Страница:
Рыцарь пошел от стойки через весь зал. Но опоздал. Один из мужчин дотронулся до дамы, и она накинулась на него, полоснув ногтями по лицу. Он с воплем отпрянул и наткнулся на химеру. Капюшон упал, открыв голову химеры, и в ту же секунду второй мужчина резко вскочил, громко закричав. В комнате мгновенно воцарился бедлам. Мужчины и женщины вопили от ужаса и отвращения, а химера пыталась снова закрыться плащом. Сверкнуло оружие - длинные охотничьи ножи и всевозможные кинжалы. Стараясь удержаться на ногах в поднявшейся сумятице, рыцарь пробился между теми, кто отделял его от его подопечных. Кружки начали разлетаться на полу, лампы - гаснуть. Люди кинулись к двери.
- Посмотри, что ты наделал! - дико крикнул бармен, обращаясь к рыцарю. Ты привел в наш город чудовище! Ты навлек на нас беду! Будь ты трижды проклят!
Рыцарь добрался до столика, подхватил даму и взвалил ее на плечо. Высвободив свой палаш, он размахнулся и выставил его между собой и теми, кто на него наступал.
Химера скорчилась у него за спиной, отчаянно трепеща своими бессильными крыльями и со свистом выпуская воздух сквозь острые зубы. Рыцарь со всей силой опустил палаш и расколол стоявший перед ним столик. Мужчины поспешно попятились, и он пошел к двери. Дама отчаянно билась и верещала, химера жалась к его спине. Один из мужчин попробовал подобраться сзади, но когти химеры расцарапали ему руку до кости. Тот сморщился от боли.
Уже через несколько минут они снова оказались в ночи. За ними неслись вопли и крики, но улица опустела - все разбежались по домам. Рыцарь быстро прошел через город, постепенно снова привыкая к темноте. Оставалось только самим искать дорогу. Он проклинал собственную неудачливость и невежество горожан.
У начала подъема он поставил даму на ноги, но не выпустил ее руки, чтобы не дать ей убежать.
- Отпусти меня! - огрызнулась она вырываясь. - Как ты смеешь ко мне прикасаться! - Она плюнула на него. - Я тебя ненавижу! Я тебя за это живьем на куски разорву!
Он не обращал на нее внимания, шагая вверх по склону к деревьям, чтобы скрыться в лесу. За его спиной слабым светом горели окна домов, и было видно, как суматошно мельтешат люди. Рыцарь кинул на них только один взгляд, а потом сосредоточил все внимание на кромке леса. Преследование казалось вполне вероятным.
Они добрались до края леса, когда химера вдруг резко повернула обратно и настороженно пригнулась.
- Что-то приближается! - предупредила она тонким прерывистым голосом.
В ту же секунду из города донеслись новые вопли ужаса. Рыцарь и дама тоже обернулись. Огромная стена злого зеленого света возникла среди деревьев на дальней стороне лощины. Этот свет колыхался, словно пламя, и шипел, как крепкая кислота, разъедая безмолвный мрак. Свет неспешно двигался вперед и по мере движения словно менялся, превращаясь в подобие ливня, порыва тени и света, безжалостно сметавшего все на своем пути.
Внизу вопли стали еще громче:
- Марево! Марево! Оно пришло! Бегите! Ох, спасайтесь!
Но бежать, казалось, было некуда да и некогда. Зеленоватый дождь вышел из-за деревьев и спустился вниз по склону к городу. За ним мир исчезал. Не оставалось ни кустика, ни деревца, ни одного живого кусочка. Все было уничтожено. Марево дошло до города и принялось наползать на здания. Одно за другим они скрывались за этой страшной занавесью. Горожане попадали туда тоже, отчаянно вопя, силясь убежать. Марево проглатывало их на бегу, и больше они не появлялись. Даже их крики были проглочены.
На краю лощины рыцарь застыл на месте: последние здания и обитатели безымянного городка исчезли, а Марево все шло вперед. Но неожиданно, без всякой причины. Марево начало отступать. За какие-то секунды оно повернуло, словно шторм, на который вдруг налетел порывистый ветер. Медленно, неспешно оно поднялось по противоположному склону лощины, растаяло среди деревьев, исчезло.
Рыцарь, дама и химера уставились вниз в пустую лощину. Город, откуда они бежали, сгинул - до последнего здания, последнего жителя, последнего зверя, не оставив и следа того, что было. Осталась одна голая земля, дымящаяся, словно обожженная плоть. Марево сожгло ее дочиста.
Рыцарь посмотрел на химеру. Оказалось, что Марево было не просто легендой. Но что вызвало его из леса этой ночью? Может, ему действительно предшествовало чудовище, как предупредил их бармен? Не была ли этим чудовищем химера? Не существует ли между ними какой-то связи, ужасного договора пожирать жизнь и терзать землю, на которой она живет? Ведь химера и правда была чудовищем, вышедшим из самых древних времен. Рыцарь задумался над такой возможностью. Дама тоже смотрела на их уродливую спутницу, и в ее холодных глазах читался страх. Уставившись в темноту, химера не отвечала на их взгляды.
Рыцарь отвернулся. Все эти люди погибли, думал он. Все. Мысленно он снова увидел, как они исчезают. Он все еще слышал их вопли. Они ужасали, но были ему знакомы. Он и прежде слышал такие крики. Он слышал их всю свою жизнь. Это крики людей, с которыми он сражался и которых убивал в бою. Это были вопли его жертв. Эти вопли остались в его памяти как души, пойманные в сеть, и он будет вечно носить их в себе.
И тут, как ужасный финал разрушений, которые он видел, ему пришло в голову: не должен ли он считать своим груз этих недавних криков.
Глава 11
РЕЧНЫЕ ЦЫГАНЕ
Они шли всю ночь, слишком встревоженные, чтобы спать. Они не говорили о происшедшем, но каждый знал, что двое остальных об этом думают. Бесконечный лес снова сомкнулся вокруг них - огромный непроницаемый полог густых ветвей и густо-серых небес. Лабиринт снова лежал перед ними, и спустя какое-то время им начало казаться, что города и его жителей вообще не существовало.
Когда настало утро и тьма сменилась голубоватым светом, они нашли поляну и немного поспали. Рыцарь отдыхал в полудремоте: он уже давно освоил это умение на случай необходимости - некий транс, при котором какая-то малая его частица, какой-то странный инстинкт продолжали бодрствовать и сохранять бдительность на случай опасности. Возможно, ему снились сны, но его не оставляли воспоминания о криках всех тех, кто умирал у него на глазах, и избавиться от них было невозможно. Это были тени погибших, все, что оставалось от тех, кто когда-то составлял армию людей. Они продолжали жить в нем, словно прилипли к нему и не отстанут, пока смерть не придет и за ним тоже.
