– Да на того же, на кого и вы, на ЦРУ… вероятнее всего. Давайте перестанем играть в эти странноватые игры. Мы с вами почти на одной доске. Вы приезжий, я местный. Какая разница? У нас с вами одна операция.
– Так вы майор в Центральном разведывательном? – спросил Хейти.
– Вы что, обалдели? Какое там на фиг… Я майор в ФСБ. Да и то не совсем, что ли, в нем непосредственно. Сложно это, да и не так важно, как вам кажется. Важно другое: как вы собираетесь выбираться из всего этого?! Не знаете? Можете даже не отвечать. Заварить такую кашу и выбраться из нее целым и невредимым… Это, боюсь, вам не по силам. Сомнительно, чтобы вы представляли собой какого-то глубоко замаскированного Джеймса Бонда, впрочем, и ему бы такое мероприятие показалось чрезмерным.
– И что вы предлагаете?
– Убрать пистолет и поговорить, как нормальные люди.
– А разве он вам мешает? Корнелюк пожал плечами и ответил:
– Имеется определенное чувство дискомфорта.
– Интересно, а почему его у вас быть не должно? – поинтересовался Хейти.
– Ну, как вам сказать, господин Карутар. – Брови Корнелюка удивленно поднялись. – Я ваша единственная ниточка и надежда на спасение.
– Вот как? – с деланным удивлением вытаращил глаза Хейти. – Вы предлагаете отвести вас в ближайшее отделение ФСБ как иностранного агента?
– Ну, не смешите меня. Кто вам поверит? Картина будет, мягко говоря, мутная… Но для вас все происшедшее ничем хорошим не закончится. Я же сказал, что работаю не совсем на ФСБ. Охрана Объекта не находится в ведении службы безопасности. Знаете, что означает «вневедомственная организация»? Не каждый президент знает о существовании Объекта. Вы, я и те, кто стоит за нашими спинами, вне такого понятия, как государство. Вне! Осознали масштабы? Как только вы заикнетесь обо мне, я буду вынужден, повторяю, вынужден привести в действие такие социальные механизмы, о существовании которых вы и не догадываетесь… Конечно, снаружи все это не производит такого впечатления. Обшарпанное здание, дрянная система охраны, бардак. Но кто же совершенен? – Корнелюк осторожно развел руками. – Просто поверьте мне на слово – вы не выпутаетесь из этого без меня.
– Замечательно, – кивнул головой Хейти и демонстративно громко щелкнул вторым предохранителем «глока». – Но вы же могли бы меня заставить?
– Да… Вполне вероятно, что и мог бы, – Корнелюк задумался. – Конечно, операции с сознанием, эмоционально-психическое воздействие, зомбирование и прочие такие штуки… Но… Я изначально был против подобной практики. Можете считать, что по морально-этическим соображениям. Метод надежный, но уж очень…
Он сморщился и посмотрел на Хейти.
– Понятно, – ответил Хейти. А про себя подумал: «Если бы они могли меня заставить, то все, что нужно, было бы уже сделано. Значит, что-то не работает. Программа. Или программист далековато…» – Так что вы предлагаете?
– Очень просто, – тут же отозвался Корнелюк. – Я – это ваше необходимое звено. Без меня вы не выполните задание и не сможете безболезненно покинуть страну. Я вам помогу.
– Бред, зачем мне покидать страну? Вы меня шлепнете по исполнении заказа и концы в воду. Будет на кого спихнуть. – Хейти осторожно, чтобы не щелкнуло, снова вдавил предохранитель.
– Ну-ну, зачем так, – примирительно произнес Александр. – Во-первых, мы не душегубы какие-нибудь, во-вторых, это ж государственный скандал, в-третьих, я тоже отсюда мотать собираюсь.
– А в-четвертых?
– В-четвертых… В-четвертых, все слишком хорошо продумано, чтобы рисковать всем. Я отлично понимаю, что вы не идиот и на одной идее насолить государству российскому на мины не броситесь.
– А с чего вы взяли, что я желаю ему насолить?
