Брокман Сюзанна. Опасная любовь

   Джед подошел сзади и ласково обнял ее за плечи.
   — Мне так жаль!
   — Я не посмела никому об этом рассказать. Мне было стыдно. Я думала, что если кто-то узнает, то наверняка обвинит меня. Я думала, что они поверят Дугу, что я сама напросилась, — как будто у меня была возможность контролировать то, что я так рано созрела. И я жила с этим позором в душе — незаслуженным позором — целые годы, потому что не решалась открыть рот. Временами мне казалось, что этот позор буквально душит меня. И я до сих пор… до сих пор переживаю это слишком сильно. И мне трудно об этом говорить. — Она резко обернулась и заглянула Джеду в лицо. — Тебе нужно поговорить про Дэвида, про то, что ты чувствуешь. Я же знаю, как тебе больно, но ты стараешься все удержать в себе! — Все, она его потеряла. Кейт поняла это по его глазам, прежде чем он успел что-либо сказать. Во время своего рассказа ей удалось вернуть его к жизни, но теперь он снова замкнулся. — Перестань себя мучить! Дэвид не хотел бы, чтобы ты так поступал! Пожалуйста! — умоляла она. — Поговори со мной!
   — Не могу. — Джед отвернулся и глухо добавил:
   — Извини, мне очень жаль.
 
   Кейт беспомощно смотрела, как он идет в ванную. Дверь захлопнулась, зажурчала вода.
   Нет, она его не теряла. Разве можно потерять то„ чего вообще никогда не было?
   — И мне тоже очень жаль, — горько прошептала она.
   — Между прочим, я уже все решил насчет концовки, — сообщил Виктор, пока техники переставляли камеру на новое место. — Я сам переписал последние четыре сцены, и…
   — Что? — Кейт не поверила своим ушам.
   — Да ты не переживай, это же плевое дело! Просто я не пойму, как можно позволять Реджинальду Бруксу взять над ними верх. Вот слушай. Мозеса ловят во второй раз и везут обратно. Ларами с Джейн нападают на фургон и связывают возницу. Тут есть своя изюминка! Можно устроить классную сцену погони и даже добавить в нее юмора и…
   — Нет! Ни в коем случае! — От ее вопля волосы у Виктора на голове встали дыбом. Все, кто был на площадке, уставились на нее. Она заметила, что Джед двинулся было в их сторону. Кейт выхватила у литературного редактора пачку листов и продолжала, хлопая себя по руке:
   — Вот тот сценарий, который я написала! И именно так заканчивается фильм! Здесь нет места ковбойским скачкам или дешевому юмору! Это история о любви и жертвенности! О том, что Мозеса ловят опять и Джейн согласна пожертвовать жизнью и выйти замуж за Брукса — за отъявленную скотину, — чтобы спасти любимого человека, пусть даже раба! И это история о том, как Ларами возвращается в мир живых настолько, что находит в себе силы пожертвовать своей землей — последним, что у него осталось! Он любит эту землю всей душой, он поклялся отцу, что никогда ее не продаст, он впервые повстречался здесь с Сарой, здесь все еще живут его мечты и призраки прошлого — и все же он жертвует этой землей, чтобы Джейн и Мозес обрели свободу! Потому что Брукс готов на все ради этой земли! И ты идиот, если вообразил, будто Брукс что-то выиграл! Нет, выиграл как раз Ларами, потому что сумел победить прошлое и снова обрел надежду! Он выиграл, потому что вернулся к жизни!
   Тишина.
   Над площадкой повисла мертвая тишина — Кейт слышала лишь свое тяжелое дыхание.
   — Так это ты написала сценарий? — наконец промямлил Виктор.
   — Черт бы тебя побрал! — взорвалась Кейт. — Из всего, что я сказала, ты уловил только это? Ну да! Да, Виктор, это я написала сценарий!
