Страница:
7 Сентября.
Маленький, но характерный фактик из нашей будничной жизни; послал проверить, как идут работы, производимые министерством народного просвещения на данные ему мной 12 миллионов рублей, по постройке бараков; скоро осень и бараки должны были быть готовы; тогда мы могли бы освободить занимаемые нами помещения учебных заведений и дать детям возможность учиться.На самом же деле оказалось, что в двух местах привезли несколько сот бревен и, свалив их в штабеля, мирно почили; только в Атаманской гимназии произвели кое-какие работы, да и те оказались надворными постройками и службами для директора гимназии.
Теперь для меня ясно, что все завывания на тему о том, что военное ведомство захватило все учебные помещения и не дает детям учиться, были обычным препровождением времени российской интеллигенцией, смерть как любящей ругать начальство и валить на него ответственность за то, в чем сама наполовину виновата.
Я хотел узнать научилась ли чему-нибудь эта публика; я дал им все средства для постройки помещений - деньги, материалы и вагоны; оставалось только побеспокоиться и исполнить. Своим предложением я поставил их в пиковое положение, ибо лишал их возможности продолжать ничего не делать, получать содержание и натравливать на нас общественное мнение, разливая потоки гражданской скорби и демократического красноречия и облекаясь в ризы обиженных педагогов и заступников за детей.
Но народ до того теперь обнаглел и опустился, что они смущались недолго; поругали меня, вероятно, за неприятное для них предложение и решили ничего не делать на основании ста и одной причины, мешающей исполнению. Они и интеллигенты, и педагоги, и демократы, и обличители, и заступники, но они не так глупы, чтобы стараться строить те здания, которые лишат их продолжения ничегонеделания и восстановят учебную жизнь.
Во избежание отговорок приказал собрать справки о наличии в городе материалов и рабочих; того и другого оказалось в десятерной потребности сравнительно с тем, что надо было для таких построек; не было гвоздей, железа и стекла, но все это было разрешено получить из инженерных складов.
Все справки передал министру народного просвещения, сказав коротко, что все следовало бы предать самой широкой гласности, как яркое доказательство нашей лени и недобросовестности.
Другая картинка, на этот раз из деятельности нашего городского самоуправления. Еще в конце июля, делая распоряжения военным округам о самой энергичной и срочной заготовке запасов топлива на зиму, чтобы не повторился дровяной голод прошлой зимы, я подумал и об Омске и приказал запросить городскую управу, обеспечен ли город запасами топлива и в каком положении городские заготовки. Получил ответ, что не заготовлено и четверти необходимого запаса, опять таки на основании ста одной причины, и в том числе призыва на службу какого-то прапорщика, сугубого специалиста по этому делу.
Приказал своим управлениям помочь всеми способами для устранения указанных городом причин, дал им наряды вагонов и барж, выхлопотал наряд на работы пленных, но одновременно рекомендовал пошевелить и омских лежебоков обывателей, собрать из них рабочие команды и послать на некоторое время на места лесных заготовок. В отношении прапорщика специалиста нарушил свои убеждения и приказал зачислить его на одну из незанятых штатных должностей обер-офицеров для поручений, с откомандированием на место заготовок.
На днях приказал узнать, как идут эти заготовки: оказалось- самым неудовлетворительным образом; часть причин задержки весьма уважительна, но надо было об этом во время заявить, а в случае чего - поднять гвалт; ведь, недопустимо, чтобы опять повторилось то катастрофическое положение с топливом, которое разразилось над Омском в прошлом году; недопустимо тем более, что фронт приблизился к тылу и Омску, быть может, придется зимой принять в себя все армейские тылы.
При таком халате трудно надеяться на успех реконструкции. Всем не хочется беспокоиться; мой проект о снабжении населения Омска предметами первой необходимости скончался в какой-то комиссии; мои предложения городу построить на половинных издержках дешевые хлебопекарни и бани для совместного пользования войсками и населением остались, как говорится, "без последствий".
