Страница:
– И никто не станет обвинять нас в пособничестве преступникам, если Ринго вдруг передумает?
– Он не передумает. Он сдастся властям.
– Так просто?
– Так просто.
– Что-то не верится, – фыркнула Клэр. – На Ринго это не похоже. Он не умеет ничего делать просто.
– Да, ему вообще везет на приключения, – согласился Ной. – Наверное, потому что он так живет – на полной скорости без тормозов, и не всегда может вовремя остановиться. Он быстро влипает в неприятности и так же быстро выбирается из них. – Ной засмеялся. – Во всяком случае его жизнь не назовешь скучной.
Клэр искоса взглянула на него:
– А твою?
Неужели жена решила, что он завидует?
– Нет, – решительно мотнул головой Ной. – Нет. Поверь, для полноты жизни мне совсем не надо, чтобы меня разыскивало ФБР.
– Остановись, – вдруг потребовала Клэр. – Надо вернуться. Если мы заберем с собой Хейли, нам потребуется детское сиденье. У меня есть одно на работе.
Ной послушно развернулся, и они опять подъехали к детскому саду.
– Только побыстрее, – попросил он.
Джина молча смотрела на Макса. Он просил Алиссу стать его женой! И что дальше?
– А-а, надо же… – только и смогла вымолвить она.
– Да, – вздохнул Макс. – А за всю прошлую ночь я ни разу о ней не подумал. Ни разу даже не вспомнил. Будто ее вообще не существовало.
Джина присела на край кровати, не в силах справиться с подступающими слезами. Она прошлой ночью тоже не думала ни о ком, кроме себя и Макса. И даже о Максе не слишком-то и думала. О, господи…
– Может, если ты все объяснишь, она сумеет понять.
– Да, может. Она о тебе знает. Она даже слишком хорошо все понимает. Да это и неважно, потому что она все равно уже сказала, что не выйдет за меня замуж.
Вот, значит, как?
– Мне очень жаль, – прошептала Джина.
– Не знаю. Наверное, она права, когда говорит, что я сделал ей предложение, только для того чтобы забыть о тебе. И мне это здорово помогло, да? Но все-таки я бы не стал его делать, если бы на самом деле не собирался… – Он покачал головой. – Ты должна знать: я не хотел делать больно ни тебе, ни ей. Нельзя было спешить, потому что в тот момент я не мог думать трезво… Я должен был остановиться и все обдумать… Что толку теперь говорить: «Я не подумал»? Разве это меня оправдывает? Меня ничто не может оправдать. И я сам никогда не прощу себе того, что сделал.
И он действительно во все это верит! И мучается. Ведь это она использовала Макса, для того чтобы вылечиться самой. Ну кто бы мог подумать, что он будет так страдать?..
– Это я соблазнила тебя, Макс. Я тебя первая поцеловала.
Он засмеялся:
– Да, но согласись – у меня был выбор. Я мог уйти, но все-таки остался.
– Почему? – Зачем она спрашивает, если и так знает? Джина не стала дожидаться ответа: – Потому что ты был мне нужен.
– Нет. Потому что я сам хотел.
Ложь. Неужели он надеется обмануть ее? Он и сейчас пришел сюда только из чувства долга. Хотя, возможно, технически это и правда: он хотел остаться, потому что знал, что нужен ей.
А этого недостаточно. Джина думала, что будет достаточно, но ошибалась. Особенно теперь, когда она знает, что он так любит Алиссу Локке, что даже предложил ей… О, господи! Как больно и как жалко и его, и Алиссу…
И себя.
– И что теперь? – тихо спросил Макс.
Похоже, он действительно не понимает, что на этот вопрос может быть только один ответ: «Ничего». Абсолютно ничего.
– Я сегодня улетаю в Нью-Йорк, а ты останешься здесь разбираться со своей сложной ситуацией.
– Я… буду посвободнее к концу месяца. Мы сможем встретиться?
Он это серьезно? Хотя, конечно, у Макса настолько развито чувство ответственности, что он, наверное, считает своим долгом опекать всех, с кем хоть однажды переспал. Время от времени звонить. Приглашать на обед. Интересоваться, как дела.
Джина совсем не так представляла себе эту встречу. Она успела придумать целую сказку, в самом начале которой Макс распахивал ударом кулака дверь и с порога заявлял, что не может без нее жить.
И в ней ни слова не было о том, что на самом деле он любит Алиссу Локке и только теперь, потеряв ее навсегда из-за того, что переспал с Джиной, готов из жалости или от отчаяния встретиться с ней.
– Встретиться? – переспросила она, испытывая извращенное желание помучить его. – В смысле, чтобы заняться сексом? – Она совершенно точно знала, что он имеет в виду только ланч. И Макс тоже это знал, поэтому молча смотрел на нее. – И где? В Африке? – Джина уже не могла остановиться. – Потому что на следующей неделе я улетаю в Кению.
Макс, казалось, совершенно растерялся. Что само по себе было достойно удивления. Джина даже не предполагала, что он умеет теряться.
– Но ведь ты… Ты все-таки собираешься ехать?
– Представь себе, – усмехнулась она, чувствуя, как злость вытесняет из сердца обиду. – А ты что думал, Макс? Что после одной ночи с тобой я поменяю планы на целый год? Что я останусь дома и буду сидеть у телефона, дожидаясь, когда ты станешь посвободнее и позвонишь? Если, конечно, выберешь момент среди предсвадебных хлопот. – Последняя фраза, наверное, была лишней. Джина встала, стараясь унять острый приступ ревности. Все, что у нее осталось, – это достоинство, вернее, та малость, которую еще удалось сохранить. – Макс, я не понимаю, зачем ты пришел сюда. Сейчас ты должен быть с Алиссой. Если, конечно, ты, правда, хочешь, чтобы она…
– Джина…
– Объясни ей, уговори ее передумать. – Джина распахнула дверь, и Макс правильно понял ее жест. Ему пора уходить. – Передай ей, что мне очень жаль. Так и есть. Мне действительно очень жаль.
– Она не передумает. И я не хочу, чтобы она передумала. – Лучше бы он этого не говорил, потому что бессмысленная надежда опять загорелась в сердце. Джина уже собралась броситься ему на шею, но он тут же добавил: – Я пришел специально, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Этой ночью ты говорила…
– Я сказала, что опять обращусь к психотерапевту.
– Ты собираешься найти психотерапевта в Африке!
– А почему бы и нет? Я уверена, что в Кении отыщется несколько человек с высшим образованием.
– Сейчас не самое удачное время, для того чтобы ехать за границу, – мрачно заметил Макс, и у него в кармане зазвонил телефон. Даже удивительно, что эта дрянь так долго молчала.
– Благодарю за заботу, – холодно кивнула Джина. – А сейчас мне надо собираться, а тебе – отвечать на звонок.
Макс шагнул к выходу, но рядом с Джиной остановился и посмотрел ей в глаза.