   — Но я же читал то, что ты сочиняла раньше, и… — Ему все же хватило ума вовремя прикусить язык. — Ну что ж, это, конечно, впечатляет, но меня все равно не устраивает концовка. Послушай, ты сначала прочитай те сцены, что я переписал…
   — Нет. У этой истории может быть только один конец. Мой. Это не подлежит обсуждению и изменениям!
   — Кейт, — осторожно начал Джед, — может быть, сейчас не очень подходящее время для…
   — Да ты-то откуда знаешь, подходящее оно или нет? — напустилась на него Кейт. — У тебя вообще никогда не бывает подходящего времени! Ну как же, не дай Бог, ты позволишь себе на кого-то разозлиться! А вот я разозлилась, и кому это не нравится, пусть катится к черту! Пусть знают, что я разозлилась, если уж на то пошло! Я собираюсь сейчас же, сию минуту расставить с Виктором все точки над i, а ты лучше не суйся куда не просят! — И она взялась за Виктора. — Вот тебе мои условия. Ты снимаешь концовку так, как было написано, если же нет…
   — Вот именно — нет!
   — Отлично. Значит, придется тебя уволить!
   Ошарашенный Виктор молча разевал рот, как выброшенная на берег рыба.
   — Ты не можешь меня уволить! Нам же осталось всего-то дней десять! Где ты найдешь режиссера на такой срок?
   — Я буду снимать сама, — фыркнула Кейт. — Ты же считаешь плевым делом сесть на мое место и писать сценарий за меня! Вот и я считаю, что смогу отснять последние несколько сцен!
   Она чувствовала, что рядом стоит Джед — исходившее от него напряжение можно было пощупать руками. Но когда он заговорил, его голос звучал спокойно и невозмутимо. Еще бы!
   — Кейт, остановись и подумай. То, что ты сейчас сказала, угробит весь фильм.
   Но Кейт не обратила на него никакого внимания: сейчас ее интересовал только Виктор.
   — И как у тебя хватило совести поменять концовку? — спросила она уже более сдержанно. — Как тебе хватило совести проделать со мной то же, что проделали с тобой в «Двадцати слезинках»? Виктор, «Обещание» — это не фильм о справедливости. И не пытайся превратить его в то, чем он никогда не был! И не бойся, что он будет провальным из-за отсутствия сцен погони и взрывов. Пожалуйста, положись на меня!
   Тишина.
   — Или ты меня вышвырнешь.
   — Да, — кивнула Кейт; ей было не до шуток. Она готова была загубить фильм, но не сшивать его из лоскутков.
   Тут она посмотрела на Джеда и поняла, что и в их отношениях больше не потерпит недосказанности. Она желала получить все.
   В противном случае ей вообще ничего не требуется.

Глава 17

   Джед был один.
   Впервые за последние месяцы он остался совершенно один.
   Сегодняшние съемки закончились довольно рано, и он стал искать Кейт, но оказалось, что она уже уехала.
   Без него.
   Уехали и Анни, и Виктор. На площадке не оставалось никого из начальства.
   И Джед вернулся к себе в трейлер без няньки.
   Внутри было тихо, сумеречный свет заполнил комнату причудливыми тенями.
   Джед старательно включил все лампы до одной.
   Тишина давила на уши, и он включил музыку. Это был любимый диск Кейт. Гарт Брукс. Джед выключил его и пошел в душ.
   Но Кейт не появилась за то время, пока он мылся.
   Она не появилась и к восьми часам, когда настала пора проводить его к церкви, где проходили занятия группы анонимных алкоголиков.
   Он старался не думать о выпивке, он старался ничего не чувствовать.
   Он отправился в «Гриль», чтобы пообедать, но Кейт не было и там.
   Правда, была Анни.
   Джед помчался к ней прямо сквозь толпу, позабыв о том, что нужно взять поднос. Ассистентка сидела одна и не удивилась, увидев его.
   — Ты не знаешь, где Кейт? — начал он с места в карьер.
   — Она в конторе, — сообщила Анни. — Я как раз собиралась заглянуть к тебе в трейлер — она просила кое-что передать. Я уже заходила один раз, но никого не застала.