Когда дремота рассеивалась, он лежал и думал о химере, пытаясь понять, какую роль это чудище сыграло в том, что случилось с городом. Его снова начало тревожить, что он не может вспомнить, как химера оказалась с ним, почему они путешествуют вместе. Он не мог вспомнить об этом существе ничего, кроме того, что оно должно было быть рядом. Откуда взялась химера? По какой причине она находится в лабиринте с рыцарем и дамой? Может быть, химера именно отсюда, думал рыцарь. Именно она с самого начала знала общее поверье о том, что из лабиринта нет выхода. Она первая сказала то, что потом повторили горожане. Химера знала о Мареве. Химера знала очень много такого, чего не знал рыцарь. Это было непонятно. Рыцарь не боялся чудища, но не был уверен в его целях. Он ощущал присутствие чести и чувства справедливости, но все равно не мог заставить себя верить химере.
Проснувшись, они пошли дальше. Теперь они шли потому, что ничего другого им не оставалось. Если они не будут идти вперед, они признают свое поражение. Рыцарь не мог этого допустить. Он ощущал, как его самообладание постепенно улетучивается, как его уверенность в себе и целеустремленность слабеют. Мало-помалу он убеждался в том, насколько незначительна его роль в мире. Здесь он стал орудием обстоятельств, которых не понимал и над которыми был не властен.
В лабиринте не было ничего узнаваемого, а все, что он помнил о своей прежней жизни, - это игра смутных теней на каком-то почти неразличимом и далеком фоне. Как ни пытался он сосредоточиться и вспомнить, ничто из прошлой жизни не становилось четче. Казалось, словно он тут родился, и только присутствие дамы (и, возможно, химеры) убеждало его в том, что раньше тоже что-то происходило.
В тот день дама разговаривала с ним словно против своей воли. Это не была речь друга или близкого человека, а только его подопечной и спутницы. Она снова и снова спрашивала его, кто он такой и почему оказался здесь. Она спрашивала, что он помнит о своей прежней жизни. Он уклонялся от ответа, стараясь половчее парировать ее вопросы. Он уклонялся, потому что не мог на них ответить. Ответов у него не было. Она настаивала, пока не утомилась, и тогда снова замолчала.
- Ты играешь мною, - проговорила дама, и в голосе ее снова прозвучали печаль и отчаяние, сменившие привычный гнев. - Ты ведешь какие-то игры потому, что я твоя пленница.
Он покачал головой, глядя вверх в голубовато-грязный туман:
- Я не стал бы так делать.
- Тогда, будь любезен, расскажи мне что-нибудь о себе! - взмолилась она, с трудом заставив свой голос звучать ровно. - Дай мне какое-то свидетельство того, что ты не лжешь.
Он некоторое время шел молча, а потом опустил голову:
- Мне неприятно, что все должно быть так. Мне хотелось бы, чтобы все случилось по-другому. Извини, что я взял тебя в плен - какова бы ни была тому причина. Если потом у меня будет такая возможность, я постараюсь это искупить.
Он ожидал, что она откровенно рассмеется такому предложению. Думал, что она обольет его презрением. К его изумлению, она ничего подобного не сделала. Только молча кивнула и пошла дальше.
Ближе к вечеру они вышли к реке. Она появилась так же, как город, оказалась перед ними, когда они поднялись на вершину холма. Река была широкой и спокойной и простиралась в обе стороны насколько видел глаз. На дальнем берегу снова начинался лес лабиринта и уходил в бесконечность. Над их головами небеса оставались затянутыми облаками и чистыми вперемежку.
На берегу реки они остановились и посмотрели сначала на противоположный берег, потом вверх по течению и, наконец, вниз. Никаких признаков жизни видно не было. Там, где вода не кипела на быстринах и порогах, она казалась гладкой и туманной. В ней не плавало никакого мусора, и на зеркальной поверхности не расходилось кругов от играющей рыбы.
- Если есть река, то где-нибудь на ее берегу должен быть город, обнадеживающе проговорила дама, ни на кого не глядя.
- Но лежит ли этот город внутри лабиринта или за его пределами? - спросил рыцарь. Он посмотрел на нее. - Можно пойти и проверить. Какое направление выберем?
Ел ответ снова удивил его.
- Решай сам. Ведь это ты нас ведешь. Он направился вниз по течению. Берег реки был широким и поросшим травой, так что идти по нему было легко. Лес почти повсюду кончался в нескольких сотнях футов от края воды. Серый день начал меркнуть, из гущи деревьев выполз туман и начал ложиться на реку и ее берега. Он поднялся сначала им по щиколотку, потом по колено. К ночи он был им по пояс, и уже невозможно было различить, где кончается берег и начинается вода.
Рыцарь как раз решил вернуться на ночь к деревьям, когда они услышали пение. Все трое моментально остановились, прислушиваясь. Звук доносился из-за поворота реки, находившегося всего в двухстах футах от них. Рыцарь отвел своих спутниц к лесу, подальше от воды, и они продолжили свой путь. Добравшись до поворота и обогнув деревья, они увидели огни нескольких костров. Пение доносилось оттуда. Они пошли к кострам, пристально всматриваясь в сумрак. По мере приближения стали видны несколько разноцветных кибиток. Поблизости были привязаны мулы, поставлены палатки из яркой ткани, закрепленные на шестах и задней части кибиток. Певцов оказалось больше дюжины. Это были и мужчины, и женщины, одетые в цветастые костюмы со множеством поясов, плащей и головных повязок. Собравшись у костров, все они пели.
Рыцарь и его спутницы приблизились и были замечены, но пение продолжалось, словно их появление не имело особого значения. Химера держалась позади, кутаясь в свою накидку, но один из певцов встал и поманил их к костру, проследив за тем, чтобы и чудище подошло поближе. Путники приближались медленно: осторожные по природе, они стали еще более осмотрительными в силу обстоятельств, даже перед лицом такого дружелюбия.
- Добро пожаловать в наш лагерь, - приветствовал тот, кто поманил их. - Не споете ли с нами? Может, заработаете так ужин себе?
Мужчина был грузный, с брюшком и с большими узловатыми пальцами. Волосы и борода у него были густыми и черными. На нем было несколько сережек и цепочка с медальоном. За пояс, завязанный на объемной талии, было заправлено несколько кинжалов, а из голенища сапога торчала рукоятка еще одного.
- Кто вы? - спросил рыцарь.
- Ах-ах! Никаких имен, друг мой, - ответил тот. - Имена - это для врагов, которых надо избегать, а не для друзей, которых надо приобрести. Не присядешь ли?
