Страница:
Я подождала несколько секунд. Долго держать глаза открытыми я не могла и страшилась взглянуть в зеркало.
— Так о бойфренде не говорят, — сказал он, улыбаясь.
— Она ушла? — прошептала я.
— Да. Может, попросить их, пусть зашьют тебе рот? — весело предложил Сэм.
— Я не могу жить в одной квартире с мужчиной! — прошипела я сквозь по-прежнему стиснутые зубы. — Тем более с Нилом. Нет! Ни за что.
— Ты что, хочешь, чтобы я заявил на тебя в полицию?
Наверное, я оцарапала себе бедро, и теперь оно тоже болело, хоть и не так сильно, как лицо. К черту этого Сэма! Я чувствовала себя загнанной в угол.
— Ладно. Приводи его после полдесятого. Я как раз посмотрю «Элиас» 14. И будет хорошо, если ты принесешь еду. Мужчины столько едят! А у меня только йогурт.
— Когда я тебя видел в последний раз, твоя физиономия была вся в крошках от печенья.
Я нахмурилась:
— Это когда?
— В кафе на Хиндли-стрит.
— Это было низкокалорийное печенье.
— Но очень липкое.
Я лежала и злилась — но больше на себя, чем на Сэма. Должно быть, выглядела я в тот момент не слишком хорошо. Он молчал.
И тут комната наполнилась голосами — это влетели Зара и Джози:
— Ах ты, бедняжка!
— Привет, Сэм!
— Что случилось?
До меня все это доносилось как бы издалека. Мои ноги надулись, как шары, и боль отступила. Это было хорошо. Вместо боли в ногу пришло тепло, и тотчас мне стало лучше. Я улыбнулась, открыла один глаз, и лицо Джози сказало мне все. Чувствовала я себя как ангел, но выглядела, наверное, как человек-слон.
Вколов мне побольше наркотиков, медсестры разрешили мне уйти в полседьмого. Зара осторожно привела меня домой и усадила на диван. Но сначала она передвинула большое зеркало, которое висело над телевизором.
— Не люблю на себя смотреть, когда, как тюлень, валяюсь перед теликом, — сказала она. — А тебе и подавно сейчас незачем пялиться на свою распухшую голову.
Я и вправду чувствовала, что вместо головы у меня как будто переполненный водой шар.
Потом она засуетилась вокруг меня, что было очень приятно. Позвонила на работу, сказала, что мне нужен, по крайней мере, недельный отпуск, так как меня ограбили и избили. В ее устах это прозвучало так, будто я — какой-то асоциальный элемент. Затем Зара приготовила для меня очень сладкий чай.
Я все это время сидела и бессмысленно улыбалась. Потом пила чай, который стекал у меня по подбородку. На меня словно опустилась спасительная пелена. Сквозь нее я посмотрела какое-то телевизионное шоу, сквозь нее видела все вокруг. К тому времени как постучал Нил, у меня созрело желание выпить стакан вина, чтобы продолжить анестезию по-своему.
Зара пошла открыть ему дверь.
— Привет, Нил Ахиллесова Пята, — сказала она, и я одним своим глазом увидела, что она улыбнулась Сэму, который привел его.
Скоро Сэм ушел, сказав, что вернется через час. Я легко устояла перед побуждением убрать в квартире. Лицо мое было скрыто повязкой, глаз был лиловый, поэтому я сочла, что мою привлекательность вряд ли повысит безупречная скатерть.
— Здорово, Зара, — сказал Нил, внося сумки.
Я сидела и улыбалась, как идиотка. Он так и вздрогнул, посмотрев на меня. Наверное, он тоже был не в восторге от перспективы совместного проживания.
— Э-э-э, привет, Кэсс. Спасибо, что пустила. Я только переночую несколько раз, и все.
— Да неужели? — нечленораздельно ответствовала я.
Выглядел он смущенным. Это вывело меня из состояния дзен, и я начала злиться. Он был из тех, кто все время взывает к сочувствию и кого всегда прощают. Он всеми манипулировал, хоть и не хотел себе в этом признаться. Я еще больше разозлилась, когда Зара предложила ему угощение.
— Нил, не желаешь ли горячего шоколада? — спросила она чопорно и дала ему мою любимую кружку с логотипом шоколада «Хейг». — А конфетку?
Я хмурилась — чего она суетится вокруг него, как будто он солдат, вернувшийся с войны? Он же просто мой бывший бойфренд, более того — уголовник. Мне так и хотелось завопить, что я устала, что я больна и меня тошнит, но я сдержалась.
Спустя некоторое время я собралась с силами и, как вежливая хозяйка, сказала:
— Ты можешь спать на этом диване. Полотенца в шкафу в ванной. Я достану тебе простыни и одеяло.
Повязку при этом я старалась не сдвигать. Несколько часов ее еще можно было выдержать, но теперь это становилось невыносимым.
— Спасибо, — ослепительно улыбнулся он.
Я в раздражении слезла с дивана и присоединилась к Заре на кухне. Там я налила себе бокал вина.
— Зара, ты будешь? А ты, Нил?
Поколебавшись, они оба отказались. Зара, наверное, потому, что уходила, а Нил — потому, что принимал лекарства, избавляющие от пристрастия к героину. Надо сказать, что алкоголь не улучшил моего настроения. Зара собрала свои вещи.
— Будь умницей, — приказала она тихонько возле двери и, указав мне за плечо, добавила: — И следи за бумажником.
Я плотно закрыла дверь, обернулась и увидела картину, от которой сердце у меня так и забилось. Нил сидел в том же кресле, где в прошлый раз сидел Сэм, так же положив ноги на журналы. Я что, влюбляюсь в одного и того же мужчину, просто в разных версиях?
— У тебя действительно прекрасная квартира, Кэсс. Жаль, что так вышло с твоими щеночками.
— А?
И тут я вспомнила Оскара и Дугала — вымышленных шаловливых щенков. Наверно, я покраснела, но из-за повязки, надеюсь, он этого не заметил.
— Сэм сказал, что тебе пришлось отдать их, потому что соседи жаловались.
— Ах да, — промямлила я, с благодарностью ухватившись за эту ложь. — Мистер Крабтри такой брюзга. Сам увидишь. Но у меня есть попугай, он сейчас спит на шкафу. О'кей, — продолжила я, воодушевившись пришедшей мне в голову идеей, — здесь у нас в доме свои правила. Мистер Крабтри зациклился на мытье подоконников и окон, заставляет драить их каждую неделю. Может быть, ты сможешь это делать?
— Конечно, — просиял он. — Мне нравится убираться.
Я нахмурилась:
— Раньше я что-то этого не замечала. Ты не любил убираться. Я видела твое жилище.
— А теперь нравится, — сказал он, слегка запинаясь, но с непоколебимой решимостью делать все правильно. Да уж, великое дело — презумпция невиновности.
