пока я закончу разговор. Замечаю, что он смотрит на карточку из букета, которую я прикрепила к монитору, и немного краснеет.
– Спасибо за цветы. Очень мило с вашей стороны. Как прошло совещание? – Я хочу продемонстрировать профессионализм и спрашиваю: – Может быть, нужно набрать ваши записи?
– Ну что ж, если ты больше на сегодня не планировала походов по магазинам, помощь будет очень кстати, – говорит Том и протягивает несколько листов желтой бумаги. – Я уже завел для тебя пароль – это отнимает массу времени, и я решил освободить тебя от лишней суеты. Пароль, – в этот момент он переходит на шепот, – Фолкнер.
Я быстро перепечатываю записи Тома, то и дело спрашивая его о значении разных сокращений: ГМ (генеральный менеджер), ОБИ (отдел банковских инвестиций). Один раз вообще получилось не очень удобно – я позвонила спросить, что значит ТР.
– Это мои инициалы, – ответил Том, явно не желая обидеть меня.
Откатываюсь в кресле немного назад, чтобы посмотреть на своего босса через стекло, заменяющее стену в его кабинете. Забавно, как тщательно он пытается замаскировать мысль «Какая же она тупица!», отчетливо читающуюся на его лице.
Том улыбается и говорит:
– Ну ладно, пока, здесь какая-то девушка пялится на меня через стекло.
Нужно забрать распечатанный текст из принтера, поэтому пользуюсь возможностью лучше рассмотреть отдел. Здесь работает около ста человек, и я уже представляю, как мы все вместе сидим в баре в «счастливые часы» и жалуемся, что «показатели снижаются», или... Интересно, чем еще могут быть недовольны эти люди? Я успела заметить группу немного шумных парней, сидящих через несколько столов от меня. Они постоянно ходят друг к другу за бумагой, файлами и разными другими мелочами и перешептываются, указывая на меня. Я заинтригована.
Когда я приношу документы Тому, он лишь бегло просматривает их и, одобрительно кивая, говорит:
– Ты неплохо справляешься.
– Спасибо, – отвечаю я, и меня захлестывает волна гордости за хорошо выполненную работу. Я словно котенок, впервые успешно выбравшийся из коробки.
– Ну что, готова к экскурсии?
Боже мой, разве может быть иначе? Я снова пройду по зданию с первого этажа до последнего, внимательно рассматривая сильные ноги, спины и руки работающих здесь мужчин.
– Сейчас, только возьму блокнот. – Я не хочу пропустить ни одной детали, которые потом можно будет использовать для статьи.
Том руководствуется профессиональным интересом, но у меня есть и свои задачи, поэтому запомнить все не так-то просто. Сначала мы обходим наш этаж.
– Здесь размещается департамент инвестиций. Большинство помещений занимает наш отдел слияний и поглощений. Почти все наши сотрудники (около ста пятидесяти человек) занимаются сложными расчетами и вычислениями: какие компании можно объединить, где возникли финансовые проблемы, кто способен приобрести другую компанию. Это аналитики, они работают над разными проектами, которые возглавляют управляющие директора и вице-президенты.
Я старательно записываю все услышанное, а особым кодом отмечаю, кто мне понравился, кто оценивающе посмотрел в мою сторону, кто пользуется туалетной водой, едва уловимый запах которой бросил меня в жар.
Том продолжает:
– Здесь кабинеты менеджеров высшего звена. Мы называем этот отдел – ОМ. Только имей в виду, к медицине он не имеет никакого отношения. Их десять человек, и каждый занят разработкой своего проекта в различных секторах рынка. Нам сюда, – указывает Том на помещение в середине коридора. – Это отдел безопасности нашего департамента, который следит, чтобы мы не обращались в одни и те же компании с разными предложениями. В противном случае может создаться впечатление, что мы не контролируем ситуацию.
Я всегда ужасно скучаю, когда мужчины на вечеринках или в барах начинают обсуждать разные финансовые вопросы. Но Том, рассказывая все это (даже в своем ужасном галстуке), производит впечатление солидного влиятельного человека.
– И чем же конкретно вы занимаетесь? – спрашиваю я и с удивлением замечаю, что мне действительно становится интересно.
– Это может быть все, что угодно. Возьмем, к примеру, универмаг «Барниз». Они успешно развиваются и хотят расширить торговлю в дисконтном и стоковом формате. А у «Даффиз» дела идут плохо. В этом случае мы можем поручить нашим аналитикам разработать перспективный план слияния торговых сетей «Барниз» и «Даффиз».
Слияние этих двух магазинов? Да, это было бы впечатляюще! Но совершенно очевидно, что «Барниз» никогда не согласится иметь что-то общее с полуподвальным универмагом, торгующим дешевыми товарами. Просто невозможно себе представить, как, допустим, объединение журналов «Вог» и «Фэмили серкл». Зал для переговоров в этом случае быстро превратится в поле боя, усыпанное вырванными клочьями волос, светлых и идеально распрямленных и порванными бусами из огромного искусственного жемчуга от Шанель с одной враждующей стороны и обрывками одежды из смеси лайкры и полиэстра с другой.