Брюс Виктория. Любовник из прошлого

   Долгие годы я мечтала найти своего отца.
   Теперь другой картежник завладел моими мыслями чем дальше, тем сильнее я увлекалась им.
   Но ведь Шиа отнюдь не предмет моих поисков. Более того, он – самая большая угроза для них. Я все еще твердила себе, что единственное, что стоит моих волнений, – это поиски порошка и возвращение домой, но другая, тайная часть меня – та, что, видимо, и толкнула меня на ночные подвиги, – хотела азартной игры, чтобы дать шанс себе и Шиа выиграть.
   Через час мы были уже в пути. Люди холма могут ходить и ночью, ориентируясь по свету луны, но тот, с которым мы связались, был из ранних пташек и к тому же не питал ни малейшей жалости к городской девице, выпившей накануне слишком много самогонного виски.
   После душа, показавшегося мне слишком холодным, так как вода успела остыть за ночь, и деревенского завтрака я, щуря глаза от яркого света, удобно устроилась в задней части повозки Джеба на ворохе соломы, явно предназначенном первоначально для верной псины Блю. Я четко обозначила границы «своего» владения, но старая охотничья сучка всячески старалась оттеснить меня, требуя восстановления справедливости. Подстилка из соломы не столь мягка, как это может показаться непосвященному особенно если принять во внимание ухабы и глубокие колеи, в которые мы без конца попадали, медленно двигаясь среди холмов, но удержание завоеванных мной позиций вскоре стало для меня вопросом чести.
   – Кажется, бабочка дамочке села на веко. – Не успели мы тронуться с места, как Джеб принялся отпускать шуточки на мой счет. Тресни моя голова, если такой солдатский юмор меня устраивал. Я дала себе слово не обращать внимание на Джеба и на вновь разбушевавшийся после завтрака живот и направила все силы лишь на безмолвную борьбу с Блю; настроение мое, сначала великолепное, ухудшилось. Хорошо, что Синдерелла – именно она тащила повозку – находилась все время с подветренной стороны, иначе меня давно бы вырвало.
   – Долго еще? – не выдержала я. Блю продвигалась медленно, но верно: мне действительно требовалась почти вся моя сила, чтобы под ее напором не вывалиться из фургона на дорогу. Джеб очистил свою хриплую глотку и сплюнул в грязь.
   – Трудно сказать. Зависит от того, как сильно размыты дороги.
   Это было не совсем то, что я надеялась услышать, но, по крайней мере, мы двигались в нужном направлении. И если действительно Мортиана сделала этот порошок, возможно, с каждым оборотом колеса я приближаюсь к разгадке тайны исчезновения моего отца.
   Телега угрожающе скрипнула, колесо в очередной раз провалилось в глубокую колею, и я оказалась в опасной близости к краю открытого фургона. Пока Джеб уговаривал Синдереллу тянуть сильнее, я окончательно сдала собаке столь долго обороняемую мной позицию и выскочила на дорогу, чтобы помочь Шиа толкать фургон. Когда телега сдвинулась с места, я уселась на переднее сиденье, нагло втиснувшись между двумя мужчинами.
   Мы долго ехали в тишине. Взглянув украдкой на маячивший сбоку профиль Шиа, в ярком свете дня я отметила особенно жесткую, упрямую линию его челюсти. Мы всю ночь занимались любовью, и это было потрясающе; но я снова и снова спрашивала себя, не слишком ли хорош сидящий рядом со мной мужчина, чтобы можно было так просто поверить в случившееся.
   Господи, подумала я, вдруг поняв, как мало в действительности я знаю о нем! Он мастер прятать свои чувства и, как я подозревала, хранил секреты получше несгораемого шкафа. Не от того ли сие происходит, что этот тип слишком долго вращался в кругах, где одно неверное движение может стоить человеку жизни? Смерть уже проходила буквально в двух шагах от меня. Сколько еще наглядных кровавых уроков должна преподнести мне жизнь, чтобы я стала наконец благоразумной? Я вздохнула и принялась смотреть вдаль.