— Прекрасно. Завтра мне нужно отлучиться. И когда меня не будет, ты можешь отработать уборкой за проживание.
Мне ужасно хотелось уйти. Еще мне хотелось посмотреть, кто будет за нами следить. Полиция или просто знакомые Сэма? Хотя неважно, лишь бы они остановили Нила, если он вздумает стащить мои диски.
— Сэм сказал, что ты должна сидеть дома, гм, из-за твоего лица. — Он зажестикулировал около своего подбородка, как будто я была не в состоянии понимать обычную человеческую речь.
— Сэм вообще слишком много говорит.
— Да уж. Хотя он крутой. Он покупает мне одежду.
— Сколько тебе лет? — поддразнила я его. — Ты что, двенадцатилетний ребенок?
— У меня задержка в развитии, — сказал он тихо.
— То есть?
— Мой психолог сказала, что в эмоциональном плане я еще ребенок. И пока не стал взрослым. Так что в принципе, может, ты и права.
Этого я не ожидала.
— Что еще она тебе сказала?
Он улыбнулся:
— Что я не могу сам о себе позаботиться. Что мне нельзя доверять. Что я ненавижу себя.
— Ненавидишь? — спросила я тихо, подозревая, что приняла слишком много обезболивающего. Когда мы с Нилом встречались, он так не говорил.
— Да. Большую часть времени. Всем, кого любил, я причинил боль, включая тебя, — сказал он и взглянул вверх, — хоть и не нарочно. Но теперь мне придется за это ответить. Это шаг первый — принять свои ошибки. Понять, что ты в кризисе.
— Ясно, — пробормотала я. Похоже, нас ожидало веселое житье-бытье.
— У тебя, наверное, лицо очень болит… Нет, вы только посмотрите на нас. Я — безнадежный наркоман, с зависимостью от дряни, которая мне стоит сто долларов ежедневно, а вместо завтрака я курю марихуану. — Тут он поднял руку и выкрикнул: — Да-да, я знаю — в помещении не курить! А ты… Ну, ты…
Прежде чем он успел сказать что-то еще, я встала:
— Хватит, это какая-то экранизация «Отверженных». Я собираюсь заняться приготовлениями ко сну. У меня был длинный день.
— Я тоже не могу его больше выносить.
— Ох, ради бога… Тут тебе не шоу Джерри Спрингера. И запомни — мы просто соседи на несколько дней. А не друзья. Никакие не друзья, — прибавила я твердо.
Он помолчал и сказал:
— Сэм вернется с минуты на минуту с едой и вещами.
— Знаю, — сказала я, успокаиваясь. — Так что тебе, наверно, лучше вернуть обезболивающие таблетки, которые ты уже у меня стащил.
С изменившимся выражением лица он вытащил из кармана упаковку таблеток. Я молча взяла их и задвинула занавески на окнах, отгораживаясь от вечерних огней.
— И прими душ, когда он уйдет. Если соберешься завтра убрать и что-нибудь почистить, то начни со своей одежды.
— Я расскажу Сэму, что ты собираешься завтра на улицу, — тихо сказал Нил.
— А я просто выпру тебя на фиг, и тебя опять пошлют на реабилитацию, — парировала я. — Так что уж выбери что-нибудь одно. Ты, конечно, как черт, будешь упираться и не даваться, не позволяя людям помочь тебе. Но и я тоже не дам тебе испортить мою жизнь. У меня и без тебя это хорошо получается.
Я налила себе стакан воды трясущимися руками и пошла спать. Впервые мне захотелось, чтобы моя спальня отделялась от гостиной. Сейчас ее отгораживал только платяной шкаф и стеллаж, но свет проникал из гостиной и бил мне прямо в глаза. Я встала и повесила пальто на выступ второй полки. Заблокировав таким образом источник света, я опять заползла под одеяло.
Минут через десять я услышала стук в дверь. Они тихонько разговаривали — с час или около того. Потом Сэм ушел. Засыпая, я слышала, как Нил слонялся по квартире. Должна признать, что засыпать было очень приятно, как будто я лежала подле телевизора воскресным утром, впадая в сладкую дремоту. Мне снились конфеты и сериалы.
— Так о бойфренде не говорят, — сказал он, улыбаясь.
— Она ушла? — прошептала я.
— Да. Может, попросить их, пусть зашьют тебе рот? — весело предложил Сэм.
— Я не могу жить в одной квартире с мужчиной! — прошипела я сквозь по-прежнему стиснутые зубы. — Тем более с Нилом. Нет! Ни за что.
— Ты что, хочешь, чтобы я заявил на тебя в полицию?
Наверное, я оцарапала себе бедро, и теперь оно тоже болело, хоть и не так сильно, как лицо. К черту этого Сэма! Я чувствовала себя загнанной в угол.
— Ладно. Приводи его после полдесятого. Я как раз посмотрю «Элиас» 14. И будет хорошо, если ты принесешь еду. Мужчины столько едят! А у меня только йогурт.
— Когда я тебя видел в последний раз, твоя физиономия была вся в крошках от печенья.
Я нахмурилась:
— Это когда?
— В кафе на Хиндли-стрит.
— Это было низкокалорийное печенье.
— Но очень липкое.
Я лежала и злилась — но больше на себя, чем на Сэма. Должно быть, выглядела я в тот момент не слишком хорошо. Он молчал.
И тут комната наполнилась голосами — это влетели Зара и Джози:
— Ах ты, бедняжка!
— Привет, Сэм!
— Что случилось?
До меня все это доносилось как бы издалека. Мои ноги надулись, как шары, и боль отступила. Это было хорошо. Вместо боли в ногу пришло тепло, и тотчас мне стало лучше. Я улыбнулась, открыла один глаз, и лицо Джози сказало мне все. Чувствовала я себя как ангел, но выглядела, наверное, как человек-слон.
Вколов мне побольше наркотиков, медсестры разрешили мне уйти в полседьмого. Зара осторожно привела меня домой и усадила на диван. Но сначала она передвинула большое зеркало, которое висело над телевизором.
— Не люблю на себя смотреть, когда, как тюлень, валяюсь перед теликом, — сказала она. — А тебе и подавно сейчас незачем пялиться на свою распухшую голову.
Я и вправду чувствовала, что вместо головы у меня как будто переполненный водой шар.
Потом она засуетилась вокруг меня, что было очень приятно. Позвонила на работу, сказала, что мне нужен, по крайней мере, недельный отпуск, так как меня ограбили и избили. В ее устах это прозвучало так, будто я — какой-то асоциальный элемент. Затем Зара приготовила для меня очень сладкий чай.
Я все это время сидела и бессмысленно улыбалась. Потом пила чай, который стекал у меня по подбородку. На меня словно опустилась спасительная пелена. Сквозь нее я посмотрела какое-то телевизионное шоу, сквозь нее видела все вокруг. К тому времени как постучал Нил, у меня созрело желание выпить стакан вина, чтобы продолжить анестезию по-своему.