– А самое паршивое, – тихо сказал он, – это то, что я по-прежнему тебя хочу. Я испортил все, что мог, но ничего не изменилось. Я все так же до смерти хочу тебя, Джина.
В его глазах горел такой огонь, что на секунду Джине показалось – сейчас он схватит ее, поцелует, сорвет с нее этот халат и…
Но Макс вышел и, не оглядываясь, направился к машине. Телефон продолжал звонить в кармане его пиджака.
– Эй! – окликнула его Джина. Он остановился, но не стал поворачиваться, наверное, чтобы не смотреть на нее. – Если через год это у тебя не пройдет, – сказала она, и голос лишь немножко дрогнул, – то можешь позвонить мне, когда я вернусь. – Она откашлялась. – Если, конечно, не сделаешь за это время предложения еще кому-нибудь.
Макс все-таки повернулся к ней:
– Джина, прости меня.
– И ты меня прости. – Ей очень хотелось, чтобы он поцеловал ее на прощание, но она понимала, что от этого им обоим легче не станет. – И спасибо за эту ночь.
Вероятно, Максу меньше всего хотелось выслушивать слова благодарности, поэтому он быстро залез машину и поднес телефон к уху.
Джина наблюдала, как он пятится задом, выезжая со стоянки, как разворачивается, не снижая скорости, и стремительно удаляется.
Похоже, куда-то опаздывает.
Или ему просто не терпится поскорее убраться отсюда.
– Знаешь, у меня сердце останавливается, как только подумаю, что сейчас увижу Хейли, – признался Сэм.
Они стояли в пробке. Сэм уже пытался вырваться из нее и свернуть на боковую улицу, но машина спереди не желала пододвинуться даже на сантиметр.
– Постарайся особенно не обольщаться, – предостерегла его Алисса.
– Я стараюсь, Лис, а что если она ненавидит меня? Ох, бедняжка Сэм.
– Не думаю, что такие маленькие дети умеют ненавидеть.
– А что я ей скажу?
– Ну, для начала постарайся хотя бы не упоминать о матери.
– О матери? А-а-а, в смысле, о «твоей матери»? – Сэм засмеялся. – Хорошо, уже стараюсь. Но тогда мало что останется. «Привет, Хейли. Я твой папа. Я по тебе очень скучал». Так?
– Неплохо, – одобрила Алисса. – И не надо спрашивать, помнит ли она тебя: вам обоим будет неловко, когда она скажет, что нет.
– Когда, – повторил Сэм. – Ладно, не буду. Я даже не помню, когда последний раз так нервничал. – Он бросил короткий взгляд на Алиссу. – И еще я нервничаю из-за того, как вы с ней встретитесь. Ты ведь говорила, что у тебя к Хейли сложные чувства…
– Я ее полюблю. В этом можешь не сомневаться. Дети такие очаровательные, специально для того, чтобы их все любили. – Она засмеялась. – Во всяком случае, все, у кого есть сердце.
– Почему-то мне кажется, что ты сказала это не просто так.
Потому что вот уже несколько дней он разговаривает с ней и внимательно слушает. Потому что теперь он знает ее.
– Ну, – кивнула Алисса, – в общем, ты прав.
– Расскажи.
– Это все случилось, после того как умерла мама, – начала Алисса. – Мы все тогда переехали к нашей тете, сестре отца – Тира, Ланора и я. Это было тяжелое время – и не только из-за нашего горя, но и потому что тетя Джойс все время твердила, что хочет забрать к себе только меня и Тиру. А Ланора якобы должна жить с двоюродной сестрой нашей мамы. Я даже хотела обратиться в суд, чтобы нас не разлучали.
– М-м-м, – неопределенно промычал Сэм. Алисса вопросительно взглянула на него. – Я чуть не сказал: «Твою мать», но вовремя остановился, – объяснил Сэм.
– Мой отец не был отцом Ланоры. Поэтому тетя Джойс и не хотела брать ее. Я думаю, именно поэтому родители и расстались. Мама изменила отцу и забеременела, а когда он узнал об этом, то бросил ее. И нас тоже. Это было очень несправедливо. Нам ведь ничего не объясняли тогда. Я только знала, что вчера он был с нами, а сегодня его уже нет. Ну а тетя Джойс е удовольствием нас просветила. И сказала, что Ланора не может жить с нами, потому что она не желает нести за нее ответственность.
– Бр-р, – продолжал изъясняться междометиями Сэм.
– Я помню, что тогда посмотрела на нее и лишь сказала: «Но Ланора же все равно наша сестра». А тетя Джойс ответила, что, когда я стану старше, я пойму. – Алисса покачала головой. – В конце концов, ей пришлось взять и Ланору, потому что мы с Тирой наотрез отказались расставаться с ней, но она ее так и не полюбила. Такого очаровательного, доброго ребенка… И ведь Ланора совсем не была виновата в том, что сделала наша мама, и все-таки Джойс не любила ее. Я сейчас понимаю, что тетя Джойс была не права. Она не должна была брать нас к себе, если не могла любить. И поверь мне, полюбить Ланору было совсем нетрудно. Гораздо труднее было не любить ее. Но тете Джойс больше нравилось ненавидеть нашу маму, чем жалеть невинного ребенка.
Сэму наконец-то удалось выбраться из пробки, и теперь он крутил по узким объездным улочкам, стараясь наверстать упущенное время. Все-таки он выбрал секунду, чтобы оглянуться на Алиссу:
– Спасибо, что рассказала мне все это.
– Поэтому я обязательно буду любить Хейли, – продолжала она. – Девочка не должна отвечать ни за ошибки Мэри-Лу, ни за твои ошибки, ни за мои. И я буду любить ее в два раза больше, потому что она твоя дочь. Но я хочу, чтобы ты знал, Сэм: я не собираюсь растить ее вместо тебя. Когда она будет с тобой, она будет именно с тобой. Я согласна помогать, я стану ее любимой тетей Алиссой, я это умею. Но если ты действительно хочешь, чтобы она стала частью твоей жизни, ты должен научиться быть настоящим отцом.
– Знаешь, это, наверное, лучшее, что ты сказала мне за все время. Ведь это значит, что ты готова проводить много времени со мной и с Хейли? – Сэм опять оглянулся на нее и добавил, будто только что вспомнив: – Я так люблю тебя, Лис, что мне даже дышать трудно.
12
– Он не передумает. Он сдастся властям.
– Так просто?
– Так просто.
– Что-то не верится, – фыркнула Клэр. – На Ринго это не похоже. Он не умеет ничего делать просто.
– Да, ему вообще везет на приключения, – согласился Ной. – Наверное, потому что он так живет – на полной скорости без тормозов, и не всегда может вовремя остановиться. Он быстро влипает в неприятности и так же быстро выбирается из них. – Ной засмеялся. – Во всяком случае его жизнь не назовешь скучной.
Клэр искоса взглянула на него:
– А твою?
Неужели жена решила, что он завидует?