   — Я был на занятиях. — Наверное, стряслось что-то непоправимое. Наверное, Виктор все же передумал. Правда, днем на него вроде бы подействовали ее смешные угрозы, но к вечеру он мог передумать.
   Анни заправила за ухо прядь своих рыжих кудрявых волос.
   — Она просила меня передать, что до окончания съемок ты предоставлен самому себе.
   — Что?! — опешил Джед.
   — Что слышал. — Тонкие губы девушки сложились в улыбку — редкое для Анни состояние. — Наверное, ее так вдохновила нынешняя победа над Виктором, что она надеется устоять и против наших инвесторов — если это вообще потребуется. Осталось всего десять дней. Мы и сами не заметим, как съемки закончатся, так что можно не бояться, что до инвесторов дойдут какие-то слухи.
   — Так я…
   — Ты предоставлен самому себе, — повторила Анни. — Господи, представляешь — ты наконец-то свободен!
   Наверное, Джеду полагалось прыгать от счастья. Кейт наконец-то ему поверила. По крайней мере он мог считать это признаком доверия. Но он так долго находился в собственноручно созданном душевном вакууме, что мог ощущать лишь полную пустоту и безразличие.
   И если новообретенное доверие означает, что он больше не будет спать с Кейт, пусть оно катится ко всем чертям.
 
   Кейт не находила себе места. Виктор налил еще один бокал вина.
   — Ты ведь не стала бы увольнять меня на самом деле, правда?
   — Не правда. — Она приткнулась возле стола для совещаний, опустив голову на руки.
   — Если эта лента окажется провальной и убыточной, это будет исключительно твоя вина. — Виктор пригубил из своего бокала. — И ты это понимаешь. Потому что я собираюсь поставить в известность всех, кого смогу, что хотел изменить концовку из-за коммерческой целесообразности.
   — Все и так об этом знают, Виктор. Все были сегодня на съемочной площадке и слышали, как мы ругались.
   — Но если фильм получится удачным, — довольно цинично напомнил он, — то заслугу я припишу себе. И даже не стану упоминать об этом небольшом инциденте, когда произнесу речь на церемонии получения «Оскара».
   — Вот-вот, зато я непременно о нем упомяну!
   Виктор добродушно рассмеялся и долил ей еще вина.
   — Никак не могу поверить, что ты написала такой сценарий. Это ведь ты его написала?
   — Да.
   — Сама, без чьей-либо помощи?
   — Совершенно верно.
   — Я потрясен и горд за тебя!
   — Спасибо, — криво усмехнулась Кейт.
   Стрелка на часах приближалась к двенадцати. Кейт то терялась в догадках, чем сейчас занимается Джед, то пыталась выбросить его из головы. У нее невольно вырвался стон.
   — Слушай, если тебе так плохо, — заметил Виктор, — то почему бы тебе не отправиться к своему Джерико? За что ты себя наказываешь?
   — Я не наказываю себя. — Кейт с трудом подняла голову. — Я делаю себе одолжение. Он мне не нужен. Я не должна позволять себе в нем нуждаться!
   — Ну, если ты знаешь надежный способ этого добиться, то советую тебе написать книгу. Разойдется в момент!
   — Я знала, что это когда-то должно кончиться, — заговорила она, обращаясь скорее к себе, нежели к Виктору. — Это было неизбежно. Чем ближе конец съемок, тем очевиднее становилось, что нам с ним ничего не светит. Все, что я сделала, — это порвала с ним чуть раньше, чем ожидала. В любом случае я получила от него все, что хотела, — великолепную игру. И я была бы последней дурой, если бы надеялась на что-то сверх того. — Но ведь она и была как раз такой дурой. Черт побери, почему она оказалась дурой…
   — Вот тебе на! Я-то решил, что ты спустила меня с поводка, потому что в конце концов стала доверять. А вместо этого мне приходится подслушивать под дверями, чтобы узнать об окончании наших отношений?
