Страница:
иБарраяром,
иЦетагандой. Если на Станции Граф и есть цетагандийские агенты, то я их не засек. Могу лишь надеяться, что и они меня не вычислили. Хотя если Цетаганда держит в Пространстве Квадди каких-нибудь шпионов или информаторов, то они скорее всего находятся на Союзной Станции. Я поселился здесь только по… м-м, личным причинам.
Перед уходом с “Идриса” Ройс упросил Бела позвонить Венну и узнать последние новости о розыске кровожадного квадди из вестибюля гостиницы. Венн, явно испытывающий неловкость, единым духом выпалил доклад о бурной деятельности своих патрульных — и нулевых результатах. На коротком пути от дока “Идриса” до другого, к которому была пристыкована “Пустельга”, Ройс весь издергался, косясь на сопровождавших их вооруженных квадди почти так же подозрительно, как он вглядывался в каждую тень и каждый поворот. Но добрались они без происшествий.
— Трудно будет получить у Гринлоу разрешение допросить Дюбауэра с фаст-пентой? — спросил Бела Майлз, когда они проходили через входной шлюз “Пустельги”.
— Ну, тебе понадобится распоряжение суда. И объяснение, которое убедит судью-квадди.
— Хм. На мой взгляд, подстеречь Дюбауэра на “Идрисе” со шприцем гораздо проще.
— Еще бы. — Бел вздохнул. — Но если Уоттс узнает, что я помогал тебе, меня выгонят со службы. Если на совести Дюбауэра нет правонарушений, он потом наверняка пожалуется местным властям.
— Дюбауэр в любом случае виновен. По меньшей мере, он солгал о своем грузе.
— Вовсе необязательно. В его декларации написано “млекопитающие, генетически видоизмененные, разных видов”. Не станешь же ты утверждать, что это немлекопитающие.
— Тогда перевозка несовершеннолетних с аморальными целями. Работорговля. Черт, да придумаем что-нибудь! — Майлз жестом велел Ройсу и Белу подождать снаружи, а сам снова занял кают-компанию “Пустельги”.
Он уселся в кресло, настроил конус безопасности и сделал глубоких вдох, пытаясь собраться с мыслями, которые неслись во все стороны. Невозможно было передать сообщение от Пространства Квадди до Барраяра быстрее, чем через коммерческую систему связи. Через локальное пространства от одной станции при п-в-туннеле до другой сообщения передавались по лучу со скоростью света. Ежечасно или ежедневно собранные на станциях сообщения загружали либо на специально предназначенные для их переправки корабли, которые регулярно совершали скачки туда и обратно, передавая сигнал через следующую зону локального пространства, либо, на менее оживленных маршрутах — на любой корабль, который собирался совершить скачок. Путь сообщения от Пространства Квадди до Барраярской империи и обратно займет несколько дней. В лучшем случае.
Майлз адресовал послание сразу троим получателям — императору Грегору, шефу СБ Аллегре и штаб-квартире СБ по галактическим операциям на Комарре. В общих чертах обрисовав текущую ситуацию, а заодно адресатов, что во время покушения никто не пострадал, он как можно подробнее описал Дюбауэра и поразительный груз, который он обнаружил на борту “Идриса”. Он запросил все подробности о недавно возникшей напряженности в отношениях с Цетагандой, о которой Грегор упомянул столь расплывчато, и затребовал всю информацию — если таковая имеется — о цетагандийских оперативниках и операциях в Пространстве Квадди. Он пропустил послание через установленный на “Пустельге” шифратор СБ и отправил его.
Что теперь? Ждать ответа, который, возможно, ничего ему не даст? Вот еще!..
Майлз подскочил в кресле, когда его комм-браслет запищал. Он сглотнул и нажал на кнопку.
— Форкосиган.
— Привет, Майлз. — Голос Катерины; его сердце забилось спокойнее. — У тебя есть свободная минутка?
— Мало того, я еще и сижу за комм-пультом “Пустельги”. Минута уединения, ты только представь себе!
— О-о! Тогда подожди секундочку, сейчас… — Связь в наручном комме оборвалась. Через пару мгновений над видеопластиной возникло изображение Катерины. Она снова была в том серо-голубом костюме, который так шел ей. — А, вот ты где, — со счастливым видом воскликнула она. — Так уже лучше.
— Ну, не совсем. — Он приложил кончики пальцев к губам и передал поцелуй ее изображению. Холодный призрак, увы, не теплая плоть. Он запоздало поинтересовался: — Где ты сейчас? — “Надеюсь, ты одна?”
— В своей каюте на “Принце Ксаве”. Адмирал Форпатрил отвел мне весьма недурную каюту. Наверное, выселил какого-нибудь несчастного старшего офицера. Как у тебя дела? Ты уже обедал?
— Обедал?
— О, господи, эта интонация мне знакома. Попроси лейтенанта Смоляни хотя бы вскрыть тебе лоток с пайком, прежде чем ты снова умчишься куда-нибудь.
— Хорошо, любимая. — Он ухмыльнулся ей. — Практикуешь материнские навыки?
— Мне казалось, это скорее моя государственная служба. Нашел что-нибудь интересное или полезное?
— Интересное — это слабо сказано. Что до полезного… ну, не уверен. — Он описал ей свою находку на “Идрисе” лишь в немного более красочных выражениях, чем те, что он употребил в послании Грегору.
У Катерины округлились глаза.
— Господи! А я-то радовалась, думая, что нашла для тебя важную улику! Боюсь, мои сведения по сравнению с твоими просто сплетня.
— Ну так давай посплетничаем.
— Просто одна вещь, которую я слышала за обедом с офицерами Форпатрила. Должна сказать, они кажутся приятной компанией.
“Еще бы, небось расстарались вовсю”. Ведь их гостьей стала красивая и утонченная леди, настоящее дыхание родины, для большинства из них — первая женщина, с которой им выпало общаться за многие недели пути. И при этом жена Имперского Аудитора, ха. “Страдайте, мальчики”.
