Страница:
Так и не удалось мне заставить их ни ответить перед законом, ни хотя бы извиниться. Даже плюнуть в глаза этой мрази я так и не смог. Пожалуйста, сделайте это за меня, если вы кого-то из них случайно встретите.
* * *
А чего же еще остается мне желать, подводя итог и этой затянувшейся главе, а заодно и своей жизни, кроме как харкнуть в морду всей той нечисти,- на Востоке ли, на Западе, - что лишила мою жизнь смысла, а мир выздоровления? Любуйтесь теперь делом рук своих, радуйтесь тому, как ловко вы всех обдурили. Говорю всех, ибо и самих себя - тоже. Вряд ли вам будет уютно в этом разлагающемся, тонущем во лжи мире: ведь даже и вору привольно лишь среди честных людей, как и лжецу - среди правдивых; иначе придется красть друг у друга да друг дружку обманывать. Какой же в том прок, какая прибыль?
А ведь все могло быть иначе, окажись в людях даже не крупица совести нет, на то не смею и уповать, - но хоть капелька дальновидности, хоть толика расчета чуть-чуть подалее, чем сиюминутное торжество. Казалось бы, именно этой способностью мы, двуногие прямоходящие, и отличаемся от своих ближайших родичей - отыскав пригоршню семян, они тотчас ее в рот и запихнут, да и рады-радешеньки, что не сосет под ложечкой; но предок наш положил семена в землю, полил водой, терпел голод - зато и получил вдесятеро. Не так ли начиналась наша цивилизация? Не на том ли она и кончается - при полном нежелании подумать о будущем хоть на минуту? Ведь как ни фантастично это звучит сегодня, а вполне можем мы - при таких-то склонностях - проснуться однажды в джунглях, среди развалин нашего древнего храма, по которым с визгом скачут мартышки.
Радуйтесь, прямоходящие, приходу обезьяньей цивилизации! Ни лишних усилий, ни даже штанов не надобно: можно с красной задницей бегать на четвереньках.
Да что ж, скажите, с макаки и спрашивать, коли лобик у нее вон какой махонький - мыслишка покрупнее там и не развернется. Не то, что у Михаила Сергеевича Горбачева: семь пятен во лбу, Сократ, да и только. И хорошо ль ему теперь, с таким-то лбом, да при Нобелевской-то премии, пешком ходить? А уж как хитрил, какие интриги плел - уму непостижимо. Лишь бы еще денек, но при власти, хоть и с краешку, да на троне. И ведь почти всех уже перехитрил, одни только прислужники вокруг оставались. Глядь - не тут-то было, - они ж его и облапошили. И винить некого - сам выбирал, сам возвышал кого поподлее, давил кого почестнее, хитрил-хитрил, да сам же и запутался.
А интеллигенция наша! Не хочешь, а плюнешь. Тоже ведь лбами Бог не обделил, о-го-го какие лобешники на Руси встретить можно. Столетиями отращивали. Ан все не в прок: крутились, ерзали и так, и этак, смекая, каким бы манером пирожок объегорить: и схавать его, и чтобы вроде он несхаванным остался. Всех и мыслей-то за могучими лбами - как бы протолкаться поближе к теплому, вонючему корытцу. Глядь - ни пирожка, ни рыбки, ни корытца. Пусто. Сидят теперь по холодным квартирам, топят печки-буржуйки томами Ленина. Только вьюга блеет в трубе: не справедли-и-и-и-во-о-о...
Не удивительно ли: при такой-то хитрости да ловкости, а проглядела вся эта свора грядущий крах своего благополучия. Все лишь бы других не пустить, другим не дать, а там хоть трава не расти. Только и могли, что, распихав всех толстым задом, поудобней усесться:
"Мы - хозяева..."
И будет теперь Россия, по злому народному выражению, - как говно в проруби: волнения много, а двигаться некуда. Будет гнить да вонять, заражая округу, и будут, зажав нос, постораниваться другие народы и государства.
Впрочем, им ли теперь нос воротить? Не сами ли постарались поднавалить в ту же прорубь? Не они ль "спасали" своего любимца вопреки всякому здравому смыслу, наперекор собственному же интересу? Одни - из жажды "стабильности", другие - от страха, третьи - от безмерного гуманизма, но ведь факт: внесли посильную контрибуцию в нашу российскую прорубь. Всего-то и нужно было не более 0,01% того, что отвалили любимцу, только бы не ему, а тем, "неконтролируемым", - была бы вам сейчас и стабильность с гуманизмом, да ведь и мысль-то не Бог весть какая грандиозная, без Сократова лба можно догадаться, что не бывает "контролируемых" революций, тем более - народных лидеров. Но и теперь их спроси: кто вам милее - Руцкой с Жириновским или Солженицын? И гадать не надо, знаю наперед, кого предпочтут.