   Кейт подскочила на месте: в дверях стоял Джед.
   Виктор вылез из кресла и забормотал:
   — Я… я побуду в соседней комнате.
   Кейт подождала, пока за ним закроется дверь в приемную.
   — Ты оскорбился? — с надеждой спросила она.
   Она видела, что Джед оскорблен, но, как всегда, он сделал вид, что все в порядке. Подошел поближе и уселся напротив нее за стол для совещаний.
   — Я и сам не знаю.
   Надежда приказала долго жить.
   — Вот в этом-то и заключалась проблема!
   — До конца работы еще десять дней, — негромко промолвил Джед. — И если ты собиралась расстаться после окончания съемок, почему бы не вернуться к первоначальному варианту? Кейт, я не хочу отказываться от этих десяти дней! — Он глубоко вздохнул и продолжил:
   — Я не стал бы отказываться и от большего, но если ты можешь предложить мне только это…
   — Так ты хочешь… большего?.. — Ей стоило огромного труда не разрыдаться. Он выглядел измученным и опустошенным, и этот его пустой взгляд разбивал ей сердце.
   — Да. Мне почему-то показалось… сам не знаю почему… что это вовсе не должно так просто закончиться.
   — Ты что же, всерьез вообразил, будто можно поддерживать длительные отношения, завязанные на одном сексе?
   — Ты действительно считаешь, что нас связывал исключительно секс? — Джед осторожно подбирал слова, глядя на стол перед собой.
   — Да.
   Он снова поднял взгляд, и его голос прозвучал все так же бесцветно:
   — Тебе стоило предупредить меня заранее, потому что я чувствую нечто иное.
   Чувства… Вот слово, которое он запросто мог бы выкинуть из своего словаря. Кейт прикрыла глаза, молясь о том, чтобы боль и обида, бушевавшие в груди, не заставили ее сболтнуть лишнее.
   — И что же именно ты чувствуешь?
   — Я… к-хм… — Он откашлялся. — Я думал, ты знаешь. Ну, то есть я думал, ты тоже меня полюбила.
   Кейт не промолвила ни слова. Она боялась проронить хоть звук, потому что выпитое ею красное вино вдруг бешено запросилось наружу.
   — Знаешь, это действительно так. Я влюбился. Наверное, я не очень удачно это выражал и вряд ли объясняюсь сейчас как положено, но… так оно и есть.
   — Нет, почему же, — возразила Кейт. — Диалог построен вполне убедительно: есть и смущение, и колебания. Очередной спектакль на приз. И что же должно за этим последовать?
   Каждое ее слово причиняло ему боль — она достаточно хорошо изучила его лицо. Если только это не было спектаклем с начала и до конца. В его глазах блестели слезы, но даже они — не говоря уже о словах — могли оказаться не более реальными, чем закапанный в глаза атропин у менее талантливых артистов.
   — Кейт, я знаю, что ты тоже меня любишь.
   — Да как я могу тебя любить? Если ты до сих пор не позволил мне узнать, кто ты на самом деле? Мне казалось, что я это знаю, но… — Она вдруг встала, схватила свой бокал и налила его до верха из полупустой бутылки. Потом толкнула его так, что часть вина расплескалась, прямо под нос Джеду. — Вот! Ты точно так же можешь снова начать пить. По крайней мере тогда тебе станет стыдно! Все лучше, чем то бесчувствие, в которое ты загнал себя сейчас!
   Он вскочил, и Кейт видела, каких бешеных усилий стоит ему сохранять спокойствие.
   — Кейт…
   — Лучше побереги свое мастерство для съемок, Джед, потому что меня, честно говоря, это больше не трогает!
   Кейт надеялась, что, может быть — может быть! — хоть этим его проймет, но он повернулся и вышел.
   И она понимала, что поступила правильно — иначе ей не спастись от безумия и отчаяния, не спастись от самой себя.
   Но при этом ей пришлось самой разбить себе сердце.
