Страница:
Советник Тьюс смотрел на него во все глаза.
— Ты действительно выдающаяся личность, — тихо проговорил волшебник. — Весьма.
Он порывисто обнял друга и крепко сжал. Жесткие бакенбарды щекотали нежную кожу писца.
— Ну, — проговорил Абернети, тронутый словами чародея, однако пытаясь сохранить невозмутимость. — Ты и сам такой.
Как только экономка удалилась, Элизабет сказала:
— Папа возвращается вечером. Прилетает из Нью-Йорка.
— Миссис Аллен нас об этом проинформировала, — сообщил советник. На Абернети он не смотрел. Писец ел, низко опустив голову и прикрыв лоб рукой.
— Нам нужно придумать новую версию, — продолжала Элизабет. Ее кудрявые волосы, еще влажные после мытья, обрамляли ясное личико. — Это нетрудно. Просто скажем, что миссис Аллен не правильно все поняла и что вы…
Но советник помотал головой:
— Нет, Элизабет. В этом нет необходимости. Мы с Абернети уходим.
— Уходите? Когда? Советник грустно улыбнулся:
— Сейчас. Как только кончим завтракать. Элизабет не могла скрыть разочарования:
— Вы нашли способ вернуться в Заземелье, да?
— Прошлой ночью, — кивнул Тьюс. Девушка закусила губу. Нахмурившись, она поглядела на Абернети:
— Но вы только что прибыли. Может, останетесь еще на пару деньков? Может, я могу…
— Нет, Элизабет. — Абернети, подняв голову, ласково посмотрел на девушку. — Мы необходимы Его Величеству. Дальнейшее промедление может быть опасным. Мы не можем больше оставаться.
Элизабет уставилась в тарелку и вяло поковыряла кашу.
— Мне это кажется не очень честным. Не хочу показаться эгоисткой и понимаю, как для вас важно вернуться назад. Но вы ведь только что приехали. — Она быстро вскинула глаза и тут же опустила обратно. — Я четыре года ждала встречи с тобой. — Абернети не мог выговорить ни слова. Лицо его окаменело. Повисла пауза. — А как быть со Щелчком? — нарушила наконец молчание Элизабет.
Советник Тьюс, кашлянув, ответил:
— Щелчок вернется вместе с нами. Мы с Абернети займемся его освобождением, как только уйдем отсюда.
— Я пойду с вами, — немедленно заявила девушка.
— Нет, — быстро возразил Абернети, думая о том, что и так достаточно скверно то, что им с советником нужно идти выручать кыш-гнома, хоть это и необходимо.
— Он имеет в виду, — поторопился объяснить Тьюс, вскочив, — что, как только мы освободим Щелчка, то немедленно испаримся! Пуф! — Он попытался улыбнуться, но тщетно. — Если у нас возникнут проблемы, нам бы не хотелось, чтобы ты оказалась замешанной. Верно, Абернети?
— Но вам понадобится моя помощь! — Элизабет не желала ничего слушать. — Вы не знаете Сиэтла! Как вы найдете дорогу? Как отыщете Щелчка?
— Элизабет, послушай. — Абернети, вздохнув, положил ладони на стол. — Если бы мы могли остаться, мы бы наверняка остались. Если бы могли провести с тобой еще хоть немного времени, то так бы и сделали. Ты наш друг. Мой в особенности. Ты дважды выручила меня. Но мы можем позволить тебе рисковать лишь до определенного предела. Тебе и так будет достаточно трудно из-за нас объясняться с отцом.
— Меня это совершенно не волнует! Как и миссис Аллен и все остальные! Она была непреклонна.
— Знаю, — мягко ответил писец. — Ты никогда никому не позволяла тебе мешать. Иначе меня бы уже не было в живых. — Он грустно улыбнулся. — Но мы беспокоимся о тебе. Боимся, что с тобой может что-нибудь произойти по нашей вине. Помнишь, как было тогда с Мичелом Арт Ри? Помнишь, насколько близко ты была к беде? Я тогда перепугался за тебя до смерти! И не могу так рисковать еще раз! Мы должны попрощаться теперь, Элизабет. Здесь, в твоем доме, где тебе ничто не грозит. Пожалуйста, Элизабет!
Девушка некоторое время размышляла, затем согласно кивнула:
— Ладно, Абернети. — Элизабет была явно обижена, огорчена и сердита. — Пусть будет по-твоему. — Вздохнув, добавила:
— Ну, по крайней мере ты теперь снова человек, верно? Наконец-то ты больше не собака.
Абернети мужественно улыбнулся:
— Да, наконец-то я не собака. Завтрак они закончили в молчании.
Повесив трубку, Элизабет выложила новости и посоветовала:
— Вам лучше поторопиться!
Чтобы поскорее добраться до приюта, вызвали такси. Элизабет снабдила друзей деньгами. Она посадила их в машину с последним напутствием быть осторожными и дала свой номер телефона на случай, если что-то пойдет наперекосяк и им срочно понадобится ее помощь (втайне девушка очень на это надеялась, как и на то, что они найдут способ вернуться, впрочем она прекрасно понимала, что они не вернутся). Обняв обоих, она пожелала им счастливого пути. Поцеловав Абернети в щеку, девушка заявила, что он ее лучший друг, хоть и из другого мира, и что она будет его ждать, потому что знает: он однажды обязательно вернется. Абернети ответил, что постарается. Что никогда ее не забудет. Элизабет разревелась, несмотря на все свои заверения, что не будет плакать, и Абернети с трудом удержался, чтобы не расплакаться с ней вместе.
Затем советник с Абернети уехали. Машина мчалась, обгоняя автомобили и еле уворачиваясь от всяких препятствий и бордюров. Они проехали по мосту, свернули на набережную и, чуть снизив скорость, в конце концов въехали на автомобильную стоянку напротив коричневого кирпичного здания с вывеской “Приют для животных графства Кинг”.
Расплатившись с шофером деньгами Элизабет, друзья с облегчением вылезли из машины и пошли к зданию. Там имелось два входа. Предпочтя левый, они вошли внутрь и подошли к конторке, за которой сидел служащий приюта. Тот отправил их к другому входу.
Там молодая женщина в форме выжидательно поглядела на них, едва они вошли.
— Профессор Аткинс? Мистер Дрожкин? Советник Тьюс немедленно ухватился за предоставленную возможность и, улыбнувшись, кивнул. Женщина облегченно вздохнула.