— Я пыталась вытянуть из них что-нибудь о лейтенанте Солиане, но его почти никто не знал. Только один человек вспомнил, что как-то раз Солиану пришлось покинуть еженедельное совещание офицеров безопасности флота, потому что у него пошла носом кровь. Насколько я поняла, Солиан был скорее смущен и раздосадован, чем встревожен. Я подумала, может, у него это было хроническое. У Никки тоже какое-то время часто текла кровь из носа, да и у меня в детстве тоже изредка такое бывало, хотя потом прошло само собой. Но если Солиан еще не обращался к медтехнику корабля, чтобы тот его подлечил, тогда вот еще один способ, как некто мог заполучить образец его тканей для изготовления искусственной крови. — Она помолчала. — По правде сказать, теперь, поразмыслив, я уже не уверена, что эти сведения тебе полезны. Кто угодно мог подобрать из мусорной корзины носовой платок Солиана, где бы тот ни побывал. Хотя мне казалось, что, раз у него шла из носу кровь, то он по крайней мере был тогда жив. По крайней мере, мне это казалось обнадеживающим. — В раздумии она нахмурилась еще сильнее. — А может, и нет.
— Спасибо, — искренне произнес Майлз. — Я не знаю, обнадеживает это или нет, но у меня появилась еще одна причина это еще одна причина срочно повидаться с медтехниками. Хорошо! — Он был вознагражден улыбкой. — И если у тебя появятся какие-нибудь мысли относительно груза Дюбауэра, не стесняйся поделиться ими, — добавил он. — Хотя пока только со мной.
— Понимаю. — Она сдвинула брови. — Все это ужасно странно. Странно не то, что груз существует — то есть, если всех детей хаутов создают и генетически видоизменяют централизованно — так, как рассказывала мне твоя подруга хаут-леди Пел, когда прилетала на свадьбу Грегора — то хаут-леди, должно быть, все время экспортируют из Звездных Ясель тысячи зародышей.
— Не все время, — поправил Майлз. — Только раз в год. Ежегодные корабли с детьми хаутов отправляются к удаленным сатрапиям одновременно. Таким образом у самых высокопоставленных хаут-леди — планетарных консортов, которые обязаны сопровождать их — появляется возможность встретиться и посовещаться между собой. Помимо прочего.
Она кивнула.
— Но то, что репликаторы оказались здесь, так далеко от дома, и о них заботится всего один человек… Если этот твой Дюбауэр, или как его там, действительно везет с собой тысячу малышей, меня не волнует, обычные они дети, гемы, хауты или кто там еще, но там, куда он их везет, их обязательно должны ждать несколько сотен нянек.
— Верно. — Майлз потер лоб, который снова заныл, и не только из-за вспыхивающих в мозгу невероятных предположений. Катерина, как всегда, права насчет еды. Если Солиан мог выбросить образец крови где угодно, когда угодно…
— О-о… ха! — Порывшись в кармане брюк, он вытащил свой платок, позабытый там с утра, и раскрыл его там, где красовалось здоровенное бурое пятно. Вот уж действительно образец крови. Ему не придется ждать ответа из штаб-квартиры СБ, чтобы установить этуличность. Он, конечно, в конце концов и сам без всякой подсказки вспомнил бы о случайно добытом образце. Однако до или после того, как исполнительный Ройс постирал его одежду и вернул ее чистой и выглаженной, — это уже другой вопрос, не так ли? — Катерина, я тебя обожаю. И мне надо срочнопоговорить с хирургом “Принца Ксава”. — Он неистово осыпал ее воздушными поцелуями, вызвав тем самым чарующую загадочную улыбку, и отключил связь.
ГЛАВА 10
Майлз сразу же связался с “Принцем Ксавом” — мол, принимайте почту; затем пришлось немного подождать, пока Бел договорится о разрешении на пролет почтового беспилотного аппарата “Пустельги”. Полдюжины вооруженных патрульных судов милиции Союза все еще охраняли Станцию Граф от флота Форпатрила, пребывавшего в досадном изгнании на расстоянии нескольких километров от нее. Майлзу вовсе не хотелось, чтобы его драгоценный образец сбил в космосе какой-нибудь полицейский-квадди с двойным набором пальчиков, которые так и чешутся нажать на гашетку. Майлз расслабился лишь тогда, когда с “Принца Ксава” доложили, что капсула благополучно прибыла и взята на борт.
Наконец он устроился за столом кают-компании “Пустельги” вместе с Белом, Ройсом и несколькими лотками с пайком военного образца. Ел он автоматически, едва замечая вкус не особо вкусной горячей еды, и краем глаза наблюдал за видео, где все еще прокручивалась на быстрой промотке запись из шлюза “Идриса”. По всей видимости, за все время пребывания корабля в доке Дюбауэр ни разу даже не выходил с корабля, пока его вместе с другими пассажирами не увели принудительно в гостиницу на Станции.
Лейтенант Солиан выходил с корабля пять раз: четырежды — на дежурную проверку груза, а вот в пятый раз, что самое интересное, после окончания рабочей смены в последний день. Видео сохранило четкую картинку его затылка, когда он уходил с корабля, и ясное изображение его лица, когда он минут через сорок вернулся. Даже со стоп-кадром и увеличением картинки Майлз не смог наверняка распознать в темных складках темно-зеленого барраярского мундира Солиана кровавые пятна. Когда он посмотрел прямо в камеру — возможно, машинально проверял, работает ли камера, это ведь, как-никак, часть его работы — лицо его было хмурым, застывшим. Молодой человек отнюдь не казался раскованным или довольным — не похоже, чтобы он предвкушал какое-то интересное времяпрепровождение, хотя ему предстояла увольнительная на Станцию. Он выглядел… поглощенным какой-то задачей.
Это было последнее документальное свидетельство, где Солиана видели живым. Ни следа его трупа не было обнаружено, когда на следующий день люди Брана обыскивали “Идрис” — а обыскивали они его тщательно, потребовав у всех пассажиров с грузом, включая Дюбауэра, открыть свои каюты и трюмы для досмотра. Поэтому-то Бран и придерживался мнения, что Солиан ухитрился выскользнуть с корабля незаметно.
— Так где же он шлялся те сорок минут, что его не было на корабле? — проворчал Майлз.
— Он не пересекал мои таможенные посты, если только его не протащили завернутым в ковер, — уверенно заявил Бел. — И у меня в записях не значится, чтобы кто-то проносил ковер. Мы проверяли. Он мог вполне свободно пройти в любой из шести грузовых доков в этом секторе и на любой пристыкованный к ним корабль. А на тот момент там были только четыре ваших корабля.
— Ну, Бран клянется, что в видеозаписях наблюдения других кораблей нет Солиана. Наверное, надо проверить, кто еще в этот отрезок времени уходил с какого-нибудь из кораблей и возвращался. Солиан вполне мог устроиться в одном из укромных уголков любого из этих доков, чтобы спокойно, без свидетелей с кем-то поболтать — или обменяться некими зловещими репликами. Может, там у него и пошла носом кровь.