Да, мы не победили, ибо никто - никто - не пожелал не только нашей победы, но даже и честного партнерства. А ведь и Запад - не в числе триумфаторов. Ни салютов, ни парадов, ни торжественных речей - только продолжаются фейерверки и в Боснии, и в Анголе, и в Палестине. Вот и еще один фейерверк готов расцвести в Южной Африке, во имя прогресса. Вроде бы и сдох дракон, но осталось множество дракончиков - Ионы Андроновы на Востоке, Кевины Кугэны на Западе, - шумно празднующих свою победу. Это их время, их пир, да и чума - тоже их.
И прав был Гоголь, сто десять лет назад написавший: куда ни глянь, вокруг одни свиные рыла. Что же я-то мог сделать, коли эта экологическая ситуация за сто лет отнюдь не исправилась? А по совести сказать, дай мне хоть вторую, хоть третью жизни, ничего другого не мог бы я сотворить, поскольку не победы искал, но слишком рано понял:
"Несчастна страна, где простая честность воспринимается в лучшем случае как героизм, в худшем - как психическое расстройство, ибо в такой стране земля не родит хлеба. Горе тому народу, в коем иссякло чувство достоинства, ибо дети его родятся уродами. И если не найдется в той стране, у того народа хотя бы горстки людей, да хоть бы и одного, чтобы взять на себя их общий грех, никогда уже не вернется ветер на круги своя".
Что ж, не пожелали услышать - ваше право, ваша беда. Но не говорите теперь, что не было выбора. Семечки-то можно ж было все в рот не запихивать.
Эх, Расея... Признаться, и я, старый дурень, - уж какой, скажите, тертый калач, - а и то поверил, что не конец еще. Нет, твердил я себе, костями грея казенный цемент, погоди - дай лишь гривой встряхнуть, да удила закусить, да привстать, да замахнуться, да затянуть песню, и - па-а-йдет считать версты, пока не зарябит тебе в очи! Кони вихрем, снег комьями только дрогнет дорога, да вскрикнет в испуге остановившийся пешеход.
Да ведь чем же еще было и греться, как не подобным видением? Да ведь и был миг, был, когда показалось, будто дрогнули кони, вот-вот неведомая сила подхватит тебя на крыло к себе и понесет, понесет... Эх, кони, кони, где ж вы - кони? Где ж та земля, что не любит шутить? Где ж тот бойкий народ, что и нас родил на наше несчастье? И кони - клячи, и ямщик - не ямщик: ни бороды, ни рукавиц, ни хомута, ни сбруи, да и сидит черт знает на чем, а вместо лихой-то песни - одно нытье:
- Мне бы сперва немецких ботфортов.
Да где же ты есть, тройка-Русь? Жива ль еще? Дай ответ.
Не дает ответа.
* * *
А чего же еще остается мне желать, подводя итог и этой затянувшейся главе, а заодно и своей жизни, кроме как харкнуть в морду всей той нечисти,- на Востоке ли, на Западе, - что лишила мою жизнь смысла, а мир выздоровления? Любуйтесь теперь делом рук своих, радуйтесь тому, как ловко вы всех обдурили. Говорю всех, ибо и самих себя - тоже. Вряд ли вам будет уютно в этом разлагающемся, тонущем во лжи мире: ведь даже и вору привольно лишь среди честных людей, как и лжецу - среди правдивых; иначе придется красть друг у друга да друг дружку обманывать. Какой же в том прок, какая прибыль?
А ведь все могло быть иначе, окажись в людях даже не крупица совести нет, на то не смею и уповать, - но хоть капелька дальновидности, хоть толика расчета чуть-чуть подалее, чем сиюминутное торжество. Казалось бы, именно этой способностью мы, двуногие прямоходящие, и отличаемся от своих ближайших родичей - отыскав пригоршню семян, они тотчас ее в рот и запихнут, да и рады-радешеньки, что не сосет под ложечкой; но предок наш положил семена в землю, полил водой, терпел голод - зато и получил вдесятеро. Не так ли начиналась наша цивилизация? Не на том ли она и кончается - при полном нежелании подумать о будущем хоть на минуту? Ведь как ни фантастично это звучит сегодня, а вполне можем мы - при таких-то склонностях - проснуться однажды в джунглях, среди развалин нашего древнего храма, по которым с визгом скачут мартышки.
Радуйтесь, прямоходящие, приходу обезьяньей цивилизации! Ни лишних усилий, ни даже штанов не надобно: можно с красной задницей бегать на четвереньках.
Да что ж, скажите, с макаки и спрашивать, коли лобик у нее вон какой махонький - мыслишка покрупнее там и не развернется. Не то, что у Михаила Сергеевича Горбачева: семь пятен во лбу, Сократ, да и только. И хорошо ль ему теперь, с таким-то лбом, да при Нобелевской-то премии, пешком ходить? А уж как хитрил, какие интриги плел - уму непостижимо. Лишь бы еще денек, но при власти, хоть и с краешку, да на троне. И ведь почти всех уже перехитрил, одни только прислужники вокруг оставались. Глядь - не тут-то было, - они ж его и облапошили. И винить некого - сам выбирал, сам возвышал кого поподлее, давил кого почестнее, хитрил-хитрил, да сам же и запутался.