Зара пошла открыть ему дверь.
— Привет, Нил Ахиллесова Пята, — сказала она, и я одним своим глазом увидела, что она улыбнулась Сэму, который привел его.
Скоро Сэм ушел, сказав, что вернется через час. Я легко устояла перед побуждением убрать в квартире. Лицо мое было скрыто повязкой, глаз был лиловый, поэтому я сочла, что мою привлекательность вряд ли повысит безупречная скатерть.
— Здорово, Зара, — сказал Нил, внося сумки.
Я сидела и улыбалась, как идиотка. Он так и вздрогнул, посмотрев на меня. Наверное, он тоже был не в восторге от перспективы совместного проживания.
— Э-э-э, привет, Кэсс. Спасибо, что пустила. Я только переночую несколько раз, и все.
— Да неужели? — нечленораздельно ответствовала я.
Выглядел он смущенным. Это вывело меня из состояния дзен, и я начала злиться. Он был из тех, кто все время взывает к сочувствию и кого всегда прощают. Он всеми манипулировал, хоть и не хотел себе в этом признаться. Я еще больше разозлилась, когда Зара предложила ему угощение.
— Нил, не желаешь ли горячего шоколада? — спросила она чопорно и дала ему мою любимую кружку с логотипом шоколада «Хейг». — А конфетку?
Я хмурилась — чего она суетится вокруг него, как будто он солдат, вернувшийся с войны? Он же просто мой бывший бойфренд, более того — уголовник. Мне так и хотелось завопить, что я устала, что я больна и меня тошнит, но я сдержалась.
Спустя некоторое время я собралась с силами и, как вежливая хозяйка, сказала:
— Ты можешь спать на этом диване. Полотенца в шкафу в ванной. Я достану тебе простыни и одеяло.
Повязку при этом я старалась не сдвигать. Несколько часов ее еще можно было выдержать, но теперь это становилось невыносимым.
— Спасибо, — ослепительно улыбнулся он.
Я в раздражении слезла с дивана и присоединилась к Заре на кухне. Там я налила себе бокал вина.
— Зара, ты будешь? А ты, Нил?
Поколебавшись, они оба отказались. Зара, наверное, потому, что уходила, а Нил — потому, что принимал лекарства, избавляющие от пристрастия к героину. Надо сказать, что алкоголь не улучшил моего настроения. Зара собрала свои вещи.
— Будь умницей, — приказала она тихонько возле двери и, указав мне за плечо, добавила: — И следи за бумажником.
Я плотно закрыла дверь, обернулась и увидела картину, от которой сердце у меня так и забилось. Нил сидел в том же кресле, где в прошлый раз сидел Сэм, так же положив ноги на журналы. Я что, влюбляюсь в одного и того же мужчину, просто в разных версиях?
— У тебя действительно прекрасная квартира, Кэсс. Жаль, что так вышло с твоими щеночками.
— А?
И тут я вспомнила Оскара и Дугала — вымышленных шаловливых щенков. Наверно, я покраснела, но из-за повязки, надеюсь, он этого не заметил.
— Сэм сказал, что тебе пришлось отдать их, потому что соседи жаловались.
— Ах да, — промямлила я, с благодарностью ухватившись за эту ложь. — Мистер Крабтри такой брюзга. Сам увидишь. Но у меня есть попугай, он сейчас спит на шкафу. О'кей, — продолжила я, воодушевившись пришедшей мне в голову идеей, — здесь у нас в доме свои правила. Мистер Крабтри зациклился на мытье подоконников и окон, заставляет драить их каждую неделю. Может быть, ты сможешь это делать?
— Конечно, — просиял он. — Мне нравится убираться.
Я нахмурилась:
— Раньше я что-то этого не замечала. Ты не любил убираться. Я видела твое жилище.
— А теперь нравится, — сказал он, слегка запинаясь, но с непоколебимой решимостью делать все правильно. Да уж, великое дело — презумпция невиновности.
— Прекрасно. Завтра мне нужно отлучиться. И когда меня не будет, ты можешь отработать уборкой за проживание.
Мне ужасно хотелось уйти. Еще мне хотелось посмотреть, кто будет за нами следить. Полиция или просто знакомые Сэма? Хотя неважно, лишь бы они остановили Нила, если он вздумает стащить мои диски.
— Сэм сказал, что ты должна сидеть дома, гм, из-за твоего лица. — Он зажестикулировал около своего подбородка, как будто я была не в состоянии понимать обычную человеческую речь.
— Сэм вообще слишком много говорит.
— Да уж. Хотя он крутой. Он покупает мне одежду.
— Сколько тебе лет? — поддразнила я его. — Ты что, двенадцатилетний ребенок?
— У меня задержка в развитии, — сказал он тихо.
— То есть?
— Мой психолог сказала, что в эмоциональном плане я еще ребенок. И пока не стал взрослым. Так что в принципе, может, ты и права.
Этого я не ожидала.
— Что еще она тебе сказала?
Он улыбнулся:
— Что я не могу сам о себе позаботиться. Что мне нельзя доверять. Что я ненавижу себя.
— Ненавидишь? — спросила я тихо, подозревая, что приняла слишком много обезболивающего. Когда мы с Нилом встречались, он так не говорил.
— Да. Большую часть времени. Всем, кого любил, я причинил боль, включая тебя, — сказал он и взглянул вверх, — хоть и не нарочно. Но теперь мне придется за это ответить. Это шаг первый — принять свои ошибки. Понять, что ты в кризисе.
— Ясно, — пробормотала я. Похоже, нас ожидало веселое житье-бытье.
— У тебя, наверное, лицо очень болит… Нет, вы только посмотрите на нас. Я — безнадежный наркоман, с зависимостью от дряни, которая мне стоит сто долларов ежедневно, а вместо завтрака я курю марихуану. — Тут он поднял руку и выкрикнул: — Да-да, я знаю — в помещении не курить! А ты… Ну, ты…
Прежде чем он успел сказать что-то еще, я встала:
— Хватит, это какая-то экранизация «Отверженных». Я собираюсь заняться приготовлениями ко сну. У меня был длинный день.
— Я тоже не могу его больше выносить.
— Ох, ради бога… Тут тебе не шоу Джерри Спрингера. И запомни — мы просто соседи на несколько дней. А не друзья. Никакие не друзья, — прибавила я твердо.
Он помолчал и сказал:
— Сэм вернется с минуты на минуту с едой и вещами.
— Знаю, — сказала я, успокаиваясь. — Так что тебе, наверно, лучше вернуть обезболивающие таблетки, которые ты уже у меня стащил.
С изменившимся выражением лица он вытащил из кармана упаковку таблеток. Я молча взяла их и задвинула занавески на окнах, отгораживаясь от вечерних огней.
— И прими душ, когда он уйдет. Если соберешься завтра убрать и что-нибудь почистить, то начни со своей одежды.