- Речные цыгане, - проговорила химера, остановившаяся как вкопанная, и рыцарь бросил на нее быстрый взгляд.
Толстяк расхохотался:
- Да, это мы! Ну, а посмотрим-ка на тебя, милая моя. Химера! Мало вас осталось на свете, а в лабиринте на моей памяти, кажется, ни одной не видели. Ну-ну. Не робей, не жмись в теки. Мы тебе поистине рады. Проходи, садись с нами и спой. Погрейся у огня.
Он провел путников к костру. Сидевшие у огня потеснились, принесли им кружки, и пение продолжилось. Начало и конец каждой новой песни встречались улыбками. Один из мужчин играл на каком-то струнном инструменте, другой - на флейте. Рыцарь и его спутницы слушали песни, но сами к хору не присоединялись. Они пили предложенное им вино, но поначалу понемногу. Смотрели на собравшихся и гадали, как они сюда попали.
- Вы издалека? - спросил толстяк у рыцаря спустя какое-то время, наклоняясь ближе, чтобы лучше слышать.
- Шли пять дней, - ответил рыцарь. - Никак не можем найти выход.
- Здесь это достаточно распространенная проблема, - ответил тот кивая.
- А вы его знаете? - спросил рыцарь. Его собеседник начал прихлопывать ладонями в такт песне:
- Возможно. Возможно.
Пение продолжалось довольно долго. Рыцаря начало клонить ко сну. Дама выпила больше него и уже лежала на траве, закрыв глаза. Химера сгорбилась под своей накидкой, спрятав морду в капюшон. Некоторые из цыган принялись плясать, подскакивая и кружась в отсветах пламени. Женщины надели на пальцы колокольчики, и к пению присоединился их серебристый звон. Мужчины развернули алые и золотые шарфы. Все много пили. Рыцарь припомнил, что шла речь о еде, но она так и не появилась.
- Ну, разве не так надо проводить жизнь?! - вдруг спросил толстяк, снова наклоняясь к нему. Он раскраснелся и улыбался. - Нечего думать о завтрашнем дне, пока он не наступил. Не надо волноваться о том, что не в нашей власти. Пой и танцуй. Пей и смейся. Оставь свои тревоги до другого раза. А лучше прогони прочь.
Рыцарь покачал головой:
- Тревоги имеют обыкновение вас догонять. Тот рассмеялся:
- Ну что за пессимист! Только посмотри на себя! Не поешь, не танцуешь. Пьешь мало. Как можно получать при этом удовольствие от жизни? Надо же дать жизни шанс!
- Из лабиринта есть выход? - снова спросил рыцарь.
Цыган весело покачал головой, встал на ноги и пожал плечами.
- Думаю, не сегодня ночью. Может, завтра. И он присоединился к пляшущим, удивительно легко двигаясь в свете костра.
Рыцарь допил остаток вина и посмотрел на своих спутниц. Дама все еще крепко спала. Химера исчезла. Рыцарь безуспешно поискал ее глазами, даже за кругом света. Она исчезла.
Рыцарь попытался встать и понял, что не может. Ноги его не слушались, тело словно налилось свинцом. Он попытался сбросить груз, вжавший его в землю, и почти сумел встать, а потом снова рухнул. Речные цыгане плясали и пели вокруг него, ничего не замечая. Цвета и формы проносились мимо, и он повернулся к темноте. Что-то случилось. Им устроили какой-то фокус.
Он все еще пытался понять, что произошло, когда провалился во тьму.
***
Когда он проснулся, вокруг никого не оказалось. Речные цыгане исчезли: мужчины, женщины, кибитки, мулы - все. Остался только пепел от костров, еще чуть дымившийся в туманном рассвете. Рыцарь лежал на поросшей травой земле, вытянувшись во весь рост. Он с трудом привстал на колени. Голова гудела от вина, тело ломило от долгого сна на влажной земле. Слева от него струилась река - гладкая, бесшумная и спокойная. Справа был темный занавес леса, полного тумана.
Рыцарь поднялся и стал ждать, когда пройдет чувство дурноты.
Дама тоже исчезла.
Он почувствовал, что дыхание у него участилось, а грудь сжалась от гнева и возмущения. Куда она ушла? Он озирался, пытаясь увидеть ее следы, но их не было. Она исчезла.
Он все еще не пришел в себя, когда из леса вышла химера и направилась к нему. Рыцарь вдруг заметил, что его оружие тоже исчезло - полностью. Он был беззащитен.
- Хорошо выспались? - с нескрываемым сарказмом поинтересовалась химера, подойдя к рыцарю.
- Где мое оружие? - гневно спросил рыцарь. - Что стало с дамой?
Химера присела перед ним, не снимая капюшона с головы:
- Они все у речных цыган. Они их взяли, пока ты спал.
- Взяли?! - поразился рыцарь, - Ты хочешь сказать - украли?
Химера тихо рассмеялась:
- Цыгане так не считают. С их точки зрения, оружие и женщина - это твоя плата за вчерашние удовольствия. По их мнению, это справедливо. Они взяли у тебя то, что имеет цену.
Рыцарь возмущенно посмотрел на химеру;
- И ты не попыталась им помешать? Химера пожала плечами:
- Ас чего мне было это делать? Какая мне разница, что будет с дамой или твоим оружием? Мне до них нет дела. По правде говоря, тебе без них легче.
В лабиринте в оружии нет нужды - нужны только мозги и терпение. Дама была хомутом на наших шеях, помехой, которую не стал бы терпеть ни один нормальный человек.
- Это не тебе было решать!
- А я и не решала. - Химера оставалась совершенно хладнокровной. Она повернула свою уродливую морду к свету, и ее желтые глаза выражали спокойствие. - Я просто не вмешивалась в действия цыган, только и всего.
- Ты могла бы меня предупредить!
- Ты сам мог бы себя предупредить, если бы у тебя голова была на месте. В цыганах нет никаких тайн - они во всем мире одинаковые и никогда не меняются. Они живут по своим собственным правилам, и если ты решаешься пить и петь с ними, то ты признаешь это. Сочти это за урок, рыцарь, и забудем.
Рыцарь постарался подавить ярость. Но в душе затаился страх, вызванный тем, что он теряет контроль над событиями и ничего не может поделать. Дама и его оружие исчезли, и он был не в силах этому помешать. Почему он не предвидел, что может случиться? Почему не предпринял элементарных мер предосторожности ?
Он сделал глубокий вдох и посмотрел в обе стороны реки.
- В какую сторону они направились? Химера не ответила, и рыцарь стремительно повернулся к ней, воскликнув:
- Не давай мне повода не доверять тебе еще больше!