— У вас есть хоть малейшее представление, что это за зверь такой? — спросила она. — У нас никто ничего подобного в жизни не видел. Он дерется! Я все перепробовала — мы все перепробовали, но даже подойти к нему не можем! Когда полиция привезла его, я сняла с него веревки, а он чуть не оттяпал мне руку. И жрет все подряд! Вы знаете, что это за тварь?
— Вообще-то у меня есть кое-какая идея, — ответил советник. — Можем мы взглянуть?
— О, конечно! Вот сюда, пожалуйста. — Ей явно не терпелось сбыть Щелчка с рук. Абернети ее прекрасно понимал.»
Она привела их к тяжелой металлической двери, отперла ее, и они проследовали по коридору к помещению с клетками. В дальнем конце сидел Щелчок, забившись в угол самой большой клетки. Одежка его порвалась почти совсем, грязная шерсть свалялась. Исцарапанный с головы до ног, он сидел, высунув язык. И выглядел слишком несчастным даже для кыш-гнома.
Увидев их, он вскочил и кинулся на решетку с достойной изумления яростью.. Он рвал и кусал прутья, отчаянно стараясь дотянуться до вошедших.
— Посмотрите-ка, он стал еще хуже! — изумленно воскликнула женщина. — Пожалуй, я его лучше сначала успокою.
— Нет, давайте с этим подождем, — быстро сказал советник. — Мне бы хотелось пока просто за ним понаблюдать. Я не хочу, чтобы его накачали транквилизаторами. Не могли бы вы оставить нас ненадолго… Простите, не знаю вашего имени.
— Бекендолл. Люси Бекендолл. — Она протянула руку, и Тьюс ее сердечно пожал, не потрудившись представиться сам, поскольку уже забыл, за кого себя выдает.
— На несколько минут, хорошо? — повторил он. — Мы просто постоим и посмотрим.
Щелчок носился вверх-вниз по канату, демонстрируя свои клыки и потрясая кулаками, тщетно пытаясь выговорить хоть слово.
— Конечно, — согласилась она. — Я подожду снаружи. Позовете, если понадоблюсь.
Они подождали, пока за ней закроется металлическая дверь, затем советник посмотрел на Абернети и шагнул к клетке.
— Немедленно прекрати! — гаркнул он на Щелчка. — Веди себя прилично и слушай! Хочешь отсюда выбраться или нет?
Щелчок, уже выдохшись, спрыгнул на пол и уставился на них. Помещение было замкнутым и каким-то стерильным. Абернети представил себя запертым здесь на целый день и вдруг вопреки своей воле проникся сочувствием к кыш-гному.
— А теперь слушай! — твердо заявил советник Щелчку. — Совершенно незачем устраивать такой цирк! Мы пришли за тобой, как только смогли, как только выяснили, где ты находишься!
Щелчок раздраженно указал на свой рот.
— О, конечно, ты хочешь высказаться, — гневно насупился Тьюс. — Только смотри говори тихо, чтобы тебя не услышали, не то я немедленно заткну тебя снова. Понял?
Кыш-гном мрачно кивнул. Волшебник что-то тихо пробормотал, сделал какой-то пасс, и к Щелчку вернулся голос.
— Да уж, вы не торопились! — буркнул гном. — Я здесь и помереть мог! Эти люди прямо звери какие-то! Советник чуть склонил голову:
— Прошу прощения. Но теперь мы здесь. Пришли забрать тебя отсюда и отправить в Заземелье.
Мордочка гнома покрылась мелкой сетью сердитых морщинок.
— Ну, а может, я не хочу уходить! Может, вы мне надоели, советник Тьюс. Ты и твой друг!
— Не дури! Ты хочешь остаться здесь?
— Нет, я не хочу оставаться здесь! Я хочу выйти отсюда! Но как только выйду, то желаю вернуться домой самостоятельно. Готов поспорить, что найду дорогу лучше, чем вы!
— Да ты не можешь найти дорогу в чистом поле, не говоря уж о другом мире! О чем ты толкуешь?!
— Оставь его, Тьюс! — рявкнул Абернети. — Мы и так потеряли много времени!
Все трое начали горячо препираться и еще спорили, когда дверь внезапно распахнулась и появилась Люси Бекендолл. Троица мгновенно замолкла. Женщина переводила взгляд с одного на другого, практически уверенная в том, что слышала, как существо в клетке тоже разговаривало.
— Произошла какая-то ошибка, — заявила она, явно испытывая неловкость. — Там стоят два джентльмена, которые представились как профессор Аткинс из Вашингтонского университета и мистер Дрожкин из Вудлендского зоопарка. Они предъявили документы. А у вас есть удостоверения личности?
— Безусловно, — быстро ответил Абернети, улыбаясь и кивая. — Тьфу! — Он быстро пошел к ней, шаря по карманам, что-то бормоча себе под нос и качая головой. Дойдя до Люси Бекендолл, стоящей в дверях, он крепко взял ее за плечи, развернул и выставил за дверь, которую тут же захлопнул. — Советник Тьюс! — заорал он, навалившись всем телом на дверь, в которую немедленно начали стучать снаружи. — На помощь!
Волшебник засучил рукава, поднял тощие руки и послал колдовской импульс. Замок и ручка сплавились и застыли.
— Ну вот, теперь они не войдут! — с удовлетворением сообщил он.
— А мы не выйдем! — рявкнул Абернети, направляясь к нему. — Так что уж лучше придумай скорее, что нам делать дальше!
Советник Тьюс развернулся к Щелчку:
— Есть только один выход, господин Щелчок, — вместе с нами обратно в Заземелье. Если ты останешься здесь, они тут же затолкают тебя в клетку. И кто тогда тебе поможет? Мне очень жаль, что ты во все это вляпался, но нашей вины в этом нет. И у нас нет больше времени на дискуссии. — Стук в дверь сменился тяжелыми ударами. По замку били чем-то металлическим. Советник, сжав губы, ткнул костлявым пальцем в гнома. — Лишь представь, что они с тобой сделают! Эксперименты! Тесты! Всякие зелья! Так как, Щелчок? Заземелье и свобода или клетка на всю оставшуюся жизнь?
Щелчок облизал грязные губы, глаза его засверкали от страха.
— Забери меня отсюда! Я пойду с вами! Я больше не буду скандалить, клянусь!
— Правильный выбор, — пробормотал Тьюс. — Отойди подальше.
Кыш-гном отбежал в дальний угол. Советник сделал пару пассов, и дверь клетки распахнулась.
— Выходи! — рявкнул чародей. Щелчок послушно выполз наружу и съежился, как побитая собака.
— Прекрати! — повелел Тьюс. — Ничего с тобой не случилось! Встань!
Щелчок поднялся, нижняя губа у него тряслась.