   Когда пошел третий час нашего путешествия, я начала замечать людей по обеим сторонам дороги, которые напряженно следили за нами из густых зарослей. Они ничем не выдавали своего присутствия, только внимательно наблюдали за нами, и страх начал подниматься в моей душе. Что если кто-нибудь из этих людей узнает Шиа? Резко повернувшись к нему, я увидела, что он глубоко надвинул на брови свою широкополую шляпу, чтобы максимально скрыть лицо. Из-под шляпы с мрачной бдительностью сверкали лишь глаза.
   Мы приближались к обители Мортианы. Деревья, казалось, еще плотнее окружили дорогу, заслонив нас от жгучих лучей солнца; воздух стал более прохладным, сырым, вязким, стало труднее дышать. Я увидела одинокую хижину, дым, поднимавшийся из покосившейся трубы, сад и загон для свиней позади дома. Джеб объяснил, что сейчас слишком жарко для того, чтобы забивать свиней на продажу: мясо испортится, прежде чем соль проникнет в него. Так что люди холма вынуждены гнать самогон, чтобы хоть как-то протянуть до зимы.
   Взгляды, бросаемые на нас, стали более настороженными. Женщины были крепкие, жилистые, с руками, огрубевшими от работы, дети – худыми, почти прозрачными. Какая-то девочка с глубоко посаженными, почти невидимыми глазами, стояла на обочине дороги, сжимая в руке крошечного кукленка, более всего похожего на высушенное яблоко. Грязь запеклась на ее босых худеньких ножках подобно паре серых носков.
   – Я хочу выйти здесь, – прошептала я. Шиа обнял меня за плечи, помогая таким образом сохранить равновесие: фургон беспрерывно раскачивался.
   – Я бы тоже этого хотел.
   Насколько недружественным казалось мне все окружающее, настолько блаженной была эта мимолетная ласка; его близость обволакивала меня подобно мягкой, теплой, но вместе с тем достаточно прочной, защищающей отвсех невзгод оболочке. Покоясь в его сильных руках, я поняла, какой бесценный подарок он мне преподнес, привезя сюда. Когда дорога стала ровнее и он убрал руку, я нежно потерла плечо в том месте, где он коснулся меня, страстно желая, чтобы ласка его повторилась снова.
   Синдерелла обо что-то споткнулась, и фургон, скрипнув, остановился. Мертвая змея лежала поперек дороги, и в этот момент мне почему-то подумалось, что это остановка – не простая случайность. Пока Джеб уговаривал Синдереллу обойти мертвую тварь, мимо меня просвистел камень, вылетевший неизвестно откуда, и ударился прямо в грудь Шиа. За этим первым снарядом буквально град камней и комков грязи обрушился на нас с разных сторон. Через мгновение три веснушчатых мальчишки в рваных штанах преградили нам путь и стали расстреливать в упор бесчисленными «снарядами». Шиа выпрыгнул из фургона, отвлекая внимание мальчишек от меня и Джеба.
   К несчастью, для наших обидчиков, один из пущенных ими камней попал Синдерелле прямо между глаз. Ошеломленная, она потрясла головой, громыхая своей тяжелой упряжью.
   – Они пожалеют, что устроили это, – пробормотал старик. Он крепче сжал поводья и уперся ногами в передок фургона. – Пересядьте назад и пригнитесь пониже!
   Прежде чем я успела выполнить это его приказание, рассерженная Синдерелла сделала мощный рывок, и в тот же миг я перелетела через сиденье; свои ноги, взлетевшие высоко над головой, это все, что я успела увидеть. Блюперевернулась на другой бок и прижалась к борту фургона, я тоже, чтобы не свалиться на землю, буквально прилипла к днищу, успев перехватить взгляд Шиа, потрясенного моим великолепным кульбитом. Раздался его оглушительный хохот.