– Нет, – решительно мотнул головой Ной. – Нет. Поверь, для полноты жизни мне совсем не надо, чтобы меня разыскивало ФБР.
– Остановись, – вдруг потребовала Клэр. – Надо вернуться. Если мы заберем с собой Хейли, нам потребуется детское сиденье. У меня есть одно на работе.
Ной послушно развернулся, и они опять подъехали к детскому саду.
– Только побыстрее, – попросил он.
Джина молча смотрела на Макса. Он просил Алиссу стать его женой! И что дальше?
– А-а, надо же… – только и смогла вымолвить она.
– Да, – вздохнул Макс. – А за всю прошлую ночь я ни разу о ней не подумал. Ни разу даже не вспомнил. Будто ее вообще не существовало.
Джина присела на край кровати, не в силах справиться с подступающими слезами. Она прошлой ночью тоже не думала ни о ком, кроме себя и Макса. И даже о Максе не слишком-то и думала. О, господи…
– Может, если ты все объяснишь, она сумеет понять.
– Да, может. Она о тебе знает. Она даже слишком хорошо все понимает. Да это и неважно, потому что она все равно уже сказала, что не выйдет за меня замуж.
Вот, значит, как?
– Мне очень жаль, – прошептала Джина.
– Не знаю. Наверное, она права, когда говорит, что я сделал ей предложение, только для того чтобы забыть о тебе. И мне это здорово помогло, да? Но все-таки я бы не стал его делать, если бы на самом деле не собирался… – Он покачал головой. – Ты должна знать: я не хотел делать больно ни тебе, ни ей. Нельзя было спешить, потому что в тот момент я не мог думать трезво… Я должен был остановиться и все обдумать… Что толку теперь говорить: «Я не подумал»? Разве это меня оправдывает? Меня ничто не может оправдать. И я сам никогда не прощу себе того, что сделал.
И он действительно во все это верит! И мучается. Ведь это она использовала Макса, для того чтобы вылечиться самой. Ну кто бы мог подумать, что он будет так страдать?..
– Это я соблазнила тебя, Макс. Я тебя первая поцеловала.
Он засмеялся:
– Да, но согласись – у меня был выбор. Я мог уйти, но все-таки остался.
– Почему? – Зачем она спрашивает, если и так знает? Джина не стала дожидаться ответа: – Потому что ты был мне нужен.
– Нет. Потому что я сам хотел.
Ложь. Неужели он надеется обмануть ее? Он и сейчас пришел сюда только из чувства долга. Хотя, возможно, технически это и правда: он хотел остаться, потому что знал, что нужен ей.
А этого недостаточно. Джина думала, что будет достаточно, но ошибалась. Особенно теперь, когда она знает, что он так любит Алиссу Локке, что даже предложил ей… О, господи! Как больно и как жалко и его, и Алиссу…
И себя.
– И что теперь? – тихо спросил Макс.
Похоже, он действительно не понимает, что на этот вопрос может быть только один ответ: «Ничего». Абсолютно ничего.
– Я сегодня улетаю в Нью-Йорк, а ты останешься здесь разбираться со своей сложной ситуацией.
– Я… буду посвободнее к концу месяца. Мы сможем встретиться?
Он это серьезно? Хотя, конечно, у Макса настолько развито чувство ответственности, что он, наверное, считает своим долгом опекать всех, с кем хоть однажды переспал. Время от времени звонить. Приглашать на обед. Интересоваться, как дела.
Джина совсем не так представляла себе эту встречу. Она успела придумать целую сказку, в самом начале которой Макс распахивал ударом кулака дверь и с порога заявлял, что не может без нее жить.
И в ней ни слова не было о том, что на самом деле он любит Алиссу Локке и только теперь, потеряв ее навсегда из-за того, что переспал с Джиной, готов из жалости или от отчаяния встретиться с ней.
– Встретиться? – переспросила она, испытывая извращенное желание помучить его. – В смысле, чтобы заняться сексом? – Она совершенно точно знала, что он имеет в виду только ланч. И Макс тоже это знал, поэтому молча смотрел на нее. – И где? В Африке? – Джина уже не могла остановиться. – Потому что на следующей неделе я улетаю в Кению.
Макс, казалось, совершенно растерялся. Что само по себе было достойно удивления. Джина даже не предполагала, что он умеет теряться.
– Но ведь ты… Ты все-таки собираешься ехать?
– Представь себе, – усмехнулась она, чувствуя, как злость вытесняет из сердца обиду. – А ты что думал, Макс? Что после одной ночи с тобой я поменяю планы на целый год? Что я останусь дома и буду сидеть у телефона, дожидаясь, когда ты станешь посвободнее и позвонишь? Если, конечно, выберешь момент среди предсвадебных хлопот. – Последняя фраза, наверное, была лишней. Джина встала, стараясь унять острый приступ ревности. Все, что у нее осталось, – это достоинство, вернее, та малость, которую еще удалось сохранить. – Макс, я не понимаю, зачем ты пришел сюда. Сейчас ты должен быть с Алиссой. Если, конечно, ты, правда, хочешь, чтобы она…
– Джина…
– Объясни ей, уговори ее передумать. – Джина распахнула дверь, и Макс правильно понял ее жест. Ему пора уходить. – Передай ей, что мне очень жаль. Так и есть. Мне действительно очень жаль.
– Она не передумает. И я не хочу, чтобы она передумала. – Лучше бы он этого не говорил, потому что бессмысленная надежда опять загорелась в сердце. Джина уже собралась броситься ему на шею, но он тут же добавил: – Я пришел специально, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Этой ночью ты говорила…
– Я сказала, что опять обращусь к психотерапевту.
– Ты собираешься найти психотерапевта в Африке!
– А почему бы и нет? Я уверена, что в Кении отыщется несколько человек с высшим образованием.
– Сейчас не самое удачное время, для того чтобы ехать за границу, – мрачно заметил Макс, и у него в кармане зазвонил телефон. Даже удивительно, что эта дрянь так долго молчала.
– Благодарю за заботу, – холодно кивнула Джина. – А сейчас мне надо собираться, а тебе – отвечать на звонок.
Макс шагнул к выходу, но рядом с Джиной остановился и посмотрел ей в глаза.
– А самое паршивое, – тихо сказал он, – это то, что я по-прежнему тебя хочу. Я испортил все, что мог, но ничего не изменилось. Я все так же до смерти хочу тебя, Джина.
В его глазах горел такой огонь, что на секунду Джине показалось – сейчас он схватит ее, поцелует, сорвет с нее этот халат и…
Но Макс вышел и, не оглядываясь, направился к машине. Телефон продолжал звонить в кармане его пиджака.
– Эй! – окликнула его Джина. Он остановился, но не стал поворачиваться, наверное, чтобы не смотреть на нее. – Если через год это у тебя не пройдет, – сказала она, и голос лишь немножко дрогнул, – то можешь позвонить мне, когда я вернусь. – Она откашлялась. – Если, конечно, не сделаешь за это время предложения еще кому-нибудь.