– Ой, да ладно, бросьте! Бросьте эту комедию! Неужели вы считаете, что никому не известно ваше отношение к так называемым «русскоязычным»? Нет, не Эстонской Республики, а лично ваше! Вы же шовинист, господин Карутар. Убежденный. Вы, конечно, можете считать, что это только бытовые проявления.
Что на самом деле вы далеки от таких примитивных идей и комплексов… Но факты, милый вы мой, говорят против вас. А досье на вас собрано ой какое объемное. Все, что расположено по ту сторону нарвской границы, для вас недотягивает до звания «человечество». А? Скажете, что все это не так?
Хейти молчал, стараясь понять, что же такое застряло в горле? И откуда взялось? И почему?
В его голове кто-то кашлянул и напряженным шепотком произнес:
– Ну, kutsu (маленькая собачка, щеночек (эст.)), приятно, когда мордашкой в лужу? А? В свою же…
Голос был хриплый. И Хейти вдруг с нереальной четкостью понял, кто говорил с ним все это время. Вспомнил этот голос. Тогда, за занавесками на печке, где он лежал в детстве…
В комнате сидели его отец и дед. И дед вот таким вот шепотком, чтобы не будить мальчонку, говорил с отцом:
– Не ищи сор в чужой избе… Не ищи, сам замараешься…
Александр понял молчание Хейти по-своему.
– Может быть, вы предпочитаете слово «патриот»? Я согласен. И поверьте, меня не коробит ваше отношение. Оглянитесь вокруг, и вы поймете, что я имею в виду! – Он обвел рукой зал. Потом спохватился и добавил с кривой усмешкой: – Ну, не тут конкретно, но вы меня понимаете…
– Конечно, ты его понимаешь, – саркастически сказали в голове. – Интересно, что бы ты делал, если бы капитан Слесарев просто прошел мимо в парке?
Или фээсбэшник Мельников не прикрыл тебя своей спиной… Или сейчас ты их целовать готов, а потом, когда вернешься, опять начнешь нос воротить? Или, может быть, мне лучше помолчать? Это для тебя слишком? Конечно, момент не подходящий… Вот перед тобой сидит спасение твое. Вы с ним замечательно споетесь.
– Господин Карутар?! – Корнелюк наклонился к столу. – Простите, что-то случилось?
– Ничего не случилось… – Хейти тяжело выдохнул. – Что нам с капитаном делать?
– С капитаном?
– Ну да, со Слесаревым? Он и меня видел, и Объект… И Диму вашего… Кстати, Дима тоже в нашей команде был?
– Дима? Хм… Дима нет… Дима в нашей команде не был. А что, Слесарев еще жив? – Корнелюк выглядел несколько удивленно.
– Да вот… Знаешь ли, жив и даже здоров. Твои ребята, однако, плохо работают в команде. Где хоть взял?
– Кого? Какие ребята?
В воздухе повисла пауза. Затем Корнелюк усмехнулся.
– Ладно, – сказал он, отводя глаза. – Не мои ребята это. Их сверху спустили… Мясо. Значит, жив капитан? Плохо это…
– Понятно, что плохо, – согласился Хейти, а про себя подумал: «Слишком ты со мной откровенен, дружок. Это наводит на совершенно определенные размышления». – Куда его теперь?
– Куда?.. Туда… – Корнелюк решительно встал. – Пошли… Ты ключики из тела вытащил?
– Из тела?
Корнелюк ничего не ответил, только пожал плечами и направился к выходу. Хейти поспешил за ним, неловко пряча «глок» под одеждой.
Приблизительно через полчаса они сидели в угнанном мусоровозе.
Александр был за рулем:
– Дима-то хоть того?
Хейти посмотрел на его профиль на фоне освещенного окна. Черные волосы как-то неудачно падали на лоб, бородавка выделялась под носом, как щеточка усов. В профиль Корнелюк напоминал Гитлера, но не того, мистически жуткого, а карикатурного, мелкого фюрера районного масштаба.
– Того… – подтвердил Хейти.
– И это хорошо… Всегда меня бесил, паскуда. Знаешь, парень с комплексами был… невероятными. Как только на такую работу попал?! Комплекс власти, знаешь такой?