   Джеб тормозил Синдереллу вожжами, беспрерывно орал «тпру!», сопровождая эту команду многочисленными цветистыми ругательствами, большую часть которых я никогда прежде не слышала должно быть, их употребляют только люди холма. Лишь когда Синдерелла, устав от яростного бега, остановилась, диким утробным ревом выражая свое негодование, задыхающийся от смеха Шиа смог догнать нас. Я с трудом поднялась на ноги и Принялась отряхивать свои штаны; невесомые частички соломы закружились в воздухе.
   – Интересно, что смешного вы нашли в том, что нас чуть не забили камнями до смерти?
   – Лапонька, если бы они действительно хотели причинить вред, они использовали бы камни покрупнее. – Все еще усмехаясь, он поднялся в фургон.
   – Учтите, если Скрагги узнают, что вы здесь, они используют против вас отнюдь не комья грязи.
   – Если они явятся сюда, то очень быстро пожалеют об этом. Вы их так сильно рассмешите, что они помрут от этого.
   Скрыв улыбку, я беспокойно огляделась кругом, перед тем как водрузиться на прежнее место.
   Мы долго ехали в тишине, пока дорога внезапно не превратилась в полузаросшую травой тропинку.
   – Отсюда на своих двоих, – объявил Джеб, резко тормозя и спрыгивая на землю. Привязав Синдереллу к дереву, он вытащил из фургона бутыль с виски и зашагал по тропинке, жестом пригласив нас следовать за ним. Блю проигнорировала это его приказание, забралась под телегу и устало закрыла глаза.
   Шиа помог мне спуститься, его сильные теплые руки плотно обхватили мою талию.
   – Ты испугалась?
   Я кивнула, и он взял меня за руку, помогая преодолеть овраг. Легкий ветерок раскачивал толстые стебли растений, но в остальном здешний лес был на удивление безжизненным и пустым – никаких детишек с болезненно бледными лицами, никаких молодых вялых матерей, количество детей у которых превышало все разумные пределы. Отсутствие настороженных, взирающих на нас со всех сторон глаз страшило меня даже больше, чем их присутствие.
   Мы шли мимо благоухающего травянистого поля. Из-за густой листвы перелеска, заслонявшего его от нас, я не могла видеть, что именно там росло, но мой нос отчетливо различил ароматы розмарина, шалфея, бархоток, тимьяна и чарующий запах дамиана; к этому великолепному букету примешивалось горьковатое дыхание полыни. Меня удивило, что наряду с хорошо знакомыми растениями ниэтом поле, судя по всему, росло много неизвестных мне трав.
   Мы прошли по каменному мостику, перекинутому через ручей, и дальше по тропинке, пока деревья, расступившись, не открыли нам чудесное видение: сад с огромным количеством цветов. Здесь росли золотые шары, дикий гиацинт, голубой шпорник, наперстянка... В обычное время я наслаждалась бы изумительной смесью мощных ароматов, их фантастический букет целебным бальзамом проникал бы в мои ноздри, но в этот миг радость встречи с прекрасным заметно потускнела. Темнота, казалось, сама собой разливалась над этим местом, а солнце уже не светило так ярко. Я спрашивала себя, является ли все это лишь плодом моего воображения или Шиа чувствует то же самое.
   – Я пойду вперед, чтобы увидеть ее первым, – бросил нам Джеб через плечо. – Как только она разберется с моей чесоткой, я сразу рву когти домой.
   Он проговорил это, не останавливаясь, его характерный, с затариванием шаг даже немного ускорился.
   – Я полагаю, это означает, что мы должны подождать здесь, – взволнованно произнесла я. Впервые с того момента, как мы пустились в это путешествие, у меня зародились сомнения, так ли уж необходимо мне видеть Мортиану. Я никак не могла избавиться от неприятных ощущений и смутных дурных предчувствий, которые навеяло на меня мрачное великолепие этого цветника.
   – Вы не передумали идти со мной?