А интеллигенция наша! Не хочешь, а плюнешь. Тоже ведь лбами Бог не обделил, о-го-го какие лобешники на Руси встретить можно. Столетиями отращивали. Ан все не в прок: крутились, ерзали и так, и этак, смекая, каким бы манером пирожок объегорить: и схавать его, и чтобы вроде он несхаванным остался. Всех и мыслей-то за могучими лбами - как бы протолкаться поближе к теплому, вонючему корытцу. Глядь - ни пирожка, ни рыбки, ни корытца. Пусто. Сидят теперь по холодным квартирам, топят печки-буржуйки томами Ленина. Только вьюга блеет в трубе: не справедли-и-и-и-во-о-о...
Не удивительно ли: при такой-то хитрости да ловкости, а проглядела вся эта свора грядущий крах своего благополучия. Все лишь бы других не пустить, другим не дать, а там хоть трава не расти. Только и могли, что, распихав всех толстым задом, поудобней усесться:
"Мы - хозяева..."
И будет теперь Россия, по злому народному выражению, - как говно в проруби: волнения много, а двигаться некуда. Будет гнить да вонять, заражая округу, и будут, зажав нос, постораниваться другие народы и государства.
Впрочем, им ли теперь нос воротить? Не сами ли постарались поднавалить в ту же прорубь? Не они ль "спасали" своего любимца вопреки всякому здравому смыслу, наперекор собственному же интересу? Одни - из жажды "стабильности", другие - от страха, третьи - от безмерного гуманизма, но ведь факт: внесли посильную контрибуцию в нашу российскую прорубь. Всего-то и нужно было не более 0,01% того, что отвалили любимцу, только бы не ему, а тем, "неконтролируемым", - была бы вам сейчас и стабильность с гуманизмом, да ведь и мысль-то не Бог весть какая грандиозная, без Сократова лба можно догадаться, что не бывает "контролируемых" революций, тем более - народных лидеров. Но и теперь их спроси: кто вам милее - Руцкой с Жириновским или Солженицын? И гадать не надо, знаю наперед, кого предпочтут.
Да, мы не победили, ибо никто - никто - не пожелал не только нашей победы, но даже и честного партнерства. А ведь и Запад - не в числе триумфаторов. Ни салютов, ни парадов, ни торжественных речей - только продолжаются фейерверки и в Боснии, и в Анголе, и в Палестине. Вот и еще один фейерверк готов расцвести в Южной Африке, во имя прогресса. Вроде бы и сдох дракон, но осталось множество дракончиков - Ионы Андроновы на Востоке, Кевины Кугэны на Западе, - шумно празднующих свою победу. Это их время, их пир, да и чума - тоже их.
И прав был Гоголь, сто десять лет назад написавший: куда ни глянь, вокруг одни свиные рыла. Что же я-то мог сделать, коли эта экологическая ситуация за сто лет отнюдь не исправилась? А по совести сказать, дай мне хоть вторую, хоть третью жизни, ничего другого не мог бы я сотворить, поскольку не победы искал, но слишком рано понял:
"Несчастна страна, где простая честность воспринимается в лучшем случае как героизм, в худшем - как психическое расстройство, ибо в такой стране земля не родит хлеба. Горе тому народу, в коем иссякло чувство достоинства, ибо дети его родятся уродами. И если не найдется в той стране, у того народа хотя бы горстки людей, да хоть бы и одного, чтобы взять на себя их общий грех, никогда уже не вернется ветер на круги своя".
Что ж, не пожелали услышать - ваше право, ваша беда. Но не говорите теперь, что не было выбора. Семечки-то можно ж было все в рот не запихивать.
Эх, Расея... Признаться, и я, старый дурень, - уж какой, скажите, тертый калач, - а и то поверил, что не конец еще. Нет, твердил я себе, костями грея казенный цемент, погоди - дай лишь гривой встряхнуть, да удила закусить, да привстать, да замахнуться, да затянуть песню, и - па-а-йдет считать версты, пока не зарябит тебе в очи! Кони вихрем, снег комьями только дрогнет дорога, да вскрикнет в испуге остановившийся пешеход.
Да ведь чем же еще было и греться, как не подобным видением? Да ведь и был миг, был, когда показалось, будто дрогнули кони, вот-вот неведомая сила подхватит тебя на крыло к себе и понесет, понесет... Эх, кони, кони, где ж вы - кони? Где ж та земля, что не любит шутить? Где ж тот бойкий народ, что и нас родил на наше несчастье? И кони - клячи, и ямщик - не ямщик: ни бороды, ни рукавиц, ни хомута, ни сбруи, да и сидит черт знает на чем, а вместо лихой-то песни - одно нытье:
- Мне бы сперва немецких ботфортов.
Да где же ты есть, тройка-Русь? Жива ль еще? Дай ответ.
Не дает ответа.