«Ну, ты тоже непонятно как сюда попал», – подумал Хейти.
Корнелюк продолжал:
– Если ты думаешь, что я плох, то ты бы на Диму в действии посмотрел… Зверюга.
– Странно… – пробормотал Хейти.
– Что странно?
– Как будто тридцать восьмой год…
Корнелюк внимательно посмотрел на Хейти, а потом рассмеялся. Хейти уловил нотку обиды в этом смехе.
– Нет, ну ты даешь… Я же тебе говорю… Ты не путай нас с ФСБ. Или ты думаешь, что в Штатах лучше в их этом… «Ангаре 18»? Тебе сказано, вневедомственная структура! Понял?
– Понял, понял… – ответил Хейти, вспоминая Мельникова, пляшущего вместе с толкиенистами.
Понял.
– Вот они… – удовлетворенно пробормотал Корнелюк. – Поехали.
На освешенной улице показался микроавтобус.
Корнелюк тронулся с места с потушенными фарами и, не откладывая дело в долгий ящик, начал стремительно догонять автомобиль.
– Пристегнись… – порекомендовал Александр.
В следующий миг машину тряхнуло. Грузовик протаранил микроавтобус сзади. Водитель атакованной машины прибавил газу, но на такой короткой дистанции это не имело значения. Распахнулась задняя дверка, и по кабине защелкали пули. Хейти пригнулся и прозевал момент следующего удара.
– И еще раз! – азартно заорал Корнелюк, лобовое стекло посыпалось Хейти на голову.
Машину занесло и едва не перевернуло.
Когда Хейти поднял голову, он увидел перевернутый микроавтобус, стекла выбиты, колеса беспомощно вращаются в воздухе.
– Вперед, вперед… – суетился Корнелюк, выбираясь из побитого мусоровоза. – Мне нужен капитан. Живой или мертвый. Давай…
Откуда ни возьмись у него в руках объявился короткоствольный автомат. Корнелюк держал на прицеле микроавтобус.
Капитан был жив. Когда Хейти вытаскивал его через боковое стекло, тот жалобно стонал, кажется, что-то случилось с рукой.
– Жив! – удивленно воскликнул Корнелюк. – Нельзя сказать, что кстати. Но ничего. Давай его в машину…
– Зачем? – спросил Хейти, на всякий случай придерживая свободной рукой «глок».
– План простой, – пояснил Александр, залезая в кабину. – Убиты сотрудники ФСБ. С места преступления пропал подозреваемый. Уехал, по всей вероятности, с сообщниками. Понимаешь, на кого все свалят? Чрезвычайно удачно капитан подвернулся…
– И не говори, – пробормотал Хейти, поглядывая на Слесарева, который валялся на сиденье без сознания.
«Одна беда, кто были его сообщники? – пронеслось в голове. – Вероятно, эстонский националист Хейти Карутар. Найденный мертвым, скончавшийся от полученных ранений в ходе проведенной операции. Или как-нибудь так».
Мусоровоз несся по дороге.
– Бомба с собой? – спросил Корнелюк.
– С собой… – успокоил его Хейти. – Кстати, почему нельзя было использовать готовый материал?
– Ну, ты даешь! Легко получить, легко выследить. Легко спрятать, легко найти. Просто, как сапоги.
– Понятно…
ГЛАВА 29
Вот дедушка идет. У него нет ног.
Егор Летов
Вывалившись из кабины грузовика в сырую, пахнущую бензином траву на обочине, Сергей попытался перевернуться, но оперся на поврежденную руку и вскрикнул.
– Плохо дело, капитан, – сказали над головой. – Что там у вас?
Это был Костюм. Он присел на корточки рядом с Сергеем и ощупал руку прямо сквозь одежду.
– Вывих, – сказал он. – Чепуха, сейчас исправим. Только не ори, хорошо?
С этими словами он ловко и резко дернул руку. Боль ударила куда-то в голову, но через мгновение стало необыкновенно легко. Рука почти не болела.
– Спасибо, – кивнул Сергей.
– Не за что.
– Вас и этому учат?