— Я расскажу Сэму, что ты собираешься завтра на улицу, — тихо сказал Нил.
— А я просто выпру тебя на фиг, и тебя опять пошлют на реабилитацию, — парировала я. — Так что уж выбери что-нибудь одно. Ты, конечно, как черт, будешь упираться и не даваться, не позволяя людям помочь тебе. Но и я тоже не дам тебе испортить мою жизнь. У меня и без тебя это хорошо получается.
Я налила себе стакан воды трясущимися руками и пошла спать. Впервые мне захотелось, чтобы моя спальня отделялась от гостиной. Сейчас ее отгораживал только платяной шкаф и стеллаж, но свет проникал из гостиной и бил мне прямо в глаза. Я встала и повесила пальто на выступ второй полки. Заблокировав таким образом источник света, я опять заползла под одеяло.
Минут через десять я услышала стук в дверь. Они тихонько разговаривали — с час или около того. Потом Сэм ушел. Засыпая, я слышала, как Нил слонялся по квартире. Должна признать, что засыпать было очень приятно, как будто я лежала подле телевизора воскресным утром, впадая в сладкую дремоту. Мне снились конфеты и сериалы.
Когда на следующее утро я вышла на улицу, машина слежки уже стояла у обочины. Парень за рулем не обратил на меня внимания, когда я проходила мимо, но, как только я проскользнула в магазинчик, потянулся к чему-то лежащему на заднем сиденье. Игнорируя пристальный интерес к моему забинтованному лицу, я вышла из магазина, прошла по улице и быстро вернулась в квартиру по боковой пожарной лестнице. Приблизившись к своей двери, я услышала крики, доносящиеся из комнаты. Что такое, ведь я вышла буквально на пять минут!
Повозившись с ключом, я рванула дверь на себя и увидела, как Нил, облаченный в ярко-красную пижаму, отбивается от озверевшего Джока, который пикирует на него, как истребитель. Я постояла, наслаждаясь этой сценой, и тут услышала, как справа от меня открывается дверь мистера Крабтри.
— Все в порядке, мистер Крабтри, — сказала я, стараясь не обращать внимания на ярость на его лице, которая быстро сменилась ужасом, когда он увидел повязку. — Это просто мой уборщик. У него, наверное, проблемы с пылесосом.
И я влетела в квартиру, захлопнув за собой дверь. Внутри шум был ужасающий.
— Джок! — завопила я, обогнув кухонную стойку. Нил, спотыкаясь, бегал по гостиной, руками терзая свои волосы, в то время как Джок громко верещал, словно репетируя главную роль для фильма ужасов «Птицы».
Услышав мой голос, попугай немедленно прекратил преследование и уселся на своем посту, распушив перья. Нил продолжал молотить себя по голове. Подскочив к нему, я схватила его за запястья.
— Нил! — крикнула я, глядя в его широко распахнутые глаза. Очевидно, он не слышал даже, как я вошла. — Нил, — повторила я мягче. Он по-прежнему выглядел испуганным. — Это всего лишь Джок, мой попугай. Помнишь? Ты просто чем-то потревожил его.
— Боже! — Он повалился на диван. — Боже, черт! Он так и налетел на меня! Черт. Я думал, это какой-нибудь тухлый индюк с того света! Думал, это мне примерещилось от ломки. Я так испугался!
Я огляделась. Раздвижные дверцы письменного стола были приоткрыты, на кухне, у шкафа с посудой — тоже.
— Что ты искал, Нил? Если ты воруешь мои вещи, чтобы продавать их, то, конечно же, Джок будет нападать на тебя. Я оставила тебя одного на пять минут. Только попробуй еще раз так сделать! Тебя и машина со слежкой не защитит.
Прикрыв лицо руками, он испуганно выглядывал на меня. На лице его был неподдельный страх.
— Господи, Кэсс. Я искал, чем ты моешь пол, и все остальное для уборки. Я и нашел, вон, под раковиной, — сказал он, показывая на ведро, стоявшее у мусорного бачка. — Я подождал, пока ты уйдешь, потому что знал, что ты мне не поверила. Я просто хотел сделать тебе сюрприз. — Он покачал головой. — Честно.
Мы стояли, уставившись друг на друга, и каждый был взбешен и измучен до предела. Я сдалась первой, поскольку ходила в частную школу дольше, чем он, и научилась быстрее признавать свою вину.
Я взглянула на Джока, который сидел на своем посту и с важным видом чистил перышки, и сказала:
— Прости.
Нил откинулся на спинку дивана, глотая воздух и вытянув свои худые ноги. Выглядел он крайне истощенным.
— Ничего, Кэсс. Я привык, что мне не доверяют. Но не привык, чтобы на меня так нападали. — И он посмотрел вверх с едва заметной улыбкой. — Был я похож на Типпи Хедрен в фильме «Птицы»?
— Да, только ты сильнее прыгал и вопил.
Мы помолчали.
— Ты не доверяешь мне, — печально произнес он.
— Ты только что сказал, что привык к этому. Но вообще-то нет, я не привыкла жить с наркоманом.
— Я уже две недели как не принимаю наркотики, — сказал он твердо.
Я удивилась:
— Но как же тебе это удается?
— Я знаю, звучит неубедительно, но это правда. Я ненавижу наркотики. Я решил бросить, когда впал в депрессию. Теперь мне лучше. Я курю только марихуану, да и лекарства помогают. Так что я хотел тут все вычистить в прямом и переносном смысле, а потом, во время ланча, я думал пойти в клинику.
Я подошла к окну и выглянула на улицу. Машина была все еще там. Я сняла повязку и заменила ее марлевой салфеткой, аккуратно приклеив ее несколькими лейкопластырями. Глаз был все еще темно-фиолетового цвета, но по краям уже немного пожелтел, что было хорошим знаком. Хотя рассчитывать на то, что сегодня меня пригласят в агентство «Алло, мы ищем таланты» было рановато. Конечно, если только им не нужны цирковые уродцы.
— Я собираюсь выйти через заднюю дверь. Если заглянет Сэм, скажи ему, что я пошла за жареным цыпленком, — сказала я, подумав, что будет неудивительно, если события начнут развиваться как в фильме «Трейнспотинг» о наркоманах.
— В девять тридцать утра?
— Да, обожаю жареных цыплят.
— Тогда, может, купишь мне банановые оладьи?
— Я не собираюсь взаправду покупать цыпленка, Нил!
С тем я закинула сумку за плечо и вышла. И это моя жизнь? Когда не знаешь, что застанешь дома, когда вернешься? И то чувствуешь себя виноватой, то подозреваешь, то беспокоишься о своих пожитках? В задумчивости я спустилась по лестнице и, проскользнув через заднюю дверь, вышла на залитую солнцем улицу. Навстречу мне шел Сэм.
— Чуть-чуть рановато для жареных цыплят, а?