— Я не хочу снова видеть эту девочку! И ее болотного щенка! Никогда!
Советник не обратил на него внимания, рисуя каблуком круг на цементном полу. Закончив, он велел гному с Абернети шагнуть внутрь. Они тихо стояли друг подле друга, а чародей, поглубже вздохнув, закрыл глаза и сосредоточился.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — не удержавшись, спокойно проговорил Абернети.
— Цыц! — рявкнул чародей.
За дверью грохот сменился шумом голосов. Подкрепление прибыло, рассеянно подумал Абернети. Затем что-то тяжелое ударило в дверь. Они стараются ее вышибить! Косяк заходил ходуном. Посыпалась штукатурка. Кто бы там ни ломился, они очень быстро окажутся внутри.
Глубоким, ясным и четким голосом советник начал произносить заклинание. Погруженный в себя, он не слышал ни ударов, ни шума. Только этого не хватало, подумал Абернети. Стоит чародею отвлечься, он может перепутать заклинание. И во что он, Абернети, тогда превратится? В свеклу? Писец взглянул на Щелчка. Кыш-гном наклонил голову и крепко зажмурился, обхватив себя тоненькими ручками. Ну конечно, подумал Абернети. Все мы боимся.
Советник продолжал творить заклинание, на лбу у него выступил пот. Абернети видел, какие усилия прилагал волшебник. “Превращает меня опять”, — подумал он. И отчаянно возненавидел все это. Абернети внезапно захотелось заорать, остановить чародея, заставить его сделать что-нибудь другое. Но он промолчал. Решение принято, и он принял свою судьбу. Писец еще раз оглядел себя, желая получше запомнить свою внешность. Чтобы не пытаться мучительно вспоминать, как в прошлый раз. Вообще-то не так уж плохо быть собакой. Не так уж.
Над ними взметнулся столб света, заполнив круг от пола до потолка. Голос Тьюса звучал все громче, слова гремели, как раскаты грома. Щелчок захныкал. Абернети подумал об Элизабет. Хорошо, что ее здесь нет. Пусть лучше помнит его таким, каким он должен быть.
Свет стал ослепительным. Абернети почувствовал, что тает. Знакомое чувство. Однажды он его уже испытал, более двадцати лет назад.
Закрыв глаза, он принял неизбежное.
Глава 19. ЗЛОБА
— Ты действительно выдающаяся личность, — тихо проговорил волшебник. — Весьма.
Он порывисто обнял друга и крепко сжал. Жесткие бакенбарды щекотали нежную кожу писца.
— Ну, — проговорил Абернети, тронутый словами чародея, однако пытаясь сохранить невозмутимость. — Ты и сам такой.
* * *
Друзья вернулись в дом, чтобы позавтракать с Элизабет. Они сидели втроем за столом, заставленным мисками с кашей и молоком. Миссис Аллен, сложив на груди руки, постояла некоторое время, как надсмотрщик, затем махнула рукой и ушла, пообещав вернуться к полудню.Как только экономка удалилась, Элизабет сказала:
— Папа возвращается вечером. Прилетает из Нью-Йорка.
— Миссис Аллен нас об этом проинформировала, — сообщил советник. На Абернети он не смотрел. Писец ел, низко опустив голову и прикрыв лоб рукой.
— Нам нужно придумать новую версию, — продолжала Элизабет. Ее кудрявые волосы, еще влажные после мытья, обрамляли ясное личико. — Это нетрудно. Просто скажем, что миссис Аллен не правильно все поняла и что вы…
Но советник помотал головой:
— Нет, Элизабет. В этом нет необходимости. Мы с Абернети уходим.
— Уходите? Когда? Советник грустно улыбнулся:
— Сейчас. Как только кончим завтракать. Элизабет не могла скрыть разочарования:
— Вы нашли способ вернуться в Заземелье, да?
— Прошлой ночью, — кивнул Тьюс. Девушка закусила губу. Нахмурившись, она поглядела на Абернети:
— Но вы только что прибыли. Может, останетесь еще на пару деньков? Может, я могу…
— Нет, Элизабет. — Абернети, подняв голову, ласково посмотрел на девушку. — Мы необходимы Его Величеству. Дальнейшее промедление может быть опасным. Мы не можем больше оставаться.
Элизабет уставилась в тарелку и вяло поковыряла кашу.
— Мне это кажется не очень честным. Не хочу показаться эгоисткой и понимаю, как для вас важно вернуться назад. Но вы ведь только что приехали. — Она быстро вскинула глаза и тут же опустила обратно. — Я четыре года ждала встречи с тобой. — Абернети не мог выговорить ни слова. Лицо его окаменело. Повисла пауза. — А как быть со Щелчком? — нарушила наконец молчание Элизабет.
Советник Тьюс, кашлянув, ответил:
— Щелчок вернется вместе с нами. Мы с Абернети займемся его освобождением, как только уйдем отсюда.
— Я пойду с вами, — немедленно заявила девушка.
— Нет, — быстро возразил Абернети, думая о том, что и так достаточно скверно то, что им с советником нужно идти выручать кыш-гнома, хоть это и необходимо.
— Он имеет в виду, — поторопился объяснить Тьюс, вскочив, — что, как только мы освободим Щелчка, то немедленно испаримся! Пуф! — Он попытался улыбнуться, но тщетно. — Если у нас возникнут проблемы, нам бы не хотелось, чтобы ты оказалась замешанной. Верно, Абернети?
— Но вам понадобится моя помощь! — Элизабет не желала ничего слушать. — Вы не знаете Сиэтла! Как вы найдете дорогу? Как отыщете Щелчка?
— Элизабет, послушай. — Абернети, вздохнув, положил ладони на стол. — Если бы мы могли остаться, мы бы наверняка остались. Если бы могли провести с тобой еще хоть немного времени, то так бы и сделали. Ты наш друг. Мой в особенности. Ты дважды выручила меня. Но мы можем позволить тебе рисковать лишь до определенного предела. Тебе и так будет достаточно трудно из-за нас объясняться с отцом.
— Меня это совершенно не волнует! Как и миссис Аллен и все остальные! Она была непреклонна.
— Знаю, — мягко ответил писец. — Ты никогда никому не позволяла тебе мешать. Иначе меня бы уже не было в живых. — Он грустно улыбнулся. — Но мы беспокоимся о тебе. Боимся, что с тобой может что-нибудь произойти по нашей вине. Помнишь, как было тогда с Мичелом Арт Ри? Помнишь, насколько близко ты была к беде? Я тогда перепугался за тебя до смерти! И не могу так рисковать еще раз! Мы должны попрощаться теперь, Элизабет. Здесь, в твоем доме, где тебе ничто не грозит. Пожалуйста, Элизабет!