– Нас много чему учат… Ну что, капитан, прекратим военные действия? – Ствол маленького автомата смотрел прямо на Сергея.
– Зачем?
– А затем, что ты и так глубоко залез, Слесарев.
Сергей огляделся. Мусоровоз стоял на полянке, в тишине, нарушаемой лишь попискиванием птиц и щелчками остывающего двигателя. Хорошо наезженная такая полянка, наверное, лесовозы тут стояли, вон соляркой как воняет…
На подножке сидел унылый Хейти с мешком в руке. Что у него в мешке? Давешняя кастрюля? Что ж, хороший подарок господам контрразведчикам… если только Костюм – контрразведчик. А ведь он неправильный контрразведчик, не настоящий… «А царь-то не настоящий!», – вспомнилось из «Ивана Васильевича»…
– Ладно, поговорим. Так и будем по званиям?
– А чего? Я майор.
– Штурмбаннфюрер, стало быть? – улыбнулся Сергей.
– Пошути мне, пошути, – кивнул Костюм. Беззлобно так кивнул, почти по-приятельски.
– Самое обидное, герр штурмбаннфюрер, – продолжал Сергей, переходя из положения «лежа» в положение «сидя», – что мне уже рассказывал много интересных историй ваш коллега – любитель кактусов. Правда, что-то мне подсказывает, что не такой уж он вам коллега, но тем не менее. Каких историй ждать от вас?
– А никаких, – серьезно ответил Костюм. – Живым хочешь быть? Хочешь. И он вон тоже хочет. – Костюм мотнул головой в сторону молчаливого Хейти. – Хочет, но молчит.
– Про жизнь мне он тоже вкручивал, – сказал Сергей, переходя из положения «сидя на заднице» в положение «сидя на корточках». Он прикинул, что вполне может достать Костюма, если тот не просчитает его намерения.
– И правильно вкручивал, потому что это главный козырь.
– Главный? А такие понятия, как честь и совесть, тебе знакомы, герр штурмбаннфюрер?
Костюм очумело посмотрел на Сергея, потом покачал головой и расхохотался. Смеялся он долго, утирая глаза тыльной стороной левой руки; автомат, правда, не опускал. Переведя дух, сообщил:
– А ведь я даже поверил сначала. Думал, ты это серьезно… Ну, капитан, даешь! Ты, часом, комсоргом в школе милиции не был? «Ум, честь и совесть нашей эпохи». Умеешь фасон давить. Ладно, давай серьезно.
– А я и говорю серьезно. Я, кстати, партбилет не сжигал, как некоторые. Если хорошую идею просрали, это еще ничего не значит.
– Ну, тогда считай, что разговора не вышло. Ты мне не так уж и нужен в живом виде, капитан, нужно бы тебе это было понять… Прощай, капитан.
Сергей вскинулся, как пружина, оттолкнувшись ногами, коротко рыкнула очередь, совсем маленькая очередюшка, а потом Костюм бросился на него. Вернее, Костюма бросило на него, потому что Хейти выстрелил ему в затылок.
Майор лежал ничком в траве. Автомат валялся поодаль, и Сергей бережно поднял его. Малопонятный автомат, не наш, что ли? Одна малина, главное, стреляет. Осмотрел карманы майора, нашел запасной магазин, удостоверение, бумажник. В бумажнике – несколько сотенных, полтинник, мятые червонцы и мелочь. Неплохо.
Хейти отстранение смотрел, как Сергей мародерствует. В руке его подрагивал «глок».
– Спасибо, – сказал Сергей, поднимаясь. – Спас.
– Я его убил? – спросил Хейти.
– Ага. Диагноз: труп. Он тебя что, вербовал?
– Да.
– Получилось?
– Почти.
– За чем же дело стало?
– Не знаю, – признался Хейти. – Слишком у него гладко все выходило. К тому же он работал не на ваших.
– А на кого?
– На Штаты, – сказал Хейти. Сергей развел руками:
– Ну, надо же кому-то и на Штаты работать… Хотя не верю я, что вот так он запросто работал на эти самые Штаты. Может, и не только на них, а то и совсем не на них… Во, блин. История… Ну, что делать-то будем?
