Бушков Александр Александрович. Дикарка. Неизвестный маршрут

   Марина, сдвинув брови, смотрела на мертвеца без всяких эмоций. Не было никаких сожалений, она считала, что поступила правильно. Чересчур рискованно было бы держать его на привязи в виде собственноручно написанного согласия на вербовку. В любой момент он мог, справившись с первыми страхами, продать ее Бородину – с непредсказуемыми последствиями. При нынешнем раскладе все не в пример выгоднее: капитан попросту испарился, растаял в воздухе. А вот магнитофонная запись осталась. Этого вполне достаточно.
   Она прихватила из движимого имущества покойного только полицейскую бляху – вдруг пригодится! Тщательно вытерла свои отпечатки везде, где они могли остаться, спустилась вниз, на площадку последнего этажа, кое-как привела себя в порядок и побежала вниз по лестнице.
   Издали было слышно, что компания торчит на прежнем месте. При ее появлении все настороженно замолкли. Они не боялись, просто Марина оставалась им решительно непонятной, не вписываясь в привычную картину жизни.
   – Маугли, можно тебя на минутку? – вежливо попросила она, поднимаясь этажом выше.
   Главарь молодых волчат проворно взбежал к ней.
   – С этим вашим капитаном вышла маленькая неприятность, – сказала Марина тихонько. – Совершеннейший пустячок. Он взял да и помер...
   – Чего?! Как так?
   – Да ему пуля попала в лоб! Ничего удивительного, я именно туда целилась... В общем, он валяется на чердаке. Выстрела, конечно, никто не слышал, у вас тут музыка орет чуть ли не в каждой квартире. Моих пальчиков там нет.
   Маугли покрутил головой.
   – Ну, удружила... В моем доме...
   – Да ладно тебе, – сказала Марина с очаровательной улыбкой. – Жалко, что ли?
   – При чем тут?.. Жмурик у меня теперь на шее, мой район...
   – Ну, извини, – сказала Марина. – Так получилось. Живой он мне был решительно ни к чему. Ты уж, пожалуйста, приберись там со своими ребятами. При нем, если рассудить хозяйственно, куча добра – пушка, деньги, ксивы, еще всякие безделушки... И машина имеется, вон она стоит, сиротинушка... Все в выигрыше! Кроме капитана. Но и он, если разобраться, обрел, наконец, душевный покой, которого у него давненько не имелось, точно тебе говорю...
   – Слушай, ты кто такая? – тоскливо спросил Маугли.
   Марина усмехнулась, подняла руку и кончиками пальцев погладила его по шее.
   – Ты не поверишь, Маугли, но я такая же, как ты, – пробормотала она тихо. – Долго объяснять, честное слово... Вот тебе оставшиеся «бабки». Мы в расчете?
   – Ты еще, по-моему, обещала...
   – Обещала – значит, выполню, – сказала Марина, не убирая руку. – Дай срок. Если только поклянешься в меня не влюбляться, а то кто тебя знает...
   Он вскинул голову, сверкнул глазами.
   – Какого хрена мне в тебя влюбляться!
   – Завопила его крутая, дерзкая, битая-перебитая жизнью душа, – заметила Марина. – Маугли, ты никогда не слышал, что мы все когда-то жили в море? Нет, серьезно! Потом в море как-то само по себе образовалось разведывательное управление, на сушу послали агентов, и те донесли, что там вполне можно жить. Ну, наши далекие предки и вылезли на сушу, прижились, расплодились...
   Парень смотрел настороженно.
   – Ты что, наширялась?
   – Точно тебе говорю, это наша история! – сказала Марина. – Так написано в ученых книгах.
   – Я все равно читать не умею.
   – Ну, тогда поверь мне на слово. Мы все когда-то жили в море... Но я никак не могу понять, было ли там нашим предкам лучше, чем нам на суше... Счастливо, Маугли, я пошла! Буду жива, обязательно приду отдать должок, а ты пока не обижай моих друзей – они тут будут жить теперь оба.