Макс все-таки повернулся к ней:
– Джина, прости меня.
– И ты меня прости. – Ей очень хотелось, чтобы он поцеловал ее на прощание, но она понимала, что от этого им обоим легче не станет. – И спасибо за эту ночь.
Вероятно, Максу меньше всего хотелось выслушивать слова благодарности, поэтому он быстро залез машину и поднес телефон к уху.
Джина наблюдала, как он пятится задом, выезжая со стоянки, как разворачивается, не снижая скорости, и стремительно удаляется.
Похоже, куда-то опаздывает.
Или ему просто не терпится поскорее убраться отсюда.
– Знаешь, у меня сердце останавливается, как только подумаю, что сейчас увижу Хейли, – признался Сэм.
Они стояли в пробке. Сэм уже пытался вырваться из нее и свернуть на боковую улицу, но машина спереди не желала пододвинуться даже на сантиметр.
– Постарайся особенно не обольщаться, – предостерегла его Алисса.
– Я стараюсь, Лис, а что если она ненавидит меня? Ох, бедняжка Сэм.
– Не думаю, что такие маленькие дети умеют ненавидеть.
– А что я ей скажу?
– Ну, для начала постарайся хотя бы не упоминать о матери.
– О матери? А-а-а, в смысле, о «твоей матери»? – Сэм засмеялся. – Хорошо, уже стараюсь. Но тогда мало что останется. «Привет, Хейли. Я твой папа. Я по тебе очень скучал». Так?
– Неплохо, – одобрила Алисса. – И не надо спрашивать, помнит ли она тебя: вам обоим будет неловко, когда она скажет, что нет.
– Когда, – повторил Сэм. – Ладно, не буду. Я даже не помню, когда последний раз так нервничал. – Он бросил короткий взгляд на Алиссу. – И еще я нервничаю из-за того, как вы с ней встретитесь. Ты ведь говорила, что у тебя к Хейли сложные чувства…
– Я ее полюблю. В этом можешь не сомневаться. Дети такие очаровательные, специально для того, чтобы их все любили. – Она засмеялась. – Во всяком случае, все, у кого есть сердце.
– Почему-то мне кажется, что ты сказала это не просто так.
Потому что вот уже несколько дней он разговаривает с ней и внимательно слушает. Потому что теперь он знает ее.
– Ну, – кивнула Алисса, – в общем, ты прав.
– Расскажи.
– Это все случилось, после того как умерла мама, – начала Алисса. – Мы все тогда переехали к нашей тете, сестре отца – Тира, Ланора и я. Это было тяжелое время – и не только из-за нашего горя, но и потому что тетя Джойс все время твердила, что хочет забрать к себе только меня и Тиру. А Ланора якобы должна жить с двоюродной сестрой нашей мамы. Я даже хотела обратиться в суд, чтобы нас не разлучали.
– М-м-м, – неопределенно промычал Сэм. Алисса вопросительно взглянула на него. – Я чуть не сказал: «Твою мать», но вовремя остановился, – объяснил Сэм.
– Мой отец не был отцом Ланоры. Поэтому тетя Джойс и не хотела брать ее. Я думаю, именно поэтому родители и расстались. Мама изменила отцу и забеременела, а когда он узнал об этом, то бросил ее. И нас тоже. Это было очень несправедливо. Нам ведь ничего не объясняли тогда. Я только знала, что вчера он был с нами, а сегодня его уже нет. Ну а тетя Джойс е удовольствием нас просветила. И сказала, что Ланора не может жить с нами, потому что она не желает нести за нее ответственность.
– Бр-р, – продолжал изъясняться междометиями Сэм.
– Я помню, что тогда посмотрела на нее и лишь сказала: «Но Ланора же все равно наша сестра». А тетя Джойс ответила, что, когда я стану старше, я пойму. – Алисса покачала головой. – В конце концов, ей пришлось взять и Ланору, потому что мы с Тирой наотрез отказались расставаться с ней, но она ее так и не полюбила. Такого очаровательного, доброго ребенка… И ведь Ланора совсем не была виновата в том, что сделала наша мама, и все-таки Джойс не любила ее. Я сейчас понимаю, что тетя Джойс была не права. Она не должна была брать нас к себе, если не могла любить. И поверь мне, полюбить Ланору было совсем нетрудно. Гораздо труднее было не любить ее. Но тете Джойс больше нравилось ненавидеть нашу маму, чем жалеть невинного ребенка.
Сэму наконец-то удалось выбраться из пробки, и теперь он крутил по узким объездным улочкам, стараясь наверстать упущенное время. Все-таки он выбрал секунду, чтобы оглянуться на Алиссу:
– Спасибо, что рассказала мне все это.
– Поэтому я обязательно буду любить Хейли, – продолжала она. – Девочка не должна отвечать ни за ошибки Мэри-Лу, ни за твои ошибки, ни за мои. И я буду любить ее в два раза больше, потому что она твоя дочь. Но я хочу, чтобы ты знал, Сэм: я не собираюсь растить ее вместо тебя. Когда она будет с тобой, она будет именно с тобой. Я согласна помогать, я стану ее любимой тетей Алиссой, я это умею. Но если ты действительно хочешь, чтобы она стала частью твоей жизни, ты должен научиться быть настоящим отцом.
– Знаешь, это, наверное, лучшее, что ты сказала мне за все время. Ведь это значит, что ты готова проводить много времени со мной и с Хейли? – Сэм опять оглянулся на нее и добавил, будто только что вспомнив: – Я так люблю тебя, Лис, что мне даже дышать трудно.
12
Мэри-Лу немного успокаивало только то, что их дом похож на крепость.
Охранная сигнализация включена. Окна и двери заперты, жалюзи опущены. Джим Поттер и Эдди Боуэн охраняют ворота, и им приказано никого не впускать.
Человек, называющий себя Бобом Швегелем, не сможет до них добраться.
По-крайней мере так сказала Алисса Локке, когда Мэри-Лу описала ей ситуацию.
– Никуда не выходите из дома, – велела им подружка ее бывшего мужа. У нее был спокойный и уверенный голос, как у диктора из программы новостей, и это тоже помогло Мэри-Лу успокоиться. – В доме вы будете в большей безопасности, чем в машине или автобусе.
Мэри-Лу видела ее всего пару раз. Алисса Локке была потрясающей красоткой с безупречной смуглой кожей, стройными бедрами, большими зелеными глазами и темной шевелюрой с красноватым отливом, который можно придать волосам только в дорогом салоне. Если бы подобный цвет волос давался при рождении, природу можно было бы заподозрить в том, что и у нее есть свои любимчики.
А кроме того, при раздаче благ Алиссе Локке достался такой рот, о котором белые женщины могут только мечтать. Пытаться копировать его при помощи коллагена – бессмысленно.
И самое поразительное, что женщина, владеющая такими богатствами, предпочитала одеваться как мужчина.