 
   Сюзи обливалась слезами.
   Поначалу Джед решил, что его подводит слух.
   Прошло уже пять дней с тех пор, как Кейт предоставила ему свободу. Пять дней, заполненных такой неистовой жаждой выпить, с которой невозможно было даже сравнить его тоску по Кейт.
   Подумать только, всего три недели назад — еще до того, как «Тугие времена» стали хитом, — у него было все! И как всегда, он оказался настолько глуп, что не оценил своего счастья, пока не утратил его.
   Потому что Кейт любила его. Она любила его с самого начала. Пусть их первая ночь действительно была полна одним сексом, но потом… Он знал, что, несмотря на свое прошлое, Кейт во многом оставалась прежней скромной и чистой девочкой, и она не позволила бы себе сохранить близость, основанную исключительно на плотском влечении. Да что там — достаточно было посмотреть ей в глаза, чтобы узнать правду. Она никогда не была хорошей актрисой. И не смогла бы солгать, даже если от этого зависела ее жизнь.
   Но теперь Кейт не желает с ним разговаривать. Она улетела в Бостон на следующий день после их разрыва. Анни сказала, что у нее какие-то проблемы с бизнесом — что-то случилось в одном из магазинов. Ей каждый день отсылали отснятые пленки, и при необходимости ее всегда можно было найти по телефону.
   Но сегодня она возвращается.
   И хотя Джеда запросто могло подвести воображение, он все-таки понял, что еле различимое всхлипывание, доносившееся из заднего угла костюмерного трейлера, издает живое существо, а не один из демонов, поселившихся у него в голове.
   Нет, это оказалась Сюзи Маккой.
   Она сидела, прислонившись спиной к стене, скорчившись за мешком с какими-то тряпками.
   — Извините, — всхлипнула она, когда Джед отодвинул мешок в сторону и увидел ее. — Я нечаянно сорвалась, а потом не смогла остановиться.
   Джед присел рядом, опустив мешок на место — так, чтобы они снова оказались отрезанными от остального мира.
   — Я знаю, как это случилось. Я всегда боялся, что такое случится со мной.
   — Я больше не могу! Я хочу, чтобы это кончилось, — и в то же время боюсь!
   — Да, — кивнул Джед, — и это мне тоже понятно. — Он откинул назад голову и прикрыл глаза. — Но если ты не перестанешь плакать, у тебя не останется слез для сегодняшней сцены!
   Им предстояло снимать один из самых эмоциональных эпизодов — из первой части фильма, — когда Мозеса продают на невольничьем рынке. И Джейн, и Ларами смотрят на Мозеса и видят, как их собственные жизни так же сковывают невидимые цепи. Снимать такие сцены всегда нелегко.
   — Я не видела его несколько дней. — Сюзи имела в виду Джамаля. — А завтра он уедет! Все, что мне нужно, — просто поговорить с ним, просто поговорить! Но если я скажу хоть слово не по сценарию, отец подаст в суд за сломанную руку и его посадят в тюрьму!
   — Я понимаю, что это все пахнет большими неприятностями, — согласился Джед. — Но чтобы сразу в тюрьму?
   Сюзи сокрушенно кивнула.
   — У Джамаля уже был привод в участок — несколько лет назад он связался с уличной бандой, еще до того, как его мама переехала подальше от Нью-Йорка. Отец сказал, что, раз его можно считать рецидивистом, на этот раз Джамалю не отвертеться от тюрьмы.
   — И ты… ты поверила своему отцу?
   — Я позвонила адвокату, — Сюзи попыталась вытереть глаза, — и он сказал, что если мы проиграем суд, то Джамаль получит от трех до пяти лет. — У нее снова задрожал подбородок. — Он передавал мне записки, старался вызвать на встречу, но я не могу! Потому что мой отец не остановится. Он подаст в суд. Это точно! — Она снова затряслась от рыданий. — Я не видела его уже неделю! Черт побери, ну и дела!
   — Анни или Кейт сумели отыскать твою маму?