Что можно сделать, когда большинство у нас максималисты по части благ и прав и сугубые меньшевики по всему, что касается обязанностей, работы и излишнего служебного беспокойства. По внешности - что-то делается и как будто бы даже усердно; по внутреннему же содержанию - все сводится к исполнению опостылой поденщины, осточертевших номеров..
Испорченный "завоеваниями революции", - главное из которых нравственное разложение, - наш скрипучей и расхлябанный по всем частям механизм управления все более и более засоряется своего рода мочекислыми отложениями и нет в нашем распоряжении такого уродонала, который способен был бы рассосать эти гибельные отбросы больного организма.
Таким уродоналом может быть только нравственный подъем; никакие кары, никакая аракчеевщина и семеновщина от этого исцелить не могут, ибо болезнью этой больны и сами поклонники расстрелов и самой сугубой аракчеевщины.
На возможность такого подъема нет и сотой доли шанса; относительно, да и то под большим сомнением, могло помочь применение большевистской системы понукания и принуждения, но для этого у нас нет комиссарской непреклонности и безудержной решительности.
Министерство Снабжений грозить своей нераспорядительностью оставить нас без должного количества теплой одежды. Этот вопрос беспокоил меня еще во время Екатеринбургской поездки и я просил Министерство воспользоваться съездом чтобы все распорядить; тогда же предупреждал о возможной ненадежности Уральского положения и о желательности налечь на Тюменские и Монгольские заготовки.
Все это было обещано. Затем просил, чтобы вся теплая одежда была сдав в склады так, чтобы к концу Августа последний полушубок и последняя пара валенок были в распоряжении Главного Интенданта. И это было заверено и обещано.
В первых числах Августа поехал в Министерство и просил дать мне все сведения о ходе заготовок; сведения дали довольно утешительные по ходу заготовок и совсем скверные по части сдачи.
Опять и Неклютин и Прозоров заверили, что понимают мою тревогу и напрягают весь аппарат для исполнения наших нарядов.
Прошел месяц - с постоянными запросами и напоминаниями Интендантства; сегодняшняя ведомость показывает, что обещания Министерства не выполнены и на половину; самое же скверное это то, что заготовка теплого белья в Харбине и Китае страшно затянулась, потому де, что Министерство Финансов задержало отпуск валюты необходимой для выдачи задатков и расплаты.
Выразил Прозорову недоумение, почему же об этом не было нам сообщено и не было доложено Адмиралу и Совету Министров. Снабжение армии теплой одеждой это вопрос первостепеннейшей важности и я уверен, что и Адмирал, и совет Министров нашли бы средства для удовлетворения срочных потребностей Министерства Снабжений.
Выразил недоумение, что об этом ничего не было сказано во время происходивших у нас совместных совещаний по снабжению, и что, вместо правды, мне доставлялись дутые ведомости.
Чтобы выправить положение, приказал, чтобы готовые партии теплой одежды отправлялись из Владивостока и Харбина с прицепкой по 2 вагона к каждому экспрессу и пассажирскому поезду.
Новое подтверждение невозможности разделения снабжений между двумя ведомствами, из которых одно заготовляет и ни за что не отвечает, а другое довольствует войска чужими заготовками и несет на себе всю фактическую и нравственную ответственность перед войсками.
Адмирал, которому я жаловался на очевидное нежелание Совета Министров рассмотреть, внесенный еще Суриным, доклад о восстановлении единства заготовки и распределения, просил обождать, пока выправится общее положение, т. к. он считает, что сейчас не до коренных реформ.
Последнее верно, но надо тогда подтянуть Министерство Снабжений и заставить его тоже беспокоиться.
8 Сентября.
Сбитый с позиций и уличенный во лжи Хрещатицкий ушел в подпольную или, лучше сказать, в вагонную агитацию; идет оживленная работа, чтобы меня свалить; сегодня мне передали разговоры всей этой почтенной компании, что она грозит отбыть в Забайкалье, соединиться с Семеновым, отделить Дальний Восток от Сибири и тогда "показать Омску и собравшимся, там большевиствующим генералам".Состоящая при X. женская особа очень надеется на значение по этой части ее дружбы с Машкой Шарабан.