– Сдаваться? – спросил Хейти.
– Тю на тебя. Кому? Им? Ладно, пошли со мной, там разберемся.
Сергей решил временно спрятаться там, куда он вначале послал Хейти, – в старом укрытии. Огромное бомбоубежище, которое так и не успели достроить с приходом Горбачева, записавшего всех условных противников в товарищи по оружию, облюбовали бомжи и жили там постоянно. Милиция их не трогала, кроме редких случаев, когда ради очередного месячника или праздника требовалось провести показательные выступления и отловить десяток-другой лиц без определенного места жительства.
Огородами и дворами они пробрались к парку, не вызывая особых подозрений: два грязных мужика тащат куда-то мешок, то ли бомжи, то ли рыбаки. В одном месте, правда, на них наорала через забор сухая взлохмаченная старуха, почему-то решившая, что они собрались воровать белье
Наконец впереди показалось укрытие, чернеющее среди низеньких кустов шиповника выбитой дверью.
По бетонным ступеням они спустились в сырую, пахнущую дымом и грибами темноту. Впереди, сразу за поворотом, горел костер, возле которого сидели двое.
Эта парочка была Сергею хорошо знакома: флегматичный длинный Сашок и толстяк Слоненков, известные местные бомжи старой формации Сейчас они что-то жарили на палочках и явно наслаждались жизнью.
– Привет, мужики! – сказал Сашок, не оборачиваясь. – Садитесь. Некисло позабавимся!
Слоненков в подтверждение показал бутылку чего-то технического, что явно можно было пить.
– Привет, – сказал Сергей, подсаживаясь. Сашок тут же узнал его и подскочил:
– Здравствуйте, товарищ капитан!
Слоненков, не отличавшийся почтительностью к чинам, что-то невнятно пробормотал. Хейти осторожно опустился рядом.
– По службе, товарищ капитан? – подобострастно спросил Сашок. – Или как?
– Выгнали из милиции, вот теперь жить тут буду, – сказал Сергей.
Сашок икнул, потом понял, что капитан шутит, и заржал.
– Доставай жратву, – велел Сергей эстонцу. Увидев пищу, бомжи еще больше оживились, Слоненков опять достал свою бутылку.
– Что там у тебя за отрава? – спросил Сергей.
– Жидкость для чистки полированных поверхностей, – ответил Сашок. – Редкая вещь! Только в «Хоэтоварах» на Покрышкина продается, и то мало осталось.
– Не сдохнем?
– Да ну! – обиделся Сашок. – Второй месяц употребляем, и все в шоколаде.
– Тогда наливай.
Сашок извлек откуда-то пластиковые стаканчики, а Слоненков принялся накрывать на стол, что-то бормоча себе под нос. Он был известен своим непроходимым пессимизмом, а также особым мнением на любой счет. В отделении иногда на досуге собирались специально, чтобы послушать в очередной раз отловленного Слоненкова. Затевался разговор так: один из присутствующих рассказывал странную историю, на что Слоненков тут же отвечал еще более крутой, случившейся с его теткой. Теток, судя по всему, у него было немерено, штук сорок, и жизнь каждой была наполнена приключениями. Особенной популярностью пользовалась история про бабушку Слоненкова, которая, собирая грибы, нашла в лесу двести долларов.
Еще одним увлечением Слоненкова было посещение дискотек. Его часто можно было увидеть у молодежных клубов, притопывающего ножками в такт доносящейся оттуда электронной музыке, за что Слоненков получил у тусующейся молодежи прозвище Ди-Джей Бромн. Что такое Бромн, не знал даже сам Слоненков, но подозревал, что аббревиатура.
– А я его знаю, – сказал Сашок, указывая на Хейти. – Его на днях наши отпи… Извините, побить хотели. А оказалось, ничего мужик!
Он разлил в стаканчики мутно-желтую жидкость, пахнущую клеем для резины. Хейти вздохнул, но стаканчик взял. Сергей принюхался.
– Точно не сдохнем?