Девушка некоторое время размышляла, затем согласно кивнула:
— Ладно, Абернети. — Элизабет была явно обижена, огорчена и сердита. — Пусть будет по-твоему. — Вздохнув, добавила:
— Ну, по крайней мере ты теперь снова человек, верно? Наконец-то ты больше не собака.
Абернети мужественно улыбнулся:
— Да, наконец-то я не собака. Завтрак они закончили в молчании.
* * *
Пытаясь выяснить судьбу Щелчка, Элизабет позвонила в полицию графства Кинг, откуда ее отправили в Общество защиты животных, а оттуда ее отослали опять же в приют для беспризорных животных графства Кинг. Поскольку никто не мог точно определить, что же такое Щелчок и, следовательно, что с ним делать, беднягу кыш-гнома передавали с рук на руки как старый башмак. Настоящее его местонахождение тоже было временным, как выяснила девушка в разговоре со служащим приюта. Днем должны прибыть зоолог из Вудлендского зоопарка и антрополог из Вашингтонского университета, и Щелчка отправят в одно из этих мест для дальнейшего изучения.Повесив трубку, Элизабет выложила новости и посоветовала:
— Вам лучше поторопиться!
Чтобы поскорее добраться до приюта, вызвали такси. Элизабет снабдила друзей деньгами. Она посадила их в машину с последним напутствием быть осторожными и дала свой номер телефона на случай, если что-то пойдет наперекосяк и им срочно понадобится ее помощь (втайне девушка очень на это надеялась, как и на то, что они найдут способ вернуться, впрочем она прекрасно понимала, что они не вернутся). Обняв обоих, она пожелала им счастливого пути. Поцеловав Абернети в щеку, девушка заявила, что он ее лучший друг, хоть и из другого мира, и что она будет его ждать, потому что знает: он однажды обязательно вернется. Абернети ответил, что постарается. Что никогда ее не забудет. Элизабет разревелась, несмотря на все свои заверения, что не будет плакать, и Абернети с трудом удержался, чтобы не расплакаться с ней вместе.
Затем советник с Абернети уехали. Машина мчалась, обгоняя автомобили и еле уворачиваясь от всяких препятствий и бордюров. Они проехали по мосту, свернули на набережную и, чуть снизив скорость, в конце концов въехали на автомобильную стоянку напротив коричневого кирпичного здания с вывеской “Приют для животных графства Кинг”.
Расплатившись с шофером деньгами Элизабет, друзья с облегчением вылезли из машины и пошли к зданию. Там имелось два входа. Предпочтя левый, они вошли внутрь и подошли к конторке, за которой сидел служащий приюта. Тот отправил их к другому входу.
Там молодая женщина в форме выжидательно поглядела на них, едва они вошли.
— Профессор Аткинс? Мистер Дрожкин? Советник Тьюс немедленно ухватился за предоставленную возможность и, улыбнувшись, кивнул. Женщина облегченно вздохнула.
— У вас есть хоть малейшее представление, что это за зверь такой? — спросила она. — У нас никто ничего подобного в жизни не видел. Он дерется! Я все перепробовала — мы все перепробовали, но даже подойти к нему не можем! Когда полиция привезла его, я сняла с него веревки, а он чуть не оттяпал мне руку. И жрет все подряд! Вы знаете, что это за тварь?
— Вообще-то у меня есть кое-какая идея, — ответил советник. — Можем мы взглянуть?
— О, конечно! Вот сюда, пожалуйста. — Ей явно не терпелось сбыть Щелчка с рук. Абернети ее прекрасно понимал.»
Она привела их к тяжелой металлической двери, отперла ее, и они проследовали по коридору к помещению с клетками. В дальнем конце сидел Щелчок, забившись в угол самой большой клетки. Одежка его порвалась почти совсем, грязная шерсть свалялась. Исцарапанный с головы до ног, он сидел, высунув язык. И выглядел слишком несчастным даже для кыш-гнома.
Увидев их, он вскочил и кинулся на решетку с достойной изумления яростью.. Он рвал и кусал прутья, отчаянно стараясь дотянуться до вошедших.
— Посмотрите-ка, он стал еще хуже! — изумленно воскликнула женщина. — Пожалуй, я его лучше сначала успокою.
— Нет, давайте с этим подождем, — быстро сказал советник. — Мне бы хотелось пока просто за ним понаблюдать. Я не хочу, чтобы его накачали транквилизаторами. Не могли бы вы оставить нас ненадолго… Простите, не знаю вашего имени.
— Бекендолл. Люси Бекендолл. — Она протянула руку, и Тьюс ее сердечно пожал, не потрудившись представиться сам, поскольку уже забыл, за кого себя выдает.
— На несколько минут, хорошо? — повторил он. — Мы просто постоим и посмотрим.
Щелчок носился вверх-вниз по канату, демонстрируя свои клыки и потрясая кулаками, тщетно пытаясь выговорить хоть слово.
— Конечно, — согласилась она. — Я подожду снаружи. Позовете, если понадоблюсь.
Они подождали, пока за ней закроется металлическая дверь, затем советник посмотрел на Абернети и шагнул к клетке.
— Немедленно прекрати! — гаркнул он на Щелчка. — Веди себя прилично и слушай! Хочешь отсюда выбраться или нет?
Щелчок, уже выдохшись, спрыгнул на пол и уставился на них. Помещение было замкнутым и каким-то стерильным. Абернети представил себя запертым здесь на целый день и вдруг вопреки своей воле проникся сочувствием к кыш-гному.
— А теперь слушай! — твердо заявил советник Щелчку. — Совершенно незачем устраивать такой цирк! Мы пришли за тобой, как только смогли, как только выяснили, где ты находишься!
Щелчок раздраженно указал на свой рот.
— О, конечно, ты хочешь высказаться, — гневно насупился Тьюс. — Только смотри говори тихо, чтобы тебя не услышали, не то я немедленно заткну тебя снова. Понял?
Кыш-гном мрачно кивнул. Волшебник что-то тихо пробормотал, сделал какой-то пасс, и к Щелчку вернулся голос.
— Да уж, вы не торопились! — буркнул гном. — Я здесь и помереть мог! Эти люди прямо звери какие-то! Советник чуть склонил голову:
— Прошу прощения. Но теперь мы здесь. Пришли забрать тебя отсюда и отправить в Заземелье.
Мордочка гнома покрылась мелкой сетью сердитых морщинок.
— Ну, а может, я не хочу уходить! Может, вы мне надоели, советник Тьюс. Ты и твой друг!