   Она притянула его за шею и поцеловала длинно, умело, влажно. Отошла на пару шагов, обернулась. Парень смотрел на нее, совершенно обалдев. Усмехнувшись, Марина помахала ему рукой и стала подниматься вверх.
   В голове у нее крутился один-единственный вопрос, на который следовало отыскать ответ побыстрее.
   Почему такие предосторожности? Почему Бородин, располагающий немаленьким штатом агентов, не пускает в ход свои нехилые возможности, хотя преспокойно мог сыграть втемную, отправить на задание рядовых «топтунов», не объясняя им деталей? Почему того же требовал от покойного капитана? И тот, опять-таки распоряжавшийся приличными силами, самолично топал по пятам? Почему они даже не рисковали связываться меж собой по мобильникам, а встречались где-то на окраине с поднятыми воротниками?
   Не оттого ли, что их тайна была столь огромной и серьезной, что риск следовало свести к минимуму?
   Наконец, что случилось с самолетом? И почему Тимофей так туда стремился? И Степан...
   Ничего, сказала она себе. Главное – не суетиться...
   Постучала в квартиру, и, когда Сергей ей открыл, сказала решительно, с порога:
   – Вот что, ребятки... Жить вы здесь будете теперь оба. Тебе понятно, Женя? Возражения не принимаются. Как-нибудь потерпишь. У меня стойкая уверенность, что Бородин вас пристукнет, едва узнает, где вы. Так что не рискуйте, если хотите жить. Игра принимает чересчур серьезный оборот, появились первые покойники. И, подозреваю, далеко не последние...

Глава одиннадцатая
Крот – животное обаятельное

   Какое приятное ощущение!.. Никто не тащился следом, когда Марина добиралась до центра города на такси, и когда пошла пешком по оживленной улице, никто не пристроился на профессиональном отдалении. Так что Марина прямо наслаждалась редкими минутами полного, если можно так выразиться, одиночества. Уже стемнело, зажигались фонари, и она, не спеша, шла вдоль кромки тротуара, игнорируя попытки индивидуумов мужского пола завязать знакомство, что данные индивидуумы воспринимали философски, не пытаясь хватать за локоть. Район как-никак был приличный, и повсюду маячили полицейские патрули.
   Она остановилась на перекрестке, взглянула на часы и отошла к высокой пальме, увитой гирляндами крохотных желтых лампочек. Подумала мельком, что это экзотическое деревце торчит тут лишь пару месяцев в году, иначе замерзнет к чертовой матери...
   Встрепенулась, присмотрелась. Машина Петра, дисциплинированно включившего поворот, свернула на короткую улочку, ведущую к условленному месту, небольшому квадратному скверику. Марина смотрела зорко, но так и не засекла моторизованного «хвоста».
   Петр остановился у знака, запрещавшего дальнейший проезд всем средствам передвижения. Заглушил мотор, вылез и стал нервно прохаживаться по тротуару. В походке, в движениях, в том, как он часто-часто подносил ко рту сигарету – во всем была нервозность, с которой ее верный сподвижник то ли не мог, то ли не хотел бороться.
   Марина пошла в ту сторону. Не доходя метров десяти, проверилась еще раз – нет, никто за ней не шел... Ускорила шаг. Петр ее заметил, отшвырнул окурок на тротуар и чуть ли не подбежал.
   – Что случилось?
   – Ничего особенного, – сказала Марина. – Подвернулась работенка, только и всего. Вы, случайно, не забыли, что обязаны работать, когда этого потребует далекая родина? Так вот, она потребовала. Раздался рев боевой трубы, и вы уже не принадлежите себе… Ну, живо, поехали!
   – Куда? – спросил он, садясь за руль.
   – Вот сюда, – Марина сунула ему под нос туристскую карту города и ткнула пальцем. – Нужно будет кое за кем понаблюдать...
   – За кем это?
   – За кем следует.