Химера стойко встретила его гневный взгляд:
- Я не давала тебе такого повода.
- Правда?! - рыцарь выпрямился. - Когда я очнулся в лабиринте, ты уже была тут. Ты знала, где мы находимся, ты назвала лабиринт его именем. Ты сказала, что из него нет выхода, раньше, чем мы это услышали от кого-то езде. Когда мы пришли в город и узнали о Мареве, ты знала эту историю. Бармен узнал в тебе чудовище, которое предвосхищает его появление. Вчера вечером, когда мы набрели на речных цыган, ты знала, кто они, хотя мы с дамой не знали. Похоже, тебе немало известно об этом местечке, хоть ты и утверждаешь, что ты не отсюда! Я не могу не подозревать, что у тебя здесь какая-то особая роль.
Химера воззрилась на рыцаря и долгое время ничего не говорила.
- Наверное, у тебя есть основания для подозрений, - наконец неохотно признала она. - Я бы на твоем месте тоже их испытывала. Может показаться, что я двурушничаю. Но это не так. Мои знания - результат очень долгой жизни, за которую я перебывала в очень многих местах. Я приобрела знания, источник которых уже не назову. Я помню вещи, о которых услышала и которые обнаружила уже много веков назад. Я очень древняя. Когда-то, как сказал речной цыган, таких, как я, было много. А теперь во всем мире осталась только я одна. - Она помолчала, словно размышляя. - Это место, его жители и то, что здесь происходит, мне знакомо по другому времени, воспоминания о котором у меня давно уже стерлись. И я отчасти ощущаю то, что еще только произойдет. Я знаю это место. Я его узнаю. Я предвижу некоторые события. Но я не отсюда и не уверена, что прежде здесь бывала. - Химера нахмурилась. - Меня это беспокоит. Память у меня какая-то обрывочная, и должна признаться, что больше не могу ясно вспомнить никаких событий из прошлого. Если не считать того, - мрачно добавила она, - что я больше не та, кем была прежде.
Рыцарь медленно кивнул. Он ощутил, что химера говорит правду.
- И я тоже. Прошлое мне кажется давним и далеким.
- Но существуют ассоциации, которые освобождают воспоминания, как это было вчера с речными цыганами, - заметила химера. - Я знала их, хотя никогда с ними не встречалась. Знала, что они задумали. Могла сказать тебе об этом, это правда. Я хотела, чтобы они забрали даму, хотела, чтобы она исчезла. - Химера не отводила взгляда. - И мне не стыдно.
- Мне надо ее оттуда вызволить, - решительно сказал рыцарь.
- Почему? Какой в этом смысл? Казалось, химеру искренне интересует его ответ. Рыцарь молчал. Стараясь подобрать слова, он сжимал и разжимал кулаки.
- Потому что именно это мне было поручено, прежде чем я попал сюда. Это единственное, что я знаю твердо. Без нее я совсем потерян. Только благодаря ей еще держусь. Существую из-за нее. Ты понимаешь?
Химера немного подумала и кивнула:
- Кажется, понимаю. Единственная твоя цель - это доставить ее к твоему господину. Других целей ты не помнишь. Но помнишь ли ты хоть что-то, сэр рыцарь?
Рыцарь покачал головой:
- Кажется, лабиринт украл мое прошлое.
- И мое. - В голосе химеры звучала горечь. - Я хочу получить обратно свою жизнь. Я хочу, чтобы ко мне вернулись мои воспоминания.
- Ты видела, в какую сторону они отправились? - снова повторил свой вопрос рыцарь.
- Тебе без нее было бы лучше, - ответила химера. Рыцарь ничего на это не ответил, и лицо его не изменилось. Химера вздохнула. - Вверх по течению, откуда мы пришли. - Она безнадежно покачала головой. - Я пойду с тобой.
***
Они сразу же тронулись в путь, пробираясь по высокой прибрежной траве, следуя за лентой земляного цвета в серый туман. Следы отыскались в первые же минуты, так что рыцарь и сам смог бы определить, куда направились речные цыгане. Это заставило его снова засомневаться относительно той роли, которую играет в происходящем химера, - возможно, она сказала ему правду в собственных целях. Но такие мысли были чрезмерно жесткими, и рыцарю стало неловко. Ему казалось, что химера на самом деле существо порядочное. Он не ощущал в ее словах лжи. Они оба попали в этот мир из какого-то другого, и здесь их с дамой объединила общая судьба.
Они шагали весь день, упорно следуя по колеям кибиток, изредка останавливаясь, чтобы передохнуть. Хотели завершить свою погоню до заката. Постепенно река стала шире, и наконец дальний берег превратился в темную полоску на фоне облачного неба. Рыцаря угнетали постоянная серость, полное отсутствие солнечного света, давяще нависшее над землей небо. Ему не хватало живых существ, присутствия посторонней жизни. Он был уверен, что когда-то получал от этого удовольствие. Но больше всего ему недоставало ощущения собственной личности, которая за пределами нынешнего его существования совершенно размылась. Одного ощущения того, кто ты и что собой представляешь, мало; нужны еще воспоминания, яркие картины жизни, которую ты прожил, и дел, которые за эту жизнь совершил. Он был почти полностью лишен этого, кажется, даже в большей степени, чем химера. Он словно оказался в небытии, и чувство опустошенности начало рождать безумие.
Они нагнали речных цыган уже после захода солнца. Им повезло, что они заметили свет костра раньше, чем сами оказались замеченными. Цыгане снова разбили лагерь на берегу реки, и их песни беззаботно звучали в сумеречной тиши. Рыцарь и химера отступили в лес и стали пробираться под его прикрытием, вскоре оказавшись достаточно близко, чтобы рассмотреть, что происходит. Речные цыгане сидели у костров и пили вино, пока вокруг них сгущалась темнота. Дама была с ними. Казалось, она не связана. В одной руке она держала чашку, из которой пила. Лицо у нее было холодным и пустым, но страха на нем не было.
- Может, ей хочется быть с ними, - прошептала химера. - Может, с ними ей свободнее, чем с тобой.
- Мне нужен мой меч, - так же тихо прошептал рыцарь.
Химера укоризненно покачала головой:
- Ты ужасно упрямый, правда! Никаких отклонений. - Ее смех оказался низким и мягким. - Мы оба отлиты в форму, которую нельзя переменить. - Она внезапно встала. - Жди меня здесь.
Химера исчезла среди деревьев. Рыцарь ждал, наблюдая за лагерем. Темнота все сгущалась, пока все за пределами света костров не утонуло во мраке. Пение и питье вина продолжалось все с тем же усердием, не прерываясь. Все другие звуки и движения исчезли за весельем, утонув, как тонет в реке намокшее дерево. Шло время, и рыцарь не на шутку встревожился.