Мэри-Лу уже не в первый раз подумала, что, возможно, именно холодная профессиональная бесстрастность и стала тем крючком, на который Алисса подцепила Сэма. Когда-то она провела немало бессонных ночей, размышляя над этим и сгорая от ревности.
И тогда же Мэри-Лу раздобыла телефон Алиссы, хотя так ни разу и не набралась смелости позвонить ей. Разве могла она тогда подумать, что когда-нибудь станет просить Алиссу Локке о помощи?
Только один человек на свете мог уговорить Мэри-Лу сделать это. Сейчас он сидел рядом и держал ее за руку, наблюдая за тем, как Уитни читает девочкам очередную главу из «Алисы в Стране чудес».
Вот уж, действительно, «Страна чудес».
– Все будет хорошо, – тихо сказал ей Ибрагим.
– Я ужасно боюсь, что меня посадят, – призналась Мэри-Лу. – Алисса сказала, что сюда приедет двоюродный брат Сэма с женой, чтобы забрать к себе Хейли, пока я буду отвечать на вопросы, но… А ты сможешь тоже поехать с ними?
Ибрагим виновато улыбнулся:
– Думаю, мне тоже захотят задать несколько вопросов.
Потому что он родился в Саудовской Аравии и потому что выглядит так, как, по общему мнению, должны выглядеть террористы.
– Это несправедливо. Ты здесь вообще ни при чем.
– Но я смогу помочь, если расскажу им о человеке, который за всем этим стоит. Я ведь встречался с ним один раз, помнишь?
– Помню. Может, если ты уедешь сейчас, они не станут…
– Я лучше останусь, – мягко улыбнувшись, возразил Ибрагим. – Мне здесь нравится.
Мэри-Лу прижалась к нему. Он был теплым, и от него приятно пахло какими-то специями.
– Я так скучала без тебя.
Ибрагим обнял ее.
– Прости, что не смог приехать раньше. Я столько времени провел в больнице, что растерял всех своих клиентов. Сейчас дела только начинают налаживаться. Стыдно сказать, но денег на карточке мне даже на билет не хватило.
– Просто не могу поверить, что ты всю дорогу проехал на машине.
– Да, я вообще-то порядком устал. – Его теплые пальцы коснулись затылка Мэри-Лу. Прикосновение было, как всегда, нежным, но при этом и возбуждающе чувственным. – Давай сегодня ляжем спать пораньше? – Мэри-Лу подняла на него глаза и убедилась, что все поняла правильно. – Если ты, конечно, не считаешь, что первая брачная ночь должна состояться только после свадьбы, – прошептал он.
После?.. У Мэри-Лу вдруг остановилось сердце.
– Это ты только что попросил меня выйти за тебя замуж?
Ибрагим засмеялся, но его глаза оставались серьезными:
– Я решил, что не стану просить, а просто скажу. Если я попрошу, у тебя будет выбор, и тогда ты вспомнишь обо всех причинах, по которым тебе не стоит выходить за меня замуж. Ты ведь знаешь, что стоит чему-нибудь где-нибудь случиться – и все станут тыкать пальцами в меня.
Мэри-Лу почувствовала, как слезы подступают к глазам.
– Да, – попробовала улыбнуться она, – все будут тыкать пальцами и говорить: «Посмотрите, какая красивая жена у этого парня. Ну и повезло ему!»
– Это ты только что сказала мне «да»?
Она кивнула.
И в это время погас свет.
– Эй! – возмутилась Уитни. Солнечный свет еще пробивался сквозь жалюзи, но его было недостаточно, чтобы продолжать читать.
Со стороны ворот раздался странный звук, словно кто-то разорвал кусок плотной ткани. Мэри-Лу уже слышала такой раньше, а тот, кто однажды слышал его, уже никогда не забудет.
– Там стреляют, – прошептала Уитни, широко раскрыв глаза.
Зазвонил телефон, и на нем вспыхнула кнопка, означающая, что их вызывает охрана у ворот. Уитни схватила трубку:
– Джим! Что случилось? – Он помолчала. – Кто это? Где Джим? – Вдруг ее лицо исказилось. – Вот дерьмо! – Она протянула трубку Мэри-Лу. – Он говорит, что Джим мертв. Хочет поговорить с тобой.
Мэри-Лу поднялась. Взяла трубку.
– Кто это? – спросила она, хотя и так знала. Это был человек, который называл себя Бобом Швегелем.
– Привет, Мэри-Лу, – ответил его слегка гнусавый голос.
Тот самый человек, который провез оружие на базу Коронадо в багажнике ее машины. И убил ее сестру.
Мэри-Лу повесила трубку, потом подняла ее и набрала «911».
– По-моему, мы чересчур отклонились на восток, – посетовал Сэм. – Проверь по карте, хорошо?
– Нет, все в порядке, – через минуту заверила его Алисса.
Она ни слова не сказала в ответ на его объяснение в любви.
Сэм решил, что это хороший знак, хотя, разумеется, еще лучше было бы услышать в ответ: «Я тебя тоже люблю». Но на такое он и не надеялся. Замечательно уже то, что, услышав слово «люблю», она не начала привычно протестовать и утверждать, что Сэм не понимает его смысла.
А еще она говорила о Хейли так, будто собирается проводить с ней немало времени.
Алисса оторвала взгляд от карты:
– Я ведь, кажется, забыла сказать тебе, что утром у меня начались месячные? Мы заговорили о праве выбора, и… Ну, в общем, в аптеку я хотела зайти за тампаксами, а не за таблетками.
Упс!
– Ты же говорила, что у тебя как раз середина цикла.
– Так и есть, но тем не менее…
Твою мать! Сэм испугался:
– А у тебя все в порядке? Ну, в смысле я тебе ничего не повредил?
– Нет, – улыбнулась Алисса так, будто он сказал что-то смешное. – Нет, конечно. Со мной и раньше такое бывало. Долгое время без секса, потом сразу много секса, и цикл сбивается. Результат гормональной перегрузки, наверное. – Она засмеялась. – Я ведь всегда говорила, что у тебя переизбыток гормонов.
Сэм не знал, комплиментом или оскорблением это считать. На всякий случай он мельком взглянул на Алиссу. Она улыбалась, кажется, ласково, и ее глаза блеснули.
– Ну… я даже не знаю… это…
– Очень хорошая новость, – подсказала она.
Но на смену испугу пришло не облегчение, а совсем другое чувство. Он еще раз поглядел на Алиссу:
– Хорошая?
Она перестала смеяться и отвернулась.
– Сэм, ты сошел с ума, если…
Зазвонил ее телефон.
– Если что!
Алисса покачала головой и нажала кнопку:
– Локке слушает.
Искоса наблюдая за ней, Сэм видел, как она вдруг выпрямилась и напряглась.
– Нет, – ответила она наконец невидимому собеседнику, – но сразу же перезвоните мне, – Она захлопнула телефон, но тут же опять открыла его и повернулась к Сэму, – Полиция сообщает, что со стороны имения Терлингтонов слышны выстрелы, а в доме кто-то нажал кнопку тревоги.