— Не дури! Ты хочешь остаться здесь?
— Нет, я не хочу оставаться здесь! Я хочу выйти отсюда! Но как только выйду, то желаю вернуться домой самостоятельно. Готов поспорить, что найду дорогу лучше, чем вы!
— Да ты не можешь найти дорогу в чистом поле, не говоря уж о другом мире! О чем ты толкуешь?!
— Оставь его, Тьюс! — рявкнул Абернети. — Мы и так потеряли много времени!
Все трое начали горячо препираться и еще спорили, когда дверь внезапно распахнулась и появилась Люси Бекендолл. Троица мгновенно замолкла. Женщина переводила взгляд с одного на другого, практически уверенная в том, что слышала, как существо в клетке тоже разговаривало.
— Произошла какая-то ошибка, — заявила она, явно испытывая неловкость. — Там стоят два джентльмена, которые представились как профессор Аткинс из Вашингтонского университета и мистер Дрожкин из Вудлендского зоопарка. Они предъявили документы. А у вас есть удостоверения личности?
— Безусловно, — быстро ответил Абернети, улыбаясь и кивая. — Тьфу! — Он быстро пошел к ней, шаря по карманам, что-то бормоча себе под нос и качая головой. Дойдя до Люси Бекендолл, стоящей в дверях, он крепко взял ее за плечи, развернул и выставил за дверь, которую тут же захлопнул. — Советник Тьюс! — заорал он, навалившись всем телом на дверь, в которую немедленно начали стучать снаружи. — На помощь!
Волшебник засучил рукава, поднял тощие руки и послал колдовской импульс. Замок и ручка сплавились и застыли.
— Ну вот, теперь они не войдут! — с удовлетворением сообщил он.
— А мы не выйдем! — рявкнул Абернети, направляясь к нему. — Так что уж лучше придумай скорее, что нам делать дальше!
Советник Тьюс развернулся к Щелчку:
— Есть только один выход, господин Щелчок, — вместе с нами обратно в Заземелье. Если ты останешься здесь, они тут же затолкают тебя в клетку. И кто тогда тебе поможет? Мне очень жаль, что ты во все это вляпался, но нашей вины в этом нет. И у нас нет больше времени на дискуссии. — Стук в дверь сменился тяжелыми ударами. По замку били чем-то металлическим. Советник, сжав губы, ткнул костлявым пальцем в гнома. — Лишь представь, что они с тобой сделают! Эксперименты! Тесты! Всякие зелья! Так как, Щелчок? Заземелье и свобода или клетка на всю оставшуюся жизнь?
Щелчок облизал грязные губы, глаза его засверкали от страха.
— Забери меня отсюда! Я пойду с вами! Я больше не буду скандалить, клянусь!
— Правильный выбор, — пробормотал Тьюс. — Отойди подальше.
Кыш-гном отбежал в дальний угол. Советник сделал пару пассов, и дверь клетки распахнулась.
— Выходи! — рявкнул чародей. Щелчок послушно выполз наружу и съежился, как побитая собака.
— Прекрати! — повелел Тьюс. — Ничего с тобой не случилось! Встань!
Щелчок поднялся, нижняя губа у него тряслась.
— Я не хочу снова видеть эту девочку! И ее болотного щенка! Никогда!
Советник не обратил на него внимания, рисуя каблуком круг на цементном полу. Закончив, он велел гному с Абернети шагнуть внутрь. Они тихо стояли друг подле друга, а чародей, поглубже вздохнув, закрыл глаза и сосредоточился.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — не удержавшись, спокойно проговорил Абернети.
— Цыц! — рявкнул чародей.
За дверью грохот сменился шумом голосов. Подкрепление прибыло, рассеянно подумал Абернети. Затем что-то тяжелое ударило в дверь. Они стараются ее вышибить! Косяк заходил ходуном. Посыпалась штукатурка. Кто бы там ни ломился, они очень быстро окажутся внутри.
Глубоким, ясным и четким голосом советник начал произносить заклинание. Погруженный в себя, он не слышал ни ударов, ни шума. Только этого не хватало, подумал Абернети. Стоит чародею отвлечься, он может перепутать заклинание. И во что он, Абернети, тогда превратится? В свеклу? Писец взглянул на Щелчка. Кыш-гном наклонил голову и крепко зажмурился, обхватив себя тоненькими ручками. Ну конечно, подумал Абернети. Все мы боимся.
Советник продолжал творить заклинание, на лбу у него выступил пот. Абернети видел, какие усилия прилагал волшебник. “Превращает меня опять”, — подумал он. И отчаянно возненавидел все это. Абернети внезапно захотелось заорать, остановить чародея, заставить его сделать что-нибудь другое. Но он промолчал. Решение принято, и он принял свою судьбу. Писец еще раз оглядел себя, желая получше запомнить свою внешность. Чтобы не пытаться мучительно вспоминать, как в прошлый раз. Вообще-то не так уж плохо быть собакой. Не так уж.
Над ними взметнулся столб света, заполнив круг от пола до потолка. Голос Тьюса звучал все громче, слова гремели, как раскаты грома. Щелчок захныкал. Абернети подумал об Элизабет. Хорошо, что ее здесь нет. Пусть лучше помнит его таким, каким он должен быть.
Свет стал ослепительным. Абернети почувствовал, что тает. Знакомое чувство. Однажды он его уже испытал, более двадцати лет назад.
Закрыв глаза, он принял неизбежное.
Глава 19. ЗЛОБА
Бену с Ивицей потребовалось целых два дня, чтобы добраться до Бездонной Пропасти. В первый день они поднялись на рассвете и в сопровождении Сапожка и двух дюжин королевских гвардейцев направились на юго-запад, к границе Зеленого Дола. Здесь они повернули на север и двинулись вдоль лесистых холмов к ведьминому логову. Стояла летняя жара, было душно и влажно, солнце тонуло в мареве. Ни ветерка, ни тени. Всадники ехали медленно и ровно, часто давая отдых лошадям, да и себе тоже. Все кругом было тихим и каким-то сонным.
Они остановились там, где воды большой реки, огибающей Риндвейр, сбегали с холмов на своем долгом пути дальше на запад. Перейдя через реку, они расположились на низком берегу и наблюдали за розово-красным заходом. На востоке цапли и лебеди планировали над спящей водой в поисках ужина.
— Будем на месте завтра к полудню, — заявил Бен после довольно продолжительного молчания, желая втянуть подозрительно спокойную Ивицу в разговор. — И тогда все выясним.