– Нуяже сказал, – заверил Сашок. Оничокнулись и выпили.
Жидкость для чистки полированных поверхностей провалилась в желудок омерзительным комком, опалив стенки пищевода. Сергей выдохнул, судорожно схватил огурец и принялся жевать. Хейти, напротив, выпил свою порцию стоически, без гримас.
Что бы там ни было, но после стаканчика Сергею сразу стало легче. Сырой и грязный подвал показался чуть уютнее, а давно не мытые физиономии Слоненкова и Сашка, казалось, излучали добродушие. Впрочем, так оно и было.
Подцепив кусок колбасы, он устроился поудобнее и прикинул, что же ему дальше делать. Точнее, не ему, а им. Конечно, Хейти можно бросить здесь, под присмотром Сашка со Слоненковым, но это опасно. И брать с собой опасно… Ладно, жизнь подскажет.
– Сашок, – сказал он, – вот тебе деньги, пойди в секонд-хэнд – знаешь, в кинотеатре «Победа», купи что-нибудь на наш размер по погоде, а то мы пообносились слегка. Хотя… С ним все в порядке, только на меня купи. Да сдачу не пропей и особенно не шикуй!
– А открылись уже?
– Открылись, открылись. Вали давай.
– Есть, товарищ капитан! А на дорожку?
– Лучше потом. Быстрее вернешься.
Сашок взял деньги и затопал вверх по лестнице.
– У меня тетка в секонде купила пальто, а в кармане сто долларов, – мрачно сказал Слоненков, помешивая угли.
– В самом деле? – вяло спросил Сергей.
– Ну. Что я, врать буду?
Костер потрескивал, распространяя запах креозота. Хейти молчал, Слоненков что-то бормотал себе под нос о своих удачливых тетках, а Сергей думал и сопоставлял. Хотя и думы, и сопоставления приводили к одному: деваться некуда. К экс-супруге? Незачем ее под удар подставлять… Из друзей вряд ли кто-то пойдет навстречу… Разве вот Екатеринбургский? Эксцентричный краевед наконец-то сможет побороться с всесильными органами, как оно и полагается почтенному диссиденту со стажем. Где он живет? На Молодой Гвардии, дом 102, подъезд Сергей помнил, квартиру можно и у старух узнать, благо краевед личность популярная. И архивами он, помнится, грозился…
– Что тебе говорил фээсбэшник? – спросил Сергей у эстонца. Тот пожал плечами:
– Да не из ФСБ он. Точнее, из ФСБ, но работает на… э-э… – Хейти посмотрел на Слоненкова.
– При нем можно, – успокоил Сергей. – Надежный человек.
– На какую-то закрытую контору в Штатах. И у них есть свой интерес в городе. Он сказал, что операция пошла наперекосяк… По плану я должен был контактировать с ним.
– Какая операция?
– Вот и я так спросил. Он сказал, что объект охраняется не службой безопасности и что он может в случае ЧП привести в действие такие механизмы, о существовании которых я не догадываюсь… Короче, он – необходимое мне звено. Без него я не выполню задание и не смогу безболезненно покинуть страну. Он мне должен был помочь.
– Ай да штурмбаннфюрер! А ты его из пестика – хлоп!
– Вневедомственная структура, сказал он…
– Вневедомственная, стало быть? Мать их… – Сергей помассировал ноющую руку. Все-таки нужно быть благодарным покойному чекисту-цэрэушнику – руку исправил. Правда, потом сам же и пристрелить собирался, так что благодарности временно отставить…
– Я ничего не понимаю… Ничего… – устало сказал эстонец.
– А тебе и не надо. Уедешь в свою Эстонию, будешь там мацу кушать, или что там все кушают у вас в Эстонии, радоваться жизни, в море Балтийском купаться. Понимать нужно мне. Понимать, зачем я оставил свои спокойные и милые дела о краже лодок, тракторов и домашних заготовок, вот этих вот обормотов подвальных, алкоголиков родных и любимых… Полез в этот хренов подвал…
Сергей остановил себя с трудом, потому что из него попер какой-то словесный понос. Да и кому жаловаться? Эстонцу, который тут, как карась на берегу? Или Слоненкову, которому по большому счету наплевать и на ФСБ, и на ЦРУ, и на тарелки с кастрюлями… Вот истинно счастливый человек.