Я свирепо зыркнула на него:
— Тебе Нил рассказал?
— Да, я ему позвонил, и он сказал, что ты ушла, вот я и решил, что застану тебя у пожарной лестницы.
— Твой Нил — просто предатель.
Сэм махнул рукой:
— Не парься. Так или иначе, я шел сюда.
— Ты не доверяешь мне!
— А ты бы хотела, чтобы тебе доверяли?
— Да, — сказала я с негодованием, но понимала, что правда не на моей стороне.
— Хорошо, если тебе от этого станет легче, то признаюсь, что угрожал урезать ему денежное содержание, если он не скажет мне, куда ты пошла.
— Тогда понятно. Он — двенадцатилетний ябеда, — сказала я, но потом вспомнила, что он говорил вчера вечером, и мысленно оправдала его. — Ему нужна профессиональная помощь, — я старалась говорить убедительно. — Я не могу отвечать за него. Особенно я, не заслуживающая доверия Кэсс.
— Тогда вы — два сапога — пара.
— Нет, это разные вещи.
— Почему? Вы оба можете загреметь в тюрьму, вы оба врете, вы оба игнорируете свои проблемы. Но вам обоим удается избегать больших неприятностей, потому что вы сообразительные и обаятельные.
— Он — не обаятельный и не может избежать неприятностей, — сказала я, всматриваясь в его более румяное, чем обычно, лицо. Он что, покраснел? На нем был надет джемпер с вырезом мысиком и белая майка. Неожиданно я снова представила его ноги на своем кофейном столике. Как будто он сидит, расслабившись перед просмотром какого-нибудь хорошего старого фильма.
Поморгав, я освободилась от своих мечтаний и снова взглянула на него.
— Что ты так пристально смотришь на меня, как будто напрашиваешься на комплимент? — усмехнулся он и покачался на каблуках взад-вперед.
Я сжала кулаки в карманах, еле сдерживаясь, чтобы не пихнуть его на мусорные баки, стоящие за ним в ряд.
— Хорош комплимент, когда тебя сравнивают с наркоманом.
— Ты знаешь, что я имел в виду.
Мы постояли с минуту, глядя друг на друга, а потом я крутнулась на каблуках и пошла восвояси. Тяжело топая, я поднялась на первый пролет лестницы и подождала. Сквозь матовое стекло окна, выходившего во двор, Сэма не было видно. И на лестнице было тихо. Я снова толкнула дверь на улицу.
— Я заказал по телефону цыпленка, чипсы и банановые оладьи, — сказал он, стоя около двери со скрещенными на груди руками. — Я сам принесу все это вам к часу.
Я потопала наверх, держась за сердце и тихо ругаясь, в основном на себя.
Зара позвонила, когда я наблюдала, как Нил мыл окно. Моим наблюдательным пунктом был диван. От скуки я решила сделать маникюр. Я уже три раза загружала стиральную машину и перестелила постель. Я уговаривала себя, что заниматься домашним хозяйством — это очень хорошо, и иметь кого-то на горизонте (например, Сэма) тоже хорошо.
— Ну, как вам проживание под одной крышей? — спросила она своим звонким голосом.
— Мрачно. Чистый стиль грандж.
Она засмеялась:
— Ну-ну. А знаешь, по-моему, Нил — пылкий, сексуально привлекательный мужчина. Ты раньше считала его неотразимым.
— Времена меняются, — заговорила я потише, переместившись с портативным телефоном в спальню.
— Как в мелодраме, — сказала она. — Ты просто перешла к другому Таскеру. Но они оба дурят тебе голову.
— Я решила держаться от них обоих подальше. Но с тем, который у меня в гостиной, я не могу избежать общения. Должно быть, у него стальной позвоночник, раз он может спать на моем диване. Но я пообещала не спускать с него глаз и сдержу слово.
— Сэм что, сцапал тебя, когда ты вышла на улицу?
— Вроде этого.
— А как размещаетесь на ночлег?
— Собираюсь раскошелиться на более эффективную перегородку. У тебя есть идеи?
— Много. Я видела замечательную деревянную ширму из вишни в магазине «Фридом». Хочешь, я куплю ее по дороге?
— Ты заедешь ко мне?
— Другого выхода нет. Мы с Джози планируем вечером кое-что сделать.
— Но что вы задумали?
Я не на шутку обеспокоилась. Она говорила возбужденно, а Зара редко волнуется. Это означало, что она собирается сделать что-то мне во благо. А наши понятия о добре всегда сильно различались. Благими намерениями вымощена дорога в ад. И бывшими бойфрендами.
— Увидимся в семь. Как твое лицо?
Я осторожно потрогала кожу вокруг глаза.
— Я наглоталась лекарств, так что не очень чувствую. Прикусила язык, кстати.
— Хочешь, мы прихватим какой-нибудь еды навынос?
— Что-нибудь можно, только не цыпленка и не чипсы.
Часом позже пришел Сэм, и вскоре квартира наполнилась узнаваемым запахом еды навынос — спутницы нездорового образа жизни. Не могу сказать, что я большая любительница фаст-фуда, особенно национальной кухни, но время от времени это как раз то, что нужно.
Мы не разговаривали, пока не опустошили пакеты. Потом Нил тихонько ушел продолжать уборку. На этот раз он протирал шкафчики в ванной комнате.
А я незаметно уселась таким образом, чтобы моя юбка заняла как можно больше места. Пользуясь преимуществом отвоеванного пространства, я призадумалась о том, как выглядели девушки Сэма? Их должно было быть много. Или есть одна? Может быть, сегодня она ела салат, а не фаст-фуд.
— Перестань хмуриться, — сказал Сэм. — Дело сделано. Ты забудешь обо всем, когда мы отправим Сьюзен за границу.
Я вскинула на него глаза, избегая, однако, его взгляда:
— Ты думаешь, она преступница?
— Я навел о ней справки. Ее зовут Сьюзен Рейли. Прежде она была бухгалтером в фирме «Гролш и Девайнер». Легенда со свадьбой также проверена. Бывший жених Сьюзен провел медовый месяц в одиночестве и приехал домой разведенным. Его семья окончательно опозорена.
— Ты все это выяснил в полицейских архивах?
— Я попросил кое-кого поспрашивать у людей. Кажется, для соседей это почти сенсация. Сплетни распространяются быстро. Аделаида — большая деревня. Но и в ее деле есть записи длиной в милю, сделанные в девическом возрасте. В основном за ней кражи в магазинах. Пара судебно наказуемых проступков. Правда, потом она исправилась.
— Может быть, эмоциональная травма вернула ее к старым привычкам?
— Или она просто культивирует новые. К тому же она кое с кого берет дурной пример.
Я выпрямилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Вчера рано утром она опять ходила в дом Дэниела.
Меня затошнило от воспоминаний. Так что я твердо решила сосредоточиться на его волосах, пока тошнота не уляжется.