   – Вот новости...
   – Петр, старина... – вкрадчиво сказала Марина. – Да что с вами такое? Можно подумать, вы не профессиональный внедренный агент, а любитель, нанятый для одного-единственного поручения. Ну, полное впечатление, что вы удивлены не на шутку. Чему тут удивляться? Тому, что придется кое за кем понаблюдать? С каких пор вас удивляют столь рутинные вещи?
   – Вовсе я не удивлен...
   – Тогда что с вами такое?
   – Так, личные дела...
   – Малолетняя любовница родила?
   – Идите вы!
   – А что? – пожала плечами Марина. – По-моему, вы еще в том возрасте, когда способны смастерить ребенка малолетке. Петр, я как-то забыла спросить... У вас есть маленькие слабости? Бабы, нимфетки, мальчики, чревоугодие, азартные игры?
   – Зачем вам?
   – Просто интересно. Не может же у вас не оказаться хотя бы одной-единственной маленькой слабости!
   – А у вас?
   – Куча, – сказала Марина, улыбаясь. – Люблю нежных, слабых девочек, чтобы гнулись в руках, люблю высмотреть подходящего мальчика и трахнуть от души... Но больше всего люблю выигрывать. А вы?
   Не отрывая взгляда от дороги, Петр сказал не без грусти:
   – У вас это по молодости. Вы все еще играете. Ничего, потом сообразите, что служба – вещь скучная и монотонная.
   – Возможно, – сказала Марина. – Пушка при вас?
   – Да, вы же предупредили... Мы что, будем стрелять?
   – Черт его знает, как все обернется... Остановите здесь, дальше все равно не проехать. Мотор можно выключить.
   Петр огляделся. Окна ближайших домов светились метрах в трехстах от них, впереди темнела спокойная река, и на том берегу протянулась длинная полоса огней, освещенных окон и уличных фонарей. Почти на этом же самом месте она исповедовала Женю. Ну, что поделать, коли место удобное...
   – У меня не так много времени, – сказала Марина, для удобства слегка откинув спинку сиденья. – Можно, конечно, загонять вас в угол хитро поставленными вопросами, ловушки ставить... Но к чему нам этот цирк? Давайте не вилять. Вы мне сжато, откровенно расскажете, когда продались Бородину с потрохами, какие задачи он перед вами ставил в последнее время, ну, а потом ответите на вопросы, которые обязательно возникнут.
   – Вы с ума сошли?!
   – Убого, – поморщилась Марина. – Нет в вашем возгласе должного пафоса, искреннего возмущения, реплика звучит крайне фальшиво. Попробуете повторить уже с должной степенью наигранного возмущения?
   – Да идите вы! Что за шутки?
   Марина вкрадчиво протянула:
   – Тогда мы обязательно послушаем записи ваших с ним интимных бесед!
   Заслоняясь левой рукой, она едва ли не зевнула от скуки, настолько банальной была его реакция. Да и неуклюжей тоже. Она без малейшего труда отбила левой рукой потянувшиеся к ее горлу пальцы, правой выхватила у него из-за пояса пистолет, швырнула себе под ноги, ударила в лицо – не особенно сильно, стремясь лишь ошеломить, подавить...
   Петр дернулся в сторону, ударился затылком о стекло дверцы, зашипел от боли.
   – Что за детские штучки? – сказала Марина. – Неужели вы всерьез рассчитывали меня придушить? Глупости, Петр, вы безнадежно потеряли форму, разленились, вам юнца из молодежной банды не заломать! Будем слушать записи?
   – Нет у вас никаких записей! И быть не может.
   – А вы уверены, что я не из отдела внутренних расследований?
   – Уверен. Вы блефуете самым примитивным образом.
   – Какая разница? – пожала плечами Марина. – Главное даже не улики. Вы правы, у нас тут не внутреннее расследование, при чем тут улики и прочая юриспруденция? Я совершенно уверена, что вы снюхались с Бородиным. Сначала продали ему Тимофея, а потом – меня...