И тут химера снова оказалась рядом с ним, держа его палаш. Улыбка обнажила ее острые зубы. Рыцарь принял свое оружие, поднял на протянутой руке, проверяя его состояние, а потом снова вложил в ножны, которые носил на спине.
- Посмотри, что ты наделал! - дико крикнул бармен, обращаясь к рыцарю. Ты привел в наш город чудовище! Ты навлек на нас беду! Будь ты трижды проклят!
Рыцарь добрался до столика, подхватил даму и взвалил ее на плечо. Высвободив свой палаш, он размахнулся и выставил его между собой и теми, кто на него наступал.
Химера скорчилась у него за спиной, отчаянно трепеща своими бессильными крыльями и со свистом выпуская воздух сквозь острые зубы. Рыцарь со всей силой опустил палаш и расколол стоявший перед ним столик. Мужчины поспешно попятились, и он пошел к двери. Дама отчаянно билась и верещала, химера жалась к его спине. Один из мужчин попробовал подобраться сзади, но когти химеры расцарапали ему руку до кости. Тот сморщился от боли.
Уже через несколько минут они снова оказались в ночи. За ними неслись вопли и крики, но улица опустела - все разбежались по домам. Рыцарь быстро прошел через город, постепенно снова привыкая к темноте. Оставалось только самим искать дорогу. Он проклинал собственную неудачливость и невежество горожан.
У начала подъема он поставил даму на ноги, но не выпустил ее руки, чтобы не дать ей убежать.
- Отпусти меня! - огрызнулась она вырываясь. - Как ты смеешь ко мне прикасаться! - Она плюнула на него. - Я тебя ненавижу! Я тебя за это живьем на куски разорву!
Он не обращал на нее внимания, шагая вверх по склону к деревьям, чтобы скрыться в лесу. За его спиной слабым светом горели окна домов, и было видно, как суматошно мельтешат люди. Рыцарь кинул на них только один взгляд, а потом сосредоточил все внимание на кромке леса. Преследование казалось вполне вероятным.
Они добрались до края леса, когда химера вдруг резко повернула обратно и настороженно пригнулась.
- Что-то приближается! - предупредила она тонким прерывистым голосом.
В ту же секунду из города донеслись новые вопли ужаса. Рыцарь и дама тоже обернулись. Огромная стена злого зеленого света возникла среди деревьев на дальней стороне лощины. Этот свет колыхался, словно пламя, и шипел, как крепкая кислота, разъедая безмолвный мрак. Свет неспешно двигался вперед и по мере движения словно менялся, превращаясь в подобие ливня, порыва тени и света, безжалостно сметавшего все на своем пути.
Внизу вопли стали еще громче:
- Марево! Марево! Оно пришло! Бегите! Ох, спасайтесь!
Но бежать, казалось, было некуда да и некогда. Зеленоватый дождь вышел из-за деревьев и спустился вниз по склону к городу. За ним мир исчезал. Не оставалось ни кустика, ни деревца, ни одного живого кусочка. Все было уничтожено. Марево дошло до города и принялось наползать на здания. Одно за другим они скрывались за этой страшной занавесью. Горожане попадали туда тоже, отчаянно вопя, силясь убежать. Марево проглатывало их на бегу, и больше они не появлялись. Даже их крики были проглочены.
На краю лощины рыцарь застыл на месте: последние здания и обитатели безымянного городка исчезли, а Марево все шло вперед. Но неожиданно, без всякой причины. Марево начало отступать. За какие-то секунды оно повернуло, словно шторм, на который вдруг налетел порывистый ветер. Медленно, неспешно оно поднялось по противоположному склону лощины, растаяло среди деревьев, исчезло.
Рыцарь, дама и химера уставились вниз в пустую лощину. Город, откуда они бежали, сгинул - до последнего здания, последнего жителя, последнего зверя, не оставив и следа того, что было. Осталась одна голая земля, дымящаяся, словно обожженная плоть. Марево сожгло ее дочиста.
Рыцарь посмотрел на химеру. Оказалось, что Марево было не просто легендой. Но что вызвало его из леса этой ночью? Может, ему действительно предшествовало чудовище, как предупредил их бармен? Не была ли этим чудовищем химера? Не существует ли между ними какой-то связи, ужасного договора пожирать жизнь и терзать землю, на которой она живет? Ведь химера и правда была чудовищем, вышедшим из самых древних времен. Рыцарь задумался над такой возможностью. Дама тоже смотрела на их уродливую спутницу, и в ее холодных глазах читался страх. Уставившись в темноту, химера не отвечала на их взгляды.
Рыцарь отвернулся. Все эти люди погибли, думал он. Все. Мысленно он снова увидел, как они исчезают. Он все еще слышал их вопли. Они ужасали, но были ему знакомы. Он и прежде слышал такие крики. Он слышал их всю свою жизнь. Это крики людей, с которыми он сражался и которых убивал в бою. Это были вопли его жертв. Эти вопли остались в его памяти как души, пойманные в сеть, и он будет вечно носить их в себе.
И тут, как ужасный финал разрушений, которые он видел, ему пришло в голову: не должен ли он считать своим груз этих недавних криков.
Глава 11
РЕЧНЫЕ ЦЫГАНЕ
Они шли всю ночь, слишком встревоженные, чтобы спать. Они не говорили о происшедшем, но каждый знал, что двое остальных об этом думают. Бесконечный лес снова сомкнулся вокруг них - огромный непроницаемый полог густых ветвей и густо-серых небес. Лабиринт снова лежал перед ними, и спустя какое-то время им начало казаться, что города и его жителей вообще не существовало.
Когда настало утро и тьма сменилась голубоватым светом, они нашли поляну и немного поспали. Рыцарь отдыхал в полудремоте: он уже давно освоил это умение на случай необходимости - некий транс, при котором какая-то малая его частица, какой-то странный инстинкт продолжали бодрствовать и сохранять бдительность на случай опасности. Возможно, ему снились сны, но его не оставляли воспоминания о криках всех тех, кто умирал у него на глазах, и избавиться от них было невозможно. Это были тени погибших, все, что оставалось от тех, кто когда-то составлял армию людей. Они продолжали жить в нем, словно прилипли к нему и не отстанут, пока смерть не придет и за ним тоже.