— Она пробыла там несколько часов. Потом пошла в бар под названием «Голубая комната». Он открывается в четыре часа, и она ждала в кафе, через дорогу. В баре она просидела пять часов и вышла, слегка пошатываясь. И подружилась там кое с кем.
Я кивнула, ожидая продолжения. Но он просто сидел, глядя на небо за окном.
Отколупнув щепку под сиденьем стула, я кинула ее в него:
— Ну и? С кем?
— С несколькими очень подозрительными типами.
Когда он произнес это, я подавила улыбку. Определенно, он становился со мной более раскованным. Ледяной коп таял и превращался в нормального парня. Нормального, симпатичного парня с чертовски приятным запахом.
— Ты их знаешь?
— Я сам не следил за ней. Это один мой знакомый оказал мне услугу. Так что пока я ездил убедиться, что ты не тратишь наличные на чипсы с утра пораньше, он продолжал наблюдение. Но я догадываюсь, какого типа эти ее новые дружки: волосы, спадающие на лицо, грязные джинсы, мощная машина. Но домой она поехала автобусом, одна.
Я заволновалась:
— И что теперь?
— Подождем, пока она не сделает какую-нибудь глупость. Думаю, что долго ждать не придется. Когда я забирал цыпленка, мне позвонил мой приятель. Он сказал, что Сьюзен выходила из дома с чемоданом. Похоже, она совсем обнаглела.
— Почему ты так говоришь? Что было в этом чемодане?
Я так взбеленилась, что это не я выследила ее, что мне пришлось сесть на свои руки. Нет, мне определенно надо учиться владеть собой и справляться с бешенством. Меня так и подмывало кинуть в Сэма пропитанным маринадом бумажным пакетом с пикулями. Столь странное побуждение к тому же смешивалось с другим — кинуться к нему на колени.
— Скорее всего, она ходила с чемоданом к ростовщику. Я проверил: продано несколько красивых ювелирных изделий — мужские украшения — и две кожаные куртки. И чемодан в придачу. Ты не помнишь, были у Дэниела какие-нибудь куртки?
Я кивнула:
— Да, были, помню длинную черную и короткую коричневую.
— Так точно.
— И чемодан у него был — наверху платяного шкафа. Так чего мы дожидаемся?
— Ничего. Мы арестуем ее в любой момент, когда захотим. Я просто решил рассказать тебе, чтобы ты знала.
Внезапно до меня дошло, что он задумал.
— А мне, пока ее арестовывают твои закадычные приятели, придется сидеть здесь на своей толстой заднице и ждать, пока она станет еще толще?
— Только мои, э-э-э, закадычные приятели, как ты их называешь, мой дорогой Аль Пачино, могут задержать ее на законных основаниях и сделать так, чтобы ничего не случилось с Джастин. Я послал к ней психолога. Этой женщине явно нужна помощь. Никому не следует сидеть дома взаперти, особенно ей — ведь после стольких лет одиночества ее первым опытом общения стало знакомство с уголовницей.
— Может, пошлешь туда и Нила для компании? — сказала я сухо.
— Я все слышу! — крикнул Нил из ванной.
— Меня это не колышет, — отпарировала я. — Я тоже слышу, как ты храпишь.
Нил засмеялся:
— Ну и ладно, зато я не пукаю во сне. А ты издаешь такие звуки, как будто прикончила целый детский набор «Хэппи мил» из «Макдоналдса».
— Ох, заткнись!
— Дитятки вы мои, — с усмешкой проговорил Сэм.
— Ты тоже заткнись, — сказала я, вставая. — И вообще, время для посетителей вышло.
— Я принес кое-что на ужин. Хочешь, приготовлю?
— Нет, — сказала я торопливо.
Мне представилась милая сценка: пришли Зара с Джози и сюсюкают с ним до противности. Им бы все это понравилось, да и мне тоже, что еще хуже. А я по-прежнему сомневалась, нравлюсь ли я Сэму. Я, конечно, оказала ему услугу и, наверно, внесла в его жизнь некий комедийный элемент. Но я ужасно боялась потерять голову. Моему глупому сердечку не выдержать такого: уютный вечер дома, он стряпает вкуснейшие блюда… Мне нужно было держать дистанцию, чтобы научиться не смущаться с ним. Да, большой бокал с коктейлем из дистанции и сарказма.
Повозившись с ключом, я рванула дверь на себя и увидела, как Нил, облаченный в ярко-красную пижаму, отбивается от озверевшего Джока, который пикирует на него, как истребитель. Я постояла, наслаждаясь этой сценой, и тут услышала, как справа от меня открывается дверь мистера Крабтри.
— Все в порядке, мистер Крабтри, — сказала я, стараясь не обращать внимания на ярость на его лице, которая быстро сменилась ужасом, когда он увидел повязку. — Это просто мой уборщик. У него, наверное, проблемы с пылесосом.
И я влетела в квартиру, захлопнув за собой дверь. Внутри шум был ужасающий.
— Джок! — завопила я, обогнув кухонную стойку. Нил, спотыкаясь, бегал по гостиной, руками терзая свои волосы, в то время как Джок громко верещал, словно репетируя главную роль для фильма ужасов «Птицы».
Услышав мой голос, попугай немедленно прекратил преследование и уселся на своем посту, распушив перья. Нил продолжал молотить себя по голове. Подскочив к нему, я схватила его за запястья.
— Нил! — крикнула я, глядя в его широко распахнутые глаза. Очевидно, он не слышал даже, как я вошла. — Нил, — повторила я мягче. Он по-прежнему выглядел испуганным. — Это всего лишь Джок, мой попугай. Помнишь? Ты просто чем-то потревожил его.
— Боже! — Он повалился на диван. — Боже, черт! Он так и налетел на меня! Черт. Я думал, это какой-нибудь тухлый индюк с того света! Думал, это мне примерещилось от ломки. Я так испугался!
Я огляделась. Раздвижные дверцы письменного стола были приоткрыты, на кухне, у шкафа с посудой — тоже.
— Что ты искал, Нил? Если ты воруешь мои вещи, чтобы продавать их, то, конечно же, Джок будет нападать на тебя. Я оставила тебя одного на пять минут. Только попробуй еще раз так сделать! Тебя и машина со слежкой не защитит.
Прикрыв лицо руками, он испуганно выглядывал на меня. На лице его был неподдельный страх.
— Господи, Кэсс. Я искал, чем ты моешь пол, и все остальное для уборки. Я и нашел, вон, под раковиной, — сказал он, показывая на ведро, стоявшее у мусорного бачка. — Я подождал, пока ты уйдешь, потому что знал, что ты мне не поверила. Я просто хотел сделать тебе сюрприз. — Он покачал головой. — Честно.
Мы стояли, уставившись друг на друга, и каждый был взбешен и измучен до предела. Я сдалась первой, поскольку ходила в частную школу дольше, чем он, и научилась быстрее признавать свою вину.