   – И вы можете это доказать?
   – В два счета! Я уже знаю, что Тим вовсе не занимался Цезарем. У него было совершенно другое задание. Что из этого вытекает? Что всякий, кто пытается меня уверить, будто Тимофей занимался исключительно Цезарем, в сговоре с Бородиным. Вот вы, в частности. Я очень быстро кое-что сопоставила, Петр. Пока я была с вами, никто за нами не следил. Стоило мне пуститься в одиночное плавание, моментально появились хвосты, что логично и закономерно: мало ли что я могу накопать в одиночку... Я и накопала, кстати. Против вас – только косвенные улики, но этого достаточно...
   – Да?!
   Марина вскинула руку с револьвером и ударила его кургузым стволом по скуле. Уперла дуло в висок, сказала холодно:
   – Ты и в самом деле решил, придурок, что я собираюсь писать на тебя официальные рапорты и требовать служебного расследования по всем правилам?! Да я тебя пристрелю к чертовой матери, если будешь вилять, и точка!.. Сам подумай: кто мне помешает? Кто вообще знает, что я тут с тобой торчу? Между прочим, несколько часов назад я уже отправила на тот свет одну из шестерок Тараса. Был такой капитан Смородин, из полиции. Не знаю, знаком ты с ним или нет, меня это совершенно не интересует. Я его пристукнула, чтобы не таскался по пятам. И разве в мире что-то изменилось? За мной шляется окровавленный призрак, укоризненно грозя пальцем? Меня ищет полиция? Солнце перевернулось? Да ни хрена! Все прошло незаметно для широких масс! Думаешь, когда тебя завтра утречком найдут тут окоченевшим, будет иначе?
   Она звонко взвела курок большим пальцем. Присмотрелась в полумраке, удовлетворенно кивнула.
   – В штаны еще не напрудил, но пот льет градом... Петр, я тебя умоляю, не будь дураком! Я – твоя смерть на стройных ножках! Ты еще не понял? Или ты расколешься, или пристрелю к чертям! В конце концов, ты мне не так уж и нужен. Остается уточнить лишь детали... – она сделала рассчитанную паузу и продолжала с таким видом, словно эта мысль минуту назад пришла ей в голову: – А может, я тебя и не убью. К чему пачкаться самой? Пусть тебя убирает Бородин, когда выяснится, что ты провалил дело, что я все равно докопалась до сути. Он тебя непременно уберет. Он из тех парней, кто не любят платить деньги за то, чтобы нерасторопный наемник оплошал в нужный момент.
   – Вы не посмеете...
   – Это почему? – усмехнулась Марина. – Я тебя старательно отягощу уликами, убедительно доказывающими, что ты не только продавал меня Бородину, но и мне его сдавал с потрохами. По-твоему, будут какие-то моральные препоны? Плохо ты меня знаешь!
   – А вы не знаете Бородина...
   – Это признание?
   – Послушайте, – сказал Петр, – я хочу вам только добра. Вы совсем молодая, не представляете, во что ввязались...
   – Зато я хорошо представляю, во что ввязались вы, Петр, – заявила Марина. – И прекрасно понимаю, почему так вышло. Вы тут прижились. Просидели слишком долго на одном месте. Обленились и разжирели. Перестали быть разведчиком, стали скучным чиновником, больше всего боявшимся, что его сорвут с насиженного места или осложнят ему жизнь. На этом он вас и подцепил. Уютнее было лечь под него, нежели сопротивляться.
   – А вы кто такая, чтобы судить? – неприязненно бросил Петр.
   – Я никого не собираюсь судить, – сказала Марина. – Я просто излагаю факты... Давно он вас прибрал к рукам?
   – Год назад.
   – Платит, конечно, хорошо?
   – Еще бы. Но не в том дело...