— Доки не так уж строго охраняются, — признал Бел. — Пустые мы иногда предоставляем пассажирам и экипажам для того, чтобы они могли поразмяться или поиграть.
— Хм. — Позднее некто определенно использовал один из доков для игр с искусственной кровью.
После скромного обеда Бел провел Майлза обратно через таможенные посты в гостиницу, где были расквартированы экипажи арестованных кораблей. Это жилище оказалось гораздо менее роскошным и более переполненным, чем то, которое отвели платившим за проживание галактическим пассажирам. Раздраженные члены экипажей проторчали здесь четыре дня, и в качестве развлечения у них были лишь головид и общество друг друга. На Майлза тотчас накинулись несколько старших офицеров — и с обоих кораблей корпорации Тоскане, и с двух независимых судов, тоже влипших в эту передрягу; они желали знать, когда он добьется их освобождения. Перекрикивая гомон, Майлз потребовал привести штатных медтехников всех четырех кораблей, и выделить тихую комнату, где он смог бы с ними побеседовать. После некоторой возни в его распоряжение были предоставлены вспомогательный офис и четверо встревоженных комаррцев.
Сперва Майлз обратился к медтеху “Идриса”:
— Насколько сложно проникнуть в ваш лазарет без разрешения?
Медтехник моргнул:
— Вовсе не сложно, лорд Аудитор. То есть, он ведь не заперт. Если кому-то вдруг понадобится неотложная помощь, туда можно будет попасть сразу, не разыскивая меня. Мало ли что, а если со мной самимчто-то случится? — Он помолчал, а затем добавил, — Конечно, некоторые медикаменты и оборудование хранятся у меня в ящиках с кодовым замком, и опись по ним более строгая. Но для остального в этом нет необходимости. Когда корабль в доке, за тем, кто приходит и уходит, следит система безопасности, ну а в космосе… там и вовсе не надо беспокоиться о посторонних.
— Значит, у вас не случалось воровства? Запасы не пропадали, оборудованию никто ноги не приделывал?
— Совсем немного. То есть, корабль, конечно, общедоступен, но не настолько. Если понимаете, о чем я.
Медтехники с двух независимых кораблей сообщили, что в космосе следуют примерно таким же правилам, но когда корабль в доке, оба обязаны на время своего отсутствия запирать свои маленькие ведомства. Майлз напомнил себе, что тот, кто синтезировал кровь, вполне мог подкупить одного из этих людей, чтобы заручиться их помощью. Четверо подозреваемых, хм. Затем он выяснил, что во всех четырех лазаретах действительно есть портативные синтезаторы — это стандартное оборудование.
— Если бы кто-то проскользнул в один из ваших лазаретов и синтезировал там кровь, вы смогли бы определить, что ваше оборудование использовали?
— Если он приберет за собой… может, и не замечу, — ответил техник с “Идриса”. — Или… а сколько крови?
— Три-четыре литра.
Его обеспокоенное лицо прояснилось.
— О, тогда конечно замечу. То есть, если используют мои запасы филлопакетов и жидкостей, а не принесет свои собственные. Если бы пропало столько, я конечно заметил бы.
— Как скоро вы бы заметили?
— В следующий раз, когда полез бы за ними. Или во время ежемесячной инвентаризации, если мне не представится случая посмотреть раньше.
— Ну и как? Заметили?
— Нет, но… я ведь пока и не проверял.
Только вот должным образом подкупленный медтехник вполне способен сфальсифицировать опись таких объемных и слабо контролируемых запасов. Майлз решил припереть их к стенке. Он мягко произнес:
— Я вот почему спрашиваю: хотя первоначальный анализ ДНК и показал, что кровь, обнаруженная на палубе дока и повлекшая за собой все эти прискорбные — и убыточные — события, принадлежит лейтенанту Солиану, кровь эта оказалась синтезированной. Таможенная служба квадди утверждает, что по их регистрационным записям Солиан никогда не входил на Станцию Граф, а это хоть и не доказывает, но позволяет предположить, что кровь тоже могла быть синтезирована за пределами таможенного кордона. Я думаю, сейчас нам лучше проверить, совпадает ли количество ваших запасов с описью.
Медтехник с собрата “Идриса” по корпорации Тоскане, “Рудры”, внезапно нахмурилась.
— Был там… — начала она и осеклась.
— Да? — поощрил ее Майлз.
— Был один странный пассажир, который приходил ко мне и расспрашивал о синтезаторе крови. Я решила, что он из породы боязливых путешественников, хотя когда он объяснился, я подумала, что причина волноваться у него достаточно веская.
Майлз осторожно улыбнулся.
— Расскажите поподробнее о вашем странном пассажире.
— Он забронировал место на “Рудре” уже здесь, на Станции Граф. Сказал, что боится, не случилось бы с ним в пути несчастного случая, потому что стандартные заменители крови ему вливать нельзя из-за генетических изменений. А видоизменен он был очень сильно. Я хочу сказать, что поверила насчет проблем с совместимостью крови. Ведь за этим мы, как-никак, и возим с собой синтезаторы. У него были очень длинные пальцы, да еще с перепонками. По его словам, он амфибия, во что я не совсемповерила, пока он не показал мне свои жабры. У него ребра раскрывались — просто поразительное зрелище. Он сказал, во время путешествий ему приходится все время опрыскивать жабры из распылителя, потому что воздух на кораблях и станциях для него слишком сухой. — Она остановилась и сглотнула.
Значит, определенно не “Дюбауэр”. Хм. Еще один игрок? Но в той же самой игре или уже в другой?
Она испуганно продолжала:
— В конечном итоге я показала ему синтезатор, ведь он казался таким обеспокоенным, и без конца расспрашивал о нем. А я в основном беспокоилась о том, какие транквилизаторы можно будет ему давать, если он окажется одним из тех пассажиров, которые начинают психовать через неделю после вылета.
Не стоит сейчас прыгать и вопить “ура!”, твердо сказал себе Майлз, а то бедная девушка испугается еще сильнее. Он выпрямился и одарил ее жизнерадостной улыбкой, от которой она лишь самую малость вжалась в кресло.
— Когда это было? В какой день?
— М-м… за два дня до того, как квадди заставили нас покинуть корабль и прийти сюда.
Три дня после исчезновения Солиана. “Все лучше и лучше”.
— Как звали этого пассажира? Вы сможете узнать его?