   Я кивнула и передернула плечами, желая отогнать нахлынувшие вдруг сомнения.
   – Я иду с вами, – решительно произнесла я и повернулась к Шиа. – Мне кажется, вам лучше не ходить туда. – Я старалась тщательнее подбирать слова. – Вы можете... напугать ее.
   Шиа раздраженно фыркнул.
   – Я имею столько же шансов напугать Мортиану, как дохлая высохшая змея тех пацанов на дороге.
   – Пожалуйста! Для меня. – Я знала, что Шиа будет очень сложно согласиться на мою просьбу, но больше не хотела рисковать: новая ошибка могла стать роковой.
   Он пожал плечами и с независимым видом сунул руки в карманы.
   – Хорошо, но я все время буду здесь, поблизости. Если она что-нибудь устроит, клянусь, я... – Он отвернулся от меня; его угроза повисла в воздухе. – Предположим, что этот порошок действительно существует. Я в это не верю, но предположим, что это правда. – Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. – Тогда мы больше не увидимся? Значит, до свидания?
   – Нет, – сказала я – громче, чем мне хотелось бы. Дальше я говорила почти шепотом. – Нет, я так не думаю. Я не уверена даже, что она – именно тот человек, который изготовил это снадобье. – Я взяла его за руку, внезапно почувствовав резкую боль в сердце – оно будто раскололось на тысячу крохотных кусочков. – Шиа, вы должны знать, я никогда не покину вас, не сказав до свидания.
   – Но если вы вернетесь, что ждет вас на родине?
   – Мой отец. Я надеюсь, я знаю, что он жив. Я уверена, правда, не знаю почему, что он все еще жив.
   Быть может, я просто обманывала себя, надеясь, что смогу вернуть детство, которое у меня украли, отыскав своегЪ отца? Быть может, нужно было забыть об этих бесплодных поисках и остаться здесь, в прошлом – остаться с Шиа? Я напряженно всматривалась в его лицо, но так и не разрешила этих своих сомнений.
   Шиа смотрел куда-то вдаль. Когда он повернулся ко мне, плохо скрываемая ярость обозначилась в его глазах.
   – А как насчет вашего мужа? Вы хотите вернуться к нему?
   Я вздохнула, вспоминая, как когда-то – там, в будущем – каждый вечер сидела, с трепетом прислушиваясь к случайным звукам за дверью, ожидая Дэвида, как до этого, в детстве, ждала сбежавшего в неизвестность отца.
   – Нет. Я не вернусь к нему. Мой муж... никогда не любил меня, – с легкостью выпалила я правду, которую долгое время скрывала от самой себя. – Я не устраивала, не удовлетворяла его, как ни старалась. Мне было хорошо с ним, но не ему со мной.
   Мои щеки запылали, стоило мне вспомнить безумную ночь, проведенную с Шиа ночь любви. Я вспомнила, с каким неистовством я отвечала на его ласки: Шиа поднял меня на куда большие высоты страсти, чем это когда-либо удавалось Дэвиду. Боже, какой позор, что я натворила!
   – Дэвид изменял мне с другими женщинами. Я не смогу снова пройти через это. Лишь только речь заходит о мужчинах, удача, кажется, сразу покидает меня. – Мои глаза были сухи, но сердце саднило, как открытая рана.
   – Вы ошибаетесь, Мэгги.
   Я потянулась к Шиа и дрожащей рукой коснулась его щеки. Жестом, в котором, казалось, содержался целый океан нежности, он потянулся ко мне и поднес мою руку к губам. У меня перехватило дыхание; я была не в силах бороться с волной желания, охватившей меня.
   Громкий кашель за спиной заставил меня вздрогнуть.
   – А зачем вам Мортиана? Кажется, вы вдвоем можете сотворить любое волшебство, которое вам необходимо, – широко улыбаясь, сказал Джеб. В его руках уже не было двух бутылей с виски. Вместо этого вокруг шеи его красовалась припарка. – Черт бы побрал эту чесотку! Я должен отправляться домой и готовить новую бочку с керосином. Она вас ждет, – бросил он через плечо и неуклюже заковылял по тропинке, что-то насвистывая сквозь зубы. – Вам лучше поспешить, она явно не в духе.