   – Ну да, конечно, – сказала Марина. – У вас появился хозяин. Контора слишком далеко, она для вас стала чуточку абстрактной, а здесь, рядом появился властелин, который заботится, кормит, защищает...
   – Не надо так примитивно...
   – Ого! – ухмыльнулась Марина. – Неужели есть какие-то идеи? Ну, какая высокая мысль может вас воодушевлять, Петр?
   – Вы не поймете.
   – Ерунда!
   – Вы не поймете, – убежденно повторил он. – Слишком юная и ретивая, чтобы сознавать...
   – Ну ладно, – сказала Марина. – В конце концов, меня совершенно не интересуют идеи, пусть даже они у вас есть... Мне нужна точная информация.
   – Уберите пушку. Еще нажмете...
   Марина, отведя ствол, большим пальцем опустила курок и вновь поднесла дуло к его голове.
   – Хватит, – сказала она. – Некогда рассусоливать! Тимофей никогда не занимался Цезарем, верно?
   – Ну да.
   – А чем он занимался?
   – Обеспечением безопасности так называемого маршрута «Дельта». Это...
   – Я уже знаю, что это, – сказала Марина. – Спецрейс «птицы-призрака». И вы должны были ему в этом помогать... Правильно? Ну вот, видите, я много знаю... Что было в самолете?
   – Мне неизвестно. Но у Тимофея имелась информация, что груз попытаются захватить.
   – Кто?
   – Я не в курсе.
   – А он?
   – Не думаю.
   – Бородин?
   – Ну, откуда мне знать?! Он делал все, что в таких случаях принято – проверил аэропорт, чтобы исключить возможное нападение на летном поле, перетряс персонал, знавший о посадке самолета, сам поднялся на борт...
   – А вы старательно сливали информацию Бородину?
   – Да.
   – Его интересовал самолет?
   – Не особенно. Его гораздо больше интересовали дела Тимофея. Именно о них он и выспрашивал.
   – А он знал, что это за рейс? Что собой представляет «Первая звезда»?
   – Да.
   – И знал, что самолет пропал?
   – Да. Но и это его не особенно занимало. Он сосредоточился на другом: направить по ложному следу того, кто придет Тимофею на смену. Обработал эту вашу шлюху...
   – Сам?
   – Да.
   – Почему он сам делает то, что мог бы поручить другим?
   – Не в курсе...
   – Почему?! – рявкнула Марина.
   Петр наклонился к ней. Его лицо блестело от пота.
   – Да потому, что ставки слишком высоки! Со дня на день здесь состоится переворот, понятно вам?! И у меня стойкое убеждение, что дело не ограничится одной этой республикой, нити тянутся и в соседние...
   – Ага, – сказала Марина.
   – Вы что, не понимаете, что Бородин немало слышал о вас еще до того, как вы здесь объявились? Как, по-вашему, мог он знать такие вещи без серьезных связей там, дома? Специфических связей...
   – Намекаете, что у нас в конторе – его «кроты»?
   – Говорю вам, дело серьезное.
   – То есть?
   – В такие тонкости я предпочитаю не лезть, – сказал Петр убежденно. – Тех, кто сует нос столь глубоко, в живых обычно не оставляют. Вы зря надо мной иронизируете. Может, я и разжирел чуточку, но хватки не потерял. Я уверен, что дело тут не исчерпывается простым военным переворотом, чтобы поставить на смену дружественного к компании политика еще более дружественного. За кулисами есть что-то еще. Но лично я предпочитаю не вникать. Так безопаснее. Пешек вроде нас с вами нисколько не жалеют в играх подобного размаха... У вас что, нет инстинкта самосохранения?
   – Как не быть... – сказала Марина. – Я же не идиотка...
   – Вы действительно убили Смородина?
   – Так получилось, – сказала Марина без эмоций. – Он мне здорово мешал... Значит, вы его все же знали?
   – Да.
   – В одной упряжке работали? Да, кстати... Тот капитан-спецназовец, что попался нам по дороге из аэропорта... как его, Ракитин? Тот, которого вы откровенно боялись... Он что, тоже в игре?