Такие серьезные противники не по плечу такому бедному, большевиствующему генералу, как я.
Не сомневаюсь, что две честолюбивые и корыстолюбивые бабы, помыкающие прилипшими к ним превосходительными мужиками, способны наделать не мало подлых гадостей.
Вообще все сведения из Читы показывают, что все надежды на эволюцию Семеновщины надо признать лопнувшими; настроение против Омска там самое озлобленное, и с ним считаются только, как с дойной коровой.
9 Сентября.
Осведомление всячески раздувает мелкие успехи, одержанные кое-где на фронте. Спросил в Ставке, зачем вводят в заблуждение и население, и весь тыл; ответили, что этим надеются поднять добровольческое движение и этим разрешить уже остро надвинувшийся вопрос, чем пополнять быстро редеющие ряды наших боевых частей.Сознание о неимении пополнений еще более усугубляет великую вину Дитерихса и Андогскаго, подвинувших Адмирала на настоящее наступление. Ведь и Главковосток и оперативный Генквар были обязаны до мелочей оценить все наши средства и учесть, располагаем ли мы всеми средствами для исполнения и развития предпринимаемой операции; бывший генерал-квартирмейстер фронта и настоящий профессор академии обязаны были знать, что обеспечение пополнениями составляет вопрос наипервостепеннейшей важности.
Надо быть слепым оптимистом или безнадежным дураком, чтобы варить в возможность серьезного значения добровольческого движения и возможности базировать на этом пополнение армии.
Голицын и примазавшиеся к нему господа, не краснея (это качество ими давно и безнадежно потеряно), докладывают Адмиралу, что они выставят очень скоро до 30 тысяч добровольцев. Трудно понять, как можно дойти до таких нравственных мозолей, чтобы докладывать такую заведомую ложь, верить которой они при всей своей тупости все же не могут; они знают, что, несмотря на все материальные заманки, их шумиха провалилась; у них есть донесения о том, что в больших городах тыла число добровольцев определилось в несколько десятков человек, а в каком то городе записался один человек.
Они знают, что контингент годного в войска населения исчерпан призывами и наборами, а то, что осталось в деревнях, ушло в шайки Лубкова, Щетинкина и прочих лесных главарей и громит наши тылы.
Они не могут не понимать, что нагло лгут ослепленному и плененному Адмиралу и подают ему такие надежды, которые никогда не будут осуществлены. Все это делается ради честолюбия и самоустройства; трудно подыскать даже эпитет для оценки деятельности этих мерзавцев.
Очередная шумиха - это дружины креста и полумесяца; провалившись на первом этапе своей добровольческой авантюры, ее создатели, при помощи услужливого осведомления, стали грохотать, что весь путь добровольчества это религия и защита ее от большевиков; по сему зазывание, уговаривание и вербовку надо производить в церквах, с надлежащим подогревом и пр. и пр. Одновременно пущен и такой осведомительный эффект, что чуть ли не все мусульмане Сибири решили идти в добровольцы, ибо Коран осуждает большевизм.
Пока что эта шумиха собрала около 200 человек добровольцев; они расположены около здания, занятого военным министерством; большинство из них производит очень благоприятное впечатление; видно, что пришли по убеждению; если бы таких были десятки тысяч, то песня красных была бы спета; все горе в том, что это все, что могла дать ближайшая к Омску Сибирь; больше таких уже нет и не будет.
Моему пессимизму не дано понимать, каким образом можно хоть на минуту поверить возможности минутным подъемом дряблого и трусливого настроения нашего массового шкурника-обывателя двинуть его на подвиг, на лишения и даже на смерть.