— О, конечно — у него ведь перепонки, в конце концов. Он сказал, что его зовут Фирка.
Майлз спросил будто бы небрежно:
— Вы бы согласились повторить свое признание под фаст-пентой?
Она скорчила гримасу.
— Наверное. А что, обязательно?
Не выказывает ни паники, ни излишнего рвения — хорошо.
— Посмотрим. Сейчас, пожалуй, займемся инвентаризацией. Начнем с лазарета “Рудры”. — А если вдруг его направляют по ложному пути, остальные лазареты тоже.
Снова пришлось подождать, пока Бел договорится по комм-пульту с Венном и Уоттсом о временном освобождении из-под домашнего ареста медтехников, необходимых в качестве свидетелей-экспертов. Когда начальство наконец одобрило задуманное мероприятие, досмотр лазарета “Рудры” оказался приятно кратким и плодотворным.
Запасов искусственной основы для крови убавилось на четыре литра. Филлопакет — все сотни квадратных метров загрунтованной поверхности, сложенные микроскопическими слоями в удобном вкладыше, — исчез. И сам синтезатор крови был очищен не как положено. Майлз зубасто улыбался, когда самолично соскоблил органический осадок из трубки аппарата в пластиковый пакетик на потеху хирургу “Принца Ксава”.
Все это казалось настолько убедительным, что Майлз послал Ройса скопировать записи наблюдения “Рудры”, особенно те, что имели отношение к пассажиру Фирке, а Бела вместе с медтехниками отправил проверять три остальных лазарета без его участия. Сам же Майлз возвратился на “Пустельгу”, вручил новый образец лейтенанту Смоляни для срочной отправки на “Принц Ксав”, а затем снова уселся за комм-пульт, чтобы выяснить текущее местонахождение Фирки. Он отследил его до второй гостиницы, занятой пассажирами задержанных кораблей, но дежуривший там квадди доложил, что этот человек ушел из гостиницы ранним вечером и еще не вернулся. Ранее в тот же день Фирка уже покидал гостиницу приблизительно во время собрания пассажиров; возможно, он тоже присутствовал там, хотя Майлз определенно не заметил вопросительно поднятой над толпой перепончатой руки. Майлз приказал охране гостиницы связаться с ним или оруженосцем Ройсом, как только пассажир вернется — независимо от времени.
Нахмурившись, он позвонил в первую гостиницу — проверить, как там Дюбауэр. Бетанский/цетагандийский гермафродит/ба или кто там еще действительно целым и невредимым вернулся с “Идрис”, однако снова ушел после обеда. Само по себе это было не так уж странно: очень многие из задержанных пассажиров по вечерам уходили из гостиницы, чтобы развеять скуку. Но разве не этот самый Дюбауэр боялся пройтись по Станции Граф без вооруженного эскорта? Майлз нахмурился еще сильнее и охраннику-квадди этой гостиницы тоже отдал распоряжение известить его, когда Дюбауэр вернется.
Дожидаясь возвращения Ройса, он еще раз просмотрел на быстрой промотке записи наблюдения “Идриса”. Останавливал запись и увеличивал изображение рук некоторых в остальном безупречных посетителей корабля, но перепонок ни у кого не обнаружилось. Дело близилось к полуночи по станционному времени, когда заявились Ройс и Бел.
Бел зевал.
— Ничего интересного, — доложил он. — Кажется, мы попали в яблочко с первого раза. Я отправил медтехников обратно в гостиницу — служба безопасности проводит их и уложит баиньки. Что дальше?
Майлз задумчиво закусил палец.
— Дожидаться, пока хирург доложит о результатах анализа двух образцов, которые я послал на “Принц Ксав”. Дожидаться, пока Фирка и Дюбауэр вернутся в свои гостиницы, или бегать и разыскивать их по всей Станции. А еще лучше, поручить это дело патрульным Венна, только вот мне пока не очень-то хочется отвлекать их от охоты на того типа, который стрелял в меня.
Ройс, который было встревожился, снова расслабился.
— Хорошая идея, милорд, — благодарно пробормотал он.
— Думаю, нам предоставляется идеальная возможность поспать, — высказался Бел.
Майлз к своей величайшей досаде обнаружил, что зевота Бела заразительна. Ему так никогда и не удалось овладеть впечатляющей способностью их старого коллеги-наемника коммодора Танга спать где угодно и ровно столько, сколько позволял перерыв в действиях. Майлз был уверен, что слишком взвинчен, чтобы заснуть.
— Ну, разве что вздремнуть, — неохотно уступил он.
Бел благоразумно сразу же ухватился за возможность побыть дома с Николь. Отмахнувшись от его возражений — мол, я самтелохранитель, зачем мне охрана — Майлз заставил Бела взять с собой одного из патрульных-квадди. Майлз с сожалением решил дождаться ответа хирурга, а уж потом будить шефа Венна; он не мог позволить себе ошибок в глазах квадди. Он умылся и лег в надежде урвать часок-другой для сна. Если бы ему предложили выбрать между ночью непрерываемого сна, и ранними новостями, он предпочел бы новости.
Если служба безопасности арестует квадди с клепальным пистолетом, Венн наверняка сразу сообщит ему. Некоторые космические пересадочные станции намеренно проектировались так, чтобы на них сложно было спрятаться. К несчастью, Станция Граф не принадлежала к их числу. Ее архитектуру можно было назвать лишь беспорядочным нагромождением. В ней наверняка полно забытых закоулков. Проще всего было бы поймать злоумышленника, когда он попытается покинуть Станцию; окажется ли он настолько хладнокровен, чтобы вместо этого залечь в какую-нибудь берлогу? Или, промазав в первый раз — кто бы ни был его мишенью, — достаточно горяч, чтобы вернуться и повторить попытку? На время, пока лорд Аудитор почивает, Смоляни на всякий случай отсоединил “Пустельгу” от переходного шлюза и отдалился на несколько метров от Станции.