   – Не в нашей. Это просто молодой, честолюбивый Наполеон, который наращивает мускулы и копит информацию, чтобы сыграть когда-нибудь свою партию. Когда почувствует, что зубы достаточно длинные. Он и ко мне подбивал клинья, и за Бородиным пытался следить...
   – А что за логово у Бородина в Снежинске?
   – Понятия не имею. Я к этому не имел никакого отношения.
   – Так... – сказала Марина. – Вы говорите, Бородин хотел направить по ложному следу того, кто придет Тимофею на смену... Выходит, он точно знал, что Тимофей не вернется?
   – Такое впечатление... Марина...
   – Кто? – спросила она вкрадчиво. – Какая еще Марина? Кто вам сказал, что я Марина?
   – Бородин. Он знал о вас все. Не удивлюсь, если окажется, что просматривал ваше личное дело. На самом деле вас зовут Марина, вас маленькой подобрал где-то в захолустной России Старик и привез в Питер. Вы стали для него чем-то вроде приемной дочери... Потому и чувствуете себя так уверенно. Старик все еще на посту, с ним считаются. Но сейчас и он вас не спасет. В игре чересчур большие шишки. Это чувствуется. Дело никак не похоже на обычный переворот в «угольной республике»... Лучше всего, если мы прямо отсюда поедем к Бородину. Он вовсе не настроен вас обязательно убирать. Вы ему вполне можете пригодиться. Молодая, отчаянная, способная, приемная дочь Старика...
   – Он что, поручил вам меня вербануть?
   – Нет. Просто говорил, что не намерен непременно вас убивать. Вам может найтись неплохое местечко в здешних раскладах. Будет много неплохих мест...
   – Вам неуютно одному в дерьме, Петр? – тихо спросила Марина. – Ну да, конечно, кому же понравится... В компании как-то веселее и уютнее, я понимаю...
   Он сверкнул на нее глубоко запавшими глазами.
   – Да ни черта вы не понимаете! Бросьте эти штампы – помойка, предательство, измена!.. Я что, снюхался с китайцами или с какими-нибудь эскимосами? По большому счету, это все внутренние дела, и не более того.
   – Охотно верю, – сказала Марина. – Только есть один немаловажный нюанс: вы не вольный художник, который вправе переходить на любую сторону. Вы – наш правительственный агент, в вашу задачу как раз входит присматривать за субъектами вроде Бородина, а не продаваться им с потрохами.
   – Легко вам рассуждать! Юной, нахальной максималистке... Попробуйте взглянуть на проблему с точки зрения человека пожившего, обладающего немалым житейским опытом, обремененного детьми...
   – Когда-нибудь обязательно попробую. Лет через двадцать.
   – Отдайте пистолет! Давайте обговорим все спокойно, как разумные люди. Я уверен, Бородин с удовольствием...
   Марина протянула руку и выкрутила приемник на максимальную громкость. Петр недовольно поморщился, но предпринять что-то или произнести хоть слово не успел. Марина резко рванула его на себя левой рукой, выставив его же собственный пистолет, так что он сам ударился правым виском о дуло...
   Выстрела не было слышно за ревом приемника, разве что салон заполнил тухлый запах пороховой гари. Опустив стекло, Марина включила вентиляцию до отказа, оттолкнув отяжелевшее тело к левой дверце. Убавила звук. Огляделась.
   Со стороны домов прямо к машине направлялись две темные фигуры в характерных головных уборах, подсвечивая себе фонариками. Кобуры справа, дубинки слева. Полицейский патруль. Чисто случайный, надо полагать, но все равно неприятно...
   Она прибавила громкость и подняла стекло. Буквально через минуту в салоне стало светло, его залил резкий, белый луч мощного полицейского фонаря.