Когда дремота рассеивалась, он лежал и думал о химере, пытаясь понять, какую роль это чудище сыграло в том, что случилось с городом. Его снова начало тревожить, что он не может вспомнить, как химера оказалась с ним, почему они путешествуют вместе. Он не мог вспомнить об этом существе ничего, кроме того, что оно должно было быть рядом. Откуда взялась химера? По какой причине она находится в лабиринте с рыцарем и дамой? Может быть, химера именно отсюда, думал рыцарь. Именно она с самого начала знала общее поверье о том, что из лабиринта нет выхода. Она первая сказала то, что потом повторили горожане. Химера знала о Мареве. Химера знала очень много такого, чего не знал рыцарь. Это было непонятно. Рыцарь не боялся чудища, но не был уверен в его целях. Он ощущал присутствие чести и чувства справедливости, но все равно не мог заставить себя верить химере.
Проснувшись, они пошли дальше. Теперь они шли потому, что ничего другого им не оставалось. Если они не будут идти вперед, они признают свое поражение. Рыцарь не мог этого допустить. Он ощущал, как его самообладание постепенно улетучивается, как его уверенность в себе и целеустремленность слабеют. Мало-помалу он убеждался в том, насколько незначительна его роль в мире. Здесь он стал орудием обстоятельств, которых не понимал и над которыми был не властен.
В лабиринте не было ничего узнаваемого, а все, что он помнил о своей прежней жизни, - это игра смутных теней на каком-то почти неразличимом и далеком фоне. Как ни пытался он сосредоточиться и вспомнить, ничто из прошлой жизни не становилось четче. Казалось, словно он тут родился, и только присутствие дамы (и, возможно, химеры) убеждало его в том, что раньше тоже что-то происходило.
В тот день дама разговаривала с ним словно против своей воли. Это не была речь друга или близкого человека, а только его подопечной и спутницы. Она снова и снова спрашивала его, кто он такой и почему оказался здесь. Она спрашивала, что он помнит о своей прежней жизни. Он уклонялся от ответа, стараясь половчее парировать ее вопросы. Он уклонялся, потому что не мог на них ответить. Ответов у него не было. Она настаивала, пока не утомилась, и тогда снова замолчала.
- Ты играешь мною, - проговорила дама, и в голосе ее снова прозвучали печаль и отчаяние, сменившие привычный гнев. - Ты ведешь какие-то игры потому, что я твоя пленница.
Он покачал головой, глядя вверх в голубовато-грязный туман:
- Я не стал бы так делать.
- Тогда, будь любезен, расскажи мне что-нибудь о себе! - взмолилась она, с трудом заставив свой голос звучать ровно. - Дай мне какое-то свидетельство того, что ты не лжешь.
Он некоторое время шел молча, а потом опустил голову:
- Мне неприятно, что все должно быть так. Мне хотелось бы, чтобы все случилось по-другому. Извини, что я взял тебя в плен - какова бы ни была тому причина. Если потом у меня будет такая возможность, я постараюсь это искупить.
Он ожидал, что она откровенно рассмеется такому предложению. Думал, что она обольет его презрением. К его изумлению, она ничего подобного не сделала. Только молча кивнула и пошла дальше.
Ближе к вечеру они вышли к реке. Она появилась так же, как город, оказалась перед ними, когда они поднялись на вершину холма. Река была широкой и спокойной и простиралась в обе стороны насколько видел глаз. На дальнем берегу снова начинался лес лабиринта и уходил в бесконечность. Над их головами небеса оставались затянутыми облаками и чистыми вперемежку.
На берегу реки они остановились и посмотрели сначала на противоположный берег, потом вверх по течению и, наконец, вниз. Никаких признаков жизни видно не было. Там, где вода не кипела на быстринах и порогах, она казалась гладкой и туманной. В ней не плавало никакого мусора, и на зеркальной поверхности не расходилось кругов от играющей рыбы.
- Если есть река, то где-нибудь на ее берегу должен быть город, обнадеживающе проговорила дама, ни на кого не глядя.
- Но лежит ли этот город внутри лабиринта или за его пределами? - спросил рыцарь. Он посмотрел на нее. - Можно пойти и проверить. Какое направление выберем?
Ел ответ снова удивил его.
- Решай сам. Ведь это ты нас ведешь. Он направился вниз по течению. Берег реки был широким и поросшим травой, так что идти по нему было легко. Лес почти повсюду кончался в нескольких сотнях футов от края воды. Серый день начал меркнуть, из гущи деревьев выполз туман и начал ложиться на реку и ее берега. Он поднялся сначала им по щиколотку, потом по колено. К ночи он был им по пояс, и уже невозможно было различить, где кончается берег и начинается вода.
Рыцарь как раз решил вернуться на ночь к деревьям, когда они услышали пение. Все трое моментально остановились, прислушиваясь. Звук доносился из-за поворота реки, находившегося всего в двухстах футах от них. Рыцарь отвел своих спутниц к лесу, подальше от воды, и они продолжили свой путь. Добравшись до поворота и обогнув деревья, они увидели огни нескольких костров. Пение доносилось оттуда. Они пошли к кострам, пристально всматриваясь в сумрак. По мере приближения стали видны несколько разноцветных кибиток. Поблизости были привязаны мулы, поставлены палатки из яркой ткани, закрепленные на шестах и задней части кибиток. Певцов оказалось больше дюжины. Это были и мужчины, и женщины, одетые в цветастые костюмы со множеством поясов, плащей и головных повязок. Собравшись у костров, все они пели.
Рыцарь и его спутницы приблизились и были замечены, но пение продолжалось, словно их появление не имело особого значения. Химера держалась позади, кутаясь в свою накидку, но один из певцов встал и поманил их к костру, проследив за тем, чтобы и чудище подошло поближе. Путники приближались медленно: осторожные по природе, они стали еще более осмотрительными в силу обстоятельств, даже перед лицом такого дружелюбия.
- Добро пожаловать в наш лагерь, - приветствовал тот, кто поманил их. - Не споете ли с нами? Может, заработаете так ужин себе?
Мужчина был грузный, с брюшком и с большими узловатыми пальцами. Волосы и борода у него были густыми и черными. На нем было несколько сережек и цепочка с медальоном. За пояс, завязанный на объемной талии, было заправлено несколько кинжалов, а из голенища сапога торчала рукоятка еще одного.
- Кто вы? - спросил рыцарь.
- Ах-ах! Никаких имен, друг мой, - ответил тот. - Имена - это для врагов, которых надо избегать, а не для друзей, которых надо приобрести. Не присядешь ли?
- Речные цыгане, - проговорила химера, остановившаяся как вкопанная, и рыцарь бросил на нее быстрый взгляд.
Толстяк расхохотался:
- Да, это мы! Ну, а посмотрим-ка на тебя, милая моя. Химера! Мало вас осталось на свете, а в лабиринте на моей памяти, кажется, ни одной не видели. Ну-ну. Не робей, не жмись в теки. Мы тебе поистине рады. Проходи, садись с нами и спой. Погрейся у огня.