Твою мать! Сэм вдавил педаль газа в пол, а Алисса уже набирала номер, который продиктовала ей Мэри-Лу.
– Ну как ты могла потерять мобильник? – в отчаянии спросила Мэри-Лу.
Все телефоны в доме одновременно отключились, за исключением одного – предназначенного для прямой связи с охраной у ворот, который звонил, и звонил, и звонил.
Мэри-Лу уже успела сбегать вниз и нажать кнопку сигнализации, которую в первый же рабочий день продемонстрировала ей миссис Даунс, заявив при этом: «Разумеется, она вам никогда не понадобится, но все-таки вы должны знать».
Видимо, даже миссис Даунс не всегда бывала права.
– Я его не потеряла, – возразила Уитни. – Он где-то у меня в комнате. Он же все равно вечно не работает. У нас здесь не связь, а дерьмо.
– Все равно найди его! – приказала Мэри-Лу.
Ибрагим увел Аманду и Хейли в ванную, и сейчас оттуда раздавалось веселое хихиканье. Это была идея Мэри-Лу. В ее любимых книгах герои часто прятались в ванную, когда начиналась стрельба.
Когда начиналась стрельба…
Господи! Этот непрерывный звон телефона сведет ее с ума.
Уитни зачем-то пошла в спальню Мэри-Лу.
– Найди телефон! – еще раз потребовала та, идя за ней по пятам. – Если мы их не предупредим, Алисса и Сэм подъедут прямо к воротам, и их застрелят, как Джима Поттера и… Что ты делаешь?
Уитни вывалила все ружья из пляжной сумки прямо на кровать. Потом она уложила их в ряд и…
Неужели она их заряжает?
– Я не собираюсь ждать, пока они придут сюда и расстреляют всех нас, – заявила девушка.
– А ты умеешь их заряжать?
Уитни посмотрела на Мэри-Лу, как подросток, которого обвинили в том, что он не умеет курить, и ловко вставила магазин в какое-то очень большое и зловеще выглядевшее ружье.
– Папа стал брать меня на стрельбище, как только мне исполнилось пять. А в одиннадцать я уже сдала экзамен на стрелка первого класса. Если ты сама еще не заметила – сообщаю тебе, что в этом доме поклоняются двум богам – Смиту и Вессону.
– Только не подпускай девочек к этим штукам, – попросила Мэри-Лу, и на всякий случай покажи Ибрагиму, как ими пользоваться. Я сейчас вернусь.
Она должна была отыскать телефон Уитни во что бы то ни стало.
– Нет, я никогда не завидовал Ринго, – повторил Ной.
– Точно? – улыбнулась Клэр. – Я-то знаю, что в глубине души ты еще мальчишка.
– Точно. Я ужасно хотел поступить в отряд «морских котиков», до тех пор пока не пришел на урок английского в класс миссис Фуцци и не услышал, как ты споришь с ней о месте рэпа в американской культуре.
Клэр рассмеялась:
– Ты это помнишь?
– Да. Вы с Калвином Грэхемом тогда продемонстрировали рэп-версию сцены на балконе из «Ромео и Джульетты», и это было… гм…
– Это было ужасно.
– Нет. Я тогда пришел домой и ночью прочитал пьесу, и когда дошел до того места, где Ромео впервые увидел Джульетту, то подумал: «Черт! Со мной ведь случилось то же самое! И что теперь делать с этим недоноском Калвином?»
– Он же был стопроцентно голубым.
– Но я-то этого тогда не знал.
Это был первый день Ноя в новой школе. Первый день за много лет, когда рядом с ним не оказалось Ринго. Он тогда страшно скучал по другу и волновался, как тому живется в Техасе одному: без Уолта, без Дот и без него.
Ной даже молился: «Пожалуйста, Господи, помоги Ринго пережить разлуку. Не дай Лайлу Моргану достать его. Не дай Ринго убить Лайла и провести всю жизнь в тюрьме…»
Вообще-то Ной напрасно беспокоился. Уже одно то, что Ринго решил остаться с матерью, со всей очевидностью доказывало, что он умеет принимать взрослые решения и больше не ищет коротких и легких путей.
Ной даже не понимал, как тяжело далась его другу эта жертва, пока тот не приехал на следующее лето к ним в гости.
Ринго пришлось добираться до Сарасоты автостопом, потому что Старретт-старший не только отказался дать ему денег на дорогу, но и запретил прикасаться к тем, которые заработал сам мальчик на разгрузке грузовиков. «Это деньги на колледж», – заявил он.
Поэтому Ринго собрал рюкзак и вышел на трассу всего с семью долларами в кармане.
После этого Уолт каждый год высылал ему деньги на дорогу, но Ной знал, что его друг по-прежнему пользуется автостопом. А на полученные деньги он покупал им всем подарки, потому что терпеть не мог являться с пустыми руками.
То лето оказалось для Ноя удивительным и прекрасным. Как ни странно, именно Ринго первым подошел к Клэр и сказал: «Мой двоюродный брат думает, что ты очень сексуальная. Но он такой придурок, что боится сам об этом сказать. Хочешь довести его до ручки? Тогда пошли со мной в кино».
Ною, стоявшему рядом, больше всего хотелось провалиться сквозь землю, но сначала надо было прояснить недоразумение и убить Ринго.
– Я не говорил, что ты сексуальная, – пробормотал он. Клэр вскинула бровь и с насмешливым недоумением посмотрела на него. – Я говорил, что ты очень красивая, умная и клевая, – торопливо объяснил он, пьянея от собственной смелости, и неожиданно для себя добавил: —… и сексуальная.
Не сводя с Ноя глаз, Клэр ответила Ринго:
– Я постараюсь довести его до ручки каким-нибудь другим способом.
Немедленная мощнейшая эрекция. В шестнадцать лет для этого не так много надо. Остается только удивляться, что после этого еще целый год они с Клэр умудрялись общаться, оставаясь – по крайней мере частично – в одежде.
Весь остаток того лета Ной был так погружен в свою юношескую любовь, что иногда совсем забывал про Ринго. Но даже он заметил, что в последние дни перед отъездом тот сделался каким-то подозрительно тихим. А когда Уолт с Ноем провожали его на автобус, вдруг не выдержал и расплакался.
Охранная сигнализация включена. Окна и двери заперты, жалюзи опущены. Джим Поттер и Эдди Боуэн охраняют ворота, и им приказано никого не впускать.
Человек, называющий себя Бобом Швегелем, не сможет до них добраться.
По-крайней мере так сказала Алисса Локке, когда Мэри-Лу описала ей ситуацию.
– Никуда не выходите из дома, – велела им подружка ее бывшего мужа. У нее был спокойный и уверенный голос, как у диктора из программы новостей, и это тоже помогло Мэри-Лу успокоиться. – В доме вы будете в большей безопасности, чем в машине или автобусе.