   Марина самозабвенно продолжала свое занятие, нимало не смущаясь тем, что оказалась ярко освещенной. Таращившиеся снаружи полицейские должны были разглядеть во всех подробностях не столь уж редкую картину: мужчина средних лет откинулся на сиденье, закрыв глаза, не шевелясь, а оседлавшая его девушка в распахнутой блузке взасос целовала приятеля, засыпав его лицо распущенными волосами, извиваясь и громко постанывая.
   Они не могли видеть ни лиц, ни крохотной дырки на виске Петра. В глаза им прежде всего бросилась голая Маринина грудь и задница в узких трусиках, выставленных на обозрение из-под задранной выше пояса юбки. Чем, надо полагать, и любовался патруль какое-то время, поскольку луч фонарика больше не метался, старательно освещая Марину. Полицейские не подозревали, что при любом неудобном раскладе вмиг станут покойниками. Марина положила оба ствола на пол, возле сиденья, только руку опустить...
   Обошлось. Луч погас, послышался громкий смешок, и оба, Марина видела, преспокойно направились к отдаленным домам. Она проворно слезла с мертвеца, привела себя в порядок, опустила стекло со своей стороны и полной грудью вдохнула прохладный вечерний воздух. Стояла пасторальная тишина, по реке плыл ярко освещенный катер, оттуда доносилась музыка.
   Пожалуй, она и теперь поступила совершенно правильно. Под дулом пистолета оба подручных Бородина, что Смородин, что Петр, дали совершенно одинаковые показания. Вряд ли это изощренная дезинформация. Ну, а оставлять Петра в живых было столь же неразумно, как и полицейского капитана. Он оказался еще трусливее и слабее, чем полицейский, продал бы, как пить дать. Поэтому Марина справедливо оборвала и ведущие к ней ниточки, и внесла опустошения в не столь уж многочисленные ряды доверенных лиц Бородина.
   Ну, а дальше? Чем больше думаешь, тем сильнее веришь, что Петр не врал насчет того, что здесь замышляется нечто масштабное покруче стандартного военного переворота в убогом обезьяннике. Слишком много на эту версию работает. Вот и получается, что не только здесь нельзя никому верить: Степана убрали даже прежде, чем он успел выудить из электронной Паутины нечто конкретное, просто потому, что всполошил...
   Марина тщательно протерла все места, где могли оказаться ее отпечатки. Вынула из кармана Петра его мобильник, набрала номер конторы, отдела внутренних расследований. И отключилась прежде, чем там успели откликнуться. Протерла и телефон, примостила пистолет Петра рядом с рукой мертвеца, так, чтобы казалось, будто он сам вывалился из расслабленных пальцев.
   Бородин располагает, без сомнения, достаточными связями, чтобы очень быстро выяснить в полиции, при каких обстоятельствах нашли мертвеца, и как все выглядело. Скорее всего, постарается заполучить мобильник Петра себе. На его месте Марина так и поступила бы. Набран номер отдела внутренних расследований, хоть разговора не состоялось. Какой отсюда можно сделать вывод, прекрасно зная, что Петр был трусом, выше всего ценившим собственную шкуру? Да самый простой: терзался, отчаянно пытаясь как-то выкрутиться из непростой ситуации, решился даже позвонить «внутрякам», определенно собираясь сдать все и всех, но не решился. Пустил себе пулю в висок. На самоубийство люди идут порой и из страха. Некоторый выигрыш во времени у Марины имеется... Даже если Бородин потом и начнет что-то подозревать, следов никаких...
   Она прошла пешком несколько кварталов, поймала такси и поехала к гостинице. Велела шоферу остановиться поодаль, не называя конкретного пункта назначения. Когда он отъехал, направилась к подсвеченному цветными прожекторами фонтану неподалеку от гостиницы, высматривая Риту.
   Девчонка ожидала там, где они договорились. Марина опустилась рядом с ней на аккуратную деревянную скамейку, откинулась на спинку, спросила:
   – Никто за тобой не следит?
   – Да вроде бы нет... Хотя кто его знает, я же не спец...