Если заменить один вопрос — кому надо убивать безобидного пожилого бетанского гермафродита, пасущего овечек, — другим вопросом: кто может охотиться за цетагандийским ба, контрабандой провозящим тайный человеческий — или даже сверхчеловеческий — груз, который просто бесценен, по крайней мере для Звездных Ясель… открывался широкий диапазон весьма неприятных возможных осложнений. Майлз уже решил про себя, что пассажира Фирку ждет скорая встреча с фаст-пентой — при содействии квадди, если Майлз сумеет его добиться, или без оного. Однако сомнительно, что наркотик правды сработает на ба. Майлз ненадолго предался фантазиям о старых методах допроса. Возможно, что-нибудь из давней эпохи императора Юрия Безумного, или прапрадедушки Майлза, графа Пьера Форратьера Кровавого…
Перед уходом с “Идриса” Ройс упросил Бела позвонить Венну и узнать последние новости о розыске кровожадного квадди из вестибюля гостиницы. Венн, явно испытывающий неловкость, единым духом выпалил доклад о бурной деятельности своих патрульных — и нулевых результатах. На коротком пути от дока “Идриса” до другого, к которому была пристыкована “Пустельга”, Ройс весь издергался, косясь на сопровождавших их вооруженных квадди почти так же подозрительно, как он вглядывался в каждую тень и каждый поворот. Но добрались они без происшествий.
— Трудно будет получить у Гринлоу разрешение допросить Дюбауэра с фаст-пентой? — спросил Бела Майлз, когда они проходили через входной шлюз “Пустельги”.
— Ну, тебе понадобится распоряжение суда. И объяснение, которое убедит судью-квадди.
— Хм. На мой взгляд, подстеречь Дюбауэра на “Идрисе” со шприцем гораздо проще.
— Еще бы. — Бел вздохнул. — Но если Уоттс узнает, что я помогал тебе, меня выгонят со службы. Если на совести Дюбауэра нет правонарушений, он потом наверняка пожалуется местным властям.
— Дюбауэр в любом случае виновен. По меньшей мере, он солгал о своем грузе.
— Вовсе необязательно. В его декларации написано “млекопитающие, генетически видоизмененные, разных видов”. Не станешь же ты утверждать, что это немлекопитающие.
— Тогда перевозка несовершеннолетних с аморальными целями. Работорговля. Черт, да придумаем что-нибудь! — Майлз жестом велел Ройсу и Белу подождать снаружи, а сам снова занял кают-компанию “Пустельги”.
Он уселся в кресло, настроил конус безопасности и сделал глубоких вдох, пытаясь собраться с мыслями, которые неслись во все стороны. Невозможно было передать сообщение от Пространства Квадди до Барраяра быстрее, чем через коммерческую систему связи. Через локальное пространства от одной станции при п-в-туннеле до другой сообщения передавались по лучу со скоростью света. Ежечасно или ежедневно собранные на станциях сообщения загружали либо на специально предназначенные для их переправки корабли, которые регулярно совершали скачки туда и обратно, передавая сигнал через следующую зону локального пространства, либо, на менее оживленных маршрутах — на любой корабль, который собирался совершить скачок. Путь сообщения от Пространства Квадди до Барраярской империи и обратно займет несколько дней. В лучшем случае.
Майлз адресовал послание сразу троим получателям — императору Грегору, шефу СБ Аллегре и штаб-квартире СБ по галактическим операциям на Комарре. В общих чертах обрисовав текущую ситуацию, а заодно адресатов, что во время покушения никто не пострадал, он как можно подробнее описал Дюбауэра и поразительный груз, который он обнаружил на борту “Идриса”. Он запросил все подробности о недавно возникшей напряженности в отношениях с Цетагандой, о которой Грегор упомянул столь расплывчато, и затребовал всю информацию — если таковая имеется — о цетагандийских оперативниках и операциях в Пространстве Квадди. Он пропустил послание через установленный на “Пустельге” шифратор СБ и отправил его.
Что теперь? Ждать ответа, который, возможно, ничего ему не даст? Вот еще!..
Майлз подскочил в кресле, когда его комм-браслет запищал. Он сглотнул и нажал на кнопку.
— Форкосиган.
— Привет, Майлз. — Голос Катерины; его сердце забилось спокойнее. — У тебя есть свободная минутка?
— Мало того, я еще и сижу за комм-пультом “Пустельги”. Минута уединения, ты только представь себе!
— О-о! Тогда подожди секундочку, сейчас… — Связь в наручном комме оборвалась. Через пару мгновений над видеопластиной возникло изображение Катерины. Она снова была в том серо-голубом костюме, который так шел ей. — А, вот ты где, — со счастливым видом воскликнула она. — Так уже лучше.
— Ну, не совсем. — Он приложил кончики пальцев к губам и передал поцелуй ее изображению. Холодный призрак, увы, не теплая плоть. Он запоздало поинтересовался: — Где ты сейчас? — “Надеюсь, ты одна?”
— В своей каюте на “Принце Ксаве”. Адмирал Форпатрил отвел мне весьма недурную каюту. Наверное, выселил какого-нибудь несчастного старшего офицера. Как у тебя дела? Ты уже обедал?
— Обедал?
— О, господи, эта интонация мне знакома. Попроси лейтенанта Смоляни хотя бы вскрыть тебе лоток с пайком, прежде чем ты снова умчишься куда-нибудь.
— Хорошо, любимая. — Он ухмыльнулся ей. — Практикуешь материнские навыки?
— Мне казалось, это скорее моя государственная служба. Нашел что-нибудь интересное или полезное?
— Интересное — это слабо сказано. Что до полезного… ну, не уверен. — Он описал ей свою находку на “Идрисе” лишь в немного более красочных выражениях, чем те, что он употребил в послании Грегору.
У Катерины округлились глаза.
— Господи! А я-то радовалась, думая, что нашла для тебя важную улику! Боюсь, мои сведения по сравнению с твоими просто сплетня.
— Ну так давай посплетничаем.
— Просто одна вещь, которую я слышала за обедом с офицерами Форпатрила. Должна сказать, они кажутся приятной компанией.
“Еще бы, небось расстарались вовсю”. Ведь их гостьей стала красивая и утонченная леди, настоящее дыхание родины, для большинства из них — первая женщина, с которой им выпало общаться за многие недели пути. И при этом жена Имперского Аудитора, ха. “Страдайте, мальчики”.
— Я пыталась вытянуть из них что-нибудь о лейтенанте Солиане, но его почти никто не знал. Только один человек вспомнил, что как-то раз Солиану пришлось покинуть еженедельное совещание офицеров безопасности флота, потому что у него пошла носом кровь. Насколько я поняла, Солиан был скорее смущен и раздосадован, чем встревожен. Я подумала, может, у него это было хроническое. У Никки тоже какое-то время часто текла кровь из носа, да и у меня в детстве тоже изредка такое бывало, хотя потом прошло само собой. Но если Солиан еще не обращался к медтехнику корабля, чтобы тот его подлечил, тогда вот еще один способ, как некто мог заполучить образец его тканей для изготовления искусственной крови. — Она помолчала. — По правде сказать, теперь, поразмыслив, я уже не уверена, что эти сведения тебе полезны. Кто угодно мог подобрать из мусорной корзины носовой платок Солиана, где бы тот ни побывал. Хотя мне казалось, что, раз у него шла из носу кровь, то он по крайней мере был тогда жив. По крайней мере, мне это казалось обнадеживающим. — В раздумии она нахмурилась еще сильнее. — А может, и нет.