   Джеб исчез за поворотом, и мы, не издав ни звука, поспешили в указанном им направлении. Шиа твердой рукой вел меня по сырой каменистой дорожке; сквозь плоские камни, мозаикой выложенных на земле, местами пробивалась трава. Дорожка, петляя сквозь густые заросли бурьяна и какие-то неведомые мне буйно цветущие растения, подвела нас к приземистому домику под двускатной крышей, прятавшемуся среди высоких дубов и вязов. Сладостная смесь надежд и обещаний наполняла влажный прохладный воздух.
   Вход в дом был оплетен бесчисленными вьющимися растениями, которые, спадая на землю, плавно переходили в заросший дикими травами двор. Сияние заходящего солнца покрывало скат крыши подобно ледяному щиту из замерзшего на лету водопада.
   Глядя на закатные лучи – последний привет уходящего на ночь солнца я безотчетно поежилась, будто на меня ненароком повеяло холодным ветерком из могилы. Я резко повернулась к Шиа; мои надежды и страхи были, наверное, как обычно, написаны у меня на лице.
   – Вот вам на покупку порошка, – сказал он, сунув мне в руку несколько смятых бумажек. – Здесь не много, но это все, что у меня есть.
   Я почувствовала жжение в глазах и постаралась улыбнуться.
   – Еще не поздно изменить ваши намерения, – сказал он мягко, нежно погладив мой подбородок.
   Слова Шиа умоляли меня отказаться, но его прикосновение поддерживало мое упрямство, и я отрицательно покачала головой. Его пальцы легонько коснулись моей груди; эта ласка напоминала прикосновение невесомого перышка. Когда он опустил руку, сомнения снова стали терзать меня.
   – Если вам что-нибудь понадобится, – сказал он сухо, – я буду поблизости.
   Я глубоко вздохнула и, соглашаясь, закивала: я знала, что никогда не добралась бысюда без его помощи. Боясь, что решимость моя вот-вот улетучится, я резко повернулась и поднялась по гнилым деревянным ступенькам. Входная дверь была наполовину открыта, и я проскользнула внутрь. В комнате было слишком темно, и, пока глаза мои привыкали к темноте, я не могла различить ничего вокруг. Во рту у меня пересохло; я робко ступала по скрипучим доскам пола, выкрикивая имя Мортианы.
   Внезапный порыв ветра, хлопнув дверью, закрыл ее позади меня, и я оказалась в полной темноте, лишь тоненькая полоска света виднелась в дальнем конце комнаты.
   Комната, сырая и пыльная, была наполнена горькими ароматами полыни, плавленого свечного воска и разнообразных растительных масел. Мускус, сандаловое дерево и пачули, смешанные в причудливых комбинациях, образовывали запахи, способные просто взбесить чувственность. Легкий аромат мандарина сливался с насыщенной лавандой. Каждый новый аромат, включаясь в общую гамму, гармонировал со всеми остальными, погружая меня в магическое силовое поле, прелесть которого не поддавалась анализу.
   Я зацепилась за табурет и... едва успела отдернуть ногу, которой чуть не задела что-то мягкое и пушистое. Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я разглядела чучело белки; ее застывшие красные глазки пристально смотрели на меня. Я в ужасе отступила и наткнулась на сову, – ее крылья были широко распахнуты в вечном недвижном полете. Что за странный зоологический музей?
   – Ты пришла сюда, чтобы обрести утраченное.
   Вскрикнув, я обернулась в направлении голоса. Почти полностью скрытая темным капюшоном, передо мной сидела Мортиана – женщина неопределенного возраста; ее высокие скулы были освещены неверным пламенем свечи – его едва хватало, чтобы хоть как-то обозначить тяжелую одежду колдуньи. В этой мрачной комнате все мне показалось каким-то нереальным. Здесь как будто не существовало грани между добром и злом, светом и тьмой...