   — Нет.
   — Очень жаль, — мягко промолвил Джед.
   — Он вечно тычет меня носом в мои ошибки, — сказала Сюзи скорее себе, чем Джеду. — И никогда не скажет, что все хорошо.
   Кажется, теперь речь пошла об отце.
   — Иногда мне кажется, что я больше не выдержу и взорвусь, — шепотом продолжала она. — Но когда я с Джамалем и он начинает шутить, мне становится легче. Когда я с ним, то забываю о том, что слишком маленькая, или слишком толстая, или слишком тощая, или слишком тупая, или тупая, но недостаточно — или что на этот раз придет в голову моему отцу. Я ни разу не слышала от него: «Отлично сработано, ты молодец!» Нет, он вечно бубнит: «Плохо, что ты такой недомерок!» или «По моему разумению, тебе могли бы сделать более выгодный макияж!» Черт побери! Но когда я с Джамалем, и он смотрит на меня, и я вижу, как он смотрит, то знаете что? Я кажусь себе вполне нормальной.
   — Ты и так нормальная! — заверил Джед. — Черт побери, ты не просто нормальная, ты чертовски хороша — я не шучу!
   — Мы с Джамалем были просто друзьями, — сказала Сюзи. Она больше не плакала, но выглядела совершенно измотанной. — Но тут вмешался мой отец и стал раздувать из мухи слона. Наверное, Джамаль хочет встретиться, чтобы сказать, что больше не желает иметь со мной дел. И я его в этом не виню!
   — Ну, я, конечно, не могу отвечать за Джамаля, но…
   — Но вы могли бы поговорить с ним! — Сюзи подняла умоляющий взгляд. — Вы поговорите с ним за меня? Скажите, что я не стану с ним разговаривать, потому что не хочу, чтобы он попал в тюрьму! Вы передадите ему это? Ну пожалуйста, Джерико!
   — Да, я непременно с ним поговорю. — Джед посмотрел на нее и спросил:
   — Полагаю, ты не откажешь в ответной услуге и поговоришь за меня с Кейт? Ведь она прилетает сегодня! — У него снова стало пусто внутри.
   Сюзи отвечала по-детски непосредственно:
   — Если вы хотите…
   — Нет, я пошутил, — грустно улыбнулся Джед. — Это была неудачная шутка. — Потому что такие вещи человек должен делать сам. Даже если это его убьет.
 
   Джамаль готов был провалиться сквозь землю.
   С самого начала работы над фильмом он боялся этой сцены. Когда ему придется торчать у всех на виду совершенно голым — если не считать жалкого обрывка, едва прикрывавшего пах, — и с кандалами на ногах и на руках.
   Он пытался настроиться на чувства Мозеса, на унижение и гнев человека, выставленного на продажу, как рабочий скот. Он знал, что все, кто занят в массовке, будут толпиться вокруг съемочной площадки и пялиться на него во все глаза.
   Но вот этот момент настал, а ему было на все наплевать.
   Джамаля интересовала лишь одна пара глаз — Сюзи. Согласно сценарию, она не сводила с него глаз во время всей сцены, но сразу же отворачивалась, как только заканчивали очередной дубль.
   Джерико передал ему, что бультерьер совсем запугал Сюзи. И она поверила, что Джамаль загремит в тюрьму, если перекинется с ней парой слов.
   Он чувствовал на себе настороженный взгляд папаши и ощущал, как с каждым толчком сердца в груди разрастается гнев и беспомощность. Он был скован почище Мозеса, потому что знал: стоит сделать хоть шаг к Сюзи — и она обратится в бегство.
   Вчера он позвонил матери. Та выслушала его и постаралась поддержать и посочувствовать — как всегда. Но еще она спросила — зачем? Зачем ему так упорно бороться за дружбу с девушкой, чей отец настолько отсталый, что способен упрекать его за цвет кожи?