Голос сильфиды прозвучал обреченным вздохом:
— Я и так знаю. Мистая у нее. Я это чувствую. Она давно хотела заполучить Мистаю и наконец нашла способ забрать ее.
Плечо Ивицы касалось Бена, пока они сидели и наблюдали за приближением ночи, но расстояние между ними было пугающим. Весь этот длинный день Ивица держалась замкнуто, не подпуская к себе. Вот и теперь она пребывала где-то далеко, где никто не мог ее найти, если она сама того не пожелает. Бен терпеливо ждал, когда она справится с тем, что ее беспокоит, отчаянно надеясь, что причиной является не он.
Бен прокашлялся:
— Наверное, она полагает, что Мистая — ее собственность. Мистая — плата за то, что, по ее мнению, ей задолжали за Лабиринт.
Ивица помолчала, затем ответила:
— Если бы все дело было в долге и вопросе собственности, она бы просто украла девочку, и все. Потребовала бы выкуп, либо убила бы ее, чтобы причинить нам боль. Но вместо этого она состряпала сложный план, включающий в себя Райделла из Марнхулла с его монстрами. Конечно, Мистая в некотором роде приз, за который стоит бороться, но в то же время она что-то большее. Думаю, у Ночной Мглы на нее другие виды.
— Какие виды? — вздрогнул Бен. Ивица помотала головой:
— Не знаю. Возможно, это как-то связано с магией, которой обладает Мистая. Ведь она родилась в Бездонной Пропасти, поэтому у них может быть что-то общее. А может, кое-что гораздо хуже. Возможно, ведьма хочет трансформировать мышление девочки так, чтобы оно стало зеркальным отражением ее собственного.
— Нет, Мистая никогда не допустит подобного. — Бена вдруг пробрала дрожь. — Она слишком сильная для этого.
— Никто не может быть сильнее Ночной Мглы. Ее ненависть придает ей силу.
Бен молчал. При одной только мысли, что Мистая может уподобиться Ночной Мгле, его охватил ужас. Здравый смысл говорил, что такого никогда не случится. Эмоции же утверждали обратное. Оба чувства боролись в нем, пока он наблюдал за растущими тенями, постепенно закрывающими реку и холмы.
— Она сделает это, чтобы навредить нам, верно? — наконец вымолвил он. — Да, сделает. — Он глубоко вздохнул. — Но при чем тут Райделл?
— Райделл дает ей время для работы с Мистаей. Райделл отнимает наше время, удерживает нас подальше от нее и выводит из равновесия. Чтобы мы не поняли сути дела, пока не станет для нас слишком поздно.
Бен заглянул в глаза жены. Они были пустыми и далекими.
— Ты весь день над этим думала, да? — тихонько спросил он. — Поэтому ты так далека от меня.
Ивица поглядела на мужа с вымученной улыбкой:
— Нет, Бен. Я готовилась к завтрашнему дню. Существует большая вероятность, что я потеряю Мистаю. Или тебя. Или даже вас обоих. Трудно признать такую возможность, однако она существует.
— Никого ты не потеряешь, — заверил Бен жену, притягивая ее к себе, понимая, что только что дал обещание, которое, возможно, не сможет сдержать.
Спали они плохо, слишком возбужденные грядущими заботами, не зная, что ждет их впереди. Встав на рассвете и быстро позавтракав, они двинулись в путь еще до того, как солнце полностью осветило горы на востоке. Наступивший день тоже оказался жарким и душным, и всадники передвигались, как пловцы против течения. Сапожок бежал впереди, высматривая очередного Райделлова монстра. Оставалось ведь еще два, и Ночная Мгла вполне могла их сейчас натравить. Конечно, при условии, что ведьма и есть Райделл. Кое-какие сомнения по этому поводу у Бена еще оставались, хотя Ивица и была совершенно убеждена, что так оно и есть. Но к настоящему моменту он вообще во всем сомневался.
Лежащие впереди земли походили на потрепанный ковер из выжженной травы и жухлой листвы. Бен слушал скрип седла и топот лошадиных копыт, под который они мерно продвигались вперед. Что он станет делать, когда они доедут до Бездонной Пропасти? Полезет в пропасть? Или пошлет Паладина? Как он будет сражаться с ведьмой? Как узнает правду о Мистае?
Он посмотрел на Ивицу, молча едущую рядом с ним. И то, что он увидел в ее лице, сказало, что лучше найти ответы как можно быстрее.
Ведьма понимала неизбежность такого исхода. У Ардшил ничего не вышло, как и у всех остальных монстров. Согласно условиям Райделла, у нее было еще две попытки, но на продолжение игры времени уже не осталось, и теперь у нее имелся один-единственный шанс. Ей нравилось играть с Холидеем, наблюдать, как он сражается и мучается, борясь с одним монстром за другим в попытке прожить как можно дольше, чтобы спасти свою ненаглядную дочь. Нравилось понемногу ломать его, выматывая физически и эмоционально при помощи сил, которых он не понимал. Откуда ему знать, что это волшебство Мистаи работало против него? Откуда знать, что оно с ним вытворяло? Это приятно, но самое большое удовольствие еще впереди.
Предвкушение не давало угаснуть ее гневу и злости, потому что, хоть она ни за что не призналась бы даже сама себе, ведьма была глубоко разочарована тем, что Холидей еще жив. Затраченные время и усилия, магию и могущество нельзя было сбросить со счетов, даже уверяя себя, что все идет как ожидалось. Ночная Мгла ненавидела проигрывать, терпеть не могла не получать желаемого, даже когда умом понимала, что это неизбежно. Ведьма хотела смерти Холидея, и отсрочка этого события, чем бы она ни обосновывалась, была с трудом выносима.
Впрочем, она разработала план, который считала безупречным. Мистая все еще у нее в руках — тайное оружие, которое пойдет в ход и выполнит свое предназначение, когда наступит срок. Возможно, даже лучше, что все разрешится сейчас, а не позже. Мистая становилась трудноуправляемой, все неохотнее выполняла указания ведьмы, начиная подозревать об отведенной ей роли. Уже достаточно плохо то, что она отказалась создавать другого монстра, когда у робота ничего не вышло. И уж совсем ни в какие рамки не лезло, что девчонка осмелилась выйти из пропасти. Однако Ночной Мгле удалось ее обхитрить. Еще раз она нашла способ использовать Мистаю, соединив волшебство девочки со своей магией, чтобы оживить Ардшил и наслать на Холидея. Но потребовались величайшая хитрость и сокрытие своего магического участия, чтобы девчонка не поняла, что ведьме действительно нужно. Обмануть Мистаю еще раз будет очень трудно.