Я взглянула на Джока, который сидел на своем посту и с важным видом чистил перышки, и сказала:
— Прости.
Нил откинулся на спинку дивана, глотая воздух и вытянув свои худые ноги. Выглядел он крайне истощенным.
— Ничего, Кэсс. Я привык, что мне не доверяют. Но не привык, чтобы на меня так нападали. — И он посмотрел вверх с едва заметной улыбкой. — Был я похож на Типпи Хедрен в фильме «Птицы»?
— Да, только ты сильнее прыгал и вопил.
Мы помолчали.
— Ты не доверяешь мне, — печально произнес он.
— Ты только что сказал, что привык к этому. Но вообще-то нет, я не привыкла жить с наркоманом.
— Я уже две недели как не принимаю наркотики, — сказал он твердо.
Я удивилась:
— Но как же тебе это удается?
— Я знаю, звучит неубедительно, но это правда. Я ненавижу наркотики. Я решил бросить, когда впал в депрессию. Теперь мне лучше. Я курю только марихуану, да и лекарства помогают. Так что я хотел тут все вычистить в прямом и переносном смысле, а потом, во время ланча, я думал пойти в клинику.
Я подошла к окну и выглянула на улицу. Машина была все еще там. Я сняла повязку и заменила ее марлевой салфеткой, аккуратно приклеив ее несколькими лейкопластырями. Глаз был все еще темно-фиолетового цвета, но по краям уже немного пожелтел, что было хорошим знаком. Хотя рассчитывать на то, что сегодня меня пригласят в агентство «Алло, мы ищем таланты» было рановато. Конечно, если только им не нужны цирковые уродцы.
— Я собираюсь выйти через заднюю дверь. Если заглянет Сэм, скажи ему, что я пошла за жареным цыпленком, — сказала я, подумав, что будет неудивительно, если события начнут развиваться как в фильме «Трейнспотинг» о наркоманах.
— В девять тридцать утра?
— Да, обожаю жареных цыплят.
— Тогда, может, купишь мне банановые оладьи?
— Я не собираюсь взаправду покупать цыпленка, Нил!
С тем я закинула сумку за плечо и вышла. И это моя жизнь? Когда не знаешь, что застанешь дома, когда вернешься? И то чувствуешь себя виноватой, то подозреваешь, то беспокоишься о своих пожитках? В задумчивости я спустилась по лестнице и, проскользнув через заднюю дверь, вышла на залитую солнцем улицу. Навстречу мне шел Сэм.
— Чуть-чуть рановато для жареных цыплят, а?
Я свирепо зыркнула на него:
— Тебе Нил рассказал?
— Да, я ему позвонил, и он сказал, что ты ушла, вот я и решил, что застану тебя у пожарной лестницы.
— Твой Нил — просто предатель.
Сэм махнул рукой:
— Не парься. Так или иначе, я шел сюда.
— Ты не доверяешь мне!
— А ты бы хотела, чтобы тебе доверяли?
— Да, — сказала я с негодованием, но понимала, что правда не на моей стороне.
— Хорошо, если тебе от этого станет легче, то признаюсь, что угрожал урезать ему денежное содержание, если он не скажет мне, куда ты пошла.
— Тогда понятно. Он — двенадцатилетний ябеда, — сказала я, но потом вспомнила, что он говорил вчера вечером, и мысленно оправдала его. — Ему нужна профессиональная помощь, — я старалась говорить убедительно. — Я не могу отвечать за него. Особенно я, не заслуживающая доверия Кэсс.
— Тогда вы — два сапога — пара.
— Нет, это разные вещи.
— Почему? Вы оба можете загреметь в тюрьму, вы оба врете, вы оба игнорируете свои проблемы. Но вам обоим удается избегать больших неприятностей, потому что вы сообразительные и обаятельные.
— Он — не обаятельный и не может избежать неприятностей, — сказала я, всматриваясь в его более румяное, чем обычно, лицо. Он что, покраснел? На нем был надет джемпер с вырезом мысиком и белая майка. Неожиданно я снова представила его ноги на своем кофейном столике. Как будто он сидит, расслабившись перед просмотром какого-нибудь хорошего старого фильма.
Поморгав, я освободилась от своих мечтаний и снова взглянула на него.
— Что ты так пристально смотришь на меня, как будто напрашиваешься на комплимент? — усмехнулся он и покачался на каблуках взад-вперед.
Я сжала кулаки в карманах, еле сдерживаясь, чтобы не пихнуть его на мусорные баки, стоящие за ним в ряд.
— Хорош комплимент, когда тебя сравнивают с наркоманом.
— Ты знаешь, что я имел в виду.
Мы постояли с минуту, глядя друг на друга, а потом я крутнулась на каблуках и пошла восвояси. Тяжело топая, я поднялась на первый пролет лестницы и подождала. Сквозь матовое стекло окна, выходившего во двор, Сэма не было видно. И на лестнице было тихо. Я снова толкнула дверь на улицу.
— Я заказал по телефону цыпленка, чипсы и банановые оладьи, — сказал он, стоя около двери со скрещенными на груди руками. — Я сам принесу все это вам к часу.
Я потопала наверх, держась за сердце и тихо ругаясь, в основном на себя.
Зара позвонила, когда я наблюдала, как Нил мыл окно. Моим наблюдательным пунктом был диван. От скуки я решила сделать маникюр. Я уже три раза загружала стиральную машину и перестелила постель. Я уговаривала себя, что заниматься домашним хозяйством — это очень хорошо, и иметь кого-то на горизонте (например, Сэма) тоже хорошо.
— Ну, как вам проживание под одной крышей? — спросила она своим звонким голосом.
— Мрачно. Чистый стиль грандж.
Она засмеялась:
— Ну-ну. А знаешь, по-моему, Нил — пылкий, сексуально привлекательный мужчина. Ты раньше считала его неотразимым.
— Времена меняются, — заговорила я потише, переместившись с портативным телефоном в спальню.
— Как в мелодраме, — сказала она. — Ты просто перешла к другому Таскеру. Но они оба дурят тебе голову.
— Я решила держаться от них обоих подальше. Но с тем, который у меня в гостиной, я не могу избежать общения. Должно быть, у него стальной позвоночник, раз он может спать на моем диване. Но я пообещала не спускать с него глаз и сдержу слово.
— Сэм что, сцапал тебя, когда ты вышла на улицу?
— Вроде этого.
— А как размещаетесь на ночлег?
— Собираюсь раскошелиться на более эффективную перегородку. У тебя есть идеи?
— Много. Я видела замечательную деревянную ширму из вишни в магазине «Фридом». Хочешь, я куплю ее по дороге?
— Ты заедешь ко мне?
— Другого выхода нет. Мы с Джози планируем вечером кое-что сделать.
— Но что вы задумали?