   Точь-в-точь как в том мире, в котором живет Шиа...
   – Так что же ты хочешь? – спросила она многозначительно.
   Мне захотелось немедленно убежать, но тут я вспомнила, какой неблизкий и трудный путь пришлось преодолеть, чтобы добраться сюда. Я присела на табурет наискосок от Мортианы.
   – Мне... мне нужна ваша помощь.
   Она уставилась на свечу, свет которой, приглушенный матовым фиолетовым стеклом, слабо мерцал.
   – Я ничего не смогу сделать для тебя.
   Ее глаз не было видно: ни блеска, ни движения – просто два круга тьмы.
   – О, этого не может быть! Я уверена, что именно у вас есть то, что мне нужно, – вскрикнула я, не допуская даже мысли, что последние ее слова соответствуют действительности. – Я пытаюсь найти своего отца, Джесси Таггарта.
   – Мне очень жаль, но не знаю такого.
   Я не сдавалась.
   – У меня есть деньги, – сказала я, затаив дыхание.
   – Дай их мне.
   Я достала свои жалкие бумажки и положила их на стол. Мортиана взглянула на них и ловко, как жонглер, смахнула деньги куда-то в складки своего балахона.
   – Я разыскиваю еще и человека, который сделал это порошок. – Я извлекла из кармана бутылочку-колокольчик и поставила ее на небольшой столик, стоявший между нами.
   Длинные тонкие пальцы Мортианы подняли бутылочку и слегка ослабили накрепко сидящую в ней пробку. Принюхавшись к содержимому пузырька, она удовлетворенно улыбнулась.
   – У тебя есть мужчина, который нетерпеливо ожидает – там, за дверью, – когда ты вернешься к нему... И ты вернешься к нему. – Она встряхнула бутылочку с эликсиром Афродиты. – Что же еще тебе нужно? – Она засмеялась и вернула мне пузырек.
   Я покраснела: скрытый смысл ее последних слов сразу дошел до меня. Одновременно я задавалась вопросом: неужели этому проклятому зелью – и ничему другому – я обязана волшебными минутами страсти, ведь пока его у меня не было, я терпела одно фиаско за другим? Очень уж не хотелось чувствовать себя зависимой от этой ничтожной бутылочки... Нахмурившись, я в последний раз недоверчиво посмотрела на пузырек и убрала его в карман.
   – Я вижу ты все еще сомневаешься, – сказала она; голос ее слегка вибрировал. – Тысчитаешь эту вещь слишком ничтожной и не допускаешь мысли, что именно она вызывает интерес мужчины к тебе.
   Я была поражена ее проницательностью.
   – Н-ну, да. У меня есть некоторые сомнения.
   – Ты боишься, что твой мужчина начнет вдруг смотреть на сторону, что ты надоешь ему.
   Перед моим мысленным взором возникла вчерашняя ночь ночь, проведанная с Шиа. Тогда, как до сих пор казалось мне, я изведала высшее наслаждение благодаря ему, ибо каждая ласка, которую дарил мне Шиа, была ступенькой, приближавшей меня к вершине страсти, – но теперь я вдруг поняла, что его самого все время что-то сдерживало. Разве не боялась я увидеть неудовлетворенность в его прекрасных глазах именно ту, которую, не признаваясь в этом самой себе, видела раньше в глазах своего мужа? Уж не поэтому ли я, прежде такая сдержанная Мэгги Таггарт, в ту ночь стонала от страсти, словно безумная лесная нимфа; не было ли это просто притворством, наивной попыткой угодить красавчику Шиа Янгеру?
   – На самом деле, я вовсе не за этим сюда пришла, – сказала я, напряженно сглотнув. – Я ищу совсем другой порошок, тот, который поможет мне найти отца.
   – Тебя уже предавали... когда-то раньше...