И все же она ее обманет, пообещала себе Ночная Мгла. В последний раз.
В первый день путешествия Холидея к Бездонной Пропасти она позволила Мистае делать все, что ей заблагорассудится, и практиковаться, как ей угодно. Она поощряла девочку, хвалила, успокаивала. Остался всего один день, напомнила ведьма Мистае. Всего один — и она поедет домой. Сама Ночная Мгла туда-сюда носилась по своим владениям, едва способная думать о чем-то другом, кроме как о приближении события, о котором она мечтала два долгих года. Она бродила по туманам, вновь и вновь представляя себе картину во всех деталях, предвкушая удовольствие, которое получит. Холидей мертв. Холидей наконец мертв. Это стало для нее единственной целью в жизни, единственной целью существования.
Ночью она в облике вороны полетела туда, где шутейный король спал со своей сильфидой под охраной гвардейцев. Она с удовольствием выклевала бы ему глаза, если б могла, настолько велика была ее ненависть. Но она не собиралась рисковать после стольких усилий. Не станет она отказывать себе в удовольствии лицезреть смерть короля, которую так долго готовила. Она посмотрела, сколько ему еще осталось до Бездонной Пропасти, прикинула время, которое ей понадобится на подготовку, вернулась обратно в свои покои и стала ждать.
Утром она сидела и смотрела, как Мистая завтракает, и только после этого подошла к девочке. Темная и прямая, чуть грозная, она с улыбкой приблизилась к Мистае и коснулась изящной рукой щеки девочки.
— Сегодня за тобой приедет отец, — сообщила она самым чарующим тоном. Мистая вопросительно посмотрела на нее. — Он приедет к полудню. Ты по нему соскучилась?
— Да. — Нескрываемая радость девочки заставила ведьму скрипнуть зубами.
— Он заберет тебя в замок Чистейшего Серебра, домой. Но ты ведь не забудешь меня, правда?
— Не забуду, — тихо ответила Мистая.
— Мы с тобой многому научились. — Ночная Мгла посмотрела на кроны деревьев. Мистая отдалилась от нее после возвращения в Бездонную Пропасть. Отдалилась, как может отдалиться только ребенок, стала практически нетерпимой, откровенно считала оставшиеся минуты. Ведьме это было неприятно. Она рассчитывала на большее. — Но тебе предстоит еще многому учиться, Мистая, — продолжила ведьма, пытаясь хотя бы частично вернуть утраченные позиции. — Когда-нибудь я научу тебя, если захочешь. Покажу тебе все. Только попроси. — Она посмотрела на Мистаю блестящими глазами. — Здесь тоже может быть твой дом. Однажды, возможно, тебе захочется прийти сюда пожить со мной вместе, когда решишь, что твое место тут. Мы с тобой очень похожи. Мы ведьмы и всегда будем самыми близкими друзьями.
Они остановились там, где воды большой реки, огибающей Риндвейр, сбегали с холмов на своем долгом пути дальше на запад. Перейдя через реку, они расположились на низком берегу и наблюдали за розово-красным заходом. На востоке цапли и лебеди планировали над спящей водой в поисках ужина.
— Будем на месте завтра к полудню, — заявил Бен после довольно продолжительного молчания, желая втянуть подозрительно спокойную Ивицу в разговор. — И тогда все выясним.
Голос сильфиды прозвучал обреченным вздохом:
— Я и так знаю. Мистая у нее. Я это чувствую. Она давно хотела заполучить Мистаю и наконец нашла способ забрать ее.
Плечо Ивицы касалось Бена, пока они сидели и наблюдали за приближением ночи, но расстояние между ними было пугающим. Весь этот длинный день Ивица держалась замкнуто, не подпуская к себе. Вот и теперь она пребывала где-то далеко, где никто не мог ее найти, если она сама того не пожелает. Бен терпеливо ждал, когда она справится с тем, что ее беспокоит, отчаянно надеясь, что причиной является не он.
Бен прокашлялся:
— Наверное, она полагает, что Мистая — ее собственность. Мистая — плата за то, что, по ее мнению, ей задолжали за Лабиринт.
Ивица помолчала, затем ответила:
— Если бы все дело было в долге и вопросе собственности, она бы просто украла девочку, и все. Потребовала бы выкуп, либо убила бы ее, чтобы причинить нам боль. Но вместо этого она состряпала сложный план, включающий в себя Райделла из Марнхулла с его монстрами. Конечно, Мистая в некотором роде приз, за который стоит бороться, но в то же время она что-то большее. Думаю, у Ночной Мглы на нее другие виды.
— Какие виды? — вздрогнул Бен. Ивица помотала головой:
— Не знаю. Возможно, это как-то связано с магией, которой обладает Мистая. Ведь она родилась в Бездонной Пропасти, поэтому у них может быть что-то общее. А может, кое-что гораздо хуже. Возможно, ведьма хочет трансформировать мышление девочки так, чтобы оно стало зеркальным отражением ее собственного.
— Нет, Мистая никогда не допустит подобного. — Бена вдруг пробрала дрожь. — Она слишком сильная для этого.
— Никто не может быть сильнее Ночной Мглы. Ее ненависть придает ей силу.
Бен молчал. При одной только мысли, что Мистая может уподобиться Ночной Мгле, его охватил ужас. Здравый смысл говорил, что такого никогда не случится. Эмоции же утверждали обратное. Оба чувства боролись в нем, пока он наблюдал за растущими тенями, постепенно закрывающими реку и холмы.
— Она сделает это, чтобы навредить нам, верно? — наконец вымолвил он. — Да, сделает. — Он глубоко вздохнул. — Но при чем тут Райделл?
— Райделл дает ей время для работы с Мистаей. Райделл отнимает наше время, удерживает нас подальше от нее и выводит из равновесия. Чтобы мы не поняли сути дела, пока не станет для нас слишком поздно.
Бен заглянул в глаза жены. Они были пустыми и далекими.
— Ты весь день над этим думала, да? — тихонько спросил он. — Поэтому ты так далека от меня.
Ивица поглядела на мужа с вымученной улыбкой:
— Нет, Бен. Я готовилась к завтрашнему дню. Существует большая вероятность, что я потеряю Мистаю. Или тебя. Или даже вас обоих. Трудно признать такую возможность, однако она существует.
— Никого ты не потеряешь, — заверил Бен жену, притягивая ее к себе, понимая, что только что дал обещание, которое, возможно, не сможет сдержать.