— Спасибо, — искренне произнес Майлз. — Я не знаю, обнадеживает это или нет, но у меня появилась еще одна причина это еще одна причина срочно повидаться с медтехниками. Хорошо! — Он был вознагражден улыбкой. — И если у тебя появятся какие-нибудь мысли относительно груза Дюбауэра, не стесняйся поделиться ими, — добавил он. — Хотя пока только со мной.
— Понимаю. — Она сдвинула брови. — Все это ужасно странно. Странно не то, что груз существует — то есть, если всех детей хаутов создают и генетически видоизменяют централизованно — так, как рассказывала мне твоя подруга хаут-леди Пел, когда прилетала на свадьбу Грегора — то хаут-леди, должно быть, все время экспортируют из Звездных Ясель тысячи зародышей.
— Не все время, — поправил Майлз. — Только раз в год. Ежегодные корабли с детьми хаутов отправляются к удаленным сатрапиям одновременно. Таким образом у самых высокопоставленных хаут-леди — планетарных консортов, которые обязаны сопровождать их — появляется возможность встретиться и посовещаться между собой. Помимо прочего.
Она кивнула.
— Но то, что репликаторы оказались здесь, так далеко от дома, и о них заботится всего один человек… Если этот твой Дюбауэр, или как его там, действительно везет с собой тысячу малышей, меня не волнует, обычные они дети, гемы, хауты или кто там еще, но там, куда он их везет, их обязательно должны ждать несколько сотен нянек.
— Верно. — Майлз потер лоб, который снова заныл, и не только из-за вспыхивающих в мозгу невероятных предположений. Катерина, как всегда, права насчет еды. Если Солиан мог выбросить образец крови где угодно, когда угодно…
— О-о… ха! — Порывшись в кармане брюк, он вытащил свой платок, позабытый там с утра, и раскрыл его там, где красовалось здоровенное бурое пятно. Вот уж действительно образец крови. Ему не придется ждать ответа из штаб-квартиры СБ, чтобы установить этуличность. Он, конечно, в конце концов и сам без всякой подсказки вспомнил бы о случайно добытом образце. Однако до или после того, как исполнительный Ройс постирал его одежду и вернул ее чистой и выглаженной, — это уже другой вопрос, не так ли? — Катерина, я тебя обожаю. И мне надо срочнопоговорить с хирургом “Принца Ксава”. — Он неистово осыпал ее воздушными поцелуями, вызвав тем самым чарующую загадочную улыбку, и отключил связь.
ГЛАВА 10
Майлз сразу же связался с “Принцем Ксавом” — мол, принимайте почту; затем пришлось немного подождать, пока Бел договорится о разрешении на пролет почтового беспилотного аппарата “Пустельги”. Полдюжины вооруженных патрульных судов милиции Союза все еще охраняли Станцию Граф от флота Форпатрила, пребывавшего в досадном изгнании на расстоянии нескольких километров от нее. Майлзу вовсе не хотелось, чтобы его драгоценный образец сбил в космосе какой-нибудь полицейский-квадди с двойным набором пальчиков, которые так и чешутся нажать на гашетку. Майлз расслабился лишь тогда, когда с “Принца Ксава” доложили, что капсула благополучно прибыла и взята на борт.
Наконец он устроился за столом кают-компании “Пустельги” вместе с Белом, Ройсом и несколькими лотками с пайком военного образца. Ел он автоматически, едва замечая вкус не особо вкусной горячей еды, и краем глаза наблюдал за видео, где все еще прокручивалась на быстрой промотке запись из шлюза “Идриса”. По всей видимости, за все время пребывания корабля в доке Дюбауэр ни разу даже не выходил с корабля, пока его вместе с другими пассажирами не увели принудительно в гостиницу на Станции.
Лейтенант Солиан выходил с корабля пять раз: четырежды — на дежурную проверку груза, а вот в пятый раз, что самое интересное, после окончания рабочей смены в последний день. Видео сохранило четкую картинку его затылка, когда он уходил с корабля, и ясное изображение его лица, когда он минут через сорок вернулся. Даже со стоп-кадром и увеличением картинки Майлз не смог наверняка распознать в темных складках темно-зеленого барраярского мундира Солиана кровавые пятна. Когда он посмотрел прямо в камеру — возможно, машинально проверял, работает ли камера, это ведь, как-никак, часть его работы — лицо его было хмурым, застывшим. Молодой человек отнюдь не казался раскованным или довольным — не похоже, чтобы он предвкушал какое-то интересное времяпрепровождение, хотя ему предстояла увольнительная на Станцию. Он выглядел… поглощенным какой-то задачей.
Это было последнее документальное свидетельство, где Солиана видели живым. Ни следа его трупа не было обнаружено, когда на следующий день люди Брана обыскивали “Идрис” — а обыскивали они его тщательно, потребовав у всех пассажиров с грузом, включая Дюбауэра, открыть свои каюты и трюмы для досмотра. Поэтому-то Бран и придерживался мнения, что Солиан ухитрился выскользнуть с корабля незаметно.
— Так где же он шлялся те сорок минут, что его не было на корабле? — проворчал Майлз.
— Он не пересекал мои таможенные посты, если только его не протащили завернутым в ковер, — уверенно заявил Бел. — И у меня в записях не значится, чтобы кто-то проносил ковер. Мы проверяли. Он мог вполне свободно пройти в любой из шести грузовых доков в этом секторе и на любой пристыкованный к ним корабль. А на тот момент там были только четыре ваших корабля.
— Ну, Бран клянется, что в видеозаписях наблюдения других кораблей нет Солиана. Наверное, надо проверить, кто еще в этот отрезок времени уходил с какого-нибудь из кораблей и возвращался. Солиан вполне мог устроиться в одном из укромных уголков любого из этих доков, чтобы спокойно, без свидетелей с кем-то поболтать — или обменяться некими зловещими репликами. Может, там у него и пошла носом кровь.
— Доки не так уж строго охраняются, — признал Бел. — Пустые мы иногда предоставляем пассажирам и экипажам для того, чтобы они могли поразмяться или поиграть.