Ведь все то, что именуется душевным подъемом населения, связано исключительно с благоприятными сведениями с фронта. Но разве это душевный подъем? это радость трусливенького поганыша, радующегося тому, что кто-то отдаляет от него все жупелы красного нашествия, прогоняет все связанные с этим грозные призраки и дает возможность продолжать свое спокойное существование с идеалами на манер навозного жука.
Наш трусливый обыватель будет петь молебны, будет захлебываться от радости по поводу побед; со слюной будет смаковать все подробности разных спасительных для него одолений; он будет выносить потрясающие резолюции и храбро, шумно требовать решительного наступления; кое-кто с дрожью вожделения, но оглядываясь, чтобы не услыхало что-нибудь подозрительное на красноту, будет заглазно уничтожать красные полки и расстреливать комиссаров, зловещие тени которых портят его буржуазный сон.
Но в то же время он не дает ни гроша на нужды армии и государства; он облазит все пороги и пойдет на всякую гадость, чтобы спасти себя и своих близких от грязной неприятности попасть на фронт или подвергнуться каким-нибудь лишениям; он бесконечно далек от мысли положить свой живот за какое-то отечество и считает, что это обязаны делать все, кроме него самого и его детей; зато он считает непреложным, что отечество обязано охранять его живот, все его преимущества и оберегать от красных покушений его капиталы и бебехи; он делается весьма злым и крикливым, если считает, что отечество не достаточно надежно его охраняет и готов тогда насадить ежей за пазухи всем, кого считает в том виновным.
Но если, чего Боже упаси, ничто не выручит и на обывателя все же навалится красная напасть, то он сожмется, тоже покраснеет и будет стараться потрафлять на нового повелителя, молясь всем угодникам об его гибели, но не даст на это ни одного гроша, не сделает ни одного опасного жеста.
Про конный корпус ничего не слышно; в Ставке говорят, что его готовности и сосредоточению очень повредило одновременное формирование Степной армейской группы Лебедева; разбросались и оба формирования вышли недоделанными и запоздали.
Из сводки видно, что потрепанные нашей третьей армией правофланговые части красных успели уйти от окружения и что красный фронт выправился. Это очень печально, так как сводит наше наступление к необходимости наносить лобовые удары, самые тяжелые по приносимым ими потерям и для нанесения и развития которых у нас не хватит средств.
Настоящей момент для нанесения удара конным корпусом уже упущен, ибо, если бы Иванов-Ринов вышел в тылы красного правого фланга в то время, когда фронт красных был разбит наступлением третьей армии, то результаты могли быть потрясающими и отозвались бы на исходе всей кампании 1919 года.
Но и сейчас решительный выход конного корпуса к Кургану и к тылу красных по линии Тобола способен привести к полному разгрому красных.
Ездил на работы по постройке бараков - казарм для образцовой бригады - , и видел яркий примерь того, что при желании работать и при энергии можно и при настоящей обстановке получать очень хорошие результаты. Работы начаты два месяца тому назад, а сейчас уже готовы несколько десятков огромных бараков, кухонь, столовых и офицерских квартир и заканчиваются водопроводы, электрическое освещение, обозные сараи и конюшни. Ведет работы рекомендованный мне генералом Думбадзе гражданский инженер Трофимов, который, принимая на себя эту задачу заявил, что он ее выполнит при условии оказания ему полного доверия и ослабления разных контрольных и кассовых крючков. Я пошел на этот риск, и сегодня был очень обрадован полученными результатами. Характерно то, что стоимость постройки с квадрата оказалась втрое дешевле, чем на работах других учреждений.
10 Сентября.
Ставка оповещает, что успех наступления развивается и что в последних боях наши части прорвались до красных штабов и батарей; мой пессимизм просил сообщить о числе взятых орудий и получил ответ, что "они подсчитываются".Для меня это плохое предзнаменование, ибо по опыту большой войны знаю, что значит это темное выражение; оно особенно подозрительно теперь, так как, по сведениям с фронта, красные очень бедны артиллерией, так что долго считать не приходится.