Мэри-Лу видела ее всего пару раз. Алисса Локке была потрясающей красоткой с безупречной смуглой кожей, стройными бедрами, большими зелеными глазами и темной шевелюрой с красноватым отливом, который можно придать волосам только в дорогом салоне. Если бы подобный цвет волос давался при рождении, природу можно было бы заподозрить в том, что и у нее есть свои любимчики.
А кроме того, при раздаче благ Алиссе Локке достался такой рот, о котором белые женщины могут только мечтать. Пытаться копировать его при помощи коллагена – бессмысленно.
И самое поразительное, что женщина, владеющая такими богатствами, предпочитала одеваться как мужчина.
Мэри-Лу уже не в первый раз подумала, что, возможно, именно холодная профессиональная бесстрастность и стала тем крючком, на который Алисса подцепила Сэма. Когда-то она провела немало бессонных ночей, размышляя над этим и сгорая от ревности.
И тогда же Мэри-Лу раздобыла телефон Алиссы, хотя так ни разу и не набралась смелости позвонить ей. Разве могла она тогда подумать, что когда-нибудь станет просить Алиссу Локке о помощи?
Только один человек на свете мог уговорить Мэри-Лу сделать это. Сейчас он сидел рядом и держал ее за руку, наблюдая за тем, как Уитни читает девочкам очередную главу из «Алисы в Стране чудес».
Вот уж, действительно, «Страна чудес».
– Все будет хорошо, – тихо сказал ей Ибрагим.
– Я ужасно боюсь, что меня посадят, – призналась Мэри-Лу. – Алисса сказала, что сюда приедет двоюродный брат Сэма с женой, чтобы забрать к себе Хейли, пока я буду отвечать на вопросы, но… А ты сможешь тоже поехать с ними?
Ибрагим виновато улыбнулся:
– Думаю, мне тоже захотят задать несколько вопросов.
Потому что он родился в Саудовской Аравии и потому что выглядит так, как, по общему мнению, должны выглядеть террористы.
– Это несправедливо. Ты здесь вообще ни при чем.
– Но я смогу помочь, если расскажу им о человеке, который за всем этим стоит. Я ведь встречался с ним один раз, помнишь?
– Помню. Может, если ты уедешь сейчас, они не станут…
– Я лучше останусь, – мягко улыбнувшись, возразил Ибрагим. – Мне здесь нравится.
Мэри-Лу прижалась к нему. Он был теплым, и от него приятно пахло какими-то специями.
– Я так скучала без тебя.
Ибрагим обнял ее.
– Прости, что не смог приехать раньше. Я столько времени провел в больнице, что растерял всех своих клиентов. Сейчас дела только начинают налаживаться. Стыдно сказать, но денег на карточке мне даже на билет не хватило.
– Просто не могу поверить, что ты всю дорогу проехал на машине.
– Да, я вообще-то порядком устал. – Его теплые пальцы коснулись затылка Мэри-Лу. Прикосновение было, как всегда, нежным, но при этом и возбуждающе чувственным. – Давай сегодня ляжем спать пораньше? – Мэри-Лу подняла на него глаза и убедилась, что все поняла правильно. – Если ты, конечно, не считаешь, что первая брачная ночь должна состояться только после свадьбы, – прошептал он.
После?.. У Мэри-Лу вдруг остановилось сердце.
– Это ты только что попросил меня выйти за тебя замуж?
Ибрагим засмеялся, но его глаза оставались серьезными:
– Я решил, что не стану просить, а просто скажу. Если я попрошу, у тебя будет выбор, и тогда ты вспомнишь обо всех причинах, по которым тебе не стоит выходить за меня замуж. Ты ведь знаешь, что стоит чему-нибудь где-нибудь случиться – и все станут тыкать пальцами в меня.
Мэри-Лу почувствовала, как слезы подступают к глазам.
– Да, – попробовала улыбнуться она, – все будут тыкать пальцами и говорить: «Посмотрите, какая красивая жена у этого парня. Ну и повезло ему!»
– Это ты только что сказала мне «да»?
Она кивнула.
И в это время погас свет.
– Эй! – возмутилась Уитни. Солнечный свет еще пробивался сквозь жалюзи, но его было недостаточно, чтобы продолжать читать.
Со стороны ворот раздался странный звук, словно кто-то разорвал кусок плотной ткани. Мэри-Лу уже слышала такой раньше, а тот, кто однажды слышал его, уже никогда не забудет.
– Там стреляют, – прошептала Уитни, широко раскрыв глаза.
Зазвонил телефон, и на нем вспыхнула кнопка, означающая, что их вызывает охрана у ворот. Уитни схватила трубку:
– Джим! Что случилось? – Он помолчала. – Кто это? Где Джим? – Вдруг ее лицо исказилось. – Вот дерьмо! – Она протянула трубку Мэри-Лу. – Он говорит, что Джим мертв. Хочет поговорить с тобой.
Мэри-Лу поднялась. Взяла трубку.
– Кто это? – спросила она, хотя и так знала. Это был человек, который называл себя Бобом Швегелем.
– Привет, Мэри-Лу, – ответил его слегка гнусавый голос.
Тот самый человек, который провез оружие на базу Коронадо в багажнике ее машины. И убил ее сестру.
Мэри-Лу повесила трубку, потом подняла ее и набрала «911».
– По-моему, мы чересчур отклонились на восток, – посетовал Сэм. – Проверь по карте, хорошо?
– Нет, все в порядке, – через минуту заверила его Алисса.
Она ни слова не сказала в ответ на его объяснение в любви.
Сэм решил, что это хороший знак, хотя, разумеется, еще лучше было бы услышать в ответ: «Я тебя тоже люблю». Но на такое он и не надеялся. Замечательно уже то, что, услышав слово «люблю», она не начала привычно протестовать и утверждать, что Сэм не понимает его смысла.
А еще она говорила о Хейли так, будто собирается проводить с ней немало времени.
Алисса оторвала взгляд от карты:
– Я ведь, кажется, забыла сказать тебе, что утром у меня начались месячные? Мы заговорили о праве выбора, и… Ну, в общем, в аптеку я хотела зайти за тампаксами, а не за таблетками.
Упс!
– Ты же говорила, что у тебя как раз середина цикла.
– Так и есть, но тем не менее…
Твою мать! Сэм испугался:
– А у тебя все в порядке? Ну, в смысле я тебе ничего не повредил?
– Нет, – улыбнулась Алисса так, будто он сказал что-то смешное. – Нет, конечно. Со мной и раньше такое бывало. Долгое время без секса, потом сразу много секса, и цикл сбивается. Результат гормональной перегрузки, наверное. – Она засмеялась. – Я ведь всегда говорила, что у тебя переизбыток гормонов.
Сэм не знал, комплиментом или оскорблением это считать. На всякий случай он мельком взглянул на Алиссу. Она улыбалась, кажется, ласково, и ее глаза блеснули.
– Ну… я даже не знаю… это…
– Очень хорошая новость, – подсказала она.