— Хм. — Позднее некто определенно использовал один из доков для игр с искусственной кровью.
После скромного обеда Бел провел Майлза обратно через таможенные посты в гостиницу, где были расквартированы экипажи арестованных кораблей. Это жилище оказалось гораздо менее роскошным и более переполненным, чем то, которое отвели платившим за проживание галактическим пассажирам. Раздраженные члены экипажей проторчали здесь четыре дня, и в качестве развлечения у них были лишь головид и общество друг друга. На Майлза тотчас накинулись несколько старших офицеров — и с обоих кораблей корпорации Тоскане, и с двух независимых судов, тоже влипших в эту передрягу; они желали знать, когда он добьется их освобождения. Перекрикивая гомон, Майлз потребовал привести штатных медтехников всех четырех кораблей, и выделить тихую комнату, где он смог бы с ними побеседовать. После некоторой возни в его распоряжение были предоставлены вспомогательный офис и четверо встревоженных комаррцев.
Сперва Майлз обратился к медтеху “Идриса”:
— Насколько сложно проникнуть в ваш лазарет без разрешения?
Медтехник моргнул:
— Вовсе не сложно, лорд Аудитор. То есть, он ведь не заперт. Если кому-то вдруг понадобится неотложная помощь, туда можно будет попасть сразу, не разыскивая меня. Мало ли что, а если со мной самимчто-то случится? — Он помолчал, а затем добавил, — Конечно, некоторые медикаменты и оборудование хранятся у меня в ящиках с кодовым замком, и опись по ним более строгая. Но для остального в этом нет необходимости. Когда корабль в доке, за тем, кто приходит и уходит, следит система безопасности, ну а в космосе… там и вовсе не надо беспокоиться о посторонних.
— Значит, у вас не случалось воровства? Запасы не пропадали, оборудованию никто ноги не приделывал?
— Совсем немного. То есть, корабль, конечно, общедоступен, но не настолько. Если понимаете, о чем я.
Медтехники с двух независимых кораблей сообщили, что в космосе следуют примерно таким же правилам, но когда корабль в доке, оба обязаны на время своего отсутствия запирать свои маленькие ведомства. Майлз напомнил себе, что тот, кто синтезировал кровь, вполне мог подкупить одного из этих людей, чтобы заручиться их помощью. Четверо подозреваемых, хм. Затем он выяснил, что во всех четырех лазаретах действительно есть портативные синтезаторы — это стандартное оборудование.
— Если бы кто-то проскользнул в один из ваших лазаретов и синтезировал там кровь, вы смогли бы определить, что ваше оборудование использовали?
— Если он приберет за собой… может, и не замечу, — ответил техник с “Идриса”. — Или… а сколько крови?
— Три-четыре литра.
Его обеспокоенное лицо прояснилось.
— О, тогда конечно замечу. То есть, если используют мои запасы филлопакетов и жидкостей, а не принесет свои собственные. Если бы пропало столько, я конечно заметил бы.
— Как скоро вы бы заметили?
— В следующий раз, когда полез бы за ними. Или во время ежемесячной инвентаризации, если мне не представится случая посмотреть раньше.
— Ну и как? Заметили?
— Нет, но… я ведь пока и не проверял.
Только вот должным образом подкупленный медтехник вполне способен сфальсифицировать опись таких объемных и слабо контролируемых запасов. Майлз решил припереть их к стенке. Он мягко произнес:
— Я вот почему спрашиваю: хотя первоначальный анализ ДНК и показал, что кровь, обнаруженная на палубе дока и повлекшая за собой все эти прискорбные — и убыточные — события, принадлежит лейтенанту Солиану, кровь эта оказалась синтезированной. Таможенная служба квадди утверждает, что по их регистрационным записям Солиан никогда не входил на Станцию Граф, а это хоть и не доказывает, но позволяет предположить, что кровь тоже могла быть синтезирована за пределами таможенного кордона. Я думаю, сейчас нам лучше проверить, совпадает ли количество ваших запасов с описью.
Медтехник с собрата “Идриса” по корпорации Тоскане, “Рудры”, внезапно нахмурилась.
— Был там… — начала она и осеклась.
— Да? — поощрил ее Майлз.
— Был один странный пассажир, который приходил ко мне и расспрашивал о синтезаторе крови. Я решила, что он из породы боязливых путешественников, хотя когда он объяснился, я подумала, что причина волноваться у него достаточно веская.
Майлз осторожно улыбнулся.
— Расскажите поподробнее о вашем странном пассажире.
— Он забронировал место на “Рудре” уже здесь, на Станции Граф. Сказал, что боится, не случилось бы с ним в пути несчастного случая, потому что стандартные заменители крови ему вливать нельзя из-за генетических изменений. А видоизменен он был очень сильно. Я хочу сказать, что поверила насчет проблем с совместимостью крови. Ведь за этим мы, как-никак, и возим с собой синтезаторы. У него были очень длинные пальцы, да еще с перепонками. По его словам, он амфибия, во что я не совсемповерила, пока он не показал мне свои жабры. У него ребра раскрывались — просто поразительное зрелище. Он сказал, во время путешествий ему приходится все время опрыскивать жабры из распылителя, потому что воздух на кораблях и станциях для него слишком сухой. — Она остановилась и сглотнула.
Значит, определенно не “Дюбауэр”. Хм. Еще один игрок? Но в той же самой игре или уже в другой?
Она испуганно продолжала:
— В конечном итоге я показала ему синтезатор, ведь он казался таким обеспокоенным, и без конца расспрашивал о нем. А я в основном беспокоилась о том, какие транквилизаторы можно будет ему давать, если он окажется одним из тех пассажиров, которые начинают психовать через неделю после вылета.
Не стоит сейчас прыгать и вопить “ура!”, твердо сказал себе Майлз, а то бедная девушка испугается еще сильнее. Он выпрямился и одарил ее жизнерадостной улыбкой, от которой она лишь самую малость вжалась в кресло.
— Когда это было? В какой день?
— М-м… за два дня до того, как квадди заставили нас покинуть корабль и прийти сюда.
Три дня после исчезновения Солиана. “Все лучше и лучше”.
— Как звали этого пассажира? Вы сможете узнать его?
— О, конечно — у него ведь перепонки, в конце концов. Он сказал, что его зовут Фирка.
Майлз спросил будто бы небрежно:
— Вы бы согласились повторить свое признание под фаст-пентой?
Она скорчила гримасу.