С нетерпением жду появления на сцене конного корпуса и прошу тени всех великих кавалеристов осенить своим благословением все действия Иванова-Ринова.
На нем зиждутся все судьбы Сибири. Его успех - это полное выпрямление почти безнадежного направления; это 7-8 месяцев передышки и возможности решительно перевернуть весь курс нашего военного управления и нашего государственного строительства. По этой части все мои надежды обращены на Головина; мне кажется, что это настоящий человек для того, чтобы благотворно влиять на Адмирала и разумно его направлять; я убедился, что Адмирал его слушается, ему доверяет и очень считается с его мнением.
Из беседы с Головиным я убедился, что он понимает отлично всю нашу обстановку и что он сумеет очень тактично, но достаточно крепко приняться за лечение наших болезней и за устранение недостатков.
В деле государственного строительства необходима немедленная смена всего состава Совета Министров (кроме Устругова и Краснова) и удаление на покой государственной рухляди и какого-то председательского недоразумения Вологодского.
Нужен открытый и резкий разрыв со всем, что желает идти путем черной реакции и повторения смертельных ошибок прошлого; надо, чтобы правые разумно полевели, а левые отказались от своих утопий и подкопов и стали на деловую почву; тогда станет возможной средняя дорожка совместной работы по воссозданию опрокинутых и разрушенных оснований государственной и общественной жизни на новых, здоровых, приемлемых для народа и выгодных народу началах. Тут нечего бояться даже чисто народной совдепии, ибо она совершенно не схожа с комиссарской совдепией и не выходит за границу широкого местного хозяйственно-административного самоуправления.
К государственной работе должны быть привлечены все деловые и честные люди, без различия партий, но с обязательством временно забыть партийные шоры и исполнять общую государственную программу. Для тех, кто действительно хочет спасти Россию, - и это не одни только красивые фразы, - должны померкнуть маленькие партийные спичечки, за которые так крепко держатся революционные изуверы и их подголоски.
Третий день чувствую себя отчаянно плохо; внутри какие-то грызущие боли; все это ухудшает и без того скверное настроение.
Весь вечер пропал даром в бессмысленном заседании Комитета Экономической Политики, где пережевывались "общие принципы реквизиции".
Удивительные мы люди: на фронте идет наступление, долженствующее решить судьбу Сибирского белого движения и всей России; тыл разваливается и пылает восстаниями, а в это время 12 министров и их товарищи убивают три с лишним часа на обсуждение вопросов самой отвлеченной теории.
Я рекомендовал использовать прямо положение о реквизициях, вышедшее во время большой войны, но решили все же поговорить.
Я и морской министр попробовали пропустить два заседания этого комитета, но получили затем письма от председателя с указанием, что наше отсутствие замечено и впредь просят быть аккуратнее.
Такие заседания напоминают мне дискуссии о спасении души в вагоне, который летит кувырком с многосаженной насыпи, причем пассажиры уже не знают, где у них верх, а где низ, где крыша, а где пол.
11 Сентября.
Штаб Приамурского военного Округа прислал заключение Военного Прокурора о действиях хабаровского разбойника атамана или, как он назван в прокурорском заключении мещанина Ивана Калмыкова. Заключение составлено на основании документов и свидетельских показаний; написано оно обычным для таких заключений кратким языком, причем одно изложение учиненных Калмыковым преступлений занимает около 20 страниц.Я давно добивался этого документа, чтобы дать Адмиралу оружие для начала борьбы с атаманами; сейчас все это запоздало, ибо хозяевами положения являются казаки и их конференция, определенно поддерживающая дальневосточных атаманов.
Доложил заключение Адмиралу, дал прочесть Головину и послал помощнику военного министра по казачьей части для сообщения казачьей конференции; вечером мне сообщили частным образом, что, по мнению казачьих лидеров, делу надлежит не давать никакого хода, так как нельзя дискредитировать Калмыкова ввиду его "государственных заслуг". При этом сказано, что такое решение будет поддержано конференцией и будет окончательным, так как, ввиду автономии казаков и выборного звания атамана, никто не может привлечь Калмыкова к ответственности.