Он провел путников к костру. Сидевшие у огня потеснились, принесли им кружки, и пение продолжилось. Начало и конец каждой новой песни встречались улыбками. Один из мужчин играл на каком-то струнном инструменте, другой - на флейте. Рыцарь и его спутницы слушали песни, но сами к хору не присоединялись. Они пили предложенное им вино, но поначалу понемногу. Смотрели на собравшихся и гадали, как они сюда попали.
- Вы издалека? - спросил толстяк у рыцаря спустя какое-то время, наклоняясь ближе, чтобы лучше слышать.
- Шли пять дней, - ответил рыцарь. - Никак не можем найти выход.
- Здесь это достаточно распространенная проблема, - ответил тот кивая.
- А вы его знаете? - спросил рыцарь. Его собеседник начал прихлопывать ладонями в такт песне:
- Возможно. Возможно.
Пение продолжалось довольно долго. Рыцаря начало клонить ко сну. Дама выпила больше него и уже лежала на траве, закрыв глаза. Химера сгорбилась под своей накидкой, спрятав морду в капюшон. Некоторые из цыган принялись плясать, подскакивая и кружась в отсветах пламени. Женщины надели на пальцы колокольчики, и к пению присоединился их серебристый звон. Мужчины развернули алые и золотые шарфы. Все много пили. Рыцарь припомнил, что шла речь о еде, но она так и не появилась.
- Ну, разве не так надо проводить жизнь?! - вдруг спросил толстяк, снова наклоняясь к нему. Он раскраснелся и улыбался. - Нечего думать о завтрашнем дне, пока он не наступил. Не надо волноваться о том, что не в нашей власти. Пой и танцуй. Пей и смейся. Оставь свои тревоги до другого раза. А лучше прогони прочь.
Рыцарь покачал головой:
- Тревоги имеют обыкновение вас догонять. Тот рассмеялся:
- Ну что за пессимист! Только посмотри на себя! Не поешь, не танцуешь. Пьешь мало. Как можно получать при этом удовольствие от жизни? Надо же дать жизни шанс!
- Из лабиринта есть выход? - снова спросил рыцарь.
Цыган весело покачал головой, встал на ноги и пожал плечами.
- Думаю, не сегодня ночью. Может, завтра. И он присоединился к пляшущим, удивительно легко двигаясь в свете костра.
Рыцарь допил остаток вина и посмотрел на своих спутниц. Дама все еще крепко спала. Химера исчезла. Рыцарь безуспешно поискал ее глазами, даже за кругом света. Она исчезла.
Рыцарь попытался встать и понял, что не может. Ноги его не слушались, тело словно налилось свинцом. Он попытался сбросить груз, вжавший его в землю, и почти сумел встать, а потом снова рухнул. Речные цыгане плясали и пели вокруг него, ничего не замечая. Цвета и формы проносились мимо, и он повернулся к темноте. Что-то случилось. Им устроили какой-то фокус.
Он все еще пытался понять, что произошло, когда провалился во тьму.
***
Когда он проснулся, вокруг никого не оказалось. Речные цыгане исчезли: мужчины, женщины, кибитки, мулы - все. Остался только пепел от костров, еще чуть дымившийся в туманном рассвете. Рыцарь лежал на поросшей травой земле, вытянувшись во весь рост. Он с трудом привстал на колени. Голова гудела от вина, тело ломило от долгого сна на влажной земле. Слева от него струилась река - гладкая, бесшумная и спокойная. Справа был темный занавес леса, полного тумана.
Рыцарь поднялся и стал ждать, когда пройдет чувство дурноты.
Дама тоже исчезла.
Он почувствовал, что дыхание у него участилось, а грудь сжалась от гнева и возмущения. Куда она ушла? Он озирался, пытаясь увидеть ее следы, но их не было. Она исчезла.
Он все еще не пришел в себя, когда из леса вышла химера и направилась к нему. Рыцарь вдруг заметил, что его оружие тоже исчезло - полностью. Он был беззащитен.
- Хорошо выспались? - с нескрываемым сарказмом поинтересовалась химера, подойдя к рыцарю.
- Где мое оружие? - гневно спросил рыцарь. - Что стало с дамой?
Химера присела перед ним, не снимая капюшона с головы:
- Они все у речных цыган. Они их взяли, пока ты спал.
- Взяли?! - поразился рыцарь, - Ты хочешь сказать - украли?
Химера тихо рассмеялась:
- Цыгане так не считают. С их точки зрения, оружие и женщина - это твоя плата за вчерашние удовольствия. По их мнению, это справедливо. Они взяли у тебя то, что имеет цену.
Рыцарь возмущенно посмотрел на химеру;
- И ты не попыталась им помешать? Химера пожала плечами:
- Ас чего мне было это делать? Какая мне разница, что будет с дамой или твоим оружием? Мне до них нет дела. По правде говоря, тебе без них легче.
В лабиринте в оружии нет нужды - нужны только мозги и терпение. Дама была хомутом на наших шеях, помехой, которую не стал бы терпеть ни один нормальный человек.
- Это не тебе было решать!
- А я и не решала. - Химера оставалась совершенно хладнокровной. Она повернула свою уродливую морду к свету, и ее желтые глаза выражали спокойствие. - Я просто не вмешивалась в действия цыган, только и всего.
- Ты могла бы меня предупредить!
- Ты сам мог бы себя предупредить, если бы у тебя голова была на месте. В цыганах нет никаких тайн - они во всем мире одинаковые и никогда не меняются. Они живут по своим собственным правилам, и если ты решаешься пить и петь с ними, то ты признаешь это. Сочти это за урок, рыцарь, и забудем.
Рыцарь постарался подавить ярость. Но в душе затаился страх, вызванный тем, что он теряет контроль над событиями и ничего не может поделать. Дама и его оружие исчезли, и он был не в силах этому помешать. Почему он не предвидел, что может случиться? Почему не предпринял элементарных мер предосторожности ?
Он сделал глубокий вдох и посмотрел в обе стороны реки.
- В какую сторону они направились? Химера не ответила, и рыцарь стремительно повернулся к ней, воскликнув:
- Не давай мне повода не доверять тебе еще больше!
Химера стойко встретила его гневный взгляд:
- Я не давала тебе такого повода.