Я не на шутку обеспокоилась. Она говорила возбужденно, а Зара редко волнуется. Это означало, что она собирается сделать что-то мне во благо. А наши понятия о добре всегда сильно различались. Благими намерениями вымощена дорога в ад. И бывшими бойфрендами.
— Увидимся в семь. Как твое лицо?
Я осторожно потрогала кожу вокруг глаза.
— Я наглоталась лекарств, так что не очень чувствую. Прикусила язык, кстати.
— Хочешь, мы прихватим какой-нибудь еды навынос?
— Что-нибудь можно, только не цыпленка и не чипсы.
Часом позже пришел Сэм, и вскоре квартира наполнилась узнаваемым запахом еды навынос — спутницы нездорового образа жизни. Не могу сказать, что я большая любительница фаст-фуда, особенно национальной кухни, но время от времени это как раз то, что нужно.
Мы не разговаривали, пока не опустошили пакеты. Потом Нил тихонько ушел продолжать уборку. На этот раз он протирал шкафчики в ванной комнате.
А я незаметно уселась таким образом, чтобы моя юбка заняла как можно больше места. Пользуясь преимуществом отвоеванного пространства, я призадумалась о том, как выглядели девушки Сэма? Их должно было быть много. Или есть одна? Может быть, сегодня она ела салат, а не фаст-фуд.
— Перестань хмуриться, — сказал Сэм. — Дело сделано. Ты забудешь обо всем, когда мы отправим Сьюзен за границу.
Я вскинула на него глаза, избегая, однако, его взгляда:
— Ты думаешь, она преступница?
— Я навел о ней справки. Ее зовут Сьюзен Рейли. Прежде она была бухгалтером в фирме «Гролш и Девайнер». Легенда со свадьбой также проверена. Бывший жених Сьюзен провел медовый месяц в одиночестве и приехал домой разведенным. Его семья окончательно опозорена.
— Ты все это выяснил в полицейских архивах?
— Я попросил кое-кого поспрашивать у людей. Кажется, для соседей это почти сенсация. Сплетни распространяются быстро. Аделаида — большая деревня. Но и в ее деле есть записи длиной в милю, сделанные в девическом возрасте. В основном за ней кражи в магазинах. Пара судебно наказуемых проступков. Правда, потом она исправилась.
— Может быть, эмоциональная травма вернула ее к старым привычкам?
— Или она просто культивирует новые. К тому же она кое с кого берет дурной пример.
Я выпрямилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Вчера рано утром она опять ходила в дом Дэниела.
Меня затошнило от воспоминаний. Так что я твердо решила сосредоточиться на его волосах, пока тошнота не уляжется.
— Она пробыла там несколько часов. Потом пошла в бар под названием «Голубая комната». Он открывается в четыре часа, и она ждала в кафе, через дорогу. В баре она просидела пять часов и вышла, слегка пошатываясь. И подружилась там кое с кем.
Я кивнула, ожидая продолжения. Но он просто сидел, глядя на небо за окном.
Отколупнув щепку под сиденьем стула, я кинула ее в него:
— Ну и? С кем?
— С несколькими очень подозрительными типами.
Когда он произнес это, я подавила улыбку. Определенно, он становился со мной более раскованным. Ледяной коп таял и превращался в нормального парня. Нормального, симпатичного парня с чертовски приятным запахом.
— Ты их знаешь?
— Я сам не следил за ней. Это один мой знакомый оказал мне услугу. Так что пока я ездил убедиться, что ты не тратишь наличные на чипсы с утра пораньше, он продолжал наблюдение. Но я догадываюсь, какого типа эти ее новые дружки: волосы, спадающие на лицо, грязные джинсы, мощная машина. Но домой она поехала автобусом, одна.
Я заволновалась:
— И что теперь?
— Подождем, пока она не сделает какую-нибудь глупость. Думаю, что долго ждать не придется. Когда я забирал цыпленка, мне позвонил мой приятель. Он сказал, что Сьюзен выходила из дома с чемоданом. Похоже, она совсем обнаглела.
— Почему ты так говоришь? Что было в этом чемодане?
Я так взбеленилась, что это не я выследила ее, что мне пришлось сесть на свои руки. Нет, мне определенно надо учиться владеть собой и справляться с бешенством. Меня так и подмывало кинуть в Сэма пропитанным маринадом бумажным пакетом с пикулями. Столь странное побуждение к тому же смешивалось с другим — кинуться к нему на колени.
— Скорее всего, она ходила с чемоданом к ростовщику. Я проверил: продано несколько красивых ювелирных изделий — мужские украшения — и две кожаные куртки. И чемодан в придачу. Ты не помнишь, были у Дэниела какие-нибудь куртки?
Я кивнула:
— Да, были, помню длинную черную и короткую коричневую.
— Так точно.
— И чемодан у него был — наверху платяного шкафа. Так чего мы дожидаемся?
— Ничего. Мы арестуем ее в любой момент, когда захотим. Я просто решил рассказать тебе, чтобы ты знала.
Внезапно до меня дошло, что он задумал.
— А мне, пока ее арестовывают твои закадычные приятели, придется сидеть здесь на своей толстой заднице и ждать, пока она станет еще толще?
— Только мои, э-э-э, закадычные приятели, как ты их называешь, мой дорогой Аль Пачино, могут задержать ее на законных основаниях и сделать так, чтобы ничего не случилось с Джастин. Я послал к ней психолога. Этой женщине явно нужна помощь. Никому не следует сидеть дома взаперти, особенно ей — ведь после стольких лет одиночества ее первым опытом общения стало знакомство с уголовницей.
— Может, пошлешь туда и Нила для компании? — сказала я сухо.
— Я все слышу! — крикнул Нил из ванной.
— Меня это не колышет, — отпарировала я. — Я тоже слышу, как ты храпишь.
Нил засмеялся:
— Ну и ладно, зато я не пукаю во сне. А ты издаешь такие звуки, как будто прикончила целый детский набор «Хэппи мил» из «Макдоналдса».
— Ох, заткнись!
— Дитятки вы мои, — с усмешкой проговорил Сэм.
— Ты тоже заткнись, — сказала я, вставая. — И вообще, время для посетителей вышло.
— Я принес кое-что на ужин. Хочешь, приготовлю?
— Нет, — сказала я торопливо.
Мне представилась милая сценка: пришли Зара с Джози и сюсюкают с ним до противности. Им бы все это понравилось, да и мне тоже, что еще хуже. А я по-прежнему сомневалась, нравлюсь ли я Сэму. Я, конечно, оказала ему услугу и, наверно, внесла в его жизнь некий комедийный элемент. Но я ужасно боялась потерять голову. Моему глупому сердечку не выдержать такого: уютный вечер дома, он стряпает вкуснейшие блюда… Мне нужно было держать дистанцию, чтобы научиться не смущаться с ним. Да, большой бокал с коктейлем из дистанции и сарказма.