Поручил Главному Военному Прокурору составить доклад Верховному Правителю с доказательством нелепости такого мнения и с изложением мнения о необходимости приказать командующему войсками Пр. В. Округа немедленно дать делу законный ход.
Десятки страниц этого заключения дают яркую картину преступного разгула наших белых большевиков, - сухое, но наполненное ужасом и кровью перечисление злодеяний и гнусностей, совершенных хабаровским исчадием "младшим братом" (он себя так всегда именовал) читинского атамана.
Было бы очень хорошо послать этот документ в Японию для непосредственного доклада Императору; думаю, что тогда не поздоровилось бы тем японским генералам, которые добились посылки хабаровскому убийце и разбойнику приветственной телеграммы от имени Наследника японского престола.
Эти генералы не могли не знать, что такое Калмыков, и этот поступок является чрезвычайно характерным для всей японской политики по отношению к нашему правительству. Ясно, что им нужен наш развал и наше разъединение, ибо иначе нельзя объяснить ту решительность, с которой они поддерживают читинского и хабаровского разбойников.
Неглубокая и неумная это политика, даже с точки зрения существенных и интимных интересов Японии. Возрожденная Россия не может быть опасна для Японии; она может быть ей только полезна, особенно в будущем, как могучий противовес и союзник в неизбежном соперничестве Японии и Китая.
Восточная Сибирь нужна японцам для получения концессий и для отхожих промыслов; здравый смысл подсказывает, что и то, и другое может быть достигнуто только при наличии у нас твердой власти и порядка т. е. путем решительной поддержки существующего Правительства и уничтожения всякой атаманщины.
Политика divide et impera, проводимая японцами в Китае, уже достаточно им напортила и, обогатив многих политических дельцов и коммерсантов, ничего не дала самой Японии. По-видимому, то же идет и сейчас. На Семенова ухлопаны немалые японские капиталы в надежде вернуть их вдесятеро. Думаю, что японские игроки ставят не на ту лошадь. Трудно проникнуть в сокровенные тайны японской государственной политики, но, если только Семенов поддерживается с согласия правительства, то такая политика вполне заслуживает того, чтобы назвать ее глупой и очень смахивающей на жульничество.
Получил первую правдивую сводку осведомительного отдела, встряхнутого назначением начальником отдела полковника Сальникова; в сводке очень рельефно и правдиво изложено действительное настроение войск и приведено много кричащих фактов, как из жизни армии, так и из жизни населения и тыла. Сведения эти получены путем посылки всюду особо избранных агентов, заглянувших в саму душу войск и населения. Красной нитью проходит, что те части в большем порядке, где офицеры лучше, честнее и преданнее долгу; там и солдатское настроение вполне здоровое, благожелательное и чуждое каких-либо потрясений; и это добыто не распустой и ослаблением требований службы; наоборот, в таких частях сохранилась и дисциплина, и порядок, ведутся занятия. Да иначе и быть не может.
Обнаружился, наконец, конный корпус Иванова-Ринова имевший крупный успех и разгромивший красную бригаду, подходившую с юго-запада на усиление красного правого фланга. Сейчас И.-Р. становится близок к исторической славе; трудно представить себе более благоприятного для конной массы положения чем то, в котором он теперь находится. У него 7 тысяч шашек на свежих конях; большинство личного состава старые, опытные казаки, уже бывшие на войне; его корпус находится на обнаженном фланге красных войск, уже совершенно расшатанном двухнедельными боями и нанесенными ему ударами; корпусу открыт весь, лежащий перед ним, тыл красной армии, на фронт которой навалились наши войска; местность ровная, идеальная для действий конных масс и богатая местными средствами.
Омск ликует. Мне совестно за мой пессимизм. Всем сердцем желаю, чтобы Господь благословил дальнейшими успехами действия конного корпуса; ведь, от этого зависит судьба России на долгие годы.