- Правда?! - рыцарь выпрямился. - Когда я очнулся в лабиринте, ты уже была тут. Ты знала, где мы находимся, ты назвала лабиринт его именем. Ты сказала, что из него нет выхода, раньше, чем мы это услышали от кого-то езде. Когда мы пришли в город и узнали о Мареве, ты знала эту историю. Бармен узнал в тебе чудовище, которое предвосхищает его появление. Вчера вечером, когда мы набрели на речных цыган, ты знала, кто они, хотя мы с дамой не знали. Похоже, тебе немало известно об этом местечке, хоть ты и утверждаешь, что ты не отсюда! Я не могу не подозревать, что у тебя здесь какая-то особая роль.
Химера воззрилась на рыцаря и долгое время ничего не говорила.
- Наверное, у тебя есть основания для подозрений, - наконец неохотно признала она. - Я бы на твоем месте тоже их испытывала. Может показаться, что я двурушничаю. Но это не так. Мои знания - результат очень долгой жизни, за которую я перебывала в очень многих местах. Я приобрела знания, источник которых уже не назову. Я помню вещи, о которых услышала и которые обнаружила уже много веков назад. Я очень древняя. Когда-то, как сказал речной цыган, таких, как я, было много. А теперь во всем мире осталась только я одна. - Она помолчала, словно размышляя. - Это место, его жители и то, что здесь происходит, мне знакомо по другому времени, воспоминания о котором у меня давно уже стерлись. И я отчасти ощущаю то, что еще только произойдет. Я знаю это место. Я его узнаю. Я предвижу некоторые события. Но я не отсюда и не уверена, что прежде здесь бывала. - Химера нахмурилась. - Меня это беспокоит. Память у меня какая-то обрывочная, и должна признаться, что больше не могу ясно вспомнить никаких событий из прошлого. Если не считать того, - мрачно добавила она, - что я больше не та, кем была прежде.
Рыцарь медленно кивнул. Он ощутил, что химера говорит правду.
- И я тоже. Прошлое мне кажется давним и далеким.
- Но существуют ассоциации, которые освобождают воспоминания, как это было вчера с речными цыганами, - заметила химера. - Я знала их, хотя никогда с ними не встречалась. Знала, что они задумали. Могла сказать тебе об этом, это правда. Я хотела, чтобы они забрали даму, хотела, чтобы она исчезла. - Химера не отводила взгляда. - И мне не стыдно.
- Мне надо ее оттуда вызволить, - решительно сказал рыцарь.
- Почему? Какой в этом смысл? Казалось, химеру искренне интересует его ответ. Рыцарь молчал. Стараясь подобрать слова, он сжимал и разжимал кулаки.
- Потому что именно это мне было поручено, прежде чем я попал сюда. Это единственное, что я знаю твердо. Без нее я совсем потерян. Только благодаря ей еще держусь. Существую из-за нее. Ты понимаешь?
Химера немного подумала и кивнула:
- Кажется, понимаю. Единственная твоя цель - это доставить ее к твоему господину. Других целей ты не помнишь. Но помнишь ли ты хоть что-то, сэр рыцарь?
Рыцарь покачал головой:
- Кажется, лабиринт украл мое прошлое.
- И мое. - В голосе химеры звучала горечь. - Я хочу получить обратно свою жизнь. Я хочу, чтобы ко мне вернулись мои воспоминания.
- Ты видела, в какую сторону они отправились? - снова повторил свой вопрос рыцарь.
- Тебе без нее было бы лучше, - ответила химера. Рыцарь ничего на это не ответил, и лицо его не изменилось. Химера вздохнула. - Вверх по течению, откуда мы пришли. - Она безнадежно покачала головой. - Я пойду с тобой.
***
Они сразу же тронулись в путь, пробираясь по высокой прибрежной траве, следуя за лентой земляного цвета в серый туман. Следы отыскались в первые же минуты, так что рыцарь и сам смог бы определить, куда направились речные цыгане. Это заставило его снова засомневаться относительно той роли, которую играет в происходящем химера, - возможно, она сказала ему правду в собственных целях. Но такие мысли были чрезмерно жесткими, и рыцарю стало неловко. Ему казалось, что химера на самом деле существо порядочное. Он не ощущал в ее словах лжи. Они оба попали в этот мир из какого-то другого, и здесь их с дамой объединила общая судьба.
Они шагали весь день, упорно следуя по колеям кибиток, изредка останавливаясь, чтобы передохнуть. Хотели завершить свою погоню до заката. Постепенно река стала шире, и наконец дальний берег превратился в темную полоску на фоне облачного неба. Рыцаря угнетали постоянная серость, полное отсутствие солнечного света, давяще нависшее над землей небо. Ему не хватало живых существ, присутствия посторонней жизни. Он был уверен, что когда-то получал от этого удовольствие. Но больше всего ему недоставало ощущения собственной личности, которая за пределами нынешнего его существования совершенно размылась. Одного ощущения того, кто ты и что собой представляешь, мало; нужны еще воспоминания, яркие картины жизни, которую ты прожил, и дел, которые за эту жизнь совершил. Он был почти полностью лишен этого, кажется, даже в большей степени, чем химера. Он словно оказался в небытии, и чувство опустошенности начало рождать безумие.
Они нагнали речных цыган уже после захода солнца. Им повезло, что они заметили свет костра раньше, чем сами оказались замеченными. Цыгане снова разбили лагерь на берегу реки, и их песни беззаботно звучали в сумеречной тиши. Рыцарь и химера отступили в лес и стали пробираться под его прикрытием, вскоре оказавшись достаточно близко, чтобы рассмотреть, что происходит. Речные цыгане сидели у костров и пили вино, пока вокруг них сгущалась темнота. Дама была с ними. Казалось, она не связана. В одной руке она держала чашку, из которой пила. Лицо у нее было холодным и пустым, но страха на нем не было.
- Может, ей хочется быть с ними, - прошептала химера. - Может, с ними ей свободнее, чем с тобой.
- Мне нужен мой меч, - так же тихо прошептал рыцарь.
Химера укоризненно покачала головой:
- Ты ужасно упрямый, правда! Никаких отклонений. - Ее смех оказался низким и мягким. - Мы оба отлиты в форму, которую нельзя переменить. - Она внезапно встала. - Жди меня здесь.
Химера исчезла среди деревьев. Рыцарь ждал, наблюдая за лагерем. Темнота все сгущалась, пока все за пределами света костров не утонуло во мраке. Пение и питье вина продолжалось все с тем же усердием, не прерываясь. Все другие звуки и движения исчезли за весельем, утонув, как тонет в реке намокшее дерево. Шло время, и рыцарь не на шутку встревожился.
И тут химера снова оказалась рядом с ним, держа его палаш. Улыбка обнажила ее острые зубы. Рыцарь принял свое оружие, поднял на протянутой руке, проверяя его состояние, а потом снова вложил в ножны, которые носил на спине.