Философские мысли прервал Сашок, вернувшийся с уловом. Он честно отдал сдачу (хотя десятку как минимум замылил, в этом Сергей был уверен) и вручил объемистый пакет со словами:
– Вот, тусуйтесь в заграничном, товарищ капитан!
Из заграничного в пакете обнаружились джинсовые шорты, что было не совсем по погоде, большая футболка с размытым рисунком и куртка ярко-зеленого цвета из готащевки.
– Что ж ты принес, зараза? – с горечью спросил Сергей. – Я что, на карнавал иду?
– Так красиво же, товарищ капитан, – расплылся в улыбке бомж. – Я б сам одел.
– Я б тебе одел. – Сергей стащил с себя рваные и испачканные кровью и грязью штаны и надел шорты. Хейти захихикал. «Ладно, пусть лучше так, а то молчал как сыч – как бы умом не тронулся», – подумал Сергей и пробормотал: – Как дурак.
– И очень красиво, – уверенно сказал Сашок.
«Если вернусь, упеку на пять суток», – решил Сергей.
– Особенно штанишки вам очень идут. «На пятнадцать», – разозлился Сергей.
– А я себе галстук недавно купил, всего рубль, а оказался Кристиан Диор, – не обращаясь ни к кому, сказал Слоненков. Ситуация стала напоминать сцену из спектакля театра абсурда. То же, видимо, подумал и Хейти, потому что захихикал пуще прежнего.
– Ну все, посмейтесь мне еще, – рявкнул Сергей. – Где ваша братия шляется?
– По бутылки пошли, – сказал Сашок. – А кто и в баню.
– Значит, так: о нас – никому. С меня два пузыря.
Уяснили?
Бомжи закивали.
– Наливай еще по одной, и хватит, – распорядился Сергей.
Сашок послушно разлил свою политуру. Выпили, закусили.
– Не по-людски, – заметил Сашок. – Бог любит троицу.
– Ну, давай твою троицу… – смилостивился Сергей, подумав, что человек в его одежде, да еще пахнущий выпитой химией, вряд ли привлечет внимание серьезного мента.
Попрощавшись с гостеприимными бомжами, Сергей и Хейти двинулись к выходу из лесопарка. По раннему времени, им никто не попался, кроме двух собачников и пьяного, который спал на лавочке. У выхода тоже никого не было, только сидела в ожидании покупателей одинокая старуха, торгующая семечками. При виде парочки она прикрыла свое тортовое хозяйство руками, словно наседка.
– Куда мы идем? – спросил Хейти у ворот
На толстой тумбе висела драмтеатровская афиша:
«А. Толстой. Упырь», рядом еще одна: «Цирк. Группа „Руки вверх“.
– К одному человеку. Очень интересному человеку, – рассеянно сказал Сергей. – Твоя чушка в мешке не рванет?
– Я так думаю, не рванет.
– А если и рванет. – Сергей махнул рукой. – Слушай меня: что я скажу, то и делай. Скажу лежать – лежи. Скажу ползать – ползи.
– Хорошо, – покорно согласился эстонец. Как ни странно, но к дому краеведа они тоже подошли без приключений. На лавочке старух не было, но зато сидел и грелся на солнышке парнишка, с виду больной ДЦП или другой какой страшной хворобой.
– Земляк, в какой квартире Екатеринбургский живет? Я ему пятерку должен, – сказал пропитым голосом Сергей, подойдя к лавке.
– В сорок второй, – испуганно сказал больной, двигая в разные стороны руками.
«Вот на кого надо деньги тратить, подумал Сергей, ведь лечат же, говорят, где-то».
– Спасибо, земляк.
Звонка у двери с номером 42 не имелось, и Сергей постучал кулаком. После непродолжительной тишины с той стороны зашаркало, закашляло, и в приоткрывшейся щели показался хитрый глаз краеведа. К удивлению Сергея, он узнал его безошибочно.