Спали они плохо, слишком возбужденные грядущими заботами, не зная, что ждет их впереди. Встав на рассвете и быстро позавтракав, они двинулись в путь еще до того, как солнце полностью осветило горы на востоке. Наступивший день тоже оказался жарким и душным, и всадники передвигались, как пловцы против течения. Сапожок бежал впереди, высматривая очередного Райделлова монстра. Оставалось ведь еще два, и Ночная Мгла вполне могла их сейчас натравить. Конечно, при условии, что ведьма и есть Райделл. Кое-какие сомнения по этому поводу у Бена еще оставались, хотя Ивица и была совершенно убеждена, что так оно и есть. Но к настоящему моменту он вообще во всем сомневался.
Лежащие впереди земли походили на потрепанный ковер из выжженной травы и жухлой листвы. Бен слушал скрип седла и топот лошадиных копыт, под который они мерно продвигались вперед. Что он станет делать, когда они доедут до Бездонной Пропасти? Полезет в пропасть? Или пошлет Паладина? Как он будет сражаться с ведьмой? Как узнает правду о Мистае?
Он посмотрел на Ивицу, молча едущую рядом с ним. И то, что он увидел в ее лице, сказало, что лучше найти ответы как можно быстрее.
* * *
Ночная Мгла узнала об их приближении задолго до того, как они появились. Знала чуть ли не с того момента, как они выехали из замка Чистейшего Серебра, и осторожно наблюдала за их продвижением. Встреча, на которую она рассчитывала с самого начала, наконец-то должна состояться. Холидей каким-то образом все разгадал. Ведьма же не понимала, как ему это удалось. Он ехал к Бездонной Пропасти, а пойти на это он мог, только абсолютно точно зная всю правду.Ведьма понимала неизбежность такого исхода. У Ардшил ничего не вышло, как и у всех остальных монстров. Согласно условиям Райделла, у нее было еще две попытки, но на продолжение игры времени уже не осталось, и теперь у нее имелся один-единственный шанс. Ей нравилось играть с Холидеем, наблюдать, как он сражается и мучается, борясь с одним монстром за другим в попытке прожить как можно дольше, чтобы спасти свою ненаглядную дочь. Нравилось понемногу ломать его, выматывая физически и эмоционально при помощи сил, которых он не понимал. Откуда ему знать, что это волшебство Мистаи работало против него? Откуда знать, что оно с ним вытворяло? Это приятно, но самое большое удовольствие еще впереди.
Предвкушение не давало угаснуть ее гневу и злости, потому что, хоть она ни за что не призналась бы даже сама себе, ведьма была глубоко разочарована тем, что Холидей еще жив. Затраченные время и усилия, магию и могущество нельзя было сбросить со счетов, даже уверяя себя, что все идет как ожидалось. Ночная Мгла ненавидела проигрывать, терпеть не могла не получать желаемого, даже когда умом понимала, что это неизбежно. Ведьма хотела смерти Холидея, и отсрочка этого события, чем бы она ни обосновывалась, была с трудом выносима.
Впрочем, она разработала план, который считала безупречным. Мистая все еще у нее в руках — тайное оружие, которое пойдет в ход и выполнит свое предназначение, когда наступит срок. Возможно, даже лучше, что все разрешится сейчас, а не позже. Мистая становилась трудноуправляемой, все неохотнее выполняла указания ведьмы, начиная подозревать об отведенной ей роли. Уже достаточно плохо то, что она отказалась создавать другого монстра, когда у робота ничего не вышло. И уж совсем ни в какие рамки не лезло, что девчонка осмелилась выйти из пропасти. Однако Ночной Мгле удалось ее обхитрить. Еще раз она нашла способ использовать Мистаю, соединив волшебство девочки со своей магией, чтобы оживить Ардшил и наслать на Холидея. Но потребовались величайшая хитрость и сокрытие своего магического участия, чтобы девчонка не поняла, что ведьме действительно нужно. Обмануть Мистаю еще раз будет очень трудно.
И все же она ее обманет, пообещала себе Ночная Мгла. В последний раз.
В первый день путешествия Холидея к Бездонной Пропасти она позволила Мистае делать все, что ей заблагорассудится, и практиковаться, как ей угодно. Она поощряла девочку, хвалила, успокаивала. Остался всего один день, напомнила ведьма Мистае. Всего один — и она поедет домой. Сама Ночная Мгла туда-сюда носилась по своим владениям, едва способная думать о чем-то другом, кроме как о приближении события, о котором она мечтала два долгих года. Она бродила по туманам, вновь и вновь представляя себе картину во всех деталях, предвкушая удовольствие, которое получит. Холидей мертв. Холидей наконец мертв. Это стало для нее единственной целью в жизни, единственной целью существования.
Ночью она в облике вороны полетела туда, где шутейный король спал со своей сильфидой под охраной гвардейцев. Она с удовольствием выклевала бы ему глаза, если б могла, настолько велика была ее ненависть. Но она не собиралась рисковать после стольких усилий. Не станет она отказывать себе в удовольствии лицезреть смерть короля, которую так долго готовила. Она посмотрела, сколько ему еще осталось до Бездонной Пропасти, прикинула время, которое ей понадобится на подготовку, вернулась обратно в свои покои и стала ждать.
Утром она сидела и смотрела, как Мистая завтракает, и только после этого подошла к девочке. Темная и прямая, чуть грозная, она с улыбкой приблизилась к Мистае и коснулась изящной рукой щеки девочки.
— Сегодня за тобой приедет отец, — сообщила она самым чарующим тоном. Мистая вопросительно посмотрела на нее. — Он приедет к полудню. Ты по нему соскучилась?
— Да. — Нескрываемая радость девочки заставила ведьму скрипнуть зубами.
— Он заберет тебя в замок Чистейшего Серебра, домой. Но ты ведь не забудешь меня, правда?
— Не забуду, — тихо ответила Мистая.
— Мы с тобой многому научились. — Ночная Мгла посмотрела на кроны деревьев. Мистая отдалилась от нее после возвращения в Бездонную Пропасть. Отдалилась, как может отдалиться только ребенок, стала практически нетерпимой, откровенно считала оставшиеся минуты. Ведьме это было неприятно. Она рассчитывала на большее. — Но тебе предстоит еще многому учиться, Мистая, — продолжила ведьма, пытаясь хотя бы частично вернуть утраченные позиции. — Когда-нибудь я научу тебя, если захочешь. Покажу тебе все. Только попроси. — Она посмотрела на Мистаю блестящими глазами. — Здесь тоже может быть твой дом. Однажды, возможно, тебе захочется прийти сюда пожить со мной вместе, когда решишь, что твое место тут. Мы с тобой очень похожи. Мы ведьмы и всегда будем самыми близкими друзьями.