Но на смену испугу пришло не облегчение, а совсем другое чувство. Он еще раз поглядел на Алиссу:
– Хорошая?
Она перестала смеяться и отвернулась.
– Сэм, ты сошел с ума, если…
Зазвонил ее телефон.
– Если что!
Алисса покачала головой и нажала кнопку:
– Локке слушает.
Искоса наблюдая за ней, Сэм видел, как она вдруг выпрямилась и напряглась.
– Нет, – ответила она наконец невидимому собеседнику, – но сразу же перезвоните мне, – Она захлопнула телефон, но тут же опять открыла его и повернулась к Сэму, – Полиция сообщает, что со стороны имения Терлингтонов слышны выстрелы, а в доме кто-то нажал кнопку тревоги.
Твою мать! Сэм вдавил педаль газа в пол, а Алисса уже набирала номер, который продиктовала ей Мэри-Лу.
– Ну как ты могла потерять мобильник? – в отчаянии спросила Мэри-Лу.
Все телефоны в доме одновременно отключились, за исключением одного – предназначенного для прямой связи с охраной у ворот, который звонил, и звонил, и звонил.
Мэри-Лу уже успела сбегать вниз и нажать кнопку сигнализации, которую в первый же рабочий день продемонстрировала ей миссис Даунс, заявив при этом: «Разумеется, она вам никогда не понадобится, но все-таки вы должны знать».
Видимо, даже миссис Даунс не всегда бывала права.
– Я его не потеряла, – возразила Уитни. – Он где-то у меня в комнате. Он же все равно вечно не работает. У нас здесь не связь, а дерьмо.
– Все равно найди его! – приказала Мэри-Лу.
Ибрагим увел Аманду и Хейли в ванную, и сейчас оттуда раздавалось веселое хихиканье. Это была идея Мэри-Лу. В ее любимых книгах герои часто прятались в ванную, когда начиналась стрельба.
Когда начиналась стрельба…
Господи! Этот непрерывный звон телефона сведет ее с ума.
Уитни зачем-то пошла в спальню Мэри-Лу.
– Найди телефон! – еще раз потребовала та, идя за ней по пятам. – Если мы их не предупредим, Алисса и Сэм подъедут прямо к воротам, и их застрелят, как Джима Поттера и… Что ты делаешь?
Уитни вывалила все ружья из пляжной сумки прямо на кровать. Потом она уложила их в ряд и…
Неужели она их заряжает?
– Я не собираюсь ждать, пока они придут сюда и расстреляют всех нас, – заявила девушка.
– А ты умеешь их заряжать?
Уитни посмотрела на Мэри-Лу, как подросток, которого обвинили в том, что он не умеет курить, и ловко вставила магазин в какое-то очень большое и зловеще выглядевшее ружье.
– Папа стал брать меня на стрельбище, как только мне исполнилось пять. А в одиннадцать я уже сдала экзамен на стрелка первого класса. Если ты сама еще не заметила – сообщаю тебе, что в этом доме поклоняются двум богам – Смиту и Вессону.
– Только не подпускай девочек к этим штукам, – попросила Мэри-Лу, и на всякий случай покажи Ибрагиму, как ими пользоваться. Я сейчас вернусь.
Она должна была отыскать телефон Уитни во что бы то ни стало.
– Нет, я никогда не завидовал Ринго, – повторил Ной.
– Точно? – улыбнулась Клэр. – Я-то знаю, что в глубине души ты еще мальчишка.
– Точно. Я ужасно хотел поступить в отряд «морских котиков», до тех пор пока не пришел на урок английского в класс миссис Фуцци и не услышал, как ты споришь с ней о месте рэпа в американской культуре.
Клэр рассмеялась:
– Ты это помнишь?
– Да. Вы с Калвином Грэхемом тогда продемонстрировали рэп-версию сцены на балконе из «Ромео и Джульетты», и это было… гм…
– Это было ужасно.
– Нет. Я тогда пришел домой и ночью прочитал пьесу, и когда дошел до того места, где Ромео впервые увидел Джульетту, то подумал: «Черт! Со мной ведь случилось то же самое! И что теперь делать с этим недоноском Калвином?»
– Он же был стопроцентно голубым.
– Но я-то этого тогда не знал.
Это был первый день Ноя в новой школе. Первый день за много лет, когда рядом с ним не оказалось Ринго. Он тогда страшно скучал по другу и волновался, как тому живется в Техасе одному: без Уолта, без Дот и без него.
Ной даже молился: «Пожалуйста, Господи, помоги Ринго пережить разлуку. Не дай Лайлу Моргану достать его. Не дай Ринго убить Лайла и провести всю жизнь в тюрьме…»
Вообще-то Ной напрасно беспокоился. Уже одно то, что Ринго решил остаться с матерью, со всей очевидностью доказывало, что он умеет принимать взрослые решения и больше не ищет коротких и легких путей.
Ной даже не понимал, как тяжело далась его другу эта жертва, пока тот не приехал на следующее лето к ним в гости.
Ринго пришлось добираться до Сарасоты автостопом, потому что Старретт-старший не только отказался дать ему денег на дорогу, но и запретил прикасаться к тем, которые заработал сам мальчик на разгрузке грузовиков. «Это деньги на колледж», – заявил он.
Поэтому Ринго собрал рюкзак и вышел на трассу всего с семью долларами в кармане.
После этого Уолт каждый год высылал ему деньги на дорогу, но Ной знал, что его друг по-прежнему пользуется автостопом. А на полученные деньги он покупал им всем подарки, потому что терпеть не мог являться с пустыми руками.
То лето оказалось для Ноя удивительным и прекрасным. Как ни странно, именно Ринго первым подошел к Клэр и сказал: «Мой двоюродный брат думает, что ты очень сексуальная. Но он такой придурок, что боится сам об этом сказать. Хочешь довести его до ручки? Тогда пошли со мной в кино».
Ною, стоявшему рядом, больше всего хотелось провалиться сквозь землю, но сначала надо было прояснить недоразумение и убить Ринго.
– Я не говорил, что ты сексуальная, – пробормотал он. Клэр вскинула бровь и с насмешливым недоумением посмотрела на него. – Я говорил, что ты очень красивая, умная и клевая, – торопливо объяснил он, пьянея от собственной смелости, и неожиданно для себя добавил: —… и сексуальная.
Не сводя с Ноя глаз, Клэр ответила Ринго:
– Я постараюсь довести его до ручки каким-нибудь другим способом.
Немедленная мощнейшая эрекция. В шестнадцать лет для этого не так много надо. Остается только удивляться, что после этого еще целый год они с Клэр умудрялись общаться, оставаясь – по крайней мере частично – в одежде.
Весь остаток того лета Ной был так погружен в свою юношескую любовь, что иногда совсем забывал про Ринго. Но даже он заметил, что в последние дни перед отъездом тот сделался каким-то подозрительно тихим. А когда Уолт с Ноем провожали его на автобус, вдруг не выдержал и расплакался.