   Я кивнула, ошеломленная: она читала в моей душе как в открытой книге.
   – Это случится снова. Двое мужчин обманут тебя. Ты всякий раз должна триждыподумать, прежде чем довериться кому-либо, иначе тебя снова предадут.
   – Кто же обманет меня? – Мое дыхание стало хриплым и болезненным. Эта женщина видела меня насквозь...
   – Ты не попала бы сюда без посторонней помощи, – нараспев произнесла Мортиана. Она будто не расслышала моего вопроса. – Надо быть очень сильным, могущественным, чтобы перенести человека сквозь время. Наши судьбы управляются многими силами. Некоторые из них добрые, некоторые злые. В данном случае мы имеем дело с силами беспорядка. Если здесь нет никакого совпадения, то это просто ошибка, что ты здесь.
   Я сидела, завороженная ее голосом, она словно обволакивала меня словами, которые выплывали то из света, то из мрака. До встречи с Шиа я точно знала, где проходит граница между «правильно» и «неправильно», но теперь эта линия уже не была для меня столь четкой.
   – Ты должна возвратиться в свой мир, – продолжала она. – Ты не принадлежишь этому времени.
   – Значит, у вас есть порошок, который я ищу? – спросила я, пытаясь унять дрожь в руках.
   – Иди за мной. – В полной тишине она поднялась и, казалось, поплыла сквозь океан запахов, наполнявших комнату; ее развевающийся плащ закружил в воздухе микроскопические ароматные вихри.
   Я последовала за ней; мы прошли по узкому коридору на веранду. Окна здесь были вовсю стену. Побеги дикого винограда, змеями обвивавшие окна, затрудняли доступ света в комнату, окрашивая ее в зеленоватые тона. С потолка свешивались пучки засушенных трав, а на лавках в изобилии стояли различные емкости, подобные тем, какие я видела когда-то в гомеопатической аптеке. Она подняла засохший зонтичный цветок.
   – Тюбетейка. Это воздействует на мозг.
   Повнимательнее вглядевшись в голубой цветок, я заметила, что по форме он напоминает человеческий череп. Она бросила горстку засушенных цветов в ступку и начала растирать их пестиком. Холодок пробежал по моей спине: аромат «тюбетейки» был одной из составляющих букета тогопорошка. Мое напряжение росло по мере того как я наблюдала, как Мортиана добавляет все больше и больше трав – знакомых мне по запаху того порошка, но их названий я не знала.
   Вдруг дверь с шумом распахнулась и с не меньшим шумом тут же захлопнулась; в комнату вбежал чем-то обеспокоенный Шиа.
   – Братья Скрагги здесь. Я запер дверь, но это не остановит их. Здесь есть черный ход?
   – Нет, – ответила Мортиана. – К тому же я еще не закончила. – Она нараспев произнесла над ступкой, в которой продолжала толочь порошок из трав, несколько непонятных мне слов.
   – Смотри, дамочка. Твой разлюбезный всегда ищет черный ход.
   Она улыбнулась и высыпала смесь в бутылочку-колокольчик, подобную той, что уже лежала в моем кармане. Мортиана вручила ее мне, сопроводив торжественными словами:
   – За твои долгие мучения и деньги.
   Шиа застонал, мускулы на его лице нетерпеливо дернулись.
   – А как нам выбраться отсюда?
   Мортиана повернулась к нему.
   – Ты осложняешь себе жизнь больше, чем требуется, – сказала она многозначительно. – Когда ты простишь себя, твоя сестра снова обретет память, а ты станешь свободным. А пока вы можете воспользоваться этим туннелем. – Она отодвинула циновку, прикрывавшую вход в глубокое темное отверстие в земляном полу.
   – О Боже, – вскрикнула я, заглянув в черное отверстие.
   – Откуда я знаю, что это не ловушка? – В голосе Шиа звучала неприкрытая подозрительность.
   – Все может быть. Леди или тигр, – пропела она. – Выбор за тобой.