   О, у Джамаля было полно друзей — и прекрасных друзей, — которые сыпали такими словечками направо и налево: «этот ниггер» или даже «черномазый». Но когда такими словами плевался тип вроде Рассела Маккоя, они обретали совершенно иное значение. Вот этого Джамаль на дух не выносил.
   И хотя вчера Джамаль предпочел отмолчаться, он отлично знал ответ на мамин вопрос.
   Ему было мало дружбы с Сюзанной Маккой. Он по уши влюбился в эту девчонку.
   И пусть Рассел Маккой лопнет от злости! Потому что черта с два ему удастся помешать Джамалю объясниться с Сюзи — прямо сейчас.
   Камера, тихо жужжа, ехала вперед, следом за Сюзи, подошедшей поближе к помосту, на котором стоял Джамаль. Оператору предстояло обойти ее кругом, чтобы сзади, из-за плеча, поймать в объектив Джамаля. Но сейчас все сфокусировалось на Сюзи. Он знал, что должен играть роль, что ему не положено смотреть куда-то в сторону, не положено смотреть на нее, не положено…
   Но он не смог удержаться и взглянул — прямо ей в глаза. Она стояла так близко, что Джамаль видел: она на грани истерики и каждый вздох дается ей с огромным трудом. Он слишком хорошо знал ее, чтобы понимать: это плачет не только Джейн, это плачет Сюзи.
   Джамаль почувствовал, что у него самого вскипают злые слезы, и едва успел отвести взгляд — как раз перед тем, как на него нацелилась камера. Одна слеза все же успела скатиться по щеке, пока он смотрел куда-то вдаль.
   — Снято!
   Наконец-то он дождался этого слова! Платформа была сколочена на высоте примерно в восемь футов, но каким-то чудом ему удалось соскочить с нее, не запутавшись в кандалах, и приземлиться прямо перед Сюзи.
   Меньше всего на свете она ожидала такой выходки и застыла, захваченная врасплох.
   — Сюзанна… — начал он, взяв ее за руку, но девочка в ужасе отшатнулась.
   — Нет!
   Между прочим, его кандалы были настоящими и совершенно не предназначены для того, чтобы бегать в них.
   — Снимите это с меня!
   Помощник костюмера рванулся к Джамалю, но его опередил бультерьер.
   — Не смей к ней прикасаться! Я тебя предупреждал!
   Джамаль гордо выпрямился, расправил плечи и посмотрел на него сверху вниз.
   — Если мне придется идти в тюрьму за один разговор с Сюзанной — так тому и быть! — Кандалы со звоном упали на землю, и он перешагнул через них.
   Сюзи затаила дыхание, не замечая, что по щекам катятся слезы. Она была ужасно напугана и готова в любой момент ринуться наутек.
   Джамаль знал, что ей не придется бежать. Во всяком случае, он надеялся, что сумеет ее в этом убедить.
   Осторожно, медленно он протянул к ней руку и ласково сказал:
   — Пойдем. Нам надо поговорить.
   — Я не могу с тобой разговаривать!
   — Не правда, можешь! — Он взглянул на бультерьера и добавил:
   — Мы с Сюзанной отойдем в сторону, так что будем у вас на виду, и немного поболтаем. Вот и все. Мы обменяемся парой слов. Если хотите, можете вызвать шерифа, но, насколько мне известно, в простой беседе нет ничего противозаконного.
   Ему удалось приблизиться к Сюзи настолько, что он смог взять ее за руку. И осторожно отвести туда, где можно было спокойно поговорить.
   Бультерьер не двинулся с места. Джерико, благослови его Господь, заступил Маккою путь. Джамаль видел, как Бомон старается разговорить бультерьера, чтобы хоть немного отвлечь от дочери.
   — Прости, — прошептала Сюзанна. — Это все моя вина!
   Джамаль не отпускал ее руку. Вместо этого он сплел их пальцы вместе.
   — Ты ведь не думаешь так всерьез, детка? — Черт побери, как же он соскучился! Просто побыть рядом с ней, просто посмотреть ей в глаза, когда она обращается к нему…