— Наверное. А что, обязательно?
Не выказывает ни паники, ни излишнего рвения — хорошо.
— Посмотрим. Сейчас, пожалуй, займемся инвентаризацией. Начнем с лазарета “Рудры”. — А если вдруг его направляют по ложному пути, остальные лазареты тоже.
Снова пришлось подождать, пока Бел договорится по комм-пульту с Венном и Уоттсом о временном освобождении из-под домашнего ареста медтехников, необходимых в качестве свидетелей-экспертов. Когда начальство наконец одобрило задуманное мероприятие, досмотр лазарета “Рудры” оказался приятно кратким и плодотворным.
Запасов искусственной основы для крови убавилось на четыре литра. Филлопакет — все сотни квадратных метров загрунтованной поверхности, сложенные микроскопическими слоями в удобном вкладыше, — исчез. И сам синтезатор крови был очищен не как положено. Майлз зубасто улыбался, когда самолично соскоблил органический осадок из трубки аппарата в пластиковый пакетик на потеху хирургу “Принца Ксава”.
Все это казалось настолько убедительным, что Майлз послал Ройса скопировать записи наблюдения “Рудры”, особенно те, что имели отношение к пассажиру Фирке, а Бела вместе с медтехниками отправил проверять три остальных лазарета без его участия. Сам же Майлз возвратился на “Пустельгу”, вручил новый образец лейтенанту Смоляни для срочной отправки на “Принц Ксав”, а затем снова уселся за комм-пульт, чтобы выяснить текущее местонахождение Фирки. Он отследил его до второй гостиницы, занятой пассажирами задержанных кораблей, но дежуривший там квадди доложил, что этот человек ушел из гостиницы ранним вечером и еще не вернулся. Ранее в тот же день Фирка уже покидал гостиницу приблизительно во время собрания пассажиров; возможно, он тоже присутствовал там, хотя Майлз определенно не заметил вопросительно поднятой над толпой перепончатой руки. Майлз приказал охране гостиницы связаться с ним или оруженосцем Ройсом, как только пассажир вернется — независимо от времени.
Нахмурившись, он позвонил в первую гостиницу — проверить, как там Дюбауэр. Бетанский/цетагандийский гермафродит/ба или кто там еще действительно целым и невредимым вернулся с “Идрис”, однако снова ушел после обеда. Само по себе это было не так уж странно: очень многие из задержанных пассажиров по вечерам уходили из гостиницы, чтобы развеять скуку. Но разве не этот самый Дюбауэр боялся пройтись по Станции Граф без вооруженного эскорта? Майлз нахмурился еще сильнее и охраннику-квадди этой гостиницы тоже отдал распоряжение известить его, когда Дюбауэр вернется.
Дожидаясь возвращения Ройса, он еще раз просмотрел на быстрой промотке записи наблюдения “Идриса”. Останавливал запись и увеличивал изображение рук некоторых в остальном безупречных посетителей корабля, но перепонок ни у кого не обнаружилось. Дело близилось к полуночи по станционному времени, когда заявились Ройс и Бел.
Бел зевал.
— Ничего интересного, — доложил он. — Кажется, мы попали в яблочко с первого раза. Я отправил медтехников обратно в гостиницу — служба безопасности проводит их и уложит баиньки. Что дальше?
Майлз задумчиво закусил палец.
— Дожидаться, пока хирург доложит о результатах анализа двух образцов, которые я послал на “Принц Ксав”. Дожидаться, пока Фирка и Дюбауэр вернутся в свои гостиницы, или бегать и разыскивать их по всей Станции. А еще лучше, поручить это дело патрульным Венна, только вот мне пока не очень-то хочется отвлекать их от охоты на того типа, который стрелял в меня.
Ройс, который было встревожился, снова расслабился.
— Хорошая идея, милорд, — благодарно пробормотал он.
— Думаю, нам предоставляется идеальная возможность поспать, — высказался Бел.
Майлз к своей величайшей досаде обнаружил, что зевота Бела заразительна. Ему так никогда и не удалось овладеть впечатляющей способностью их старого коллеги-наемника коммодора Танга спать где угодно и ровно столько, сколько позволял перерыв в действиях. Майлз был уверен, что слишком взвинчен, чтобы заснуть.
— Ну, разве что вздремнуть, — неохотно уступил он.
Бел благоразумно сразу же ухватился за возможность побыть дома с Николь. Отмахнувшись от его возражений — мол, я самтелохранитель, зачем мне охрана — Майлз заставил Бела взять с собой одного из патрульных-квадди. Майлз с сожалением решил дождаться ответа хирурга, а уж потом будить шефа Венна; он не мог позволить себе ошибок в глазах квадди. Он умылся и лег в надежде урвать часок-другой для сна. Если бы ему предложили выбрать между ночью непрерываемого сна, и ранними новостями, он предпочел бы новости.
Если служба безопасности арестует квадди с клепальным пистолетом, Венн наверняка сразу сообщит ему. Некоторые космические пересадочные станции намеренно проектировались так, чтобы на них сложно было спрятаться. К несчастью, Станция Граф не принадлежала к их числу. Ее архитектуру можно было назвать лишь беспорядочным нагромождением. В ней наверняка полно забытых закоулков. Проще всего было бы поймать злоумышленника, когда он попытается покинуть Станцию; окажется ли он настолько хладнокровен, чтобы вместо этого залечь в какую-нибудь берлогу? Или, промазав в первый раз — кто бы ни был его мишенью, — достаточно горяч, чтобы вернуться и повторить попытку? На время, пока лорд Аудитор почивает, Смоляни на всякий случай отсоединил “Пустельгу” от переходного шлюза и отдалился на несколько метров от Станции.
Если заменить один вопрос — кому надо убивать безобидного пожилого бетанского гермафродита, пасущего овечек, — другим вопросом: кто может охотиться за цетагандийским ба, контрабандой провозящим тайный человеческий — или даже сверхчеловеческий — груз, который просто бесценен, по крайней мере для Звездных Ясель… открывался широкий диапазон весьма неприятных возможных осложнений. Майлз уже решил про себя, что пассажира Фирку ждет скорая встреча с фаст-пентой — при содействии квадди, если Майлз сумеет его добиться, или без оного. Однако сомнительно, что наркотик правды сработает на ба. Майлз ненадолго предался фантазиям о старых методах допроса. Возможно, что-нибудь из давней эпохи императора Юрия Безумного, или прапрадедушки Майлза, графа Пьера Форратьера Кровавого…